Текст книги "Позывной "Хоттабыч" 10. Конец пути (СИ)"

Автор книги: lanpirot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Наше противостояние набирало обороты – я падал в бездонную пропасть, где вместо камней меня ждали острые, словно ножи, сверкающие кристаллы, которые я срезал под корень, оказавшись в седле мощного бульдозера. Затем меня швырнуло в кромешную тьму, где не было ни звука, ни света, только нарастающее чувство абсолютного одиночества и безысходности.

Тьма вокруг заколебалась, и из нее проступили фигуры. Тени людей, причиной смерти которых, так или иначе, был я. Они молча протягивали ко мне руки, и их немой укор был страшнее любого крика. Неведомая мне сущность пыталась играть на моем чувстве вины.

Но я ринулся вперед, сквозь строй призраков, и они рассыпались в прах. Через мгновение тьма сменилась адским пейзажем – я стоял на краю раскаленной лавовой пропасти, а с неба на меня пикировали какие-то крылатые уродцы. Знал бы, дядя, сколько подобного добра я накрошил в своей жизни…

Я не стал больше сопротивляться потоку образов. Вместо этого я принял их, пропустил через себя и, не дав им разорвать мое сознание, преобразовал. Моя воля, закаленная во множестве битв, начала создавать мою собственную реальность вокруг. Я отбросил его же иллюзии ему же в лицо, показав, что не намерен играть по его правилам.

Каждое моё действие приближало меня к врагу, к его сознанию. И если я до него доберусь… Я чувствовал, как чужая воля дрогнула. Удивление и непонимание сквозили из-за каждого угла.

Я собрал всю свою мощь, всю свою ярость и боль, а также всю любовь к этому странному миру, который кто-то пытался чудовищно исковеркать, в один сокрушительный мысленный удар. Это был не сложный образ и не хитрая иллюзия. Это был просто кумулятивный заряд чистой энергии, выпущенный точно в эпицентр враждебного присутствия. Раздался оглушительный ментальный «хлопок», и всё исчезло. Ментальное давление испарилось – неведомый враг просто оборвал связь, испугавшись, что я до него доберусь.

Меня резко выбросило в реальный мир. Кожа на лице пылала от близкого выстрела, ухо совсем не слышало, продолжая сочиться кровью, но этот физический дискомфорт был ничто по сравнению с агонией разума, которой я попотчевал нашего анонимного доброжелателя.

Пороховая гарь щекотала ноздри, смешиваясь с тяжелым спертым воздухом в салоне. Иней на стеклах моментально растаял, превратившись в мокрые потеки. Снаружи снова оглушительно завыли сирены. В ушах звенело, щеку пекло от ожога, но голова была на удивление ясной и легкой.

Матроскин, тоже пришедший в себя, тяжело дышал, распластавшись на сиденье.

– Ушел, гнида… – выдохнул он. – Обрезал связь… будто топором отрубил… Вы его… достали, мессир. Серьезно достали…

Я медленно повернул голову. Артем Сергеевич тихо ругался, придя в себя и потирая разбитый затылок. Его глаза были мутными, но в них уже не было пустоты – только знакомая суровая растерянность. Как я не приглядывался к нему, знакомый образ Кощея разглядеть так и не сумел.

Мы с котом переглянулись, поняв друг друга без слов. Охота только началась. Но теперь мы знали, что наш невидимый враг совсем не всесилен, и с ним можно тягаться на равных. А это меняло многое, если не всё. Я кивнул, вытирая ладонью кровь с уха. Головокружение отступало, сменяясь холодной, стальной решимостью.

– Он отступил, но не убежал, – глухо произнёс Матроскин. – Теперь он будет осторожнее.

– Знать бы еще, кто он такой? – сказал Артём Сергеевич, – наблюдая, как на стоянку залетает несколько машин со включенными мигалками.

Глава 15

Машины залетели на стоянку, оглашая округу оглушительным ревом и сверкая иллюминацией проблесковых маячков.

– Твои орлы подъехали? – хрипло осведомился я, разминая шею, затёкшую во время ментального противостояния.

– Сдаётся мне, – как-то невесело произнёс Артём Сергеевич, разглядывая приближающихся «гостей», – эти ребятки не из моего ведомства.

Воздух снова зарядился напряжением, только на сей раз – вполне себе физическим. Осветив слепящими фарами (на улице уже стемнело) наш немного попорченный пулями автомобиль, машины резко затормозили с противным визгом покрышек. Остановились автомобили буквально в нескольких метрах от «Тойоты», образуя полукруг. Из них стали выскакивать люди в тёмной униформе без опознавательных знаков. Движения бойцов были выверены, выдавая профессионалов своего дела, а оружие в их руках смотрелось как естественное продолжение рук.

– Не твои, значит? – Я тяжело вздохнул, понимая, что против такого количества бойцов нам не выстоять. Но отступать я не собирался.

– Не мои, – ответил ФСБешник.

– Тогда повоюем! – Я кровожадно ощерился. – Не привыкать!

– Вам, Илья Данилович, точно не привыкать, – вспомнив мой послужной список, произнёс чекист. – Держите! – И он вложил в мою всё еще подрагивающую руку пистолет мертвого киллера. – Сейчас он как раз «в тему», – коротко бросил майор, щёлкнув затвором своего ствола. – Мои тоже едут, – сообщил он. – Продержаться бы немного…

– Слышь, Артёмка, – хрипло окликнул я чекиста, – ты мне во внуки, а то и в правнуки годишься. Давай уже на «ты», – предложил я, – раз уж нам вместе под пули лезть.

– Хорошо, Илья Данилыч…

– Стариком меня зови, – криво улыбнулся я, привычно проверяя оружие. – Или Хоттабычем.

– Почему Хоттабычем-то? – изумился чекист.

– Оперативный псевдоним, – туманно ответил я.

– Понял, – кивнул майор. – Только в вашем деле такого нет.

– Это только для своих, с кем под пули не страшно.

– А со мной, значит, не страшно?

– А это мы сейчас и проверим, – произнёс я, оттягивая затвор и загоняя патрон в патронник.

Пока я разбирался с оружием, Матроскин технично исчез с сиденья, словно растворившись в вечерних тенях. Через мгновение он вновь появился и сообщил:

– Их семеро, мессир. Работают методично, без суеты. Сразу видно – ребятки опытные. Даже не нервничают. Похоже, совсем страх потеряли. Ну, ничего, сейчас мы это дело в корне изменим! – И он опять пропал.

Сгустившиеся сумерки и резкий свет фар превращали приближающихся стрелков в чёрные безликие силуэты. И тут один из них, самый правый, вдруг словно запнулся на ровном месте и грузно рухнул на асфальт, глухо стукнувшись затылком. Хоть на голове у него и имелась каска, больше он не двигался.

Остальные замерли в недоумении, на мгновение нарушив свой безупречный строй. Но этого мгновения вполне хватило: не сговариваясь, мы с Артёмом Сергеевичем рванули за «Тойоту», каждый со своей стороны, используя машину как укрытие. Грохот выстрелов расколол ночную тишину. Пистолет в моей руке отозвался парой коротких и хлёстких выстрелов.

Ещё один темный силуэт дёрнулся и осел. И броник ему не помог – получил свинцовую пилюлю прямо между глаз! Опыт-то не пропьёшь! Даже рука не дрогнула! Тут же со стороны наступающего врага ударили ответные очереди. Стекла нашего автомобиля окончательно превратились в бисер, металл застонал, принимая на себя плотный свинцовый град.

Я прижался к багажнику «Камрюхи», перезаряжая ствол. Слышно было, как Артём, пригнувшись у капота, ведёт огонь короткими, экономными очередями. Точно, учили парня не зря. Но противников было всё равно больше, и действовали они слаженно, прижимая нас огнём. Пули свистели над головой, откалывая куски пластика от бампера японского аппарата.

– Давят, чёрт! – крикнул я, стараясь переорать треск очередей. – Надо менять позицию, а то сейчас зажмут!

Внезапно с левого фланга раздался душераздирающий вопль, перешедший в хриплый стон. Очередь прервалась.

– Вот чёрт! Что это за херня⁈ – донёсся со стороны противника испуганный крик.

Я рискнул выглянуть и увидел, как один из бойцов барахтается на земле, а из его горла хлещет кровь. Тёмная тень – Матроскин, на секунду нависшая над ним уже растворилась в темноте. Заминка оказалась нам на руку: я поймал в прицел третью фигуру, которая разворачивалась на странный шум, и плавно нажал на спуск. Выстрел был точным. Ещё один утырок отошёл в мир иной.

– Держимся, Артёмка – всего трое осталось! – просипел я майору в ухо.

– Вижу! – донеслось в ответ. – Работаем дальше, Хоттабыч!

Мы действовали, словно давние напарники, без лишних слов. Я сделал отвлекающий выстрел в сторону еще одного бойца, засевшего у большого черного джипа, заставив цель дёрнуться и открыться. В тот же миг чёткий выстрел майора его достал. Боец дернулся, упал на землю и замер.

Внезапно воздух прорезал нарастающий рёв моторов. С дальнего конца улицы, визжа шинами, вылетели два тёмных микроавтобуса без опознавательных знаков. Они резко затормозили, перекрывая выезд со стоянки. Из распахнутых дверей посыпались люди в точно такой же форме, как и у нападавших.

– Ну всё, – мрачно пробормотал я, вдавливаясь спиной в холодный металл багажника. – Приплыли, Артёмка…

Но майор вдруг облегчённо рассмеялся:

– Не волнуйся, Старый – это, как раз, мои.

Из микроавтобусов высыпало человек десять. Они молниеносно оценили обстановку и без единой команды рассеялись, беря оставшихся на ногах противников клещи.

– Оружие на землю! – раздался громогласный окрик от появившихся бойцов майора.

Но нападающие не вняли голосу разума, и бой возобновился. Но теперь это была уже не перестрелка, а быстрая и безжалостная зачистка. Профессионалы против профессионалов, но у одной стороны было явное преимущество в численности и внезапности. Через пару минут всё было кончено. Тишину ночи снова нарушали лишь треск раций и тихие переговоры бойцов, осматривающих место сражения.

– Всё, Хоттабыч, можно выдыхать! – Артём убирал пистолет в кобуру. Его лицо было спокойным, но глаза внимательно изучали мою реакцию и состояние. Все-таки сто лет – не шутка.

Я медленно разжал пальцы, и вручил пистолет майору.

– Отбились, кажись… – Я тяжело вздохнул, чувствуя, как по телу разливается знакомая усталость.

Он кивнул, и в его взгляде читалось недетское уважение.

– Это я вам должен сказать спасибо. Без вас… и вашего кота… я бы здесь один не справился.

Из теней, словно из-под земли, вырос Матроскин. Усевшись напротив, он принялся вылизывать лапы, будто только что вернулся с безобидной прогулки, а не устроил грёбаным утыркам кровавую баню. Один из бойцов подошёл к Артёму, отдал честь. Вид у него был суровый, профессиональный.

– Группа зачистки прибыла, товарищ майор. Периметр оцеплён. Шесть бойцов противника нейтрализовано, один ранен, в сознании. Ждём дальнейших указаний.

– Действуйте по протоколу, капитан. Тела упаковать и вывезти. Еще один в здании… И чтобы никаких следов! – отчеканил Артём, и в его голосе вновь зазвучали стальные командирские нотки. – Раненого по возможно довести живым и допросить. Мне нужна информация: кто, что, на кого работает? Связь в этом районе заглушили? Чтобы ни одна камера…

– Так точно, связь вырубили, как только вы сообщили, где должен появиться объект. Сразу взяли под контроль и все камеры в округе. Если только прорвется в сеть кто-нибудь из случайных прохожих.

Хорошо, но сеть всё-таки контролируйте. Всё равно кто-то сольёт… Но нам надо выиграть время.

Капитан кивнул и удалился, отдавая тихие, чёткие приказы своим людям. Бойцы работали быстро и ловко, как хорошо отлаженный механизм. Тела упаковывали в пакеты и грузили в подъехавший микроавтобус с красными крестами на борту. А через некоторое время подошла поливалка и начала смывать кровь с асфальта мощной струёй воды.

– Хоттабыч, ты как? – Артём достал из кармана плоскую фляжку, открутил крышку и протянул мне. – Держи. Глоточек коньяка сейчас не помешает ни тебе, ни мне.

Я не стал церемониться. Глотнул. Алкоголь обжёг горло, разлился по телу тёплой, живительной волной, немного отогнав усталость.

– Спасибо, сынок, – хрипло поблагодарил я, возвращая фляжку. – В самый раз.

Артём тоже сделал глоток, спрятал флягу и внимательно оглядел меня с ног до головы.

– Ты не ранен, Старый? – спросил он, заметив на моем лице капельки крови, и в его голосе прозвучала неподдельная тревога.

– Ерунда! – Я махнул рукой, отряхивая одежду. Мелкое острое крошево посыпалось на асфальт. – Царапины. Не впервой…

И в этот момент с крыши ближайшего к нам здания раздался единственный, приглушённый выстрел. Пуля ударила в стойку автомобиля буквально в каких-то миллиметрах от меня и с противным визгом срикошетила куда-то в сторону.

– Ох, ёп… – выругался я, отследив взглядом вспышку в темноте.

Кот, только что спокойно сидевший рядом и вылизывающий лапу, тут же растворился в ночи. А еще через мгновение с крыши, где сидел горе-снайпер, вниз с криком полетело темное тело, махая в воздухе руками.

На стоянке снова «запахло порохом». Бойцы группы зачистки молниеносно среагировали: несколько человек бросились к зданию, остальные прикрыли нас, образовав живой щит. Автоматы замерли в готовности, их стволы описывали короткие сектора, выискивая новую угрозу в темноте. Хотя, как по мне, так это поможет, не лучше, чем мёртвому припарка

Тело снайпера с глухим и отвратительно-влажным хрустом шлепнулось на асфальт. Распласталось, разбросав кровавые брызги, и замерло, больше не двигаясь.

– Приём! Объект на крыше нейтрализован! – Донеслось из рации капитана, стоявшего рядом с нами. – Угрозы нет… Только такое ощущение, товарищ майор, как будто он сам с крыши сиганул…

Возле моей ноги бесшумно материализовался Матроскин. На его морду было натянуто выражение глубочайшего презрения, а на взъерошенной шерсти у самого носа алела лишь одна-единственная капля крови, которую он тут же смахнул лапой.

– Ага, ждите, как же! Хрен бы он сам с крыши сиганул, – буркнул кот голосом Табакова. – Пришлось помочь, по-братски. Но, летать, гляжу, он так и не научился…

Стоявшие вокруг нас бойцы с недоумением уставились на говорящего кота, да еще и неожиданно возникшего на пустом месте. Похоже, что все шаблоны он им поломал.

– Спасибо, Матроскин, – сказал я, погладив кота между ушей. Кот благосклонно кивнул и мяукнул.

Артём смотрел на кота с таким видом, будто видел его впервые. В его взгляде читалась не просто благодарность, а некое суеверное почтение, смешанное с лёгким ужасом.

– Капитан! – скомандовал он, отрываясь от созерцания кота. – Тело обыскать! Оружие найти! Всё зачистить!

Через несколько минут капитан вернулся:

– Товарищ майор, винтовку нашли – использовал «Сумрак»[1]. Серьёзная игрушка… Не думал, что кто-то будет такую использовать в городе. Вас чудом пронесло – такие обычно настоящие профи пользуют. Документов на теле нет, лицо в смятку после падения…

Артём мрачно кивнул. Его лицо окаменело и стало жестким.

– Надо же, «Сумрак»… Это же настоящий «дальнобойный слонобой»! Сергей, – обратился Артём к капитану, – эвакуируйте тела и сворачивайтесь! Я временно тоже залягу на дно. Место нашей дислокации укажу позже. Сам понимаешь, пока не вычислим крота в конторе…

– Так точно, товарищ майор!

– Нам нужно исчезнуть, Хоттабыч. И как можно быстрее! Машину тоже сменим… – Он вытащил из кармана небольшой планшет, потыкал в него пальцем и одна из машин на стоянке, моргнула габаритами. – Запрыгивайте – хозяину позже всё компенсируем, и стоимость, и моральный ущерб.

Мы втроем – я, Артём и запрыгнувший следом Матроскин – втиснулись в небольшую неприметную машинку. Двигатель взвыл, и мы с выключенными фарами рванули с места, скрывшись в лабиринте спящих городских улиц, оставив позади лишь чисто вымытый асфальт и тяжёлое, невысказанное предчувствие новых опасных приключений. Охота на нас еще не закончилась.

Машина, оказавшаяся подержанной «Хондой» цвета мокрого асфальта, лихо ныряла из переулка в переулок. Артём вёл её почти вслепую, стараясь не включать фары без крайней необходимости. Лишь изредка он зажигал габариты, чтобы вписаться в поворот или не врезаться в неожиданно выпрыгнувшее из темноты препятствие, типа мусорного контейнера.

В салоне пахло пластиком, дешёвым освежителем воздуха с ароматом «альпийская свежесть», порохом и кровью от нашей одежды. Матроскин, удобно развалившись на заднем сиденье, с невозмутимым видом продолжал вылизывать свою лапу, будто ничего необычного не произошло.

– Сейчас главное – понять, куда нам ехать? – Майор резко свернул на какую-то тёмную промзону, заставив резину взвизгнуть. – «Оперативное жильё» я уже не считаю безопасным. Слишком быстро на нас выходят…

– Да уж, – я согласно кивнул, – протекает у вас основательно. Есть у меня предложение. Соглашаться или нет – ваше право. Но там нас точно искать никто не будет.

– И?

– Был у меня товарищ фронтовой, да и после мы с ним немало послужили Родине. Так вот, он, перед смертью, мне дачу свою отдал. Правда, я туда уже давненько не наведывался… Лет двадцать – точно.

– Так может, уже давно и нет той дачи, – засомневался майор.

– Может, и нет, – пожал я плечами. – но проверить-то нам никто не помешает. Если нет – тогда и думать будем.

– Логично, мессир, – поддержал меня кот с заднего сиденья.

Артём на секунду задумался, оценивая маршрут на встроенном в торпеду навигаторе, который он включил, приглушив яркость до минимума.

– Координаты? – коротко спросил он, уже переводя взгляд на дорогу. – Куда двигаем?

– Память меня ещё не подводит. – Я продиктовал ему район и название садового товарищества. – «Родничок».

– Чёрт, – он усмехнулся, – это же чёрте где за городом. Район действительно тихий. Если уцелела твоя дача – действительно идеальное место, чтобы затаиться. Держись, Старый!

Он рванул с места, и «Хонда», рыкнув мотором, понеслась по пустынным ночным улицам. Город постепенно менял свой облик: вместо высоток начали появлялись невысокие, всего лишь в пару-тройку этажей, дома, затем и они сменились промзонами с тёмными полуразрушенными цехами. Затем начали попадаться и частные дома.

Вскоре под колёсами зашуршала гравийка, а потом мы и вовсе свернули на разбитую грунтовку, ведущую в лесной массив. Матроскин с заднего сиденья неодобряюще фыркнул:

– Осторожнее, командир! Не дрова везёшь!

Наконец, мы замерли у старого, покосившегося шлагбаума. Табличка с названием «Родничок» едва читалась под слоем пыли и ржавчины. Артём заглушил двигатель, и нас окутала тишина, нарушаемая лишь треском остывающего металла и стрекотом ночных кузнечиков.

– Ждите здесь, – приказал он, бесшумно выходя из машины и подходя к шлагбауму, который, как оказалось, был заперт на замок.

Замок же оказался вполне в рабочем состоянии, даже смазан. Майор покопался в карманах и выудил небольшой швейцарский перочинный ножичек. Я разглядел знакомый логотип в виде креста – «Victorinox». Хороший ножик, надежный и многофункциональный.

Вытащив из него шило, Артём немного поковырялся в замке, и тот послушно открылся. Майор поднял шлагбаум, загнал машину на территорию садового товарищества, а затем обратно запер.

Когда он вернулся за руль, я поинтересовался:

– А ты, оказывается, на все руки мастер, Артёмка? Откуда такие специфические умения?

– Учителя хорошие были, – ни разу не смутившись ответил чекист.

– Уважаю, – произнёс я, – глобальные раньше были педагоги. Сейчас таких днём с огнем не сыскать. Рули прямо, через три перекрёстка налево. Дальше покажу.

Нам пришлось немного поколесить по притихшему обществу – время было довольно позднее. Но, к моей несказанной радости, особого запустения и заброшенности я не заметил. Проплывающие мимо огороды не заброшены, в некоторых дворах виднелись автомобили. Значит, живёт еще «Родничок».

Наконец показался знакомый силуэт на фоне сияющей луны – небольшой бревенчатый домик под старой, но ещё крепкой шиферной крышей. Он стоял в глубине участка, почти скрытый разросшимися яблонями и сиренью. Окна были забиты фанерными щитами, а на двери висел здоровенный, покрытый паутиной амбарный замок.

– Ух, ты, уцелел, родной! – Обрадованно произнёс я, вылезая из машины и открывая немного покосившуюся калитку. – Словно только вчера здесь был…

Майор тоже вышел из машины, и мы вместе поднялись на крыльцо.

– А ну стоять! – неожиданно рявкнул кто-то из темноты. – Руки подняли и замерли, если дырку в тыкве не хотите заиметь!

[1] СВЛК-14С «Су́мрак» (Снайперская Винтовка Лобаева Крупнокалиберная) – сверхдальнобойная снайперская винтовка из семейства винтовок Лобаева, разработанная в России в 2012 году.

Глава 16

Угроза прозвучала серьёзная, и мы без раздумий подняли руки. Ну, кроме кота, естественно – его никто в здравом уме в этом мире за разумное существо принимать не будет. А зря – ведь он у нас, оказывается, весьма кровожадный и беспощадный. В общем, как злой разбойник Бармалей. Может одним махом и башку с плеч смахнуть.

– Вот и ладушки! – обрадованно произнес всё тот же голос. – А теперь потихоньку… Я сказал – потихоньку! – рыкнул он, когда майор крутанулся немного резковато. – Не дёргайся – а то всажу по самое небалуйся из обеих стволов!

Артем замер – получить «из двух стволов» ему как-то не хотелось.

Но я к тому моменту уже узнал этот неприятный скрипучий голос, который с годами стал еще противнее.

– Ах, ты ж мерзкий старикашка! – ухмыльнулся я, поворачиваясь лицом к нашему пленителю. – Совсем ослеп, Прокопьич? Не узнаёшь?

– Да иди ты! Данилыч⁈ – опустив двустволку, изумлённо выдохнул крепкий дедок, заставший нас с майором врасплох. – Прям, как живой… Ты точно живой, дед⁈ Или это мне с устатку уже покойники мерещатся?

– Сколько? – спросил я его.

– Чё сколько? – не понял меня старик.

– Сколько уже своего термоядерного пойла с устатку на грудь принял? – прищурившись, пояснил я.

– Тю, да немного совсем – приложился всего-то пару-тройку раз, – отмахнулся от меня Прокопьич. А вот как ты, старый… Тебе ж… – Он закатил глаза и беззвучно шевеля губами принялся что-то подсчитывать. Наверное, мои года, моё богатство. – Тебе ж за сотню уже натикать должно было… – свистящим от изумления шёпотом наконец произнёс он.

– Сто два! – гордо произнёс я, выпятив грудь колесом. – Тебе меня еще догонять и догонять!

– Ну, да… – Озадаченно почесал пятернёй седой плешивый затылок старикан. – Полтора десятка – не хер в стакане. Но ты не скалься, Данилыч, у меня еще все шансы имеются! А я уж думал, ты сдох давно, и даже на похороны не пригласил, гад! – И Прокопьич громко заржал. – А оно вона чё – жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин! – весело продекламировал Сергея Михалкова старик. – А домик твой дачный я уберег. Друзья ж, да еще и соседи…Много тут всякого дерьма в своё время шныряло, да разевало пасть на заброшку, но против моего ружьишка… Хе-хе – в порты-то наваливали знатно! Я думал, что родня какая, после твоей смерти заявится… А тут, прям, явление Христа народу!

– Спасибо, родной! – Я спустился по ступенькам и обнял старика. – От души!

От старика пахнуло крепким самогоном, табаком и чем-то неуловимо знакомым, то ли солёными бочковыми огурчиками, то ли грибами – сразу и не разобрать. Его двустволка уперлась мне в бок, но теперь это меня не особо волновало.

– Да ладно тебе, Данилыч… – смущенно пробурчал дед, но обнял меня в ответ костлявой, но еще цепкой рукой. – Чего уж там… Соседи ведь… А это кто с тобой? – он кивнул на майора, продолжающего топтаться на крыльце. – И простите старого дурака, ребятки, за ради Бога! – звонко хлопнул себя по лбу Прокопьич. – Испугал, наверное, я товарища-то твово. Просто у нас тут, знаешь, порядок какой – сначала дуло в зубы, а потом узнаешь, кто пришел. Хватает всякого дерьма.

– Ага, напугаешь его – держи карман шире! – усмехнулся я, пока Артем спускался с крыльца. – Знакомьтесь, – сказал я, – это Артем, майор ФСБ. Настоящий боевой офицер. А это – мой старый друг, Прокопьич. Лучший самогонщик на сто километров вокруг и непревзойденный охотник на мародеров, – весело добавил я.

В этот момент из-за моей спины раздалось низкое урчание. Прокопьич ахнул и отшатнулся, снова вскидывая ружье.

– Ты что, зверя какого пригрел⁈ – воскликнул он.

Я отшел в сторонку – на ступеньках, грациозно выгнув спину и смерив старика уничижительным взглядом, сидел кот. Его слегка светящиеся в свете горящих фар глаза с вертикальными зрачками, лениво смотрели на старика.

– Кот это мой. Матроскиным кличут. Тоже кровожадный и беспощадный, так что ты сильно не балуй.

– А огромный-то какой! – изумленно произнёс дед, разглядывая говорящего кота. – Он, поди, всего немного меньше рыси… А когтищи-то, когтищи! – продолжал он удивляться, когда Матроскин выпустил натуральные такие кинжалы из мягких подушечек. Прокопьич опустил ружье и пристально посмотрел на кота. Тот в ответ брезгливо чихнул. – Гм… – произнес старик. – И смотрит… прям осмысленно как-то. У меня даже мурашки от его взгляда бегут, – признался он.

– Этот кот поумнее иного профессора будет, – усмехнулся я.

– Ты это, Данилыч, – засуетился дед, – отпирай пока свою халупу, чего на пороге-то торчать? А я сейчас – отличного первачка принесу, у меня с пол-литра найдётся – спрыснуть надо встречу! Ить не чаял уже… Сальце есть, огурчики-грибочки соленые… Картошечка свежая отварная, да с укропчиком! А? Да и зелени свежей какой-никой сыщу…

От его рассказов о еде у меня в животе предательски заурчало. Сегодня мы, почитай, и не ели ничего.

– Давай! – тут же согласился. – Тащи все, что есть!

– А то! – Старикан еще больше оживился. – Посидим, старое вспомним. Поведаешь, как это тебя на сто третьем году жизни мимо погоста пронесло? – И Прокопьич, забросив старенькое ружьишко за спину, исчез в темноте.

Я же подошёл к крыльцу и запустил руку в приметную мне щель между брёвнами у самой земли. Мои пальцы нащупали холодный металл – ключ, спрятанный здесь хреновую тучу лет назад, оказался на месте. Я сдул с него пыль и с лёгким скрежетом вставил в замочную скважину. Замок поддался не сразу, но, всё-таки, вскоре открылся с характерным щелчком.

Дверь со скрипом отворилась, впуская нас в затхлое, пропахшее пылью и тем самым, неповторимым запахом старого деревянного дома, который помнит все. Артём щёлкнул фонариком. Яркий луч света выхватил из мрака застеленный старым половиком пол, простенькую мебель, накрытую желтеющей простынёй, и массивную печь-буржуйку в углу.

– Ну, вот и дом, милый дом, – сказал я, переступая порог.

– А электричество тут есть? – по-деловому поинтересовался майор, осматривая стены.

– Когда-то было. Сейчас рубильник включу – посмотрим. Печь исправна, дров вокруг – море. Колодец во дворе. Вода там чистая, как слеза. Завтра баньку затопим…

Матроскин, протиснувшись между ног, прошёлся по комнате, обнюхивая углы.

– Пыльно, – констатировал он. – Но терпимо. Мышей, я смотрю, прилично. Так что в ближайшее время буду занят.

Пока Артём снимал простыни со стола и стульев, я распахнул распределительный щиток, и повернул рубильник.

– Да будет свет! – произнёс я, когда комнату залило мягким желтым светом из пыльного матерчатого абажура, подвешенного над столом к бревенчатому потолку.

Свет горел ровно и уверенно, без малейшего мерцания, будто и не было многолетнего перерыва. Лампочка, засиженная мухами, лила на стол желтоватый, уютный свет, отгоняя в уголки непроглядную тьму.

– Вот это да! – присвистнул Артём, окидывая взглядом «ожившую» в электрическом свете комнату. – А я уж думал, тут всё давным-давно прогнило и развалилось.

– Дом крепкий, – кивнул я. – Да и мебель солидная. Предки на совесть делали.

Тем временем снаружи послышались торопливые шаги и радостное покряхтывание. На пороге возник Прокопьич, запыхавшийся, но сияющий. В одной руке он сжимал за горлышко увесистую пластиковую бутыль с прозрачной жидкостью соломенного цвета, в другой – завёрнутый в газету свёрток, от которого вкусно пахло салом и чесноком. А за плечами у него болтался старый, местами протёртый до дыр брезентовый рюкзак, сквозь грубую ткань которого проступали очертания трехлитровых банок.

– Ну что, хозяева, принимайте гостя! – бухнул он, переступая порог. Его глаза сразу же заметили горящую лампочку под потолком. – О! Свет-то есть! Замечательно! А то я, на всякий случай, прихватил пару свечей. Эх, сейчас бы самоварчик растопить, да в баньку… – мечтательно заявил старик. – Помнишь, как мы с Петровичем чуть не до утра сиживали? Эх, как старыми добрыми временами пахнуло!

Он водрузил свои дары на стол, уселся, потирая руки.

– Давай, Данилыч, расстилай скатерть, да не какую-нибудь, а праздничную! Ить не каждый день у нас мёртвые воскресают! Я ж тебя почитай, больше чем десяток лет назад похоронил.

Я порылся в старом крепком комоде, выудив слежавшуюся за столько-то лет скатерть и набросил на стол. Она оказалась вполне себе чистой. Артём притащил воды из колодца и сполоснул посуду, которую обнаружил в старинном резном буфете.

А когда он расставил тарелки на столе, Прокопьич принялся раскладывать по тарелкам угощение. Пахучие ломти сала с прожилками мяса, хрустящие огурцы, грибочки, зеленый лук, крупные головки чеснока. В воздухе сразу же запахло такими ароматами, что у меня громко заурчало в животе.

Матроскин, развалившийся на кровати, с царственным видом наблюдал за всеми приготовлениями.

– А для вашего замечательного кота – вот, – он выставил на стол литровую банку молока, которое тут же налил в глубокую тарелку. Мисок под рукой не было. – Угощайся, мохнатый!

Матроскина дважды просить не пришлось, он тут же спрыгнул с кровати и принялся шустро лакать молоко. Старик довольно улыбнулся и налил три стопки.

– Как божья слеза! – не без гордости произнес он, качнув бутылкой с самогоном. – Ну, за встречу! – поднял свою стопку Прокопьич. Его глаза стали серьёзными. – Спасибо, что живой еще, Данилыч! Очень уж я по тебе скучал… Да и для меня теперь новые горизонты открылись, а то, ить, и я, грешным делом, тоже на тот свет засобирался. А теперь подумаю, стоит ли спешить, когда такой пример перед глазами!

Мы чокнулись. Первач обжёг горло, ударил в голову, но следом за ним пошло такое блаженное, такое родное тепло, разливающееся по всему телу. Я закусил хрустящим огурцом и закрыл глаза. Чёрт! Я всё-таки дома. И никакая это не иллюзия, а мой родной мир.

– Ну, рассказывай, – нетерпеливо проговорил Прокопьич, отламывая себе кусок душистого хлеба. – Где пропадал-то?

Я вздохнул, отпил из стопки, чувствуя, как за плечами вырастает тяжёлый, невидимый груз лет, проведённых вдали от этих стен.

– Длинная это история, Прокопьич. Очень длинная. Не знаю даже, с чего и начать…

– А начни с самого начала, – предложил старик. – С того самого момента, как окна в этом доме фанерой забил… Да и на всё остальное, похоже, тоже…

И я начал. Рассказал, как сил на дачу стало не хватать, как про меня все забыли, и смерть, похоже, тоже. Как в одиночестве до того самого злополучного дня дожил, когда повстречал в подворотне двух утырков, что девчушку снасильничать решили. Как заземлил их, да и сам помер…

Про новый мир, куда меня после смерти занесло, и про мои в нём приключения и подвиги, я, конечно, умолчал. А вот как меня уже в этом мире откачали, про суд, про тюрьму и схватку сегодняшнюю – подробненько так расписал. И как здесь, на природе мы с майором оказались.