Текст книги "Позывной "Хоттабыч" 10. Конец пути (СИ)"

Автор книги: lanpirot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Он замер с пачкой «LM» в руке, а его взгляд метнулся от моей папиросы к невозмутимому лицу Гуруджи и обратно. Его практичный мир, выстроенный из бетона инструкций и стальных аргументов, дал очередную трещину.

– Я… я видел своими глазами, – в его голосе проступила растерянность, граничащая с суеверным страхом. – В его руке ничего не было…

– Вот, тля! – сочно выругался я, осознав, что только что произошло. – Неужели дар вернулся?

Но, нет, сколько бы я ни пыжился, я не сумел выдать ни одного, даже самого смешного заклинания. Сил как не было до этого, так они и не появились. Но что-то же произошло? Как-то появилась у меня в пальцах привычная папироса? Или я чего-то не понимаю, или в этом мире действуют совершенно другие принципы управления силой.

Гуруджи медленно повернул голову в мою сторону. В его глазах не было ни удивления, ни торжества. Лишь все та же глубокая, безмятежная печаль.

– Дар? – Майор посмотрел на меня, на тлеющую папиросу, на спокойное лицо старца. Механизм его мышления заскрежетал, пытаясь найти рациональное объяснение. – Мне кто-нибудь объяснит, что это: гипноз, ловкость рук, галлюцинация от усталости, недосыпа и дозы вискаря?

– Артём Сергеевич, – произнес тихо индус, все мы – часть этого мира. А мир – часть нас. Мир дал ему то, в чем он нуждался. В чем ощутил большую потребность. Он просто был к этому готов. А вы… – Гуруджи мягко взглянул на зажатую в пальцах майора пачку сигарет, – вы пока к этому не готовы.

[1] Мо́кша («освобождение»), или му́кти: в индуизме, джайнизме и раннем буддизме – освобождение из круговорота рождений и смертей (санскр., пали – сансара), от всех «страданий» (дуккха) и ограничений материального существования. В философии индуизма понятие «мокши» рассматривается как возвышенное, трансцендентное состояние сознания, в котором материя, время, пространство и карма, также, как и другие элементы эмпирической реальности, рассматриваются как майя (иллюзия). Мокша, однако, не является посмертной наградой за благочестивые поступки – освобождение достигается в течение земной жизни посредством преодоления эгоизма, или ложного эго (аханкары), и раскрытия истинной, глубинной сущности индивида как чистого духа или души. Такой освобождённый называется «освобождённый при жизни» – «дживанмукта».

Глава 13

Майор замер с пачкой «LM» в руке, его взгляд метнулся от моей папиросы к невозмутимому лицу Гуруджи и обратно. Его практичный мир, выстроенный из бетона инструкций и стальных аргументов, дал очередную трещину. Я видел, как его челюсть напряглась, а пальцы сжали пачку так, что она смялась.

– Хорошо, – его голос прозвучал неестественно ровно, словно он через силу вернул себе контроль. – Гипноз, массовая галлюцинация, черт знает что… Ладно. Оставим это. У меня есть более насущные вопросы.

Он резко развернулся ко мне, и в его глазах вспыхнул холодный, оперативный огонь.

– Давайте вернёмся к Ремизову, Илья Данилович. Кто убил тюремных охранников? Он сам? Собственноручно? Если он… «проявится», мне нужно знать, чего ожидать…

Я затянулся, пытаясь собраться с мыслями. Дым «Герцеговины Флор» был обжигающе реальным. Вот, блин, и как это я? Ведь во мне магии ни на грамм!

– Нет, охранников убили его люди. Самого олигарха в этот момент рядом не было, – произнёс я. – Но он, тоже полный отморозок. Такой же, как и его псы… Он даже смотрит на человека, как на бездушную вещь. Такому убить – что высморкаться. Можешь мне поверить, майор – я таких в своё время насмотрелся с лихвой. Движется легко, несмотря на возраст. Сильный. Быстрый. Я бы сказал даже – опасно быстрый.

– Да, это на него похоже. – Майор достал блокнот, но записывать ничего не стал, просто сжал в руке. – Он в девяностых возглавлял одну из бандитских группировок в Москве. Сам не гнушался и пытать, и убивать… Но доказательств, как понимаете, никаких. Изворотливый, падла. И нюх на опасность, прямо-таки звериный. Мы его давно вели… Но… – Он развёл руками. – Не чаяли уже, что когда-нибудь он за всё ответит. С его деньгами и связями – он, можно сказать, в касте неприкасаемых. И тут…

– И тут, вдруг, он повелся на какого-то старикана? – кашлянул я, поперхнувшись табачинкой, залетевшей мне в горло.

– Вы сына его убили, – напомнил мне Артём Сергеевич. – А он с него пылинки сдувал, отмазывал от всех проблем, хоть тот и творил временами полную дичь.

– Ни разу не пожалел о содеянном, – пожал я плечами. – Сынок в папашу пошел – тот еще отмороженный на всю башку говнюк был. Если бы представился шанс всё переиграть… Ничего не поменял бы, – честно признался я. – Он и папаша его – как бешенные псы, которых только отстреливать. Потому как лечить – бесполезно.

– Что он от вас хотел, Илья Данилович? – поинтересовался майор. – Почему сразу не убил, как планировал ранее?

– Да, сначала хотел, – согласился я с ФСБешником. – Но потом… Он пытался вызнать у меня «секрет» моей долгой жизни, и как мне удалось выжить там, где выжить было невозможно…

Договорить я не успел – в этот момент из-за двери, ведущей в коридор, донёсся приглушённый звук – словно что-то тяжёлое и стеклянное упало и разбилось. Мы все невольно вздрогнули, кроме индуса, который и ухом не повел. Кот тоже вскинул голову, насторожив уши.

Артём Сергеевич мгновенно преобразился. Вся его растерянность исчезла, уступив место мгновенной мобилизации. Он резким жестом велел мне молчать, и его правая рука привычным движением скользнула под пиджак, к пистолету. Его взгляд стал жестким.

– Вы здесь не одни? – тихо спросил он у Гуруджи.

Тот медленно покачал головой, его лицо оставалось спокойным, но в глазах появилась лёгкая тень озабоченности.

– Нет. Мои ученики уже ушли.

– Оставайтесь здесь, – распорядился майор, бесшумно двинувшись к двери, в поисках источника странного звука.

Я инстинктивно последовал за ним. Предыдущие приключения отучили меня оставаться в стороне. Мы вышли в полутемный коридор. В дальнем конце была приоткрыта дверь. Из щели в коридор лился тусклый свет. Артём Сергеевич жестом остановил меня, прижался к стене и, резко толкнув дверь плечом, вкатился в комнату с пистолетом в вытянутой руке.

– Руки вверх! Стоять на месте!

Я заглянул за его спину. Комната была пуста. На полу возле окна валялись осколки хрустальной вазы. Рама окна была приоткрыта, и в комнату врывался холодный вечерний воздух с улицы. Майор, не опуская оружия, быстро осмотрел комнату, заглянул под письменный стол и в закрытый платяной шкаф.

– Никого, – пробормотал он, подойдя к окну. – Может, сквозняк?

Он выглянул на улицу. Окно выходило в узкий, глухой задний двор, заваленный старыми ящиками. Внизу было пусто. И в этот момент раздался глухой стук. Но не снаружи, а из-за нашей спины. Как будто громыхнула входная дверь.

Мы бросились обратно и вбежали в холл, где нас ждал садху с Матроскиным. Дверь в холл была распахнута настежь. А в холле стоял высокий, крепкий мужчина в тёмной водолазке, темных брюках с накладными карманами и высоких берцах. Его лицо было скрыто в тени, но я узнал его по фигуре.

Нет, это был не Ремизов, а один из его подручных. Хладнокровный убийца, пристреливший тюремных охранников. В его руке был пистолет с глушителем. А на полу, возле неподвижно восседающего в позе лотоса Гуруджи, лежал в неестественной позе говорящий кот, и тоже не двигался. Ну, сука, если с Матроскиным что случилось…

– На пол! Лицом вниз! – Его голос был низким, без эмоций.

Но Артём Сергеевич не стал медлить. Он просто вскинул пистолет, который продолжал держать в руке, и открыл огонь. Выстрел прозвучал оглушительно. Пуля ударила в стену, в сантиметре от головы убийцы.

Но тот текуче переместился в сторону, и его оружие с глухим «пффф» тоже ответило выстрелом. Пуля просвистела у меня над головой, когда я инстинктивно нырнул за массивный дубовый стол. Майор, используя одно из кресел как укрытие, тоже прицельно выстрелил, стараясь не попасть в индуса, который так и не удосужился даже в этот момент выйти из медитации.

Стрелок огрызался – отвечал короткими и практически бесшумными выстрелами. Стеклянная дверца шкафа взорвалась осколками, со стены упала картина, в спинку кресла впились две пули. Я прижался к полу, чувствуя, как меня обдало острыми осколками стекла. Магия (или что там сейчас у меня вместо неё?) так и не пришла на помощь, только свист пуль и грохот выстрелов.

– Черт! – сквозь зубы выругался чекист, когда магазин его пистолета опустел.

Убийца, пользуясь этим, перенёс огонь на майора, заставив его залечь и не давая перезарядить оружие. Одна из пуль срикошетила от каменного подоконника и с воем пролетела над моей головой, осыпав колючими каменными брызгами.

И тут я увидел нечто, от чего у меня перехватило дыхание. Лежавший на полу кот… пошевелился, а затем перевернулся на другой бок. Его темная шерсть словно свалялась на боку, пропитанная густой кровью. Неторопливо, словно в замедленной съёмке, он поднялся на лапы. Его зелёные глаза горели холодным безжалостным огнем. Но он был жив, либо восстал из мёртвых. Кот-зомби, твою медь?

Матроскин не выл, не шипел. Он просто тихо шёл вперед. Медленно, уверенно и чуть «боком» он двигался прямо на стрелка, не обращая внимания на свистящие пули. Нападавший, ведя огонь по майору, на секунду отвел взгляд вниз, заметив движение краем глаза. На его лице мелькнуло что-то вроде удивления. И это было его роковой ошибкой.

Кот прыгнул. Не сгибая лап, одним сверхъестественным, стремительным толчком, будто его оторвало от земли невидимой силой. Молниеносный бросок, стремительный и абсолютно бесшумный. Убийца успел лишь ахнуть, пытаясь поймать моего хвостатого друга в прицел, но было поздно. Матроскин исчез прямо в воздухе и возник уже над стрелком.

Я увидел вспышку ярости в его зеленых светящихся глазах, и вылезающие из мягких шерстяных подушечек огромные когти, похожие на острые загнутые крючья. Я и не думал, что они могут быть такого впечатляющего размера. Кот обрушился на плечи стрелка всей массой своего тела, полосонув когтистой лапой по руке, сжимающей оружие. Брызнула кровь, и пистолет с глушителем упал на ковер.

Убийца замер на месте с широко раскрытыми глазами, в которых застыл не столько страх и ужас, сколько чистейшее непонимание происходящего. Раззявленная пасть Матроскина, внезапно показавшаяся мне неестественно большой, сомкнулась на шее убийцы. А затем говорящий кот дернул головой – резко и мощно.

Треск разорванных сухожилий, хрящей и позвоночника прозвучал, как-то сухо и неестественно в наступившей вдруг тишине. Голова убийцы откинулась назад под немыслимым углом, держась теперь лишь на лоскуте кожи и мышечных волокнах. Алый веер брызг из разорванных сосудов хлынул на светлый персидский ковер, оросив в придачу и светлые стены, и все такое же невозмутимое лицо Гуруджи.

Кровь не текла, она ритмично хлестала темным горячим фонтаном, синхронно с еще продолжающим биться сердцем стрелка. Но его тело обмякло, и, как подкошенное, медленно и тяжело повалилось на бок вместе с котом, всё еще висевшим на его плечах.

И вот когда тело рухнуло, кот, этот демон в облике домашнего зверька, с торжествующей улыбкой Чеширского кота на морде, спрыгнул с бездыханного тела. Затем он резко встряхнул головой, и капли крови веером разлетелись по комнате, несколько алых точек даже попали мне на лицо.

Затем он недовольно, даже с каким-то отвращением, принялся отряхивать лапы, а его зеленые глаза медленно обвели комнату, на секунду остановившись на мне. В них уже не было ни злобы, ни ярости – лишь холодная, вселенская уверенность в том, что порядок вещей был только что восстановлен.

После этого Матроскин развернулся к трупу задом и медленно, с королевским достоинством, «зарыл» бездыханное тело, словно кусок экскрементов в кошачьем лотке. В холле воцарилась оглушительная тишина, пахшая порохом и свежей кровью. Я поднялся на ноги, опираясь на перевёрнутый стол.

Мышцы подрагивали от напряжения. ФСБешник выбрался из-за простреленного кресла, а Гуруджи по-прежнему сидел на диване, не тронутый ни одной пулей. Кот, дойдя до середины ковра, уселся на самое чистое место, не испачканное кровью, и принялся зализывать рану на боку.

– Все живы? – хрипло спросил Артём Сергеевич, его руки тоже основательно подрагивали. Похоже, что он еще не совсем осознал, что только что произошло на его глазах. Майор подошёл к распахнутой двери, выглянул в коридор и, никого там не обнаружив, тяжело прислонился к косяку. – Кто это был? – выдохнул он, глядя на меня. – Ремизов прислал?

– Да, – я кивнул, – один из тех, кто убил охранников во время моего похищения.

– Мерзавец! – тихо выругался майор, проводя ладонью по лицу. – И таких, говоришь, было несколько?

– Как минимум двое, – уточнил я, с трудом отрывая взгляд от кота, который с невозмутимым видом приводил себя в порядок.

– Он тоже может быть рядом – ждать сигнала или прикрывал отход. – Артём Сергеевич мрачно качнул головой, его взгляд скользнул по окровавленному безголовому телу на полу, по простреленным стенам и мебели, и, наконец, остановился на садху. Святой странник, казалось, только что проснулся от легкой дремоты. Его темные, глубокие глаза были ясны и спокойны.

– Вы… вы в порядке, Гуруджи? – спросил ФСБешник.

Аскет медленно повернул к нему лицо, на котором не было ни капли волнения. Лишь тонкая сеть морщин у глаз чуть сдвинулась, складываясь в подобие улыбки.

– Пули – это всего лишь куски металла, летящие по воздуху, – его голос прозвучал тихо, но с невероятной четкостью, заполняя собой зловещую тишину, захватившую холл. – Их траектория предопределена. Так же предопределен был и его путь, – он кивнул в сторону убитого. – И путь этого мохнатого существа, что вернуло нам всем равновесие и спокойствие.

– Всегда пожалуйста! – произнёс Матроскин, закончив зализывать пулевое отверстие.

Затем он встал, потянулся, выгнув спину в дугу, подрал своими когтями ковер и легко запрыгнул на диван, буквально рядом с Гуруджи. Покрутившись, он устроился там, свернулся калачиком и уткнулся носом в хвост, словно ничего и не происходило. А вот рану на его боку уже невозможно было разглядеть среди густой шерсти.

– Чего? – глаза майора едва не вылезли из орбит, когда он осознал, кто только что ответил индусу. – Как это? – Он перевел взгляд с кота на меня, потом обратно на кота, который уже мирно посапывал, уткнувшись носом в хвост.

– Артём Сергеевич, – тихо произнёс садху. – Лучше не спрашивайте и просто примите это как данность. Поверьте, так будет только лучше для вас.

ФСБешник замер, его мозг явно пытался сопоставить несоотносимое: ласковое домашнее животное и того демона-убийцу, который только что оторвал башку человеку «голыми когтями». А теперь еще и заговорил. Человеческим голосом. Немного хрипловатым, с легкой насмешкой.

– Но он же… Это же просто кот! – выдавил наконец майор. – Просто большой…

– Да-да, – мурлыкнул Матроскин, потянувшись всем телом, – я кот, просто кот.

– Нет, – вновь раздался спокойный голос Гуруджи. – Это не «просто кот». Это – Защитник. Повелитель незримых дорог и Хранитель Порога. Он видит то, что скрыто от наших глаз, и действует, когда нарушается гармония. Его речь – лишь малая часть его сути. Не пытайтесь понять её умом, примите сердцем.

– Ну, ты и завернул, борода! – Говорящий кот приоткрыл один глаз, сияющий изумрудной щелочкой. – Но мы, Грималкины, такие! А ты, – кот открыл и второй глаз, впившись взглядом в Артёма Сергеевича, – спасибо бы хоть сказал, неблагодарный! Я ведь и твою задницу спас!

Майор молча открыл рот и снова закрыл его. Он был профессионалом, привыкшим к смертям, опасности и даже предательству. Но говорящий кот, отрывающий бошки профессиональным киллерам, и индийский аскет, беседующий с этим котом, ровно так и должно, выбивались далеко за рамки его оперативной картины мира.

Я невольно фыркнул, сразу же пожалев об этом, потому что майор уставился на меня натурально ошалевшим взглядом.

– Он… э-э-э… говорит, что вы неблагодарный, – сдавленно произнёс я.

Артём Сергеевич побледнел, затем покраснел. Он провел рукой по коротко стриженным волосам и тяжело выдохнул, собираясь с мыслями. Профессиональное начало понемногу брало верх над шоком.

– Спасибо… э-э-э… кот, – наконец выдавил он.

– Не «э-э-э кот», а Матроскин из славного семейства говорящих котов Грималкиных! – с достоинством произнес кот, распушив подсыхающую шерсть.

– Спасибо, Матроскин из славного семейства говорящих котов Грималкиных! – послушно повторил чекист.

– Всегда пожалуйста! – Кот зевнул, показав ряд невероятно острых зубов, и снова уткнулся мордой в хвост.

– Ладно. Хрен с ними, с этими непонятками… Разбираться будем потом. Сейчас действуем по обстановке, – его голос вновь стал жестким и командным. – Второй стрелок может быть где угодно. Нужно быть начеку!

Майор ругнулся себе под нос, подошел к телу убийцы. Наклонился и быстрыми выверенными движениями его обыскал. Было заметно, что с этой «работой» он знаком не понаслышке. Все, что ему удалось найти это смартфон и пару магазинов с патронами.

Матроскин неожиданно растворился в воздухе, что заставило майора вновь зависнуть.

– Второй там, внизу, – произнёс кот, вновь появившись.

Казалось, даже воздух в комнате застыл от этой тирады. Майор замер со смартфоном киллера в руке, окончательно и бесповоротно поняв, что мир больше никогда не будет прежним.

– Он сидит в серебристой «Тойоте». На парковке. Видеть отсюда его не видно, но он контролирует и выезд со стоянки, и единственный выход из здания, – дополнил слова Матроскина индус.

Майор между тем уже перезарядил свой служебный «Макаров» и, со щелчком дослал патрон в патронник. Его движения вновь стали собранными и профессиональными. Шок отступал, уступая место тренированным инстинктам.

– Он ждет своего напарника, – вновь произнёс кот. – Но его терпение иссякает.

– А ты откуда знаешь? – Уставился на кота чекист.

– Он мысли читает, – пояснил я. – И не только…

– Я еще и вышивать могу, и на машинке тоже, – выдал хвостатый пройдоха.

Вот ведь гад! Опять у меня в голове шарит, как у себя дома!

– Всё-всё, мессир, больше не буду! – прочитав, видимо и эти мои мысли, тут же пошёл на попятный кот. – Клянусь!

Да-да, знаем мы его клятвы.

– Что будем делать, товарищи? – произнес Артём Сергеевич, аккуратно подбирая с пола пистолет с глушителем, которым орудовал киллер. – Нам бы подельника взять и допросить… Но за поддержкой обращаться к своим – боюсь всё сразу к Ремизову утечёт. Информатора мы так и не вычислили…

– Ну, так сами, давайте и возьмём, – предложил я.

– Серьёзно, Илья Данилович?

– Более чем! – кивнул я. – А Матроскин нам поможет.

– Поможет… – эхом повторил за мной чекист, бросив взгляд на безголовый труп. – Как же я всё это объяснять буду… А, ладно! Двум смертям не бывать, а одной не миновать! – залихватски махнул он рукой. – Поехали, что ль?

Глава 14

Индус, до этого момента наблюдавший за диалогом с невозмутимым спокойствием, опять мягко вступил в беседу:

– Убийца был уверен в успехе. А его напарник ждёт условного сигнала – короткого сообщения с этого самого телефона. Отсутствие сигнала в течение определённого времени будет для него тем же сигналом – только сигналом тревоги.

Майор покачал в руке смартфон убитого киллера. Экран был заблокирован.

– Отпечаток? – мрачно поинтересовался он, посматривая на кисть руки безголового трупа.

– А смысл? – пожал я плечами. – Мы всё равно не знаем условного сигнала.

– Согласен, – кивнул майор, бросив телефон на диван рядом с садху, вновь закрывшим глаза. – Действуем по-старинке!

Мы вышли из холла, оставив индуса медитировать среди оставленного хаоса, крови и порохового дыма. Артём Сергеевич двигался бесшумно, а каждый его шаг был выверен и осторожен. Я шел следом, стараясь не отставать, а Матроскин то появлялся на перилах лестницы, то бесследно исчезал, ведя свою собственную разведку.

Игнорируя лифт, спустились на первый этаж и вышли на ресепшен. За стойкой никого не было, лишь тускло светился включенный монитор. Через панорамное, слегка запыленное окно открывался вид на гостевую парковку. Майор жестом пригласил меня в угол, из которого был виден выход и часть стоянки.

– Вон она, эта «Тойота», – тихо, одними губами, произнес Артём Сергеевич, указывая на серебристую «Камри» довольно свежего года выпуска пальцем. – Видите, у самого выезда. Тёмная тонировка. Выбрана идеальная позиция для наблюдения и бегства.

Я кивнул. Из машины было действительно просто контролировать выход, да и вся стоянка лежала, как на ладошке. Но при этом сама машина почти не видна для выходящих из здания.

– Всё видит, тварь! – мрачно констатировал майор. – Как только мы выйдем, он нас тут же срисует. Если начнёт подозревать неладное – или скроется, или откроет огонь. Рисковать нельзя.

И тут у меня родился план. Безумный, как и всё, что происходило в этот вечер, но единственно возможный.

– Артём Сергеевич, а если… – я повернулся к коту, который в этот момент материализовался на стойке ресепшена и умывал лапой усы. – Матроскин, ты можешь прыгнуть прямо в салон машины этого утырка?

Кот закончил умывание и «обиженно» стрельнул в меня своими зелёными глазами.

– Вы во мне всё ещё сомневаетесь, месссир? Это ж совсем плёвое дело!

– Отлично! – обрадовался я. – Вот план: ты телeпортируешься к ублюдку в машину. Устрой там что-нибудь эдакое… Чтобы урод опешил. Пока он будет в ступоре, мы с майором подбежим, откроем двери и нейтрализуем его. Главное – голову сразу не отрывай! – предупредил я Матроскина. – Он нам ещ нужен живым и говорящим. Понятно?

Матроскин брезгливо наморщил нос.

– Какие же вы сентиментальные. Живым и говорящим… Ну, ладно, устрою ему психологическую атаку. Без гарантий насчёт испачканных сидений, впрочем. А если хотите, я его мысли прочитаю и всё! Никаких допросов и пыток! Всё чинно-благородно!

– А ты это точно сумеешь? – подался к нему чекист.

– П-ф-ф! Легко! – прищурился говорящий кот. – И можно мне после этого ему башку откусить?

– Ты чего такой кровожадный, Матроскин? – усмехнулся я.

– Я не кровожадный, мессир, – ответил Грималкин, – мне просто за державу обидно… Вернее за вас, – тут же поправился он.

– Всё ясно, Верещанин, опять мне в голову залезал?

– И в мыслях не было, мессир – это еще с прошлого раза осталось! – отмазался Матроскин.

– Ну что, действуем? – Майор снова стал собранным и резким, как боевая пружина. Он достал «Макаров» и снял с предохранителя. – Илья Данилович, вы за мной. На мою команду бежим. Кот, как только окажешься внутри – дай знак. А то окна тонированные – не видно ни черта!

– Да он там такое устроит, что мы и без знака поймём, – хохотнул я. – Или я его совсем не знаю.

– Готовы? – уточнил чекист. – Тогда поехали!

Матроскин лениво зевнул, показав свою акулью пасть, и растворился в воздухе. Мы с майором, пригнувшись, замерли у стеклянной двери, готовые к броску. Тишина длилась секунд пятнадцать. И вдруг её разорвал дикий, испуганный вопль, донесшийся со стороны парковки. Мы увидели, как серебристая «Тойота» неестественно дёрнулась на месте, подпрыгнув на амортизаторах.

– По коням! – рявкнул майор и рванул с места.

Я – следом. Мы выскочили на улицу и короткими перебежками, используя другие машины как укрытие, помчались к «Тойоте». Из салона доносилась невнятная ругань, перемежающаяся с оглушительным шипением, как будто прорвало линю парового отопления.

Мы подбежали к машине. Майор левой рукой рванул дверь водителя, а правой с пистолетом наперевес вписался в проём.

– Не двигаться, сука! Руки на баранку!

Водила, мужик за тридцать, с перекошенным от ужаса лицом, был прижат к своему же сиденью навалившимся на него котом. А вся обшивка салона вокруг водителя и его одежда представляли собой жалкие лоскуты. Как можно было так исполосовать всё вокруг за те жалкие секунды, я даже не представляю.

– Всё, мессир, – лениво произнёс кот, – принимайте дичь и, заметьте, живьём! Кое как удержался… Только он, это… кажется, немного обмочился. Я не виноват, он сам себя напугал.

Мне стало интересно, чего Матроскин учудил в машине. Однако, расспрошу его попозже – не до того сейчас.

– Ничего, – усмехнулся я, – мы мигом взбодрим, правда, Артем Сергеевич. Слезай с него, Матроскин, дай хоть этому гамадрилу немного прийти в себя.

Кот нехотя спрыгнул с колен водилы и устроился на заднем сиденье, с довольным видом облизывая лапу. Майор быстро обыскал ошалевшего преступника, извлёк ствол из кобуры под мышкой и щёлкнул браслетами, защелкивая наручники на запястьях второго киллера.

– Всё, Илья Данилович, – кивнул он мне, – можно вызывать подмогу и «чёрного воронка». Теперь уже никуда этот субчик от нас не денется…

А вот после этих слов наш пленник как-то странно дёрнулся. Его зрачки, до сих пор круглые от ужаса, неожиданно сузились. Глаза стали остекленевшими и невидящими. Из горла вырвался не то стон, не то хрип.

– Что с ним? – насторожился майор.

Матроскин тоже насторожился, перестав вылизывать лапу и подскочив на сиденье. Он зашипел, а его спина выгнулась дугой.

– Чего это с ним? – Не понял метаморфозы, произошедшей с говорящим котом, произнес ФСБешник.

– Э-э-э, мессир… – беспокойно произнёс Матроскин. – Кто-то залез к нему в голову… И теперь там… тихо, как на старом погосте…

Пленный медленно повернул голову в нашу сторону. На его лице не осталось и следа прежнего страха. Только холодная, пустая маска, даже без следа мыслительной деятельности.

Майор резко тряхнул его за плечо.

– Э-э-э, ты чего? Слышь, очнись!

Но подручный безголового киллера уже не слушал. Его тело вдруг свела судорога. Из уголка рта потекла струйка пены. Он затрясся в конвульсиях, беспомощно стучась головой о подголовник.

Матроскин метнулся вперёд, буквально приклеившись своим лбом к голове задержанного, конвульсии которого прекратились так же внезапно, как и начались. Тело обмякло, а глаза остекленели окончательно.

– Не успел! – отрывисто сказал кот, утомленно отваливаясь на пассажирское сидение. – Он сдох!

В салоне повисла мёртвая тишина, нарушаемая лишь нашим тяжёлым дыханием. С улицы донёсся звук приближающихся сирен.

– Вот чёрт! – тихо выругался майор, прикладывая пальцы к шее киллера. – Точно сдох.

– А мы так ничего и не узнали, – добавил я, закрывая распахнутые глаза мертвеца.

Матроскин потрогал лапой лицо покойного и с отвращением отдернул её.

– Кое-что всё-таки узнали, мессир. Тот, кто влез в его голову в последнюю секунду… Он был сильнее… Да, что там – намного сильнее меня в ментальном плане! – Кот повернулся ко мне, и в его глазах впервые за всё время промелькнул испуг.

Холодная полоса мурашек пробежала у меня по спине. Сирены завыли уже совсем рядом, но их звук казался доносящимся из другого мира. Мы с майором переглянулись. В его взгляде читалось то же самое, что и у меня: понимание, что охота продолжается. И на этот раз мы были не охотниками, а дичью.

– Мессир, – тихо, почти беззвучно прошипел Матроскин. Его шерсть всё ещё была взъерошена, а хвост хлестал по кожаному сиденью. – Он… здесь. Прямо сейчас. Я чувствую его ментальные щупальца. Скользкие, холодные… Я пока еще держу щит, но мои силы утекают…

– Где он, Матроскин? – спросил я кота. – Можешь показать мне этого ублюдка?

– Он везде и нигде… – задыхаясь, ответил Матроскин. Его голос стал тонким и писклявым, каким я его еще не слышал. – Он ищет слабину в моей защите… Ох… Холодно…

Воздух в салоне машины вдруг стал густым и тяжёлым, будто его выкачали из морозилки. Стекла покрылись изнутри тончайшей паутиной инея, хотя на улице стоял летний вечер. Завывание сирен снаружи окончательно стихло, поглощённое нарастающим гулом в ушах, когда я постарался дотянуться до собственного Ментального Дара. Мир сжался до пространства внутри автомобиля, но меня это не остановило.

– Щит… трещит… – простонал кот и вдруг дико взвизгнул, подпрыгнув на сиденье, будто его ударили током.

В тот же миг я почувствовал его. Чуждое, давящее присутствие. Оно не имело формы и запаха, но заполнило собой всё, как вода заполняет тонущую субмарину. Это был чистый, концентрированный ужас, леденящий душу безразличием и древней, нечеловеческой ненавистью. И начал постепенно меня «засасывать», не давая сосредоточиться.

Я почувствовал, что еще немного и отключусь окончательно и бесповоротно. Но тут майор (не знаю, случайно или нет) выстрелил прямо над моим ухом. Резкий удар по ушам ненадолго вырвал меня из оцепенения. Пуля же, ударив в противоположную дверь, застряла где-то в обшивке.

– Еще раз… выстрели… – прохрипел я, чувствуя, как плохо мне подчиняется речевой аппарат.

– Куда стрелять? – растерялся чекист.

– Прямо… над ухом… лупи… – чувствуя, что вновь отключаюсь, выдохнул я.

Артем Сергеевич вытянул руки со стволом в опасной близости от моей головы. Но выстрелить он не успел. Я уловил, как невидимый таран ударил и по его сознанию. Майор болезненно охнул, отшатнулся, ударившись затылком о ребро распахнутой двери. Его глаза закатились, но он, каким-то чудом сумел нажать на спусковой крючок. Но мне, буквально на мгновение, показалось, что сквозь его лицо вновь проступила уродливая физиономия Кощея. И эта «его рука» спустила курок.

Рявкнувший пистолет обжег мне щеку пороховыми газами, вырвавшимися из ствола, а после выпал из ослабевших пальцев. Глухой давящий гул, заполнивший голову, сумел-таки оттеснить ледяные щупальца чужого сознания. Я судорожно глотнул воздух, обжигающе холодный, и успел увидеть, как майор, побледневший как полотно и вновь вернувший привычный облик, безвольно оседает, сползая по двери на землю.

Одновременно с этим я почувствовал, как из оглохшего уха сочится тонкая струйка крови, капая на воротник. Но, похоже, что этот выстрел дал по ушам и мозгам не только мне, но и той сволочи, кто посмела забраться мне в голову. Давление ментальной атаки на миг ослабло, и я смог, наконец, собрать волю в кулак.

Воспользовавшись этой микроскопической передышкой, я сумел «ухватиться» за то самое скользкое «ментальное щупальце», о котором говорил Матроскин. И тогда я рванул по этой невидимой нити, ведомый слепой яростью, как будто никогда и не терял своих сил. Если уж этот ублюдок так жаждет моего внимания, он его получит. С лихвой! Потому как я сейчас был зол. Очень и очень зол!

Мой разум, будто бронебойный снаряд, понесся по «тоннелю» чуждой мысли. Мир вокруг растворился, уступив место хаотичному калейдоскопу образов, навязываемых мне противником. Уже и давление невидимого врага вернулось, удвоившись, а затем и утроившись. Оно уже не просто заполняло наше общее ментальное пространство – оно пыталось меня вытеснить, выкручивая эту псевдо-реальность, как мокрую половую тряпку. Но я играючи давил его своей волей, продвигаясь всё дальше и дальше.