Текст книги "Между долгом и честью (СИ)"

Автор книги: Langsuir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

***

– Рикас? – Мэдисон бросила взгляд на вошедшего и тут же опустила его на собственные руки.

Горячая ванна, судя по всему, пошла ей на пользу. Во всяком случае, выглядела Мэдисон куда лучше. Скорее всего, тут не обошлось без магии – она всегда умела оборачивать ее себе на пользу. Рикас даже не был удивлен, что ей удалось обмануть его. Так умело инсценировать угасание магии, разорванную связь могла только она. Судя по всему, тут не обошлось без зелий, а может, и посторонней помощи. Поэтому Рикас отметил, что следить за Мэдисон стоило в два раза пристальней, а еще – не посвящать ее ни в какие планы. Людей, заслуживающих доверие, становилось все меньше.

– Кто она? Кого ты убила вместо себя?

– Рикас, я… – Мэдисон осеклась, стоило ему бросить в ее сторону один взгляд.

– Я не жду оправданий, – произнес он и сел напротив кровати в кресло, – я спрашиваю, кого ты убила, чтобы спасти свою жизнь?

– Кейра. Ее звали Кейра – она хотела приворотное зелье. Я знала, что за мной идут. Я должна была. Должна. – Мэдисон едва не заплакала.

– Ты знала, что тебя ищет Андриэль, ты оставила зелья с миратом, ты пыталась убить моего брата. Я же просил уничтожить весь мират, так почему ты не послушала меня? – Рикас задавал интересующие его вопросы, слезы Мэдисон совершенно не трогали.

– Неужели тебя совсем не волнует, что со мной случилось? От кого я бежала, и как выжила? Неужели все снова сводится к твоему драгоценному брату? – Она вскочила с кровати и принялась ходить по комнате.

Рикас чувствовал ее раздражение, но оно мало волновало. Его совершенно не трогали переживания Мэдисон, все, что ему было нужно – получить ответы на вопросы. Ему нужна правда. Мэдисон всегда была почти права – ей не было места в его сердце, но это не значило, что в нем нет места никому, кроме Андриэля. И сейчас все, что его беспокоило – сможет ли Мэдисон спасти двух самых главных людей в его жизни.

– Ты спасешь ему жизнь? И ответишь уже на мои вопросы? Я не люблю повторять дважды, Мэдисон.

– Мират можно использовать с пользой. Он может помочь магам отыскать внутри себя скрытые запасы магии, освободить их. Мират может убить твоего брата, потому что внутри него слишком много силы, но другим он может просто помочь. Сделать магов равными. Почти равными, поэтому я сохранила его, поэтому покинула твой замок – я хотела приносить пользу людям, но рядом с тобой могла оставаться лишь никчемной целительницей с травами.

В голосе Мэдисон звучала злость, граничащая с яростью. Ее зеленые глаза потемнели, а руки сжались в кулаки. Рикас усмехнулся – Мэдисон всегда слишком много брала на себя, считала, что куда сильнее и значимее, чем на самом деле. Пыталась, но так и не смогла стать лучшей в школе, а все потому, что пыталась получить то, что не было ее по праву. Она хотела обладать той силой, которая не была ей предначертана.

– Каждый маг получает то, что может. Играть с магией – самоубийство. И ты знаешь это не хуже меня. Ты смогла стать лучшей лишь тогда, когда приняла то, кто ты есть. Ты целитель, но с чего ты взяла, что они хуже воинов? Что они менее нужны? У каждого своя судьба и пытаться менять ее – гиблое дело.

– Но для Андриэля ты попытался. Для него можно все?

– Я спасал ему жизнь. И я не уверен, что поступил правильно. И за мою ошибку расплачиваюсь не только я, если ты не заметила. Не повторяй моих ошибок, Мэдисон, и никогда не иди против меня.

– Великий Рикас признал ошибку, – усмехнулась Мэдисон, – одно это стоило всех мучений. У меня есть запас мирата, он спрятан в замке. Куда ближе, чем ты думал. Я сделаю зелье для Андриэля завтра. Я спасу его, но не ради него, а только ради тебя. Для меня ничего не изменилось, Рикас, и я готова это доказать.

Рикас внимательно всматривался в лицо Мэдисон, пытался понять, насколько та искренна. Раньше он легко мог определить, врет она или нет, а сейчас перед ним стоял совершенно чужой человек. И дело было не во времени или расстоянии, разделивших их. Просто он никогда по-настоящему не дорожил Мэдисон. Был привязан, ощущал себя обязанным ее отцу, да и ей самой. Выдавал желаемое за действительное, заботился о ней, как мог, как умел. Но не более того.

– Твоя помощь нужна еще и Дрейку. Он пострадал не так серьезно, но я беспокоюсь, а ты…

Мэдисон махнула рукой, призывая Рикаса замолчать. Она старательно избегала смотреть на него, прятала глаза, а, возможно, и слезы. Мэдисон никогда не умела скрывать чувств и эмоций. Не пыталась прятать боль и слабость. Это Рикас в ней ценил. Может, даже отчасти хотел походить на нее в этом. Сам он не мог позволить себе подобного. Но замолчал сразу, ему не хотелось делать Мэдисон еще больнее.

– Кто угодно, только не я, – тихо сказала Мэдисон, а потом подняла на него взгляд полный решимости, – я помогу Дрейку, потому что он важен для тебя. Я знаю это. Я все сделаю, Рикас, только прошу, не обвиняй меня в том, что я хотела убить Андри. Я всегда боялась, даже ненавидела его, но вредить не стала бы. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я помню, что произошло, когда ты потерял родителей.

От этих слов пламя на пальцах Рикаса вспыхнуло само по себе. Она была рядом, когда ему сообщили об их смерти. Боль оказалась настолько яркой и сильной, что магия бесконтрольным потоком вырвалась наружу, но в тот раз она попыталась уничтожить его самого. Он горел живьем, огонь стремился уничтожить боль, а заодно и самого Рикаса. Целители хлопотали над ним несколько дней. Смогли поставить на ноги, даже шрамов не осталось. Ничего не напоминало Рикасу о том дне. Ничего на его теле, память же оказалась куда более долговечной, чем шрамы. И Рикас поклялся, что никогда не допустит, чтобы Андриэль испытал подобное. Он клялся защитить брата, а в итоге вышло так, что он подвел его. Андри умирал и это вина Рикаса, только его вина.

– Спасибо, а сейчас отдыхай. Если что-то будет нужно, ты знаешь, где искать слуг и меня. В этом замке тебе всегда рады.

Рикас не дождался ответа, просто вышел за дверь, оставив Мэдисон наедине с ее мыслями и чувствами. Мэдисон всегда была сильной, а значит, справится и сейчас. Но ее слова не убедили Рикаса в том, что ей можно верить. Она все еще могла быть заодно с Николасом или магами Грегора, а может, Николас и есть тот самый маг, что помогает Грегору. Это предстояло выяснить, при этом доверять было некому. Во всяком случае, доверять полностью. Но Рикас давно привык, что в этой жизни полагаться мог только на себя.

И Дрейка. Ему он точно мог верить, даже больше, чем самому себе.

========== Домой ==========

Мэдисон с удобством расположилась в одной из комнат, специально оборудованной для приготовления зелий. Рикас такими вещами не занимался, предпочитая покупать уже готовые, поэтому комнату в свое время обустраивали исключительно для Мэдисон. Она ожидала, что придется долго протирать пыль, мыть бутылочки, драить небольшой котелок, но все оказалось в идеальной чистоте. Что говорить – слуги в замке Вайтов вышколены на совесть. Даже все необходимые травы из ее списка уже разложены на столе. Раньше она принимала все это за заботу, ведь Рикас подготовил комнату для нее, выделил нескольких слуг, приносивших травы и все, что понадобится. Мэдисон не нуждалась ни в чем и считала, что так Рикас показывает привязанность к ней. Пару раз она даже произносила про себя слово «любовь».

Мэдисон печально усмехнулась. «Любовь» – это слово Рикас Вайт попросту не знал. Сейчас даже возникали мысли, что и спал он с ней скорее из жалости, а может, она просто вовремя подвернулась под руку. Знала же, что они с Дрейком разошлись.

– А где Дрейк? – удивленно глядя на пустое место за столом во время завтрака, спросила Мэдисон.

– Решил, что слишком злоупотребляет гостеприимством, – ответил Рикас. – Решил отправиться путешествовать.

– Но разве вы…?

Мэдисон не закончила вопрос, уткнувшись в тарелку. Об отношениях Рикаса и Дрейка ходило множество слухов, правда, передавались они полушепотом и за закрытыми дверьми. Рикаса боялись и уважали, а вот Дрейка почти никто не воспринимал всерьез. Он просто все время находился где-то возле Рикаса, как тень. Дрейк казался даже менее значимым, чем сама Мэдисон, хотя она знала, что он принимал участие в боях. Ему Рикас этого не запрещал, но и стоило отдать должное – из Дрейка вышел хороший боевой маг.

– На нашу дружбу это никоим образом не повлияет, просто выпивать будем гораздо реже.

Мэдисон лишь кивнула, она всегда предпочитала думать, что Рикас и Дрейк лишь друзья, ведь тогда у нее оставался небольшой, но все-таки шанс. Она им, к слову, в конечном итоге удачно воспользовалась. Они с Рикасом переспали всего через несколько дней. Она тогда летала от счастья, правда, недолго, потому что на самом деле в их отношениях ничего не изменилось.

– Что, опять угождаешь своему повелителю?

Мэдисон обернулась и встретилась с насмешливым взглядом Марджери. Та смотрела высокомерно и с плохо скрываемой усмешкой. Как всегда с любым из магов. Мэдисон казалось, что ненависть и презрение давно стали настолько привычной маской, что Марджери не прилагала ни малейших усилий, чтобы сохранять ее.

– Как и ты, – холодно ответила Мэдисон, – просто они у нас разные, и тебе приходится работать в постели. Но тебе не привыкать.

– Не думай, я не забыла, кому именно обязана нынешним положением, или ты хочешь, чтобы я снова рассыпалась в благодарностях?

– Заслуги Рикаса в этом больше, чем моей. Он выкупил тебя и представил Дейдре. – Лишь пожала плечами Мэдисон и, взяв со столика серебряный ножичек, принялась нарезать травы.

– Потому что ты настояла, Мэдисон, и я помню об этом. А еще очень надеюсь, что младший из Вайтов воскреснет из мертвых.

– Он не мертв, лишь заперт в собственном теле. Знаешь ли, у магов тоже есть слабости.

– У тебя уж точно. Я только хочу убедиться, что все идет, как надо. Остовии нужен Андриэль. Войска Анталии все ближе, а наши соседи не спешат на помощь. Лишь Леон выразил нам поддержку, да и то прислал всего несколько отрядов второсортных магов.

– Как будто у них есть лучше. В свое время Грегор был убедителен в политике истребления, поэтому не стоит недооценивать жест Кастильона. Он мог выразить поддержку Анталии, тогда бы у них появились маги, а это не сыграло бы нам на руку.

– Ты лучше меня знаешь, что они и так есть у Анталии. Они лишь ждут часа. Будь осторожна, Мэдисон, неизвестно, как все обернется. – Покачала головой Марджери.

– Того же советую и тебе, Марджери, покровительство королевы – это еще не все. Не стоит идти против Рикаса так откровенно. Всему свое место.

– И время, – усмехнулась Марджери. – Удачи тебе, Мэдисон, и береги себя.

Мэдисон несколько секунд смотрела на закрывшуюся за Марджери дверь. Новость о Леоне стала неожиданной, хотя Мэдисон прекрасно научилась не показывать удивления. Все считали, что как любовница Рикаса она должна быть в курсе всего, и это жутко бесило. Даже деля с ней постель, Рикас никогда не доверял ей до конца, но сейчас Мэдисон собиралась изменить это во что бы то ни стало. С этими мыслями она вернулась к приготовлению зелья. Андриэль и правда нужен Остовии, во всяком случае, пока.

***

– Все готово.

Рикас оторвался от бумаг и взглянул на стоящую в дверях Мэдисон. В руках она держала две склянки с темно-бордовой жидкостью, слишком напоминающей кровь. Рикас устало потер переносицу, старательно отгоняя от себя видения. Он прекрасно помнил, как держал отца Мэдисон на руках, старательно зажимая руками рану на животе. Ему повезло не увидеть смерть родителей, но смерть наставника, человека, заменившего их, навсегда отпечаталась в памяти Рикаса. Он видел много крови, насмотрелся на смерть, но именно эту ему не забыть никогда, как и последнюю просьбу отца Мэдисон.

Береги ее. Береги мою малышку.

Рикас пообещал, что сделает все, чтобы Мэдисон никогда и ни в чем не нуждалась. И он старательно выполнял обещание, но, судя по всему, делал это очень плохо, иначе почему Мэдисон сбежала из его дома? Почему чуть не умерла, а он не смог ничего с этим поделать? И о чем он думал в тот самый момент, когда она в нем нуждалась? Рикас печально усмехнулся мыслям. Он, как всегда, думал о стране, собственных амбициях и Андриэле.

– Ты справилась быстро. Впрочем, я никогда не сомневался в твоих способностях.

– Разве? А как же «держись подальше от поля боя, это не для тебя»? – Мэдисон старалась подражать голосу Рикаса, но выходило у нее из рук вон плохо.

Но Рикасу все равно было неприятно слышать такие слова из ее уст. Она ведь так ничего и не поняла, скорее, даже не пыталась понять. В этом она очень походила на Андриэля. Оба думали лишь о желаниях, не умея здраво оценить возможности и просчитать последствия. Это приходилось делать за них. Мэдисон не выжила бы на поле боя, а если бы ей это удалось, то результатом стали бы сотни невинных жертв, обычных солдат, которых Рикас не смог бы защитить, потому что вытаскивал ее из гущи событий.

– Каждый должен занимать свое место. Этому учил меня твой отец. Разве он не преподал тот же урок и тебе?

– А еще он учил расширять границы возможного. Он призывал к совершенствованию.

– Не ценой собственной жизни, но я не вижу смысла снова возвращаться к этому спору. Ты уверена, что лекарство подействует?

– Андриэлю оно поможет, а вот Дрейку – нет. Ему я приготовила другой настой, но боюсь, придет в себя он далеко не сразу. Его разум, тело, магия отравлены чужим вмешательством. Эта чужеродная магия уничтожает его изнутри. Ты и сам знаешь, что бывает, когда некроманты берутся за дело.

– Хорошо, что встречаются они крайне редко. Плохо, что один из них на стороне Николаса.

– Ты не думаешь, что все-таки иметь рядом с собой сына Николаса – не лучшая идея? Ты уверен, что он не решит тебя предать? Ты сам знаешь, как ловко люди умеют притворяться. Ты можешь повторить судьбу собственных родителей.

– Риордан исчез без следа. Его вина в смерти моих родителей не доказана.

Имя крестного отца вывело Рикаса из состояния покоя. Он старательно сдерживался, практически моментально затушил огонь, вспыхнувший на пальцах, но был уверен, что от Мэдисон не укрылась его минутная растерянность или, скорее, ярость. Все наперебой твердили, что Риордан предал, а точнее – продал его родителей. Никто не верил, что смерть четы Вайт – случайность. Но мало кто знал, что вместе со смертью четы Вайт погибли бесценные знания, исчезло несколько могущественных артефактов. Сам Рикас прекрасно понимал, что в этом крылось и предостережение. Его родители слишком явно выражали свою позицию касательно магических школ и жизни магов в целом. Такое никогда не оставалось незамеченным, поэтому Рикас старался быть умнее, хитрее, изворотливее…

Трусливее.

Это слово невольно заставило его поморщиться. Он сам долгое время считал себя трусом, бегущим от войны за свой народ, но все-таки понимал, что в одиночку такое не провернуть. Смерть родителей многих заставила замолчать, а некоторых даже пересмотреть взгляды и склонить головы в угоду короне. Рикас не сомневался, что Дейдре здесь ни при чем. Вот Марджери вполне. Она лишь строила из себя столь импульсивную и глупую особу. Она была куда дальновиднее, ведь в свое время с легкостью получила доступ на советы. Поэтому Рикас понимал, что некоторые вещи не стоит говорить даже Дейдре, догадываясь, что не только он ведет за спиной королевы собственную игру. Но как бы ни пытался, не мог понять, кто именно стоит за Марджери. Кто дергает за ниточки.

– Ты сам в это веришь или только делаешь вид, что веришь? Ты не хуже меня знаешь, что доверять нельзя никому.

– Мне жаль, что у тебя так и не нашлось кому, – ответил Рикас и направился к выходу из кабинета. – Идем. Пришло время спасти моего брата и Дрейка.

***

Андриэль открывал одну дверь за другой, но все так же, как и прежде за каждой его ждала лишь темнота. Он пытался отыскать искры магии, сознания, чувств, но ощущал только поглощающую его пустоту. С каждой открытой дверью испытывать хоть что-то становилось труднее и труднее. Казалось, временами Андриэль даже забывал, кто он, откуда и зачем здесь находится. Голос в голове настойчиво призывал сдаться, позволить темноте поглотить его целиком и полностью.

Там больше не будет боли. Ты будешь свободен.

Эти голоса обволакивали, заставляли замереть и не шевелиться. Эти голоса манили. Ему хотелось послушаться, довериться. Зачем ему вовсе возвращаться в мир, где есть боль? Где его дар считали проклятьем? Где его не принимал собственный брат, считая слабым и ни на что негодным. На смену этим голосам приходил другой, совсем тихий, но в нем сквозили боль и отчаяние. Этот голос звал, просил вернуться, обещал никогда не бросать. Тогда Андриэль словно просыпался ото сна, выныривал из темноты и пытался идти вперед. В такие моменты надежда снова разгоралась внутри. В такие моменты он верил, что должен вернуться, ведь кто-то его ждет. Иногда удавалась вспомнить имя. У голоса было имя.

Джеймс.

Андриэль не помнил, кто такой Джеймс, откуда они знакомы, и почему именно он просил его вернуться. Но этого голоса хватало, чтобы понять, что его ждут, в нем нуждаются, а значит, он просто не имел права сдаться.

Но двери все никак не желали кончаться, а вечная пустота выводила из себя, заставляла терять надежду, что выход есть. Андриэлю казалось, что он навечно заперт в этом темном, бесконечном коридоре, состоящем из одних дверей. Хотелось разбить руки в кровь, но стоило ему попытаться ударить, как кулаки проходили сквозь дверь, утопая в пустоте.

Надежды не было, ничего не было. Андриэль снова опустился на корточки, обхватил голову руками, старательно отгораживаясь от голосов, пытаясь снова уловить тот самый. Тот, что не позволял сойти с ума. Тот, что оставался единственным ориентиром.

Вернись!

Этот шепот, чужой шепот ворвался в сознание внезапно, словно яркая вспышка. А следом все вокруг осветилось ярким голубым светом. Свет пронзал все существо Андриэля. Он растворялся, но не чувствовал боли, только тепло. Свет подхватывал его и нес, сметая все двери на своем пути.

Домой.

Это пронеслось в голове Андриэля, и он открыл глаза.

========== Идеально ==========

Комментарий к Идеально

За вдохновение благодарю сердечно любимую сеструню!

Всем обязательно к прочтению зарисовка о Рикасе.

https://ficbook.net/readfic/9219647

Джеймс краем глаза заметил, что Рикас сделал шаг в сторону постели Андриэля, но снова остановился. Джеймс не знал, поражаться его выдержке или удивляться хладнокровию. Будь это его брат, он бы уже стоял на коленях возле постели, всматривался в глаза и пытался понять, кто именно вернулся оттуда… Джеймс ведь слышал, что Мэдисон говорила, что неизвестно, как по ту сторону сознания изменится Андриэль. Рикас знал, но сейчас казался тем, кому просто все равно.

– Я хочу пить.

Эти слова Андриэля заставили Джеймса вскочить с места. Он кинулся к кувшину и стал наливать в стакан воду, при этом его руки дрожали так, что он больше проливал, чем наливал в стакан. Джеймс понимал, что нужно сосредоточиться, но это оказалось куда труднее. Когда он вернулся к постели Андриэля, помог ему приподняться, чтобы напиться воды, Рикаса в комнате уже не было. Исчез так же бесшумно и быстро, как и появился. Словно его и вовсе здесь ничего не держало.

– Ты как себя чувствуешь? – Мэдисон присела на край кровати и посмотрела на Андриэля.

– Так, словно увидел призрака, – откинувшись на подушки, сказал Андриэль. – Вроде бы ты мертва?

– Это долгая история. Я расскажу ее, когда ты немного окрепнешь.

Джеймс хотел встать, может, даже выйти, чтобы не мешать разговору Мэдисон и Андриэля, но почувствовал, что тот крепко сжал его пальцы в ладони, и решил, что стоит остаться.

– Я привык, что от меня многое скрывают, – усмехнулся Андриэль, – но, как понимаю, жизнью я обязан именно тебе?

– Думаю, не только. – Мэдисон покачала головой. – Ты удивительно долго продержался. И я не знаю, кого за это благодарить. А сейчас мне нужно заняться Дрейком, иначе твой брат испепелит меня. Дрейк тоже хотел тебе помочь, но ему не удалось.

– И он пострадал… Из-за меня.

Джеймс почувствовал, как Андриэль разжал пальцы.

– Из-за любви к твоему брату. Все страдают именно из-за нее, даже ты, Андри.

Мэдисон поднялась с кровати и посмотрела на Джеймса:

– Я оставлю отвар. Каждый час ему придется его пить. Надеюсь, ты справишься?

Джеймс лишь кивнул. Он не мог понять, какие именно чувства испытывал по отношению к этой ведьме. Маги оказались куда сложнее для понимания, чем он рассчитывал. Холодный и закрытый Рикас, чуть не погибший Андриэль, при жизни старательно скрывающий все, что думал, за масками. Мэдисон, погибшая, но не до конца. Джеймс привык окружать себя людьми понятными и простыми, а сейчас каждое новое знакомство скорее выбивало почву из-под ног.

– Думаю, в этом нет ничего сложного. – Джеймс пожал плечами.

– Боюсь, ты заблуждаешься. – Мэдисон посмотрела на Андриэля, а после вышла из покоев.

Причем до того, как дверь закрылась, Джеймс услышал, что она обратилась к кому-то шепотом. Неужели Рикас был там?

– Зато я знаю.

– Ты о чем? – Джеймс поднялся и пересел в привычное кресло возле кровати Андриэля.

Сидеть рядом с ним было приятно, но вести разговор так куда удобнее. Да и рассмотреть Андриэля так было проще, а Джеймс хотел отметить любые изменения в его внешности, поведении, голосе. Первое, что бросалось в глаза – ужасная бледность, но больше пугало отсутствие какого-либо выражения во взгляде. А еще Джеймс отметил несколько седых прядей, и именно с седыми волосами сейчас хотелось сравнить глаза Андриэля. Казалось, сейчас перед Джеймсом сидел старик в теле юного парня. И представлять, что именно услышал, увидел, почувствовал Андриэль, запертый в собственной голове, Джеймсу хотелось меньше всего, но именно это он и хотел узнать.

– Мягкая, – сказал Андриэль и провел рукой по ткани одеяла, которым был укрыт. – Я там ничего не чувствовал. Темнота и пустота. И много дверей, а за каждой мой самый большой страх, потаенная боль или потеря. Там страшно и очень холодно. Хотя там казалось, что я не чувствую ничего.

Джеймс почувствовал, как огонь в камине взметнулся вверх, разгораясь сильнее, словно среагировал на жалобы Андриэля. Словно огонь был живым. От этой мысли Джеймс невольно поежился, ведь слишком часто ловил себя на мысли, что огонь – еще один жилец замка. Привыкнуть к этому оказалось очень трудно – Джеймс так и не справился с этой задачей до конца. Порой ему даже мерещилось, что огонь – шпион Рикаса, докладывающий о каждом шаге любого человека в замке. В такие моменты Джеймс начинал бояться за сохранность своего душевного спокойствия. Ему не хотелось за каждым углом видеть опасность.

– Но теперь ты дома, – улыбнулся Джеймс и неосознанно накрыл рукой руку Андриэля.

Ему хотелось показать, что тому не стоит бояться. Что здесь с ним ничего не случится, что если не Рикас, то Джеймс уж точно сумеет его защитить.

– Я слышал тебя. Я готов был согласиться на вечную тьму, пустоту и холод, потому что больше всего хотел покоя, но я слышал тебя. Ты звал меня. Я начал забывать, кто я и чей голос зовет меня, но я слышал. Мэдисон права: у того, что я здесь, есть причина – и это ты.

Джеймс не вымолвил ни слова, лишь поднял ладонь Андриэля, обхватил ее обеими руками и поднес к губам. Его голос уже вытащил Андриэля оттуда, а теперь он сам не позволит ему снова там оказаться. Ни за что не позволит.

***

Рикас сидел в кресле и потягивал вино. Ему стоило отправиться к Андриэлю или Дрейку, но сил на это совершенно не осталось. Он не хотел видеть последствия собственных ошибок. Он считал, что поступает так, как будет лучше для всех, но чуть ли не потерял брата и друга. А ведь собирался отправить Андриэля, когда тот встанет на ноги, в стан врага. Да, брат давно хотел показать себя, доказать, что способен принять участие в войне, но рисковать им все равно не самое приятное, что мог бы сделать Рикас.

– Ты должен принимать верные решения, даже если это сложно. Это твоя судьба, Рикас, ты не сможешь от нее сбежать. – Эйдан был слишком серьезен, когда произносил эти слова. Он старательно избегал смотреть Рикасу в глаза, словно понимал, что наследнику Зеврана Вайта такие слова вряд ли придутся по вкусу.

– А если я не хочу такой судьбы? Если я всегда хотел другого? – спросил Рикас.

– Ты думаешь, что твой отец всегда хотел стать Вайтом? Думаешь, он с легкостью нес эту ношу?

– Так почему мы не можем жить так, как хотим? Почему? – Рикас в тот момент казался себе маленьким мальчиком, отчаянно жаждущим новую игрушку, но ничего не мог с этим поделать. Вся жизнь казалась ему несправедливой, ведь у него было столько планов. У них с Дрейком их было полно, а теперь пришлось от всего отказаться.

– Потому что у тебя есть долг! Тебе пора повзрослеть, Рикас. Давно пора.

– Идеальный Рикас Вайт, – усмехнулся Рикас и сделал глоток.

– И с каких пор идеальные люди не сидят у постели умирающего лучшего друга, роняя горькие слезы и держа его за руку? – Дрейк уселся в соседнее кресло и налил себе вина, причем осушил весь бокал буквально в один глоток и налил еще. – Бутылка рискует скоро закончиться.

– Ты бы бокалы не пачкал, а пил сразу из нее.

– Я подумал, что стоит оставить и тебе, хотя мысль очевидно глупа. Я уверен, что у тебя здесь припрятано еще бутылок десять, а то и больше.

– Думаешь, я пью слишком много?

– Думаю, что быть Рикасом Вайтом без вина было бы слишком тоскливо.

– А большинство считает мою жизнь идеальной и жаждет занять мое место. – Рикас встал и подошел к камину, вглядываясь в огонь.

Он был наделен слишком большой силой. Силой, способной уничтожить его самого. Контроль, выдержка, подавление чувств и эмоций – то, чему его учили с детства. Он не имел права на слабости не только потому, что Вайт, но и потому, что огонь.

Способный уничтожить все на своем пути.

Так говорил отец, когда по неосторожности Рикаса страдал очередной предмет мебели или нерасторопный слуга. Сколько боли было на руках Рикаса? Сколько смертей он принес другим, даже не сражаясь за то, что ему дорого.

– Они плохо знают, чего хотят, – голос Дрейка прозвучал совсем рядом. Рикасу не надо было оборачиваться, чтобы почувствовать, насколько близко к нему стоит Дрейк.

Даже когда они были врагами, Дрейк не боялся огня Рикаса. Мэдисон боялась, залечивала раны после ожогов, но не решалась подойти к Рикасу, когда огонь трепетал в его ладонях. Прямо как сейчас. Рикас внимательно смотрел на горящий в его ладони огонь. На собственное могущество, на власть, которой жаждали слишком многие, не знающие, что именно с собой приносит этот дар.

– Слишком плохо знают, – прошептал Дрейк и накрыл огонь Рикаса ладонью, крепко сжав его пальцы.

Пламя послушно окутало обе руки. Рикас прекрасно знал, что оно никогда не причинит Дрейку ни малейшего вреда. Огонь – часть его самого, его души, тела, всего существа. Огонь знал тех, кого стоит оберегать. Огонь знал тех, кого не стоит бояться.

Огонь знал…

Порой даже лучше самого Рикаса.

Рикас дернулся вперед и накрыл губы Дрейка своими. Они целовались, а огонь трепетал, зажатый между их телами, соединяющий их руки. Огонь не обжигающий, лишь дарящий тепло и надежду.

– Ты пришел попрощаться? – оторвавшись от губ Дрейка, спросил Рикас.

– Поздравить с годовщиной пробуждения дара.

Рикас улыбнулся, а затем опустил взгляд на по-прежнему сцепленные руки. Огонь погас, позволяя Рикасу чувствовать несколько грубую кожу Дрейка. Чувствовать что-то настоящее, не подвластное магии. Каждый маг считал день пробуждения дара самым лучшим днем в жизни. Дремавшая до этого магия опутывала, накрывала с головой, вырывалась из-под контроля. День, который значился, как последний день дома. День обретения самого себя, истинной силы, настоящего предназначения.

День гибели.

Как мысленно называл его про себя Рикас.

День гибели беспомощности, наивности, детства.

День взросления.

Как говорил отец.

День ухода.

Как называла его мама.

– День обретения, – улыбнулся Дрейк.

– И в первую годовщину этого великого дня я встретил тебя. Что я тогда обрел? Головную боль на все оставшиеся годы обучения?

– Это тебе решать.

Дрейк смотрел на Рикаса и словно ждал его ответа. Рикасу хотелось спросить: «А как же твое нежелание быть моей тенью?» или еще тысячу самых глупых вопросов, на которые способен только он. Хотелось объяснить, что он никогда не считал Дрейка довеском, всегда восхищался им, потому что тот оставался верен себе и свободен. Хотелось сказать, что не решался просить, потому что не хотел ограничить. Ведь хотя бы кто-то из них заслужил свободу. Рикас хотел так много сказать Дрейку, но не смог, ибо сейчас хотел только одного. А еще послать в этот самый момент долг как можно дальше, точно так же, как голос разума.

– Останься, – лишь выдохнул Рикас, а в следующую секунду уже ничего не смог бы сказать, – Дрейк поцеловал его и толкнул в сторону кресла, намекая, что поцелуями он ограничиваться не собирается.

Рикас хотел было возразить что-то насчет спальни и более удобного места, но порой спорить с Дрейком совершенно бесполезно.

***

– Пока все идет по плану, но ты сам понимаешь, что Николасу знать об этом совершенно не обязательно?

Алеф всматривался в чашу с прозрачной жидкостью, пытаясь разглядеть знакомые черты лица, но рябь оказалась слишком сильной, поэтому все черты смазывались, оставляя Алефу самому додумывать такой приятный и близкий его сердцу образ.

– Сказать, что младший Вайт уже практически поправился или наоборот, что его выздоровление под большим вопросом?

– Конечно, второе, Алеф. Николас должен сомневаться в том, что я справлюсь. Он должен начать действовать более активно.

– Чтобы мы могли его устранить?

– Чтобы иметь возможность использовать его так, как нужно нам, мой милый Алеф, – собеседница рассмеялась, – я могу рассчитывать на тебя?

– Конечно! Я сделаю для вас все.

Жидкость перестала рябить, а все, что оставалось Алефу, лишь перебирать в памяти самые прекрасные и счастливые часы в его жизни. Он любил Госпожу и был готов пойти ради нее на все, абсолютно на все.

– Алеф. – Голос Николаса вырвал из мечтаний.

– Я уже иду! – крикнул он и направился к двери.

Пусть это претит, но пока он собирается играть роль идеального ученика.

========== Всего лишь фигуры ==========

Джеймс шел по коридорам замка Рикаса и размышлял, как эльфийки, такие хрупкие на вид, столь легко управляются с подносом, да еще и носить его умудряются в одной руке. Он, рыцарь Анталийского королевства, воевавший не в одном сражении, принимавший участие в десятках турниров, еле тащил злосчастный поднос двумя руками, при этом идти еще приходилось очень медленно, чтобы не расплескать суп и вино. Нет, в слугах один из лучших рыцарей Анталии долго бы не продержался точно. Но он поставил себе цель приготовить и принести Андриэлю обед, а рыцаря, настроенного что-то сделать, не мог остановить какой-то злосчастный серебряный поднос. О четырех ожогах, полученных во время приготовления супа, Джеймс собирался умолчать. Неважно, какими жертвами повержен враг. Главное – победа, а способы ее достижения не касаются никого, кроме рыцаря.