Текст книги "Лекарство от одиночества (СИ)"

– Северус, ты же понимаешь, что это значит?

Допрашивали их долго и с особым рвением. Раздельно, естественно. Устроили и тщательный досмотр, и обыск, так что пришлось дать аврорам доступ ко всему, даже указать путь к сердцу. Реальность их с Гермионой отношений они проверили тоже, видимо, считая, что все это было лишь прикрытием для совместной незаконной деятельности.

– Что я смогу наконец выспаться?

Официальных обвинений им не выдвинули (пока) до выяснения всех обстоятельств. Хилл и Смит, которых они вывели из себя, наверняка очень этого хотели, но кто-то сверху решил, что вот так отправлять в Азкабан возможных спасителей Британского магсообщества как-то неудобно. Посадить, в конце концов, всегда успеют. Поэтому их заперли в его доме, проведя это по бумагам, как экстренный карантин в связи с контактом с зараженным. Якобы он нарушил санитарные правила во время визита к Поттерам. Безработную иммунную Гермиону приписали к нему в качестве сиделки.

Ни Поттеров, ни Лонгботтома они, естественно, даже не увидели и, что там творила с ними служба безопасности, не знали. Вероятно, им разрешат связаться через пару дней, когда страсти поутихнут. Но что-то подсказывало ему, что и сову, и бесплатную проверку правописания предоставит аврорат.

– И это тоже. Но, главное, получается, что у нас вышло, – Гермиона подняла с пола книгу и с сомнением оглядела разворошенную обыском гостиную. – Не идеально, но все равно весьма удачно, в целом.

Он скинул с кресла какие-то пергаменты, содержание которых, видимо, никого не заинтересовало, и упал на сидение, с удовольствием вытянув ноги. Все, что было хоть сколько-нибудь подозрительно, авроры конфисковали. Но, впрочем, в этот раз их визит прошел практически цивилизованно. После падения Лорда тут даже доски в некоторых местах поотрывали в поисках скрытых ниш, так что из больницы он тогда вернулся чуть ли не в руины.

– И ты даже не будешь переживать, что наше лекарство может поспособствовать возрождению Темного Лорда? – скептично отозвался он.

Одно дело их предположения, другое – реальные исследования Отдела тайн. Раз уж они этого опасались, то наверняка не без веских оснований. Но Гермиона лишь отмахнулась и поправила заклинанием почему-то скошенную гардину.

– Ну, с Невиллом у него явно ничего не вышло, – фыркнула она. – И по результатам обследований, и по личным наблюдениям с ним все в порядке. Не то чтобы я считала Воландеморта идиотом, наверняка, он был неплохим притворщиком, но, знаешь, мне кажется, он прокололся бы или сбежал тут же.

– А если он просто выжидает, когда в новом теле стабилизируется магия? Или хочет реабилитироваться, начать жизнь с чистого листа? Выпустят Лонгботтома с карантина, а он вдруг решит заняться политикой.

Гермиона цокнула и изучающе уставилась на его колени.

– Я переживаю, как лекарство повлияет на Гарри, и, собственно, на всех остальных, если в Министерстве все же признают, что оно работает, и пустят его в дело, но не до такой степени. Побочки и резистентность – вот, о чем нужно думать.

– Я тебя прямо не узнаю, – протянул он с очевидной отсылкой.

– Правда? Я просто уверена в результатах своей работы, учитывая, что уже получила доказательства её эффективности, – она, все ещё колеблясь, принялась расстегивать мантию. – К тому же у нас сейчас хватает и личных проблем, чтобы тратить нервы на подобные теории. Раз уж Отдел тайн взял это все на себя, то вот пусть и разбирается.

– Разве у нас есть какие-то проблемы? Я тоже уверен, что в Азкабан никого из нас уже не отправят, не в их интересах, – на позитивной ноте он не удержался: – В худшем случае, подотрут память и оставят жить в неведении.

– Об этом тоже, наверное, можно не переживать. Это не в нашей власти. Я говорю о более приземленных вещах.

– О каких это? – он не удержался и подался вперед, хватая её за подол и подтаскивая к себе.

– Северус, мы заперты вдвоем на неопределенный срок, – Гермиона отвела его волосы от лица. – Как думаешь, через какое время мы начнем сходить с ума от безделья и цапаться друг с другом?

– Вот и проверим, готовы ли мы к семейной жизни, – он уткнулся лбом в её живот.

– Какой-то очень жестокий выйдет тест. И условия искусственные, в обычных обстоятельствах у нас все же имелась бы возможность отдыхать друг от друга.

– Для особой остроты можно ещё затеять ремонт.

========== 9 ==========

– Как ты умудрился заставить его работать здесь? Тут же все на магии держится, – восхитилась Гермиона, включая видеопроигрыватель.

Тот был уже порядком устаревшим по современным меркам, но вполне справлялся со своими обязанностями. Да и не то чтобы ему была нужда смотреть новинки кинопроката, когда магглы уже отсняли, казалось, все, что можно.

– Точно так же, как и бойлер, – хмыкнул он. – Это не так уж и сложно. Конфликт технологий и волшебства часто преувеличивают.

Понятно почему. Это прекрасно вязалось с идеологией Темного Лорда и в принципе с высокомерием чистокровных.

– Но в Хогвартсе…

Он поморщился и перебил её.

– И уж тем более не суди про это по школе.

– Почему? – пытливо отозвалась Гермиона, перестав щелкать кнопками.

– Как ты думаешь, хочется ли преподавателям разбираться ещё и с маггловскими игрушками, когда у них целый выводок магически нестабильных подростков?

– Оу, – она задумалась. – А ведь мой плеер действительно не работал только там, а на той же Косой аллее…

Гермиона забормотала что-то вполголоса, перебирая коробку с кассетами. Судя по наморщенному носу, выборка ей не особенно нравилась, но приходилось довольствоваться тем, что имелось. Нужно же было хоть как-то забивать резко возросшее количество свободного времени, а приобрести что-то другое им сейчас было нельзя. Все их контакты с внешним миром, включая заказы на доставку, тщательно проверялись и, при необходимости, регулировались, если говорить цензурно. Устроить масштабный ремонт им, конечно, тоже не позволили. Такие закупки выглядели бы странно, учитывая их «прикрытие».

Но и изоляция у них оказалась довольно условная. Наедине они не оставались даже на несколько дней подряд, не то что на неделю или месяц, как опасалась Гермиона. Не считая того, что за ними следили, как и за всеми карантинными пленниками, и даже чуть навязчивее, у Отдела тайн имелось ещё много вопросов насчёт лекарства от одиночества, так что к ним в гости регулярно захаживал все тот же Смит.

В его личном антирейтинге невыразимец уже обставил Мейера. Хотя тот в принципе сполз вниз с вершины после того, как оказалось, что Гермиона все же была права. Доносчиком из отдела оказался Тейт, загадочный и неуловимый лаборант, которого он практически жалел в свое время из-за свалившейся на него нагрузки. И который имел доступ ко всем помещениям в здании. Что он там такого подозрительного разнюхал, им так в подробностях и не сообщили, может, просто обнаружил неучтенные котлы с зельями в лаборатории.

Мейер же был невиновен, мил, вежлив и незлопамятен. Более того, по уверениям опять же Гермионы, так было всегда – Мейер уважал его и как профессионала, и как героя войны, но никак не мог найти подход. Звучало правдоподобно, учитывая, что даже при, в лучшем случае, тотальном игнорировании с его стороны во время короткого периода их совместной работы, он все равно счел необходимым послать ему открытку со словами поддержки, а Гермионе – любимые конфеты.

Она, к слову, смела всю коробку за день, а потом вздыхала весь вечер. Причину этих проблем с дыханием он узнал не сразу.

– Уверена, что набрала несколько лишних фунтов, – заявила Гермиона как-то с утра.

Ну, как с утра, скорее уже ближе к обеду, но придерживаться какого-то четкого режима они перестали на вторую неделю заключения, сейчас же шел уже февраль. Книги на полках в гостиной были теперь расставлены в алфавитном порядке, кухня приведена, по выражению Гермионы, в «божеский вид», а все, вплоть до постельного белья, выглажено (его желание опять исполнилось как-то не очень удачно, учитывая обстоятельства). У неё наконец-то стали получаться отличные стейки и вполне сносный пудинг. Голодом их, слава Мерлину, никто не морил – продукты они могли заказывать в неограниченном количестве.

– Какой кошмар, – совершенно неискренне отозвался он, продолжая задумчиво листать Ежедневный Пророк, как настоящий уставший от быта и болтовни супруги муж.

– Ты не понимаешь. Сидя в четырех стенах, я вообще не двигаюсь и постоянно заедаю стресс, – обстановка со всей этой слежкой и допросами у них действительно стояла довольно нервирующая, хотя формально они спокойно отдыхали дома. – Так это и начинается. Сначала парочка, потом десять, а потом и все двадцать фунтов!

– А раньше, значит, ты вела крайне подвижный образ жизни? – резонно отметил он, не отрываясь от чтения спортивной колонки.

– Раньше мы не готовили в таких громадных количествах, а ещё у меня была работа или хотя бы какие-то дела, так что все находилось в равновесии.

– Ты просто так и не научилась получать удовольствие от нашей вынужденной праздности и придумываешь себе лишние сложности, – он все же поднял взгляд от газеты и попытался-таки объективно оценить страхи Гермионы.

Она неуверенно топталась посреди кухни, как будто не зная, что хочет на завтрак: блинчики или яичницу. Он встал раньше и уже допивал чай, умяв порцию и того, и другого. На его худобу это влияло едва ли, да и доступные обзору голые ноги были точно такими же, какими он запомнил их, когда раздел её в первый раз.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда я не смогу влезть в свои рубашки, а потом и в твои, – Гермиона красноречиво оттянула ткань на груди.

Полы задрались, обнажая бледные бедра. Ворот был слишком широк для неё: даже в почти целомудренно застегнутом виде под ним виднелись такие же белые ключицы. Вот о чем ей действительно нужно было переживать, так это о недостатке солнца или хотя бы свежего воздуха. Даже он, в общем-то любящий затворничество, стал этим тяготиться. Одно дело ходить только от дома до работы и обратно, другое – совсем не бывать на улице. Впрочем, погода для прогулок почти все это время стояла непривлекательная, что немного скрашивало их заточение.

– Я с самого начала подозревал, что ты купила их для себя, а не для меня, – заключил он и перевернул страницу.

– Будешь любить меня любой, даже если я стану размером с Хагрида? – в воркующем тоне чувствовалась скрытая издевка.

Она подскочила к нему, определившись, и смяла газету, привлекая внимание.

– А что, если так и есть? – звучало, конечно, отвратительно сопливо, но он, вроде, с самого начала не то чтобы восхищался её формами, чтобы зацикливаться на них теперь.

К тому же она всегда была достаточно тощей, так что эти фунты, вероятно, пойдут только на пользу органолептическим свойствам её тела. Станет ещё мягче хотя бы наощупь, в плане характера этого можно было не ждать уж точно.

– Ага, конечно. Это ты так сейчас меня успокаиваешь, а потом начнется.

– Грейнджер, у меня к тебе уже претензий вагон и маленькая тележка, и я не стесняюсь их высказывать. А временами ты вообще откровенно выводишь меня из себя. Особенно когда в три часа ночи решаешь, что самое время почистить ванну, – кажется, ему удалось её немного застыдить, что с каждым днем становилось, по ощущениям, все более трудной задачей. – Боюсь, объем твоей талии в этом списке далеко не самый критичный пункт.

– А что возглавляет топ?

Он с мрачным видом отбросил газету на стол и просунул руки ей под рубаху, хватая за голую задницу.

– Носи белье почаще. Я бы сказал, что мужчины любят раздевать, но со мной, кажется, это работает ровно наоборот. И постоянно жить в таком напряжении нельзя, это уже что-то на грани с садизмом.

Теперь, когда Гермионе не нужно было распыляться на кучу проблем и обязанностей, он и их отношения оказались единственными целями в фокусе её внимания, как она и угрожала в начале. Секс и прочий личный, часто физический, контакт при этом полностью заполнил ту нишу времени и сил, которую она раньше отводила под работу. Поэтому в результате специфичного марафона они все же обновили и кухню, и гостиную, и даже пересмотрели свои взгляды на ванную комнату. А ещё им пришлось купить новую кровать (слава благоразумию, эту покупку их соглядатаи одобрили). Правда, справедливости ради, поломка старой произошла не из-за их чрезмерной активности, а, скорее, просто под влиянием времени.

И, кажется, он впал в зависимость от всей этой близости, как и от регулярного питания. Никакое постепенно угасающее удовольствие растягивать не пришлось. За что боролся, на то и напоролся.

Гермиона фыркнула и схватилась за его плечи, прижимаясь ближе.

– Смею напомнить, что не далее, чем вчера, вы, мастер Снейп, в порыве страсти сломали застежку на моем бюстгальтере. С этой вашей привычкой уничтожать мою одежду, я уже банально переживаю за её сохранность. У меня, знаете ли, ограниченное количество вещей.

– Мы, вроде, пока не бедствуем. И вообще находимся на попечении Министерства, если судить по бумагам.

– Да, но, – Гермиона скривилась, – они же вскрывают все посылки, как будто в этом до сих пор имеется какая-то нужда, копаются там, трогают… Мне неприятно.

В этом действительно не было смысла, так как они и так уже выложили все, что знали, никаких сообщников, помимо Поттеров и Лонгботтомов (играющих исключительно пассивную роль), не имели и вообще вели себя тише воды, ниже травы. Скорее это был метод давления службы безопасности. Надо же им было как-то наказать их за то, что они играли не по правилам, предостеречь, так сказать, от новых попыток, раз уж Азкабан, теперь он был в этом точно уверен, им не светил.

Он попытался представить как та же Хилл копается в новых трусах Гермионы, чтобы оценить уровень своей брезгливости, но оказался слишком отвлечен, поглаживая большими пальцами выступающие косточки на бедрах. Было ли ему принципиально их наличие у неё? С его стороны выдвигать ей какие-то требования по внешности было бы как-то странно. Она, чего доброго, выкатит встречные предложения.

– А ходить по дому, за которым следят, практически голой, значит, приятно?

– Если так рассуждать, то нам и сексом не стоит заниматься. Вот уж точно эксгибиционизм.

– Тогда у тебя не будет вообще никакой физической нагрузки. Нам необходимо идти на этот риск ради твоей фигуры, – очень серьезно отозвался он. – Но сейчас придется повременить с тренировкой.

Пришлось нехотя отстраниться.

– У нас гости? – без особого смысла уточнила Гермиона, выбор был невелик.

– Смит послал записку, что зайдет с какими-то важными новостями.

– Я прямо трепещу от нетерпения, – цокнула она. – Они провели ещё одно тестирование своих образцов, и мы продвинулись на целый дюйм вперед в исследованиях?

Они обсуждали это уже сотню раз, и каждый раз Гермиона злилась из-за медлительности, с которым Отдел тайн перепроверял их работу. Они только-только доварили новую порцию зелья и теперь выявляли свойства и побочные эффекты в лабораторных условиях. И хоть все это было совершенно закономерно: невыразимцы не должны, да и не могли верить им на слово, даже если Лонгботтом был как новенький и даже лучше (магия к нему постепенно возвращалась). К тому же дополнительная диагностика никогда не бывала лишней, особенно в присутствии свежего взгляда со стороны. Но вспышки агрессии Грейнджер в их сторону он даже поощрял. Пусть уж лучше сливает негатив на тюремщиков, чем на него.

В замкнутом пространстве такие меры предосторожности были не лишними. Естественно, постоянно просто мирно вместе готовить и делить постель они не могли, случались и конфликты. Которые они часто гасили тем же сексом, что, безусловно, являлось не слишком мудрым решением в долгосрочной перспективе. А кое-какие важные темы вообще не поднимали. Впрочем, здесь и сейчас вот это как раз было все же разумно, наверное. Лучше вернуться к ним, когда они будут иметь возможность отдохнуть друг от друга и начнут мыслить трезво. Хотя он уже начинал сомневаться, что это благодатное время когда-то вообще наступит. В смысле, расходиться на работу и по делам они, конечно, станут, но вряд ли это можно будет назвать отдыхом, скорее уж тоской. На этом моменте рассуждений он обычно недовольно морщился, подобные мелодраматические измышления были совершенно не в его характере, по крайней мере, так он всегда считал.

Гермиона уничтожила его привычную жизнь, как её зелье – ментальную сферу подопытного. Но не то чтобы он был против, учитывая, что сносить ей пришлось едва ли один фундамент, все остальное к тому моменту было уже основательно разрушено. А то, что они строили заново, вполне его устраивало, хотя и состояло это здание на львиную долю из горячих споров обо всем, сарказма, принципиальных позиций и вечной войны из-за того, кто сегодня моет посуду. В лаборатории она выполняла эту обязанность чуть ли не с удовольствием, а дома почему-то пыталась избежать всеми силами. Хорошо ещё, что у них не отобрали палочки, а ведь вполне могли.

– Мы проведем клинические испытания в марте, – как бы между прочим сообщил Смит, потянувшись за куском пирога.

Весь негатив Гермионы не мешал ей угощать гостя обедом чуть ли не каждый его визит. Или она просто тестировала свои блюда на, условно, непредвзятом испытуемом. Смит, впрочем, ел без комментариев и всегда с большой охотой, видно, был одинок. Да и бояться ему было нечего, он-то точно был уверен, что отравить его им банально нечем.

– На людях? – уточнила Гермиона.

– Ну, не на домовиках же, – почти добродушно отозвался невыразимец.

Грейнджер упоминание эльфов в таком контексте не оценила и прикрылась кружкой.

– Быстро, – усмехнулся он. – Подстегивает возможность безопасного открытия границ?

– Так говорите, как будто это что-то плохое, – Смит медленно пережевал. – Состояние нашей экономики удручающе, полагаю, это понятно всем, даже людям далеким от финансовой сферы.

– Да, а как насчет нас? – будто между прочим протянула Гермиона. – Наш вклад в светлое будущее магмира тоже, полагаю, всем очевиден.

Как она справляется, в эмоциональном плане, с бездельем и постоянным нахождением с ним на одной жилплощади, он мог только догадываться. Фраз в духе «видеть тебя больше не хочу» не звучало даже в пылу ссоры, многое Грейнджер наверняка скрывала за своей сдержанной вежливостью (да, даже в личных отношениях), но все же иногда очевидно пряталась от него в книгах. Которые приходили к ней в каких-то астрономических количествах и с большим разнообразием тем: кажется, он видел даже несколько томиков художественной литературы. Хотя, судя по всему, она просто до сих пор продолжала подковываться в юридическом плане, отделавшись от необходимости изучать колдомедицину. В разговорах даже пару раз отражалось её беспокойство относительно того, что Отдел тайн может попытаться отстранить их от исследований и присвоить открытие лекарства от одиночества себе. Это даже в самопридуманной теории возмущало Гермиону до глубины души. Результат результатом, но отдавать свое честно заработанное достижение она не желала.