Текст книги "Лекарство от одиночества (СИ)"

Автор книги: Lampo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Жаль, что словесные игры не могли дать ему иного желаемого. Точнее, могли, конечно, но это был бы уже совсем другой разговор. Впрочем, почему бы и нет? Грейнджер очевидно ему симпатизировала, и он мог в любой момент проколоться, расслабленный её доброжелательностью: неуместно коснуться, задержать взгляд на теле дольше, чем это было допустимо, выдать даже не двусмысленность, а прямую пошлость. Чтобы избежать всего этого и разрубить гордиев узел, невзирая на условности, он мог просто её спросить. После этого мир не рухнет, переживал моменты и пострашнее. Но, конечно, будут последствия.

И тут были возможны три варианта развития событий. Первый, самый вероятный: он предложит, она откажется, и каждый останется при своем. Но, естественно, черта с два все будет так просто. Особенно если учесть, что они находились по восемь часов каждый будний день в одном помещении преимущественно вдвоем. И это ещё без учета переработок. Он-то, вероятно, сможет просто вернуться к своим фантазиям… или нет. Но Грейнджер наверняка начнет переживать. И слишком много думать. В конце концов, это разрушит их своеобразный рабочий дуэт.

Второй вариант был неудобен уже ему: вроде и «да», но не то, что нужно. Причем, в зависимости от реакции Грейнджер, его ответный дискомфорт имел градацию от сдержанного раздражения до полного отвращения. К примеру, с её стороны принять его интерес за предложение чего-то большего было бы весьма логично. Хорошая, хоть и слегка побитая войной и потерями девочка наверняка искала спокойную бухту с работящим мужем и выводком детей. Грейнджер, с её амбициями и гонором, конечно, не сильно вписывалась в эту концепцию сама, да и трудоголизм определенно не помогал ей стать благообразной матерью семейства. Но вряд ли она избавилась от навязанных социальных норм, просто объективно оценив собственное поведение. В своем глазу, как известно… Да и Министерство сейчас откровенно стимулировало рождаемость. Конечно, она не потребует от него кольца с порога, но, весьма вероятно, будет его ждать и надеяться.

Но это было ещё ничего, хотя он не мог обеспечить ей такую жизнь, даже если сам был бы заинтересован в браке. Гораздо неприятнее ему было представлять, что она просто не сможет ему сразу отказать. Начнет его жалеть и, как обычно, спасать. Даже сейчас все эти обеды и проникновенные взгляды были неспроста, очевидно. Не зря же она вчера притащила с собой сразу два комплекта посуды (или просто продублировала их заклинанием, пока ждала его?). И что-то ему подсказывало, что Грейнджер в своем благородном стремлении могла зайти очень далеко. Может, не прямо до койки, но до каких-то физических взаимодействий точно. Целовать покорные от внутреннего смирения губы… Звучит поэтично, а на деле мерзость. Такая подачка, ненужная и непрошенная жертва. Уж он в этом кое-что понимал.

– Я вчера навестила Гарри, – ни с того ни с сего выдала Грейнджер в пустоту.

Как он и думал – плотину прорвало.

– И как Поттер поживает? – он поддержал разговор о мальчике ради разнообразия.

У иммунной Грейнджер был свободный, с некоторыми оговорками, пропуск к зараженным. Мало кто ещё мог позволить себе вот так заскочить к герою магического мира на огонек. К примеру, после событий в Визжащей хижине они с Поттером так и не виделись больше ни разу, да он, откровенно говоря, и не стремился.

– Вам не все равно? – она все ещё пристально разглядывала свое зелье, которое постепенно успокаивалось и меняло цвет на насыщенно синий.

– Я спасал мальчишку все эти годы не для того, чтобы его прикончил Темный Лорд. Или болезнь. Он должен был раздражать магический мир ещё долгие годы.

Её волосы, и без того короткие, были заколоты на затылке, чтобы не лезли в лицо и не мешали работать. На изящной длинной шее можно было заметить несколько мелких темных родинок. Он поцеловал бы каждую.

– А так и не скажешь.

– Не всем нравится строить из себя вселенских страдальцев, Грейнджер. Некоторые понимают, что все эти заламывания рук – бессмысленная трата времени и сил.

– Так, может, и сейчас подтвердите свою позицию делом?

– А мы с вами чем, по-вашему, занимаемся? – он усмехнулся. – Или вы уже погрузились в мечты о своей очередной борьбе с системой и позабыли, что до сих пор числитесь сотрудником отдела?

– И сколько это продлится? Год? Полгода? А если за это время у нас так и не выйдет ничего толкового? – она резко развернулась на каблуках, чтобы посмотреть ему в лицо, но так и осталась стоять у своего стола. – Нельзя все просто бросить. Нужно продолжать, несмотря ни на что.

Упрямство ярко читалось на её лице. Это выглядело красиво, хотя губы превратились в тонкую линию, а нижняя челюсть была чуть выдвинута вперед. Она расправила плечи и сложила руки на груди. Сегодня на ней была свободная рубашка, которая сильнее скрадывала фигуру, чем та кофта в облипку. Надела ли она нижнее белье? Хотел бы он проверить, желательно, тактильно.

– Каким образом, Грейнджер? Конечно, вы можете заниматься теоретическими изысканиями хоть до конца дней своих. Правда, что-то я сомневаюсь, что вам этого будет достаточно.

– Можно организовать свою лабораторию, – прозвучало тихо, но твердо. Плохо дело.

– Где? В съемной маггловской квартире?

– Помещение не сложно подыскать…

Ему следовало бы подыграть ей, по крайней мере, на словах. Пообещать помощь, сказать то, что она хочет услышать. Это дало бы ему ещё несколько очков признательности, сблизило бы их. А там, кто знает…

– А на что вы купите оборудование и ингредиенты? На вашу зарплату даже приличную домашнюю лабораторию, чтобы варить Бодроперцовое и Противоожоговую, не обустроить, не то что профессиональную.

Она поджала губы и вздернула нос. Он продолжил:

– Или вы планируете забрать что-то с собой отсюда? Вы же понимаете, что это воровство госимущества, а не стянутая из кладовой шкура бумсланга? Вас посадят.

– Ничего я не собираюсь красть! – ощерилась Грейнджер.

– И как вы это видите? Сами со всем управитесь? Или будете агитировать уволенных организовать свою рабочую команду на голом энтузиазме?

– И что? Мы просто выйдем за дверь и разойдемся заниматься каждый своими делами?

– Это называется реальная жизнь, Грейнджер. Вы не можете спасти всех, зачастую, не можете даже сделать пресловутое «все возможное».

– Это неправильно. Гарри… все они заслуживают большего. Жить вот так, в изоляции, и умереть в одиночестве…

Конечно, она переживает за Поттера. И очевидно хочет, чтобы он поддержал её, в профессиональном смысле. Все же при всей въедливости Грейнджер все ещё находилась на позиции ассистента и нуждалась в кураторстве. Ей до сих пор было временами сложно признавать свои ошибки и отходить от рецептов, мысля творчески.

– Многие умирают в одиночестве и без всяких магических болезней, – он чуть понизил голос, чтобы звучало хоть каплю успокаивающе. – А у Поттера, насколько помню, есть мисс Уизли, как минимум.

А у того же Рональда Уизли была она сама. Вероятно, они были вместе до самой его гибели. Такая преданность и забота, он о подобном мог только мечтать и завидовать. Интересно, в насколько близких отношениях они состояли? Впрочем, можно было себя не обманывать. Он слишком многое видел, патрулируя коридоры школы, чтобы всерьез рассчитывать, что, по крайней мере, после победы в войне, давшейся им высокой ценой, Грейнджер с Уизли целомудренно держались за ручки и играли наедине в шахматы. А ещё половой путь передачи инфекции был формально подтвержден, и Грейнджер присутствовала в соответствующих списках опять в качестве исключения.

Странно было бы испытывать какую-то почти ревность к мертвому подростку. И вообще думать о его личной жизни, с учетом, что он всегда воспринимался им каким-то статистом, одним из, тенью Поттера. Наверное, Грейнджер возмутило бы такое отношение, но, что скрывать, он и её годами считал припевалой звездного мальчика и всегда думал, что она пускает по нему слюни. Кто же знал, что её вкусы несколько специфичны.

– Миссис Поттер, – хмуро поправила она. – Они решили пожениться, пока… пока в состоянии принять осознанное решение.

– Совет да любовь, – не менее хмуро отозвался он.

– Ага, – протянула Грейнджер, переминаясь на месте, будто все ещё ожидая от него каких-то слов.

Не то чтобы ему было все равно. И на мальчишку тоже. Тем более на мальчишку. Но что она хотела от него? Того же энтузиазма? Конечно, собственная жизнь была ему не особенно нужна, так какая разница, на что он её потратит. Но он был слишком старым и усталым, чтобы искренне гореть идеей. Он здесь-то был от безысходности – выбора ему никто не предлагал.

– Послушайте, Грейнджер…

Её зелье запарило и резко поменяло цвет на насыщенно малиновый. Она, обратив внимание на направление его взгляда, тут же обернулась и заводила палочкой над смесью, регистрируя изменения.

– Занятно, – зашептала она. – Весьма занятно.

– Что, рано подняли панику, Грейнджер? Возможно, ваши подпольные лаборатории и не понадобятся.

Она лишь отмахнулась, снимая показатели. Это был просто незапланированный побочный эффект, не факт, что полезный, вероятно, даже вредный. Но было бы хорошо, если бы он отвлек её от всех этих лишних переживаний.

Ему бы тоже хотелось её отвлечь, ненадолго, просто, чтобы она расслабилась, улыбнулась, перестала нервно прикусывать губу и вертеть древко в пальцах, едва не ломая. Распустить волосы, перебирая пряди, размять напряженную линию плеч. Вообще он втайне мечтал об этом сам и экстраполировал на неё, не факт, что ей такое вообще нравилось.

Это возвращало его мысли к третьему возможному варианту развития их отношений. Если он спросит, а она ответит «да», не ожидая от него тут же кольца на пальце и не пытаясь стать мессией в его безусловно требующей корректировке жизни. Самая маловероятная возможность, учитывая деятельную и требовательную личность Грейнджер. А с его стороны это вообще была откровенная попытка усидеть на всех стульях сразу. Сохранить рабочие отношения, обесчестить её и не заполучить из-за данного обстоятельства головную боль в виде «серьезных отношений».

А может, Грейнджер это в принципе было не нужно. Она вполне подходила под категорию фригидного синего чулка, в конце концов. Всю её невероятную чувственность он выдумал сам. Хотя, в тихом омуте черти водятся. Была у него одна библиотекарша, маггла… С ней у него, как ни странно, были самые продолжительные отношения. Наверное, потому что разговаривали они довольно мало.

Минутная слабость, огонь, быстро разгоревшийся и погасший, встречи на одну ночь, просто чтобы скинуть напряжение, его всегда вполне устраивали, но сейчас все было совершенно не так. Возможно потому, что Грейнджер все же не была посторонней в его судьбе и вообще. Возможно потому, что на сей раз ему тоже хотелось получить какой-то эмоциональный ответ. Как эгоистично. Ей он мог предложить лишь жалкие крохи, практически голое вожделение, только чуть более глубокое. Он не просто хотел её трахнуть. Он хотел прикасаться к ней. Разница на первый взгляд была не слишком очевидна.

– Попробуйте шалфей, – он подошел ближе, наблюдая за её попытками определить направление метаморфозы в зелье. Алхимия неплохо ей давалась, но опыта было ещё маловато. – Только не побеги, цветы.

Грейнджер буркнула что-то согласное и, одновременно, недовольное. Хотела сама догадаться, а он лез под руку.

– Эти уже совсем засохли, возьмите те, что посвежее, – он опять поправил её.

Грейнджер послушно приманила другую банку, сегодня она о возможностях магии почему-то не забывала, и начала сосредоточенно отбирать нужное количество соцветий.

– Нет, – он шагнул ещё ближе и втянул носом воздух. – Или… вы путаете меня. Какими духами вы пользуетесь? – звучало обличительно.

– Что? – она растерянно приоткрыла рот, слишком сосредоточенная на эксперименте.

Он увидел ровный ряд белых зубов и влажный розовый язык. Мысль, конечно, сразу унеслась в совсем неподходящем направлении. Или, наоборот, очень подходящем?

Кто сказал, что он вообще сможет удовлетворить её запросы? И дело было, конечно, не только в сексе. Это в фантазиях он был неотразим, реальность представляла собой куда более печальное зрелище. Ворошить подростковые комплексы было уже как-то поздновато, но были же объективные параметры. Внешность, возраст, состоятельность, банальная ухоженность.

Грейнджер тоже, конечно, холеной не была, скорее наоборот. И пальцы у неё до сих пор то и дело оказывались испачканы чернилами, а одежда была уж слишком невзрачной для молодой девушки. Он в юбке её за два года видел от силы раза три. Но уж рассчитывать на кого-то получше, чем он, она точно могла.

– Туалетная вода, Грейнджер. Что в составе той, что вы пользуетесь?

– Понятия не имею, – она свела брови к переносице, отставив банку с шалфеем.

– Замечательно. Я же просил вас воздерживаться от подобной косметики.

– Я не думала, что вы замечаете.

Сегодня был другой запах, не тот, что вчера. Уже не цветочный, а какой-то более терпкий, древесный. Бергамот, орхидея… Грейнджер поняла, что он принюхивается, и неуверенно подалась к нему, пытаясь, видимо, облегчить восприятие.

– Вы работаете с растительными ингредиентами. Вам самой это не мешает?

– Я не особенно обращаю на запахи внимание, – заняла она оборонительную позицию.

– Так зачем душитесь?

Она опять приоткрыла рот, замешкавшись. Какой сегодня у него был богатый улов.

– Мне подарили, и я…

– Хотите выразить человеку признательность, пользуясь его подарком, это понятно. Но делайте это, пожалуйста, вне работы. В выходные, например.

– Я никуда не хожу.

– Так ходите, Грейнджер, кто вас ограничивает? То есть не дают, то перерабатывать заставляют…

– Кто бы говорил, – дерзко выпалила она. – К тому же на выходных у меня есть дела поважнее. Я подтягиваю свои знания до необходимого уровня.

Интересно, Грейнджер вообще умеет отдыхать, хотя бы номинально? Так ведь, чего доброго, к тридцати перегорит, поплавится, как свечка. Может, получить немного такого внимания, которое он мог ей дать, к каким бы результатам это их не привело, ей будет даже полезным.

– А сейчас, наверное, придется отдать под это и вечера, – она вся подобралась. – Мы могли бы начать уже сейчас. Организовать свои исследования и проверять их здесь в свободное время, пока есть доступ к ресурсам.

Конечно же она не успокоилась и не отбросила все эти выдумки. Глупо было бы рассчитывать, что гриффиндорская зазнайка просто так сдастся.

– Опять хотите свой кружок избранных?

– Вся эта бюрократия, отчеты… – Грейнджер с мысли не сбилась. – Это так медленно! Министерство само же нас тормозит, а требует каких-то результатов. Нужно менять подход.

– И чем это отличается от того «тыканья пальцем в небо», которым вы занимаетесь сейчас?

– Скоростью. Эффективностью. Мы могли бы проверять свои задумки незамедлительно.

– На ком, Грейнджер? – спросил он, уже зная ответ.

– Гарри и Джинни, другие тоже наверняка не будут против.

– О, Боже… – он сжал переносицу пальцами. – Незаконные опыты на людях, авроры будут в восторге. А «мы» – это вы и я?

Когда она придумала все это? Вчера вечером, когда осознала, что их отделу могут урезать финансирование, или гораздо раньше? Обеды, взгляды… Грейнджер хотела заручиться его расположением? Боялась отказа? Иронично.

– Хотите, чтобы я сказала вам это? Очевидно, вы нужны мне. Без вас я не справлюсь и признаю это, – если бы она ещё проникновенно схватила его за мантию, вышло бы по-настоящему театрально.

А ведь он действительно хотел это услышать. Правда, нужные слова были наполнены совершенно иным смыслом.

– Говорите уж прямее, вы боитесь, что отравите и без того умирающих друзей своими смелыми экспериментами, и вам нужно переложить на кого-то ответственность.

Грейнджер вспыхнула и сжала руки в кулаки. Её грудь возмущенно вздымалась. Но никаких торчащих сосков, к сожалению.

– Я не собираюсь…

– А если наше маленькое предприятие раскроют? – перебил он её. – Не сомневаюсь, что вы готовы пойти на все риски, но у меня несколько иная ситуация. Я и так нахожусь на условно-досрочном, если можно так сказать. И что бы вы там не говорили и какую вину на себя не брали бы, все это наверняка повесят полностью на меня.

Он мог бы согласиться и шантажировать её. Ему, наверное, даже полагалось мыслить в этом направлении. Беспринципный Пожиратель и магглорожденная девочка – узнаваемый сценарий. Правда, в таком случае, ничего не мешало ему банально принудить её и использовать Обливиэйт хоть прямо сейчас. Или сварить парочку любопытных зелий, которые Грейнджер при всей своей начитанности даже опознать не сможет. Империус, в конце концов, никто не отменял (хотя на его палочку могли навесить Надзор, так что с этим стоило быть поосторожнее). Во рту появился привкус тины. Отвратительно. Из этого болота он, конечно, уже никогда не выберется и уж точно не отмоется, но и нырять с головой не собирается.

– Вы наверняка правы, профессор, – она смотрела ему прямо в глаза.

– Но вы все равно попросите меня об этом.

– Но я все равно попрошу вас об этом.

– Цель оправдывает средства, да, мисс Грейнджер? Вы начинаете мне кое-кого напоминать.

Щеки покрылись румянцем, она опять начала мучить свою нижнюю губу.

– Это благое дело.

– Бесспорно.

– Я совсем не хочу доставить вам неприятности.

– Не сомневаюсь.

– Вы можете отказаться.

– Чтобы вы наслали на меня сглаз, и все равно начали делать, что хотите, но в одиночку?

– Не думаю, что вас впечатлят мои проклятия.

– И я в любом случае пойду как соучастник, если не попытаюсь остановить вас.

– Мы всегда сможем сделать вид, что этого разговора в принципе не было и вы ничего не знали.

– Ага, и даже не подозревал. Никто не поверит, что я не замешан. Уверен, если в отделе начнет пропадать мелочь из карманов, все подумают на меня.

– Вы преувеличиваете. Люди боятся вас, а не считают каким-то мелким воришкой.

– Что вы будете делать, если ваши действия лишь усугубят положение Поттера?

Она поморщилась, но взгляд прятать не стала.

– Он и без того принимает кучу экспериментальных зелий. В том числе и мои.

– Не юлите, Грейнджер.

– Я готова к такому исходу, они, полагаю, тоже.

Конечно же готова она не была. Но если уж все дошло до этой стадии, то оставлять их без присмотра… В этом у него, по крайней мере, большой опыт.

– Хорошо. Я согласен вам помогать.

– Правда? – она мгновенно воссияла, будто он просто похвалил её зелье или готовку. И тут же взяла быка за рога: – Тогда, когда вам будет удобнее встретиться?

– Встретиться?

– Чтобы обсудить подробности, – как нечто само собой разумеющееся выдала она. – Наверное, будет лучше сделать это у меня.

– А что вам мешает обсуждать планы здесь?

– Вы же сами говорите, что это незаконно.

– Мы разговариваем об этом прямо сейчас. И здесь же вы собираетесь воплощать свои идеи.

– Я постаралась обезопасить этот разговор, – Грейнджер кивнула на свою палочку, как будто это что-то объясняло. – А что там кипит в моих котлах – никого не касается, пока я не сдам образцы. Но прямые обсуждения… Это все же здание Министерства, тут и у стен есть уши.

Он был с нею полностью согласен. Хоть и проверил тут все углы и уже давно навесил свои защитные заклинания. Это, кстати, было ещё одной проблемой на пути его стремления нагнуть её прямо над лабораторным столом. Вряд ли их рабочие контракты поощряли подобное, хотя свой он даже не видел. Да и какой-нибудь Мейер из ближайшего по коридору кабинета не оценит, если они запрутся изнутри, когда ему обморочно нужны будут лапки аксолотля или какие-то данные.

– Вам будет это удобно? Если я приду в ваш дом?

– Да, почему нет? – она старалась выдать это будничным тоном, но румянец стал как будто розовее.

– Нас могут увидеть вместе вне рабочего времени. И предположить всякое.

Слухи о них в отделе, естественно, уже ходили. Он давно не утруждал себя легилименцией, чтобы подтвердить банальности, так что не знал подробностей, но наверняка коллег напрягал сам факт их сотрудничества. Как это так, тот самый Северус Снейп работает с той самой Гермионой Грейнджер и без перченных подробностей? Он, конечно, уже несколько уподобился своему образу из этой болтовни, но не с самого же начала.

– Люди всегда выдумывают всякие небылицы, – нахмурилась она. – Чтоб я так интересно жила, как они думают.

Губы тронула улыбка, но смущение никуда не делось. У него появилось непреодолимое желание взять её за подбородок, наклониться и сделать эти щеки окончательно пунцовыми. Пришлось сцепить руки в замок.

– Аналогично, – хмыкнул он. – Хотя, полагаю, в Хогвартсе мой досуг местами даже недооценивали. Оборачиваться в летучую мышь и летать над замком каждую ночь было бы довольно скучно.

– Нет-нет, не каждую, только в полнолуние, – прыснула она.

– Важное уточнение, – он дернул бровью, подавляя привычное раздражение, которое поднималось в нем при любом упоминании бывшей работы, даже если он сам инициировал разговор.

– Так, – Грейнджер потупилась, – когда вы сможете зайти?

– Сегодня.

– Сегодня? Но ведь суббота же…

Её зрачки расширились, словно от испуга. Они так близко стояли. Довольно неприлично, если подумать, хотя её, казалось, это совсем не беспокоило.

– Вот и хорошо. Укороченный день, а завтра вообще воскресенье – не нужно переживать, если засидимся.

– А, да, конечно, я не против… – окончательно стушевалась она.

– Грейнджер, ваша грязная посуда в раковине и незастеленная кровать меня вряд ли заинтересуют.

– Нет-нет, я просто кое-что не дописала.

– Можете не переписывать свои черновики начисто ради меня. Это не эссе, и мне больше не нужно ставить вам за них оценки.

– Но так понятнее.

– Думаю, если я что-то не пойму, то вы объясните.

– Конечно, профессор.

Его таймер издал противный писк, он коротко кивнул ей, и они оба занялись своими зельями, как будто ничего такого не обсуждали. И спокойно работали до самого вечера, вот только задерживаться, как обычно, не стали. Грейнджер домыла котел уже к четырем, а в половину пятого отложила бумаги на столе в сторону, вопросительно уставившись на него.

– Признайтесь, Грейнджер, вам просто нравится быть особенной, идти против толпы.

– Что ещё остается, если толпа бездействует? – она встала и перекинула ремень сумки через плечо. – Кто-то ведь должен.

– Но почему-то это всегда вы.

– Или вы, – фыркнула она.

– Признаю поражение, – даже как-то развеселился он.

Видно, последние два с половиной, три, учитывая кому, года он жил слишком мирно и безопасно. Не хватало какой-то тайны, подпольной деятельности. А сейчас получалось, что его опять хотели использовать. И он добровольно соглашался на это, по большей части, из-за женщины, которой хотел залезть в трусы. Его паттерны поведения тоже не поражали воображение разнообразием.

Они с Грейнджер вошли в лифт, благо, не такой резкий, как в Министерстве, присоединившись к аналитику Таббсу и неизвестной ему женщине из администрации, ограничившись короткими то ли приветствиями, то ли прощаниями. И разошлись сразу же, как вышли на улицу. Вот и первые кандидаты в распространители сплетен. Сложно было удержаться от ухмылки.

Грейнджер летела вперед, опять не проявляя никакого изящества в движениях, учитывая скорость её передвижения. Она изредка поглядывала на него, как будто проверяла, что он действительно идет рядом. Или разглядывала одежду. Статут требовал от него все же снять мантию, раз уж они отправлялись в маггловский район. А под ней были только штаны и рубашка. На улице стоял самый разгар лета, а в лаборатории, учитывая постоянно кипящие котлы, действительно было жарко. Теперь его угодья даже не находились в промозглом подвале в не менее промозглой Шотландии.

– Профессор… – как-то уж очень аккуратно начала Грейнджер.

Но он схватил её за локоть, останавливая. Из-за закатанных рукавов ему пришлось коснуться нежной кожи на внутреннем сгибе. Вряд ли это было приятно для неё, учитывая состояние его пальцев. Вот если бы губами или языком.

– Смотрите по сторонам, Грейнджер. Красный, – он указал на светофор и отпустил её.

– Спасибо, – отозвалась она и зачем-то тоже схватила его за предплечье, правда, прикрытое тканью, высовываясь вперед, чтобы оценить сколько на дороге машин. – Я просто хотела спросить, может, вы что-то, ну, хотите?

– Что-то, может, и хочу, – согласился он, разглядывая позвонки на её шее, уходящие за линию ворота.

– Я в плане еды. Вчера у меня не было возможности сготовить.

– Я не умру голодной смертью, если пропущу ужин, Грейнджер.

– Но как-то это некрасиво с моей стороны…

– Хотите меня подкупить таким образом? – он усмехнулся и потянул руку вперед. – Пойдемте, уже зеленый.

– Ага, – кивнула она, спешно разжала свои пальцы и нахмурилась, опять почти побежав вперед. – В смысле, нет. Просто проявляю вежливость. Я давно не принимала гостей.

– Я никогда не принимал гостей, так что все равно не в курсе, как это проходит, – звучало скорее печально, чем саркастически. – Вам бы о заговоре с целью организации незаконной деятельности беспокоиться, а не о моем желудке.

Наверное, они оба чувствовали себя максимально странно и неуютно. Но ему, чего греха таить, было довольно любопытно, как же Грейнджер живет. Квартира подтвердила все его ожидания, основанные на её психологическом портрете. Маленькая, слегка запущенная, но чистая. Диван в единственной комнате действительно был расправлен, но она сразу прикрыла туда дверь и отвела его на крошечную кухню опять чуть ли не за руку.

– Тут, конечно, тесно…

– Я переживу, – в его доме было едва ли просторнее.

– Но… я сейчас, – Грейнджер потянулась к шкафу, привстав на цыпочки. – Это мои записи. Я хочу, чтобы вы их прочитали.

Она протянула ему пустую маггловскую тетрадь и сняла чары сокрытия небрежным жестом. Нанесены они были явно не просто так. Он быстро пролистал первые несколько страниц.

– Очень… смело, – если не сказать прямее, зря он отказывал ей в творческом подходе. – Но, может, лучше сразу кровь единорога использовать? Зачем мелочиться.

– А вы думали, что я так переживаю из-за того, что хочу заменить чабрец на базилик в рецепте? – возмутилась она, так и стоя перед ним. – Черта с два министерские крючкотворцы допустят такие идеи даже до этапа согласования.

– Это точно, – хмыкнул он, опять уставившись в текст. – Тут ошибка. Гной бубонтюбера не вступает во взаимодействие с ядом крильмара, зелье просто расслоится.

– Но я добавляю корень асфоделя на предыдущем этапе. Он должен выступить связующим звеном, – не согласилась Грейнджер, подаваясь вперед и принявшись листать тетрадь и искать нужный абзац прямо у него в руках.

Его взгляд зацепился за её пальцы с аккуратно подстриженными, все по правилам, ногтями и скользнул дальше, к декольте. Несколько верхних пуговиц на рубашке было расстегнуто, она слегка наклонилась, стоя практически между его разведенных коленей…

– Я бы ознакомился с вашими нумерологическими расчетами, – он заставил себя прилично смотреть Грейнджер в лицо. – Но где вы в принципе собрались брать яд крильмара? Его добыча и продажа строго ограничена.

– У меня уже есть несколько унций, – она поджала губы.

– Мне стоит знать, откуда он у вас?

– Когда мы прятались на Гриммо летом девяносто седьмого я немного порылась в кладовках. Мистер Блэк избавился далеко не от всего своего наследия…

– Полагаю, ни по каким базам это наследство не проходит, – он изогнул губы в подобии улыбки. – Удобно. Вы очень предусмотрительны.

– Все пытаюсь подстраховываться. Иногда помогает.

Она опять взялась за страницы, перелистывая куда-то в конец, видимо, ища свои расчеты.

– Я заметил.

– И я понимаю, как это все выглядит, но, – она отняла одну руку от тетради и опять заправила волосы за ухо, – я ничего из этого не планировала.

– Из этого? – уточнил он, приподняв бровь.

Она обратила внимание на его мимику, приоткрыла рот (да что с ней сегодня такое?) и оперлась о плечо, склоняясь.

========== 3 ==========

Тетрадь с громким шлепком упала на пол. Он схватил Грейнджер за бедра, притягивая к себе. Пульс за секунду взлетел, по ощущениям, до двухсот, и это было совсем не художественным преувеличением. Наверняка она хотела просто невинно коснуться его губ своими, обозначив интерес. Он же сразу затащил её себе на колени и впился в рот, словно от этого зависела его жизнь. Это было, наверное, не очень хорошо. Совсем нехорошо. Чертовски хорошо.

Даже если у кого-то из них и был план, все явно шло наперекосяк. По крайней мере, в его представлениях она была соблазнительной скромницей, которую нужно было долго обхаживать, чтобы добиться желаемого, даже если ей самой хотелось. Реальная Грейнджер не то что не отнекивалась, а активно содействовала: оседлала его, обхватила плечи руками и целовала… Горячо, страстно и неожиданно умело.

Можно было бы списать это на состояние аффекта, но уж точно не на шок и не на неумение дать отказ. Особенно, когда она сама начала расстегивать его рубашку. То есть практически сразу. По правилам хорошего тона ему следовало бы перехватить её руки, прервать поцелуй, спросить… что-то. Ещё чего! Когда женщина начинает снимать с тебя одежду, как-то странновато её останавливать. Вместо этого он тут же в ответ просунул ладони под её сорочку, которая не была заправлена в джинсы, касаясь боков и живота. Грейнджер от прикосновения тут же чувственно прогнулась и застонала ему прямо в рот. Он бы тоже с радостью застонал, но был слишком занят – пытался как-то контролировать свое возбуждение, чтобы не кончить прямо здесь и сейчас. Конечно, он получил уже больше клевка в щеку, но все равно явно недостаточно, чтобы не упасть в грязь лицом.

Грейнджер легко справилась с пуговицами, и даже большая спешка ей ничем не помешала. Она отклонилась назад, отпустив его губы, чтобы провести ладонями по обнаженной груди, словно ей нравилось то, что она видела, хотя никаким атлетизмом он не отличался. Её потемневшие глаза блестели, щеки были отчетливо красными. Она смотрела на него почти плотоядно, томно, без какой-либо пугливой нежности. Сейчас опять был удачный момент, чтобы остановиться и обсудить, что же они делали. Но она просто выдернула из волос заколку, уронила её на пол и одним движением, не запутавшись даже в рукавах, стянула с себя рубашку, тоже небрежно отбросив её в сторону. Нижнего белья на ней опять не оказалось. Пожалуй, намеков на то, что, когда, как и с кем она хочет, Грейнджер оставила предостаточно.

Ей пришлось привстать, чтобы её задница оказалась у него в руках, а сосок, розовый, кстати, во рту. Кожа была идеальной, такой гладкой и нежной, как будто даже сладковатой на вкус. И размер, и форма… Хотя как ему в принципе могло что-то в данный момент не понравится? Она застонала громче, качнулась к нему и вцепилась в волосы на затылке, слегка оттягивая их, когда он переключал внимание с одной стороны на другую, лаская и прикусывая. И снова член самым отвратительнейшим образом уперся в натянутую ткань, но это хотя бы позволяло ему сохранять концентрацию.