Текст книги "Агония Титана (СИ)"
Автор книги: Лали Та
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 19
– Пообещай мне, что дождешься, – он сминает жесткими пальцами мое лицо, впиваясь в губы поцелуем. Мне не хватает воздуха, но я поддаюсь ему, гладя по тугим, жестким мышцам на руках и спине.
– Где же мне еще быть, – улыбаюсь я, надеясь, что он не разглядит выражения моего лица в темноте.
– Когда я вернусь, все будет по-другому, Алира…
– Что?.. – порывисто выдыхаю, чувствуя, как его пальцы обводят ореол соска, дразня меня.
– Обычно, к ногам любимой мужчина мечтает положить весь мир, Алира, – он усмехается, чуть хмуря брови, – и в моем случае, это не метафора.
Я умираю и рождаюсь заново.
Смотрю в глаза Александра, чувствуя, как немеют кончики пальцев, но не вижу в этих холодных океанах и намека на насмешку.
Он ждет… Ждет моей реакции, но я просто не могу произнести ни слова…
«Сегодня ночью», – слова Гиба звенят в моей голове, и я закусываю до крови губу, понимая, что он может быть где-то здесь, рядом, наблюдать за каждой моей реакцией.
Александр истолковывает мое молчание на свой лад.
Не поизносит ни слова, но на лице тут же заостряются черты, а глаза вновь начинают сиять холодной сталью.
– Куда ты? – шепчу я, видя, как он резко вскакивает с кровати и начинает одеваться.
– Нужно закончить кое-какие дела до отбытия, – небрежно бросает он, даже не глядя на меня.
Что мне делать?!
ЧТО?!
Сжимаю пальцами кожу на висках, чувствуя, как тело начинает сотрясать мелкая дрожь.
Как разобраться в том, что происходит?
В голове просто бардак вселенского масштаба. Я уже не понимаю, ни что мне делать, ни как себя вести.
Жизнь абсолютно точно не готовила меня к тому, что придется делать выбор между тем, что хочется сердцу, и тем, что диктует разум.
– Александр… – беспомощно шепчу я, натягивая на грудь простыню, когда он подходит к окну, оставив рубашку на груди не застёгнутой. Смотрит на меня хмуро, а ноздри раздуваются от бешенства.
Он недоволен. Разумеется…
Но я просто не знаю, что сказать. Не знаю даже, надо ли хоть что-то говорить… Сердце колотится как сумасшедшее, приказывая броситься к нему сейчас же. Прижаться щекой к мышцам на груди и шептать, чтобы он никогда не оставлял меня… Но разум побеждает, оставляя меня на месте, и заставляя сердце медленно умирать от невыносимо боли.
– Поговорим, когда я вернусь… – хрипло произносит он, смотря на меня в упор. – Прощай, Алира…
– Прощай… – шепчу ему вслед, когда он уже, окутанный тьмой, шагает прямо в воздух. Чувствую, как в носу начинает немедленно щипать. Да так, что все лицо кривится болью. В уголках глаз собираются огромные капли слез, и я утыкаюсь в подушку, не в силах даже вдохнуть от спазма в груди, сводящего все мое тело.
Горло сжимают кривые пальцы безысходности и мне хочется орать от боли. Проклиная вселенную за то, что испытываю такие чувства к врагу. К мужчине, убившего дорогого мне человека.
– Было трогательно.
Гиб, появляющийся прямо в центре комнаты, картинно хлопает в ладоши.
Я немедленно накрываюсь простыней по шею, параллельно пытаясь незаметно утереть влагу с лица и прочистить горло.
– Какого дьявола, Гиб? – рычу я, сама поражаясь бешенству, сквозящему в голосе.
Но эмоции захватили меня и просятся наружу. Обрушиться на кого угодно. Смести насмерть, заглушив свою боль чужой.
– Могу отвернуться, – усмехается Гиб, правда разворачивая корпус назад.
А я завожусь еще больше, читая в его голосе: «расслабься, я и так все это уже видел. В разных ракурсах.»
Резко вскакиваю с кровати и молюсь, идя к шкафу, чтобы послушник, чье имя я так и не смогла узнать, успел вернуть мою одежду на место.
«У нас нет имен, как и нет личности. Мы посвятили свою жизнь богам, и останемся в вечности, как их преданные слуги, чтящие обет.»
Я была просто в шоке, услышав это.
Мужчины обривались наголо, как и часть девушек. Те, у кого волосы все же были, говорили о том, что «Тэр Дэус лично позволил их сохранить». Закономерность заключалась в том, что это были самые смазливые девушки во дворце. И что-то мне подсказывало, что этим Тэром Дэусом, кем бы он ни был, руководила обычная похоть, а не какой-то высокий смысл.
– Как ты планируешь выбираться отсюда? – произношу я, с облегчением находя кожаные брюки и топ в деревянном шкафу и влезая в них прямо на голое тело. Грубые ботинки со шнуровкой тоже тут, вычищенные до такого блеска, что я не сразу их узнаю.
– Я уже говорил. Подкупил кое-кого из стражи.
– Знаю, да. Но Александр, он… Он может вернуться в любой момент.
– Он опустошил свои яйца и вряд ли появится сегодня, – зло усмехается Гиб, а мои щеки опаляет жаром стыда. – А ты молодец, Алира, – продолжает он. – Так двигала бедрами, что я и сам почти поверил тебе…
– Заткнись! – шиплю я. – Мне отвратительно то, что ты делаешь!
– Что именно? – он оборачивается, складывая руки на груди и начиная приближаться.
– Что ты смотришь… Наблюдаешь за мной… – презрительно кривлю губы я. – Ты не имел права на это!
– Еще как имел! – Гиб зло сверкает глазами. – Я пытался спасти наши шкуры, пока тебя имел этот…
– Заткнись! – выкрикиваю я, и голос эхом разлетается по дворцу, заставляя Гиба вжать голову в плечи.
– Из ума выжила? – шипит он, подскакивая ко мне через несколько секунд тишины и хватая за запястье.
– Мне больно! – кривлюсь я, пытаясь вырвать руки. – Пусти меня!
Но Гиб не двигается с места.
В его глазах разгорается такое голодное пламя, что мороз гадливого ужаса проходит по моему телу.
– Чего… Чего тебе нужно? – шепчу я, осипшим голосом, до одури боясь ответа.
Гиб резко сокращает расстояние между нами, прижимая меня к себе и начиная покрывать поцелуями лицо. Меня просто парализует ужасом, когда его руки ложатся на мою грудь, жадно сминая ее. Прихожу в себя, отпрыгивая, и параллельно залепляю ему такую сильную пощёчину, что она больше похожа на хук справа.
– Из ума выжил?! – ору я. – Какого дьявола ты творишь?!
А он только пилит меня каким-то одержимым взглядом, прижимая ладонь к разбитой губе:
– Что, думаешь, я не на сколько хорош, как твой любовник?
– Гиб, что ты несешь…
– Я еще чувствую, как ты пахнешь им, – его губы кривятся так, словно перед ним самая дешевая из потаскух, и я невольно обнимаю себя руками, только чтобы его взгляд не касался моего тела.
– Не смей меня трогать, – шепчу я. – Больше никогда…
Отвращение к Гибу на столько велико, что я просто не понимаю, что мне делать.
Он ведь все еще мальчик, с которым мы делили детские игры. С которым мы вместе разбивали колени, обманывали родителей и сбегали от учителей…
Но этот новый помешанный блеск в глазах, когда он смотрит на меня… Или он всегда был там, и я просто не замечала?.. Не хотела замечать?..
– Я пойду я за Деей, – глухо произносит Гиб, все еще тяжело дыша. – У нас осталось совсем немного времени до того, как сменится охрана в коридоре.
Я все так же стою статуей, смотря аккурат перед собой, и все во мне орет о том, что я совершаю ошибку.
Мне нельзя бежать.
Александр найдет меня…
А еще… Еще я сама не хочу этого…
От осознания собственного падения, слезы ожигают глаза резко, заставляя отереть щеки.
Да что я за человек такой?!
Мои родные рискуют жизнями, чтобы спасти меня, а я…
Я понимаю, что уже тоскую по мужчине, превратившему мою жизнь в руины.
«Обычно, к ногам любимой мужчина мечтает положить весь мир, Алира, и в моем случае, это не метафора.»
Его голос колоколом звенит в голове, и сердце разбивается о грудную клетку. Я знаю, что поступаю правильно. Знаю, что должна была обмануть его, но… Почему тогда ощущаю себя как последняя предательница в этой вселенной?
– Ты идешь?
Тихий шепот Гиба разрывает в клочья тяжелые мысли, и я лихорадочно оглядываю комнату, словно надеясь, что Александр вот-вот появится, чтобы закончить наш диалог, и избавит меня от этого решения… Вот же малодушная дура! Хочется отхлестать саму себя по щекам, чтобы привести голову в порядок.
Секунда, еще одна…
– Алира!..
Шепот Деи, стоящий рядом с братом, и тело само ведет меня к ним.
Кажется, в глазах Гиба я читаю облегчение.
Что? Он не был уверен, что я пойду с ними до конца?
– Идите по тому пути, что я рисовал тебе, – Дея послушно кивает головой, и я еще больше хмурюсь. Гиб действительно не посвящал меня в планы побега ни на йоту. – Я пойду впереди и буду следить за тем, чтобы в коридорах никого не было. Если что-то пойдет не так, я предупрежу вас.
Дея, укутанная в голубую с золотым ткань с головой, серьезно кивает.
Впервые с нашего отбытия с Харвады, я вижу, что она вновь приближается к той, кем была до трагедии, произошедшей с ее отцом.
Гиб обнимает сестру напоследок, смотрит с надеждой на меня, но грубые прикосновения его пальцев еще уже горят на теле и делаю еле заметный шаг назад, заставляя его недовольно поджать губы. Он растворяется в темноте, и в коридоре остаемся только мы с Деей.
– Пойдем, – шепчет она, беря меня за руку.
Чувствуя тепло ее пальцев, я немного расслабляюсь. Мысль о том, что я делаю правильный выбор, начинает постепенно укрепляться в голове.
Говорить опасно, поэтому мы идем молча. Да и у Деи такой сосредоточенный вид, словно она вспоминает каждый шаг из плана, нарисованного Гибом, и я не хочу сбивать ее.
Смотрю по сторонам, вспоминая, как по этому коридору, увитому плющом, совсем недавно мы шли вместе с Александром, и он рассказывал мне историю своей планеты… У этого фонтана он взял меня за руку, запутавшись в собственных мыслях… В тот коридор мы заходили на пути к дереву Хиджи, где он…
Боже…
От одного воспоминания о том, как он сжимал меня в своих руках, по низу живота проходит судорога.
Этот мужчина влияет на меня так, что я просто не могу держаться от него подальше. Физически ощущаю, что с каждым шагом отдаляюсь от своего магнита.
– Что-то не так? – шепчет Дея, и я прихожу в себя, понимая, что слишком сильно сжала ее хрупкие пальцы.
– Все… Нормально, – хриплым голосом произношу я.
Ненормально, конечно. Я с трудом подавляю в себе желание забиться в угол и рыдать от безысходности, в которую меня заталкивают собственные чувства.
– Ты будешь скучать по нему, я знаю, – мягко произносит она.
Заглядываю с опаской в голубые глаза, но не вижу там презрения.
– Знаешь, я многое узнала в последние дни, – она грустно улыбается.
– О чем узнала? – напряженно произношу я.
Мы выходим за пределы дворца и начинаем двигаться по пустыне Хаята, держась подальше от жилых построек. Кругом в темноте мелькают сверкающие глаза кейнов, и я поеживаюсь, жалея, что не додумалась захватить с собой оружие. Если Александр был прав, то эти звери с легкостью могут попытаться нас атаковать…
– Да обо всем, – произносит Дея, глубоко вдыхая воздух, пропитанный запахом горячего песка. – Мне позволили видеться с Энже, а ведь она – моя бабушка… – Сердце пропускает один удар, и я с трудом заставляю себя шевелить ногами. – Она мне многое рассказала про родителей…
– Что, например? – тихо спрашиваю я, потому что Дея вдруг замолкает, смотря аккурат себе под ноги, с каждым шагом словно все глубже утопая в песке.
Она какое-то время молчит, словно подбирая слова. В лице нет злости. Ее я никогда и не видела в глазах Деи. Только печаль. Какая-то вселенская. Ставшая еще отчетливее, после того, как ее глаза стали сиять голубым пламенем.
– Знаешь, я ведь повела себя очень глупо… – теребит неровный кончик короткостриженых волос. – Не знаю, что на меня нашло… Наверное, это был какой-то протест…
– Что?.. – не на шутку пугаюсь я. – Что ты сделала, Дея?..
– Волосы, – поджимает губы. – Обрезала их, когда Александр сказал, что не собирается на мне жениться… И смерть отца, боже… Знаешь, подступила такая злость, что я схватилась за ножницы, будто бы пыталась всадить их в него… А он… Он стоял такой непоколебимый и смотрел на меня с какой-то брезгливой жалость… Я поняла, что не смогу этого сделать с ним… Никогда не смогу причинить вред человеку… И тогда… Тогда меня накрыла такая злость, что я просто взяла, и…
Дея имитирует пальцами движение ножниц, и я закусываю губу, чтобы не рассмеяться. Она такая трогательная в своем детском, что ли, гневе, и я просто обнимаю ее, все же расплываясь в улыбке.
Из ее путанного рассказа я понимаю, что Дея и подумать не могла о том, что ее жизнь приобретет такой оборот. Она не могла причинить физический вред ни себе, ни кому-то другому. И потому пострадало то, чего ей было не жаль – ее красота.
Я не удивляюсь вслух тому, что она думала о свадьбе с Александром даже после смерти Эмира. Есть такие вопросы, на которые мы просто не хотим знать ответа, чтобы не разочаровываться в близких. Чужая душа потемки. И пусть так и останется…
– Энже рассказала мне, – тихо шепчет Дея, когда мы размыкаем объятия и продолжаем путь быстрым шагом. – Я не хочу сказать, что он заслужил это, но… Отец был жесток… Боже, эта катастрофа… Я просто не могла поверить во все это…
– О чем ты говоришь? – хмурюсь я.
– Архаир, – она широко распахивает глаза, а уголки губ начинают подрагивать. – Мертвая планета. Это он уничтожил ее, Алира.
Я не выдерживаю, и все-таки захожусь каким-то истерическим смехом. Но Дея так серьезна, что я прекращаю это усилием воли.
– Ты что, серьезно?
– Серьезнее некуда, – отвечает она. – Энже рассказала мне, что отец спасал маму оттуда, и это был его… Метод…
Я пытаюсь хоть как-то уложить эту информацию в голове, но не чувствую ничего, кроме тупой боли.
Перед глазами мелькает улыбающееся лицо Эмира. Эмира, который был рядом со мной все детство. Эмира, который никогда не проявлял никакой жестокости. Эмира и Аишу, которые воспитывали детей так мягко, что мой отец частенько отпускал шуточки о том, что они вырастут «неприспособленными к миру».
А, что , если это и была из попытка искупления?.. Что если глубоко внутри они оба знали, что совершили непоправимое зло, и теперь боялись проявлять любую агрессию или жестокость?.. Такие отпечатки никогда не стираются с души…
Так, стоп.
Какого черта вообще происходит?!
Я не могу всерьез думать о том, что близкие мне люди способны на такое зло… Но подрагивающие ресницы Деи красноречиво говорят мне о том, что она верит…
– Мы пришли, – тихо произносит она.
Оглядываясь вокруг, я понимаю, что перед глазами все плывет.
И все же, среди собранных здесь звездолетов, я вижу один с опущенным трапом.
Взлетная площадка выглядит абсолютно безжизненной. Даже сигнальные огни не горят. Только огромные и поменьше космические корабли, все как один с высеченными на боках голубыми флагами с золотыми звездами. Флагами Хаята…
– Какой из них? – шепчу я, и Дея указывает на небольшой звездолет с опущенным трапом.
Я напряженно киваю, пытаясь собрать внутри себя остатки мужества, и осторожно крадусь вперед, приказывая Дее шагать за мной.
Тихо на столько, что это выглядит слишком подозрительно. Только кейны, оставленные в пустыне без ужина воют где-то неподалеку.
Хватаюсь за бортик на лестнице трапа, и чувствую холод металла, окончательно приводящий меня в себя.
– Будь здесь, я проверю…
Договорить не успеваю, и едва ли не валюсь на спину, когда изнутри доносится громкий мужской голос:
– Кто там?
Через секунду на трапе появляется мужчина, и я узнаю в нем Зоха. Подчиненный Александра смотрит на нас хмуро, оглядывая пустыню, словно ища того, кто сопровождает девушек этой поздней ночью.
Сердце пропускает удар, и несколько секунд я осматриваюсь кругом, пытаясь найти хотя бы камень, которым можно было бы приложить его покрепче.
– Все нормально, – Дея кладет маленькую ручку на мое плечо. – Он с нами.
– Что значит «с нами»? – тупо переспрашиваю я.
Зох не делает ни единой попытки объясниться, смотря словно сквозь меня.
Этот мужчина с соломенными волосами и легкой проседью на висках, квадратным подбородком, на котором успела отрасти легкая щетина, и чуть приплюснутым носом, пугает меня до чертиков. Как и все, связанное с Александром.
Слава богу, на нем хоть нет привычной черной с золотом формы. Зох догадался сменить ее на темно-синий космический костюм, плотно прилегающий к его тренированному телу с широкими плечами. За черный эластичный пояс заправлено оружие, блеск которого меня буквально гипнотизирует.
– Сюрприз! – усмехается Гиб, материализуясь из ниоткуда, и я вздрагиваю от этого явления.
– Что ты творишь? – шиплю я сквозь зубы, хватая Гиба за ворот. Отпихиваю подальше, чтобы наш шепот не долетал до Зоха. – Он до мозга костей предан Александру!
– Уже нет, – отвечает спокойно, стряхивая меня с себя. – Зох и помог мне договориться со стражей. Он все это сделал, потому что его попросила Дея. Именно она указала на него, как на наш обратный билет на свободу.
– Помог… Договориться…
Руки беспомощно повисают плетьми вдоль туловища, и я смотрю в желтые глаза Зоха, не в силах прочитать по его каменному лицу, о чем он думает на самом деле.
Ощущение грядущего предательства на столько сильно, что я хватаюсь рукой за живот, чувствуя, как начинаю задыхаться.
Он предаст нас… Я знаю это… Разыграл все это, чтобы сдать нас Александру и наслаждаться казнями…
Я видела всех слуг и послушников. Они словно загипнотизированы этими титанами… Никто не сможет предать тех, в кого так горячо верит…
– Гиб… – шепчу я, беспомощно наблюдая за тем, как Зох протягивает руку Дее, помогая ей подняться на борт. – Гиб, я думаю, нам стоит остаться.
– Ос-остаться? – хмурится он, непонимающе глядя на меня.
– Да. Зох предаст нас, я чувствую. Гиб! Нам. Надо. Остаться.
Панические нотки в голосе слышны так отчетливо, что я, вероятно, выгляжу, как сумасшедшая.
А лицо Гиба начинает меняться на глазах: губы сжимаются в тонкую нить, глаза сужаются, пальцы складываются в кулаки. Он набирает в рот воздуха и обрушивается на меня ураганом:
– Ты свихнулась, мать твою?! – глаза Гиба зажигаются таким бешенством, что я с трудом подавляю желание отшатнуться. – Он все мозги тебе вытрахал?!
– Замолчи! – рычу я, сжимая кулаки. – Не смей так говорить со мной!
– Буду говорить так, как считаю нужным! – орет он. – Мало того, что ты трахалась с убийцей моего отца, ты еще и хочешь остаться с ним, чтобы мы с Деей сдохли в угоду твоей порочной связи!
– Ты не понимаешь! – хмурюсь я. – Он не такой! Александр защитит нас, я объясню ему…
– Твою мать, Алира! – Гиб замахивается, и я резко уклоняюсь, с ужасом понимая, что он ударил бы меня, не обладай я такой реакцией.
– Какого дьявола, Гиб? – ледяным тоном произношу я, чуть отойдя от шока.
Он и сам понимает, что сплоховал.
Со мной нельзя так.
Гиб резко меняется в лице, выбирая другую тактику. Он выглядит так жалко, что я невольно смягчаюсь, когда он начинает причитать, узнавая в нем мальчишку из своего детства:
– Прости, прости меня! Я просто с ума схожу, когда ты начинаешь защищать его. – Гиб запускает пальцы в волосы и начинает расхаживать из стороны в сторону. – Он оплел своей ложью твой разум, Алира, как ты не понимаешь! Мы – твоя семья. Не он! Диана и Мулцибер ждут тебя! Нам нужно лишь переждать!
– Где ты собираешься пережидать? – обхватываю себя руками, чувствуя, что мне нужно остаться. Все во мне орет о том, чтобы я осталась на Эрлис Луванге, как и обещала Александру. Но это будет предательством… Родители никогда не простят мне этого. А если я уйду, то этого никогда не простит мне Александр…
Гиб подходит ко мне вплотную, несмело кладя руку на трясущееся плечо:
– Я спрячу тебя, – тихим шепотом. – Он никогда не найдет тебя…
Не верю. Ни единому слову.
Но колени трясутся так сильно от давления, что я ломаюсь.
Гиб назвал магические слова: «Диана и Мулцибер». Мысль о родителях заставляет меня обрезать нить, тянущуюся от сердца во дворец, горящий огнями позади.
Я должна забыть его.
Ради себя. Ради родителей. Ради будущего.
– Куда мы полетим? – тихо спрашиваю я, обхватывая себя руками.
– Мы возвращаемся на Аркануум, Алира, – горько усмехается Гиб, протягивая мне руку.
И поднимаясь следом за ним по трапу, я почти чувствую, что сделала правильный выбор. Вот только, когда герметичная дверь захлопывается за ними с громким треском, я подпрыгиваю на месте, ощущая себя в западне.
Эта история не закончена.
Моя бегство только взбесит Александра.
И если мы спрячемся недостаточно хорошо, то титан обрушит на всех нас лавину своего гнева…
Глава 20
Не стал прощаться с ней.
Через силу заставил себя уйти на рассвете, а потом как идиот смотрел в окно, где спала Алира, чувствуя, как каждая гребаная клетка в теле тянется к ней.
Он думал, что накажет ее своим отсутствием, но по факту, самому скулить как псу хотелось, потому что ее не было рядом.
И с каждым часом это чувство все нарастало в груди, заставляя задыхаться болью.
Больше никогда он не расстанется с ней так надолго.
Она будет сопровождать его в каждом путешествии, на каждой миссии, потому что… Потому что он больше не мог жить без нее.
Не мог дышать, когда в воздухе не плавал аромат ее волос и ее возбуждения. Не мог собрать мозги в кучу, когда не сжимал в кулаке ее белые волосы. Не мог думать, если не гладил ее нежную белую кожу.
Она была ему нужнее воздуха.
И он почти проклинал Энже за то, что она посмела сбежать.
И не из-за того, что ослушалась его приказала, а за то, что оторвала от Алиры. За то, что ему пришлось бороздить гребаный космос вместо того, чтобы быть подле той, с которой он хотел разделить вечность.
– Долго еще до Харвады? – хрипит он, вырываясь из пучины фантазий, где Алира водила пальцем по его груди, очерчивая мышцы.
– Несколько часов, – отвечает Виера, заправляя за пояс кинжалы.
– Это не потребуется, – холодно произносит Александр.
– Ага, думаешь, Мулцибер отдаст ее нам так просто? – хмыкает Виера.
– Переговоров не будет, – отрезает Александр, темнея лицом.
Он задолбался играть в игры. И больше не собирался трепать языком пытаясь выторговать то, что принадлежало ему по праву.
Люди понимали только язык грубой силы. Стоило лишь ослабить хватку кулака на их шеях, и они начинали паразитировать на доброте, принимая ее за слабость.
И он точно решил для себя, что с него, бл***, хватит.
Ему было насрать на мотивы исчезнувшей Энже. Он дал ей слишком много свободы, и она сбежала. Больше он такого не позволит. Отныне все будет точно так, как многие столетия назад.
Если он не вызывает в них верности, то пусть испытывают страх.
– Все нормально? – осторожно спрашивает Виера, видя перемену в его лице.
– Да, – отрезает грубо. – Ты уверена, что Энже именно на Харваде?
Вопрос, заданные в тысячный раз, но Виера и ухом не ведет.
– Да, – кивает девушка. – Все мои видения о ней именно на этой планете.
Что-то не так… Он не может отделать от этой мысли.
И куда запропастился Зох? Это совершенно на него не похоже.
Александр просто не сумел найти его, когда корабль был уже готов к отправке.
За штурвал звездолета пришлось посадить другого капитана, но Зоху не было равных в этом деле. Если бы он управлял судном, они бы уже давно были на красной планете.
– Харвада дала разрешение на посадку, – в дверях каюты появляется паренек, не смеющий смотреть в глаза, и Виера хмыкает.
– Ого, даже так. Я думала на планету придется проникать тайно.
Они с Александром переглядываются, и оба темнеют взглядами.
Что-то нет так…
Он кожей ощущает, что что-то происходит. Жизнь выходит из-под его контроля, и он никак не может этому помешать. А от того бесится еще больше.
Спустя некоторое время, когда звездолет грузно приземляется на посадочную площадку Харвады, Виера выглядывает в круглое окно иллюминатора, хмыкая:
– А Зейн-то выпустил всю свою армию. Только погляди, как он обосрался.
Александр ничего не отвечает. Только сильнее сжимает кулаки, чувствуя, как тьма начинает клубиться вокруг него.
Они спускаются по трапу, и он видит, что позади Зейна и Мулцибера действительно выстроились стройными рядами воины шивари в полном военном обмундировании.
Помимо этого, Александр замечает ряды новых звездолётов, умножившихся вдвое с того момента, когда он был здесь последний раз.
Бесспорно, они собирали армию, чтобы напасть на Эрлис Луванг и отобрать у него Алиру. И это не вызывает ничего, кроме слепого бешенства.
Они хотят войны? Что ж, пусть притаскивают свои грузные задницы в Хаят, и он прекратит мучения их слишком долгих жизней.
– Как ты смел вернуться сюда? – грохочет Зейн вместо приветствия.
Губы Александра трогает ироничная усмешка.
А Зейн хорош. Уж ни у него ли Алира выучилась своей актерской игре.
Он приказал своим людям остаться внутри корабля. Пусть они знают, что чтобы уничтожить всех их, ему не нужна армия.
– Я помню, что обещал вам, – отвечает Александр, чувствуя, как ноги касаются раскаленного красного песка Харвады. Вокруг то и дело возникают небольшие смерчи, закручивающие песок в спирали. А это значит, что ежедневная буря, сносящая все на своем пути, уже на подходе. Времени осталось не так много. – Но так уж вышло, что одна из моих подчиненных сбежала.
– И как это должно меня волновать? – густые брови Зейна сходятся на переносице.
– Не играй со мной, Зейн, – улыбка пропадает с лица Александра. – Я знаю, что Энже здесь.
– Энже? – усмехается Мулцибер, выходя вперед. Александр видит, что он пытается контролировать себя, но бешенство на лице демона проступает все отчетливее. – Энже переметнулась к тебе больше двадцати лет назад. С тех пор ее никогда не видели. Для меня новость, что ты до сих пор не прикончил ее.
Резкий укол в грудь, и он чувствует, как немеют колени.
Мулцибер не врет. Ложь – это слишком мелкого для такого, как он. Скорее, Мулцибер бы заставил Энже выйти и встать рядом с ним, если бы она действительно была здесь.
– О, боже… – выдыхает Виера, и все напряженные взгляды сейчас устремлены на нее. Она, не видя, вращает глазами так, когда к ней приходят ее видения. – О, боже…
– Где моя дочь и Дея, ублюдок? – выкрикивает Мулцибер, деля еще один шаг вперед, оставляя позади армию и Зейна.
– Она… Она сбила меня, – почти восхищенно произносит Виера, и Александр чувствует укол в области груди. Чернота недоброго предчувствия уже расползается в нем. – Она просто думала о Харваде… Господи, да ведь это просто гениально!.. Какая сила мысли...
– Какого дьявола? – кривит губы Александр.
– Но ты сам подумай, – глаза Виеры блестят. – Какова придуманная сука! Ох, Энже… – Виера начинает ходить из стороны в сторону, перебирая пальцами красные волосы. – Она изучила то, как действует мой дар! Поняла, что я вижу то, что думает человек, на что он решается. Просто подумай, Александр! Она обвела нас вокруг пальца так гениально, что этим просто невозможно не восхищаться!
Смотрит в счастливо-помешанное лицо Виеры, и чувствует, как в груди нарастает рев отчаяния.
Он уже знает, что произошло.
Нутром ощущает, слыша, как хрустят ребра от нехватки воздуха.
Отчаяние концом света накрывает его, и Александр с трудом удерживается на ногах, чувствуя, как земля под ним вибрирует.
– Александр? – обеспокоенный шепот Виеры, но он даже не может ответить.
Он знает, что произошло, и вслед за отчаянием его накрывает черная ненависть.
Если она только посмела… Если только этот ублюдок Зох действительно…
– Где моя дочь, Александр? – вновь повторяет Мулцибер, приближаясь еще на один шаг.
– С ней все в порядке, – Виера бесстрашно подходит к Мулциберу, смотря ему прямо в глаза. – Она находится под защитой Александра. Ее не тронут, – еще тише произносит она, – даю тебе слово.
Лицо Мулцибера искажено гневом и еще… Неверием.
– Пусть он повернется и скажет мне это в лицо, – сквозь зубы рычит он.
Виера оборачивается, с надеждой смотря на Александра, но он даже не слышит этого диалога.
Уши заложило, а мозг лихорадочно соображает.
Руки трясутся бешенством, и зуб на зуб не попадает.
Его, бл*** обманули. Как щенка обвели вокруг пальца.
Пока он как идиот понесся на Харваду, прямо под его носом эти ублюдки провернули свой план.
– Александр! – Кричит Виера, поправляя волосы на усиливающемся с каждой секундой ветру. Песчинки погружают реальность в одно сплошное смазанное пятно. Уже не видно линии горизонта. Только наступающую стихию.
– Нужно уходить! Буря сметет все, что не укреплено!
– Никуда вы не пойдете, – рычит Мулцибер, хватая Виеру за запястье. – Пока моя дочь не вернется ко мне.
– Это вряд ли, – усмехается красноволосая, ловко выкручивая руку и отпрыгивая назад. – Александр!.. Что ты…
Его расщепляет на мелкие атомы. Глаза наливаются кровью бешенства, и позабыв про то, что вокруг вообще что-то есть, Александр отрывается от земли, взмывая в воздух.
Он не видит, что внизу воины шивари отшатываются, смотря в небо с суеверным ужасом. Не видит, как Зейн и Мулцибер сжимают губы и кулаки, наблюдая за тем, как их враг, окутанный тьмой, на невероятной скорости рассекает облака, выходя за пределы атмосферы.
В виске пульсирует жилка, а в мутной голове только одна мысль – вернуться на Эрлис Луванг, и убедиться, что Алира там.
Сильнее окутывая себя тьмой, он кометой летит сквозь черноту открытого космоса. Еще никогда он не преодолевал такие расстояния. И он не знал, хватит ли ему сил.
Но мысль о том, что еще два дня придется находиться в неизвестности выколотила ему из башки весь здравый смысл. Жизненно необходимо было прямо сейчас оказать в Хаяте, чтобы убедиться, что Алира там.
Если ее нет… Твою мать… Он даже думать не хотел о том, что останется от всех них. О том, что будет с ней, если только посмела оставить его…
