Текст книги "Агония Титана (СИ)"

Автор книги: Лали Та

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

– …Ты знаешь, что Эрлис Луванг это комплекс небольших планет? Раньше центр находился на Джако, но сейчас это Хаят. Именно сюда съезжаются продавцы экзотических товаров со всех планет.

– Людей тут тоже продают? – хмуро произношу я, разглядывая стройные, практически бесконечные ряды лавочек, протянувшиеся вновь улицы. На них словно наросли дома из песчаной глины, укутанные красными корнями сорняка – хиджи.

Я невольно удивляюсь, почему местные жители не вырубают их.

Только на вид это растение было притягательным и красивым, с большими гладкими листьями. По факту же хиджи сминало дома своими корнями, удушающе обнимая стены и крыши. Это растение не могли извести уже несколько поколений. Бороться с ним было практически бессмысленно, а росло оно на каждой планете Эрлис Луванга.

– Людей не продают, – спокойно отвечает Александр, идя вдоль лавочек.

– А, точно… Их называют не рабами, а послушниками и отправляют во дворец.

Не знаю, что со мной происходит.

Это явное отсутствие инстинкта самосохранения. Но я просто не могу сдержать себя. Раз не получается бороться с Александром физически, мне хочется побольнее уколоть его хотя бы словами.

К моему удивлению, эту шпильку он не только пропускает, но и усмехается краешком губ.

– На, вот, попробуй, – он протягивает мне фиолетовую незнакомую ягоду, и я с сомнением смотрю на него.

– Если бы я хотел убить тебя, Алира, то воспользовался бы не ядом, а руками, – обманчиво-спокойно произносит Александр.

Люди так и глазеют на него.

Шепчутся и обходят нас стороной. Те, что мельком ловят его взгляд, кланяются, тут же ускоряя шаг.

Богатые и бедные, юные и старые, продавцы и покупатели, Александра, в его черных одеждах, боятся. Напряжение от его появления так и висит в воздухе.

Мне хочется узнать о нем больше, но я не решаюсь спрашивать, боясь, что это может сблизить нас… А мне это точно не нужно.

Нам лучше оставаться незнакомцами, и тогда мне куда легче будет ненавидеть его и держать оборону.

– Вкусно, – произношу я, осторожно откусывая от спелого плода. Сок тут же начинает капелькой стекать по подбородку, но я успеваю отереть его, потому что это делает Александр, проводя по моему лицу подушечкой большого пальца.

От касания его раскаленной кожи, мне становится дурно.

Пустыня с палящим солнцем ударяет мне в голову, а он при этом свете смотрится едва ли не еще красивее, чем в полутьме.

Серебряные волосы небрежно развиваются на ветру, и мне отчаянно хочется провести по ним рукой, узнать, какие она на ощупь…

Отворачиваюсь резко, почти грубо, прерывая этот затянувшийся зрительный контакт.

 – Дея – твоя невеста, – рычу я. – Одно мое присутствие здесь – оскорбительно.

– Что за чушь про невесту ты заладила?

Его тон буквально ставит меня в ступор.

– Ты… Ты разве не собираешься жениться на ней? – тупо спрашиваю я.

– Дьявол, конечно же нет! – по лицу Александра видно, что он считает меня едва ли умнее кейна, выискивающего объедки неподалеку. – Жениться на этой полупрозрачной девчонке?.. Что за бред…

Он отворачивается, идя к следующему деревянному прилавку, где хозяин, одетый в мешковатую холщовую рубаху, снимает шапку и кланяется ему.

– Но… – я догоняю Александра и понижаю голос до шепота, вспоминая о том, что ему не нравится, когда посторонние слышат наш диалог. А я больше не хочу, чтобы он зажимал мне рот своей тяжелой рукой. – Но зачем ты тогда вообще притащил нас… – улыбка, не предвещающая ничего хорошего, блуждает на лице Александра, когда он обращает взгляд ко мне. Я тяжело глотаю и исправляюсь. О моем назначении здесь я уже и так узнала больше, чем мне того хотелось. – ..Ее сюда?

– Она обещана мне, – нейтральным тоном, идя к следующему прилавку и беря в руки крепкий ярко-красный плод.

– Знаю, – шиплю я, бесясь от того, что бегаю за ним, словно собачонка.

Всю свою сознательную жизнь Дея готовилась к замужеству с ним по доброй воле. Но изначально, по информации, подслушанной мной в далеком детстве от горничных, все дело было в Эмире. Именно он задолжал Александру, а расплатиться его заставили собственной дочерью.

– Зачем ты забрал ее, если не собираешься жениться?.. О, боже! – осознание колом входит мне в сердце. Я отшатываюсь, смотря на него полубезумно.

– Что? Очередная гениальная мысль пришла в твою голову? – усмехается Александр, откусывая от ароматного фрукта. – И кто я на этот раз в твоих фантазиях?

– Я не позволю тебе!.. – понижаю голос на два тона, видя его страшный взгляд. – Я не позволю тебе и ее положить в свою постель!..

Александр поворачивается ко мне, и я вижу, как его ноздри начинают трепетать, а уголки губ подрагивать.

Вот сейчас… Сейчас он выйдет из себя и исполнит все, что обещал…

Вся внутренне сжимаюсь, готовая к атаке, когда он начинает приближаться ко мне, и тут вдруг… Начинает громко смеяться. Так, что прохожие оборачиваются на нас.

– Я просто не выдержал, – отирая глаза тыльной стороной ладони, произносит он. – Твою мать, Алира. Вытолкни уже свои мысли из моей постели. Она явно занимает все твои фантазии.

Щеки начинают так яростно пылать стыдом, что кулаки сжимаются сами по себе.

– Я сказала тебе! Только попробуй, и я!..

Тьма окутывает меня моментально. А дальше сосущее ощущение внизу живота, словно кто-то резко столкнул меня с самой высокой башни замка Хаята. Я успеваю заметить, как взмывают вверх мои волосы, а реальность смазывается красками на палитре. Он перемещает меня на своей сумасшедшей скорости, и я удивляюсь, что тело не расщепляется на атомы.

– Что «ты»? – одно резкое движение, и я уже прижата к бетонной стене угла здания. Людная улица всего в пяти шагах от нас, но кажется, мы оторваны ото всего мира. Вокруг плавает черный дым, выражая крайнюю степень гнева Александра. – Я сказал, чтобы ты держала язык за зубами. Сколько раз я должен повторить, чтобы ты уяснила себе это, мм? – Голова все еще кружится после этого нечеловечески-быстрого рывка. И как он только перемещается на подобных скоростях, не чувствуя постоянных приступов тошноты?.. – Когда ты перестанешь выводить меня из себя, Алира? – чувствуя, что я не совсем в себе и мое тело не сопротивляется ему, Александр прижимает меня к бетонной стене теснее, а его голос вновь наполняется наркотическими нотками. – Что же мне с тобой делать?.. – рука, грубо сжимавшая горло, расслабляется, начиная осторожно водить пальцами по коже, оставляя ожоги в тех местах, где он меня касается.

– Пусти… Пусти меня… – шепчу в каком-то полубреду.

Нас видят. Нас почти наверняка могут заметить тут, укутанных вдвоем в его плащ, но почему-то эта мысль отдается не ужасом, а новой волной странного возбуждения…

– Разве этого ты хочешь?.. – еще ближе… Еще горячее… Его дыхание опаляет щеку, и я прикрываю глаза, ненавидя себя за то, что до сих пор не влепила ему пощечину. Все мое нутро хочет только одного – ощутить его кожу губам, узнать, какая она на вкус… И от этого сознания я едва ли не выть начинаю отчаянием. – Я чувствую тебя… Знаю, чего просит твое тело… И я могу дать тебе это…

Его рука резко дергает вниз мой лиф, оголяя грудь, а вторая тут же заключает полушарие в тесный плен.

Я широко распахиваю глаза, вскрикивая, но этот протест тут же подавляет рот Александра, ложащийся на мой. Жадно, грубо, впиваясь в меня своим телом, сжимая грудь и лаская большим пальцем сосок. Я все пропиталась запахом сандала и его тепла. Мне плохо. Отчаянно плохо и нечем дышать. Каждая мышца в теле напряжена до предела.

Я издаю то ли стон, то ли какой-то вой ему в губы, но Александр не останавливается. Он как зверь чувствует то, что я парализована и лишена сил. Не останавливается. Прижимается ко мне пахом так, что я чувствую что-то твердое, упирающееся в живот. Выдыхаю какой-то жалкий стон, и Александр глубже проникает в меня языком, рыча в губы:

– Твою мать… Что ты со мной делаешь, Алира… Я с ума схожу от тебя… От твоего запаха кожи, волос… – прикусывает нижнюю губу, а потом опускается на подбородок. Еще ниже, к ключице, а потом вдруг захватывает губами сосок, и я вскрикиваю, выгибаясь от этого незнакомого, сумасшедше-разрывного ощущения.

– Остановись! – кричу я, пытаясь отстраниться, но он удерживает меня, вставая прямо и вновь возвышаясь надо мной так, что макушка упирается ему в подбородок.

– Что такое?... Тебе ведь нравится… Ты хочешь меня, да?.. Да, Алира? – палец, поднимающий голову за подбородок, заставляющий заглянуть в голубые глаза, подернутые черным маревом желания. – Хочешь, но боишься признать…

Вокруг нас клубится черный туман, словно порабощающий меня. Заставляющий делать то, чего мне делать совершенно не хочется.

Парализована и обесточена.

Я неотрывно смотрю в его светящиеся голубые глаза, просто не в силах сдвинуться с места. Я загипнотизирована им. Я на грани истерики от противоречивых чувств, раздирающих меня на части.

Вторая рука Александра скользит по моему дрожащему телу вниз, и он не разрывает зрительного контакта. Дергаюсь, но он вновь наваливается, протискивая руку под тонкую кожу брюк.

– Бл***… – хрипит мне в волосы, сильнее вжимая в стену. – Ты влажная… Влажная и горячая, Алира…

– Нет, прошу тебя!.. Прошу тебя, нет!.. – тихо скулю, а напряженные, трясущиеся руки упираются в мышцы на его стальной груди. Я пытаюсь хоть как-то остановить эту непристойную ласку. Еще никто и никогда не трогал меня там, где сейчас находятся пальцы Александра, делая такие движения, от которых мурашки расползаются по вискам, заставляя глаза закатываться.

Я просто не могу бороться с этой несгибаемой мощью. Его тяжелое дыхание ожигает нежную кожу на шее, и наша общая температура, кажется, способна плавить металл.

И я ненавижу то, как на Александра отзывается мое тело.

– Почему нет?.. – хрипит он, начиная делать пальцами что-то невероятное, заставляющее меня вцепиться в ткань на его камзоле и до боли зажмурить глаза. – Ты ведь хочешь этого, Да?.. Хочешь меня, Алира…

– Нет!.. Нет!.. – срывающимся шепотом.

Я молюсь, чтобы он отпустил меня, и в то же время тело орет, чтобы он не останавливался, чтобы продолжил эти бесстыдные ласки…

– Ты кончишь… Для меня… Ты уже на грани… Чувствуешь, как оргазм подступает, мм?..

Я запрокидываю голову, чувствуя, как волосы липнут к шее, а по телу скатываются капельки пота. Александр тут же накрывает мой рот своими губами, начиная врываться в него языком с тем те тактом, что пальцы ласкают меня там, внизу.

И меня разрывает. На мелкие кусочки.

Я кричу, не зная, как еще найти выход этому безумию. Смотрю в теперь уже почти черные глаза Александра, пока мое тело бьет мелкая судорога. Он довольно сжимает пальцы на моем осипшем горле, и проникает пальцами там, внизу глубже.

Я взвизгиваю от боли, заставляя его выдернуть руку из моих брюк. Дергаюсь, пытаясь отстраниться, и на этот раз Александр позволяет мне это.

– Какого… Какого дьявола?.. – шепчет он. Лицо выражает такое отвращение, что мне впору сжаться в комок.

– Могу задать тебе тот же вопрос, – хмуро произношу я, все еще с трудом восстанавливая дыхание.

Меня тут же вновь заключают в крепкое кольцо рук, хватая за подбородок.

– Ты девственница? – впивается глазами в глаза. – Не смей мне врать!

– Да пошел ты!.. – рычу я, пытаясь изловчиться и ударить его в пах, но он просто зажимает своими ногами мое колено до боли.

– Отвечай, я сказал! Девственница?

Смотрю в его серьезное, строгое лицо и едва ли не заливаюсь смехом.

– А тебе-то какое дело?..

– Твою мать, Алира…

– Да! – выкрикиваю прямо ему в лицо. – И что теперь? Ты передумал меня насиловать?..

Отпихивает от себя резко, заставляя едва ли не упасть ему под ноги.

Выругивается грязно. На столько, что даже я удивляюсь незнакомым словам.

Стоит ровно, смотря прямо перед собой и тяжело дышит, словно принимая какое-то решение. Я обнимаю себя руками, поправляя бесстыдно содранную одежду.

– Пошли, – глухо командует он.

– Куда еще?

– Обратно в замок. Мне надоела эта прогулка.

Почему-то вдруг становится ужасно отвратительно.

Александр даже не смотрит на меня, хотя еще несколько секунд назад сжимал мое тело, трогая в таких местах, где я даже сама себя не касалась.

Я чувствую себя грязной. Шлюхой. Которую он лапал там, где хотел, а теперь просто отшвыривает от себя.

В горле нарастает ком, а глаза увлажняются, но я сдерживаюсь его изо всех сил, чтобы Александр не заметил.

– Опять пойдешь пешком? – усмехается он, протягивая мне руку.

А я не хочу смотреть ему в глаза. Просто встаю вплотную, чувствуя, как он почему-то вздрагивает, легко приобнимая меня.

– Правильное решение, – вновь усмешка, но какая-то невеселая.

Я не смотрю на него, а утыкаюсь носом в грудь, вдыхая аромат сандала, когда нас окутывает тьма, а потом ноги отрываются от земли.

Руки Александра крепко сжимают меня, пока мы парим, взмывая над рынком и кишащими там людьми, а потом пролетаем отрезок пустыни, где ветер приятно обдает прохладой мое разгоряченное лицо.

Мы храним молчание все это время, избегая смотреть друг на друга, пока он не пускает меня на подоконник, все еще держа за руку и помогая сойти на пол комнаты.

– Можешь навестить свою подругу, – вдруг произносит он, когда я отхожу в середину комнаты.

– С-серьёзно? – удивляюсь я.

– Серьезнее некуда, – усмехается Александр, и мне хочется врезать самой себе за то, что смотрю, как закатное солнце сияет в его светлых серебряных волосах, а легкий ветер треплет одежду.

Он не человек. Просто не может им быть.

Таких идеально-вылепленных экземпляров просто не бывает. Его сила просто невероятна. Я видела и сражалась со многими, но он… Я не могу даже сдвинуть его с места…

– Это ничего не меняет, – строго произношу я, чтобы он не думал, что я куплюсь на это его мнимое благородство.

– Разумеется, – смеется он, демонстрирую мне свою сумасшедшую улыбку с двумя рядами идеально-ровных, один к одному, зубов.

Я стою в комнате, а он все так же парит в воздухе, и мы откровенно рассматриваем друг друга. Неловко. Ужасно неловко, но я просто не могу отвести взгляд от его голубых сияющих глаз. Кажется, сделай я хоть легкое движение в его сторону, Александр влетит сюда за секунду, заключая меня в крепкое кольцо сильных рук и впиваясь настойчивым ртом в мои губы… Я читаю все эти картины на перекрестке наших взглядов. Это все уже когда-то было… Но я просто не могу быть с мужчиной, подобным ему. Убийцей, причинившим боль моей семье.

Я прихожу в себя, резко мотая головой и прогоняя наваждение.

А когда вновь поднимаю взгляд, Александра больше нет. Он исчез, и только ветер колышет нервно вздымающиеся занавески.

Глава 12

Она не понимала, какую имеет власть над ним. Не понимала, как сильно он хочет ее. Неискушенная, совсем еще невинная… Твою мать… Ему всегда нравились женщины с опытом, но Алира… Едва только понял, что будет первым, как дыхание прервалось словно. По всему телу прошла такая судорога желания, что думал, прям там, в подворотне рынка повалит ее на землю и возьмет силой.

Но он сдержался. Сжал кулаки до боли и приказал себе успокоиться.

Она будет его.

Но будет по доброй воле.

Он хотел этого. Видел, как она хочет его, как закатывает глаза и течет на его пальцы. Чувствовал во рту привкус кожи, сочащейся желанием, и трясся весь. Как помешанный чувствовал головокружение от воспоминаний о ней. Хотел, чтобы она сама попросила его овладеть ею. Хотел видеть, как закатываются от наслаждения ее глаза и как туго она сжимается вокруг его члена…

От этих фантазий стало только хуже.

Разделся на ходу, входя в купальню комнаты и встал под холодный душ, передергивая член и представляя ее губы на нем. Усмехался потом, понимая, в какого тупого пацана превратила его эта девка. Докатился до того, что не хотел никого кроме нее. Находился рядом и чувствовал, как у него встает от одного только ее запаха. А пахла Алира просто потрясающе… Легким ароматом весенних цветов с примесью горного холода. И обдавала она его только холодом, смотря вечно хмуро, поджимая красивые губы.

Он не знал, сколько еще сможет выдержать до того, как возьмет ее силой.

Сдерживал себя, стискивая зубы, но понимал, что долго так не протянет.

Каждый ее дерзкий взгляд вызывал желание схватить ее за волосы и бросить на кровать, срывая одежду, едва прикрывающую тело.

Что он там думал? Что отпустит ее обратно?

Сейчас мысль о том, что Алиру оторвут от него, вызывала только слепое бешенство.

Она его. Принадлежит ему. И он собирался владеть ею безраздельно.

Скрипит зубами, понимая, что она никогда на такое не согласится. Что испугается его одержимости. Он уже сейчас буквально видел, мать твою, как она пятится от него, испуганно отходя.

Впечатывает кулак в мрамор стены и наблюдает за тем, как вода лижет глубокую трещину.

Пошло все к дьяволу.

Он даст ей время. Сколько сможет…

Не пошел в ее комнату, хотя планировал, что ночью будет сжимать ее белую кожу руками и слушать, как она часто-часто дышит, пока он покрывает ее.

Сжал крепко зубы, стараясь прогнать это наваждение из башки.

Завтра важный день, ему нужно отдохнуть, а вместо этого он торгуется сам с собой, чтобы не вскочить и не нестись в ее чертову комнату этажом ниже. Борется с искушением даже взглянуть на нее спящую, потому что знает, что не сможет сдержать себя.

Увидит тонкую ткань ночной сорочки на теле и не удержится от искушения провести по ней пальцами…

А если Алира спит нагая?..

Задохнулся похотью, вскакивая с кровати и начиная носиться из одного угла в другой.

Он свихнулся.

Дошел до крайней точки своей агонии и теперь медленно подыхает.

Еще никогда тяга к женщине не жгла его ртутью по венам.

Еще никогда он не впадал в такое опьянение от запаха кожи и белизны волос.

Она была словно создана для него. Для того, чтобы он никогда не мог найти себе покоя.

Алира… Одно ее имя вызывало в нем желание выть зверем.

Облокотился на окно, вдыхая ветер пустыни, пропитанный песком.

Ему нужно успокоиться.

Если он будет не в себе, Эра заметит это. А ему не нужно давать ей поводы для манипуляций. Эта сука ждала такой возможности многие столетия…

***

– Дея, дорогая…

Я осторожно ступаю в полумрак спальни, точно такой же, как и моя собственная, только зеркально отраженной.

Комната погружена во тьму, и я отчетливо вижу лишь тонкую ткань занавесок, колыхающихся под напором теплого ветра Хаята.

Когда глаза привыкают ко тьме, я чуть хмурюсь, понимая, что кровать не разобрана, и зову вновь:

– Дея?..

А затем вздрагиваю, замечая сжавший человеческий силуэт в углу комнаты.

– Дея?..

Подхожу осторожно, но не потому, что опасаюсь, а потому, что боюсь спугнуть ее. Произношу ее имя еще раз, чтобы она понимала, что здесь только я, никого больше…

Когда ее силуэт в голубой ночной сорочке проступает отчетливо, я вздрагиваю, замечая, что длинные темные волосы Деи теперь обрезаны по плечо. Неровным срезом, как будто это сделал заигравшийся ребенок.

– Дорогая? – осторожно сажусь возле нее, облокачиваясь спиной о стену, и испытываю нереальное, ужасающее чувство вины.

Как я могла ее бросить?! Нужно было выбить из Александра встречу с ней. Дея не такая как я. Она хрупкая, словно хрусталь, и я должна была понять, что все это сломает ее.

Чувствуя, как глаза наливаются слезами, а зубы сжимаются от злости, я кладу руку на ее, сложенные на коленях, и тут же чувствую, как она вздрагивает.

Переводит на меня голубые глаза, и кажется, только сейчас замечает, что я вообще здесь.

– Он мертв, да?.. – она смотрит на меня так отчаянно, словно мы продолжаем какой-то оборвавшийся диалог. Но я все равно понимаю, что она об отце, Эмире.

– Не знаю, милая, – честно отвечаю я, сдвигая брови.

Как бы тяжело ей не было, но купать пошатнувшуюся психику в иллюзиях мне не хочется.

– Мертв… – она отводит глаза к окну. – Я точно знаю.

– Откуда, Дея?..

– Я просто чувствую… – она трясет головой, словно прогоняя призраков.

А я не знаю, что сказать. Просто целую ее в мягкие волосы на голове, пытаясь взять на себя хоть часть ее боли. И в моменте, когда наши руки тесно переплетены, мне кажется, словно в комнате становится светлее.

– Ты теперь с ним?

Чуть отстраняюсь, внимательно заглядывая ей в лицо, но не могу прочитать там ничего.

Она осуждает за то, что я сблизилась с убийцей ее отца?..

Или Дея огорчена из-за того, что Александр ясно дал донять, что не собирается возводить ее в статус невесты?..

Или и то, и другое?..

– Не с ним, – произношу я, отводя взгляд, а щеки обжигает стыдом от воспоминаний о том, что произошло между нами на рынке.

– Но он хотел бы этого. – Не вопрос, утверждение, и мне становится вдвойне неловко.

– А я нет. – Уверенно, с облегчением понимая, что это действительно так.

– Это не совсем так, – нейтрально произносит Дея, заставляя меня вздрогнуть опять.

– Я бы никогда…

– Не в том дело, – все тем же, пугающе-спокойным голосом. – Люди не вольны над своим сердцем. Мы любим того, кого любим. И голос сердца не подчиняется гласу разума.

– Тот факт, что я не люблю его, абсолютно верен, – с нажимом произношу я. – Если что-то и есть, то это лишь нездоровое влечение, наподобие синдрома, когда жертва начинает испытывать чувства к своему похитителю.

К моему удивлению, Дея усмехается:

– Подобная привязанность может произойти только с жертвой. А ты, Алира, никогда не будешь жертвой.

Мне становится неуютно. Отвратительно неудобно и хочется уйти. Последнее, чего мне хочется – говорить об Александре и своих ненормальных эмоциях к нему.

– Он говорил с тобой?

– Мельком, – пожимает плечами Дея.

– И?..

– Из этого разговора стало ясно лишь то, что жениться он на мне не собирается, – грустная улыбка на ее лице, от которой мне вновь хочется вырвать ему сердце.

– А что… Что тогда? – хмурюсь, понимая, как садится голос.

– Узнаем завтра. Эта… Виера… Она оставила для меня платье и сказала быть готовой к завтраку. Меня представят местным… Местной власти.

– Зачем еще? – хмурюсь я, но Дея только пожимает худенькими плечами. То, как безразлично она делает это, вновь наводит меня на мысль о том, что какая-то часть души в ней просто погибла. Не выдержала той боли, что принесла за собой возможная смерть отца. Очень возможная…

– Мне страшно, Алира…

И я прижимаю ее крепко к себе, целуя в голову.

– Не бойся… Не бойся, дорогая… Мы должны быть сильными. Как бы трудно это ни было.

Я укачиваю ее на руках, и в какой-то момент Дея перестает дрожать, произнося очень тихо:

– Мама и Диана всегда рассказывалы мне истории про принцесс с Земли и далеких галактик. Расскажи и ты…

– Что рассказать, дорогая?

– Историю… Она бы меня успокоила…

– Какую?..

– Про любовь…

И я впадаю в ступор, потому что не знаю ни одной подобной. Ни одной, которая могла бы успокоить ее, помочь справиться с обстоятельствами, в которых мы оказались.

– Расскажи… – шепчет Дея, и я сдаюсь, начиная сочинять на ходу дурацкую сказку, про девушку, которая была любима всеми и никогда не знала горя. Она встретила прекрасного принца…

– А какие у него были глаза?

– Голубые… – на автомате выдаю я, и вздрагиваю, сама пугаюсь тому, чей образ представляла в голове. Но Дея, кажется, ничего не замечает.

Она изредка перебивает меня, спрашивая все новые подробности, но в конечном итоге, начинает дремать у меня на плече.

И чуть позже, я помогаю ей переместиться на кровать и поправляю ее одеяло, убирая волосы со лба.

Выходит так, что мне нужно быть сильной за нас обеих, а потому я не позволяю себе раскиснуть, возвращаясь в свою собственную комнату.

И тут же вся напрягаюсь, чувствуя необъяснимое чужое присутствие.

– Александр?.. – зову я, вглядываясь в темноту, и даже заходя в купальню.

Но это не он.

Я и так знала это. Не та энергетика, не тот запах. И я вновь подозрительно оглядываю каждый уголок, не понимая, почему словно ощущаю на себе чужой взгляд.

И лишь убедившись в том, что это все мои напряженные нервы, я позволяю себе лечь в купальню, украшенную цветами и наполненную для меня заботливыми послушниками.