Текст книги "Падающие огни (СИ)"
Автор книги: Lacysky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
– Анка? – хрипло подал голос Себастьян. – Кто отказался?
– Это было так давно…. я не знаю, – голос прозвучал устало. – Дело не в земле или доме. Дело в вашей крови. Ваша мать…. никогда… отец пытался… я берегла вас, как могла, заперев этих призраков на нашей земле. Их так много. И всё больше приходило. И смерть отнимала… Бен… не сможет…. один.
– Что не сможет? Что нам нужно сделать?
– Я так устала. Не подпускайте их слишком близко…
Бен шумно выдохнул и медленно сполз по стене на пол, будто устав держать непосильный груз, и тут же открыл глаза. Он сжал пальцами виски, что-то шепча под нос. Как только призрак исчез, с Себастьяна слетело онемение и оторопь, и он бросился к брату.
– Бен, это я.
– Я не хочу больше засыпать. Я становлюсь слишком уязвимым.
– Ты пытался вызвать призрака бабушки Анки?
– Если кто-то и знает ответы, то она. Я что-то говорил, пока спал?
Себастьян поделился теми обрывочными фразами, которые услышал сам, но их смысл оставался всё таким же размытым и нечетким. Солнце резко скрылось, и ему показалось, что сумрак, влившийся в кухню с запахом старых трав и пыли, зловещий и тёмный. Становятся ли призраки тем сильнее, чем ближе ночь и время тайн среди старых могил?
– В следующий раз я буду рядом.
– Я не хочу, чтобы призраки забрали и тебя. Как отца, как Делию, как Анку.
Себастьян отлично мог понять брата – страхи у них были одни на двоих. Бенджамин мог сколько угодно делать вид, что всё в порядке и ничто ему не вредит, но только не перед братом, который порой чувствовал внутри будто два пульса. И Себастьян тот, кто должен внушать уверенность и силу, вести за собой, когда младший брат слишком долго блуждает в снах.
«Однажды вы останетесь только вдвоём, – как-то раз сказал ему отец. – Но это не значит, что вы одиноки».
– В дневниках что-то говорится про то, как изгонять призраков? Раз наши предки были такими молодцами и умели с ними отлично общаться. Ведь это не может быть ловушкой, из которой нет выхода!
– А ведь ты всегда говорил, что оптимист здесь я, – усмехнулся Бенджамин. Как и всегда, он быстро пришёл в себя и уже поднимался с пола. – Может, этот дом – наша ловушка.
– Надо найти Мируну. Не стоило ей в одиночку ходить по этим комнатам.
Сопровождая его слова, наверху зашуршала старая песня с пластинок, донеслись скрипы – как если бы кто-то спускался по ступенькам. И так неуютный дом стал ещё более неприветливым, скорее похожим на пристанище мёртвых душ, чем местом для живых. Свет мигнул – раз, второй и окончательно погас.
Сумрак за окнами сменился вечерней теменью, в которой двое братьев остались одни.
Мируна проливала кровь.
Она не думала, что проткнуть даже тонкую кожу на запястье так сложно – то ли её останавливал инстинктивный страх, то ли не хватало решимости. Так что она, скорее, размазывала несколько капелек крови по полу коридора на втором этаже – перед той дверью, за которой во сне видела Делию.
Лихорадочно, дрожащими пальцами, мысля только о том, чтобы увидеть дочь – не вернуть, как хотела до этого раньше с каждым ударом сердца, а знать, что больше ничто её не заберёт, и её девочка обретёт покой.
А ещё что Себастьяна с братом наконец отпустят призраки.
Она жалела, что не знает ни колдовских слов, ни каких-либо заклинаний, чтобы точно всё получилось, только то, что муж называл «тяга ко всему потустороннему». Жалкое подражанием тем, кто и правда что-то умеет. Мируна ползла по полу коридора, в котором к затхлому запаху примешивался ещё один – чуть сладковатый, но от него становилось противно.
Так пахло в похоронном бюро, когда Мируна прощалась с матерью.
Или ужасные венки на могиле Делии.
Простой кухонный нож в руке дрожал, когда она поднесла острое лезвие к запястью и, закусив губу, сильнее надавила кончиком на крохотный надрез.
– Вернись ко мне. Ты ведь уже нашла дорогу однажды. Вспомни меня, где бы ты ни была.
Пыльные старые доски легко впитывали подаяние, и в тусклом свете настенных ламп даже не было видно самой крови, но Мируна и не смотрела. Она остановилась, не в силах больше держать в себе напряжение. Всё это глупости. Никто не придёт на её зов, даже если она украсит эти стены собственными кишками. Бесполезно.
В этот момент свет часто заморгал, ярко вспыхнули все лампы, чтобы тут же погаснуть, как враз павшие светлячки.
Дом погрузился во мрак и одиночество.
Мируна достала телефон из кармана джинсов и быстро включила фонарик, думая, что пора убираться хотя бы из этого коридора. Страшная мысль вспыхнула – а если всё-таки её желание сработало? Только призраки придут не к ней?
Она вскочила на ноги и побежала вниз, свет телефонного фонаря скакал перед ней небольшим пятном, и причудливые тени принимали форму искаженных ужасом человеческих лиц.
«Мы все истлеем».
Голос прозвучал где-то сбоку, может, в коридоре, или сзади, а потом заиграла шипящая музыка со старых пластинок. Мируна как раз подбежала к лестнице и не заметила, как натолкнулась на Себастьяна. Не сразу узнав его в темноте, она вскрикнула и попыталась оттолкнуть его от себя.
– Тише-тише, это я! Что с тобой? Ты ранена… чёрт, Мируна, это же кровь!
Бледный свет выхватил встревоженное и нахмуренное лицо Себастьяна, который смотрел на её запястье и грязные пальцы, потом перевел взгляд на руку, так и сжимавшую нож.
– Кто это сделал?
– Я сама.
– Ты сама взяла нож и порезала руку? Зачем? Чтобы истечь здесь кровью и остаться вечным трупом? Как далеко ты зашла?
– Нет-нет, Себастьян, прошу, выслушай!
– Хорошо, я слушаю.
Мируна осеклась. Она хорошо знала Себастьяна, который не торопился с выводами и осуждением, но как объяснить то, что чувствовала словами? Представила, как выглядит со стороны, – ведь и правда подумаешь о безумном колдовском ритуале! Себастьян держал её за руки, и от его тепла, от того, что он рядом, становилось спокойнее, пусть они и стояли в странном доме среди старинной музыки и скрежетов.
– Пойми, та медиум говорила, что важно вернуться в дом и пролить здесь кровь. Я так надеялась, что моей будет достаточно. Делиа придёт – и мы простимся с ней. И этим всё закончится.
– А заодно ты призовёшь всех призраков? Которые доконают Бенджамина?
– Меньше всего я хотела, чтобы с ним что-то случилось.
– Уже случилось. Тебе мало? Как ты могла знать, что получится из твоей затеи?
Себастьян говорил с ледяным спокойствием, и это пугало.
«Он уже не поверит мне, – с горечью подумала Мируна. – Что бы я сейчас ни сказала, для него всё прозвучит с одним смыслом – я хотела вернуть Делию любой ценой в мир живых».
Себастьян отстранился, но его пальцы всё ещё держали её запястье.
– По крайней мере, проливать кровь было твоим собственным решением. У Бена выбора не было. Идём, он ждёт нас внизу.
Мируна молча последовала за Себастьяном, но в последний момент обернулась на коридор – ей показалось, что какая-то лёгкая тень скользнула по следам из крови.
Музыка умолкла, и осталось только шипение пластинки.
Бенджамин смотрел на два черепа на чёрной бархатной ткани.
Он ждал призраков – и не мог не признать, что нечто внутри него отчасти тянулось к ним, желало, чтобы они пришли. Какого это, когда ты можешь повелевать мертвецами? Когда можешь с ними справиться и слышать их истории? Могут ли они дать нечто такое, чего не найти в мире живых?
Бенджамин мотнул головой, остро ощутив, что это не его мысли, а какие-то пришлые. Чужие. Анка сказала, что дело не в доме, дело в том, кого она заперла в этих границах, которые с её смертью так легко раскрошились. Но как же отец? Или падение защиты началось давно, или силы бабушки таяли постепенно?
Мир чутка плыл, а огни свечей двоились и троились.
Наверняка у бабушки Анки есть генератор, но вот Бенджамин точно не был готов лазить по дому в его поисках, так что обходился фонариками, которыми запасся по дороге сюда, и свечами.
«Смерть сильнее жизни».
Бенджамин поднял голову и огляделся. Мягкий, нежный голос, так похожий на тот, которым когда мама говорила с ним. Это был так давно, что он почти уже забыл. Но интонации он запомнил – в них была любовь.
«Ты можешь не умирать».
Грохот ливня по окнам размыл и заглушил другие фразы, если они и были, а мелькнувшее пятно света возвестило о Себастьяне с Мируной, которые вскоре и сами вошли в гостиную. Бенджамин легко догадался, что между ними не всё ладно, но не стал лезть с вопросами – да и общая проблема его занимала сейчас куда больше.
Себастьян опустился на корточки перед камином и начал возиться с поленьями и ветками для растопки. Потом свернул газету в рулон и поджёг спичкой. Мируна потерянной тенью ходила по комнате, прислушиваясь к чему-то. Стоило пламени схватиться, как Себастьян достал пачку сигарет и закурил. Отсветы пламени подсвечивали его хмурое лицо и пальцы, зажимавшие сигарету.
– Какая ночь, а! – хлопнул в ладони Бенджамин, разрушая повисшую грозовую атмосферу. – А знаете, что? Кажется, я придумал, что нам надо сделать. Вызвать призрак дома.
– О чём ты? – Себастьян неторопливо поднялся и сделал глубокую затяжку.
– Раз бабушка Анка заперла здесь призраков, должен быть хоть один, кто знает, какого чёрта происходит. Возможно, тот, кто всё это начал – само проклятие.
– И что дальше?
– Поболтаем, как старые добрые друзья. Но для начала я приглашу предка с кладбища. В конце концов, что один призрак может сделать другому?
– Мне не нравится… – Себастьян осёкся и пожал плечами. – К чёрту. Вряд ли у нас есть вариант, в котором мы все садимся в машины и уезжаем, навсегда забывая обо всём этом. Мируна?
Она нервно кивнула и отвернулась к окну, за которым бушевала гроза.
Бенджамин хотел бы сказать каждому из них что-то такое, что вселит хоть немного уверенности, но, порывшись внутри, и сам не нашёл её. А когда не знаешь, чем обернётся сомнительная задумка, остаётся только одно – действовать.
========== -13– ==========
Тот, кто называл себя Драгошем, появился почти сразу.
Бенджамин с удивлением ощутил, как у него легко это получилось. Прикоснувшись пальцами к гладким черепам, он сосредоточился на том, что представлялось ему тончайшей серо-голубоватой завесой, колышущейся от движения призраков. Странные и непривычные ощущения – будто подставил руку под ледяную струю, и тут же вынырнул.
А в гостиной уже появился прозрачный силуэт.
– Ты учишься, – кивнул мужчина вместо приветствия. – Это хорошо.
– Нам нужна помощь, – пояснил Себастьян. – Никто из нас не справляется с семейным то ли даром, то ли проклятием. Одна женщина-медиум погибла, помогая нам.
– Хотя и успела кое-что шепнуть напоследок, – встрял Бенджамин. – Вы уж, пожалуйста, вылейте пару литров крови на эту землю – и всё изменится! Жаль, нет к этому более подробных инструкций.
Заодно они поделились тем, что до них донесла Анка про то, как кто-то отказался от жизни, а потом и про идею Бенджамина.
Драгош долго молчал, и даже нетерпеливый Бен сдерживался, чтобы не съязвить на какую-нибудь подходящую тему. Мир опять начал плавать, и ему это совершенно не нравилось, а ливень никак не стихал, и раскаты грома становились всё ближе.
– Я больше не мыслю, как человек, – отозвался Драгош, обводя комнату взглядом внимательным тёмным взглядом. – Я забываю, каково это. Мой срок проходит, вскоре и черепа будут бесполезны. Мне давно следует пойти за братом… да. Я помогу сейчас – и уйду куда дальше, чем призрачный мир. А тебе дальше справляться самому.
Бенджамин запнулся на словах «это если я выживу». Он мог так думать про себя, но не хотел, чтобы сейчас это слышал Себастьян.
– А что удалось узнать насчёт Делии?
– Делиа… её следа среди призраков я не нашёл. Мне очень жаль. Возможно, вы видели лишь маску.
Мируна, которая подошла ближе к призраку, сдерживая ломающий изнутри страх, качнулась и оперлась на спинку стула. Если у неё и оставалась надежда ещё раз увидеть дочь, то теперь развеялась дымкой от погасших свечей. Кто-то играл с ними, убивал их семью, отнимал жизнь за жизнью.
И Бенджамин знал, что теперь испытывает только одно чувство, – ярость, которой сейчас можно стереть в пыль целую вселенную. Сильнее горя и вины, ярче, чем боль от прикосновений призраков, чувство, которое может смести всё на своём пути.
– Пусть эта мразь придёт. Что нужно делать?
– Как верно сказала та медиум – пролить кровь. Он чувствует то, что связывает Альбу и Антонеску, он уже рядом, но пока таится. Я покажу. И принесите кто-нибудь земли снаружи.
– Я сделаю.
Мируна метнулась в коридор раньше, чем её успели остановить. Бенджамин потянулся за доской Уиджи, которая пока лежала в сумке вместе с банкой соли и какими-то амулетами, которые Бенджамин попытался сделать сам после разговора с медиумом. Она показала так мало, но он жадно хватался за любую возможность научиться. Пока Себастьян ходил за ножом и названными травами, пока Драгош вился рядом с ними полупрозрачной фигурой, Бенджамин поймал себя на мысли, что всё это ему даже нравится. Где-то там глубоко внутри он чувствовал трепет, как десятилетний мальчишка, которому открылась заветная суперспособность, о которой он только мечтал. Нечто большее, что вписывалось в его мир, где легко бродить по ночным дорогам с закрытыми глазами, видя дымные сны.
И в то же время Бенджамин ощущал что-то вроде давления на себя, будто нечто сопротивлялось им, легонько сдавливало мир вокруг.
Мируна вернулась с кружкой тёмной мокрой земли, капельки дождя стекали с кончика хвоста и рукавов – ливень так и не утихал. Она занялась смешиванием крупной соли с землёй в большой миске, пока Драгош не сказал, что всё готово.
– Будьте готовы ко всему, – предупредил он, и Бенджамин обратил внимание, как тихо звучал его слова. – И не путайте сны и реальность. Пора.
Они встали кругом вокруг стола, в мерцании свечей и звуках музыки, которую включил Бенджамин, чтобы заглушить неумолкаемое шипение пластинки, три человека и призрак.
Себастьян начал первым. Взял нож и проткнул указательный палец, густые капли упали в землю, принадлежавшую их семье, в соль, что защищает от зла, в ночь, стекавшую дождём по стёклам.
Бенджамин даже не почувствовал боли, но когда кровь капнула в миску, ему почудилось, что дом завибрировал, отдаваясь в его собственных костях.
Мируна приняла нож как-то неуклюже, замерев в нерешительности, – может, потому что не была уверена, что её кровь вообще нужна. Бенджамин успел заметить, как качнулся нож в тонких пальцах – вот-вот выпадет, но негромкий голос Себастьяна остановил.
– Не сомневайся. Ты – моя жена. И твоя кровь тоже принадлежит семье Альбу. Но если не хочешь, тебя никто не заставляет.
– Кем бы он ни был, он показывал мне Делию, и я поддавалась этим видениям. Пусть сгниет в аду для призраков.
Последние капли.
Дом замер – Бенджамин не мог по-другому это назвать. Пылинки застыли в холодном воздухе, ни звука, ни движения, даже огоньки свечей не моргали, а потом бесшумно погасли. Бенджамин ощупью двинулся вдоль стола – вот нож у руки Мируны, вот оплывший воск со стороны Себастьяна, вот его собственные амулеты… Бенджамин сглотнул, поняв, что остался в полном одиночестве.
«Смерть – высшая цена и высшее благо».
От голоса кружилась голова, а маслянистая тьма с запахом фиалок никак не давала толком вдохнуть. Так Бенджамин чувствовал себя в первые секунды, если пробуждался после приступа лунатизма – беспомощность и пустота. Он – никто. Он – ничто.
«Ты знаешь, что в смерти нет снов?»
Этот голос… Бенджамин не хотел его слышать. Его нежность была притворной и слишком сладкой, без толики искренности. А вот боль более реальна – в груди, пульсирующая и горячая.
«Кто зажжет для тебя огни в твоих снах, когда ты совсем один?»
Бенджамин видел вдалеке – в конце туннеля, в который превратилась комната, – мерцающие пляшущие огоньки, разноцветные и такие притягательные. И среди них – Делию.
Она визжала от восторга, плясала и хлопала в ладоши. Косички стучали между лопаток, платье кружилось и блестело под зелёным, оранжевым, красным светом. Бенджамин почти рванулся к ней – но замер.
Делиа мертва.
Он был на её похоронах, видел маленький гроб, крепко сжимал плечо Себастьяна. Неживые огни кружились вокруг фигуры девочки, но их было девять. Только семь ведут к дому, прочь от призраков и проклятий. Кто это и когда сказал?
Бенджамин отвернулся и зажмурил глаза, не желая снова дать слабину. Пусть кто-то и считает, что смерть – нечто большее, но он не готов умирать. Он хочет вернуться к Себастьяну.
Последнее, что запомнил Бенджамин, – как он падает в бездну с запахом свежевырытой могилы.
Ледяной дождь бил по спине, а пальцы сжимали комья грязной земли. Закашлявшись, Бенджамин перевернулся на спину, отплевываясь от жижи, и наслаждаясь тем, как свободно двигаются лёгкие, как горячую кожу лица охлаждают струи дождя. Края неба не было видно, а вот холод быстро проник под футболку и в промокшие ботинки. Приподнявшись на локтях, Бен увидел не так далеко тёмный дом бабушки Анки. Сам он зашёл в поля на дорожку, которая вела к дороге и мчавшимся в ночи машинам.
Надо спешить. Возможно, Мируна и Себастьян внутри и видят собственные сны.
– Смотри, мама, я могу раскачаться сама!
Мируна приложила руку козырьком ко лбу, наблюдая, как дочь раскачивается на стареньких качелях. До неё донесся заливистый смех, и Мируна невольно улыбнулась. Солнце светило так ярко, что порой перед глазами возникали пятна, даже очки не спасали. Вот и сейчас она слышала голосок Делии, но никак не могла её разглядеть.
«Она умрёт, ты её не спасёшь».
Этот голос прозвучал так близко, что Мируна от неожиданности обернулась, но рядом никого не было. Площадка пустовала, только скрипели качели. Смех тоже исчез. Мируна помнила эти качели – такие же, на которых она качалась в детстве, а мама забирала потом и вела домой.
Мируна пошла к качелям, но сколько бы шагов она ни делала, ей не удавалось приблизиться. Она кричала и звала Делию по имени, надеясь, что та услышит и побежит, но только эхо доносилось: «смотри, как я могу….».
Бархатный голос снова прозвучал рядом:
«Но если твоя дочь мертва, последуй за ней. Иначе какая ты мать?».
Мируна подбежала к качелям, как раз когда лопнула цепочка, и Делиа рухнула на землю. Больше не было смеха или криков. Только тишина и скрип качелей.
«Она ждёт, когда мама придёт за ней».
Мируна задыхалась и не могла заставить себя коснуться дочери, которая растворялась солнечными пятнами, мелькающими перед глазами. И всё-таки одна мысль не давала покоя – а где же Себастьян? Как же он? Что же с ним будет, когда он узнает?..
«Он придёт позже», – мягкий голос знал все ответы.
Но Мируна не хотела его слышать. Она не хотела видеть смерть Делии.
Потому что её дочь уже однажды умерла. Что же она за мать, что позволяет себе видеть снова, как разбивается жизнь её дочери? Мируна распадалась на части, когда поднималась из пыли и утирала рукавом тихие слёзы. Она смотрел на солнце и ненавидела его, потому что оно не было настоящим. Как и Делиа.
– Я тебя никогда не забуду, Делиа. Обещаю.
Мируна шагнула в солнечные пятна.
…и очнулась на жёстком полу, чувствуя, как неприятно онемели все мышцы и как тяжело разгибаются суставы. Она огляделась и увидела, как Себастьян стоит перед столом и смотрит прямо перед собой.
Его пальцы сжимали нож.
Стоило Мируне пошевелиться, Себастьян медленно повернулся к ней и наклонил по-птичьи голову.
– Ты очнулась. Отлично. Мы вернём Делию. Кровь к крови.
Мируна закричала, когда Себастьян полоснул ножом поперек запястья.
Бенджамин влетел в дом и услышал женский крик – видимо, Мируны. Он бросился в гостиную, чтобы увидеть, как его брат оседает на пол с зажатым ножом в руке.
Никаких призраков видно не было, только перемигивались свечи.
– Стан!
Он оказался около брата на секунду раньше Мируны, схватив со стола свечу, чтобы лучше рассмотреть порез. Тёмная кровь вытекала ровной струей, и Бенджамин видел, как побледнела кожа. Подавив приступ паники, он едва не рыкнул на Мируну:
– Неси воду, полотенца, ножницы. Быстрей!
– Ты не врач, Бен! А что если…
– Я такое однажды уже видел, – отрывисто произнес Бенджамин, споро разрезая рукав рубашки ножом. – Университет, второй курс, он был моим другом. К сожалению, тогда я не знал, что надо делать.
– И…
– Его успели спасти. А я после этого кое-что узнал. Да чёрт дери, Мируна! Скорее!
Она спохватилась и метнулась в комнату. Бенджамину хотелось заорать от ярости и боли, но нельзя было отвлекаться. Себастьяна срочно надо везти в больницу, он ведь и правда не врач…
Только тот, кто видит смерть других. И ничего с этим не может сделать.
Поэтому его участь – тянуться к призракам. Им-то он уже не может навредить.
«Последуешь ли ты за братом, если он умрёт?»
Бенджамин застыл и поднял взгляд.
Это точно был призрак – незнакомый мужчина в костюме, зыбкий, как и все призраки, но при этом его фигура казалась более… густой. Осязаемой, куда ближе к человеческой.
Его голос шелестел ветром, что касается могильных плит и доносит запах гниющих погребальных цветов. Его взгляд мёртво и цепко впивался в каждое движение. Бенджамин поднялся и потянулся к столу, но Себастьян застонал.
– Я так долго охотился за вами, Антонеску.
– Мы – Альбу.
– Но кровь одна. И вы даёте то, что жаждут многие призраки, – возвращение к жизни.
– Что с моим братом?
– Он заперт в собственных снах. О, это была непростая задача подобраться к каждому из вас! Оказалось, податливее всего – ваши сны. Хотя они не так… кровавы. А именно кровь мне и нужна.
– Ты тот, кто отказался от жизни?
Мужчина холодно улыбнулся и кивнул. Бенджамин увидел появившуюся на пороге Мируну и постарался незаметно качнуть головой. Время…. сколько времени у Себастьяна? Бенджамин не колебался, будь перед ним живой человек. Но призрак! Что он может против него?
Или что ещё этот безумец может сделать каждому из них?
– Жизнь скучна – она кончается. Когда я узнал, что могу исцелять, я был разочарован. А потом наткнулся на прошлое семьи и узнал, что другим были доступны тайны смерти. Им, а не мне! И никто ещё не жил вечно. Глупцы.
Бенджамин не стал слушать дальше, схватил горсть заклятой земли и бросил в призрака. Он вспомнил свою ярость, вспомнил, что тот показывал им малышку Делию…
Себастьян застонал, сел и взял нож другой рукой. Бенджамин с ужасом смотрел, как лезвие приблизилось снова к руке, по которой и так стекала кровь. Ещё один порез – и вряд ли ему кто-то поможет.
– Твой брат умрёт. Как и ваш отец, как проклятая ведьма Анка. А что выберешь ты? Присоединишься к брату? Смерть – это куда лучше жизни.
– Отпусти его.
– О, ну нет. Я уже почти близок, но ты бы знал, как трудно провести ритуал призраку! Ты поможешь мне, а я отблагодарю тебя, поделюсь тайной, которой овладел.
– Как стать призраком?
– Как обрести бессмертие.
Бенджамин покосился на Себастьяна, считая про себя неумолимо истекавшие секунды жизни. Что он может против того, кто забирается в их сны? Против одержимого призрака?..
Только этот призрак здесь не один. Есть другие – есть те, кого он убил. В ком могла остаться ещё та же ярость, что пылает в Бене. И кровь Альбу и Антонеску сейчас текла по старым костям этого дома, по земле полей, в которых заперты Анкой другие призраки.
Бенджамин улыбнулся, чувствуя легкий азарт.
Погрузил руку в миску с землёй и солью, еле шепча то, что вычитал в дневниках. Как призвать призраков тому, кто умеет их слышать.
«Я – Бенджамин Альбу, и своей кровью я призываю вас».
Мужчина напрягся и оглянулся, не понимая, что происходит. А Бенджамин уже чувствовал – покалыванием в ладонях, холодком по затылку, прохладной дымке под ногами.
Призраки чувствовали того, кто может их слышать, кто может стать их собственными огнями, выводящими из мрака.
Бенджамин даже не понял, когда комната наполнилась ими – липкими, рваными телами, смешением затхлых запахов и голубоватым свечением. Они скользили и кружились, льнули к нему и крови Себастьяна.
Бенджамин заметил, как рядом с ним встал Драгош с виноватой мальчишеской улыбкой, которая совершенно не вязалась с его возрастом.
– Он стал сильнее всех нас. Даже я не мог с ним справиться.
Бенджамин только кивнул – видеть и чувствовать столько призраков сразу отнимало слишком много сил, ему чудилось, что он сам растворяется среди них. Они не нападали, но плотно окружили того, кто посягнул на таинства жизни и смерти, желая подчинить их себе.
– Тебе нет места ни среди живых, ни среди мёртвых, – глухо произнёс Бенджамин. – Тебе нет места в этом мире.
– Твой брат умрёт! А я могу его ещё спасти!
– Ты лжёшь. Ты убивал ради себя, как ты теперь можешь кого-то спасти? С тебя хватит чужих снов и крови. Убирайся!
Бенджамин не различал лица призраков, но знал, что те, кто ещё оставался близок к людям, чувствовали то же, что и он – ярость и злость. Они шептали Бену свои истории, от которых кружилась голова, говорили, как хотели предупредить, но вместо этого попадали в ловушку на земле. И их голоса замолкали. Как этот незнакомец убивал живых, чтобы продлить себе призрачную тонкую жизнь, становясь ни призраком, ни человеком.
Как он прорвался через заклятья Анки и смёл жизни отца и Делии.
Бенджамин застонал от непривычного наплыва шёпота и сжал кулак с землёй, не зная, что ещё может сделать.
– Уходите! Хватит!
– Я уведу их, – в безумном призрачном водовороте он различил тихий шёпот, – и уйду сам. Ты справишься дальше. Только спаси брата.
– Как?
– Он просто ждёт тебя, иди к нему. И верни.
Призраки хлынули рекой и океаном, волнами, которые затапливали дом, стены гудели от напряжения и тряслись, с потолка посыпалась крошка. Бенджамин не удержался на ногах и упал вперёд, к Себастьяну. Тот уже не держал нож в руке, но оставался без сознания.
Семь огней приведут тебя домой.
Кто зажжёт их для тебя, когда ты один во тьме?
Бенджамин аккуратно, избегая руки, мазнул испачканными в земле и крови пальцами первый неровный круг на лбу Себастьяна.
Вернись ко мне.
На висках.
Не смей уходить один!
На груди.
Себастьян!
На животе.
По одному на каждом бедре.
Семь кругов – огни, которые во снах видит твой младший брат, приведут тебя обратно, только увидь их.
Мируна села рядом, в руках – охапка тряпок и миска с водой. Она макнула палец в воду и нарисовала свои круги поверх тех, что начертил Бен.
Вернись к нам.
– Он не приходит в себя, – прокричала Мируна, пока дом ходил ходуном, пока призраки просачивались куда-то дальше, только в им понятные места. Ветер гулял по гостиной, и волосы лезли в глаза. Бенджамин показал на порез:
– Нам срочно надо остановить кровь! И быстрее везти к врачу!
– А что если…
– Потом, Мируна! Неси ещё воды.
Бенджамин обернулся, когда почувствовал прикосновение к плечу, и удивленно воззрился на Драгоша, который уже должен был исчезнуть.
Он держал за руку Делию.
– Она пряталась в этом доме, потому что боялась того, кто увёл её огоньками в темноту.
– Делиа…
– Мама, мне было так страшно! Я проснулась, а тебя нет!
Бенджамин стиснул полотенце, которым вытирал руки, жадно разглядывая племянницу. Он не знал, что сказать и как проститься – вряд ли у них будет возможность увидеться ещё раз. По крайней мере, у него никогда не хватит сил позвать призрак Делии. Даже для Мируны или Себастьяна.
– Милая, я…
– И этот страшный человек! Но теперь всё хорошо. Я не одна, только мне сказали, ты всё время плачешь.
– Я скучаю, – Мируна даже не шевелилась. – Прости, милая…
Делиа отпустила руку Драгоша и подошла к Мируне, детские пальчики коснулись слёз на щеках. Возможно, если Делиа и сказала что-то ещё, Бен уже этого не слышал. Но вот слова, обращенные к нему, он услышал хорошо:
– Не бойся засыпать, дядя Бен. Может, однажды я увижусь с тобой во сне.
– Нам пора, – мягко напомнил Драгош, оглядываясь на то, как исчезают призраки.
Бенджамин кивнул и вернулся к Себастьяну.
Он не заметил, как всё стихло, не видел, как тот, кто был так одержим бесконечной смертью, исчезал, растерзанный призраками, как опрокидывалась мебель и как неистово бились ветви деревьев в окна.
Он видел только кровь на руке брата, пока накладывал жгут и накладывал повязку.
Вернись ко мне.
Только это сейчас было важно.
Ничего не будет иметь значения, если Себастьяна не станет.
========== Эпилог ==========
Снег падал мягкими медленными хлопьями.
Зима давно наступила, хотя затяжные дожди и слякоть превратили половину декабря в затянувшуюся осень.
Бенджамин быстро докурил сигарету и потушил окурок в мусорке, с удовольствием ныряя обратно в тепло бара, где мерцали гирлянды и пахло еловыми ветвями. Сам Новый год он не особо любил, зато это была отличная пора для бара, да и гирлянды ему нравились.
Бенджамин засыпал сухой лёд в череп Джо и залил водой. Подмигнул девушке, которая с восторгом пыталась поймать белёсый туман руками. Хлопнув по сине второго бармена и оставив на него посетителей, Бен протиснулся к дальнему столику, за которым сидел Себастьян.
После дома бабушки Анки брат изменился.
Он так и не рассказал ни ему, ни Мируне, что видел в снах, что наслал призрак. Только более медлительным и задумчивым, будто зависал на долгие минуты. Бенджамина до чертиков пугало такое состояние, как и шрамы, скрытые под рукавами шелковой рубашки с элегантными запонками.
Мируна вертелась с заказами новогодних платьев, у всех них в декабре была тяжкая пора, хотя Бенджамин всегда получал от этого удовольствие. Себастьян ворчал и называл его извращенцем, мечтая урвать чуть больше сна.
Но в этом декабре он даже не ворчал.
Бенджамин отчаянно желал, чтобы Себастьян с ним поговорил, но считал, что давить на брата не будет. В конце концов, он мог догадаться, что тот видел.
– Ты даже не попробовал! – возмутился Бенджамин, тыкая в коктейль перед братом.
– А, прости. Задумался.
– О чём?
Себастьян не ответил и только поёжился. Бенджамин уставился в окно на хлопья снега. Он не очень-то умел в откровенные разговоры, так что просто сменил тему.
– Ты поедешь к матери на Рождество?
– Нет, она звонила на днях. Я вежливо объяснил, что увидимся в январе. Я не могу поверить, что они ничего не знали, особенно после смерти отца. Возможно, знай мы чуть раньше о семейной истории, многое можно было бы изменить.
– А как Мируна?
– Лучше. Теперь я понимаю, как мало мы говорили до этого, а мне-то казалось, что обсуждали всё, что копилось внутри. Она хочет куда-нибудь съездить, и я даже думаю, что смогу взять отпуск.
– Ого! От кого я это слышу!
– Да уж.
Себастьян улыбнулся и подвинул к себе коктейль, чтобы сделать большой глоток. Одобрительно кивнул, и Бенджамин засиял от радости. Они посидели ещё некоторое время, пока не вошла новая шумная компания, и Бенджамин понял, что за стойкой не хватает пару свободных рук.
Пока Себастьян надевал пальто, Бен всё-таки тихо спросил:
