Текст книги "Падающие огни (СИ)"
Автор книги: Lacysky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Кажется, в отличие от того же Себастьяна, всегда такого реалистичного, если дело не касалось брата. Только для него было исключение: если тревога будила в ночи, то не было никаких сомнений, что надо нестись под рокот мотоцикла в какие-нибудь прокуренные клубы или подвальные бары.
Видимо, Мируна и их дочь не были достаточной причиной поверить в призраков.
В то, что даже им нужна помощь.
Озноб прошёл по спине, а изо рта вырвались облачка пара – резко стало холоднее, так что она поёжилась и обняла себя за плечи. Тёплое шерстяное платье перестало согревать, а шерстинки наэлектризовались и торчали.
Мируна верила, что призраки кружат рядом. Невидимые и стылые, наполняющие дом, как полый кувшин, прятались среди штор или под кроватью. Но в то же время она чувствовала растерянность – что делать дальше? Бенджамин – единственный из троих, к кому призраки приходили легко, пусть и оставляли на теле кровоточащие раны.
Метки смерти с солоноватым и металлическим запахом.
Но его теперь нет рядом.
И одной обуздать скрытые в земле силы… Мируна сомневалась, что у неё получится.
Она не стремилась к собственной смерти – её волновала Делиа, которая теперь шептала о зле. Каково сейчас скитаться этой хрупкой детской душе?
Мируна спустилась вниз за каким-нибудь лёгким перекусом. Инспекция кухни раньше днём показала, что у бабушки Анки хватает запасов круп и консервов с подходящим сроком годности, а еды Себастьян по давней привычке купил с запасом.
Словно всегда рассчитывал, что соберётся вся семья.
За окнами темнели мрачные осенние поля, тёмные, пустые, и на мгновение Мируне привиделось, как там бесшумно вальсирует белый силуэт, посеребренный лунным светом. Он становился всё ярче и ближе, нарезая круги, всё ближе к дому, а Мируна ощутила, как не может шевельнуться. И полностью заворожена видением.
Миг – и всё исчезло.
Заныла голова, Мируна качнулась и схватилась за стену, возвращая равновесие.
И чем быстрее приближалась ночь, тем тревожнее становилось на душе. Возможно, это была дурная идея – остаться в одиночестве в этом доме. Но ей так хотелось, чтобы Себастьян был рядом! Чтобы он понял, как ей важно защитить их дочь!
Весь этот год внутри что-то облетало сухими лепестками, а вместо них оставались тёмные пятна. Как выгоревшая земля, на которой уже ничего никогда не вырастет.
Делии нет. Больше нет. Навсегда.
И Мируна всё ещё не могла с этим смириться.
Устроившись со стаканом виски на диване в гостиной, она погрузилась в дымку воспоминаний и не заметила, как грёзы сменились сном.
Она очнулась от промозглого холода и какого-то звука, который выбивался из всего, что было в этом доме. Шея затекла от неудобного положения, а свет везде погас, и вся комната погрузилась в ночную холодную темень.
Мируна не сразу поняла, что непривычный звук похож на детский плач.
Казалось, сердце выпрыгнет из груди или замрёт навсегда.
– Делиа? – первая мысль пронзила острой болью, от которой сжалось сердце.
Звук повторился – где-то на втором этаже.
Мируна встрепенулась и, схватив со столика рядом с диваном телефон с фонариком, быстрым шагом направилась наверх. Ей казалось, что нечто колышется за спиной подобно тяжёлому давящему ощущению.
Детский плач слышался всё чётче и ближе – но распахнув первую дверь на этаже, Мируна не обнаружила за ней ничего. Пустая комната, кажется, Бена. В ней ещё сохранился едва уловимый беспорядок, который ему так свойственен: фигурки на комоде не на своих местах, придвинутый к окну стул, неплотно закрытая дверца шкафа, скомканная забытая футболка.
И тишина.
Следующая комната – их спальня.
Звук всё громче, а в конце коридора мелькание фигурки.
– Делиа!
Мируна пробежала до конца коридора, следуя за топотом ног и стихающим вдали плачем. Нет-нет-нет, она не может потерять свою девочку снова! Ей всего лишь хочется обнять её и прижать к себе, вдохнуть ещё раз сладкий детский запах, прошептать, что всё хорошо, мама рядом, мама никогда не…
Последняя комната на этаже была оплетена тишиной и шелестом – то ли чьих-то голосов, то ли шорохом веток старого дерева.
И в огромном кресле, утопая в нём своей маленькой фигуркой, сидела Делиа. Её лица не было видно, только синие сандалики на маленьких ножках.
Плач тут же стих.
– Мама, это ты?
Мируна вся дрожала, растерянная и радостная сразу, в неё внутри всё смешалось. И страх, что всё нереально, и облегчение, и подкатившая тревога, и неистовое желание дотронуться до дочери, чей голос такой живой и полный боли.
– Да, доченька, это я.
– Холодно! Мне холодно!
– Иди ко мне, скорей!
– Почему ты бросила меня?
Казалось, это был не вопрос, а звонкая пощёчина, оставляющая пылающий след на сердце, где-то между рёбер и глубже, что-то такое, от чего опадает больше лепестков, оставляя прогалины.
Мируна опустилась на корточки, как всегда делала, когда хотела что-то объяснить Делии, и взгляд впивался в темноту, но видны были только синие сандалики.
– Нет-нет… что ты, я не бросила тебя. Всё уже позади, Делиа, всё в порядке, я здесь, я рядом. Давай мы сейчас спустимся вниз, я сделаю тебе молока…
– Только плохие мамы бросают своих детей.
Мируна слушала голос дочери из темноты, который впивался внутри, грыз и не давал покоя. Мышцы окаменели, а сердце стучало громко и учащенно. Сил пошевелиться не было, дочь казалась одновременно близкой и далёкой.
Как за толстой стеной.
– Делиа, идём ко мне…. пожалуйста…
– Мне холодно, мама. И больно! Тут темно!
Синие сандалики не давали покоя.
А потом Мируна вспомнила, что такие же были на дочке в день похорон.
В маленьком гробике, бледная, изможденная смертью и последними секундами мрака. В полном одиночестве.
Чья-то сухая и тёплая рука легла ей на плечо, а голос шепнул:
– Это всё сны, дорогая. Очнись. Иначе они заберут тебя с собой.
Делиа спрыгнула с кресла, вот-вот она выйдет на свет…
– Не верь снам. Ты знаешь, куда они уводят.
Ближе.
Ещё шаг.
– Мируна! Ну же!
Она открыла глаза. Яркий свет люстры резал глаза, щёки были влажными от слёз, а пальцы вцепились в подол платья. Ничего не было: ни детского плача, ни звука шагов, ни скрипов.
Мируна схватилась за телефон, ощущая потребность немедленно позвонить Себастьяну, услышать его голос, почувствовать себя не одинокой среди полей и старого дома.
Паника медленно сменилась спокойствием. Всё в порядке. Просто дурной сон, в старых домах такое бывает. Слишком много воспоминаний внутри, неудивительно, что снится Делиа и её голос.
Ей просто нужен Бенджамин.
Чтобы снова увидеть Делию и помочь ей.
Завтра. Завтра она позвонит Себастьяну и попросит его вернуться, и Бен наверняка поедет с ним.
========== -8– ==========
Комментарий к -8-
Картинка: https://i.pinimg.com/564x/90/64/71/90647176dd125e44f65dd937de850d73.jpg?b=t
Музыка: Comma Alliance – CA2
Сразу скажу. В главе отличный пример того, как делать НЕ НАДО. Или коротко о том, как слишком сильно сосредотачиваешься на здесь и сейчас у персонажей или конкретной проблеме. Но я считаю, если есть косяк – его стоит поправить, а не тянуть до конца.
Я даже попозже пройдусь по тексту и добавлю в некоторых местах упоминания.
Бенджамин проснулся первым. И куда раньше обычного.
После старого дома, наполненного призрачными звуками и тайнами, в городе спалось куда спокойнее и крепче, и он чувствовал себя выспавшимся и полным энергии – как обычно. И даже семейное проклятье в рассветных сумерках не казалось таким уж зловещим. С ним просто надо разобраться, как со сложной загадкой.
А вот порезы на теле неприятно саднили и напоминали о прикосновения призраков и их обещании забрать кого-то из братьев. Точнее, обоих. Только по очереди.
И тогда Бенджамин этого, кажется, толком не осознавал. Да, смерть всегда липла к их семье – и не только смертью отца или маленькой Делии. Отец, который копал семейные архивы и занимался восстановлением семейного древа, рассказывал о каких-то дальних родственниках, которые сгорали слишком быстро.
Бенджамин не хотел сгорать. Он хотел жить – как можно дольше. Вместе с братом.
А раз так, он будет вгрызаться во всё, что может дать подсказку. И сейчас его волновало, что же с ними было в доме? Что из всего этого клубка – явь, а что сон? Даже не сон, а видения, которые казались такими живыми. А в итоге были лишь пустотой, сотканной из фантазий и тех, кто хотел что-то сказать.
И это тоже его беспокоило. Меньше всего он хотел путать сны и реальность, хотя такого никогда раньше и не было, но в доме Анки… всё ощущалось другим.
С налётом зыбкого лунного света.
Ему хватало провалов после лунатизма. Так что теперь Бенджамин был полон намерений разобраться хоть с какими-то записками. Дневники Анки он отложил, куда больше его интересовали другие, про общение с призраками и связь с братом – правда, не их с Себастьяном, а другую, возникшую в XIX веке.
И всё-таки да, так похоже на то, что ощущал Себастьян время от времени. Но куда важнее были советы о том, что делать с призраками, когда они приходят незваными гостями.
Бен устроился на кухне за длинным высоким столом, похожим на его любимую барную стойку, с чашкой кофе и не заметил, как пролетело время.
Именно так его и застал Себастьян, заспанный и хмурый, уже с телефоном в руке то ли с последними сообщениями, то ли с новостями. Может, уже даже смотрел очередную финансовую отчетность компании.
Хотя, скорее всего, писал Мируне – Бен был почти уверен в этом, отлично зная, что выбор уехать дался не так просто, как тот это показывал, пусть теперь их отъезд скорее напоминал трусливый побег из руин и пыли.
Негромкий и настороженный голос Себастьяна удивил, когда тот позвал по имени. Видимо, во второй или третий раз, а сам Бен, слишком увлеченный записями, не услышал сразу.
– А, что?
– Я думал, ты спишь.
– Не, зачитался бумажками. Смотри, становлюсь похожим на тебя!
– Бен, у тебя вообще собственный бар есть. И у него тоже есть отчетность, договоры и официальные проверки. В любом бизнесе так.
– Ага, но я не занимаюсь финансовой отчетностью, моё дело – находить нужных людей, общаться и организовать весь этот механизм. А то, что я спокойно читаю, ещё не значит, что впал в очередной приступ лунатизма.
Бен отлично знал, что Себастьян беспокоится не просто так. В детстве, когда приступы повторялись куда чаще, чем сейчас, они нередко оставались вдвоём, а родители считали обоих достаточно взрослыми, чтобы не нанимать няньку. По крайней мере, так помнил Бен – с десяти лет, если не раньше, он оставался вместе с братом.
В один вечер они точно поссорились – то ли Бен на что-то огрызнулся, то ли Себастьян сам отмахнулся от брата, предпочитая сооружать сложный лабиринт для шарика, в итоге оба разошлись по комнатам, едва не хлопнув дверьми.
Бен прекрасно помнил, как долго читал новую фантастическую книгу, заткнув уши грохотом рок-музыки, а потом незаметно для себя уснул.
Следующее воспоминание – он стоит босиком посреди дороги, а мимо с пронзительными гудками проносятся машины, слепящие яркими фарами. Он едва успел отскочить в сторону, причём так неудачно, что больно подвернул лодыжку.
К тому же, чертовски холодно было в одной футболке и штанах, а улица казалась незнакомой.
Как оказалось, его не было пару часов, за которые Себастьян обнаружил, что младшего брата нет дома, ринулся искать сначала по дому, потом по окрестностям, пока не вернулись родители, а отчаяние достигло панического уровня. Бен вернулся сам, прихрамывая, дрожа от холода, с мерзким ощущением простуженного горла. И пока отогревался крепким чаем с парой ложек коньяка, слышал, как отец сухо и спокойно говорил с Себастьяном.
Бен с трудом разобрал «он мог погибнуть».
Кажется, именно тогда Себастьян признался, что чувствовал брата где-то на задворках сознания, едва уловимо, но если сосредоточиться, то можно было выловить эту связь и идти по ней, как по нити.
В другой раз Себастьян увидел брата ночью на кухне с ножом в руке и яблоком, испугался и вопреки всем советам разбудил брата. А потом отправился за аптечкой, чтобы обработать порезы. Оказалось, что для кровищи необязательно вспарывать вены – достаточно полоснуть ножом по пальцу.
После тех случаев Себастьян при возможности приглядывал за младшим братом, и даже однажды достал Бенджамина, который временами устраивался спокойно читать книгу, монотонно перелистывая страницы.
Может быть, и сейчас именно так ему и показалось – притихший, читающий заметки, рядом – так и не тронутая чашка кофе. Вот только они сами уже давно не подростки, а Бен вполне может справляться и сам. Хотя ему действительно порой становилось спокойнее, когда брат был рядом.
После двух глотков, пока Себастьян шуршал в холодильнике не самыми богатыми запасами еды, у самого Бена мелькнула странная мысль, от которой он даже встрепенулся и выпрямился.
– Надеюсь, ты не из-за меня уехал из дома Анки?
– С чего ты это взял?
– Потому что я сказал, что чувствую себя там больным и хочу свалить. А в итоге уехали мы оба, а Мируна осталась.
– Думаю, она вполне вправе решать, где ей находиться. Я уже отправил ей сообщение. Не хочу звонить, может, она ещё спит. Но мне тревожно.
И если Себастьян говорил, что ему «тревожно», скорее всего, это означало куда больше, чем он показывал. К тому же, он постоянно бросал взгляды на телефон, который и так был на звуке, и вряд ли ради рабочей почты.
– Тебе не удалось её вчера уговорить?
– Нет. Ко всему прочему, она сказала, что хочет побыть одна. Не буду же я её силой тащить в машину, она моя жена, а не собственность. Но тот дом…. не уверен, что это была хорошая идея.
– Я бы сказал, весьма дерьмовая.
– Что?
– Не знаю, в чём дело. Может, дурное влияние призраков. Или потому что… мы все снова вспоминаем Делию, и это разъедает изнутри, но вчера мне действительно хотелось как можно дальше рвануть от того дома. Но я не уверен, что это пойдёт на пользу Мируне. На неё всё это влияет куда сильнее, чем на нас.
– Ей просто хочется увидеть Делию.
– А тебе нет?
Себастьян медлил с ответом, пока на плите вскипал кофе – он любил именно такой, из турки, который варился неторопливо и пах совсем по-другому.
– Мне кажется, она верит, что её можно вернуть. Но мёртвые не возвращаются. Никогда. И лучше даже не пытаться.
– Скажи это призракам.
– А ты не думал, что всё это могло нам привидеться? Есть хоть один шанс, что призраки – просто странные видения?
– Как насчёт моих царапин? К тому же, массовых галлюцинаций не бывает. Но знаешь что, – Бен спрыгнул со стула и быстро собрал разложенные дневники, – я отправлюсь к дяде. Ещё тогда мне показалось, что он знает куда больше, чем готов рассказать. И если хочешь, я съезжу к Мируне, пока ты занят Гвоздикой.
– Нет. На тебя дом или земля влияет точно плохо. Кстати… в том сне, который мне привиделся, бабушка Анка настойчиво говорила про семь огней, ведущих к дому.
– И что это значит?
Себастьян лишь пожал плечами, явно уже переключившись с призраков на насущные проблемы. Возможно, их угроза в городе казалась не такой очевидной или просто пока не настолько насущной – пока нет новых видений, порезов на коже или круговорота огней.
С дядей Бенджамин договорился встретиться в своём собственном баре.
Тот не возражал и даже обрадовался. До его прихода удалось уладить все срочные дела так, что даже осталось время на обычную текучку. Устроившись за столиком недалеко от входа, Бен с головой погрузился в работу, которой всегда хватало. Помимо прочего стоило ответить на несколько приглашений – в следующие выходные будет вечеринка, на которой стоит быть. Порой надо ходить на знаковые светские мероприятия не для развлечений, а для дела.
Если Себастьян вёл бизнес кофейни преимущественно днём в просторных офисах со стеклянными окнами во всю стену, то у Бена были обе стороны – и сухие деловые переговоры, и общение в неформальной обстановке для полезных связей и знакомств.
Мигнула иконка внизу экрана. Он и удивился, и обрадовался, когда увидел сообщение от Вероники, и с радостью ответил ей, пока она в сети.
С Вероникой они познакомились несколько месяцев назад, когда он искал дизайнера для рекламной кампании бара. Сработались достаточно легко и быстро, а потом оказалось, что она любит ночную жизнь Бухареста не меньше него самого вместе с теми клубами, в которых предпочитали гламурному блеску тонкие кружева и тугие корсеты.
Их роман вспыхнул ярко и быстро, но около месяца назад Вероника призналась, что уезжает на небольшой обучающий курс в Нью-Йорк, а дела Бена как раз требовали присутствия в Бухаресте.
И теперь он даже не знал, как рассказать ей, что к лунатизму добавились другие проблемы. Впрочем, всегда стоит начать с простой встречи и чашки кофе.
Бенджамин так увлёкся, что не заметил, когда к нему подошёл Пауль Альбу. Неторопливо стянул кожаные перчатки и, расправив полы пальто, сел напротив, заказав у тут же подошедшего официанта виски.
– Как поездка?
– Погано, – Бен тут же захлопнул крышку ноутбука и подвинул стопку дневников и заметок, прижав их ладонью, – но мы нашли увлекательное чтиво, а заодно мило поболтали с призраками. Я бы сказал, до крови.
– Вряд ли это было очень приятно.
– А теперь у меня есть парочка вопросов.
– И с чего ты взял, что я смогу на них ответить?
– Именно ты отправил нас туда. Весьма настойчиво. Зачем? Почему смерти отца и бабушки Анки не случайны? Как ты почувствовал, что Себастьяну плохо?
– Зато теперь ты точно готов слушать.
Бен возмущенно фыркнул, откровенно не понимая этого тумана:
– Я и тогда был вполне готов. Не стоило нас гонять так далеко, все только хлебнули не самых приятных впечатлений. И познакомились с нашим предком.
– Только с одним?
Прозвучало так, что подразумевалось – нет, должен быть не один. Бенджамин знал, что отец всегда интересовался историей семьи и копал так глубоко, как удавалось, но особо не продвинулся. Они даже как-то говорили об этом. Бену всегда было интересно, чем занимался отец – хотя в семейный бизнес ударился именно Себастьян.
Бену же всё время казалось, что ему тесно в том, что уже создано другими. Он хотел заниматься чем-то своим, и отец в отличие от матери его всегда поддерживал. Та искренне любила отца и отлично разбиралась в счетах компании, но совершенно не понимала младшего сына.
Для Бенджамина отец навсегда остался тем, кто зажигает огни для непроторенных троп.
Пауль молчал и катал по дереву стола стакан с виски, погрузившись в размеренные размышления. Едва сдерживая нетерпение, Бен едва не открыл ноутбук обратно, чтобы продолжить заниматься делом, когда дядя всё-таки аккуратно сообщил:
– Всё дело в братьях. Всегда двое.
– Как вы с отцом?
– Или вы с Себастьяном. Вот что, дай-ка мне какой-нибудь листок и ручку, сейчас покажу. Это то, что твой отец не смог узнать, но мы с Анкой раскопали. Не без помощи призраков.
– Как увлекательно, – не скрывая сарказма, заявил Бен, – а что же вы нас не посвятили?
– Я никогда не верил в призраков так, как Анка. Мне всё время казалось, это домыслы, приправленные её фантазиями. А вас они не трогали. Анка же…. она надеялась, что и не тронут. Что сила её заклинаний достаточно сильна, чтобы не подпустить их к вам.
– Что-то не помогло.
– Так вот, смотри. Скорее всего, тот предок, с которым ты говорил, – один из братьев. Братья Антонеску, Драгош и Стефан. У каждого были дети, которых в своё время раскидало по всей Европе, может, даже и за море. А две войны вообще стёрли границы. Вот только наша линия восходит к Стефану, а твоей матери – к Драгошу.
– То есть на нас замкнулся круг?
– Да. И дар разгулялся в крови. Он манит призраков, и те… как сказать? Липнут, что ли.
Бенджамин откинулся на спинку стула, быстро соображая. Всё звучало даже почти складно, кроме одного момента, который никак не давал покоя.
– Но почему призраки пристают именно ко мне? И именно теперь?
– Не знаю. Правда. Твой отец что-то чувствовал… в нём были эти отзвуки. Даже я готов признать с некоторой неохотой, что и во мне тоже – не зря на меня так нахлынуло, когда Себастьяну стало плохо. Ты не знаешь, но отец часто жаловался, что слышит в ночи чей-то шёпот. Даже ходил к врачу, ничего не обнаружили.
– Отец разбился в авиакатастрофе.
– Или призраки добрались до него раньше. К сожалению, вскрытие уже было не провести.
– А тебя не тронули?
– Я никогда не ощущал даже намёка на призраков, а твоя мать старалась держаться как можно дальше от всего потустороннего. Так что…
– Так что теперь вы – отличная пара. Оба такие далёкие от призраков, а мы связаны с каким-то чудесным семейным проклятием. Весёлой жизни, постарайтесь не сдохнуть, как можно дольше.
Бенджамин отлично знал, что его несло, но он искренне не понимал, зачем столько тайн. Когда есть проблема, её надо решать, а не задвигать подальше и поглубже. Пауль, кажется, даже выглядел немного виноватым, но быстро снова стал безразлично-спокойным, хотя вряд ли так и было на самом деле. Их отношения нельзя было назвать близкими, но сколько Бенджамин себя помнил, дядя всегда был рядом, тем более, что своей семьёй так и не обзавёлся. После того, как рано овдовел, он так и не смог больше ни с кем связать себя.
Пока не погиб отец Бена и Себастьяна. И его собственный брат.
А Пауль не подхватил одиночество безутешной вдовы Эйш Альбу, замкнувшейся в своих собственных мыслях и эмоциях. Бен надеялся, что дядя хотя бы отчасти делает мать счастливой. Но никогда не спрашивал – это только их дело, а не его.
А ещё теперь он вспомнил кое-что об отце. Тогда, много лет назад, он не обратил никакого внимания, но сейчас… всё стало казаться наполненным иным смыслом.
Бен часто встречался с отцом, ему нравилось говорить с ним обо всём на свете, и порой их разговоры затягивались до глубокой ночи. И в один из вечеров он заехал домой, надеясь на короткий совет в отношении только начавшегося бизнеса. Отца он застал в кресле в библиотеке то ли дремавшего, то ли просто смотрящего в пустоту перед собой. И какой-то сладковатый дух витал в воздухе. Бен тихо приблизился, не зная, спит ли отец или нет, и услышал негромкое бормотание. Уйдите. Оставьте меня. Хватит…
– Пап?
Бенджамин тронул за плечо, чувствуя лёгкий жар через ткань рубашки, а в следующий миг отец вздрогнул и будто очнулся, привычно улыбнувшись при виде сына.
Возможно, он тоже куда больше подвергался шепоткам и снам.
– И что дальше? Как теперь справляться с призраками? Это ты знаешь?
– Увы, но нет. Только что Анка приехала в Бухарест обо всём вам рассказать, чувствуя что-то плохое. Она удерживала призраков от вас, пока хватало сил.
– А при чём тут Делиа? Я видел её призрак. И не раз. Она шепчет о зле, которое уводит её… куда-то.
И вот теперь Пауль искренне удивился, так что брови взлетели вверх, а сам он подался вперёд, и спокойствие дало трещину. Пожалуй, маленькая мёртвая девочка – достаточно веский повод, чтобы сказать чуть больше. Если есть что.
– Нет никакого зла, Бен. Анка всегда твердила только о заблудших душах.
– А Делиа есть.
– Она мертва. Смирись.
Бен сдержался, чтобы не отшатнуться, хотя и не сводил взгляда с дяди.
Да. Делиа мертва. Может быть, поэтому призраки и пристали к нему. Может быть, это он привёл их за собой. Может быть, потому что никогда не мог себе признаться, как сильно он сам хотел увидеть её снова и хотя бы попросить прощения.
Там что-то есть, дядя Бен!
Дети много болтают. Только можно было постараться услышать среди всех их слов те самые важные. Возможно, знай он уже тогда о призраках и их опасности, то смог бы её уберечь.
Иногда ему казалось, что именно он тогда тонул подо льдом. И так навсегда и остался в ледяной воде, с ошметками чужих холодных душ, которые теперь тянут тонкие бледно-зелёные пальцы к нему самому.
Ему надо поговорить с Делией. Ещё раз. Так, чтобы никто не мешал.
Себастьяна ещё не было дома, когда Бен вернулся после бара, уже не чувствуя той энергии, которая плескалась утром. Голова немного побаливала, и в лучшие времена можно было подумать на погоду и выпить таблетку анальгина.
Но сейчас Бен был уверен – ничего не поможет, а посеревший город в пелене дождя за окном не добавлял оптимизма. Всё это время с лесного кладбища его преследовало странное чувство внутри. Расходящийся жар, как при лихорадке, а мир поплыл.
Что-то было не так. Подобно действительно тёмному проклятию нечто сворачивалось внутри и яростно жгло. Ругнувшись себе под нос, Бен уже чувствовал, что ещё немного – и призраки хлынут к нему. Только вопрос времени.
Преодолевая настырную дурноту, он тяжело опустился на диван и быстро пролистал дневники некроманта. Такого не было, когда он сам использовал черепа, только если призраки приходили сами.
Надо понимать, что призраки могут быть неуправляемым потоком, который смывает все границы. Порой они сами не знаю, чего хотят, и бьются бездумно в преграды в виде человеческих тел.
Они берут куда больше, чем нужно. Не знают меры, не понимают боли. И поэтому тому, кто сталкивается с ними в первый раз, я рекомендую несколько простых способов:
– Соль, а лучше всего – круг из соли.
– Вода. Удивительно, но она правда останавливает призраков. Я обнаружил это случайно, правда, лучше всего работает с невысокими температурами.
– Шалфей. Можно просто раскурить травы. Его дым порой помогает и увидеть больше, и отогнать призраков.
Дальше уже буквы расплывались и прыгали, а Бенджамин только видел, как шатаются стены кухни, и с них стекают мутные фигуры.
Захватив пачку соли, он направился в ванну и пустил прохладную воду. Ему только хотелось, чтобы вся эта чертовщина уже прекратилась. Мир выскальзывал и заменялся чем-то тонким и прозрачным, что истает легко и быстро.
Удивительно, но вода и правда помогла. Стоило ступить ногами в приятную прохладную воду, как жар внутри утих, а давление отступило. Бенджамин даже не сразу понял, что залез в одежде, и джинсы вместе с футболкой моментально намокли и облепили влажным коконом.
Придерживаясь за керамические края ванны, Бен откинул голову назад, ощущая облегчение.
Ненадолго.
Стоило приподняться, как взгляд упёрся в зависшую прямо перед ним фигуру долговязого мужчины. Его ботинки не касались дна, а лицо было безмолвно-печальным.
Бенджамин повернул голову – и на пороге увидел ещё одного. Какой-то растерянный мальчишка, который неловко озирался по сторонам.
– Не та компания, в которой я хотел бы оказаться один в ванне, – пробормотал Бенджамин.
Будто услышав его слова, под потолком появилась девушка в рваном платье, с обезображенным лицом и с клубком волос.
– Ну, уже лучше, – философски заметил Бен.
Он попытался встать, начиная подмерзать в быстро остывающей воде, как его шатнуло. Призраки качнулись к нему в едином порыве, немые, но жаждущие коснуться живой плоти. Ему казалось, голова разрывается от накатившего шёпота со всех сторон и чужих взглядов. Никто не касался его, но призраки слепили, как и тогда на кладбище, каким-то нереальным светом. Их хотелось стряхнуть и прогнать, он чувствовал, как подступает дурная слабость. Они кружили рядом, не касались, но сдавливали в невидимых объятиях, больше похожих на неумолимые тиски палачей.
И всё-таки даже сейчас Бенджамин искал взглядом в пустоте между ними маленькую девочку. Как тогда на площадке – искал и не находил.
Её здесь не было.
А вода расцвела бледно-розовыми нитями – снова закровоточили раны на груди.
Кровь хлынула из носа, грудную клетку сдавило.
Бенджамин ощутил, как его накрывает – только не призраками, а толщей воды, неумолимой и беспощадной. Пальцы вцепились в края ванны, но почти тут же соскользнули, как с толстой корки льда.
Он чувствовал, как внутри переплетаются бутоны тьмы и кровавых цветов, как невесомая жизнь вытекает, и её подхватывают призраки, становясь сильнее. Может, им только это и нужно, и они возьмут всё без остатка, не зная, что убивают.
Он захлёбывался и никак не мог вынырнуть, и гаснущие мысли бились только об одном – также тонула Делиа, и рядом не было никого, кто бы вытащил. Возможно, если последовать за ней, он сможет узнать, что же произошло на самом деле. Возможно, тогда они вдвоём расскажут и Себастьяну, и Мируне.
Чьи-то крепкие руки подхватили и потянули обратно из воды, а потом Бенджамин увидел совершенно бледное лицо Себастьяна, который уже тянулся за полотенцем – скорее всего, чтобы убрать воду изо рта, если бы это было нужно. Или просто закутать.
Вода стекала с футболки и джинсов, мокрых насквозь, его трясло от холода, а слипшиеся волосы казались смёрзшимися. Себастьян, не мешкая, уже накинул на плечи полотенце, быстро убедившись, что Бену не нужна срочная помощь. Он теперь точно знал о первой помощи тем, кто тонет.
Но ванная – не озеро, а Бен не нахлебался воды, хотя и казалось, что в желудке только она. Зато никаких призраков. Ни долговязых мужчин, ни девушек с обезображенными лицами.
– Бен, какого чёрта!..
– Их нет.
– Кого?
– Призраков. Их сейчас здесь нет.
Наверное, он выглядел совершенно безумным, осев прямо на мокрый кафельный пол и прислонившись к проклятой ванне. Как-то отстранено смотрел на пол, пока Себастьян не помог подняться.
– Тебе надо переодеться, ты же продрог весь. Пойдём.
Бенджамин поднялся сам, но тут же пошатнулся и оперся на брата. Всё ещё вело, в голове полная сумятица и обрывки мыслей.
Себастьян быстро выдал, кажется, самый тёплый и колючий свитер и чистые джинсы, а заодно и ещё одно сухое полотенце. В его взгляде Бенджамин видел неприкрытый ужас. И легко было достроить мысли – что было бы, опоздай он на пару минут?
Ещё одна могила Альбу.
И множащееся одиночество.
Когда Бенджамин закончил переодеваться, Себастьян сел рядом, полный молчания и растерянности. Призраки были не тем, с чем он умел справляться. Или сны с пятнами огней и никчемными советами Анки.
– Я не знаю, сколько выдержу с ними, – признался Бенджамин. Взлохмаченные полотенцем волосы ещё холодили, но вот свитер кололся теплом.
– Нам надо найти кого-то, кто хоть что-то в этом понимает. Так не пойдёт. Мы тычемся вслепую.
– Давай развесим объявления – разыскивается медиум. Представляешь, сколько будет желающих? Чего-то такого явно не хватает в антураже Гвоздики. Можно выпускать ретро-газеты с пожелтевшей бумагой. И развесить доски Уиджи.
– Я боюсь за тебя, Бен.
– Справлюсь. Есть новости от Мируны?
– Да. Она просит приехать. Я как раз поскорее закончил дела в офисе, как смог, и собираюсь туда. Надёжнее, чем отправлять кого-то.
Бенджамин видел тень сомнения на лице брата и усталость. Себастьян переживал за каждого из них, и теперь не знал, что лучше – ехать в проклятый дом к жене, оставшейся в одиночестве, или остаться с братом.
Бен не был готов к тому, чтобы становиться обузой. Никогда этого не хотел, как и сидеть без дела. А дорога с блуждающими огнями его даже пугала. Хватает неразберихи с призраками.
