Текст книги "You are not alone, brother (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– О, боги! Я хочу тебя внутри! – захлебывается Локи словами, – полностью внутри! Боги, Тор!
Перед глазами яркая тьма. Ощущение заполненности, счастья, какого-то безумного экстаза. Феерические всплески наслаждения, от которых немеют ноги… Будто внутри нажимают кнопку, рассылающую безумные ощущения по всему телу. Раз за разом, толчок за толчком. Быстрее, Боги!
Тор перехватывает губы брата, мечущегося по подушке и дергает бедрами, увеличивая темп, заставляя Локи вцепиться в его плечи, до крови разодрав кожу. Он уже больше не может сдерживаться, отпускает себя переходя на какой-то сумасшедший ритм, входя внутрь, и снова выскальзывая, заставляя Локи захлебываться стоном, притягивать его к себе… В себя.
Он ловит взгляд брата. Потемневший, влажный… В глазах мага больше нет пустоты. Там всепоглощающая, вызывающая какой-то благоговейный трепет, страсть.
И тут Локи чуть сжимает мышцы, заставляя Тора буквально заорать и вцепиться зубами в белоснежное плечо брата. А трикстер слегка расслабляется, пропускает брата еще глубже и снова сжимается, закинув голову.
– Ради всех богов, Локи, я сейчас…
Слово «кончу» теряется в двойном стоне-крике.
Локи кончает почти одновременно со старшим, от случайного трения о живот Бога Грома. Прикосновение почти болезненное, яркое. И разливающееся внутри тепло. Внутри него, в нем…
Тор осторожно выходит, перекатывается на бок и прижимает брата к себе, не зная что сказать.
Но Локи избавляет его от необходимости придумывать слова, чтобы начать разговор. Впрочем, как и всегда.
– Тор… если бы я знал… – скорее всхлипывает, чем выговаривает трикстер, путаясь в словах, – знал тогда что это так... Все те разы, когда меня… Тор, я бы, наверное, сошел с ума…
– Это был первый раз, Локи, это был первый раз… – шепчет Тор, прижимаясь губами к виску брата.
– Спи, брат, – чуть помолчав, выдыхает Локи, проводя ладонью по взмокшему лбу громовержца, – спи спокойно…
И Тор засыпает. Он просто закрывает глаза и отключается. Не заметив потемневшего, блестящего от слез взгляда трикстера.
Глава 15. «Исполнение мечты».
Изнутри разрывает душу.
Я не знаю, что дальше делать.
Никогда никого не слушать,
Никогда никому не верить.
Не мечтать ни о чем высоком,
Чтобы сердце свое не мучить;
И закрыть в свою душу окна...
Да, пожалуй, так будет лучше (с).
Проследив за тем, как брат заснул, Локи осторожно поднялся и, пошатываясь, побрел в ванную. Каждое движение отдавалось во всем теле тянущей болью и чем-то странно приятным. Чем-то нежным. Будто на нем остались прикосновения. Чуть шершавые, теплые, родные. Поверх грязи, поверх унижения... Прикосновения брата.
«Какой же я идиот…», – прошептал маг, облокачиваясь на края раковины и вглядываясь в свое отражение в зеркале.
На него смотрело бледное лицо, с глубоко запавшими темно-зелеными глазами. Щеки ввалились, на переносице залегла складка. Поджившие ссадины, синяки…
Это все еще он? Или уже нет? Что осталось в нем от него? Изматывающие кошмары? Бессонные ночи? Страхи? Полустертые воспоминания о том, что было до? Сумасшедшая, неправильная страсть к брату?
Локи дотронулся до висков и поморщился от сухой боли в запястьях.
Он просто медленно сходит с ума. Именно то, чего добивался Бюлейст. Просто теперь он сам доводит себя до нужного состояния. Подсознание услужливо рисует образы, а измученный мозг принимает их за действительность. Мучительное пробуждение – и снова воспоминания. Воспоминания, реальные до боли. Закрыть глаза и чувствовать прикосновения.
И скорая смерть. Бог Безумия чувствовал ее. Она была уже рядом, ждала.
За что Тору это? Зачем? Он ведь будущий король. Ему нужна стабильность. Неестественные отношения с братом не пойдут на пользу ни Асгарду, ни Тору.
Локи вдруг ясно представил, как будет умирать. Медленно, больно. И брат, наблюдающий за всем этим. Брат, который любит его настолько, что обычных братских отношений оказалось мало. Тор не оттолкнул, а наоборот прижал к себе. Так близко…
И если кому и будет больнее, чем ему самому, так это Тору. Наблюдать за медленной смертью, без возможности остановить процесс. Этого Локи, как ни странно, не пожелал бы даже Бюлейсту.
И теперь, после всего, Тору будет еще тяжелее отпустить его.
Он сам позволил все это. Не остановил. Хотел получить кусочек любви брата. Хотел исполнения мечты.
Как давно он хотел почувствовать прикосновения Тора?
Локи дернул подбородком, сглатывая подступивший к горлу ком.
– Исполнение всех желаний, – прошептал трикстер своему отражению, – что еще нужно?
И в мозгу сформировался ответ. Простой. И в своей простоте – страшный.
Смерть.
Вот что остановит падение в омут сумасшествия. Остановит время, навсегда запечатлев для него счастливый момент единения с братом.
Локи провел ладонями по телу. По груди, по животу, по шрамам на пояснице… По маленькой впадинке над ключицами. Везде, где коснулись руки брата.
…и грустно улыбнулся лицу в зеркале.
Отражение в ответ искривило губы в некрасивой ухмылке, заживающая царапина на щеке изогнулась, стягивая уголок рта. И вдруг… вместо зеленых запавших глаз на него из зеркала глянули жуткие красные пятна. Такие, какие он привык видеть в отражении в ледяной стене.
Локи испуганно вскрикнул и, не успев проанализировать свои действия, без замаха ударил красноглазого по лицу. Осколки с ярким звоном заскакали по мрамору. И каждый этот стеклянный звук вспыхивал в мозгу белым всполохом, будто впиваясь в разум.
Бог Безумия слизывает кровь с разбитых костяшек и улыбается. Теперь, когда зеркала нет, его улыбка точно такая же, какой и была всегда.
Трикстер опускается на пол и подносит к лицу худые запястья. Шрамы еще не зажили до конца. Они отвратительно розоватого цвета, глубокие, некрасивые…
Локи коротко и как-то совсем безумно смеется и поднимает узкий, острый осколок разбитого зеркала. И без колебаний, сжав губы, делает первый надрез.
Кровь радостно брызжет на белую плитку стены, на колени. И Локи улыбается ей. Вместе с ней вытекают все события этого жуткого года, все воспоминания, вся грязь…
И только когда кровь вытечет вся – он снова станет чистым.
***
Тор просыпается от странного звука. Будто что-то разбилось. Или кто-то вскрикнул? Он лениво приоткрывает глаза, шарит рукой по постели и замирает – рядом пусто. Брат исчез…
Бог Грома вскакивает, и, забыв о том, что полностью обнажен, бежит к купальне. Туда, откуда донесся этот странный звук. Распахивает дверь и в ужасе замирает: Локи сидит у стены, неудобно подогнув ноги. Около безвольно лежащих рук расползаются кровавые пятна. Глаза трикстера широко раскрываются, и он испуганно смотрит на старшего. По его щекам бегут слезы.
Тор падает на колени, хватает первую попавшуюся тряпку – это оказывается грязная рубашка – рвет на полоски и сильно, до боли, перетягивает окровавленные запястья. Потом подхватывает брата на руки и несет на постель.
Осторожно укладывает и достает коробку с медицинскими принадлежностями.
Бинт ложится плотными тугими витками, закрывает уродливые глубокие разрезы, нанесенные поверх шрамов от наручников.
И только когда перевязка закончена, он горько спрашивает:
– Зачем, брат? Зачем ты это сделал?
– Я не хочу умирать, – слабо шепчет Локи, – я хочу умереть.
– Я не понимаю... – Тор наклоняется к самому лицу брата и покрывает поцелуями белую кожу, маленький шрам над губой, – не понимаю, Локи!
– Не хочу долго… Не хочу ждать, понимаешь? Из-за тебя, Тор…
– Это из-за того что мы с тобой… что я тебя… – медленно спрашивает Тор, чувствуя, как тело наливается свинцом.
– Глупый Тор... – трикстер проводит пальцами по щеке старшего. – То что было – было самым лучшим, что я испытывал. Но меня не станет, брат. Уже совсем скоро. Я чувствую… Я ведь буду умирать у тебя на глазах, ты будешь все это видеть… И после всего – тебе будет больно на это смотреть.
– Я все исправлю, – сглатывая слезы, говорит Тор, – ты будешь жить, даже если мне придется умереть.
– Поцелуй меня, – вдруг тихо просит трикстер, прикрывая глаза, – так, чтобы мне было больно. Поцелуй…
И Тор аккуратно прикасается к тонким губам, ведет языком по верхней, прося впустить. Локи приоткрывает рот, разрешая. Бог Грома бережно дотрагивается до его языка своим, ведет по небу, чуть щекоча, и резко прокусывает нижнюю губу младшего, до крови… И чувствует, как на глазах выступают слезы, падают на лицо брата.
– Не плачь… – слизывая кровь, шепчет маг, – не плачь. Все хорошо.
И притягивает брата к себе, заставляя уткнуться лицом в грудь. Его холодные влажные от крови руки скользят по спине Бога Грома, гладят…
Вдруг он отстраняется и заглядывает брату в глаза:
– Ты будешь со мной до конца, брат? Не бросишь?
Тор ложится рядом, прижимает Локи к себе и, зарывшись рукой в густые черные волосы на его затылке, шепчет в самое ухо:
– Я никогда не оставлю тебя. Что бы ни случилось. Клянусь. Я ведь люблю тебя…
– Я тоже… Тор, я… – Локи судорожно хватает воздух, – почему это происходит так? Почему именно сейчас?.. Почему ты не говорил мне этого раньше, когда я еще был чистым?!
– Для меня ты чист, брат… И всегда будешь. Что бы ни произошло, – Бог Грома проводит ладонью по плечу брата, и показывает ее ему, – видишь? Никакой грязи. Ты чистый…
И целует мокрые от слез щеки.
Глава 16. «I'm yours».
Локи стало хуже гораздо раньше, чем он предсказывал. Это случилось как-то незаметно, очень легко, как и все, чего напряженно и со страхом ждешь.
Теперь трикстер почти не поднимался с постели, целыми днями не выпуская из рук толстую черную книгу с непонятными рунами. И часто глухо кашлял, пачкая страницы каплями алой крови. Тору казалось, что вместе с этими каплями из брата уходит жизнь. Локи только грустно смеялся в ответ, говоря, что кровь идет просто из-за того, что легкие стали слишком слабыми и плохо справляются со своими функциями.
Все чаще маг терял сознание. Внезапно, резко, будто его выключали. И тогда Тор баюкал на руках его безвольное холодное тело, со страхом ожидая, что однажды брат просто не откроет глаза.
Есть Локи практически не мог. Его тошнило даже от воды, что говорить о пище. И когда Тор ставил рядом поднос, трикстер криво улыбался и предлагал кормить его не на постели, чтобы не менять простыни.
– Зачем ты заставляешь меня есть? – как-то спросил он, – это ведь бесполезно.
– Я прочел, что, когда пережеванная пища попадает в желудок, то кое-что он переваривает, даже если больного тошнит.
– Ты… читал? – глаза Локи округлились от удивления.
– Я же часто теперь бываю в библиотеке, чтобы взять тебе почитать. Решил, что раз уж я такой частый гость там – грех не взять книгу, – натянуто улыбнулся Бог Грома.
Естественно, это было неправдой. Когда Локи забывался тяжелым сном, Громовержец намеренно шел в пыльный темный зал, забитый шкафами с книгами и искал. Сам не зная что. Переводил древние руны, пытался найти хоть что-то. И вместе с тем прекрасно понимал, что все бесполезно. Ведь даже Локи ничего не нашел… Что говорить о нем, который книги брал в руки только в детстве, да и то, из-под палки.
– Плохо врешь, брат, – Локи зябко обхватил себя руками, – ты все равно ничего не найдешь, даже если прочтешь все книги, что есть в библиотеке. То, что у меня, невозможно вылечить. Это ведь даже не болезнь.
А еще маг стал мерзнуть. Кончики пальцев, кожа вокруг глаз синели, покрывались инеем, зрачки краснели, и это смотрелось вдвойне жутко, потому что радужка глаза оставалась зеленой. В такие моменты трикстер отворачивался к стене и прятал руки под подушку, не разрешая брату даже сидеть рядом. Тору оставалось только опускаться на пол перед кроватью и ждать, когда Лофт повернется к нему изможденным лицом, с черными синяками под глазами и попросит пить.
А по ночам…
Ночью начиналось самое страшное. Во тьме к Локи приходили кошмары. Он выгибался на постели, корчился от несуществующей боли. С губ вперемешку с кровью срывались болезненные крики и имя Тора. Тогда Бог Грома прижимал младшего к постели, пытаясь вернуть в реальность и удавалось это с каждым разом все хуже.
Но эта ночь стала апогеем. Самым страшным, наверное, что пришлось пережить Тору, после того, как он увидел брата, висящего в центре ледяной клетки, со стекающей по ногам смешанной со спермой кровью. И одновременно, прекрасным.
Начиналось все почти как обычно: Локи лежал без движения, прижав худые руки к груди и закусив губу. Похоже, ему просто было больно. Что-то внутри него сбоило, не желало верно работать.
Тор прилег рядом, намереваясь поспать несколько часов, чтобы, когда Локи будет совсем плохо – иметь хотя бы немного сил.
И едва он закрыл глаза, трикстер дернулся куда-то в сторону, с криком полным ужаса. Такого от него Тор не слышал ни разу.
Громовержец резко прижал брата к себе, не давая двигаться. Потому что по опыту знал, что если Бога Безумия сейчас не держать, то он может серьезно пораниться, упасть с постели или что-то еще, тому подобное.
Локи, похоже, плохо понимал, что происходит вокруг. В его глазах смешался неконтролируемый ужас, ярость… Зелень в них исчезла и теперь на Тора смотрели красные светящиеся глаза йотуна, кожа вокруг них посинела, и на бледном лице мага это выглядело поистине страшно.
– Локи! – Бог Грома перехватил его за подбородок и заставил себя заглянуть в жуткие глаза брата, – очнись! Что происходит?!
Трикстер больно вцепился побелевшими от напряжения пальцами с неровно обкусанными ногтями в предплечья громовержца и хрипло прошептал, задыхаясь:
– Тор, он там… Он пришел... Он пришел за мной!
– Кто? – успокаивать брата и говорить, что тут никого нет было бессмысленно, и Тору оставалось только слушать и задавать вопросы,– кто пришел?
– Бюлейст! – с ненавистью и страхом выговорил Локи, вжимаясь в брата, – он… он трахнет меня?
– Локи, нет, – Тор тяжело сглатывает и опрокидывает брата на спину, – он не тронет тебя, потому что я рядом, слышишь? Смотри на меня, Локи. Только на меня. И тогда он исчезнет.
И вдруг Локи целует его. Слабо, потому что онемевшие губы не слушаются, но настойчиво. Судорожно тянет на себя, заставляя оказаться сверху. И сбивчиво шепчет:
– Тор… Я хочу, чтобы он увидел, что ты со мной! Ты должен, Тор! Я хочу тебя сейчас…
И испуганно косится куда-то в левый угол комнаты. Его худое тело начинает бить дрожь, трикстер глухо кашляет, не успев зажать рот ладонью. На лицо Бога Грома летят холодные красные капли, заставляя зажмуриться и чуть отстраниться.
– Боги! – Тор чувствует предательское напряжение, любое прикосновение Локи его заводит, даже такое, – как ты себе это представляешь?! Ты же… ты слишком слаб!
И Локи хрипло безумно смеется, закидывая голову на подушки:
– Ты идиот, братец! Идиот! Я скоро умру! Меня не будет! Или ты думаешь, что все наладится, глупец? Помоги мне, прошу! Хотя бы потому что я твой брат и мне это нужно!
Бог Грома сжимает холодные руки брата и шепчет:
– Локи, я не могу, братишка… Тебе будет тяжело, больно… Это будет неправильно!
– Все неправильно! – истерично кричит Локи, судорожно дергаясь, – неправильно, то, что я сейчас вижу этого ублюдка, понимаю, что это глюк и все равно вижу! Неправильно то, что ты меня хочешь, даже когда я в таком состоянии! Я отвратителен! Думаешь, я не знаю, как выгляжу?! И ты меня хочешь! Неправильно то, что ты сказал, что любишь меня и то, что мы переспали! И то, что я хочу тебя сейчас – тоже неправильно! Я сдохну, Тор!!! Сколько раз я могу тебе это повторять?! Все это…
И Тор сдается, впивается в потрескавшиеся, обметанные губы, затыкая истеричный поток слов. Целует, чувствуя железистый вкус крови, ощущая как Локи подается к нему, слабо обхватывает руками.
– Тебе придется все сделать самому… – выдыхает маг, прикрывая глаза.
И Тора охватывает щемящее чувство нежности, перемешанное с дикой, неконтролируемой страстью. Он хочет, чтобы брату было хорошо. Чтобы ушла боль, жуткие видения… Чтобы остался только он.
Бог Грома целует напряженную шею, согревает дыханием бьющуюся венку, чуть прикусывает тонкую кожу. Спускается губами по впалому животу мага, оставляя горячие влажные поцелуи на каждом шраме.
– Ты сводишь с ума... – бормочет Тор, не совсем соображая, что говорит, чуть втягивая кожу, обтягивающую хрупкие тазовые косточки, – ты убиваешь...
Губы ползут ниже, язык обводит шрам внизу живота, и осторожно прикасается к полувозбужденному члену. Локи вздрагивает и странно смотрит на брата, в глазах – удивление.
– Ты... что? – почти испуганно выдыхает он.
– Ты же сказал, что я должен сделать все сам, – шепчет Бог Грома и обхватывает губами почти теплую плоть. И помогая себе пальцами начинает отсасывать, стараясь принять брата поглубже. Массирует пальцами нежную кожу. Расслабляет горло, пропуская внутрь, и едва не давится. Все же он не привык к подобному. Осторожно поднимает глаза на мага, пытаясь понять – нравятся ли ему эти неумелые ласки. И видит абсолютно сумасшедший, блестящий взгляд зеленых глаз. Локи задыхается, вцепившись ногтями в бедра.
– Ты мне доверяешь? – шепотом спрашивает Бог Грома. – Доверяешь, Локи?
– Да... – севшим голосом выговаривает трикстер, – да, брат. Я ведь подарил тебе свою жизнь, помнишь?
Тор улыбается ему ободряюще и мягко переворачивает на живот, одновременно разводя его ноги.
На теле трикстера видна каждая косточка, каждый сустав. И кажется, что брат стал прозрачным, совсем тонким. Тор целует сгиб ноги, кожа там нежная, чуть горьковатая, пахнет эвкалиптом, потому что Тор растирал ноги младшего, наивно полагая, что это может его согреть.
Тор опускается к самой спине брата и ведет языком по позвоночнику, перемежая это легкими поцелуями. Целует нежную кожу ягодиц, мягко раздвигает их. И дотрагивается языком до напряженного отверстия. Гладит нежные складочки, смачивает слюной, целует...
Трикстер вздрагивает, но ничего не делает, чтобы остановить брата. И Тор принимает это за согласие.
Язык мягко обводит края чуть пульсирующего ануса и проникает чуть внутрь. И Бог Грома тонет в ощущениях. Брат шелковый, узкий, влажный, такой мягкий... Боги!
Локи сдавленно мычит в подушку, чуть прогибаясь от неконтролируемых ощущений. И пытается раздвинуть ноги сильней, явно требуя большего.
На столе стоит какая-то мазь, которой Локи смазывал разрезы на запястьях – она подойдет. Тор зацепляет густую жирную смазку, греет на кончиках пальцев и осторожно, сопровождая каждое свое движение поцелуем, медленно вводит палец в узкое отверстие. Локи вздрагивает и тихо стонет. У него нет сил даже податься на пальцы… Остается только ждать, пока Тор сам найдет нужный ритм.
И Тор его находит. Он осторожно двигает пальцем, стараясь протолкнуться поглубже, зацепить все точки, которые могут доставить брату удовольствие.
– Тор… – тягуче стонет трикстер, – не осторожничай, Боги! Давай второй!
И Бог Грома подчиняется. Палец входит с трудом и Тор испуганно останавливается, услышав болезненный выдох.
– Давай, брат! – шипит Локи, слабо пытаясь насадиться на замершие пальцы, – ничего страшного не случится.
Но Тор не слушает. Он мягкими вращающими движениями растягивает отверстие, поглаживая другой рукой напряженную спину брата, целует шею, лопатки... Локи сдавленно шипит что-то невнятное, похоже, прося быть резче.
Наконец, Бог Грома чувствует, что пальцы двигаются более-менее свободно и осторожно добавляет третий. Локи, лишенный возможности помочь брату и себе, только сдавленно хрипло стонет, закусывая губу.
– Давай, Тор! Боги! Давай уже, скорее! Я не могу…
– Если будет больно… Локи, скажи мне, – Бог Грома вынимает пальцы, – прости, но лицом не получится. Тебе будет тяжело.
– Нет, пожалуйста! – испуганно выкрикивает Локи, пытаясь повернуться, – пожалуйста!
И Тор в очередной раз сдается. Он, как только можно осторожно поворачивает брата на спину и разводит его колени в стороны.
– Смажь себя, – слабо говорит трикстер, – тогда тебе будет легче. Или… подожди, я сам…
Тонкие пальцы зачерпывают довольно много мази и Локи начинает наносить смазку, чуть поглаживая нежную кожу. И Тор со стоном перехватывает прохладную ладонь. Еще чуть-чуть – и он кончил бы.
Он приподнимает брата, и чуть растянув пальцами края отверстия, резко входит до конца. Почему-то ему кажется, что так трикстеру будет легче.
Локи вскрикивает и выгибает спину в судороге. Обхватывает брата ногами и тянет на себя, сбивчиво шепча:
– Я твой… только твой…
– Да, – выдыхает Тор, – ты мой.
И начинает движение, осторожно, нежно. Понимая, что тело брата сейчас настолько слабо, что любое неприятное ощущение, любая боль – утраиваются.
Локи тихо вскрикивает от каждого толчка, по вискам стекает пот, худые руки раскинуты в стороны, пальцы судорожно сгребают простынь.
Бог Грома слегка покачивает бедрами, пытаясь задеть все точки, которые только возможно. Ощущение узкого шелкового тела вокруг сводит с ума. Хочется грубо взять, ворваться, но вместо этого Тор только целует приоткрытые губы брата.
– Тор, – болезненный голос едва слышен, – держи меня крепче… Мне тяжело…
Громовержец подхватывает Бога Безумия под спину и притягивает к себе еще ближе, заставляя его тело изогнуться и тем самым сменяя слегка угол проникновения. И это имеет неожиданный эффект: Локи громко, с придыханием выкрикивает имя брата и кончает, пачкая живот Бога Грома в сперме.
Тор испуганно замирает. Он тоже близок к разрядке, но…
– Все нормально, – Локи измученно прикрывает глаза, – ты можешь… Можешь, закончить.
– Тебе больно? – тихо спрашивает Бог Грома, чуть облизывая губы младшего.
Но трикстер не отвечает, он просто чуть сжимает мышцы и подается к брату, слабо, но так… доверчиво, так открыто…
Тор не может противостоять желаниям. Он сжимает брата и практически фиксирует его в одном положении.
А маг медленно ведет холодными слабыми пальцами по губам старшего, чуть касаясь…
И Тора накрывает. Пара глубоких толчков и он изливается в брата, заставляя его слабо вздрогнуть и сильнее, насколько это возможно в его состоянии, обхватить ногами.
Тор мягко выходит, и проводит ладонью по промежности трикстера, чуть поглаживая, пачкая пальцы собственным семенем.
– Его нет… – вдруг счастливо говорит Локи и тянется к брату, – я больше не вижу его, Тор. Спасибо…
– Я же рядом, – заставляя себя улыбнуться, отвечает Тор, – конечно, его больше нет.
И Локи, удовлетворенно кивнув, отключается. Бог Грома не знает – потерял ли он сознание или просто заснул так быстро… Да, наверное, все равно.
Он перекатывается на бок, целует мага в висок и утыкается ему в шею. В голове мелькает мысль, что хорошо бы сходить в ванную и хотя бы немного обтереть брата, но сон забирает все мысли и Тор проваливается в забытье почти так же быстро, как трикстер…
_________________________________________________________________________
Это я прокомментировать не могу никак. Так вышло.
