Текст книги "You are not alone, brother (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 9. «Фригг».
Завтра они не договаривают. Потому что Локи молчит. Весь день. Он сидит в одной позе на краю кровати, глядя остановившимся взглядом на книжную полку. Все попытки Тора добиться от брата хоть чего-нибудь заканчиваются провалом. И Богу Грома становится страшно. Он садится перед братом на пол и ждет. Сам не зная чего. Он берет безвольно лежащие на коленях руки трикстера и растирает холодные бледные пальцы, не зная, что еще может сделать для Локи.
Скрипит дверь и в комнату заходит Фригг.
– Как он? – тихо спрашивает она у Тора.
– Не знаю… – хрипло, потому что весь день молчал, говорит Тор, – он не говорит со мной. Я не знаю….
Верховная богиня присаживается рядом со своим приемным сыном и прижимает его к себе. Локи сначала вздрагивает, а потом как ребенок прячет голову у нее на груди, обхватывая за шею. Его плечи вздрагивают, а с губ срывается всхлип. И Локи заходится рыданием. Он впервые плачет по-настоящему, как когда-то в далеком детстве.
– Я думал… – выговаривает он, давясь слезами, – думал, что ты прокляла меня… Я боялся, что больше никогда…
– Локи, глупый… Я же твоя мать. Я бы никогда не прокляла тебя. Никогда! – в голосе Фригг тоже слезы, но она сдерживается.
– Но я же неродной! – с болью выдыхает Локи слова, которые жгут его изнутри, – Я же…
– Ты мой сын, Локи. Я воспитала тебя. Я вложила в тебя часть себя. Неужели, ты думаешь, что после того, как ты узнал о своем происхождении, я откажусь от тебя?
– Но отец… Он ведь взял меня чтобы заключить мир… Я был нужен, как залог… – трикстер тяжело выкладывает слова одно за другим, будто собирая мозаику без образца.
– Так и было сначала, – соглашается Фригг, – но мы же не отказались от тебя, когда поняли, что планы, которые строил твой отец, не могут быть выполнены.
– Ты любишь меня, мам? – как-то совсем по-детски спрашивает Локи.
– Конечно, люблю, сынок. Конечно…
Мать еще долго сидит рядом с Локи. Ее пальцы перебирают волосы младшего сына, и Тор замечает, как болезненно дергаются ее губы, когда она замечает белую прядку.
Наконец, она целует сына в лоб и поднимается.
– Я должна идти, Локи. Всеотец отправляется на важные переговоры, и я должна сопровождать его. Не забудь, что завтра у Тора День Рождения, – улыбается она, – но я думаю, он уже сказал тебе?
– Я сказал, – Тор улыбается тоже, когда видит слабую улыбку, скользнувшую по губам мага. – И Локи обещал быть.
– Вот и решено, – кивает Фригг и, еще раз улыбнувшись сыновьям, выходит за дверь.
Остаток дня Локи читает книгу. На предложение Тора почитать вслух, он соглашается. И Тор засыпает в кресле, под размеренный голос брата, размышляя над значением слова «индукция».
Снятся Богу Грома странные отрывочные сны. В каждом эпизоде фигурирует Локи. Он что-то говорит, или просто смотрит на старшего брата… И всегда, в каждом кадре – с запястий Бога Безумия капает густая алая кровь. Тор пытается спросить почему эти раны так и не зажили, ведь он же перевязывал их! Но Локи только качает головой и молча указывает куда-то за спину Тора. Громовержец резко оборачивается, но видит только пустоту, в которую ведет разрушенный Радужный мост. Тор зачем-то подходит к краю и останавливается. Рядом с ним появляется Локи. Он как-то странно смотрит на старшего брата, а потом вдруг резко и коротко целует его в губы и, оттолкнув Тора от себя, делает шаг в бездну…
Тор отчаянно вскрикивает, все в груди обрывается, он уже не помнит, что это сон… Он бросается к этому обрыву, надеясь что-то исправить, хотя ясно понимает, что все кончено.
И тогда Тор валится на колени и, поднимая голову к небу, кричит…
И чья-то рука выхватывает его из этого кошмара. Он чувствует холодные ладони на своих щеках и чужое дыхание на губах…
– Брат, очнись!
И Тор, еще не понимая, что это уже реальность, коротко и резко целует брата в губы, как это только что сделал Локи.
– Тор… – трикстер подается назад.
– О, Боги… – Громовержец откидывается в кресле, – Локи, прости.
Локи кивает и отходит к столу. Бог Грома окидывает взглядом помещение и понимает, что за окном уже давно ночь, на письменном столе брата горит светильник, бросающий болезненный зеленый свет на черный мрамор.
Трикстер же снова склонился над книгой. Похоже, он так и не ложился.
– Брат, почему ты не спишь? – Тор испытывает непонятное раздражение на себя. Он заставил Локи волноваться…
– Я читал… – отсутствующе отвечает Локи, – в библиотеке появились новые книги.
И тут в глазах у Тора с неприятной и жуткой четкостью вспыхивает последняя сцена сна: короткий поцелуй и шаг в бездну…
– Обещай мне, – резко говорит он, вставая с кресла, – что никогда больше не попытаешься сделать с собой что-нибудь.
– Скажи мне… – Локи говорит, не поворачиваясь к брату, замерев, будто каменное изваяние, – зачем ты живешь?
– Зачем? – переспрашивает Тор, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Таким тоном брат говорил с ним лишь однажды, когда сообщал о том, что они неродные. Его голос холодный, отстраненный, пустой… страшный.
– Да, – коротко отвечает трикстер. Похоже, помогать с ответом Тору он не собирается.
– Я… Живу ради того, чтобы жить…– Тор тщательно придумывает несуществующие желания, – не знаю… Зачем жить ради чего-то? Нужно жить ради кого-то, – пытается он отговориться банальностями. Потому что действительно не может сказать…
– Не знаешь, – констатирует Локи, – и я не знаю. А вот что бы ты делал, если бы знал, почему тебе не нужно жить?
– Так я… – Тор начинает понимать, к чему клонит брат, – я не знаю таких причин.
– А я знаю, – резко говорит Локи. – Я знаю, почему мне не нужно жить.
– Что ты несешь?! – Тор пугается тона брата, его слов, его неподвижности…
– Что я несу? – с какой-то злой усмешкой в голосе переспрашивает Локи, – интересно, что нес бы ты, чувствуя, что чувствую я.
– Локи, я понимаю… Но ведь все может измениться, все можно исправить…
– Что-то меняется только после смерти, да и то… – голос трикстера смягчается, теперь Локи говорит с болью, – ложись спать, Тор. Иначе завтрашний праздник будет не в радость.
Тор кивает и уходит. Ему кажется, что Локи не хочет его видеть…
***
Локи с трудом поднимается из-за стола и захлопывает книгу. Руны запомнились легко, но вот использовать их… Локи чувствовал себя ущербным и слабым. А еще грязным… И грязь эта не смывалась. Да и как смыть то, чего не видно?
Трикстер задумчиво смотрит на свои запястья. Они все так же забинтованы, но болят меньше. Или он просто привык, как привыкал ко всему?
Насколько, интересно, его хватит? Когда жажда смерти пересилит здравый смысл? Завтра? Через неделю? Год? Когда?
– Может, я недостоин и смерти? – шепчет Бог Безумия, – может, я должен мучиться?
Зачем-то оглядывается на кресло, в котором сидел Тор, и от одной мысли о брате тело прошивает волна возбуждения. Трикстер испуганно отшатывается к стене, но сразу же берет себя в руки, заставляя себя мыслить здраво.
Нездоровое чувство к брату… Тор, несчастный, не понимает, что губит себя. Но Локи это видит, и он ни за что не даст старшему брату погибнуть. Даже если это будет невыносимо больно. Нужно оттолкнуть от себя Тора, чтобы он не страдал. Хорошо бы разбудить в нем ненависть. Но… После всего, что сделал Локи, Тор все так же любил его… Безумно любил. До такой степени, что отправился в безрассудное путешествие в Йотунхейм, ослушался отца… А ведь Тор прекрасно знал, что еще один проступок – и он будет низвергнут навсегда.
Локи касается своих губ, вспоминая короткий поцелуй.
Что все это значит для Тора? Неужели он действительно не испытывает отвращения? Но… это ведь невозможно. Невозможно! Как после такого не испытывать отвращения, – в который раз задается этим вопросом Локи, – Тор знает теперь о нем все… в прямом смысле этого слова. Он видел его в таком состоянии… И до сих пор рядом. Непостижимо.
Интересно, а если бы подобное произошло с Тором?
Кощунственная мысль пробирается в голову незаметно.
Стал бы Локи так возиться с ним? Чувствовал бы отвращение?
И маг понимает, что был бы рядом, в каком бы состоянии Тор ни был. Это ведь Тор… Его брат. Тор никогда не лгал ему. Ни разу. Не предавал. Да, он больше времени проводил со своими друзьями, но мог ли Локи винить его за это? Интересно ли было бы сильному и ловкому Тору сидеть в темной библиотеке, листая пыльные книги?
«Конечно, нет, – с внезапной тоской думает Локи, – с чего бы чистокровному асу увлекаться книгами и магией»?
Если трикстер находил в книгах утешение, совершенствование, новые познания в магии, то Тору все это было не нужно. Его брат и так был совершенен. А Локи сам внушил себе, что брат презирает его. И с удовольствием презирал его в ответ. В ответ на любовь, на заботу… Значит, ему необходимо кого-то презирать? Но в момент боли с губ срывалось только одно имя. И это было имя Тора. А значит – Локи просто неблагодарный лживый ублюдок.
Почему тогда?! Почему Тор так привязан к нему?
Локи сжимает виски и крепко зажмуривает глаза, пытаясь спрятаться от этого жуткого ощущения стыда, жгущего все тело…
Это невыносимо… Боги! Как же он был слеп… Самовлюблен, завистлив и глуп… Жесток. Лжив, неискренен…
Друзья его брата справедливо не доверяли ему. Справедливо презирали. И отец… Локи поморщился, вспоминая разговор в камере. Был ли это действительно Бюлейст? Или, Один лжет ему, ища какую-то, одному ему известную, выгоду? Теперь Локи в правдивости слов отца отчего-то уверен не был. Наверное, потому что сам был непревзойденным лжецом.
Трикстер прикрывает глаза, вспоминая тот эпизод.
Неяркий свет факела, холод, боль… Боль, еще не ставшая привычной, а поэтому, раздирающая не только тело, но и душу… И одиночество.
А еще страх. Да даже не страх… Леденящий ужас. Хочется закричать, заорать, завыть… только бы не слышать этой тишины, но голос сорван, и из горла вырывается только хрип.
Локи, в каком-то безумном порыве, призывает всю свою боевую магию, забывая, что наручники, сковывающие запястья, антимагические… Все тело пронзает боль, от макушки до кончиков пальцев прокатывается судорога, из носа потоком льется черная кровь, заливает разбитые губы, подбородок… В голове гудит, а запястья рвет болью. Горло пережало спазмом, и Локи не может не то что закричать, но и вдохнуть…
Внезапно дверь распахивается. Не так, как ее вкрадчиво открывал Бюлейст, нет… И… Локи замирает. На пороге камеры стоит Один. Его отец.
– Отец? – шепчет трикстер
– Да, Локи, это твой папа, – Бюлейст появляется как обычно из ниоткуда, останавливается за спиной и поглаживает трикстера по спине, оставляя на коже небольшие царапины, с рваными краями.
Один недовольно качает головой и обращается к Бюлейсту:
– Выйди, мне нужно поговорить с ним.
Ледяной великан послушно выходит, кинув на Локи взгляд полный ненависти. Маг содрогается, представляя, что с ним сегодня сотворят. Голос Одина вырывает его из плена жутких образов:
– Как ты понимаешь, я пришел не освободить тебя, – холодно говорит Один.
– Если ты ждал, что я буду умолять тебя о спасении – то ошибся, – со всем сарказмом, который может в себе найти, выплевывает Локи, – я сам в состоянии о себе позаботиться.
– Конечно, – кивает Всеотец, – я просто должен описать тебе ситуацию.
– Зачем? – выдавливает из себя смешок Бог Безумия, – поиздеваться?
– Бюлейст умеет издеваться гораздо лучше меня, – как-то двусмысленно говорит Один и тут же приступает к изложению проблемы, – так как ты убил Лафея, своего отца, Йотунхейм оказался обезглавлен. Годами налаживаемый мир рухнул и Асгард оказался на пороге войны, к которой не готов. Но Бюлейст предложил мне мир в обмен на тебя. Конечно же, я согласился на это выгодное предложение. Но уговор был таков, что ты остаешься у Бюлейста навечно.
– Очень умно и дальновидно, – выговаривает Локи, надеясь, что в его голосе будет сарказм, а не слезы.
– Я знаю, – кивает Один. – А теперь, позволь мне покинуть тебя. Надеюсь, ты умрешь быстро, потому что по слухам, Бюлейст вытворяет со своими жертвами такое, что не снилось даже Хель.
Один буднично кивает трикстеру и выходит из камеры.
Тут же, рядом с Богом Лжи, оказывается новый король Йотунхейма.
– Я смотрю, Всеотец тебя обрадовал? – шершавый палец проходится по щеке, стирая невольно выступившие слезы, – Бог Лжи плачет… Я потрясен. Не знал, что ты умеешь.
– Я еще много чего умею, – зло бросает Локи, – ты даже не представляешь, что я с тобой сотворю.
– О, да… – тянет Бюлейст, – я хочу увидеть, что ты умеешь… Твой папочка теперь тебя не спасет… Поэтому, сегодня мы будем развлекаться по новому.
Локи презрительно отворачивает голову. Он все еще уверен, что может вытерпеть любую боль.
Наручники щелкают, и он оказывается на полу. Стоять тяжело, но трикстер заставляет себя. Он не должен показаться слабым!
Чужие руки с силой толкают его на пол и Бог Безумия падает, в кровь разбивая колени и рассаживая ладони. Локи ждет удара по ребрам, но его не следует. Чужая рука проходится по спине, поглаживая… задевает ссадину на пояснице и маг чувствует жгучую боль. Но только сдавленно шипит сквозь зубы. И вдруг… жесткие пальцы раздвигают ягодицы и врываются внутрь. Тело пронзает боль, из горла вырывается сдавленный всхлип. Локи дергается в сторону, пытаясь отползти, вырваться… Но его будто пригвоздили к месту.
– Не дергайся, сладкий, – шепчет Бюлейст, – будет только больней…
– Ублюдок! – взрывается Локи, безуспешно пытаясь вырваться, – убери свои грязные руки от меня!
– Убрать? – с яростью переспрашивает мучитель. – Уговорил. Хотя, я всего лишь хотел помочь.
Пальцы выскальзывают, сильная рука прижимает трикстера к полу… и все тело разрывает боль. Член врывается в него быстро, сильно, резко… больно… Так больно… Будто весь воздух выбили из легких и Бог Безумия заходится хрипом. Выгибается от боли, чувствуя, как по промежности течет кровь. Бюлейст не дает ему даже секунды для того, чтобы привыкнуть… Толчок… еще один… Боги! Он и не знал, что боль может быть такой…
Локи дергается куда-то вбок, старается уйти от этих безумных ощущений… Но чужая рука наотмашь бьет его по голове… Удар такой силы, что Локи кажется, что тело исчезает и остается только боль. Правда в тот момент он этого не осознает… Разум настойчиво кричит о том, что надо перестать сопротивляться, перестать нарываться… Но гордость… Локи просто не может так легко сдаться. Не может!
– Ты кричи, – советует ему Бюлейст, всаживая член так глубоко, что в глазах у Локи вспыхивают мириады белых искр, и кажется, что еще чуть-чуть – и его разорвет надвое, – по первости это помогает.
– Гори в Аду! – выдыхает Локи и едва не теряет сознание от не менее болезненного удара по почкам.
Локи не знает, сколько длится этот кошмар. От напряжения и боли его тело готово взорваться. От каждого толчка-удара из глаз брызжут неконтролируемые слезы, а зубы все сильнее впиваются в ладонь.
Внезапно член вырывается из ануса и Локи хрипло стонет, не сдержавшись. Ощущение, будто тела нет, а осталась только боль, растянутость, жжение… и жгучий стыд… Боги!
Бюлейст вдруг резко поворачивает его на спину и… на лицо, заливая глаза, брызжет отвратительная холодная, пахнущая унижением, сперма.
Локи задыхается от отвращения и унижения. Такого с ним еще не делали…
– Ну, что? – Бюлейст тяжело дышит, – тебе понравилось? Такого ведь с тобой еще никто не делал… Конечно, не делал, – отвечает он сам себе, – ты ведь совсем девочка. Целенький. Такой узкий…
– Мой брат придет за мной, – выдыхает Локи, почему-то уверенный, что Тор придет.
– Никто не придет, – тихо говорит мучитель в самое ухо и его ледяное дыхание обжигает. – Никто.
Локи вздрагивает и понимает, что лежит на полу, а его зубы вцепились в ладонь. По руке стекает кровь. А в голове бьются тихие, пронизанные ненавистью слова «Никто не придет. Никто».
И Локи со стыдом чувствует, как из глаз катятся слезы.
В кого он превратился? Слезы по каждому поводу… Эта страсть к брату… Он должен быть сильным! И Локи одним движением поднимает себя с пола. Все тело простреливает боль, перед глазами мутнеет и он валится на колени. Мелькает мысль, что если бы Тор сейчас был рядом, то он бы помог подняться…
Плевать. Он сам. Он сможет.
Трикстер, уже наученный горьким опытом, медленно, опираясь на кресло, поднимается и стоит минут пять, пытаясь справиться с головокружением и тошнотой. Наконец, дурнота слегка отступает, и он медленно шагает к кровати. Осторожно опускается на матрас и со стоном выдыхает. Наверное, съехала повязка на бедре. Но шевелиться нет сил. Хочется закрыть глаза и умереть.
«Хоть бы так оно и случилось», – мелькает мысль, и он проваливается в тяжелый сон.
***
А вот Тору не спится. Он ворочается на мягкой постели и не может забыть глаза брата. Почему-то именно глаза. В момент этого случайного, неосознанного поцелуя. Широко распахнутые, полные боли. И эта подживающая царапина на щеке… Боги! Почему это происходит именно сейчас?! Сейчас, когда брату так плохо, когда ему нужна поддержка, а не вожделение. Чистая, спокойная, светлая братская любовь, а не это…
Перед глазами стоит лицо брата. Эти зеленые глубокие глаза… А еще, Тор чувствует прикосновения тонких холодных пальцев. Грудь, живот… Немного суетливо и от этого так… желанно…
Да что же это! Возбуждение накатывает горячей волной и захлестывает с головой. И Бог Грома уже не в силах сопротивляться желаниям.
Рука обхватывает стоящий колом член и начинает грубо дрочить. Иначе и не скажешь… И Тору кажется что не в свой кулак он с остервенением вбивается, а в горячее, невозможно узкое, шелковое тело брата. Он чувствует Локи… Каждой клеточкой, каждым сантиметром… Каждым волоском….
Вот Локи приникает к его груди… Боги, какой он легкий и прохладный! Тору уже кажется, что Локи стонет… стонет в его приоткрытый рот, его дыхание смешивается с дыханием брата… И этот запах апельсина! Апельсина и крови. Едва заметный, но… От этого так ясно ощущающегося запаха Тора накрывает. Он кончает, выдыхая имя брата. Семя пачкает кулак, живот, бедра… И ему кажется, что оно пахнет апельсином…
Глава 10. «День Рождения».
Локи проснулся от едва слышного шума. Шаги множества ног, голоса… Озабоченные, явно обсуждающие что-то невероятно важное.
Естественно. Важное. День Рождения Тора. Его брата. Брата, которого он любит.
Трикстер откидывает одеяло и пытается подняться, чтобы дойти до купальни и хоть немного привести себя в порядок. Тело привычно тянет болью. Но меж ягодицами не болит. Уже.
Бог Безумия позволяет себе улыбку и опускает ноги на пол. Ступни неприятно холодит, но Локи не обращает на это внимания. Лед в камере был гораздо более неприятным по температуре…
Локи прикусывает губу, болью выгоняя накатывающие воспоминания, и бредет в сторону ванной.
Вода приятно горячая. Локи откидывает голову на полотенце, дальновидно подстеленное на заднем бортике купальни и задумчиво перебирает в пальцах отросшие, чуть вьющиеся пряди. Волосы нужно вымыть в первую очередь. Ну, хотя бы потому, что это легче всего.
Трикстер кивает самому себе и приступает к мытью.
Из ванной Локи буквально выползает. Сейчас ему хочется просто лечь. Хотя бы на минуту. Просто лечь.
Но… Взгляд на часы и Бог Безумия понимает, что празднование начнется всего лишь через сорок минут. Ровно в шесть вечера. Ладно…
Локи впервые, за пребывание дома, после плена, сам подходит к шкафу с одеждой. Раньше об этом заботился Тор… Сейчас же нужно думать о себе самому. Ведь он сам просил Бога Грома не заходить к нему до праздника.
Трикстер кидает взгляд на зеркало. Дрожащие пальцы ведут по волосам. На него смотрит изможденное, абсолютно белое лицо с резкой складкой меж бровей, с тенями, залегшими у опущенных уголков губ и с совершенно жуткими мешками под глазами. Они отвратительно сине-желтого болезненного цвета. На скулах едва поджившие ссадины и синяки. Они уже не так ярко видны, но гостям все равно будет о чем поговорить.
Маг тянет губы вверх, но улыбка получается натянутой и некрасивой. Если так улыбаться он будет у брата на празднике, то испортит Тору настроение на месяц вперед.
«Ты ведь умеешь врать, Локи, – шепчет Бог Лжи, – хорошо умеешь. Улыбнись так, как раньше. Давай…».
Губы снова кривятся в улыбке. На этот раз она получилась лучше. Только чуть больше прищурить глаза. Пусть от уголков разбегутся веселые морщинки.
«Если смотреть издали, то вроде бы и ничего… – думает трикстер, вглядываясь в отражение, – Хотя, плевать. Как будет, так и будет».
Полотенце падает к ногам, и он критически оглядывает свое худое, с ярко выделяющимися косточками, тело. Ребра выпирают так, что магу кажется, что кожа натянута непосредственно на них и никакой прослойки нет… Он качает головой и оборачивается к вешалкам. Одежды много. Но вся она… Локи меряет один костюм, второй… Все они висят на нем, как на пугале. И вдруг… рука натыкается на легкую материю, перетянутую тонкими кожаными ремешками. Так это же тот самый костюм, что он надевал на совершеннолетие Тора! Сколько же лет назад это было?
Трикстер почти с нежностью берет в руки эту легкую одежду. Ткань мягкая, немного тянется. Как раз то, что надо.
Пара минут и на Локи смотрит почти прежний он. Черная материя удачно почти скрывает болезненную худобу, а ремешки только добавляют объема. Прекрасно. Так он и пойдет.
Надеть сапоги, заложить за голенище кинжал, пригладить волосы.
Без четверти шесть.
Он готов.
***
Тор закрепляет плащ – последняя деталь парадной одежды и подхватив шлем подмышку, выходит из покоев.
Часы уже показывают без четверти шесть, а значит, что большинство гостей прибыли и ждут… И среди них должен быть Локи. Он обещал.
Бог Грома, с беспокойством думает, что его брату должно быть, будет довольно тяжело. Ничего, Тор будет рядом и поможет.
И все равно он не может справиться с собой. Вместо того чтобы идти в зал по основному коридору, Громовержец сворачивает в узкий полутемный коридор, ведущий в левое крыло, к комнате Локи. Охватывает какое-то необъяснимое беспокойство, и Тор вдруг понимает, что слишком привык за эту неделю быть рядом с братом. Привык ощущать его рядом настолько, что даже такое небольшое расставание уже отдается тревогой.
Боги! Тор зло одергивает себя. Наверняка, он просто уже порядком надоел младшему. И немудрено…
Вот и неприметная узкая дверь, исписанная рунами и какими-то защитными знаками. Тор толкает ее, но замок заперт.
Бог Грома подрывается и несется к залу. Локи придет и не увидит его… Так не должно случиться.
Это глупо, да. Но наследнику асгардского трона кажется, что трикстеру будет неуютно одному, среди всех этих гостей. Под сотней взглядов… Изучающих и таких чужих! И Тор чувствует, как в груди разгорается ревность. Локи – только его брат. Его!
Громовержец не замечает, как оказывается у огромных золоченых дверей в пиршественный зал. Руки толкают створки, и Тор оказывается в огромном помещении, с массивными колоннами, огромными панорамными окнами и огромным, каким-то ненормальным, количеством гостей. Они все смеются, шумят… Но, как только Тор появляется в поле их зрения, все взгляды устремляются на него. Как же, будущий король Асгарда… Любимый сын Одина. Воин. Лучший во всем.
Тор зло морщится, но сразу же натягивает на лицо гримасу радости. Выслушивает первые поздравления, отвечает на вопросы, и улыбается, улыбается… Кажется, сейчас уже губы лопнут от этой улыбки. А глаза шарят по залу, ищут… Ищут зеленый пронзительный взгляд, хрупкую худую фигуру в темном. Где же он?!
И вдруг… Локи выскальзывает откуда-то из-за колонны. Тор ясно видит бледное лицо, синяки под невозможно яркими зелеными глазами. Эти жуткие желто-синие болезненные пятна только прибавляют выразительности. Подчеркивают боль, затаившуюся на дне зрачков.
Локи довольно далеко от него, но Бог Грома видит каждую деталь… Какой же он худой… Черная одежда закрывает все участки тела, которые только возможно. Но… это не помогает. Даже черные ремешки, перетягивающие грудь и талию не добавляют объема.
Ремешки? Это ведь… В этом костюме Локи был на его совершеннолетии. И волосы… аккуратно зачесаны назад. Гладкие, черные, вьющиеся на концах… Изможденное лицо от этой аккуратности только ярче выделяется…
К горлу подкатывает ком и Тор, почти расшвыривая подвернувшихся на пути гостей, идет туда, где маячит тонкая, похожая больше на тень, фигура брата.
***
Локи проскальзывает в зал через неприметную дверь за колонной. Прикрывает створку и в уши врывается нестерпимый шум голосов, звон кубков… Бог Безумия беспомощно облокачивается о стену и надеется, что никому из гостей не придет в голову заглянуть в этот самый темный и затхлый угол зала. С губ срывается хриплое дыхание. Даже такое маленькое путешествие от комнаты к пиршественному залу отняло почти все силы. И Локи всерьез боится потерять сознание. В ушах звенит этот шум… Боги! Что же будет, когда он выйдет в зал?!
Дрожащие руки нервно проходятся по волосам, приглаживая и так гладкие пряди. Он должен туда пойти! Ради брата… Это день Тора и он, Локи, не должен все испортить.
Трикстер сглатывает и, обогнув колонну, оказывается в зале. Свет ослепляет. Как давно он не видел столько света? Год…
Локи открывает глаза и… Голоса вокруг сразу стихают. Мгновенно. Как будто выключателем щелкнули. Все взгляды устремляются на него, будто хотят разорвать. По кусочкам! Боги!
Но трикстер прячет страх под маску презрения и отчужденности. Гордо вскинутый подбородок, плотно сжатые, чуть ухмыляющиеся губы и холод в глазах. Такой он. Бог Лжи и Безумия. Младший брат Тора. Предатель и завистник.
Локи идет сквозь толпу. Он кожей чувствует их презрение, ненависть, интерес, непонимание… Море чувств. Все они оседают на коже. Липко… Как холодная сперма заливающая лицо и грудь.
Нет! Это не то, о чем сейчас надо думать. Нельзя. Кулаки сжимаются и трикстер закусывает губу. Подступает дурнота. Нужно срочно на что-то облокотиться. Колонна, как спасительный маяк.
– Локи? – низкий мужской голос. Зло-довольный. Какой-то… предвкушающий?
– Фандрал, – Локи выплевывает это слово презрительно и жестко. Боги! Еще сейчас не хватало компании друзей Тора.
– Вернулся-таки? Не ожидали от тебя. После всего…
После всего… Локи тоже не ожидал.
– Я тоже не ожидал, – повторяет он свою мысль. – Кстати, слышал, что ты обещал убить меня, – конечно, ничего подобного Локи слышать не мог, но выражение, застывшее в глазах Фандрала говорит многое, – думаю, Тор будет рад узнать это, – выговаривает Бог Лжи ставшие почему-то неподъемными и неповоротливыми слова. Остается только надеяться, что голос не подведет. И он не подводит. Это трикстер видит по красным пятнам, выступившим на щеках асгардского воина.
– Интересный внешний вид, – идет он в атаку, – слышал, что тебя здорово пытали. Интересно, что еще с тобой там делали.
Это удар под дых. Но Локи умеет сдерживать себя. Тем более, сейчас он должен…
– Я расскажу тебе как-нибудь, – нарочито мягко говорит Локи, – и если захочешь, даже покажу, что еще…
И Фандрал отшатывается от него будто от ядовитого змея. Он проиграл.
Но Локи видит зажегшийся в его глазах бешеный огонек.
Прекрасно… Будет большим счастьем, если его не подстерегут теперь где-нибудь, как раньше всегда это делали… но тогда у него была магия и силы, а теперь…
Локи растягивает губы в улыбке, которая так испугала его в зеркале и, чуть поклонившись, разворачивается на сто восемьдесят градусов. От резкого непродуманного движения темнеет в глазах и трикстер с отчаянием чувствует, как летит куда-то…
И вдруг чья-то сильная рука подхватывает его и Локи облегченно приваливается к родной груди. Сейчас ему все равно, что кто-то смотрит… Тор рядом. И он разберется.
– Локи, ты в порядке? – взволнованный голос Тора прорывается сквозь ватную тишину вместе с остальными звуками.
– Да, – непослушными губами выдыхает трикстер и пытается отстраниться, – со мной все хорошо. С днем Рождения, брат…
– Почему ты не дождался меня? – тихо спрашивает Тор, отпуская брата, потому что на них уже бросили пару заинтересованных взглядов, – ты ведь…
Тора прерывает радостный возглас Фандрала:
– О, Именинник! Не видел тебя в зале для тренировок уже неделю. Где был? Сиф не выпускала? – и его губы расползаются в улыбке, от которой у Локи сводит зубы. Он чувствует, как на лице появляется ответная неприятная ухмылка, адресованная пустоте.
– Я был занят, – Тору врать сложно и Локи понимает, что брату нужно помочь.
– Думаю, что тебе не стоит выпытывать у наследника престола подробности его личной жизни.
– Поостерегись, Локи! – с яростью выговаривает Фандрал, – ты заговариваешься!
– Мой брат говорит то, что хочет, – Тор опережает открывшего было рот трикстера, – не смей говорить так с ним. Иначе…
Глубокий голос Бога Грома пробирает до судороги и Локи чувствует, как по телу ползет дрожь. Ни с того ни с сего, просто от звучания этого голоса. Боги…
Локи не слышит, что говорит Тор, Фандрал, подошедший Огун… Он вцепляется побелевшими пальцами в колонну и намеренно медленно, стараясь причинить как можно больше боли, прокусывает губу. По подбородку течет влага, но боли нет… Он не чувствует…
Все тело пронизывает тянущее возбуждение. Откуда это все?!
Надо сосредоточиться. Просто сосредоточиться.
– Сейчас отец будет говорить речь, – доносится до него голос Тора, – идем, брат.
Локи послушно позволяет подвести себя к столу и тут же берет плохо слушающимися пальцами бокал с густым красным вином. Алкоголь поможет заглушить ощущения…
– Итак, приветствую всех собравшихся здесь, ради моего сына! – голос Одина громкий, звучный заполняет все пространство и воцаряется тишина. Она наполнена шуршанием ног, звоном бокалов, кубков… И Локи кажется, что все слышат его тяжело бухающее сердце. По виску ползет капля, закатывается за воротник… – Тор! Ты вступаешь в новый год твоей жизни. За прошлый, ты славно потрудился на благо нашего мира. Одержал яркие победы, возвысил Асгард над девятью мирами! Защитил трон от посягательств предателей и смог…
«Предателей… – в груди у трикстера что-то лопается, с гулким звуком, заставляя мир вокруг схлопнуться, оставляя только одно окошко, через которое маг смутно видит лицо Всеотца, – предателей…»
И ярко вспыхивает то самое желание умереть. То самое, которое преобладало над всеми желаниями там, в ледяной камере. Оно захлестывает Бога Безумия, как удушающая волна, как сперма, заливающая глаза, как…
Ладонь простреливает резкая боль. Локи вздрагивает и опускает глаза: в его руке раздавленный бокал, по пальцам стекает кровь и вино…
Тор озабоченно косится на него, но молчит, ведь теперь говорит мать. Фригг тепло поздравляет сына с Днем Рождения. Говорит о том, что никого так не любит, как его… Что Тор ее часть, что…
