Текст книги "You are not alone, brother (СИ)"
Автор книги: La_List
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Глава 5. «Вот так, молодец».
Холодные грязные прикосновения, ледяные влажные пальцы, до боли сжимающие член. Вверх, вниз… И это унизительное напряжение, появляющееся между ног.
– Вот так, молодец, сладенький! Кончай, кончай!
И боль, жуткая боль, разрывающая изнутри, когда в него врываются длинные пальцы. Отвратительные растягивающие движения… И член, который вдалбливается внутрь, едва из него выскальзывают эти пальцы… Движения, рвущие изнутри, кровь, стекающая по бедрам. И этот голос, который, кажется, облепляет все тело грязной пленкой, как сперма, выплескивающаяся на лицо:
– Вот так, молодец…
– Очнись, Локи! Очнись, пожалуйста!
И хлесткий удар по щеке…
Расслабиться. Если расслабиться будет не так больно. Просто расслабить ноги, в первую очередь их, чтобы этот огромный член вошел свободнее, чтобы не разрывал так больно…
– Я здесь, Локи, это я!
И еще раз... Член, с хлюпающим звуком выходящий из него полностью и тут же возвращающийся, чтобы доставить больше боли. Грубые пальцы, сжимающие израненные ягодицы, раскрывающие его, делающие еще более беззащитным.
– Брат, его больше нет! Ты здесь, ты дома!
Пальцы, распяливающие его, как грязную шлюху. Заставляющие откидывать голову и подставлять рот под дрожащий от возбуждения, готовый к разрядке член. Сперма, заливающая глаза, заставляющая задыхаться от унижения и боли… Его имели, как шлюху, грязную шлюху, и теперь он… Теперь он такой же грязный, каким его хотели сделать. И никто не сможет дотронуться до него без отвращения, даже сам он.
И теплые руки обнимающие… Теплые? Откуда здесь тепло? Тор… Тор!? Локи вскидывается и, не чувствуя боли, вырывается из этих объятий. Боги… Его брат не должен видеть его, дотрагиваться до него… грязного, отвратительного.
– Нет, не надо…. Пожалуйста, не дотрагивайся, не прикасайся!
Локи кажется, что с каждым прикосновением он пачкает брата, что его такая красивая загорелая кожа становится отвратительного синего цвета, как у него, как у его мучителя. Что еще чуть-чуть, и ультрамариновые глаза его брата превратятся в красные глаза йотуна.
– Локи, не смей! Ты не такой, тебя заставили, не смей так называть себя!
Глава 6. «Я заслужил это». (Часть 1)
«Шлюха, грязная шлюха!» – эти слова, выкрикнутые братом в бреду, эхом бились в висках. Локи выкрикивал их с таким отвращением к себе, что у Тора в горле встал ком. А как он отталкивал брата от себя, как умолял не прикасаться, бормоча что-то о том, что может испачкать…
И кто только его дернул дотрагиваться до Локи так. Зная, что брат перенес, тут же напоминать… Боги, он просто животное!
Тор оглянулся на постель брата. Локи лежал, как сломанная кукла, безвольно раскинув руки. Веки с острыми стрелками ресниц подрагивали, будто готовые в любой момент открыться. Искусанные разбитые губы плотно сжаты, как если бы брат пытался сдержать стон. И что-то во всей его фигуре было хрупкое и незащищенное, что заставило Тора сесть на край пропитанной кровью кровати и, наклонившись, поцеловать брата в висок, туда, где начинается линия роста волос. Тор почувствовал под губами ледяную гладкую кожу, запах крови, ее же вкус…
Тор ложится рядом, приобнимает брата за плечи и прижимает его голову к груди. Пусть хотя бы сейчас ему будет чуть теплее...
Тянутся минуты, потом часы, а Тор все не может оторвать взгляд от надломленного страданием лица Локи. Уголки разбитых губ опущены вниз, меж бровей, на переносице – горькая складка, которой раньше не было, под глазами залегли глубокие тени, на заостренных скулах синяки и ссадины, щеки ввалились. И все ссадины, вся эта кровь настолько неестественно смотрятся на белоснежной коже брата, что Тору сложно поверить в реальность того, что он видит. Но реальность – вот она. Она в рваном дыхании Локи, в его безвольно лежащих, истерзанных руках, в крови, что стекала по внутренней стороне его бедер, в уродливой ране на пояснице, от которой останется шрам на всю его бесконечную жизнь, во всех этих бесчисленных ссадинах, в горьком изломе рта… И вряд ли Тору удастся вернуть на этот рот привычную высокомерную ухмылку, вряд ли он снова увидит в глазах брата колючие искорки смеха.
Боги! За что так наказывать это ни в чем не повинное существо? Его младшего братишку, за которого Тор отдал бы все: и жизнь, и честь… Все. Почему этот кошмар случился именно с Локи?! За что?!
– Я заслужил это… – слабый голос Локи вырывает Тора из кошмарного омута сознания и заставляет отпрянуть от мгновенно сжавшегося в комок брата.
– Ты… я же не сказал ничего вслух!
– Ты очень громко думал, а у меня… еще что-то осталось от прежних способностей, как видишь, – как-то виновато говорит Локи и опускает голову, – прости, я не хотел, чтобы ты переживал за меня… Я тоже много раз задавал себе этот вопрос, там… Задавал его себе, когда он меня бил, когда… – трикстер сглатывает, не в силах договорить фразу, но быстро задавливает в себе боль, – там, в этой камере, я о многом успел подумать, время было… – губы Локи искажает болезненная усмешка, – так что… за предательство, за убийство, за зависть, за все это бывает наказание. И для меня это все… если бы меня наказали слабее – я бы не понял, не осознал свою вину, не осознал бы ничтожность всех своих амбиций… Так что все справедливо. Все справедливо…
Весь этот монолог Тор смотрит в потолок, безуспешно пытаясь загнать обратно выступившие слезы. Потом вскакивает и взрывается какими-то жуткими проклятиями в адрес мучителей Локи. Он что-то кричит о том, чтобы его братишка и думать не смел о том, что мог все это заслужить, что никто не заслуживает подобного, кроме разве что самого Бюлейста – этой отвратительной сволочи, посмевшей сотворить такое. Он что-то кричит про то, что Локи как был, так и останется самым любимым человеком для Тора, что если Локи думает, что Тор стал его теперь презирать – то он очень серьезно ошибается, что никто и никогда не сможет отнять его братишку у него. Он валится на колени перед кроватью и бессвязно умоляет простить за то, что так безнадежно опоздал, не смог избавить Локи от всего этого кошмара, не смог догадаться, защитить… Тор кричит что-то еще, что-то бессвязное, умоляет, просит… Пока холодная ладонь не ложится на его разгоряченный лоб. На него смотрят глубокие зеленые глаза, подернутые болью. Но на лице Локи грустная и болезненная улыбка.
И Тора пронзает стыд. Истерику бы сейчас мог закатить Локи, это для него было бы хорошей разрядкой… Но он-то! Додумался, идиот.
Локи некоторое время держит ладонь на лбу брата, а потом с испугом отдергивает ее.
– Прости, я, кажется, испачкал тебя кровью…
– Тебе нужно вымыться, Локи… – Тор испуганно захлопывает рот, понимая, что сейчас ляпнул, – я в том смысле, что…
– Я понял, – почти шепчет Локи. Его, кажется, оставили все силы. Истерика Тора почему-то вымотала его, будто он сам кричал в течение десяти минут.
– Я пойду приготовлю твою купальню, хорошо?
Локи только молча кивает и опускает голову на подушку.
Тор врубает краны и садится на край ванной. И вдруг ловит себя на мысли, что ни разу не был в купальне Локи. Справедливо говоря, он бы вряд ли и побывал, если бы… Тор вообще никогда не думал, что его брат так аскетичен: никакой позолоты, роскоши, все чисто утилитарно. И, кажется, с исчезновения Локи здесь никто не бывал.
Тор осторожно касается пальцами воды. Она теплая, почти горячая. То, что сейчас нужно Локи. Бог грома встает, еще раз окинув придирчивым взглядом белые стены, приоткрывает дверь и замирает, не зная как себя повести. Локи стоит у зеркала, огромного зеркала, в котором он отражается полностью. Тор отчетливо видит все резкие углы его исхудавшего тела. Отросшие, слипшиеся от крови волосы высохли и теперь торчат в разные стороны, не скрывая, а только подчеркивая болезненную худобу его спины. Тор стоит сбоку и в зеркале не отражается, а Локи, похоже, не заметил, как скрипнула дверь купальни, поэтому даже не оборачивается. Он поворачивается боком и смотрит на отражение своей спины, проводит рукой по едва поджившей ране, трогает пальцами мелкие разрезы на нежной коже. Тору кажется, что это он сейчас дотрагивается до брата, что это под его пальцами неровности ранок, под его пальцами сочащаяся болью рана на спине. Локи поднимает руку выше и дотрагивается до пробитого плеча, обводит рану по кругу и вдруг резко надавливает. По тонким пальцам, по плечу течет кровь, а губы Локи дергает некрасивая горькая усмешка.
Тор не выдерживает. Он кидается к брату и перехватывает его руку, даже не понимая, что сжимает его израненное запястье.
– Ты что творишь?! Зачем ты встал? – выкрикивает он внезапно охрипшим голосом, потому что вдруг понимает, что Локи до сих пор абсолютно обнажен.
– Больно… – безучастно замечает трикстер и смотрит пустым взглядом на пальцы брата, сжимающие забинтованное запястье, но руки не отдергивает.
– Боги! – Тор почти отбрасывает от себя руку младшего, – прости!
– Ничего, – так же тихо говорит Локи и опускает взгляд на вновь промокший от крови бинт на руке. Внезапно его и без того бледное лицо белеет еще больше, и он почти падает, но Тор подхватывает его поперек груди и облокачивает на себя, стараясь, чтобы площадь соприкосновения была как можно меньше.
– Локи, я все сделал… Давай отведем тебя в ванную, хорошо? Тебе должно стать легче.
– Если тебя не затруднит, налей в воду антисептик, он внизу, под корзиной с мылом…
– Конечно. Идем, брат, – Тор осторожно перехватывает брата под руку, а другую руку кладет ему на талию, чтобы было удобней идти. Десяток медленных, заполненных тяжелым дыханием шагов – и Тор открывает дверь, чуть придерживая брата, чтобы тот не запнулся о невысокий порог. Но Локи все же задевает мыском этот бортик и теряет равновесие, Тор подхватывая его, случайно проходится ладонью по пояснице. Локи замирает, и Тор чувствует, как заполошно бьется сердце брата.
– Тихо, тихо… – Тор останавливается и шепчет это «тихо» брату, пока тот не успокаивается и неуверенно делает шаг к купальне.
Локи хватается за бортик ванной и пытается перекинуть ногу, но едва не падает. Тор мягко расцепляет его судорожно вцепившиеся в мрамор пальцы и, подхватив на руки, как ребенка, опускает в воду, которая мгновенно становится розоватой. И держит до тех пор, пока поврежденная кожа не привыкнет к температуре и прекратит так сильно болеть.
Локи откидывает голову на согнутый локоть Тора и замирает.
Глава 6. «Я заслужил это». (Часть 2)
– У нас получилось, – тихо говорит Тор. – Ты в порядке?
– Да… – голос Локи едва слышен за шумом воды.
– Наверное, стоит размотать бинты на запястьях, я ведь так и не обработал эти раны… Локи? – Тор тревожно смотрит в лицо брата, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию.
– Да, – эхом повторяет Бог Безумия, не открывая глаз.
Тор вмиг ставшими, почему-то, неуклюжими пальцами дергает неаккуратный узелок на левой руке брата и осторожно разворачивает слой за слоем. Берет тонкую ладонь в свою и опускает в воду, невольно дергаясь, слыша рваный выдох, срывающийся с разбитых губ. То же самое он проделывает и с повязкой на другой руке, правда кровь там подсохла и бинт приходится отдирать. Громовержец опускает руку мага в воду и запоздало понимает, что сначала нужно было отмочить бинт.
– Прости, – Бог Грома осторожно проводит ладонью по черной макушке младшего, – я сделал тебе больно.
– Не сильно, – через долгую паузу говорит Локи и чуть дергается, когда запястье задевает о дно ванной.
Тор не знает, что на это ответить. Он подхватывает Локи под спину и опускает его в воду так, чтобы на поверхности осталось только лицо. Запускает пальцы в волосы и долго перебирает их под водой, стараясь смыть всю кровь и грязь. Тор пытается найти на теле брата место, прикосновение к которому не доставляло бы тому боли, но безуспешно. Почти каждый участок кожи так или иначе поврежден: будь то царапина, ссадина, ранка, или синяк… разрезы и даже… ожоги?
– Откуда у тебя ожог? – Тор не успевает удержать вопрос, сорвавшийся с языка.
– Этот? – Локи дотрагивается до воспаленной кожи на прессе. – Не думаю, что тебе хочется знать все… отвратительные подробности…
– Если ты расскажешь, то возможно, тебе будет легче…
– Станет легче… – эхом повторяет Локи. – Хорошо… что ты хочешь услышать? Как он трахал меня? Или, как я слизывал сперму с его члена? О, да… – Локи истерично и коротко смеется, не обращая больше внимания на брата, – это было непередаваемое ощущение… Как он насаживал меня на себя. Ты не представляешь, как… как это больно… Будто в твой зад вталкивают десятки ножей… Или, может, ты хочешь услышать, как он кончал мне на лицо, или на спину? Как разрывал кожу? А может мне рассказать, как я кричал сначала? Как звал… – Локи сглатывает и слизывает с губ слезы, – как можно рассказать о боли, которая разрывает запястья, как шипы вгрызаются в плоть, а сзади вдалбливается он?..
– О, боги!... Локи, прекрати!
Но трикстера уже не остановить. В его глазах вспыхивает безумие. Он скидывает с себя руки брата, и вцепляется в бортики ванной.
– Прекратить? Прекратить!? Ты ведь сам… Сам просил меня рассказать! Ты ведь говоришь, что мне станет легче! Как, черт возьми, мне может стать легче?! Как я смогу жить, вспоминая это?! Как он раз за разом растягивает меня, как шлюху, как загоняет в меня свои пальцы, как долбится своим членом в мой рот... – Локи заходится истеричным смехом, который переходит в надорванный крик-плач.
Тор подхватывает его под спину и шепчет на ухо всякую чушь, пытается успокоить поглаживанием по плечам…
– Прости! Пожалуйста, прости!.. Я не должен был… – шепчет он, утыкаясь губами в висок брата, – как я мог, Локи? Как я мог?..
И тут трикстер судорожно выдыхает и говорит спокойным и пустым голосом:
– Мне не стоило истерить…. Извини, ты не должен был всего этого слышать. Я просто сорвался.
– Ты ни при чем, брат…. Любой бы на твоем месте…
Локи вздрагивает и прерывает его:
– Никто не должен быть на моем месте. Это… Я никогда не пожелал бы такого никому…
– Я не это имел в виду…. Я просто хотел сказать, что ты держишься, Локи…
– Ну, да…
Локи прикрывает глаза, а Тор мягко и почти незаметно поглаживает его мокрые волосы… Ему кажется, что Локи становится в этот момент похож на прежнего себя.
В мозг мягко и незаметно прокрадывается очередная картина из того бесконечного года. Локи не сказал бы точно, когда именно что происходило, все дни, проведенные в Йотунхейме, слились для него в единый кошмар, прерывающийся несколькими часами мучительного забытья. Но этот эпизод… он намертво отпечатался в мозгу. Подобное тяжело стирается из памяти…
Тьма… Осязаемый мрак. Обволакивает, выпивает мысли… Почему факел на стене потушен? Но бывшему асгардцу все равно. Он считает секунды. Вот… чуть скрипит лед, шуршат шаги… Что-то громко падает, заставляя трикстера болезненно сжаться и застонать сквозь зубы от неудачного движения, потревожившего раньше времени изуродованные запястья.
Дверь распахивается, пропуская в камеру лучик холодного синего света, и вот оно… Темная мускулистая громада мучителя. Бюлейст, наверное, что-то говорит, как и всегда, когда приходит… Но маг не слышит. Он, неосознанно закусив губу, наблюдает, как сокращается расстояние между ними. Палач и жертва…
Тело привычно обдает холодом и болью, когда тяжелая рука опускается на поясницу.
– Ждал меня, сладенький? – сахарно спрашивает йотун. И от его тона по спине ползут мурашки. Такой тон значит, что сегодня у Локи особое расписание…
– Пошел ты… – выдавливает трикстер онемевшим от ужаса языком, еще надеясь разозлить мучителя, чтобы все прошло побыстрее…
– О! Настрой у тебя боевой! Я люблю, когда злятся, Локи… – то, как он выговаривает его имя… Боги!
Локи прикрывает глаза и тщательно старается сдержать судорогу, которая вот-вот начнет дергать его с ног до головы…
Чужие пальцы липко пробегаются по талии, оглаживают ягодицы, чуть сжимают кожу… и, намеренно причиняя боль, медленно отстегивают наручники.
И Локи с глухим стоном валится лицом на пол, не успев подставить ладони. Под скулой сразу расплывается мокрое черное пятно, а в голове набатом пульсирует боль. Тут же исчезает ощущение пространства, тусклый свет меркнет и трикстер беспомощно извивается на льду, силясь определить, где верх, где низ…
Мощный пинок заставляет его замереть, проглотив болезненный вскрик. Из глаз брызжут слезы. Наверное, от неожиданности…
Холодная, нечеловечески сильная рука вздергивает его на колени и вдруг все прекращается. Локи часто моргая, в тщетной попытке избавиться от головокружения, обреченно замирает, ожидая команды.
И она не заставляет себя ждать:
– Скажи мне, ты знаешь, какой сегодня день? – голос Бюлейста звучит как-то особенно гадко.
– Нет, – коротко выговаривает трикстер.
– Ну, как же ты мог забыть? – с фальшивым участием спрашивает йотун. – Сегодня день твоего рождения, Локи. Помнишь?
– День моего рождения, – тупо повторяет он, и из глаз потоком катятся слезы. В этот момент трикстер себя не контролирует. В мозг жутким калейдоскопом врывается поток мыслей, так тщательно блокируемых до этого момента. И Локи тихо и безумно смеется, давясь слезами, смехом, кровью, попавшей в рот… Смеется, заставляя мучителя отшатнуться от неожиданности.
Но Бюлейст быстро оправляется от замешательства и Локи получает тяжелый удар по лицу, заставляющий его подавиться истерическим хохотом. Боль отрезвляет, и трикстер, прикрыв глаза, покорно ждет продолжения побоев. Они, собственно, себя ждать не заставляют. Второй удар припечатывает Бога Лжи к стене. Из легких мгновенно исчезает весь воздух и маг, судорожно пытаясь вдохнуть, сползает на пол, оставляя на стене черную широкую полосу.
Потом следует еще один удар, и еще… Локи теряет им счет. Главным для него сейчас становится не закричать слишком громко и попытаться хоть как-то защитить голову…
Наконец, Бюлейсту надоедает эта игра, и он присаживается рядом с ним на корточки:
– Так вот, – как ни в чем не бывало, продолжает он, – поскольку у тебя сегодня День Рождения – у меня есть для тебя особый подарок. Ты сделаешь сегодня все сам.
– Что… – Локи сглатывает кровь, – что я должен делать?
– Какой ты непонятливый… Ты сам подготовишь себя для меня, милый.
Локи резко вскидывает глаза, не веря, что слышал это… Он еще надеется, что ослышался, что это все из-за шума в ушах, дикой головной боли… Боги! Это не должно быть правдой!
И Бюлейст замечает в его глазах это смятение. И он несказанно рад… Локи ощущает его злую радость, его ненависть к нему…
– Начинай, – командует йотун, садясь на пол, и откидывается на руки.
– Я… не буду, – Локи сжимает кулаки, заставляя себя договорить, – этого делать.
– Не будешь? – в глазах нового короля Йотунхейма появляется ярость.
И трикстер видит в его глазах эту ярость. Видит новую боль. И ему стоит всех моральных и физических сил выдохнуть одно короткое слово:
– Нет.
– Ты будешь просить, чтобы я позволил тебе это сделать, – неожиданно спокойно говорит йотун и встает. Локи инстинктивно вжимается в стену, но Бюлейст проходит мимо него. К той стене, где висит потухший факел. От щелчка пальцев смола вспыхивает, бросая тревожные красноватые отблески на блестящую стену.
Мучитель берет древко в руки и возвращается к Локи. Мгновение – и трикстер лежит на спине, стараясь расслабиться. И тут… Будто тысячи голодных волков впиваются в его незащищенное тело! Из горла вырывается не то крик, не то вой… Локи выгибается, пытается отползти в сторону… но чужая рука держит крепко. Бог Лжи с ужасом опускает глаза на живот… по синей коже ползет веселый огонек… ползет, будто таща за собой борозды опаленной кожи… Сжигает его тело… В нос ударяет жуткий запах, напоминающий об огромных погребальных кострах. Запах смерти. Кожа йотуна не переносит огонь.
От боли сознание мутнеет, разум отступает на второй план. И Локи кричит. Кричит срывая голос:
– Да! Боги, да! Я сделаю! Все, что ты скажешь!
Бюлейст еще некоторое время любуется огнем, а потом задувает его.
– Давай, – с улыбкой командует он, – порадуй и себя, и меня.
И Локи закусив губу поднимается. Садится на колени, заводит дрожащую руку за спину. Чуть медлит… Потом, крепко зажмурив глаза, резко проталкивает палец в отверстие, растравливая едва переставшие кровоточить разрывы. Тело тут же пронзает боль и обжигает стыд. Локи чувствует, как по пальцу течет кровь.
«Наверное, так лучше, – отстраненно думает он, – кровь поможет, как смазка…».
Палец скользит, вызывая все новые и новые волны разрывающей боли. Локи знает, что в нем сейчас всего один палец, но кажется, что их десять…
– Ну, что ты там застрял? – нетерпеливо и как-то сально спрашивает Бюлейст, – давай второй!
Локи молча кивает и закрывает глаза, чтобы мучитель случайно не прочитал в его взгляде дикую, почти неконтролируемую ненависть.
И тихо всхлипывает от боли, когда вталкивает в себя второй палец.
Отстраниться… просто, перестать думать. Перестать думать… Расслабиться. Заставить себя перестать чувствовать. Автоматическое исполнение команд. Забыть, как он сейчас выглядит… Не думать об этом! Просто перестать…
Тьма перед зажмуренными глазами вдруг становится золотистого цвета. И из этого золотого света вдруг проявляется лицо Тора. Его брат улыбается теплой улыбкой, так, как только он один умеет. Голубые глаза будто светятся изнутри. И измученному Богу Лжи Тор кажется посланником небес.
– Брат… – шепчет он, – привет…
– С Днем Рождения, Локи, – смеется Тор, – я не забыл, видишь?
– Спасибо, что пришел, – Локи растягивает губы в улыбке.
Вдруг, в мозг, заставляя дернуться, прорывается команда:
– Третий палец!
– Что это? – удивленно спрашивает Бог Грома.
– Не обращай внимания, – задыхается от боли Локи, – это ерунда. Главное, что ты здесь…
– Тебе больно, да? – грустно спрашивает Тор, и жестом самого трикстера склоняет голову набок.
– Да… – шепчет Локи, – очень больно…
И тут чужая рука выдергивает его из этого яркого видения. Мучитель грубо швыряет его на пол и резко, без слов врывается в него.
Из горла вырывается всхлип. Локи привычным движением вцепляется зубами в запястье и заставляет себя расслабиться, чуть приподнять таз… и сосредоточиться на командах. Если повезет, сегодня ему не кончат на лицо…
