Текст книги "Agony (СИ)"

Автор книги: Ks_dracosha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Раньше пожиратели были привязаны к Повелителю через метки, однако, сейчас же это лич был привязан к ним через отметины на предплечьях и постепенно тянул магию на поддержание жизнедеятельности. Это и было самым жутким. Связь можно было разорвать только полным упокоением темной твари. А эту самую темную тварь мог упокоить только некромант.

В Британии некромантов было три, но их политика везде и повсеместно заключалась в одном – не лезть в дела волшебников. К тому же исключительно в Британии отношение к темной магии было таким бедственным, что практически все жившие там специалисты перекочевали на континент – там и кормили лучше, да и платили тоже. Так что некромантам, а континентским в особенности, было плевать на возню в Англии. Проблематично.

Оставались потомственные некроманты. Те, в ком была хотя бы капля крови Певереллов при должной последовательности смогли бы изничтожить лича, возомнившего себя Богом. Но и тут загвоздка. Живых наследников Певереллов было два: сам лич и, собственно, Поттер.

Северус тяжело вздохнул, отлепился от табурета и усиленно потер трехдневную щетину. Ситуация складывалась не очень, а перспективы были и того краше.

Веки были тяжелыми, память возвращалась медленно. Первое, что я почувствовала придя в себя, был озноб. С трудом размыкаю глаза, морщусь от яркого дневного света, отлепляя щеку от жесткой поверхности пола. Зрение расплывчатое, так что активно моргаю, прогоняя «мошек».

Я лежу посреди какой-то комнаты, память услужливо подсказывает, что это библиотека. В следующее мгновение становится понятна причина холода. Я без одежды, абсолютно. Зябко повожу плечами, усаживаясь на месте и хмуро трясу головой. Тяжелая, словно накачанная свинцом, часть тела ноет и кружится. Хрипло кашляю, горло болит, связки явно повреждены. Проходит минута или две, прежде чем я начинаю вспоминать.

Воспоминания возвращаются в виде волны образов и чувств. Но вот что странно, за всем этим я наблюдаю словно со стороны, не ощущая абсолютно ничего. Лавгуд провел ритуал, ушел из этого мира. Я впала в истерику, произошел выброс. Прислушиваюсь к себе, но ничего кроме физического дискомфорта не испытываю. Тело ломит нещадно, будто по мне проехались бульдозером, так что попытки встать заканчиваются провалом. А еще на задворках разума бьется навязчивая мысль о том, что я что-то упускаю. Оглядываюсь.

Пол, стены и потолок в библиотеке изрядно подкоптились, но книги остались целыми, защищенные рунными контурами. И то хлеб. Ликориса на портрете не наблюдается, так что кое-как топаю в ванну, чтобы привести себя в порядок. Все махинации выполняю на автомате, нисколько не заинтересованная в продолжении истерии.

После горячей воды и масел чувствую себя гораздо лучше, а тело избавляется от деревянности и даже приобретает некую легкость. Хм, да я полна сил, оказывается. Думаю, что смогла бы сейчас достаточно много и затратно колдовать, не боясь истощения. Насухо вытираюсь, облачаюсь в платье цвета бургундского вина, волосы оставляю распущенными, предварительно тщательно их расчесав.

Волосы. Мне кажется, или в них что-то изменилось? Внимательно разглядываю свою шевелюру в зеркале, пытаясь понять причину зрительного дискомфорта. Ответ приходит достаточно быстро. Изменился их цвет. Не так кардинально, чтобы заметить это сразу, но достаточно, чтобы уловить разницу.

Мой натуральный цвет был очень светлым, но даже такой оттенок встречался у людей, не был каким-то неестественным. В дневном освещении они были просто светлыми, в теплом освещении слегка пшеничными. А сейчас пряди откровенно побелели. Не уверена, что белые волосы вообще существуют в природе у кого-либо кроме альбиносов, однако, что есть, то есть. А потом на глаза мне попалась прядь, которая была темнее всех прочих, портя общую картину. Эта прядь была блеклой и седой. При ближайшем рассмотрении этих прядей оказалось больше. Мда, поседеть в 14 с хвостиком лет, это надо уметь.

Идти в библиотеку нет никакого желания, так что спускаюсь на кухню и размеренно завариваю чай. Что-то не так. Только вот что?

– Луна? – осторожно окликают меня со стены. Дед смотрит на меня настороженно и хмуро. Я отвечаю ему ничего не выражающим взглядом.

– Да, сэр? –

Мужчина хмурится активнее, нервно дергая себя за длинный ус.

– Как ты себя чувствуешь? Помнишь что-нибудь? –

Киваю, пожимая плечами. В голове медленно формируется мысль о том, что вообще-то неплохо сходить на Косую аллею и закупиться к 4-ому курсу, да и библиотеку отремонтировать: последствия магического выброса палочкой не убрать. Вспоминаю про брошенные на первом этаже рулоны шелка и хлопка, лениво отлепляюсь от столешницы и иду убирать материал в мастерскую. После этого провожу небольшую уборку в комнате, пользуясь исключительно тряпкой и собственными руками.

Ликорис все это время наблюдает за мной со всей той же настороженностью. Странно, но сейчас меня это вообще не раздражает. Нет, не так, меня вообще ничего не раздражает. Никаких эмоций, никаких трепыханий сердечка. Как будто и не было того срыва.

Покончив с уборкой, берусь за палочку, чтобы распахнуть окна. Взмах и… Ничего. Повторяю пасс и снова ничего не происходит. Хмуро прислушиваюсь к своим ощущениям. Древко волшебной палочки ощущается именно как кусок дерева, а не продолжение руки и концентратор магии. Покусываю щеку, пытаясь понять причину таких финтов. Пока мысль формируется в голове, распахиваю окна беспалочковой магией, однако от обыкновенного движения рукой стекла в ставнях взрываются дождем осколков. Какого Мерлина?! Медленно поворачиваюсь к портрету не менее ошарашенного деда.

– Ничего не хотите мне объяснить? – безэмоционально, буднично. Никаких возмущений или тревог по поводу неработающей палочки. Что происходит?

Портрет затяжно вздыхает и откашливается.

– У тебя произошел очень сильный нервный срыв. Из-за того, что ты достаточно длительное время пользовалась окклюменцией, чтобы сдерживать и подавлять лишние сильные эмоции, эти самые эмоции копились, перетекая во внутреннюю магическую энергию. Я не могу точно описать, что именно произошло с твоим сознанием, но из-за сильнейшего всплеска этой конвертированной энергии тебе разорвало все щиты и чуть не выжгло мозг. – серьезно потирает подбородок Ликорис, словно взвешивая преподнесенную информацию.

Молча киваю, показывая, что готова слушать дальше.

– Я не совсем обычный портрет, меня зачаровывали мастера менталистики и чар с континента, так что я обладаю, мхм, определенными полномочиями. Могу воздействовать ментально на людей и тех, с кем связан по крови, в частности. – сухо пояснил он, видя мой слегка озадаченный взгляд.

– Так что в момент сильнейшей точки всплеска я вмешался и провел определенные манипуляции с твоим сознанием. Грубо говоря, я заморозил его, обезопасив от саморазрушения. Твои ментальные щиты смелись под напором стихийного выброса, как карточный домик, так что вмешательство не было проблемным, но я, честно признаться, еле сдержал потоки магии. Это было чертовски сложно и, видит Мерлин, с испуга я перестарался. – тяжелый вздох.

– Так что сейчас у тебя нет доступа к огромной части сознания, а именно к эмоциям и чувствам. Ты уже могла заметить, что вообще не испытываешь никаких эмоций сейчас: ни радости, ни горя, ни гнева, только нейтральное отношение ко всему. Абсолютно ко всему. Это, можно сказать, тоже определенный ограничитель. Благодаря заморозке я спас твою психику и у нее будет время на восстановление, однако, повторюсь, я перестарался и теперь могу лишь предположить на какой срок растянется твое нынешнее состояние. Примерно пару месяцев, возможно больше. –

– Хм. Не вижу повода для переживаний, сэр. – жму плечами, – Вы сделали все правильно и, как я поняла, спасли мне жизнь. Так что спасибо. Да и полное отсутствие эмоций мне сейчас на руку. Думаю, что не выдержала бы психологического давления, если бы осталась жива без вмешательства. К тому же логическое и критическое мышление никуда не делись. Но меня волнует другое. Что с моей магией? –

Ликорис нахмурился сильнее. Повисла тишина. Я отстраненно рассматривала стены комнаты, дед явно размышлял.

– Я… В общем, после того как ты потеряла контроль над своим телом, произошел ряд вещей, которые я затрудняюсь объяснить. – Лавгуд неопределенно повел плечом. – Твоя магия, не имея возможности уничтожить мозг, перешла к уничтожению тела. Тебя буквально начало разрывать изнутри, я ни разу не видел подобного за всю свою жизнь. Никогда магия не вырывается из тела волшебника настолько осязаемо. Чтобы ты понимала, обычно это просто абстрактная материя без цвета и спецэффектов. – он прервался, чтобы хмуро зыркнуть в мою сторону.

– Твоя же магия светилась и бурлила, она буквально оплавила тебе кожу и только тогда вырвалась наружу. Тут то и начинаются странности. Чем больше магии выходило из тебя, тем сильнее она тебя напитывала. Было очень похоже на кокон. Без понятия что именно происходило внутри, но, когда поток утих, ты была абсолютно цела. К тому же еще несколько часов после выброса твое тело, не знаю… Светилось изнутри, что ли. И волосы. Волосы – то, о чем я бы хотел знать больше всего. Ты уже заметила, что их оттенок поменялся? Не знаю, черт подери, что произошло, но я готов биться об заклад – с ними все непросто. Возможно, они теперь уникальный феномен. Во всяком случае не советую тебе их отрезать или еще что-то делать с ними. У меня предчувствие на их счет. –

Я молча структурировала информацию. Ликорис поставил мне мощнейший ментальный блок. Мощный настолько, что я сама от себя частично закрыта. Это несомненно плюс, но вот что делать с последствиями я решу позже. Разумеется, друзья в первую очередь заметят изменения, а врать или что-то предпринимать на этот счет я не стану. Скажу как есть, ну, или сообщу то, что посчитаю нужным.

Магия, волосы, тело. Я отчетливо помню, что у меня был шрам от расщепа, который я не успела залечить, были глубокие царапины на лице – я расцарапала себе лицо от боли. Сейчас мое тело было чистым, без единого синяка или ранки. Тоже плюс. Очевидно, моя магия стала чем-то обособленным, не стихийным, возможно даже разумным. Уж не знаю, что происходило в том «коконе», но я себя с момента пробуждения ощущаю относительно полной сил. Волосы. Без понятия причем они тут и в чем причина столь странных метаморфоз, но это надо выяснить и выяснить срочно.

Магия. То, что мой резерв по каким-то причинам стал больше уже ясно – беспалочковая магия дается проще, да и сил в нее вливается порядочно. А вот то что моя собственная палочка больше не ощущается – это проблема и серьезная. На одной беспалочковой долго не продержишься, а значит надо собираться и идти к Олливандеру. Заодно и вещи к учебе закуплю. Хм, меня и правда не колышет все произошедшее вчера. Странно, но по этому поводу я не волнуюсь – попросту не могу.

Поход к мастеру палочек я по непонятным для себя причинам оставила на «десерт». Это было правильным решением. Пока я переходила из лавки в лавку, постепенно обрастая свертками, то обдумывала что именно скажу Гаррику, чтобы не болтнуть лишнего. К старой обшарпанной двери я подошла уже абсолютно спокойная и готовая к разговору.

Медный колокольчик тихо звякнул, оповещая о новом покупателе. Гаррик вздохнул, отложил газету и плывущей, абсолютно не старческой походкой двинулся к прилавку. Посреди магазина, однако, стоял не мнущийся первокурсник, коих было в избытке за последние дни, а невысокая молодая особа в черной накидке, из-под которой виднелся подол бордового платья. Олливандер окинул посетительницу цепким взглядом и доброжелательно улыбнулся.

– Так, так, мисс Лавгуд! Не ожидал увидеть вас здесь, ищете что-то конкретное? – дежурно осведомился мастер.

Девушка медленно перевела на старика невозмутимый взгляд и медленно подошла к прилавку, на который секунду спустя опустилась волшебная палочка.

– Ива и сердечная жила дракона, 10 с половиной дюймов. Мягкая, упругая, но довольно своенравная. – тут же сообщил Олливандер, сразу признавая свое творение. Девушка кивнула, и, словно задумавшись о чем-то, потерла щеку.

– Мистер Олливандер, скажите пожалуйста, по каким причинам волшебная палочка может перестать слушаться хозяина? –

Гаррик, осознав суть вопроса, откровенно вытаращился на посетительницу. Палочки, сделанные на заказ, переставали подчиняться хозяину только в единичных случаях. И как раз такой случай, видимо, и стоял сейчас перед ним. Справившись с первичным удивлением, мужчина повторил вслух то, о чем подумал и тут же спросил, при каких обстоятельствах это произошло.

– Могу сказать только то, что у меня случился сильнейший магический выброс, который носил неестественный характер. – поджала губы Лавгуд.

– Что вы хотите этим сказать, мисс Лавгуд? – слегка подвис мастер.

– Этот выброс был не такой, как у остальных волшебников. Он не был стихийным. У меня нет знакомых магов менталистов, но я берусь утверждать, что последствия этого выброса крайне нетипичны для волшебников. Во всех аспектах. Подозреваю, что в первую очередь он повлиял на меня в физическом плане. Простите, но больше я не могу вам сказать. Только под Обет, но, сами понимаете, такого я требовать от вас не стану. – тут же открестилась девушка.

Гаррик только отмахнулся. Он уже догадывался о чем, хочет ему поведать Луна, а за столь редкий случай он был готов стерпеть любые Обеты. После произнесения клятвы, девушка вывалила на мастера все подробности своего выброса, не упоминая при этом причину, и оперируя лишь предпосылками и фактами, не умолчав и о последствиях.

Выслушав все, что преподнесла ему Лавгуд, Олливандер задумался. Крепко так задумался. На его веку подобных прецедентов не было, а старый мастер загадки и сложности очень любил, так что внутренне ликовал.

– Вы упомянули метаморфозы волос, мисс Лавгуд? Позволите взглянуть? – обратился он к явно подуставшей от долгого разговора девушке. Та лишь кивнула, прикрыв глаза, а мужчина приспустил очки на кончик носа и приступил к осмотру.

Глаза Гаррика Олливандера были достоянием Британии. Но об этом знали разве что единицы. Олливандеры не зря выбрали делом всей жизни изготовление волшебных палочек. Кому их еще изготавливать, как не тем, кто видит магию? Эта способность даже близко не стояла с обыкновенным магическим зрением. Глаза Олливандера улавливали истинную суть, а это крайне сложно понять. Вот и сейчас, активировав свой дар старый мастер смог узреть нечто, что стоит за гранью видимого.

– Невероятно, мисс Лавгуд… Невероятно! Нет, это изумительно! – прохрипел мужчина, тут же метнувшись под прилавок, чтобы появиться оттуда секунду спустя с толстенным талмудом. В нос Лавгуд ударил терпкий запах пыли и кожи. А мастер уже что-то сосредоточенно строчил на чистом развороте, скрывшись за книгой настолько, что была видна только седая макушка. До девушки доносился скрип пера и тихие «Невроятно!» «Феноменально!» «Восхитительно!».

Она уже собиралась заскучать, когда мужчина закончил с писаниной и серьезно блеснул очками.

– Мисс Лавгуд, я должен вам сказать, что такое впервые на моей практике и я могу ошибаться, но! В одном я уверен точно: ваши волосы содержат магию, вашу магию! – мужчина нервно забегал вокруг посетительницы, набрасывая на магазин чары от прослушивания, – Видимо, в ходе выброса она излучалась всем вашим телом, включая волосы, но если из мягких тканей эта материя способна выбираться, то волосы издревле считаются необычным материалом. Именно поэтому существует столько ритуалов с участием волос, в том числе и магических существ. Так вот, ваша магия пыталась покинуть тело и через волосы, но в итоге оказалась запечатана в них! – он наконец прекратил свои метания и счастливо уставился на Лавгуд.

Та лишь вздернула брови, отчего Гаррик возмущенно пошамкал губами и терпеливо принялся пояснять.

– Ваши волосы, мисс Лавгуд, это нечто невероятное! В ходе метаморфоз они получили магические свойства. Я думаю, что сейчас они являются магическим элементом. Вы, конечно, не волшебное существо вроде вейлы или единорога, – он нервно фыркнул, – но они однозначно имеют магические свойства. К тому же, вы сказали, что ваш резерв явно расширился после выброса, так вот, это чистейшая правда. Просто теперь волосы – это и есть ваш дополнительный и крайне сильный резерв. –

Лицо девушки прояснилось, и она медленно кивнула.

– А волосы по всему телу? – вдруг уточнила она.

– П-прошу прощения? – икнул мастер, несчастно глядя на девушку.

– Волосы у меня теперь магические по всему телу? – буднично поинтересовалась она.

– Э-э-э… – многозначительно изрек Олливандер.

– Ладно, не особо важно. Тогда другой вопрос. Вы можете сделать мне волшебную палочку с моим волосом? – слегка задумчиво протянула Луна.

Гаррик открыл рот, хмуро посмотрел на девушку. Закрыл рот, уставился куда-то в стену, прикидывая вероятность. Затем на его лице расцвела счастливая улыбка человека, дорвавшегося до новой области в экспериментах.

– Если бы вы спросили это до выброса, то я назвал бы вас сумасшедшей, но сейчас… О-о-о, сейчас это не только возможно, но и реализуемо! – прошептал мастер, снова прячась за своей книгой.

Спустя пару минут невнятных бормотаний и скрипа пера, Олливандер нервно протер очки и чему-то покивал у себя в мыслях.

– Полагаю, что палочка будет готова примерно через месяц. Быстрее, увы, я сделать этого не смогу. Сейчас мы составим заказ и подпишем контракт. Мне понадобится пара ваших волосков, в случае разных исходов изготовления. Так, да… Кладите их сюда. – три серебристых волоска упали на дно прозрачной колбы, которая тут же перекочевала в карман мастера.

– Об оплате речи не идет, сумма будет чисто номинальная, об этом не беспокойтесь. Желает подобрать какую-то палочку на время изготовления заказа? По мощности она скорее всего будет уступать старой, но сойдет на первое время. Возьмете ее, как это модно говорить у магглов, «напрокат». Не нужны мне ваши деньги, мисс Лавгуд! Потом вернете, когда заказ будет готов. –

– Мистер Олливандер, последний вопрос. Что будет, если я отрежу волосы? –

– Хм, полагаю, свои волшебные свойства они сохранят, но вы лишитесь той части магии, что они хранят в себе. А заново отросшие волосы скорее всего будут самым обычным волосяным покровом. – пожал плечами старик, – Однако, все мы можем ошибаться, верно? – хитро улыбнулся он напоследок.

От мастера палочек я вышла в более хорошем расположении духа и, спрятав временный концентратор в кобуру, направилась в Гринготтс. Я вдруг вспомнила, что давно не проверяла состояние своих финансов, а в свете последних событий неплохо было бы и разведать, в какой денежной ситуации я нахожусь. Пройти по роскошному коридору к массивным дверям, дежурно растянуть губы в деревянной улыбке гоблину-администратору, выложить ключ, назвать номер сейфа и попросить выделить специалиста для разовой консультации.

Пузатенький гоблин с важно задранным длинным носом и светло-землистой кожей что-то гаркнул своему коллеге на гоббледуке и смешно поковылял в сторону лестницы, показывая следовать за ним. Когда мы расположились в богато украшенном кабинете, Златограб перевернул массивные песочные часы, и время консультации началось.

Первым делом я попросила показать стандартный пакет документов, который есть у каждого клиента банка, где описывается курс, капиталы, состояние активов и пассивов, фьючерсы, опционы и прочая. Ознакомившись со всем вышеперечисленным, я удовлетворенно покивала и завалила гоблина вопросами. Златограб отвечал терпеливо и скрупулезно, некоторые моменты подтверждая документально.

Однако консультацию пришлось прервать прямо посреди спора о переводе части денег в итальянское отделение банка. В кабинет беспардонно забежал более мелкий гоблин и что-то снова затараторил на своем родном языке, состоящем из сплошных «бу»-каньев и «бэ»-каньев, после чего всучил Златограбу какую-то папку и был таков.

Гоблин покряхтел, повертел папку в руках, после чего перевел на меня цепкий взгляд черных глазок и неприятно оскалился.

– Мисс Лавгуд, пару дней назад к нам поступило распоряжение о том, что со вчерашнего дня в ваше пользование переходит состояние Ксенофилиуса Ликориса Лавгуда. В этой папке все необходимые документы и завещание. Ознакомьтесь. –

Я кивнула, принимая папку и углубилась в изучение документов, игнорируя внимательный взгляд Златограба. Отец владел несколькими пакетами акций в разных предприятиях, одно из которых было маггловским; на счет постоянно капал доход от трех патентов разного толка, было пару фьючерсов на поставку редких трав из Новой Зеландии и примерно столько же контрактов с какими-то компаниями или людьми, опять же, на поставку чего-то кому-то, ну и «Придира».

В документах значилось, что за контракты мне беспокоится нет смысла – они пару дней назад были окончательно проплачены и завершены, а деньги с них должны были перейти на мой счет в течение 10 рабочих дней от даты окончания действия контракта. В завещании значился наш коттедж, дом на девяти холмах, в котором мы жили до недавнего времени, и пара важных книг и артефактов из отцовского сейфа.

Ознакомившись со всей бумажной волокитой, я распорядилась о переносе всех денежных средств отца на мой собственный счет, а также, спустя еще полчаса пререканий, настояла на открытии счета в итальянском отделении банка, после чего заплатила за консультацию и поспешила покинуть филиал. В итоге из банка я вышла выжатая, как лимон, но вполне довольная текущим ходом дел, да и книги из сейфа карман не тянули. Так что я со спокойной душой отправилась в маггловскую часть Лондона в магазин стройматериалов. Мне еще, между прочим, библиотеку чинить.

Затариваясь краской, досками, гвоздями и прочей атрибутикой из стартового набора любого уважающего себя строителя, я в который раз отстраненно подумала о том, что полный блок на эмоции – это очень даже хорошая плюха. Не будь этого, хера с два я бы так спокойно разобралась с завещанием и прочей волокитой. А так, отходняка нет, самочувствие хорошее и на все чихать с Астрономической башни. Мда, туше.

Дома я до глубокой ночи провозилась с ремонтом, под предводительством Ликориса. Уж не знаю с чего дед стал таким разговорчивым и активным, но скорее всего чувствует вину за случившееся. А я что? А я ничего. Измазалась в краске, обматерила на богатом русском всю честную Британию, чуть не пострадала от взбесившихся гвоздей, но в итоге все сделала и уползла на кухню, подальше от плодов своего труда.

Потягивая обжигающий чай, я отстраненно прокручивала в голове разговор с Олливандером. Мне все никак не давало покоя то, что мои волосы теперь магический материал. Отрезать я их и так не собиралась, а теперь сие действие вообще лишит меня части сил, а это самая настоящая катастрофа. Вопрос в том, как теперь уберечь свою шевелюру, которая стала одновременно и оружием, и слабостью. Проблемати-и-ично. Я задумчиво принялась теребить подол платья. Пальцы привычно пробежались по подкладке, где были вышиты руны. Минуточку.

От пришедшей в голову мысли я даже подскочила, быстро выстраивая в мыслях алгоритм. Волосы – магический материал, а что если использовать их в шитье? Можно же использовать их по тому же принципу, что и магические нити. Мерлин, какая область для экспериментов! Кажется, я понимаю Олливандера. Жалко только, что не могу в полной мере повосторгаться, но зато в моих силах сейчас же пойти и начать работу. До Хогвартса остается всего три дня, как раз успею провести пару опытов.

Гарри, Сириус, Вальбурга и команда поддержки в лице Кричера, собрались в малой гостиной дома 12 на площади Гриммо. На тахте у окна лежала погруженная в сон Гермиона Грейнджер-Розье, сейчас кажущаяся абсолютно спокойной и умиротворенной. Двое волшебников встали по двум сторонам от изголовья и направили на спящую девушку палочки.

– Готов? – спросил непривычно серьезный Сириус.

Поттер лишь кивнул, сосредоточенно кусая щеку.

– Финита! – прошелестела пара голосов, мелькнуло легкое сияние магических лучей.

Ресницы девушки вздрогнули, после чего она открыла глаза и медленно села, разминая затекшее тело. В гостиной повисла напряженная тишина. Стас впился в невесту напряженным взглядом, Сириус нервно хмурился, готовый к любой реакции крестника. Даже Вальбурга сохраняла молчание, делая вид, что ее внезапно заинтересовал край позолоченной рамы.

Гермиона широко улыбнулась и взвизгнув «Гарри!» бросилась ему на шею. Присутствующие поражающе синхронно вздрогнули. Герм между тем отлепилась от парня и отвесила ему смачную пощечину. Присутствующие поражающе синхронно охнули. А затем комнату заполнили громкие визгливые вопли.

– Гарри Джеймс Поттер, как ты посмел так со мной обращаться?! Вломился ко мне в комнату, да еще и в сон погрузил против моей воли. ТЫ хоть понимаешь, что проникновение в чужой дом – это нарушение магических законов! Что если Уизли подадут на тебя в суд? Они столько для тебя сделали, а ты вот так им решил отплатить? Это мерзко, Гарри, никогда бы не подумала, что ты такой бесчеловечный. –

– Гермиона, почему ты не поехала с родителями во Францию? – холодно прервал возмущенные словесные излияния Стас.

– Не захотела и не поехала, какое твое дело? Ты не имеешь права меня контролировать. И вообще, я что, не могу погостить у друга в гостях? Мы совершенно забыли о Роне, а ведь ему было без нас плохо и грустно. – капризно фыркнула девушка, аж топнув ножкой от возмущения.

– Ты моя невеста, я имею право знать где и с кем ты находишься. Даже если так, почему ты даже не написала о том, что остаешься и едешь гостить к Уизли? – Поттер хмуро буравил Грейнджер взглядом, пока та зло раздувала ноздри, уперев руки в бока.

Парень вдруг подумал о том, что она сейчас очень похожа на Молли Уизли. Черт, как же так вышло? Гермиона же зависла, пустым взглядом таращась перед собой. А спустя секунду, словно по щелчку пальцев, отмерла и, раздуваясь от злости стала наступать на недрогнувшего парня.

– Я что, по-твоему, обязана уведомлять о каждом своем шаге? Знаешь что, это последняя капля! Видеть тебя не желаю, и этот проклятый дом тоже. Здесь все темномагическое, наверняка из-за этого ты и изменился. – она брезгливо сморщила носик и вышла, громко хлопнув дверью. В воцарившейся тишине как-то очень одиноко прозвучал тихий свист Сириуса.

– Pizdets! – выругался Гарри, нервно сжимая и разжимая кулаки. – Госпожа Вальбурга, а Гермиона сможет разорвать помолвку? –

– Нет конечно! – с видом глубоко оскорбленным воскликнула леди Блэк, – Магическая помолвка разрывается обратным ритуалом, так что девчонка даже при большом желании не сможет это сделать, а особенно без твоего участия и согласия. Мог бы и запомнить, если уж взялся изучать наши законы и традиции. – недовольно прошамкала она, одарив внучатого племянника убийственным взглядом.

– И то хлеб… Ладно, – Стас взъерошил волосы, – Надо попробовать ее уговорить вернуться. –

– Она тебя сейчас даже слушать не станет, крестник. – коротко пролаял Сириус, – Обиженная женщина – это то, с чем лучше не связываться. –

– Эм, ладно, тогда, может, Луна сможет с ней поговорить. Хм, да, пожалуй. Я к Лавгуд, буду вечером. – и был таков.

Вальбурга недовольно крякнула и скрылась в глубине портрета, а Блэк уныло поплелся к камину. В аврорате было полно работы.

Повторять трюк с аппарацией прямо внутрь дома Стас не стал и переместился в нескольких метрах от коттеджика. Вечерело, по полям белыми змеями заструилась туманная дымка, в августовском теплом воздухе разлился аромат спелых яблок и надвигающейся осени. Парень неспеша прошел во двор, обогнул пару странно шевелящихся кустов (он вспомнил, что отец Лавгуд любит всякие экзотические причуды) и легко взбежал на крыльцо.

Девушка обнаружилась в мастерской, так что Поттер тихо кивнул ей и, чтобы не отвлекать от работы, уселся на пестрый диван. Луна стояла напротив станка в устойчивой позиции и молниеносно вращала незнакомой парню палочкой. Перед ней же причудливо змеились мотки светлой шерсти, танцуя и переплетаясь в горло симпатичной безрукавки.

Когда само изделие было готово, Лу отерла со лба бисеринки пота и быстро метнулась к столу, где что-то чиркнула в тетради. Тихо бормоча себе под нос и хмурясь, она левитировала пергамент перед собой и, не отрывая взгляда от схемы что-то быстро заговорила, подергивая концентратором.

Со стола к безрукавке потянулись тонкие серебряные, как ему показалось, нити и стали вплетаться в текстуру шерсти, вспыхивая яркими искрами и всполохами магии. Ее голубые глаза слегка засветились изнутри – она активировала магическое зрение. А потом Гарри ощутил сильный осязаемый приток магии. Голос Лавгуд стал громче, глаза вспыхнули ярко-синим, а распущенные волосы за ее спиной зашевелились и словно зажили своей собственной жизнью, взлетая и трепыхаясь, как от сильного ветра.

Закончилось все это свето-представление где-то через минут 10, хотя по ощущениям прошла вечность. Безрукавка, подернутая легким свечением отправилась в кокон чар, а Лавгуд обессиленно опустилась на стул и тут же пихнула в рот заранее заготовленный бутерброд. Совершенно забыв про молчаливого посетителя, Луна принялась записывать что-то в ту же тетрадь, увлеченно приступая ко второму бутерброду. Стас терпеливо ждал. Так что когда девушка встала и направилась прочь из комнаты, он все же ее окликнул.

– М? А, привет. Чего-то хотел? – безразлично протянула волшебница, сбегая по ступеням на кухню.

Стас слегка подвис, но тем не менее последовал за ней и в красках обрисовал ситуацию с проснувшейся Гермионой. Лавгуд заварила чай, запрыгнула на столешницу и облегченно отпила горячего напитка. А затем фыркнула и криво, неестественно улыбнулась.

– Ну поздравляю, ты имеешь канонную Грейнджер. Удачи и терпения тебе, друг. – пожала она плечами, отстраненно глядя куда-то в окно.

– Так ты поможешь? – уточнил парень, растерянно потирая щеку. С Лавгуд что-то определенно было не так.

– Нет. – снова пожала девушка плечами.

– Э-э-э, почему? – нахмурился Стас.

– У меня дела есть. К тому же скоро в Хогвартс, а мне надо все успеть до отъезда. Я и так набегалась с поисками, судом и прочей кутерьмой, так что на меня не рассчитывай. – девушка убрала чайничек и выудила из Стазиса яйца, муку и творог, собираясь заняться готовкой.

– Ну я подумал, что ты, как девушка, сможешь с ней поговорить и внушить вернуться на Гриммо. Мне спокойнее, если она будет под моим наблюдением в этот период. –

Лавгуд вздернула бровь, не отвлекаясь от взбивания творожной массы.

– Ну так возьми и внуши, я то тут причем? –