Текст книги "Agony (СИ)"

Автор книги: Ks_dracosha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

С места поднялся Грант и начал методично вещать по заранее обговоренной схеме. Были описаны все события в Норе, приложены воспоминания мои и Поттера, заверенные печатью отдела по Работе с ментальными вещественными доказательствами. Следом в ход пошли магически заверенные медицинские заключения целителя Шаффика, так же присутствовавшего здесь и диагностика независимого специалиста из Мунго, которые подтверждали нанесение вреда Гермионе и свидетельствовавшие о наличии заклятья.

Пока шел разбор полетов, я включила магическое зрение и оглядела периметр. Мерцающие контуры защитных чар на скамьях подсудимых, чуть ярче на скамьях свидетелей и полноценный купол над членами Визенгамота.

Далее слово предоставилось защите Уизли. Ответом мадам Боунс было гробовое молчание. Защита в лице Дамблдора скорее всего только-только снимала ночной колпак. Процесс продолжился. Чете Уизли было предоставлено слово в свою защиту на правах совершеннолетних, дееспособных и деликтоспособных граждан магической Британии. Что ж, суд и здесь ждало разочарование.

Артур откровенно мялся, Молли грозно раздувала ноздри, но выдавить из себя хоть каплю разумных доводов было выше ее сил. В конце концов матриарх семейства совладала с собой и начала все увереннее и увереннее рассказывать о том, как «мальчишка» ворвался в их дом, страшно проклял ее сына (это она про Чарли) и под угрозой смерти заставил ее действовать во вред своим интересам.

Спустя пару минут сбивчивой болтовни, Молли остановили и вызвали свидетеля в лице Рональда.

– Мистер Уизли, суд просит вас рассказать, что именно происходило в тот день, когда пострадавшая сторона совершила неправомерный акт в вашу сторону. –

– Ну как, я, значит сижу ем, а тут крики, грохот. Ну смотрю, а там Поттер снаружи. Ну он прорвался, Чарли грохнул, маму запугал. А нас оставили на кухне с Лавгуд. Она какой-то бред начала говорить, мол… –

Дальше я не слушала. Все показания Уизли были бесполезными, ведь наша позиция и рычаги, которые умничка Стас успел сформировать за рекордно короткие сроки не поддавались давлению.

Грант остановил этот бред громким «Ваша честь!». Боунс кивнула.

– Предлагаю посмотреть воспоминания моего клиента для выяснения правдивости слов обвиняемого. –

Далее зал рассматривал воспоминания Поттера. Я словно со стороны заново наблюдала за тем, как отчетливо взбешенный Стас ломает защиту Норы, проклинает Чарли, забирает невменяемую Гермиону и аппарирует со мной. После этого Грант продемонстрировал чародеям документ об истинности воспоминаний.

– Вызывается представитель стороны пострадавших, Лорд Гарольд Джеймс Поттер. – прогудела мадам Боунс.

Стас медленно поднялся со своего места, прошествовал к середине залы и почтительно поклонился трем секторам зала. Я мельком глянула на членов суда. Волшебники и волшебницы перешептывались, делали какие-то пометки, но в их взгляде на парня в большей части читался интерес и участие. Я про себя улыбнулась.

– Подтверждаете ли вы, мистер Поттер, что намеренно вторглись на защищенную территорию других волшебников? – разнесся бас Амелии по залу.

– Подтверждаю, ваша честь. – спокойно кивнул Гарри.

– Задокументировать. – дала отмашку Боунс и снова вернулась к бумагам.

В этот момент я заметила сидящую рядом с судьей смутно знакомую даму. Жабий рот, пучеглазые очи, розовый бант на нелепой шапке. Амбридж. Сейчас начинаю понимать, что актриса Имельда Стонтон, игравшая Долорес в фильме была не в пример симпатичнее и даже имела определенный шарм. Тут же на лицо стервозность, чинопочитание и неприкрытая ненависть, направленная на… Стаса? Да, Жаба глядела на парня с такой чистой ненавистью, что я невольно передернулась.

Поттер меж тем подтвердил то, что проклял Чарли. После очередного «Задокументировать» Амелия прервалась и задала вопрос на правах судьи.

– Каким именно проклятьем вы ударили Чарльза Фабиана Уизли? –

– Я ударил Чарльза Фабиана Уизли семейным проклятием Блэков, ваша честь. Оно не смертельное, обратимое, третья ступень опасности по магическому законодательству. –

– Где вы узнали про это проклятье, мистер Поттер? – спросила Амелия, записывая что-то у себя в тетради.

– До прошлого года моим официальным опекуном являлся, я попрошу указать, полностью оправданный Сириус Орион Блэк Третий. После того, как по магическому контракту с Кубком Огня я стал совершеннолетним, Сириус перестал быть моим опекуном, однако доступ к дому и знаниям Блэков я имею, как родня по крови. – все так же емко и взвешенно отвечал гриф.

Вот он, стоит посреди зала суда, в красной мантии члена Визенгамота. На пальце кольцо главы рода Поттер с гербом в виде львиной морды. Из-под алого одеяния выглядывает крой дорогого костюма тройки. В зеленых глазах, не защищенных очками уверенность и спокойствие. Я задумчиво потерла подбородок. Уверенным стал, умным. Взрослый, сильный и, чего уж греха таить, опасный маг. Кажется, это понимают все присутствующие.

– Вы готовы понести ответственность за все указанные правонарушения, мистер Поттер? – спросила Боунс, а зал ощутимо напрягся.

Стас какое-то время молчал, после чего медленно начал.

– Ваша честь, я готов нести ответственность за совершенное по всем правилам магического законодательства. Я готов обратить родовое проклятье на Чарлзе Уизли вспять. – волшебники зашушукались, – Но позвольте добавить, ваша честь. – уже громче заговорил Гарри, – Гермиона Джин Грейнджер является моей невестой по всем законам магии и магической помолвки. Похищение моей невесты и вред, нанесенный ей – это пренебрежение магией и ее истинами. Заклятье, которое по вине обвиняемой стороны висит на МОЕЙ невесте является по заключению экспертиз долговременным и необратимым. Так что я, Гарольд Джеймс Поттер, лорд Поттер по магии и по крови, вменяю семье Уизли вину за совершенное деяние и требую равносильного возмездия за причиненное оскорбление и вред моей семье. И пусть магия будет мне свидетелем, да будет так! – темная аура, копившаяся и уплотняющаяся вокруг парня прямо-пропорционально его речи, взметнулась столбом магических всполохов.

Все до единого волшебники ощутили, как древняя магия принимает клятву своего детища и постепенно впитывается в окружающую обстановку, оставляя после себя тяжесть грядущего.

– Принято. Зафиксировать клятву Лорда Поттера. – зычно приказала Боунс.

– Вызывается свидетель по делу №379, Луна Пандора Лавгуд. Показать воспоминание свидетеля. –

Я встала со скамьи и на слегка подрагивающих ногах вышла в центр залы, туда, где минутой раньше стоял Стас, уже занявший место между Блэком и Эйвери. Поймав мой взгляд, он ободряюще кивнул. Следующие несколько минут все были заняты документированием материала.

– Луна Пандора Лавгуд, как вы оказались с мистером Поттером на месте совершения правонарушения? – задала свой первый вопрос Амелия.

И я рассказала о том, как ранним утром Гарри примчался ко мне за помощью, как мы искали Гермиону с помощью специального артефакта. Как я сообразила, что гриф может наделать ошибок и устремилась за ним к Норе. И все, что следовало дальше. Зал слушал меня не перебивая, то и дело скрипели перья, раздавались откашливания. Когда я закончила, то Боунс что-то быстро записала и передала документы сидящему рядом Перси Уизли.

– В воспоминаниях вы сказали обвиняемым, что, цитирую «Лучше бы вам сказать, кто именно стоит за этим». Вы кого-то подозреваете? –

– Так точно, ваша честь. – отвечаю и мгновенно усиливаю окклюментивные щиты.

– Кого именно вы подозреваете в похищении и причинении вреда пострадавшему лицу? – с таким же каменным лицом спросила Боунс.

– Прошу вмешательства защиты. – не дрогнув, ответила я.

Грант дождался отмашки главного судьи и встал с места.

– Ваша честь, мой клиент, именуемый свидетелем, не может и не будет отвечать на поставленный вопрос. – отрапортовал Роджер.

– Принято. Задокументировать. – вновь повторила Амелия.

– В каком состоянии была пострадавшая, когда вы ее увидели? – продолжила опрос женщина.

– В состоянии искусственного сна, ваша честь. Пострадавшая находится в этом состоянии и по настоящее время, чтобы избежать риска повреждения психики, которые возможны по заключению целителей. – ровно отвечала я.

– Кхе, кхе. – раздался тонкий, но такой противный голосочек с третьего ряда. Боунс прервалась и с каким-то еле уловимым раздражением глядя на поднявшуюся с места Амбридж.

– Прошу прощения господа, но у меня есть вопрос к свидетелю. –

Амелия кивнула, давая Долорес слово. А я ощутимо напряглась, понимая, что сейчас будет какая-то подлянка.

– Мисс Лавгуд, вы сказали, что аппарировали вслед за мистером Поттером к месту происшествия. Мне здесь все предельно ясно, кроме одного. – Амбридж выдала одну из своих самых мерзких улыбочек, – Вы не совершеннолетняя, не прошли регистрацию в министерстве, а значит нарушили статью о незаконном перемещении путем аппарации для несовершеннолетних, статья 27, пункт 16. – все та же мерзкая улыбочка не слезала с лица Жабы.

– Я с радостью дам ответ на ваш вопрос, госпожа присяжный. – учтиво ответила я, сопровождая сие действие кивком головы, – Это была стихийная аппарация. Я не обучалась этому виду передвижения для волшебников, планирую сдать экзамен в министерстве по окончании шестого курса, ровно так же, как и мои сверстники. Но случай был беспрецедентный, мне пришлось импровизировать. Я готова предоставить истинные воспоминания о самом моменте аппарации для более детального рассмотрения судом. –

Члены суда закивали китайскими болванчиками, что-то помечая на исполнительных листах. Амбридж с некоторой раздосадованностью опустилась на место.

– Задокументировано. Какое заклинание вы применили к Рональду Биллиусу Уизли, Фреджеральду Гидеону Уизли и Джордану Гидеону Уизли перед тем, как покинуть место происшествия? –

– Заклинание Сомниус, проходят на пятом курсе в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Чары стандратные, признаны магическим законодательством, как бытовые, степень опасности низшая. – на одном дыхании выдала я, еще усиливая окклюменцию, чтобы удержать лицо.

– Свидетель опрошен и может вернуться на скамью свидетелей. – прогудела Амелия, а я облегченно скользнула к зоне комфорта.

Следующие минут пятнадцать был слышен тихий гул переговоров, скрип перьев, шуршание пергамента. Я слегка расслабилась и позволила бледной Джинни себя обнять. К концу отведенного времени Боунс поднялась со своего места и начала:

– Суд готов вынести… –

Но ее оборвали резко распахнувшиеся двери зала слушания. Внутрь величественно прошествовал Дамблдор, чьи глаза метали гром и молнии. Уизли же, сидящие на скамьях вмиг приободрились.

– Мистер Дамблдор, вы прервали процесс слушания по делу №379. Причины вашего опоздания я полагаю веские? – обозначила позицию Амелия. Великий Светлый же одарил всех присутствующих мягкой отеческой улыбкой, что-то сказал про задержанных сов и занял свое место защиты с другой стороны от Гранта.

– Итак, суд готов вынести… – вновь предприняла попытку судья, однако долькоед отчетливо кашлянул и медленно вышел в середину залы.

– Полагаю все мы знаем, что нам всем свойственно совершать ошибки. Эти славные люди преступили закон, но стоит ли действительно подвергать бедную семью, – на этой фразе кто-то отчетливо хрюкнул, – столь несоразмерным лишениям! – патетично воздел руки к небу Альбус.

– Они запутались, хотели сделать как лучше, но были не поняты, из-за чего все мы сейчас тратим драгоценнейший из ресурсов – время – на решение того, что решения не требует. – продолжал Дамблдор.

– Я, как защитник обвиняемой стороны требую снятия всех обвинений. – поставил точку светоч и собирался эффектно покинуть заседания, но двери перед его носом с издевательским хлопком закрылись.

– Мистер Дамблдор, попрошу вас уважить закон. Вам ли не знать, что зал никто не должен покидать до выноса решения суда? Вы, как защита обвиняемой стороны не привели никаких предусмотренных процессом данных для снятия обвинений, а посему вам выписывается первый выговор за нарушение процесса слушания. Напоминаю всем присутствующим, что после третьего на вас накладывается санкция в виде десятиминутного Силенцио.– строго продиктовала Боунс.

Директор оскорбленно блеснул очками и нехотя вернулся на свое место.

– На заседании по делу №379 суд рассмотрел дело о хищении и нанесение морального вреда пострадавшей Гермионе Джин Грейнджер. Были рассмотрены показания обеих сторон, опрошены свидетели, приняты ко вниманию экспертизы и заверенные магически документы. –

– Позвольте, девочка моя, но насколько мне известно никакого вреда ученице принесено не было. Мисс Грейнджер жива и здорова…-

– Мистер Дамблдор, второй выговор. Повторяю, после третьего на вас накладывается санкция в виде десятиминутного Силенцио. – терпеливо повторила Амелия, демонстрируя невероятную выдержку.

– Суд вынес решение признать обвиняемую сторону виновной и выписать штраф в размере 1000 галлеонов за неправомерные действия по отношению к другому несовершеннолетнему волшебнику. Пострадавшая сторона в праве определять равносильность совершенного санкциям. –

– Девочка моя, но разве… –

– Третий выговор, впишите в протокол нарушение процесса суда, санкция – Силенцио на десять минут. –

На Дамблдора навесили Силенцио, суд продолжился.

– Лорд Поттер, как представитель пострадавшей стороны вы в праве принять или отклонить решение суда. – Боунс обратилась к Стасу. Парень встал и поклонился.

– Ваша честь, требую пересмотра санкции. –

– Принимается. Какие санкции вы требуете возложить на обвиняемых? –

– Род Поттер не подписывал нормативный акт об отмене кровной мести, так же имеющий формулировку наказания «око за око». По старым правилам этого закона, я, Гарольд Джеймс Поттер требую оставить Чарльза Фабиана Уизли под воздействием проклятия до тех пор, пока пострадавшая Гермиона Джин Грейнджер окончательно не оправится от причиненного вредом заклятья «Извращения сути». – четко проговорил Гарри.

Следующие пятнадцать минут были отведены для пересмотра решения и оглашения конечного итога. Предложенные Поттером санкции посчитали правомерными: его слово много весило поскольку парень являлся членом Визенгамота. Окончательный вердикт подразумевал то, что Чарли будет проклят, пока не оклемается Миона. В случае, если Уизли излечат члена своей семьи, то обязаны будут выплатить штраф Поттеру в размере 1000 галлеонов. На этом заседание закончилось и все стали расходится.

От Поттера фонило мрачным удовлетворением, но увидев меня он тут же улыбнулся и обнял.

– Ты блестяще справилась, Лу. Спасибо тебе за помощь. Я могу что-нибудь сделать для тебя? –

Я заглянула в зеленые глаза. Судя по неловкой благодарности в них, предложение было вполне искренним. Мягко улыбаюсь, качая головой. Прощаемся с однокурсниками и знакомыми, однако Поттера быстро оттесняют в старшие круги. Я остаюсь одна и уже собираюсь покинуть этот негласный праздник жизни, как вдруг дорогу мне преграждает чья-то высокая фигура. Морган Эйвери внимательно и тяжело смотрит на меня, после чего вежливо кивает.

– Мисс Лавгуд, мы не знакомы. Не сочтите за грубость, я представлюсь сам. Морган Эйвери, к вашим услугам. –

– Очень рада знакомству, мистер Эйвери. – так же слегка киваю, с интересом глядя на родственника.

– Могу поздравить вас с успешным завершением слушания. У вас были достойная защита и представитель. –

– Благодарю, мистер Эйвери. Лорд Поттер крайне ревностно относится к своим людям, так что иного исхода и быть не могло. То, что сделал похититель – ужасно. – качаю головой.

– То есть у вас даже не вызывает сомнение о, что Уизли виновны? Кого вы подозреваете, мисс Лавгуд? – медленно протянул Морган.

– Того, кому это было выгодно, мистер Эйвери. Простите, но при всем моем уважении – все эти выкладки просто являются моими доводами. С юридической точки зрения они безосновательны. – жму плечами.

Мы уже подошли к каминам, так что поворачиваюсь к мужчине лицом. Он смотрит на меня с некоторой заинтересованность, будто оценивает.

– Вы, возможно, не осведомлены, но мы в какой-то степени являемся родственниками. – тщательно подбирает слова, осторожничает.

– Я знаю свою родословную до восьмого колена, мистер Эйвери. – мягко улыбаюсь.

– Что ж, отрадно слышать, мисс Лавгуд. В таком случае могу вас заверить, что мой дом – ваш дом. Вы можете всегда рассчитывать на поддержку нашего рода. –

– Премного благодарна. – учтиво киваю, дергая уголками губ. Полезное знакомство, однако.

За сим мы с Морганом распрощались, и я наконец ступила в зеленый вихрь пламени камина. Домой!

Лишь только мои ноги коснулись пола в гостиной коттеджа, я почувствовала огромное облегчение. Завалиться спать на пару дней – единственная моя цель до конца этого сумасшедшего лета. Призрачно улыбаюсь своим мыслям и неспеша прохожу на кухню, на ходу снимая мантию. Ксенофилиус, сидящий на кухне и мирно попивающий настойку из лирного корня, стал внезапной, но приятной неожиданностью.

– Отец! Когда ты вернулся? – подхожу к нему, мягко обнимая со спины.

– Здравствуй Луна, буквально сегодня утром. Конвенция магов в Брюсселе кончилась пару дней назад, но я решил заскочить в Италию. Ты огромная молодец, что нашла ту коммуну. – как бы между прочим подметил он, певуче растягивая слова.

Я улыбнулась и принялась беспечно напевать себе под нос, в кои то веке занявшись готовкой. Перекусив изумительно пахнущим скрамблом с беконом и красной капустой, мы с Ксено отправились прогуляться по окрестностям. Отец очень много интересного успел посетить и теперь незабвенно рассказывал мне про красоты столицы Бельгии, о новом виде животных из Южной Африки, которых продемонстрировали на выставке магозоологов.

На протяжении всего времени, что мы с Ксенофилиусом провели вместе меня грызло крайне неприятное чувство тревоги, которое изрядно приелось за последние дни. Обратив на это внимание, я безуспешно пыталась понять причины таких вывертов моего сознания, но тараканы в голове молчали, как партизаны. Я подавила глупые нервы на корню, желая всецело насладиться временем с отцом.

От реки мы прогулялись в рощу на кромке леса, после чего аппарировали в Оттери-Сент-Кэтчпоул. Там Ксено внезапно предложил зайти в какой-то мрачного вида бар. Изнутри же помещение оказалось довольно милым, а за стойкой обнаружился улыбчивый полноватый маггл, который помахал Лавгуду, как старому знакомому.

Следующие полчаса я от души хохотала над веселыми историями бармена мистера Доуджа, попивая горячий глинтвейн «за счет заведения». После таких уютных посиделок мои глаза начали потихоньку слипаться – сказывался хронический недосып и стресс после суда. Но Ксено был так радостен и возбужден, что потащил меня в местный магазин тканей. Магического товара здесь не было, зато имелся высококачественный хлопок и неплохой китайский шелк; хозяин, как выяснилось, имел в поставщиках живущего в провинции Китая брата, заключившего с ним контракт о поставке.

Я слабо трепыхалась пока Ксенофилиус со всей широтой своей души закупал пару рулонов материала. Когда мы вышли на улицу, а я украдкой уменьшила покупки, Ксено вдруг сказал с несвойственной ему серьезностью:

– Я очень горжусь тобой Луна и тем, что ты делаешь. Ты создаешь изумительные вещи, надеюсь и очень прошу тебя ни в коем случае не бросать это дело. Запомни, ты будешь счастлива лишь делая то, что тебе нравится. –

Я завороженно выдохнула и клятвенно пообещала, что последую его совету. Лавгуд тепло мне улыбнулся и потрепал по волосам.

Когда мы аппарировали обратно, я выпорхнула из объятий Ксено и побежала вперед, распахивая калитку во двор. Настроение было легким, в голове роилась тонна мыслей, я вдохновленно напевала какую-то мелодию, щупала шелк и одновременно вещала отцу о том, какую изумительную партию можно из него изготовить. Ответом мне почему-то стало молчание. Я нетерпеливо откинула волосы назад и развернулась, чтобы взглянуть на мужчину.

Из меня словно вышибло весь воздух. Ксенофилиус смотрел на меня пустым взглядом и странно улыбался, слегка склонив голову на бок. Все мое существо взорвалось истошным воплем о надвигающейся беде.

– Отец…? – мой голос дрожит и мне это совершенно не нравится.

– Я должен уйти. – коротко произносит Ксено, продолжая безумно улыбаться.

– Ты же только что приехал. Снова какое-то мероприятие в Европе? Когда вернешься? – хмурюсь я, нервно сжимая в руках подол платья.

– Нет, я должен уйти. – бесцветно парирует он и, слегка подумав, добавляет, – К Пандоре и Луне. –

Информация доходит до моего воспаленного мозга чересчур медленно. Заторможенно моргаю.

– Н-но, я ведь тут. –

– Они уже давно меня ждут, Александра. И я недавно нашел способ, как попасть к ним. – жмет плечами, направляясь на второй этаж.

Он назвал меня по имени. По настоящему имени. Срываюсь с места парой секунд позднее, бегу за ним, понимая, что он направляется в библиотеку. Ликорис на портрете без промедлений распахивает перед Лавгудом дверь. Дышу через раз, глотаю воздух ртом, как рыба, мысли путаются и сбегают от меня.

– Что ты делаешь?! – на пределе слышимости. Мой взгляд пробегает по крупной схеме-пентаграмме, начерченной на полу, по свечам и изящным рунным цепочкам, по Ксенофилиусу, облачившемуся в ритуальный балахон. Блять, это та самая схема, которую я видела едва очнувшись в этом мире… Он, он хочет…

– Я ищу способ найти и вернуться к ним с тех пор, как ушла Луна. Я тщательно изучил способ, по которому она покинула этот мир, доработал, модифицировал. – горько произносит Лавгуд, распуская гриву платиновых волос, – И вот, пару недель назад я смог. Я могу вернуться к моим девочкам, смогу снова их увидеть и обнять! – восклицает он, глядя на меня с щемящей тоской. Мужчина входит в круг, складывает руки в странную комбинацию.

– Стой! Пожалуйста не уходи! – кричу я, чувствуя, что срываю голос. Глаза щиплет, щек касаются первые горячие капли.

– Прости, Александра… Ты была очень хорошей дочерью. Но ты никогда не заменишь мне их. – грустно улыбается мне.

– Но… Как же… –

Он не слушает, его губы приоткрываются, и мужчина начинает хрипло и на распев читать формулу на неизвестном языке. Я в отчаянии бросаюсь вперед, но активируется защита и меня отбрасывает от барьера. Я в исступлении кричу и принимаюсь бомбардировать круг заклинаниями. Не выходит, ничего не получается. Контур схемы начинает светиться голубым холодным светом.

– Отец! Ксено!!! НЕ БРОСАЙ МЕНЯ ОДНУ! НЕ СМЕЙ БРОСАТЬ! – визжу я, захлебываясь слезами и бессильной яростью, отчаянием. Такой безумный коктейль эмоций напрочь сносит мне все окклюментивные щиты. Я ощущаю невыносимую боль в голове, она слепит меня, выжигает мозг, так что яростно сжимаю виски пальцами. По вискам начинает течь что-то горячее. С трудом разлепляю веки и гляжу на трясущиеся пальцы. Красный. Кровь. Кажется, я расцарапала себе лицо в попытке закрыться от ментальной боли. Свечение в кругу становится ярче.

– Отец! Па-а-а-апаааа! Прошу останься! Я не могу быть одна! НЕ ХОЧУ БЫТЬ ОДНА, ПРОШУ ТЕБЯ, КСЕНО! – вновь кричу я.

На подгибающихся ногах пытаюсь пройти к барьеру, однако чары слишком сильные, мне обжигает ладони, снова кричу, буквально срываясь на рык. Так вот почему он так вел себя со мной сегодня. Вот почему купил ткани, был мил и радостен, сводил меня на прогулку… Он провел последний день со мной. Он прощался.

Ксено уже вошел в транс, а я с ужасом осознаю, что ничего не могу сделать. Опять. Как тогда, много лет назад. В голове начинают звучать чужие голоса, мелькать образы.

Отец, бледный, лишившийся своих кучерявых светлых волос. Серо-землистое от химиотерапии лицо, потухшие глаза.

Сердце заходится в бешенном танце, взгляд не может сфокусироваться ни на чем, кроме слепящего голубого света.

Черные одежды на похоронах сестры. Ее мертвенно бледное лицо на красивой атласной подушке. Оно так похоже на мое собственное…

Я… Надо просто… Почему так тяжело…

Пустой безжизненный взгляд матери, сгорбившиеся плечи, горькие морщины около рта и глаз.

Что-то болезненно лопается внутри, сметает все стенки, острым лезвием крошит нутро. Слез уже становится мало, судя по жжению в глазах, оттуда давно должна течь кровь, но нет – это все та же прозрачная соленая жидкость. В груди ворочают ножом, я не могу дышать, тело не слушается, я уже не владею им. Бешено слабнущим зрением гляжу, как Ксено падает на колени, начинает таять, воздев голову к верху, видя то, что не доступно мне.

Он пропадает окончательно, растворяясь в этом чертовом голубом свечении, магия всполохами затухает в комнате, оставляя в ушах звенящую тишину. Я, не соображая кто я, что я, подползаю к схеме, царапаю ногтями дощатый пол, словно безумная оглядываю затершиеся цепочки, древние символы.

Ушел. Я одна. Все всегда возвращается. Это моя ноша, мое наказание, моя личная боль. Что-то внутри меня взрывается, затапливая жидким огнем все тело. Невозможная, нечеловеческая боль, хриплый исступленный вопль, поражающий безнадежностью каждый уголок этого дома. Темнота ослепляет своим мраком, я больше не контролирую сознание, оно уплывает, пока тело болезненно выгибает от рвущейся наружу магии.

Где-то в лесу нервно поднял голову красивый олень, замерли потревоженные феи. Все живое ощутило всплеск боли и ужаса, но всего лишь на краткое мгновение. Спустя секунду они вернулись к своим делам. А на выжженных досках маленького коттеджика свернувшись калачиком лежит обнаженная девушка, белые, нет, седые волосы которой опасно полыхают жаром запертой магии.

Комментарий к Глава 19 В которой тихо серебрятся волосы Глава получилась тяжелая, писала ее достаточно долго.

В чем, собственно, мораль – Все возвращается бумерангом. Луна на своей шкуре прочувствует то, что испытали ее родные, когда она ушла от них.

Моя героиня отнюдь не просто так имеет такое “грязное” прошлое. Суицид – то, что мы должны искоренять, не уподобляясь авторам Золотого Века литературы, спешащих показать, как их герои заканчивают свою жизнь, надеясь “избавиться от проблем”. Бедная Лиза, Катерина из “Грозы” Островского и прочие – все эти барышни НЕ являются эталоном. Это глупая и бессмысленная вещь. Не будьте столь малодушны.

Это самый обычный фф, но я все же хочу показать на примере своей героини – Лавгуд – что ничего не проходит просто так. Надеюсь, что вы вынесете что-то из этого полуночного бреда. Все же хочется внести “особый смысл”, даже если это обычная выдуманная история по выдуманной книге.

Всем счастья и добра! Жду отзывов и тапок!)

====== Глава 20 В которой я занимаюсь ремонтом ======

Драко хмурится, потирает лоб, кусает губы. Сегодня с утра пришло письмо от отца, который по какой-то причине велел задержаться им во Франции до конца лета. Мать неделю назад резко стала вести себя по-другому. Она, берегущая свою молочную кожу от палящих лучей курорта, стала совершенно нездорово бледна и нервна, постоянно одергивая детей за мелкие и незначительные вещи.

Ни она, ни мать Астории ничего не говорят, хотя явно что-то знают. Малфоя-младшего это злило. Сама же Гринграсс, будучи эмпатом, попала под влияние жениха и матери, ощущая теперь постоянную тревогу. Да вот только эмпатия и телепатия – вещи разные, так что девочке оставалось только теряться в догадках вместе с Драко, который изо дня в день становился все мрачнее.

И вот теперь она ощущает волнами исходящие от него неверие и какое-то болезненное отчаяние. Достаточно пары шагов, и вот она уже стоит уткнувшись носом ему в лопатки, стараясь отгородить от внезапной и явно неприятной новости. Парень дрожащими пальцами протягивает ей пергамент. А там две строчки, которые выбивают из-под ног почву.

«Лорд вернулся. Он в мэноре. Останьтесь во Франции до конца лета, в Хогвартс отправитесь портключом. Веди себя тихо и осторожно, будь внимателен, береги мать и невесту. Я в порядке. Не пиши – за нами следят. Следующее письмо получишь 4-ого сентября.

Л.А.Малфой»

Астория заторможенно скользит взглядом по буквам, ощущая в груди неприятный зуд. Сзади раздается грохот – Драко в ярости разбивает изящное зеркало над столом. Осколки блестящим дождем осыпаются на гладкую поверхность, парень рычит, сжимая окровавленную кисть. Драко Люциус Малфой еще никогда не ощущал себя столь беспомощно.

Северус Снейп сидел на колченогом табурете в своей гостиной в домике на Тупике Прядильщиков и таращился в пространство перед собой, стараясь игнорировать тянущую боль в левом предплечье. Он сопротивляется зову до последнего, но очень скоро все опять повторится. Снова вызов, снова Малфой-мэнор, снова порция Круцио и ядовитая усмешка на змеиных губах.

Эта цикличность, порядок, уже больше походящий на какой-то безумный обряд – все это похоже на нескончаемый кошмар, из которого при всем желании не выберешься. Щипай свои руки, кусай губы, моли о том, чтобы проснуться, но этого не будет, ибо наистрашнейший из кошмаров вернулся и так просто от него уже не избавиться.

Снейп, в силу жажды знаний, неплохо разбирался в некромантии и раскопал в свое время все, что только можно было достать по этой сфере магии. Руквуд же, возродивший безумного полукровку, совершил ритуал по всем правилам, соблюл даже самые плавучие аспекты «возрождения», да вот только… Вместо Темного Лорда, властного предводителя аристократии, умного и сильного мага на свет явился лич. Существо не из этого мира, обладающее плотью и зачатками разума, а еще неуемной жаждой смертей и боли.

Личи питались тьмой и смертью, ведь из нее и были созданы, личи были безумны и кровожадны и относились к классу опасности S по классификации темномагических существ. Существ, а не людей. Лич, сидящий в мэноре, как Кощей над златом, от своего изначального образа имел только представление о том, что он Лорд Волдеморт, владел частью магии исходника и помнил лишь предпоследний отрезок жизни из частицы разума, заключенного в нем.

«Слепив» свою игрушку, Августус Руквуд, как фанатик плясал вокруг бывшего Лорда, искренне веря, что победил смерть и вернул к жизни Господина. Те немногие пожиратели, что были на свободе, а в основном это была шпана из Лютного и пару серьезных, но совершенно сбрендивших экземпляров, к Лорду ломились дружной толпой, вслух и нарочито вальяжно рассуждая о захвате власти и убийствах.

Были и те, кому было чихать на Мерлина, Моргану и лича, в частности, с Астрономической башни – эти просто хотели беспредела и погрома. А были те, кто, как и Снейп, усиленно пытался сделать хоть что-то, чтобы избавиться от личного палача. В их число входил Люциус Малфой, его вассалы, оставшиеся в свите Эйвери, Треверсы и, как ни странно, Буллстроуды.