Текст книги "Snowbound (ЛП)"

Автор книги: KreweOfImp

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

Дин понял, что руки, сжимавшие его плечи, теперь находятся на бедрах. Он понял, что знает, и знает четко, что Касу нужно от него сейчас, что будет нужно в следующую секунду, а что – потом. Сейчас Касу нужно, чтобы он покорился, с легкостью подчинился, полностью доверился. Завтра ему будет нужно сопротивление, чтобы силой взять то, что Дин был готов отдать добровольно.

Всё это – осознание, понимание и принятие – произошло всего за несколько секунд. Кас, должно быть, что-то почувствовал, потому что пауза затянулась. Это было похоже на своеобразное колебание перед тем, как ангел толкнет их обоих в пропасть, в грядущий ураган. Несколько мгновений они неподвижно сидели, особенно остро осознавая свою особую связь. Кас наклонился вперед и поцеловал Дина в шею. Дин наклонил голову и вдруг обнаружил, что говорит, хоть и не планировал:

– Да. Весь твой. Всегда, – а потом слова, которые он так рьяно охранял, которые почти никогда не говорил, с поразительной легкостью вырвались наружу, – я люблю тебя.

Кас резко втянул воздух. Этот звук был музыкой для ушей Дина, он понимал, как Кас ценит эти слова, сказанные внезапно, без принуждения. Ангел спрячет их глубоко в душе, чтобы думать об этом, когда окружающий мир станет для него слишком.

Дин слегка повернул голову. Всего на мгновение Кас уткнулся лбом в его щеку, а потом всё закончилось, и они перешли к следующему этапу.

Пальцы Каса обхватили запястья Дина, охотник очутился на ногах, а через полсекунды ангел уже стоял сзади. С поразительной стремительностью Дин оказался раздет, и Кас надавил ему на плечи, ставя на колени. Пока Кас сбрасывал плащ и пытался справиться с рубашкой и галстуком, Дин на удивление послушными пальцами расстегнул ангельский ремень и плавным движением стянул с него брюки и трусы. Прошло чуть меньше двадцати секунд с того момента, как они были одетыми, а Дин уже стоял на коленях перед Касом, обнаженный во всех смыслах этого слова.

Дину было так легко, так естественно наклониться вперед, обхватывая головку стоящего члена Каса губами. Пальцы ангела скользнули Дину в волосы, направляя и придерживая, но не заставляя, потому что Дин и так добровольно давал то, что Кас мог бы взять силой. Дин расслабил горло, на несколько секунд уткнулся носом в завитки волос на лобке, вдыхая такой родной запах: аромат мыла, нотки меда и счастья.

Кас потянул Дина за волосы, задавая ритм. Винчестер с готовностью подстроился, обильно покрывая член слюной. Он не знал, входила ли смазка в понятие «без подготовки», но на всякий случай не сдерживался. Капающая на пол слюна была небольшой ценой за уменьшение неизбежной интенсивности ожога.

Обхватив Каса за бедра, Дин выгнулся и провел языком по нижней стороне члена, заставляя его слегка дернуться.

За несколько секунд до этого Дин уже знал, что сейчас пальцы Каса сожмутся у него в волосах, заставят его остановиться. Сверху раздался хриплый и властный шепот:

– На пол. На спину. Быстро.

Дин опустился на пол. Было приятно ощущать прохладу каждым миллиметром разгоряченной кожи. Не нуждаясь в командах, Дин согнул колени, широко развел ноги и уперся ступнями в пол.

На секунду в глазах Каса появилась нерешительность, чего почти никогда не происходило посреди сессии (хотя Дин не был уверен, можно ли было назвать происходящее сессией). Кас всего на мгновение отошел, но Дин всё равно низко и протестующе застонал. Ангел вернулся с небольшой бутылочкой в руке, и Дин понял, что тот все-таки решил использовать смазку, хотя планировал обойтись без неё. Кас хотел не просто трахнуть Дина, а показать ему свою любовь, и был единственным, кто мог делать это одновременно.

Кас все еще стоял над Дином, и свет ближайшей лампы заставлял его силуэт мягко светиться. Дин задержал дыхание, очарованный красотой ангела, изгибами его тела. Кас воспользовался паузой и быстро размазал по члену смазку, после чего опустился на колени. Бедра Дина были вскинуты, задница приподнята на несколько сантиметров. Предложение и мольба.

Кас вошел резко и внезапно. Секунду назад Дин еще задыхался в ожидании, и вот Кас уже был внутри. Мягкие лобковые волосы щекотали яйца Винчестера. Дин подавился воздухом, выгнул спину, потянулся к Касу в бессловесной просьбе. И Кас всё понял, обвил пальцами запястья Дина, твердо прижал их к полу. Дин лишь смутно понял это, сосредоточившись на огне, бушующем в теле, пытаясь приспособиться к члену внутри. На этот раз ангел дал ему привыкнуть, наблюдая за агонией Дина с жестокостью и нежностью.

Дин понял, что обхватил ногами Каса, лишь когда тот отодвинулся, почти полностью вынув член, а потом снова подался вперед.

Дин задыхался, не в силах издать хоть сколько-нибудь членораздельные звуки, но наконец прохрипел, одновременно требуя и умоляя:

– Поцелуй меня, – и в знак того, кем они были друг для друга, – Пожалуйста, Кас.

И ангел не отказал. Их губы столкнулись, языки сплелись. Они пожирали друг друга с одинаковым рвением, и Дин брал не меньше, чем давал. Бёдра Каса поднялись и снова опустились, из горла Дина вырвался стон, который Кас с жадностью сцеловал. Толчки становились жестче, Дин погрузился в это ощущение…

Только позже, уже лежа в постели и прижимаясь к Касу, он вспомнил, что слышал какие-то звуки, но не обратил на них внимания, сосредоточенный на члене Каса и его губах.

– Эй, кто-нибудь может принести мне стакан во…

Честно, даже если бы Дин уловил это, услышал бы или очень тихие шаги, или слова, после которых Сэм зашел в библиотеку, или вздох ужаса и изумления, то всё равно не пожалел бы «бедного Сэма, который опять натолкнулся на то, чему не хотел быть свидетелем». На этот раз Сэм даже не вскрикнул. Позже Дин смог собрать абсолютно бессмысленные для него звуки в связное предложение:

– Черт возьми, парни, – прежде чем шаги начали удаляться, гораздо быстрее, чем приближались.

Но в тот момент Дин не замечал ничего, кроме Каса. Все его существо было сосредоточенно в их точках соприкосновения – губы, запястья, пах. Кас без малейшего колебания продолжил трахать Дина, и когда он отпустил запястья охотника, чтобы переплести пальцы, толчки не стали мягче.

Дин кончил внезапно. Вот он еще насаживается на член Каса, уверенный, что это удовольствие будет тянуться вечно, а вот уже трясется в оргазме. Его член пульсировал, сперма запачкала живот, а Кас всё равно решил продолжить. Во всяком случае, сам Дин бы об этом не попросил. Он едва ли заметил, что всхлипывает, а Кас жадно целует его. Единственное смутное воспоминание, оставшееся с того времени – то, как через минуту кончил Кас.

Они медленно пришли в себя. Кас прижимался к Дину, их пальцы были переплетены, лбы соприкасались, рты находились всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Через несколько бесконечно долгих секунд Кас хрипло сказал:

– Я тоже тебя люблю.

========== Достаточно ==========

Следующим утром Дин не мог вспомнить, как очутился в своей комнате. В какой-то момент, когда Кас тщательно укутывал его в одеяло, он спросил, действительно ли Сэм опять прервал их. Получив подтверждение, Дин сонно заметил, что кому-то из них, вероятно, нужно всё же принести Сэму стакан воды. Кас послушно выскользнул из постели, обещая скоро вернуться.

Дин то погружался в дрёму, то выныривал обратно. Сон постепенно захватывал его, но когда Кас забрался под одеяло и прижался к Дину, тот всё еще с трудом цеплялся за сознание.

– Он ничего не сказал по поводу увиденного, – слегка озадаченно сообщил Кас, – Даже не выглядел расстроенным. Просто поблагодарил меня за стакан воды, сказал, что как раз хотел пить, и что с моей стороны было очень предусмотрительно об этом позаботиться, ибо сам он не собирался и не собирается приближаться к кухне.

Уже наполовину спящий, Дин практически не различал слов, улавливая только интонации. Кас нежно поцеловал Дина в плечо, возвращая охотника в темноту:

– Спи, детка.

И Дин уснул.

***

Намного позже, когда весь снег растает и груз ответственности за реальную жизнь снова ляжет команде свободной воли на плечи, Дин поймет, что никогда не спал так крепко, как на этих вынужденных каникулах, когда он был отрезан от окружающего мира. Если бы за несколько недель до случившегося его спросили, как он будет себя чувствовать, если окажется запертым в бункере из-за восьмифутовых сугробов, он бы ответил что-то вроде “связанным по рукам и ногам и встревоженным”. И он бы ошибся. Чувство загнанности в угол, обрушившееся на Каса, легло на Дина словно мягкое одеяло, скрывая его от давления чужих ожиданий и ответственности за безопасность окружающих. Пока он не был вынужден сделать перерыв в бесконечной работе (защищать-охотиться-спасать), чувство вины, спрятавшееся где-то глубоко внутри, не позволяло ему в полной мере оценить редкие моменты свободы.

Этим утром Дин просыпался медленно, долгие минуты ускользая из рук сна. Когда его мысли наконец перестали разбредаться, он почувствовал, что Кас легко и мягко целует его в шею. В этих поцелуях не было ни настойчивости, ни огня. Кас не пытался что-то начать, он просто давал выход своей глубокой любви. Дин издал сонный звук, одновременно выражающий и удовлетворенность, и приветствие, и наклонил голову, утыкаясь в Каса.

– Доброе утро, Дин.

Дин что-то промурлыкал в ответ, все еще не требуя от своего сонного мозга связных слов. Кас невозмутимо согласился принять этот низкий звук за адекватный ответ и продолжил:

– Я бы принес тебе завтрак в постель, но…

Но. После многочисленных несчастных случаев на кухне – после одного из них пришлось над плитой пришлось повесить огнетушитель – они с Касом пришли к единогласному решению о в сущности благородных попытках ангела накормить охотника. Дин сказал, что предпочтет хлопья с молоком или сэндвич (или просто обойдется) необходимости восстанавливать уничтоженную после очередного кулинарного эксперимента кухню. Кас принял это достойно, признав, что хотя он и обладает многими полезными навыками, кулинария для него чужда. В их маленькой неполной семейке Дин был признанным шеф-поваром и не возражал и дальше им оставаться. Ему нравилось готовить. Они так много разрушали и уничтожали, что иногда было здорово что-то создать. Плюс, составление их меню тоже лежало на нем. Если бы он позволил Сэму выбирать, то, скорее всего, они бы ели одни салаты (салат, как настаивал Дин, был лишь легкой закуской, а никак не полноценной едой). Абсолютно несъедобные салаты. Дин был мужчиной. Ему нужны были питательные вещества. Красное мясо. Крахмал. Между прочим, даже Сэм был вынужден признать, что готовит Дин от бога.

Кас дал Дину еще несколько минут на то, чтобы прийти в себя. Наконец Винчестер открыл глаза и повернулся к ангелу, требуя хорошего утреннего поцелуя. После всего, через что они прошли, несвежее утреннее дыхание вряд ли заставило бы их расстаться. Кас шутливо оттолкнул его, и Дин потянулся, разминая мышцы и проверяя, ушла ли боль. Всё было значительно лучше, чем вчера, хотя тело еще протестовало против неожиданно продолжительной схватки, не говоря уже о том, что последовало за ней. Посмотрев на часы, Дин понял, что проспал добрых девять часов. Сэм, наверное, уже давно проснулся и отправился на пробежку по коридорам бункера (каким нужно быть психом, чтобы бегать не потому, что за тобой кто-то гонится, а для развлечения?) и почти наверняка слонялся где-то неподалеку, с тревогой ожидая появления брата. К тому же, он, вероятно, уже сформулировал пару обвинительных реплик насчет того, чему стал свидетелем прошлой ночью.

Дин сел, спустил на пол ноги, нашел в ящике самые старые и мягкие джинсы и ремень Henley. Он ограничился теплыми шерстяными носками вместо обуви, решив воспользоваться тем, что сегодня они точно не будут никуда выходить. Повернувшись на звук открывающегося ящика, Дин увидел, что Кас отказался от своего обычного костюма в пользу штанов Дина и его толстовки. Улыбнувшись, охотник оперся о комод и скрестил руки, наблюдая, как Кас одевается:

– Вау, Кас, а ты действительно распоясался…

Смущенный и запутавшийся ангел потянулся было туда, где должен был быть ремень, но потом понял, что подразумевал Дин, и пожал плечами:

– Кажется, бессмысленно одеваться с меньшим комфортом, особенно если учесть, насколько мала вероятность, что нам придется выходить на улицу. Кроме того, я бы предпочел, чтобы этим вечером мои движения ничто не стесняло, – добавил он обманчиво будничным голосом. Его сверкнувшие глаза на мгновение приковали Дина к месту.

Тот обеспокоенно дернулся. Он предпочел не думать о подтексте, который Кас вложил в свои слова, прочистил горло и сам удивился, насколько спокойно зазвучал его голос:

– Ну, тебе идёт.

Кас почти застенчиво улыбнулся, хищническая сила исчезла так же быстро, как и появилась. Дин протянул руку, они с Касом переплели пальцы:

– Как насчет того, чтобы позавтракать и посмотреть, насколько Сэм чувствует себя сучкой после вчерашнего?

На лице Каса появилось немного странное выражение, но он кивнул в знак согласия:

– Даже не знаю. Когда я принес ему воду, он казался странно спокойным.

Дин пожал плечами:

– Может, он еще не до конца осознал произошедшее? Ладно, пошли, я умираю от голода.

С Сэмом они столкнулись в библиотеке. Оторвавшись от ноутбука, тот приветливо улыбнулся:

– Утра! Что ты думаешь о вафлях на завтрак? Эта мысль скоро станет навязчивой, – весело сказал он, а потом виновато добавил, – я бы предложил помыть посуду, но мы с вами знаем, что я на кухню ни ногой.

Дин замер и пристально посмотрел на Сэма, немного озадаченный отсутствием возмущения или хотя бы простого понимания того, чему он невольно стал свидетелем.

– Ты в отвратительно хорошем настроении, – заметил Дин, и Сэм пожал плечами:

– Очень хорошо спал. Что неудивительно, после такого-то дня. На самом деле, я встал только полчаса назад.

– И ты не… расстроен? – осторожно поинтересовался Дин. Он не хотел злить брата, но полное отсутствие какой-либо реакции было просто странным. Сэм взглянул на него с выражением, которое в теории должно было означать удивление:

– А с чего это я должен быть расстроен? – он потянулся к волосам, – ты же не добавил средство для депиляции в мой шампунь, правда?

– Э-э, нет.

– О, ладно, – с облегчением сказал Сэм, – так как насчет вафель?

– … Конечно, вафли – это здорово. Пойду займусь. Кас, не хочешь мне помочь?

На самом деле, Дин, конечно же, мог справиться самостоятельно. Готовить вафли было просто. На самом деле, он хотел обсудить с ангелом безразличие Сэма. Тот, видимо, всё понял и с готовностью кивнул. Всё еще не отпуская руку Каса – Сэм заметил это и улыбнулся, прежде чем вернуться к ноутбуку – Дин дошел до кухни и обернулся к ангелу.

– Какого черта?!

– Не знаю. Прошлой ночью он выглядел абсолютно так же. Словно бы ничего не произошло. Думаешь, он одержим?

Пару минут Дин молчал, обдумывая это предположение:

– Нет, быть не может. Татуировки против одержимости работают, не говоря уже о том, что ничто не смогло бы пробраться в бункер. Может быть, у него просто стадия отрицания? Ладно, дарёному коню в зубы не смотрят.

Кас выглядел растерянным и открыл рот, явно намереваясь сказать что-то о предполагаемых зубах этого самого дарёного коня, но Дин сумел предотвратить катастрофу:

– Это выражение значит «давай не будем обсуждать и оценивать что-то, подаренное нам».

Кас понимающе кивнул:

– Да, теперь в этой фразе гораздо больше смысла. Ладно, какая помощь тебе нужна в выпечке вафель? – выжидающе спросил он. Дин улыбнулся:

– Просто держись подальше. Нам не нужен пожар.

Кас хотел было обидеться, но потом оставил эту затею – оба отлично знали, что Дин был прав. Пока охотник ходил вокруг, собирая ингредиенты и высыпая их в миску, Кас, прислонившись к одному из шкафчиков, с легкой улыбкой наблюдал за ним. Ему нравилось смотреть, как Дин готовит, что сам Дин находил очень милым.

Через двадцать минут (благодаря исключительно собственным усилиям!) у Дина уже были три великолепных бельгийских вафли. Положив одну из них на тарелку для Сэма, Дин добавил туда взбитые сливки и фрукты, надеясь поддержать хорошее настроение брата. Отправив Каса назад с двумя стаканами апельсинового сока, он выключил всю кухонную технику, поставил грязную посуду в раковину и тоже пошел в библиотеку. Сэм поднял голову и радостно улыбнулся:

– Спасибо, Дин, они выглядят великолепно, – тепло сказал он, принимая тарелку.

Дин мысленно пожал плечами и улыбнулся в ответ:

– Никаких проблем. На кухне осталась еще одна вафля, мы могли бы её разделить.

Сэм, уже откусивший кусок от своей вафли и издавший стон наслаждения, что-то промычал в знак согласия. Он оторвался от вафли ровно настолько, чтобы похвалить Дина:

– Это потрясающе. Ненавижу, что тебе пришлось повзрослеть так рано, но я никогда не буду сожалеть о том, что ты можешь вытворять на кухне, чувак.

В обычное утро Дин бы воспользовался этой возможностью поддеть Сэма несколькими замечаниями о том, что они с Касом действительно вытворяли на кухне, но если когда и нужно было сдержаться, так это сейчас. Наслаждаясь результатом своих кулинарных изысканий, Дин просто кивнул, принимая похвалу.

Кас оказался настолько добр, что принес оставшуюся вафлю. Половину Дин отложил на тарелку Сэму. Ангел даже согласился откусить кусочек с вилки Дина и печально улыбнулся, качая головой в знак того, что не может оценить вкус блюда так, как когда был человеком.

Дин виновато пожал плечами. Сэм встал и спросил:

– Думаю, я сегодня займусь стиркой. У вас, парни, есть что-нибудь, что нужно выстирать?

Дин вытаращился на брата, но, следуя своему же совету, решил не смотреть в зубы этому дарёному коню:

– Конечно, у меня есть несколько вещей. Дай мне доесть, и я их принесу. Заранее спасибо.

– Без проблем. Это меньшее, что я могу сделать, раз уж не помогаю вам на кухне.

Качая головой, Дин доел и пошел в спальню за бельем. Кас отнёс грязную посуду на кухню и принялся за её мытьё (единственное из кухонных занятий, которые Дин ему доверял, хотя Кас всё равно разбивал больше тарелок, чем любой, кого Винчестеры когда-либо знали). Вернувшись с небольшой стопкой одежды, которой явно не помешала бы стирка, Дин передал её Сэму, и тот пошел к себе… насвистывая. Дин посмотрел брату вслед, снова покачал головой и отправился на кухню, где Кас как раз домывал посуду (на этот раз ничего не разбив). Дин поцеловал его в знак благодарности, после чего присоединился к работе. Вымыв и убрав вафельницу, он посмотрел на Каса, который вытирал посуду, что-то напевая себе под нос. Вид ангела, погруженного в такую банальную работу по дому, наполнил Дина теплом.

Когда ты живешь в дороге, а твою жизнь можно описать как череду дрянных комнат в мотелях, много вещей проходит мимо. Мытье посуды, складывание простыней, заправка постели, наведение порядка в ящиках с вещами – всё это явно не делает счастливыми людей, каждую ночь засыпающих под одной и той же крышей. Действительно, те немногие, кто узнавал, как они живут, пока Дин еще был подростком и они с братом ездили с отцом, часто говорили, что завидуют парням, так как им не приходится заниматься этими надоедающими банальными вещами. Однако Дин многое бы отдал за возможность препираться, чья очередь мыть посуду или действительно ли ему необходимо заправить постель. В первые дни в бункере он пытался объяснить Сэму, что это значит – иметь место, которое можно назвать домом. Сэм не особо его понял, хотя, кажется, и видел в бункере нечто большее, чем просто рабочее место, где можно еще и поспать. Дин всё еще был благодарен за бункер, но это – чувство, наполняющее его, когда он смотрел, как Кас убирает посуду в шкафчик – было чем-то большим. Большим, чем просто “иметь место, куда можно было вернуться как домой”. Скорее “иметь кого-то, к кому можно было вернуться как домой”.

Сэм был семьей. Сэм всегда будет семьей. Сэм был клеем, связывающим кусочки жизни Дина воедино так долго, как тот себя помнил. Без преувеличения, Сэм действительно был настолько важен в его жизни и в его сердце. Сэм был стержнем, вокруг которого вращалась жизнь Дина, и вряд ли бы это когда-нибудь изменилось. Сэм был его ответственностью, его причиной продолжать двигаться вперед, даже когда хотелось сдаться, тем, что заставляло его оставаться в живых и бороться вот уже почти сорок лет.

Но.

Этого было недостаточно.

Дина было недостаточно для Сэма. Его никогда не было достаточно для Сэма. С того момента, как Сэм повзрослел настолько, чтобы отвечать за свои желания, он никогда не жаждал так сильно ничего, кроме как сбежать. Сбежать от такой жизни. Сбежать от отца. И, в конце концов, даже сбежать от Дина, потому что Дин жил той жизнью, которую Сэм не хотел. Сэм хотел большего, так что он ушел и получил это. Сэм хотел Стэнфорд, хотел Джессику, хотел Амелию, хотел сотни вещей от этой жизни. Что-то он получил, что-то – нет. Что-то он получил, а затем потерял. Но Сэм никогда не колебался даже на мгновение, не просто хотел большего, но и пытался этого достичь.

Годами, десятилетиями Дин даже и думать не смел о чем-то большем. Хороший сын, хороший солдат, он следовал приказам, жил той жизнью, которая была ему дана, и говорил, что этого достаточно. Отчаянно старался понять брата, который почему-то не мог сказать «да, сэр», выслушать и сделать как ему сказали. На самом деле, если быть честным, он даже злился на Сэма и его бесконечные поиски чего-то большего. Если этого – дороги, жизни, отца, брата – было достаточно для Дина, почему этого не могло быть достаточно и для Сэма?!

Может быть, в первый раз Дин начал понимать это, в первый раз ощутил тоску по чему-то большему, когда Бен обнял его после незапланированного урока самозащиты. Он почувствовал это снова, когда шел, чтобы стать сосудом Михаила, и посмел представить, какой бы могла быть иная жизнь. А затем он ощутил её. Когда Сэм прыгнул в яму прямо у него на глазах, а Кас исчез из машины, даже не попрощавшись. Дин отправился к Лизе, потому что больше идти было некуда, и получил свой шанс на что-то большее – но это было неправильно. Он не вписался. Он старался, господи, как он старался, но даже без отчаянного, разрывающего его на части горя, даже без намеков на алкоголизм, даже без ночных кошмаров он вряд ли бы вписался.

Когда Сэм вернулся, Дин снова начал охотиться с ним и просто сказал себе, что так и должно быть. Что он не мог жить нормальной жизнью с Лизой и Беном, и никогда бы не смог. Потому что он изначально был другим. Неправильным. Он не был предназначен для большего. Он был предназначен для того, чтобы стать хорошим сыном (хоть и осиротевшим), хорошим солдатом (независимо от того, была ли война), хорошим братом (и неважно, насколько Сэм на него обижался)… и всё. Он принял это, смирился, признал, что такой и будет его жизнь. Он будет путешествовать, будет охотиться и сражаться, и однажды умрет, и у него не будет этого «большего». Потому что, в конечном счете, он этого не заслуживает.

Он не был уверен, когда всё изменилось. Где-то между моментом, когда Дин и Кас впервые вместе легли спать и тем, когда он смотрел, как ангел пытается заправить постель. Его ожидания были нестандартными, но они были. После того, как Дин отказался не только от идеи иметь большее, но даже от возможности хотеть этого, это самое большее пришло к нему. Каким-то образом Дин так быстро к этому привык, что осознание приходило только в такие краткие, тихие моменты. Теперь он знал, что не мог жить с Беном и Лизой не потому, что не был предназначен для большего, а потому, что не был предназначен для них.

Правильное большее сейчас стояло перед Дином, напевая Led Zeppelin (чем Дин мог гордиться) и вешало полотенце на ручку духовки, чтобы то высохло. Кас был большим Дина. С Касом у Дина было всё. Он мог проводить половину своей жизни в пути, охотиться, сражаться и спасать, и всё равно иметь место и человека, к которому можно вернуться как к себе домой. Ему не приходилось волноваться, что Кас пострадает или будет осуждать его за (да, ладно, давайте назовем вещи своими именами) зависимость от Сэма. Кас знал Дина и понимал его. Всего. По сути, он возродил его из пепла, соединил кусочки его тела и души, видел всю вину, все неудачи, все недостатки, и всё равно желал Дина. Это было самым большим подарком, и Кас продолжал дарить его изо дня в день. Если кто-то, кто знал Дина так хорошо, как Кас, мог любить его – возможно, только возможно, после всего он всё еще достоин любви. Возможно, он заслуживает большего.

Кас повернулся к Дину и, заметив его взгляд, поднял брови. Дин с трудом мог представить, сколько разных эмоций сейчас отражалось на его лице, но Кас на удивление быстро всё понял. В ответ на лице ангела появилась мягкая улыбка, Кас пошел к Дину. Тот протянул ему навстречу руку. Руки Каса мягко обвились вокруг талии охотника, он нежно поцеловал протянутую ладонь и уткнулся в неё. Дину казалось, что от избытка чувств сердце сейчас перестанет биться. Он притянул Каса к себе, прислоняясь лбом к его лбу.

Они долго стояли в тишине, просто существуя в одном пространстве и дыша одним воздухом. Этого было достаточно.

***

Через тридцать минут Дин лежал на кровати, Кас прижимался к его груди, и они вместе смотрели фильм «Полтергейст»*. Совершенно случайно обнаружилось, что Кас никогда его не видел. Конечно, благодаря Метатрону ангел был знаком с современной поп-культурой, но Дин всё равно не мог смириться с мыслью, что его парень не испытал всё это на себе (или, как он красочно описал происходящее Касу, «не могу поверить, что тебе не вставило»).

Когда начались титры, Дин почувствовал, что Кас хмурится:

– Не думаю, что после всего случившегося позволил бы Кэрол Энн остаться в доме, пусть даже и для того, чтобы собрать вещи.

– Ну, только если тот никудышный медиум не заставила их думать, что всё закончи…

– Конечно, но всё равно, из излишней осторожности…

– Ты будешь чересчур заботливым родителем, – пошутил Дин. Кас проигнорировал эту фразу:

– Чувствуешь себя лучше, завершив этот этап моего культурного образования?

– Намного, – заверил Дин, – несмотря на то, что я уверен, что завтра ты опять ужаснешь меня каким-нибудь огромным пробелом в своём знании фильмов.

– То есть теперь, когда мне, как ты выразился, «вставило», тебе стало спокойнее? – перемена в голосе Каса была настолько неуловимой, что кто-то другой, наверное, даже не понял бы, что что-то произошло. Голос ангела все еще звучал игриво, но где-то там, в глубине, было спрятано обещание.

Дин несколько раз сглотнул, прежде чем смог ответить, пытаясь флиртовать в ответ:

– А тебе, как я погляжу, действительно вставило.

– Однако, – заметил Кас, и то, что раньше пряталось в глубине, выплыло на поверхность, – в таком случае, у нас, насколько я помню, кое-что запланировано.

Интересно, мог ли Кас, все еще лежащий на груди Дина, почувствовать, как дико ускорилось сердцебиение Винчестера? Не до конца доверяя себе, Дин просто молчал, чтобы не сболтнуть лишнего, пока Кас не встал и не протянул ему руку, помогая подняться.

Жест был лишним, но Дин принял помощь, желая хоть на мгновение прикоснуться к Касу. Ангел молча и успокаивающе сжал его ладонь. Дин медленно выдохнул и поднялся, готовый принять то, что его ждет.

– Сейчас, – голос Каса стал холодным и властным, и у охотника, как и всегда, перехватило дыхание, – ты пойдешь в подвал, разденешься и будешь ждать меня. И ты не будешь, – добавил он, – искать обходные пути, отвлекаться на другие дела и вообще задерживаться.

Это был не вопрос, но и не приказ. Это был простой факт, пересказ того, что произойдет дальше, единственно возможный вариант. Пытаясь сохранить некое подобие своей обычной развязности, Дин изогнул бровь:

– Подвал, Кас? Всё это становится немного стереотипным, не находишь? – Он был горд, что его голос прозвучал так спокойно, хотя и знал, что Кас отчетливо видел, каких усилий ему это стоило.

Вместо того, чтобы отчитать Дина за пререкания или попытку оттянуть всё разговорами, Кас просто усмехнулся:

– Иногда, – заметил он, – лучше вернуться к основам, – ангел изогнул брови так же, как Дин, для усиления эффекта.

Дин, поняв, что дальше оттягивать неизбежное просто бессмысленно, развернулся и вышел из комнаты.

Блуждая в своих мыслях, он шел на автомате и вдруг с удивлением обнаружил, что стоит на пороге склада, укрывавшего вход в подвал. Дин дважды с трудом сглотнул и почувствовал, что мочевой пузырь требует немедленного внимания. Винчестер свирепо посмотрел на свой живот, как будто упрек мог заставить физиологию заткнуться. Ничего, конечно же, не вышло.

Инструкции Каса были предельно ясны, и, хотя в разговоре эта тема не поднималась, Дин знал, что ангел будет очень недоволен, если он так нагло их нарушит. С другой стороны, у Дина не было ни малейшего желания сорвать сессию, так что в туалет все-таки нужно было идти сейчас. Если исходить из слов Каса, тот планировал прийти чуть позже, чтобы дать Дину немного повариться в собственном соку. Он просто, криво усмехнулся Дин, не догадался, что тот и сейчас уже вполне варится в собственном соку. Это полностью его вина: он не догадался попросить разрешения задержаться, чтобы восполнить естественные потребности.

Теперь уже поздно.

Слабо пожав плечами, Дин развернулся и пошел к редко использующейся уборной, решив как можно быстрее отлить и вернуться. Если Кас спросит, Дин скажет правду, ну а если не спросит, то он просто промолчит.

Закончив, Дин вымыл руки и направился в подвал. Увидев, что дверь на склад внезапно оказалась приоткрыта, охотник замер. Либо он неправильно всё понял, и Кас вовсе не хотел заставить его ждать, либо Кас что-то почувствовал и решил проверить, соблюдаются ли его инструкции. Желудок сжался от страха. Дин распахнул дверь и обогнул стену из коробок, закрывающую вход в подвал.

Конечно, Кас уже ждал его, прислонившись к металлическому столу и скрестив руки на груди. Вместо того, чтобы что-то сказать, ангел позволил тишине сгуститься, а затем поднял бровь, молча требуя ответ. В его глазах мелькнуло что-то темное, похожее на удовольствие от возможности наказать Дина за игнорирование приказов. Дин немедленно это почувствовал, и, как и вчера, понял, что было нужно Касу.

Касу нужна была драка.

Нельзя сказать, что ангел был бы недоволен, если бы Дин признался в своем непослушании и попросил прощения. Просто ему доставило бы больше удовольствия применить силу, заставить Дина подчиниться.

Дин обнаружил, что не так уж и против этого. Если Кас хотел, чтобы всё прошло жестко, Дин мог ему в этом помочь.

Он позволил той части себя, которую пугала необходимость полностью отдать контроль, взять верх. Эта часть моментально поняла, что нужно делать, и не стала терять времени. В мгновение ока Дин шагнул назад и развернулся. Он протиснулся между рядов коробок и через несколько секунд оказался в коридоре. Без раздумий он бросился вперед, случайно выбирая маршрут. Он думал, что Кас тут же окажется у него на хвосте, но ангел, судя по всему, решил дать ему пару секунд форы. Осознание того, что Кас не посчитал нужным немедленно догнать Дина, заставило сердце охотника биться чаще. Ангел словно держал его на невидимом поводке и играл в кошки-мышки, позволяя Дину растянуть цепь настолько, насколько это возможно, и вымотаться, прежде чем Кас методично притянет его обратно. Это заставило Дина почувствовать себя более связанным, чем когда-либо. И всё же, в этом была какая-то свобода – знать, что независимо от того, как яростно он будет сражаться, он всё равно не уйдет. Однако, был в этом и дикий, животный страх – хоть Дин и спасался бегством, он всё равно делал именно то, чего хотел Кас.