Текст книги "Бабочка в табакерке (СИ)"

Автор книги: Kreola Lita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Сердце не хочет отпускать тебя, но я знаю, что ты прав. Так дальше продолжаться не может. В конце концов мы натворим глупостей. Мы и так слишком многое себе позволили, хотя с самого начала оба знали, что я себе не принадлежу.

– Неужели ты веришь в предсказание старого кентавра?

– Ни секунды. По-моему, Давр просто выжил из ума. Оставим этот разговор, давай проведём наш последний день так, будто…

Хильге не успела договорить, раздался крик летящей высоко над процессией Антер. – Ворон! К вашей усадьбе летит Ворон!

Хильге стрелой взмыла в небо. Ворон охотится за Путником, он верит в предсказания и жаждет занять его место. Ну, нет уж, голубь сизокрылый! Вся кавалькада ринулась следом, но молоденьким жрицам с их ещё не оперившимися как следует крыльями невозможно угнаться за Хильге. Запряжённый кентавр тоже рванул вперёд, забыв, что за ним тащится повозка, тут же опрокинул её и сам повалился меж оглоблями страшно ругаясь и размахивая пустым бурдюком. Рыцарь успел спрыгнуть, но бежать пешим за кентаврами было

более чем нелепо.

– Не понимаю, – ворчал кентавр, выпутываясь из упряжи, – почему столько суеты из-за какого-то хворого оборванца?

– Это всё Давр! Пусть бы Ворон был воплощением Бога, раз ему так хочется. И она не помчалась бы сражаться за нелепую идею проклятого слепого старика. Господи! У неё даже оружия с собой нет.

Хильге неслась за врагом совершенно забыв о том, что у неё с собой лишь лёгкий церемониальный меч. Она бросилась на Ворона. Они бились высоко в небе над горами. Ворону было заметно тяжелее – перерубленное крыло не давало свободы манёвра. Хильге была молода, вынослива имела солидный размах крыльев, но её коротенький меч – всё равно что шпажонка школьника против кинжала опытного головореза. Внизу выли и бесновались от невозможности помочь кентавры. Антер была уже совсем близко. С одержимым негодяем – без церемоний! Вдвоём они быстро уладят его безо всякого оружия.

Антер не успела. Тяжёлый меч обрушился на жрицу и разрубил бы её пополам, если бы в этот момент она уже не падала вниз. Страшно, отчаянно закричала Антер. Ей не по силам оказалось подхватить тело подруги, чтобы оно не разбилось в лепёшку упав на скалы. Скалы? Хильге падала прямо на изваяние Бога на горе. Вот она задела крылом каменное крыло, рухнула на спину кентавра и мешком скатилась к его ногам, чудом не соскользнув с уступа дальше вниз. Каменная холка окрасилась в алый цвет, кровью забрызгались крылья и торс юноши. Проклятый Давр! Неужели так должно сбыться твоё пророчество? Ворон, не задерживаясь ни секунды, повернул к усадьбе. Его мало волновали преследовавшие его молодые жрицы.

Утреннее солнце, вынырнув из-за гряды, позолотило каменные крылья статуи, ринулось в глаза, ослепило, зажглось безудержным сиянием. Из этого сияния вылетела огромная, точно боевое копьё, стрела. Она пронзила чёрное крылатое тело, как булавка пронзает трепещущее тельце уродливой ночной бабочки. Крылатый юноша-кентавр опустил лук и осторожно попятился, боясь столкнуть с уступа изуродованное тело солнечнокрылой жрицы. Он нагнулся и, подняв её на руки, перебрался на тропу. Белокурые волосы лёгкими прядями спадали на лоб, огромные голубые глаза смотрели удивлённо и нежно, как у оленёнка. Он дохнул Хильге в лицо и осторожно поставил её на ноги. Она, кажется, вздохнула. Юноша провёл рукой по её золотистым волосам, по лицу стирая кровь, и Хильге открыла глаза.

В доме у Рыцаря умер Путник. Он сделал свой последний вдох с восходом солнца – Озили выполнила поручение. Она накрыла тело и вышла из комнаты. Всего на минуту, чтобы ополоснуть лицо от навернувшихся слёз. Когда она вернулась, в комнате остались лишь примятые простыни да недопитый стакан со странным пахучим отваром, которым снабдил её Давр.

***

Вернулся! Вернулся! Рэй вернулся! Сложилось так, что я не встретила его на вокзале – слишком поздно узнала, когда прибывает поезд. Чёрт бы побрал эту секретность. Муж почти вбежал в квартиру, занёс огромную сумку прямо в комнату и тогда только поднял на меня глаза. Я бросилась его обнимать. Он будто бы оттаивал, постепенно осознавая, что он наконец-то дома. Сын с визгом носился вокруг нас, то подбегал, норовя своими маленькими ручонками обнять нас обоих, то схватывал в охапку все свои обновы и требовал, чтобы отец немедленно всё посмотрел. И отец, конечно, смотрел. Смотрел на всё сразу и ровным счётом ничего не видел. С лица его никак не сходила маска напряжённого ожидания. Руки будто сами по себе хватали сынишку и прижимали к груди, и малыш сам прижимался к небритой щеке, но через секунду вырывался, чтобы вновь промчаться с воплями по квартире, потому что такая неуёмная радость требует какого-то ощутимого выхода. Я тоже металась как очумелая, то начинала вынимать вещи из сумки, то бежала в кухню помешивать греющуюся на плите еду. На самом деле мне хотелось так же как сыну прыгать и визжать от счастья, и залезть к мужу на ручки, и желательно с ногами, так, чтобы прижаться к нему каждой частичкой своего тела. Мы оба не могли дождаться, когда сынишку сморит сон, но он всё хихикал, выскакивал из кровати, норовя залезть к отцу на руки, нещадно топча его и пихая локтями. Его загоняли в постель, но он вылезал опять…

***

Какое счастье! Хочется им со всеми поделиться. Мне не сидится на месте, я целый день бегаю по училищу, находя себе неотложные дела то на одном, то на другом этаже. Я снова жду! Мы с мужем не в состоянии разлучиться ещё на целые сутки. Вот он отоспится и приедет ко мне на работу! Ну, скорей бы, скорей! Я с радостной улыбкой топчусь у входной двери. Я всех приходящих встречаю так, будто нынче всемирный праздник, даже бывшего директора, который опять припёрся и выжидает чего-то, сидя у завхоза в кабинете. Волнение распирает меня! Стрелки на часах движутся слишком медленно. Всего полчаса прошло.

Ещё полчаса. Я опять несусь по старинной чугунной лесенке, на сей раз на третий этаж. Распахиваю двери. Передо мной открывается коридор. Старинные зеркала будто затянуты едва заметной паутинкой. Вот я делаю шаг через порог, и первая пара зеркал отражает молодую женщину. Ничего необычного: песочного цвета джинсы, яркий свитерок, волосы собраны в аскетичный пучок на затылке, только прядки на висках лохматятся ярко рыжим. И глаза – счастливые! Сегодня от счастья я самая смелая! Я пройду по этому загадочному коридору до конца. Меня так и тянет туда. Я не знаю, что уже ищет меня в лабиринте здания Рей, что спешит за ним бывший директор. Он хочет сказать ему что-то очень важное, но не поспевает. А я бегу! Бегу как во сне изо всех сил продираясь сквозь вязкую массу воздуха, мимо зеркальных пар, в которых мелькает нечто вовсе невообразимое. Ещё пара шагов. Рей почти добежал. Что

кричит ему вслед Петрович? Рей не слышит, не понимает. Но он же маг, неужели опыт стольких жизней ему ничего не подсказывает?

«Имя! Дай ей имя!»

Поздно. Один взгляд в глубину коридора, и Рей понимает, что произошло.Ноги подгибаются и он падает на колени. Тихий, бессильный крик вырывается из груди, и слёзы жгут лицо. Запыхавшийся Колдун останавливается сзади и кладёт руку ему на плечо: «Как же ты это упустил, мальчик?».

Из коридора вышла большая чёрная с рыжей пестринкой кошка. Жёлтые умные глаза её довольно прищурились и тут же резко открылись, словно она удивилась чему-то.

– Почему ты плачешь? Я не оставлю тебя. Я буду приходить по вечерам и мурлыкать у тебя на коленях. А ты станешь меня гладить и угощать чем-нибудь вкусненьким, – кошка муркнула и потёрлась ушастой головой о колени Рея.

Зеркала блистали тысячекратно отражая свет ламп. Путь свободен. Кольца лопнули, бутон реальности открылся для Мира. И кто-то уже с любопытством выглядывает в коридор из-за старинной рамы. Колдун шагнул туда, оглянулся напоследок. Ему вдруг стало жаль мальчишку, который столь многого сумел достичь, но желал столь малого. Колдун использовал его, не зная,

каким образом сработает хитроумная отмычка. Получилось вот так.

Захлопали перепончатые крылья, Рея обдало мощным потоком ледяного воздуха. Дракон улетел.

Рей вздохнул и огляделся. Теперь он тоже волен был выбирать.