Текст книги "Бабочка в табакерке (СИ)"

Автор книги: Kreola Lita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

========== Глава 3. Сегодня праздник у девчат. ==========

Канун восьмого марта в этом году прошёл на редкость удачно. Ещё шестого числа я во время работы смоталась на рынок за своими любимыми цветами. Солнечный яркий букет сразу наполнил тусклую каморку будоражащим ароматом, обещающим праздник. И сразу улучшилось настроение. Но на следующее утро накатила мрачная тихая злость. Почему? Наверное от страха, что праздник опять будет чем-нибудь испорчен. Мне давно известно, что лучше ничего не планировать, если сорвётся – только лишний повод для огорчения. Пусть всё течёт сам собой, как получится. Я постаралась настроиться на такой лад и хорошо сделала. В «Пеликане» мы с мужем выпили по чашечке великолепного ароматного кофе с корицей. Потом мне стрельнула в голову странная идея посидеть в какой-нибудь грязной забегаловке, ULT можно курить и пиво пить прямо из бутылок. К нашему удивлению вокруг вокзала мы не смогли найти ничего подходящего. Даже малюсенький буфет на автостанции и то ухитрились облагородить, вместо пепельниц поставив на столы пластиковые цветочки и повесив на окна вагонные занавесочки. Честно говоря, выглядело это убого. Нужное место обнаружилось рядом с домом прямо у остановки, там мы и засели, вызвав удивление у завсегдатаев заведения. М-да. Милиционер и прилично одетая дама странно смотрелись на фоне небритых похмельных мужиков в засаленных рабочих куртках и ватниках. Особенно если учесть, что я с воодушевлением пересказывала мужу читаемый роман (кое-что из классики), а тихо говорить я не умею. Рассказчик из меня тоже неважный, я тороплюсь, перескакиваю с одного эпизода на другой, путаю героев. Не думаю, что Женя что-то сумел понять, для меня важно было лишь то, что он меня слушает. Вечером, закончив дела, я взялась дочитывать этот самый роман. Последние главы вызвали в душе необоснованные порывы сострадания и слёзы. Я поплакала в своё удовольствие и подумала, что обязательно смогу стать счастливой, надо только правильно захотеть.

Утром, с трудом вытащив себя из постели, я со взлохмаченной головой, прямо в ночной рубашке приплелась на кухню, где обнаружила восьмомартовские подарки. Мне с первого же взгляда ничего не понравилось. Нареканий не вызвало лишь пирожное, которое и было тут же съедено. Открытка с садистским душком и безвкусно оформленный букет из бессмертников привели меня в уныние. Но потом я подумала, что открытка всё-таки шутливая, просто сегодня у меня почему-то не то настроение. И с бессмертниками вполне можно что-нибудь придумать. Ещё пару лет назад такие подарки определённо вывели бы меня из равновесия, я бы рыдала полдня с полной уверенностью в том, что я – самая несчастная женщина на свете, потому что даже на мой женский праздник муж никогда не подарит мне того, чего мне действительно хочется. Я, хоть убей, не могу понять, почему нельзя позаботиться о подарках заранее. Женя прекрасно знает, что я обожаю мимозу, что я жду восьмое марта чуть ли не из-за неё одной. В другое время её не продают никогда! Он же отправляется за букетом в самый праздник, да ещё таким поздним утром, которое вот-вот перерастёт в ранний вечер. Естественно, для таких заботливых мужей на прилавках если что и остаётся, то оно самое страшное, драное и дорогое. Сколько раз я рыдала восьмого марта над облезлым букетом, всё равно каждый год повторяется то же самое. Давно пора было понять, что надеяться я могу только на себя. Теперь я покупаю себе мимозу седьмого, а то и шестого числа, самую пушистую и ароматную. И гордо выставляю её в вазе в центр стола, как самый ценный трофей. Цветы живут в этой вазе сначала на столе, потом на полке или на шкафу как минимум до мая месяца.

Впрочем, сама я тоже не умею дарить подарки. Я очень долго их придумываю, мастерю или ищу в магазине, запаковываю в нарядные бумажки с бантиками, но вечно «промахиваюсь». Однажды я подарила мужу зубную щётку – он обиделся не на жизнь, а на смерть. Или дарю подруге книгу, которая мне самой чрезвычайно понравилась, а подруга её дальше первой главы и читать не стала. Меня с детства приучили к тому, что подарки должны быть полезными, потому что на бесполезные денег не было. Денег у нас и сейчас нет. Я тоже хотела бы в подарок золотую цепочку с кулоном или серьги с рубинами, но не обижусь ни на коробку конфет, ни на домашние тапки, если этот подарок сделан от души, а не куплен в последний момент, потому что думать неохота, а без подарка совсем уж неприлично.

В этом году в целом можно считать, что праздник удался. На обед приготовили традиционную курицу, запеченную с картошкой, на десерт тортик, и муж ушёл на работу в ночную смену. Под утро мне приснился Олешка. Это был один из тех особенных снов, когда ощущения почти реальны, и в то же время я отчётливо понимаю, что это сон, и могу управлять видимыми образами. Во сне я раздевала парня долго и с упоением. Именно тогда, когда я добралась до брюк, за дверью послышалось бряцанье ключей – вернулся с работы муж. Я досадливо поморщилась, зажмурилась покрепче в надежде досмотреть сон до конца, но ничего не вышло. Муж шумно переодевался, сбрасывая форму со всей амуницией. А мне пора уже вставать на работу.

***

Утро на работе началось как обычно. В гардеробное окно заглянул Антон Лебедев и позвал меня курить. С нашими студентами у меня не такая уж большая разница в возрасте, и со многими из них я чудесно приятельствую. Антон невысокого роста черноволосый молодой человек, узкое лицо обрамлено небольшой бородкой, глаза огромные, почти чёрные, даже очки не скрадывают их удивительной глубины и мягкости. Характером он напоминает Булгаковского кота. Правда, нынче он не особенно весел. Трагическим голосом он сообщает мне, что исчерпал уже все средства и остаётся только одно – сменить дверь. Родители инициативу не одобряют, потому что не понимают истинной причины. В прошлом году Антон на двери своей комнаты нарисовал монаха: длинная ряса, свободный капюшон, скрывающий лицо, в общем, классика жанра. Уже через несколько дней стало ясно, что дело добром не кончится.

– Я же решил мистикой побаловаться и в краску своей крови добавил, – Антон яростным щелчком отправил окурок на проезжую часть, – идиот недоразвитый!

– А что, бывают доразвитые идиоты?

Антон кисло улыбнулся, шутка не пошла. Он боролся с монахом как мог: пытался соскоблить, остатки закрасил, но изображение проступило снова, хотя и подпорченное, но всё такое же вредное. Это сказывалось поначалу просто мелким невезением, потом стали чаще болеть домочадцы, а старый пёс вообще перестал подходить к двери в Антонову комнату. Антон попытался разрушить поле, транслируемое монахом, старинным дедовским способом – двумя вилками. На время стало полегче. Я предложила Антону записать монаха чем-нибудь экстраположительным, но он мне объяснил, что номер не пройдёт, так как работы будут расположены в разных временных плоскостях, да и сил у него сейчас нет на экстраположительное. Пока мы с Антоном делились последними училищными новостями, явился Пашка – человек, который вечно озабочен. А уж в предвкушении весны его плотоядный взгляд ловит каждую мимо проходящую девушку. Поскольку в данный момент ни одной девицы поблизости не наблюдалось, он обратил свой взор в мою сторону.

– Эх, Лиза! Если бы ты была не замужем…

– А я и замужем блядь, – буркнула я в ответ, – но глазом можешь не сверкать, молод ещё.

– Мне уже восемнадцать, – с достоинством возразил парень.

– Болтун ты, Паша.

А мыслишка уже зацепилась в голове. Может, обсудить это предложение по подробнее тет-а-тет? Паша как раз в моём вкусе: крепенький блондин с широкими плечами и узкими бёдрами, чуть кривоватые ноги придают его походке некоторый шарм. Подобные мысли всегда доставляют мне удовольствие, но осуществлять данное мероприятие я, пожалуй, воздержусь. Пашка тем временем продолжал впиваться взглядом в треугольный вырез моей рабочей куртки. Антон отреагировал ситуацию продекламировав: «Возьми платок! Прикрой нагую грудь». Отсмеявшись, мы разошлись по своим делам.

Рабочий день в суете пролетел незаметно. В гардеробе собралась шумная компания во главе всё с тем же Антоном. Ребята собрались в ночной клуб и поджидали приятеля. Пока суть да дело, Антон взялся гадать мне по руке. Долго разглядывал линии на левой, потом изучал правую. Тут подключился Олег, и они заспорили о значении бугров и мелкой сетки вдоль линии жизни. К тому же Олег утверждал, что родинка на правой руке у основания ладони это очень хороший признак, Антон же считал, что в этом месте родинка как раз не имеет значения. Оба увлеклись спором, постепенно перешли на другую тему, но Антон машинально удерживал мою руку в своей. Приятель всё не шёл, разговор начал приобретать особую задушевность, и в десятом часу послали гонца на Чёрный пруд в ларёк за пивом. Стоило только открыть бутылки, как из какой-то аудитории появилась Нато. У неё феноменальный нюх на такие вещи.

Очень жаль, что я не заметила, кто первым высказал мысль устроить спиритический сеанс. Нужно было его прибить до того, как эта идея, подобно вирусу, поразила мозги остальных. Мне было очень не по себе от этой затеи, но я поднялась со всей компанией в пятую аудиторию. Я не умею отказывать, я учусь, но ещё не всегда это получается, к сожалению. Все расселись по кругу прямо на полу и взялись за руки. Стало ясно, что ничего у нас не получится. Сосредоточиться было категорически невозможно – кто-нибудь обязательно начинал ржать. Но в какой-то момент ЭТО всё-таки произошло. Под нами заскрипел пол, вокруг всё затрещало, с потолка отвалились ошмётки побелки. Потом раздался резкий звук, будто что-то лопнуло, нас обдало сквозняком и всё стихло. Мы ещё какое-то время сидели на полу судорожно вцепившись друг в друга, пока Паша не разрядил обстановку:

– Ребята, мне сдаётся, что нас послали.

– Как послали? – переспросил кто-то.

– Пешком, очевидно, и в самую… тундру.

Хмель выветрился. Напуганы были все, кроме Нато. Она со знанием дела заявила, что более всего это походило на маленькое землетрясение. Не знаю, как остальным, а мне такое объяснение оказалось весьма кстати. Студенты-то сейчас по домам разбегутся, а мне здесь ночь коротать. В неимоверной спешке я убирала аудитории, подскакивая от каждого шороха. Когда со стеллажа за моей спиной съехал свёрнутый в трубку лист ватмана, у меня чуть сердце не выскочило. Окончив уборку, я заперлась в гардеробе и плюхнулась на диван. Сказалась усталость, я уснула, но мне казалось, что сквозь сон я слышу, будто кто-то ходит по коридору. Я пыталась встать, чтобы осторожно выглянуть в дверную щёлку, но тут оказывалось, что это мне тоже снится. И так повторялось раз за разом. Дурной липкий сон прервал резкий звонок в дверь. Я подскочила на диване, сердце заколотилось бешено. Кого могло принести сюда в два часа ночи? Одно радует, что это не глюк какой-то, а настоящий всамделишный звонок. За дверью томно покачиваясь стоял Михей. Нато познакомила нас на прошлой неделе. Её он и искал в столь поздний час. Как и в прошлый раз, Михей был жутко пьян. Ирокез длиной в две ладони понуро свешивался на выбритый висок, потрепанная чёрная доха перепачкана в побелке. Джинсовые штаны наполовину вылезли из

высоких солдатских ботинок. Он с трудом фокусировал мутный взгляд то и дело роняя голову и встряхивая мохнатой кисточкой серьги.

– Ты с ума сошёл? Знаешь, который сейчас час?

Михей улыбнулся медленно открывая и закрывая глаза, заплетающимся языком ответил, что догадывается.

– Нет её здесь. Она давно ушла домой. Чем тебя поили на этот раз? Ах, опять портвейном.

Михей обречённо кивнул, охнул, произнёс: «Ты, это, главное, не бойся ничего». С усилием приподнялся над тротуаром сантиметров на пятьдесят и двинулся в сторону площади. Попытка лететь оказалась безуспешной. Чёрный панк раскинул руки пытаясь удержать равновесие, опустился и поплыл, шаркая носками ботинок по асфальту. В конце концов совсем сник и побрёл как все нормальные люди. Я проводила его взглядом недоумевая, отчего мне привиделись такие странные вещи.

========== Глава 4. Колдун. ==========

Старый колдун сидел в мягком кресле, положив локти на стол и сцепив пальцы. Уже много веков, счёт давно потерян, ибо несоизмерим с людским летоисчислением, он заперт в этой реальности. Мир закрыт для него. А здесь ему тесно и душно, как обычному человеку в тюремной камере. Его вышвырнули сюда и запечатали все возможные выходы. Желание вырваться, вернуться в Мир стало целью всего его существования. Даже злоба и жажда мести давно перегорели, только бы выбраться отсюда и вновь оказаться там, развернуть на просторе крылья.

Давным-давно он слишком увлёкся поверив в свои всемогущество и безнаказанность. Те, кто восстал против него, оказались хитрее. Они загнали его в новорожденную реальность, как в ловушку, и запечатали её заклятием четырёх ключей. Четыре кольца плотно смыкают бутон реальности, не давая ему раскрыться и войти в Мир наравне с другими. Клан хранителей надёжно охраняет ключи. Впрочем, об этом Колдун может только догадываться – ведь они находятся снаружи. Ловушка была подготовлена тщательно – все врата захлопнулись одновременно, а он, как дурак, продолжал осыпать их самыми хитроумными энергоёмкими заклятиями и не успел оглянуться, как его запас магии был исчерпан. В Мире всё залито магической энергией, всё, кроме новорожденных реальностей. Теперь он знает, как сложно и тяжело рождается магия. Он ценит каждую её каплю. А тогда стыдно сказать, на что он потратил жалкие остатки своей силы. Он крушил всё вокруг себя, взрывал горы огнём, двигал земли, взметая в небо пески, он залил весь мир водой и исчерпал себя до самого дна. Тогда он впал в ступор. Он не заметил, как ушла вода, открыв новые очертания земель, как на этих землях начала копошиться жизнь, уродливая и совершенно безмозглая. Он обречённо наблюдал за ней некоторое время, пока однажды не увидел некое подобие. Тут в его голове родилась идея. Он огляделся и потянул ноздрями воздух. Вот оно! Ростки магии проклюнулись и тянутся друг к другу робко переплетаясь первыми незатейливыми паутинками. Колдун собирал их робко и бережно, отыскивая по всем закоулкам, пока их наконец не оказалось достаточно чтобы… Нет-нет, не подумайте, что этого хватило бы, чтобы одарить некое подобие Бессмертной Душой. Но вот чтобы несколько ускорить и направить этот процесс – вполне. Хранители, или кто там его караулит, не посмеют навсегда оставить закрытой реальность, в которой появились разумные существа.

Потянулись века ожидания. Сначала Колдун с интересом наблюдал, как детство реальности наполняется осознанием. О! Он мог гордиться собой, дело продвигалось довольно споро. Всё вокруг росло и развивалось. Наблюдать было весьма забавно, иногда он позволял себе вмешиваться, демонстрируя всяческие чудеса. Он сам надоумил людей пользоваться растущей вместе с ними магической силой. Но их стремления не продвигались дальше небьющихся горшков. Людские дела были настолько мелочны, что быстро наскучили Колдуну, и он отвернулся от них. Кажется, его затея провалилась.Никто снаружи не спешил открывать Врата, чтобы дать нарождающемуся разуму свет истины. Нужно было ещё подумать, вспомнить всё, что он знал или хоть слышал краем уха о молодых реальностях. Не может быть, чтобы не было никакого другого способа! Сами же они как-то открываются. Для кванта Души не должно существовать никаких препятствий при перемещении по Миру.

Вопреки обыкновению, эти воспоминания вызвали у Колдуна лёгкий душевный трепет. Не зря, ох, не зря всплыли сейчас в его памяти события, давно минувшие. Всего несколько дней назад он почуял нечто давно забытое. Это было едва ощутимее, чем само воспоминание. Словно где-то в микроскопическую щёлку просочился сквознячок, дунул родным пряным запахом и затаился поблизости. Старик вздохнул и поёжился. В кабинете стало сумрачно. Занятый своими мыслями он не заметил, как на землю опустилась ночь. Маленькая лампа светлячком притулилась на краю стола и, сколько ни старалась, не могла достойно осветить помещение. Он чувствовал себя такой же маленькой беспомощной точкой внутри чёрной скорлупы закрытой от Мира реальности.

***

Ну, вот и долгожданное рабочее воскресенье. Однако, вместо ожидаемой радости, на меня напала какая-то тоска. Я пробовала и читать, и вязать, и даже включила телевизор, но всё валится у меня из рук. А по телевизору показывают сплошь безобразия, будто у меня в жизни их недостаточно. Нарушив собственное табу, я позвонила Олешке. Ничего интересного. У него дома жена. Видимо, они всё-таки помирились. Разговора, естественно, не получилось. Жена, если это была действительно она, что-то шушукала на ухо Олешке, и он задыхался своим ужасным рыдающим смехом. Почему так бывает: вроде всё должно быть прекрасно и нет повода ни для тревоги, ни для грусти, а настроение всё равно скатывается куда-то ниже нуля. Мысль тут же находит за что зацепиться, память услужливо подкидывает пару-тройку отвратительных эпизодов, и вот уже кажется, что жизнь не просто плоха, а плоха окончательно и бесповоротно. В таком унылом состоянии я шаталась из конца в конец коридора, когда услышала, как в дверях запасного выхода заскрежетали ключи. Таким партизанским способом в училище может прийти только директор. Зачем он так поступает? Ведь всё равно когда он станет открывать дверь своего кабинета, сработает сигнализация. Гораздо хуже, когда он уходит таким же образом. Поэтому, чтобы узнать, ушёл он или ещё нет, приходится выходить на улицу и смотреть, горит ли у него в кабинете свет. До чего он неприятный тип! Вроде не старый ещё, но какой-то обрюзгший, с сальными кучеряшками волос и прищуренными злобными глазками. Днём с сотрудниками он всегда изысканно вежлив, даже несколько высокопарен, но, когда поздно вечером он выползает из своего кабинета, от него можно ожидать любого хамства. Не далее, как в прошлое дежурство, он меня просто обескуражил и довёл до бешенства! Я всегда знала, что про меня сплетничают, люди не могут спокойно пройти мимо чужих неурядиц. Но одно дело – тётки предпенсионного возраста, и совсем другое – человек с высшим образованием, при должности, искренне считающий себя интеллигентом. То, что он мне сказал, просто немыслимо! Да ещё и увольнением угрожал. Вот пусть только попробует! И впредь не собираюсь мириться с его хамством. Если он позволяет себе такое поведение по отношению к подчинённым, пусть терпит, когда ему отвечают тем же. Хотя, если честно, более всего меня удивляет не он. Наша зав.хозяйством совершенно искренне мне советовала: «Вот будет у НЕГО хорошее настроение, ты перед НИМ извинись». «Вообще-то, это он должен передо мной извиняться!» – я сказала это настолько жёстко и уверенно, что сама себе удивилась. Она же лишь испуганно заморгала глазками, не представляя, что такое в принципе возможно и правильно.

Несмотря на весь мой боевой энтузиазм, мне совершенно не хочется встречаться с директором. Тем более, что в воскресенье с чёрного хода он пришёл на работу явно не чаи гонять. Ретировавшись в нашу понурую гардеробную каморку, я вооружилась спицами и принялась нервно довязывать свитер для мужа, который переделываю уже раз, наверное, в третий. Хандра угнездилась во мне ещё глубже и основательнее. Так горько всё в этой жизни! В такие минуты больше всего на свете хочется, чтобы тебя пожалел и утешил кто-то самый близкий. Как бы дотянуть до ночи? Муж придёт с работы где-то после полуночи. Он ночует со мной потому что, когда я на сутках, к нам домой едет моя мама присматривать за внуком и своим бывшим супругом, от которого, как она надеялась, она отвязалась двадцать лет назад, и Жене спать там просто негде.

Уже после девяти вечера в коридоре послышалось шарканье. Подумать только, совсем как старик, а ведь даже до пенсионного возраста ещё не «дорос». Неужели сейчас опять прицепится с какими-нибудь нотациями? Я с трудом подавила в себе желание спрятаться поглубже за вешалки, чтобы директор прошаркал мимо и удалился без лишних разговоров. Он почти проплыл мимо меня к выходу, но у самой двери всё-таки затормозил и, вперившись в меня мутным взглядом, начал речь:

– Елизавета Романовна! Я решил, что мы должны забыть давешний инцидент. Я хочу быть с Вами откровенным, и поэтому заявляю, что внутренне я не изменяю свою принципиальную позицию. И, тем не менее признаю, что форма и основания нашего с Вами конфликта были несколько чрезмерно освечены…

Чем они могли быть «освечены», я не очень поняла. Наверное, свечами. Я просто вытаращилась на Петровича от изумления. Жаль, что сейчас здесь нет никого, кто мог бы засвидетельствовать это неординарное событие: директор приносит извинения вахтёру. Мне никто не поверит! Я даже перестала обращать внимание на запах, исходящий от директора. Отвратительный запашок: перегар с какой-то неуловимой гнильцой, залитой поверх дорогим парфюмом. Я всегда чувствую этот запах, поэтому стараюсь не подходить к Петровичу ближе, чем шага на три, иначе меня немедленно начинает подташнивать. Впрочем, остальные утверждают, что это только мой глюк. Наконец директор окончил свою речь и попрощался. В последний момент, когда я уже взялась за ручку двери чтобы запереть за ним, он резко обернулся. На миг его взгляд стал резким и пронзительным, а крылья носа мощно раздулись, втягивая воздух. Я, отшатнувшись, захлопнула дверь прямо перед его лицом и даже зажмурилась от страха, что он сейчас снова начнёт скандалить. Однако, когда я рискнула выглянуть на улицу, Петровича уже и близко не было.

Муж опять не пришёл ночевать. Стрелки часов перевалили за полночь. Я поднялась в зал на втором этаже и присела на подиум. В окно хорошо виден тонюсенький серпик новорожденной луны, висящий над крышей театрального училища. Вот он потихоньку спрятался за печную трубу… В канделябре робко дрожат оранжевые ноготки, постепенно становится всё холоднее, дыхание обозначилось белым облачком. В зал пробрался ветер и играет белыми шёлковыми занавесями. Вдруг что-то спугнуло малыша, и он спрятался в дальний, самый тёмный угол, завившись меж стойками мольбертов. Притихли и огоньки свечей, вжавшись в самые края чашек канделябра. Воздух вокруг словно загустел, не пропуская звуки внутрь помещения. Наконец тьму разрядили крупные белые хлопья. Они падают спокойно и величаво, и тают на полу, оставляя на линолеуме круглые влажные пятна.

Снег повалил густой сплошной пеленой. Из-за него не видно ни крыши дома напротив, ни луны, ни белых штор на окнах зала. Свечи погасли. Мне пришлось подобрать ноги на подиум, потому что иначе они оказывались по щиколотки в снегу. Так легко ни о чём, ни о чём не думать. Прошло много времени. От мокрого пола неприятно тянет холодом, а сырой воздух пахнет горелыми спичками. За окном вдруг загрохотал сумасшедший, заблудившийся в ночи трамвай. Я зябко поёжилась, захлопнула форточку и спустилась вниз.

========== Глава 5. Полнолуние. ==========

Господи, когда же я наконец буду нормально жить, нормально спать?! Лежачий слепой отец давно перестал ориентироваться во времени и вечно вытаскивает меня из постели среди ночи. Сегодня нас с мужем в кои-то веки посетила взаимность и, надо же, именно в этот момент отцу что-то понадобилось. Я так расстроилась, что продолжать была просто не в состоянии. Утром проснулась в отвратительном настроении. Теперь стою с чашкой кофе у окна и тупо пялюсь на улицу. Там две вороны с большими хохлатыми головами дискутируют над куском рыбы, то и дело поклёвывая добычу, пробуя на вкус. Решив, что находка не стоит их внимания, обе степенно удаляются. Сей же миг ворона помельче, до этого караулившая в стороне, хватает кусок и летит с ним подальше. Раскинув крылья, птица планирует над самой землёй. Я слежу за ней взглядом и в какой-то момент мне кажется, что это я лечу над двором. Перед глазами мелькают следы на снегу, пучки травы, торчащие там и тут, сигаретные пачки и прочий мусор. На улице пахнет мимозой. Чёрт! От этого чарующего, многообещающего запаха плоть стенает и беснуется. Организм беззастенчиво требует удовлетворения природной страсти. В душе вздыхает и мыкается песня, а складываться не хочет. Беспокоит что-то неоконченное и то, что ещё ждёт впереди. Сколько дел! А успею ли? Сколько каждому из нас отпущено в этом мире? Сны давно перестали быть цветными, вдохновение посещает всё реже. Не проходит только неуёмная жажда общения с противоположным полом. Мир смывается, словно акварель со стекла, разливаясь грязными аморфными потёками. Губы и грудь томятся ожиданием поцелуя. А у наркомана неплохо получалось, я заводилась, но ничего серьёзного между нами не было. Может быть я слишком высокого о себе мнения, но я вправду испугалась, что он привяжется ко мне. Мы в ответе за тех, кого приручили.

Мысль о Пашке репьём засела у меня в голове, его предложение попало на благодатную почву. Оно вдвойне удобнее тем, что не несёт никакой душевной нагрузки. Это просто взаимное удовлетворение похоти. Конечно, от такой связи нельзя ждать трепета предвкушения и блаженства обладания, когда чувствуешь всем существом, что этот человек – твой, что его душа так же разливается сейчас, а сердце стучит в резонансе с твоим. Будет только страсть – бешеная, потная, без претензий и обязательств. После неё на какое-то время наступит облегчение. С мужем тоже иногда получается что-то для удовлетворения физических потребностей. Беда в том, что самая горячая любовь просыпается в нём после обильных возлияний. Тогда он начинает домогаться меня, а мне становится омерзительно. Иной раз бывает так, что я, не желая обижать его отказом, соглашаюсь на близость, но оказываюсь не в силах перебороть отвращение, тогда я сталкиваю его со слезами и руганью и всё прекращаю. Пьяный мужчина отвратителен и жалок, даже если он самый родной и близкий. Может из-за этого у меня и пропали к мужу трепетные чувства? Я всё чаще ловлю себя на мысли, что люблю его больше как друга или как брата, с которым можно всем поделиться, приятно вместе провести время за беседой, жить по соседству, но только не спать в одной постели. Тем нелепее выглядит моё расстройство по поводу того, что вчера у нас всё сорвалось. Я сама не могу себя понять: как можно испытывать такие взаимоисключающие эмоции? Это всё чёртово полнолуние! Не знаю, может быть раньше со мной происходило тоже самое, просто я не обращала внимания? В последний год я обнаружила совершенно чёткую связь между своим состоянием и лунными фазами. На новолуние я впадаю в апатию, меня гложет тоска, нет ни сил, ни желания заниматься даже самыми любимыми делами. В полнолуние же у меня просто срывает крышу. Во мне беснуется огонь желания такой силы, что я с трудом удерживаю себя от опрометчивых поступков, я готова, выскочив на улицу, схватить первого попавшегося мужика.

***

День на работе прошёл как в горячечном бреду. В училище мне не мог не вспомниться мой роман со студентом. Это было два года назад. До сих пор не представляю, чем я смогла заинтересовать такого парня. Наш роман протекал на виду у всего училища. Я и не думала скрываться. Не так давно, выйдя из декретного отпуска на работу, я словно вырвалась на свободу, отбросив не глядя нудную семейную жизнь, состоящую сплошь из грязного белья, картофельных очисток и бесплодных ожиданий. Роман был бурный, сладострастный и скоротечный. Я втрескалась в студента по самые уши, но совершенно без взаимности. Я была для него лишь промежуточным эпизодом и отлично это осознавала. За каких-то пару месяцев мы успели многое и расстались легко. Я, конечно, ещё какое-то время повздыхала о нём, но исключительно для собственного удовольствия. Он же переключился на барышню своего круга – художницу. Впрочем, из её жизни он исчез так же быстро, как и из моей. Нато вовсе не расстроилась. Именно тогда мы с ней и подружились. Мы обе сочли создавшееся положение весьма забавным и, не сговариваясь, пришли к одному и тому же выводу: этот парень появился в нашей жизни лишь за тем, чтобы свести нас вместе. Мужу моему, естественно, было наплевать на подобные тонкости. Мою измену (для него это называлось именно так, хотя я категорически не разделяю его мнения) он переживал очень сильно. Пожалуй, только тогда я смогла воочию убедиться в действительной глубине его чувств ко мне. Лично я считала, что любовь наша давно закончилась, и он живёт со мной, лишь цепляясь за привычку, от нежелания устраивать в своей жизни какие-то перемены. Я предложила ему развод. Он не согласился. Тут же по горячим следам выяснилось, что у него самого рыльце в пуху. «Только поэтому я тебя и прощаю!» – пафосно произнёс он. Его заявление раззадорило меня желанием узнать пикантные подробности сего происшествия. Меня исключительно заводят подобные вещи, но муж этого никак не понимает, хотя мог бы, между прочим, этим пользоваться.

Мне кажется, что этот день никогда не закончится. Я уже готова наплевать на свою неприязнь! Если бы только муж мог сейчас приехать ко мне, у нас наверняка бы всё получилось. Надежда на то, что меня утихомирит беготня с вёдрами, не оправдалась. Стало только хуже. Теперь меня одолела тревога. Ничем не обоснованный страх разрастается внутри. Я дёргаюсь на каждый шорох, с замиранием сердца проскакиваю через тёмную лестничную площадку. В какой-то аудитории надрывается кот. Вечно он зашкерится куда-нибудь, пока я убираюсь, а потом начинает орать, чтобы его выпустили.

Открыв дверь в шестую, я ожидала, что кот выскочит сразу и мне не придётся заходить в тёмную аудиторию. Но этот гад орёт где-то в глубине. Неужели его закрыли в шкафу? Преодолевая приступ глупого детского страха я шагаю через порог, нервно шарю рукой по стене в поисках выключателя. Свет хлынул из правого дальнего угла. По маленькому классу заметались ирреальные тени. Я замерла на полушаге. Так всегда: от испуга я превращаюсь в соляной столп. А свет становится всё ярче, делаясь из голубого неонового ослепительно белым. Под потолком кружится неистовый хоровод. Летучие мыши, одурев от света, мечутся, бьются в тёмные окна. Я не понимаю, как оказалась в самом центре этой воронки, теперь мышиное месиво носится вокруг меня с диким свистом (или это мне только мерещится), через который я продолжаю слышать завывания несчастного кота. Надо, надо его как-то спасти. Зажмурившись, прикрывая голову руками, я продвигаюсь к вжавшемуся в пол комку рыжей шерсти. Наверное, я ослепну, свет так ярок, будто само солнце снизошло сюда. Вдруг чёрная тень перекрывает сияние. Это огромная птица несётся на меня прямо из его центра. Хочется кричать, но горло перехватывает судорогой. Под крыльями цвета индиго гудит воздух, птица заполняет собой всё пространство класса. Изогнутый хищный клюв нацелен прямо на кота.