Текст книги "Рысюхин, помните свои шестнадцать? (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

[1] Я предупреждал – пошлый и не совсем цензурный.

Идут по улице мама с дочкой, и тут вдруг за углом – собачки, скажем так, активно размножаются. Дочка:

– Мама! А что это собачки делают⁈

– Эээ… нуу… как тебе сказать-то… Понимаешь, собачки решили немного расслабиться…

– Ага! Я так и знала! Стоит только расслабиться – тут же вы…т!

Глава 8

Сначала отъезд задержался из-за погоды. Утром горы внизу закрыл туман, густой и плотный, как разлитое молоко. Уж простите за избитое сравнение, но иначе не знаю, с чем ещё сравнить. Его верхняя кромка клубилась где-то метров на сто-сто пятьдесят ниже нашей базы, причём опустившимся на землю облаком, ещё одно избитое сравнение, туман не казался. Нет, это по виду была именно жидкость, причём горячая, от которой пар идёт. Струи тумана перемещались, перемешивались, обтекали вокруг гор и отдельных скал… Красиво, завораживающе, поэтично – но вообще нифига не видно, где там извивается заковыристыми петлями дорога! Нет, возможно, изнутри туман не выглядит таким непроницаемым, и там есть видимость «аж целых» метров пятьдесят, но такой аттракцион «Молдавские горки» нам не нужен, вот совсем и абсолютно. Так что единогласно решили отложить выезд, пока вся эта красота не рассосётся. Ну, или хоть видимость улучшится метров хотя бы до трёхсот.

А уже через час стало не до красот: на заставе спохватились, что пропал боец! И, казалось бы, какое мне до этого дело, какое пограничникам дело до меня? И, оставайся я в их глазах просто каким-то бароном, пусть и выполняющим поручение Государя, никто бы мне и слова не сказал. Более того, проследили бы, чтобы скандальная информация не просочилась из ведомства. Но раз уж проявил себя как флигель-адъютанта, то есть – офицера для особых поручений, более того, для личных особых поручений Императора, то меня тут же включили в цепочку принятия решений, чтобы скинуть хоть часть ответственности.

Пропавший боец, носивший уже лычки младшего унтера, отслужил на границе почти два года, за это время познакомился с кое-кем из местных и даже ухитрился стать официальным женихом одной девицы. Девица, дочь местного пастуха, жила с семьёй на хуторе примерно в полутора верстах от заставы, и наш унтер время от времени навещал её, как в увольнениях так и, иногда, в самоволку бегал, прикрываемый от командования сослуживцами. Правда, в этот раз он ушёл законно и официально, но не явился на утреннюю поверку. За «загулявшим» бойцом отправили наряд, который вернулся с выпученными глазами и заявил, что на хуторе нет никого вообще! Тут-то всё и закрутилось по-взрослому. На хутор отправили усиленный наряд с офицером, который констатировал одно: скотина заперта, вещи немного разбросаны, словно кто-то что-то искал, но так, поверхностно, плита растоплена, но похлёбку для свиней вариться на неё так и не поставили. И – ни одного человека, хоть осмотрели всё.

Надо сказать, что слово «пастух» для описания хозяина невесты не совсем подходило, скорее, хуторянин, но поскольку основным его занятием был выпас в окрестных горах стада из трёх десятков принадлежавших ему овец, то и проходил по документам как пастух. Ещё на хуторе держали пяток свиней, лошадь, полсотни кур и старого пса в будке на привязи. Так что поискать было где, как и спрятаться, если бы пришла в голову устроить дурацкий розыгрыш для сослуживцев и командования. И вот: собака убита, скотина на месте, а хозяев нет. Всего, получается, пропало, растворилось в тумане, семь человек: хозяин хутора с женой, его старший сын двадцати двух лет, тоже с женой, две дочки – девятнадцать и семнадцать лет и пограничник.

Заставу тут же подняли «в ружьё», разослали усиленные патрули, удвоили посты, но толку не было никакого. Пока где-то через час после обнаружения пропажи из начавшего рассеиваться тумана к пограничному посту не вышел бледный и трясущийся от страха румын с завязанной тряпицей старой корзиной для винограда. Оставив корзину на нейтральной полосе – румынских пограничников на месте не было, что не особо и удивляло их коллег на нашей стороне он, непрерывно кланяясь и что-то неразборчиво бормоча на местном диалекте развернулся и неожиданно быстро скрылся в тумане. Разумеется, постовые не стали подходить к корзине, а уж тем более – заглядывать в неё, но вызвали разводящего. Офицер со всей осторожностью приблизился к поклаже и кончиком шашки отбросил в сторону тряпицу. Заглянув внутрь, он закаменел лицом – там лежали головы пропавшего пограничника и его местной невесты. И открытый конверт из вощёной бумаги, видимо, чтобы кровь не испортила содержимое.

Конверт, провокационно адресованный «главарям русских оккупантов» был доставлен на заставу, где его содержимое достали и прочитали. На двух листах бумаги на двух же языках, румынском и русском, излагался один и тот же текст. Неизвестные, подписавшиеся как «Фронт Освобождения Бессарабии», изливали несколько абзацев бреда про «разделённый оккупантами единый народ», про «изнывающих в терзающих кровавых когтях русского кречета братьев и сестёр» и прочее такое же, с призывами к «борьбе за воссоединение» и прочей антиимперской пропагандой, которая даже сама по себе тянула лет на десять каторги как минимум, насколько я могу судить. А в конце шли угрозы, что, мол, за каждого «погибшего бойца за правое дело» мы, то есть – «русские собаки» заплатим жизнями «десятка своих псов и их прихвостней». С обещанием, что «возмездие начнёт вершиться сегодня на рассвете».

Тут уж и СИБ, и Корпус встали на дыбы – с такими-то заявочками, как не встать? Тут не то, что встанешь – вскочишь и запрыгаешь! Хоть до сего дня никто про этот самый «фронт» и слыхом не слыхивал, что само по себе могло быть поставлено в вину. Метаться начали все как муравьи, если на их жилище чем-то едким плеснуть. Ну и я, поняв, что уехать сейчас просто-напросто нельзя, направил РДА в дозор на фланги, КША на его обычное место на центральной позиции, только придал им в охранение всех, не занятых в других местах в качестве охранения, а миномёты с командным пунктом – выдвинул вперёд по дороге, там в можжевеловой рощице на одной из террас можно было вполне удобно расположиться, и стелющийся можжевельник нашим самоходкам ничуть не мешал.

Тем временем туман уходил, из него на той стороне границы проявилась ранее уже упоминавшаяся старинная крепость как бы не четырёхсотлетней давности. Кто и когда её построил на самом деле – я не знал, да и противоречивыми местными легендами не интересовался. Может, ей и вовсе лет сто всего. Там до недавних пор размещалась пограничная застава и таможенный пост. Для их работы в стенах проделали двое ворот: в сторону Империи и в сторону Румынии, в здании посреди двора, бывшем донжоне, разместились таможенники, в прочих сооружениях, лепящихся изнутри к стенам, были казармы, оружейные комнаты, склады, конюшни и всякое прочее, нужное для службы. Шли годы, здание ветшало, да и путешественникам, всё больше купцам, чем дальше, тем больше надоедало лезть в гору к крепости, что когда-то возводилась на пригодном для обороны, а не торговли, бугре. Недавно построили новое здание заставы, в более удобном месте, а старое стали использовать как таможенный склад и в целом «для хозяйственных нужд».

И вот в этом самом старом строении началось довольно бурное движение. Для начала раздался пушечный выстрел, причём холостой, явно призванный привлечь внимание к тому, что планировалось сделать ещё на рассвете, но туман помешал. На стенах после выстрела началось какое-то шевеление, я взял сделанный для себя во время недельного ожидания сорокакратный бинокль. Крепость послушно «прыгнула» навстречу, прибор превратил почти семь километров расстояния в сто шестьдесят – сто восемьдесят метров. Особых подробностей с такого расстояния не разглядишь, но угадать в пятерых помятых и раздетых до исподнего людях пропавшую семью пастуха труда не составило. Причём и обе женщины, и девушка двумя руками удерживали на груди явно порванные рубахи. Пленных поставили на колени, после чего на стене появился какой-то придурок, почему-то с турецким ятаганом в руках и в чалме. Он прыгал на стене, что-то орал, судя по широко раскрывающейся пасти, махал руками и оружием, делая явно угрожающие жесты в сторону границы. По ужимкам – чистый павиан, но смеяться почему-то не тянуло совсем. И вот во время очередного прыжка он с оттягом ударил с разворота ятаганом по шее младшей дочки пастуха! А потом, методично и буднично, словно капусту на огороде заготавливая, срубил головы и всем остальным, от младшего к старшему. Тела убитых сбросили со стены, после чего придурок в чалме снова погрозил границе, и все двинулись к сходу со стены. А над центральным зданием крепости рядом с румынским флагом подняли ещё один – вроде такой же цветовой гаммы, только полоски разной ширины и в верхнем углу у древка что-то намалевали, не поддающееся распознанию из-за расстояния и ветра.

После утренней корзины с головами и письма с угрозами можно было ожидать, что с похищенными расправятся. Но так вот нагло, цинично и демонстративно⁈ Они что, бессмертными себя вообразили⁈ Или считают, что мы туда не достанем? Или вовсе решили, что мы уже уехали? Это всё неважно, сейчас – неважно. Узнаем потом, если будет у кого. А пока я повернулся к Нюськину:

– Батарея – к бою!

Он продублировал мой приказ, потом уточнил:

– Думаете, можно? Всё же объект, принадлежащий пограничной страже Румынии…

– Думаю – необходимо. Достанем?

– На равнине было бы на грани, а так, с учётом рельефа и с усиленным зарядом… Пожалуй, ещё метров пятьсот запаса будет.

– Вот и отлично. Похитили, насколько я помню, семерых?

– Так точно! – это уже присланный для связи от пограничников молодой прапорщик.

– Утром убили двоих, сейчас – ещё пятерых. Значит, людей в крепости не осталось, это хорошо.

– По наблюдениям, там как минимум…

– Поголовье мразей меня не интересует. Тварей после Волны считают.

Я почувствовал, как меня окутывает новое для меня чувство. Ощущение холодного бешенства. Ледяной огонь, если угодно. Голова работала чётко и отстранённо, при этом необходимость уничтожить засевших в крепости тварей не подвергалась сомнению, это была аксиома. Голоса окружающих и вообще звуки доносились словно с отдаления, но были при этом непривычно чёткими и разборчивыми. А ещё волна холода поднималась от ног и низа живота, угрожая заморозить меня, если я не сокрушу, не сожгу врага.

Пока миномётчики под удивлённо-восторженным взглядом прапорщика – как же, он в первых рядах! – выставляли заранее повёрнутые кормой к противнику самоходки в горизонталь и раскрывали кузова, я смотрел и думал. Мрази просчитали и подготовили всё заранее. Знали, что Империя не спустит с рук обстрелы своей территории. Знали, что исполнителей этого безобразия рано или поздно, так или иначе, но достанут. И, заранее списав их в не просто неизбежные потери, а в необходимые жертвы, так же заранее подготовились к тому, чтобы повысить ставки и перевести провокацию в политическое поле. Да, заранее, хладнокровно и цинично: изготовить флаги, подготовить типографские (!) бланки с символикой никому неизвестного доселе «Фронта» – это не за два дня всё делается. Всё учли – и неизбежную растерянность местных властей, и отсутствие у них средств и возможностей для быстрого силового решения проблемы, и то, что здесь просто некому проявить именно политическую волю – полковник из пограничного отряда не военный, а чиновник, чиновник Министерства финансов, и он ни за что не возьмёт на себя без однозначного приказа свыше дополнительную ответственность. Особенно – политическую ответственность. Всё, кроме того, что я задержусь с выездом, что у меня есть, чем их достать и что я имею полное формальное право ответить на такую пощёчину Империи ударом латной перчатки в рыло. Пусть меня потом обвинят в превышении полномочий, пусть снимут аксельбанты и вовсе разжалуют – за чинами я никогда не гнался, а этих слишком хитрых, наглых и беспринципных тварей уничтожить необходимо сразу и под корень.

Покосился на миномётчиков, что продолжали выравнивать самоходки. Всё же погорячился, когда решил, что кусты нам не помешают вообще – они под собою прячут всякого рода неровности, которые мешают надёжно установить опоры, или внезапно проседают под весом самоходки. Правда, все площадки уже расчищены, сейчас пузырьки в закреплённых на платформе уровнях точнее в центр трубок загоняют: при стрельбе на расстояние. близкое к предельному, каждая доля градуса будет иметь значение. Я же продолжил размышления. То, что румыны здесь не более, чем ширма и дешёвое «мясо», расходный материал, становилось очевидно даже без дедовых подсказок. Слишком многое говорило об этом, всё перечислять – раньше бой закончится. Нет, не бой – возмездие, кара и, как говаривал Государь, вразумление. Но, возвращаясь к румынам. Они веками страдали от набегов турок, которые то просто грабили эти места, наперегонки с австрияками, то пытались захватить местные княжества для своей империи, все эти лоскутки, и из числа Дунайских, и Транснистрию, и Приднестровье, и Закарпатье. В общем, если их тут ненавидели и слабее, чем на Балканах, но ненамного. И никакая национальная, тем паче – националистическая организация ни за что не взяла бы себе напоминающие о турках атрибуты, не на первую свою «акцию» – уж точно. А тут ятаган с чалмой… Не говоря уж о том, что национальное самосознание, как единого румынского народа, власти этого молодого (моложе моего рода) королевства в своих подданных только ещё начали взращивать, пока ещё подданные короля Михая Третьего ощущают себя представителями скорее своих не то дюжины, не то более народностей.

Австрийцы, после появления на сцене этого «Фронта» с его заявками тоже упали на самое дно списка подозреваемых, и вообще удержались в нём исключительно из-за веры деда в человечество, точнее – в дурость человеческую, которая безгранична. Так что может, теоретически, найтись в Вене достаточно высоко поставленный дурак. В целом же у Австрийской империи главная проблема – это нежелание подданных не титульной нации превращаться в австрийцев второго сорта или оставаться полу-рабами и проистекающий отсюда сепаратизм. Да, они знают на себе, насколько это сильное оружие против центральной власти, но знают и то, как легко эта зараза перекидывается через все кордоны. И даже самый «отбитый» деятель в Вене не станет заниматься чем-то подобным у самой границы с Венгрией! С той самой своей провинцией, что за последние шестьдесят лет устроила два с половиной мятежа, мечтая об отделении!

Почему «два с половиной»? Ну, так два были «по классике», с бродящими по стране отрядами, стычками и полноценной войной, а третий прошёл в формате дворцовой интриги, где под угрозой не то нового бунта, не то дипломатического скандала венгерская знать пыталась выбить себе больше прав. Как ни странно, этот «недобунт» стал самым успешным: Империя стала называться Двуединой или Австро-Венгерской, о чём многие постоянно забывают в именовании. Венгерские аристократы формально получили равные с австрийскими права, но в целом это ситуацию не исправило. Например, аристократов не устраивала формальность равенства. Так, австрийцев было немало среди и землевладельцев, и чиновников на венгерской территории, а вот венгры в Австрии оставались в лучшем случае наёмными работниками. А всем остальным не нравилось то, что эти самые «все остальные» вообще ничего не получили. Так что полыхнуть заново там могло легко и в любой момент, поэтому мысль создать РЯДОМ некую сепаратистскую националистическую ячейку и показать окружающим, как она может работать – это сродни идее пожарить шашлыки на пороховом складе.

За моими геополитическими рассуждениями установки, наконец, были изготовлены к бою. Долго они что-то возились сегодня! Но, взглянув на часы, вынужден был изменить своё мнение – отработали по нормативу между «хорошо» и «отлично», что на незнакомой площадке более чем достойно. Нюськин уже продиктовал установки, клацнул, запираясь, замок на стволе и:

– Орудие!.. Выстрел!

Первый взрыв выбросил свою крону на склоне с большим недолётом и сильным отклонением влево. Второй – лёг ближе по дальности и ушёл вправо от старой дороги. Третий, поделив вилку по азимуту, по дальности всё же не дотянул, рванул прямо на дороге перед воротами. Странно: до ворот от воронки метров тридцать, их должно было хорошо попятнать осколками, да и ударная волна только пыль выбила из створок, что выглядели так, словно должны были от такого удара на дрова рассыпаться. Четвёртая мина, и… Что за ерунда⁈ Она что, на самом деле взорвалась в воздухе, на высоте метров пять, и при этом слева от крепости⁈ Но ведь корректировка шла только по дальности, такой сильный порыв ветра на высоте? И что это за розоватый, с перламутровым отливом, всполох над целью?

– Вот суки! Они над этим сараем крепостной щит поставили!

Глава 9

Услышав слова своего главного артиллериста, я даже растерялся. Как так, откуда⁈ Крепостной осадный щит – это артефакт огромной сложности и ещё большей стоимости, поставить здесь такой – нужна работа множества специалистов, установка и настройка эффекторов… Он ещё стоит, как чугунный мост, и в данном дедова присказка отнюдь не фигура речи. Причём другая, про запасную почку, не подходит из-за того, что почка намного дешевле, даже вместе с печенью. Про «крыло от Боинга» даже не вспоминаю: оно, даже без остального самолёта, вообще не в деньгах бы оценивалось: иномирный артефакт, понимать надо! Пока разумной жизни в Изнанках не обнаружили, во всяком случае, по официальным данным, но откуда-то же у полуразумных тварей, тех же крысолюдов, встречаются изделия явно развитых магических цивилизаций? Но дело даже не в цене осадного щита, а в его доступности, точнее – недоступности! Наличие такого оборудования равнозначно подписи, что за «Фронтом» чего-то там стоит не просто другое государство, а одна из держав, если вы понимаете разницу! Хотя, стоп! Кажется, не всё так запущено.

– Думаю, вы немного ошибаетесь, Леопольд Гаврилович. Благоволите положить заряд справа, желательно – под самую стенку?

Откуда у меня вылезло это «благоволите», почему? Нюськин пожал плечами, отдал пару команд, выстрел, и… Да, всё правильно! Сейчас я заранее знал, куда и на что смотреть, так что сомнений нет – картина знакомая!

– Видите, всполох на куполе розоватый в основе, с перламутром, и с равномерным градиентом? У осадного щита паразитное свечение должно быть голубоватым и с сетчатым каркасом. Это они, скотозавры, изнаночный жилой купол где-то добыли, точнее, им кто-то его выдал. А насчёт него есть идеи: мы же не даром на своём экспериментировали? Кое-что он пропускает, дым, например, или ветер, даже сильный. Разве что ураганный ослабит до какого-то предела. Снежки пропускает, камни, рукой брошенные. Так что есть идея, пока прикажите второй установке – пусть пуляет по куполу неспешно, один-два выстрела в минуту, а мы кое-что другое приготовим пока.

– Воля ваша, но зачем зря снаряды тратить?

– Ну, почему же впустую? Во-первых, наших визави успокоим: мол тупые русские в отчаянии бьются лбом об стенку, можно расслабиться и закурить. Во-вторых, проверим границы купола, в частности, входит ли под него вся стена. Ну, и затрудним возможный подход подкреплений и связных. Ну, или выход. Так, стоп, а что это он там на крыше делает⁈

– Я могу ошибаться, но, кажется, он нам задницу показывает. Голую.

Начавшее было утихать бешенство снова поднялось волной, вызвав лёгкий и не мешающий слышать звон в ушах.

– Такому представлению нужны софиты. Доставайте осветительный снаряд!

Нюськин посмотрел на меня со странным выражением лица, но команду отдал.

– Не смотрите так, я не свихнулся. Просто надо кое-что проверить. Можете рассчитать так, чтобы выгоревший корпус на парашюте упал на купол?

– Думаю, смогу, если ветра не помешают. В крайнем случае, со второго-третьего раза точно сумею.

Но много «люстр» тратить не пришлось: первая же, влекомая дующим вверх по сколу ветерком, влетела на территорию крепости и ударилась о башню внутри. А через десять секунд очередная отскочившая от защитного поля мина показала, что купол стоит, как стоял.

– Да, это точно изнаночный купол! Что у нас со специальными боеприпасами?

– Четыре у меня в командирском авто, под койкой ящики лежат. По два с воздушным раскрытием и на удар. Ещё по одному у командиров расчётов, под личную ответственность, в опломбированных ящиках, в кабинах лежат, чтобы случайно не попутать.

– Отлично! Готовьте один с воздушным раскрытием не слишком высоко над куполом. В худшем случае очертим границы защиты и подожжём местность вокруг, если повезёт, то и ворота выгорят.

– А в лучшем?

– А в лучшем, для нас лучшем… Снежки и даже камни, не слишком сильно брошенные, купол пропускает. Может, и шайбы наши достаточно лёгкими и медленными окажутся? Сколько там, говорят, эта постройка здесь стоит? Четыреста лет? Ну, и хватит с неё…

Не зря жгли макры на Изнанке и составляли таблицы стрельбы, а Леопольд Гаврилович ещё и таблицы пересчёта составлял: зажигательная мина прилетела не в центр крепости, но в пределы двора ложилась уверенно. Я знал, куда и когда смотреть, так что заметил чёрную точку. Вот над ней раскрылся парашют, ориентируя и притормаживая снаряд. Одновременно он выдернул строп с чекой, инициируя воспламенение пиротехнической смеси, которая, в свою очередь, поджигает магниевые брусочки. Вот срабатывает пирошнур, отрезающий головную, скруглённую часть корпуса. А долей секунды позже – вышибной заряд, выбрасывая и так высыпающиеся зажигательные элементы. Выбрасывая и разбрасывая, чтобы они рассеялись по площади, а не упали одной кучкой. Вот потянулись вниз «щупальца медузы», ленты дымов от горящих шайб металла. Вот они долетели до купола и… начали отклоняться от своей траектории, скользя по куполу. Скользя, рассыпаясь, и… Да! Да-да-да! Потеряв скорость они в какой-то момент, с точки зрения создателей купола, перестали представлять угрозу и – провалились внутрь! Дааааа!!!

Большая часть шашек просыпались на крыши строений, стоящих у стены, некоторые, насколько можно судить издали и глядя с одного ракурса, упали на площадь. Если там нет ничего горючего – то пропадут зря. Однако пара штук вроде бы влетели в окна башни! Ну, или мне так показалось.

– Леопольд Гаврилович, добавочку!

– Есть! – Нюськин тоже вошёл в азарт.

Вторая «медуза» раскрылась левее донжона и, как показалось, с небольшим недолётом. Снова замедление зажигательных элементов на куполе и их проваливание внутрь – а справа уже поднимаются дымы.

– Отлично! Несите третью, в какой кабине она лежит?

– Обязательно!

Пока из кабины второй установки извлекали ящик с миной, пока несли к первой самоходке, случилось странное. А именно: очередная мина, выпущенная «для порядка» второй установкой, не отскочила от купола, а канула за стены, взорвавшись внутри! Похоже, несколько шашек на самом деле влетели в башню и повредили артефакт управления куполом! Ох, как этот фугас сейчас прошёлся по тем, кто бросился пожары тушить, приятно представить!

– Отставить «медузу»! – я машинально назвал зажигательную мину с воздушным подрывом по только что придуманной ассоциации, но меня на удивление все поняли. – Две зажигалки на удар – туда, во двор!

В этих минах устройство проще, зажигательных элементов чуть меньше, зато заряд взрывчатки вполне приличный, почти два килограмма, так что и осколочное с фугасным воздействие имеется. Надо же дрова если не порубить, то хотя бы поломать перед поджигом? Вот-вот. Миномёты ударили залпом, оба попали, один, правда, положил «поросёнка» почти впритык к стене, но всё же внутри форта, вторая мина бахнула где-то вблизи задних ворот, вроде тоже внутри.

Крепость потихоньку разгоралась, хоть и неравномерно я как раз раздумывал, забросить пару фугасов внутрь для раздувания огня и перераспределения его источников, или приберечь для вот-вот придущих к мнению, что пора разбегаться «тараканов», когда створка ближних к нам ворот открылась. Оттуда протиснулся угловатый и какой-то странно знакомый грузовик. О, это же броневик, почти такой же как те, к которым мои первые «Кроны» уехали знакомиться! Только у этого над кабиной пушечный ствол торчит. Нюськин потом уверял, что это была британская четырёхфунтовка[1], но я сомневаюсь, что он смог бы с такого расстояния рассмотреть какие-то характерные детали.

Грузовик, петляя по всей дороге, уехал не далеко, провалившись колесом в воронку от нашего недолёта. Из кабины в клубах дыма выпала человеческая фигура, тоже дымящаяся. Неизвестный, шатаясь, прошёл метров десять и упал куда-то в траву, затерявшись между камнями. Но мне, да и остальным, было не до того, чтобы высматривать его: рядом разворачивалась картина поинтереснее.

Открытые ворота вкупе с дующим вверх по склону ветром сыграли роль поддувала в печи. Свежий воздух влетал в них, и там, похоже, закручивался вокруг центральной башни, спиралью поднимаясь вверх уже в виде дыма. А дальше – классический пример положительной обратной связи: чем больше воздуха, тем сильнее горение, сильнее горение и выше температура – сильнее тяга, сильнее тяга – больше воздуха засасывается внутрь… Буквально за десяток секунд шапка дыма над старой крепостью превратилась даже не в столб, это было что-то среднее между вихрем и струёй, выдуваемой из недр земли! Переплетающиеся и вращающиеся полотнища дыма разного цвета, от молочно-белого до угольно-чёрного поднимались на несколько сотен метров до того момента, как смешаться в единую массу, а в нижней части в них то и дело вплетались языки пламени. Возможно, это мне только показалось, но вроде как некоторые из них поднимались метров на семьдесят! Что там так горит, интересно⁈

– Думаю, Леопольд Гаврилович, добавка там не нужна. И разбегающихся тараканов не видно – или никто не успел выскочить, что вряд ли, или есть какие-то ходы, с нашей стороны не просматриваемые. Миномёты заряжены же?

– Так точно… – тихо ответил так же находящийся под впечатлением Нюськин.

– Пальните куда-нибудь за крепость, а? И на случай скрытых путей отхода, и просто чтоб не возиться с разряжанием мин.

Ну, да – взрыватель в корпус сперва вкручивался, а потом традиционно для артиллерии закреплялся кернением. Пусть у нас не нарезной ствол и вращение снаряда вряд ли приведёт к самопроизвольному выкручиванию, но проще ввести почти бесполезную процедуру в процесс заряжания, чем объяснять и доказывать, что она не нужна. Одна беда: выкрутить после этого взрыватель не так-то просто. После слитного залпа, надеюсь, последнего на сегодня, я распорядился:

– Пусть сворачиваются и поедем на базу, кто – стволы чистить, кто – рапорта писать.

Да, сейчас, когда я проявил свой статус, требовать от меня отчётов вряд ли кто-то сможет, даже если захочет, просто нет тех, кто имеет право мне приказывать с учётом звания и должности, но надо же и совесть иметь! Местным предстоит куча писанины, и вот, чтобы она не сводилась к тому, что «на неизвестных лиц неизвестным образом было оказано воздействие неизвестной природы, после чего с ними неизвестно что стало», надо дать людям какую-то точку опоры. Ею и станет мой рапорт, котором, без лишних подробностей, я и изложу что, как и зачем сделал. Мой начальник артиллерии же будет писать бумаги для внутреннего оборота, и исполняющий роль командира всей выездной труппы заместитель командира гвардии по строевой службе ни проигнорировать сей творческий процесс, ни ограничиться формальной отпиской не позволит.

На сей раз никто ничего не праздновал, и песен не пели. Картины как утреннего убийства безоружных гражданских, так и струи дыма на месте крепости стояли перед глазами, создавая соответствующее настроение. Но при этом тех, кто считал бы мои действия не оправданными не было, или они не рисковали высказывать своё мнение вслух. Я задержался ещё на следующие сутки, на всякий случай, но в округе стояла просто гробовая тишина – ни происшествий, ни каких-то заявлений, ни даже претензий с сопредельной стороны не было.

Выгоревшая крепость продолжала куриться лёгким дымком и на следующий день. От жара трава вокруг неё высохла и выгорела на несколько десятков метров, оставив большую чёрную проплешину, ещё одна, меньшего размера, была и вокруг сгоревшего броневика. Под вечер возле стен появились какие-то люди в обычном для тамошних селян тряпье. Они ходили вокруг, заглядывали в ворота, но внутрь не заходили, а на следующее утро я со своими гвардейцами отправился в обратный путь, попросив держать меня в курсе событий и не забыть потребовать вернуть тела подданных нашей Империи, или то, что от них осталось, для надлежащего захоронения. Поскольку поиски родных могли затянуться, а превращать похороны в бюрократический фарс не хотелось, то я оставил полторы сотни рублей на организацию этих самых похорон, от выкупа участка на кладбище до приобретения гробов и оплаты услуг землекопов. Меня уверили, что этого хватит на всё.

В дороге всё думал, кто же организовал всю эту каверзу? Понятно, что будет расследование, и не одно будут работать люди, множество профессионалов, но они-то мне отчитываться не будут, так что рассчитывать на них тоже не могу. Так что, будет расследование или нет – всё равно знать буду только то, что сам узнаю. Кто же там за ширмой, кто кукловод? Не румыны, и почти наверняка не австрийцы, а вот все остальные…

Конечно, первые подозреваемые – островитяне. Рыжие английские усы нагло торчат по обе стороны той самой ширмы, но не нарочито ли они торчат? Конечно, тут всё: и британский броневик в крепости, и традиционный для «жынтельменов» снобизм с нежеланием вдаваться в подробности культуры и истории «дикарей», каковыми они считают вообще всех – помните же их поговорку, что «за Каналом людей нет»? И канал это не Суэцкий, как потом врать стали, поскольку поговорка намного старше этого сооружения, а так называемый Английский Канал, он же – пролив Ла-Манш. И сама интрига, с несколькими уровнями вложения и предельными цинизмом и подлостью – тоже их почерк. Всё, вот всё на англичан указывает, так явно, что только стрелки с лампочкой не хватает, и именно это вызывает подозрения в нарочитости.

Кто же мог устроить это всё и изобразить английский след? Если хорошо подумать, то вообще кто угодно. Например, франки – у них давние связи с турками, своё видение будущего Балкан и Карпат, а также давняя нелюбовь к англичанам, и мимо шанса стравить их с кем-то ещё они не пройдут. А стравить с Империей и по причине наличия общего недруга напроситься в «союзники» так, чтобы мы их потом защищали от всех соседей – почему бы нет?