Текст книги "Рысюхин, помните свои шестнадцать? (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

А здесь у нас было лёгкое недовольство тех, кому срочно понадобилось на Лицо, которое направлено было не столько на нас, сколько на виновников переполоха. Хотя были и особо одарённые, что винили именно меня, мол, бандитов лови, а мы тут причём? Как будто на тех, кого надо ловить бирки привязаны. Правда, в мой адрес недовольство вслух высказывать опасались, хоть это радует.

А ещё радует, что тяжёлых пострадавших благополучно довезли до больницы в Смолевичах, менее побитых устроили в медсанчасти форта и они сейчас помогали составить список похищенного и пытались диктовать приметы нападавших. И если с первым всё было в порядке, даже более чем, называли всё детально и с ценами каждой позиции с точностью до копейки, то вот приметы нападавших… Эти были или настолько расплывчатыми, что под них попадали четверо из пяти встречных, или, наоборот, описывали некий гибрид тролля с крокодилом, при виде которого даже «Садовник» с первого уровня Изнанки должен был сбежать с жалобным писком. Понятно, что ни то, ни другое описание никакой практической пользы не имело, а попытки выявить внешность по новомодной методике, то есть – то отдельным частям лица, тоже результат давала анекдотичный. Причём все анекдоты сводились к двум изначальным сюжетам: или «обыкновенный нос» между «обыкновенными» глазами и абсолютно «нормальным» ртом, или, наоборот, ужастики вплоть до «клыки в палец», что вообще ни в какие ворота не лезет. И ладно бы – домохозяйка впечатлительная какая истерила с перепугу. Так ведь нет! Самые дикие подробности излагал здоровенный детина, взятый в артель на роль тягловой силы, который выглядел так, словно бы сам мог простой оглоблей разогнать минимум две банды. Однако гляди ж ты! Очень впечатлительным оказался и, скажем так, избыточно робким, так что даже сопротивления не оказал, и выдавал в описании нападавших наиболее красочные, живописные и неправдоподобные детали.

Но несмотря на попытки детины внести вклад в отечественную фантастику, ту её часть, которая ответственна за поджанр романов ужасов, следствие стояло на месте. Я, конечно, понимал, что ничего не обязано происходить мгновенно и по мановению пальцев, но мысль, что мы упустили или бандитов, или какую-то деталь, которая позволяет им успешно скрываться, терзала чем дальше, тем больше.

Глава 22

Нервничал я и приписывал бандитам некие особые коварство и быстроту совершенно зря. Наоборот, мы, как выяснилось, опередили злодеев, и очень сильно. Те, действуя по привычке, сделали крюк, чтобы подойти к порталу с другой стороны. При этом знали, что в острогах вдоль Старой Умбры, как стали именовать долину, по которой предположительно раньше текла река, имеются гарнизоны, и на всякий случай заложили дугу в другую сторону, зайдя к Форту с юга. Правда, южная дорога вела только к Щучьему острогу и к новой свалке, и появление на ней ватаги старателей после окончания сезона добычи икры, который закрылся неделю назад, само по себе могло вызвать вопросы. Но вопросы не слишком пристальные, в иной обстановке: понятное дело, бродят люди, думают, найти что-то, что другие проглядели за несколько лет. С одной стороны, вроде и смешно, а с другой – тот же «ядовитый хмыз» никто вообще за ресурс не считал, а сейчас – ценная поделочная древесина. Не настолько ценная, чтоб прямо состояние на неё сделать, но если самому же и резать из неё поделки, то верный кусок хлеба будет, их на ярмарках влёт разбирают.

Ещё на юг время от времени ходят желающие найти что-нибудь ценное в скалистой гряде, идущей поперёк берега и служащей основой для лесополосы. Но скалы те оказались сложены не из известняка, а из песчаника. Конечно, в теории камень годится для строительства, но это если найти пласт, который позволит добывать достаточно большие и достаточно ровные куски в достаточном количестве, обтёсывать отдельные валуны – та ещё затея. В общем, не самое популярное направление, за исключением ягодного сезона, когда по этой дороге активно снуют грузовики с добытчиками и с голубикой.

Но эти деятели, зайдя в форт, сделали тонкие изыскания вида «А что вы делали на юге, если там работы нет» ненужными. Узнав, что выход закрыт насторожились, стали аккуратно расспрашивать, но услышав пару раз ответы в стиле «какие-то придурки барона обворовать пытались» – успокоились. Надо сказать, эта дезинформация зародилась как-то сама, безо всякого нашего участия, люди сами всё переврали и сами в это поверили. Даже посмеивались, в том числе и бандиты, мол, точно – придурки, а из-за них теперь всем страдать. И, чтобы не терять зря времени, эти гении решили сбыть часть награбленного прямо тут, на месте. В первую очередь то, в чём сами особо не разбирались, рассчитывая, что всякого рода изнаночное снаряжение здесь точно купят, а в городе – как боги положат. И предложил один из «гениев» в скупку ни что иное, как амулет, которым артель на поверхность воды заклинание накладывала. То самое, что заставляло воду мгновенно замерзать при ударе и ловило голову и шею черепахи в своего рода воротник-поплавок.

Естественно, такую приметную вещь в фактории опознали влёт, и даже если бы не знали о нападении на охотников, то всё равно на всякий случай сообщили бы через гонца и каштеляну, и старшему по гарнизону. Даже если бы продавец потом доказал, что амулет получил сравнительно честным путём, в карты, например, выиграл, то перед ним бы потом извинились, но вопрос не задать не могли. Всё же речь об одной из двух артелей, что своим опасным промыслом зарабатывают по-настоящему большие, а по местным меркам так как бы и не огромные деньги. Ну, а уж зная о нападении и убийстве… Нет, скупщик не стал вскакивать и кричать, просто подал условный знак и стал тянуть время, пока продавца не приняли под локотки.

А где один – там и вся банда. Даже допрашивать первого пойманного не пришлось: народа в поселении не слишком много, все всех видят и знают, а кого не знают, за тем смотрят особо. Так что узнать, с кем именно пришёл вот этот вот хмырь и где его спутники сейчас сидят труда ну вот вообще не составляло, особенно, когда спрашивал злой каштелян в сопровождении десятка тоже ни разу не добродушных гвардейцев. При задержании один особо одарённый из числа идиотов попытался ткнуть ножом в живот одного из гвардейцев, но не сумел, «в результате чего потерял нож, три зуба и сознание». И это не я хохмить пытаюсь, а прямая цитата из доклада гвардейца. Зато приобрёл переломы двух пальцев и сотрясение того, что у него вместо мозгов.

Кстати, если бы и дотянулся – там, куда он бил, в полевой форме защитная пластина вшита, которая нож бы точно остановила. Но дополнительную статью обвинения этот дебил (не с целью оскорбить, а в порядке констатации факта) себе организовал. В узлах у предполагаемых бандитов нашли всё то, что пропало у артельщиков, кроме продуктов, явно сожрали по дороге. Главное, что оба макра, так интересующих военно-морское ведомство, нашлись у предполагаемого главаря в полной сохранности. Ну, а потом позвали меня, вершить, что называется, баронский суд.

Перед тем, как идти к задержанным, я переоделся в форму своей гвардии, без знаков различия и наград, но с баронскими регалиями. Просто потому, что шёл туда не в качестве гвардейского офицера и не в качестве флигель-адъютанта, а именно как суверенный властитель этих земель. Потому – баронская цепь на плечи и вперёд.

Задержанные были весьма умеренно помяты, я ожидал большего, а некоторые из них так и вовсе вид имели уж больно уверенный. Один даже встал при моём входе в помещение только после того, как получил мотивирующий подзатыльник. Надо же, оно сейчас, небось, ещё и права качать начнёт? Не, надо ставить на место сразу, притом на то, которое я для них выберу!

– Ну что, жопорожденные, допрыгались?

– А чё сразу «жопо»⁈ – попытался высказать недовольство один из бандитов.

Я на вопросы из зала отвечать в принципе не собирался, да и гвардейцы сами справились: один коротко, но сильно пробил под дых говорливому, а второй пояснил:

– Так откуда же ещё такое дерьмо выпасть-то может? И ещё: без разрешения его милости никаких звуков не издавать, ни верхней жопой, ни нижней.

Про верхнюю… эээ… задницу, которая у некоторых вместо головы – это, простите, от меня пошло. Деда наслушался и ляпнул как-то при разбирательстве с одним особо отличившимся. Свидетелям и участникам сцены выражение о том, что у некоторых по обе стороны позвоночника два одинаковых органа, а потом нет разницы, с какой стороны штаны надевать, видимо, понравилось и его живо включили в обиход, породив десятка полтора производных фраз и выражений.

– Спасибо, Олег, – поблагодарил я быстро и верно среагировавшего унтера. – Как они, готовы к работе?

– Кто как, ваша милость. Некоторые уже почти дозрели, другие кочевряжатся. Один даже угрожать пытается, мол, закон нарушаем, полиция нужна и адвокат.

– Так, может, пару разговорчивых оставить пока, а остальных прикопать? Или, лучше, притопить, в Умбре, сомов панцирных прикормить?

– Не, ваша милость, не получится так просто. Те, что говорить готовы – сами не знают них… ничего. А главари – те слишком тупые, чтобы понять, куда попали и как вляпались. Так что пока выделываются.

– Да ты чё бакл… – начавшаяся тирада прервалась странным звуком, не то всхлипом, не то бульканьем: другой унтер «солнышко» пробивать умел ничуть не хуже, и сочувствием к бандитскому элементу тоже не страдал.

– Понимаешь, Олег, эти упыри, видимо, на самом деле не понимают. И потому, что слишком тупые и потому, что знаний никаких не имеют, «Основы государства и права» не учили, законы – тоже. Только куски из Уголовного кодекса, те статьи, которые чаще всего нарушают, и отдельные, вырванные из контекста, фразы из кодекса процессуального – те, что об их правах, без контекста.

Я прошёл к единственному окну и продолжил, обращаясь всё к тому же унтеру и словно не обращая внимания, как слушают арестованные.

– Они, Олег, считают, что портал – это что-то вроде вокзала, только без поезда. Как в другой город съездить. Думают, что находятся на территории Империи и на них распространяются имперские законы, дурачки наивные. Где ж им осознать, что Изнанка эта – мои суверенные владения, не входящие в Империю, но союзные ей на правах личной унии. Впрочем, и таких слов они не знают. Проще говоря, это – другая страна, союзник Империи, но и только. И здесь один закон – Моя воля, и один суд – Моё решение.

– Так оно понятно же, ваша милость! «Всё, что вижу под этим солнцем – моё», как древние говорили.

– Тебе понятно, потому что объяснили, а этим – нет. И мало того, что они на моей земле гадить начали, так они ещё и мне, моим интересам прямой урон нанесли!

– Вестимо, артельщики же налог платили…

– Не в деньгах дело, Олег! Точнее, не в их возможной утрате, хоть эта артель мне в прошлом году принесла не меньше двенадцати тысяч как мою долю.

Когда озвучил сумму, кто-то из бандитов гулко сглотнул. Ещё бы – заработок рабочего средней квалификации примерно за восемь лет. И, да – это вторая артель, более «ленивая», основоположники промысла ещё больше заработали. Говорил уже – далеко не всякий шляхтич такой годовой доход имеет, у артельщиков за вычетом накладных расходов в среднем по девять-десять тысяч на каждого выходит, причём у кого шесть, а у кого и пятнадцать.

– Дело в том, господин старший унтер-офицер, за что они эти деньги отдавали. И тут не аренда угодий главное, платили они в первую очередь за безопасность и справедливость. Которую я, в обмен на долю в добыче, им обещал. И эти дебилы, получается, моё слово нарушили! Выставили меня безответственным балаболом, который деньги берёт, а дело не делает! То есть нанесли урон не только денежный, но и, самое главное – ре-пу-та-ци-он-ный! Деньги заработать всегда можно, а вот исправить подпорченную репутацию потребует и денег, и времени, и иных расходов и усилий несоразмерно! И, в обратную сторону – не будет репутации, не будет и доходов, поскольку никто не пойдёт на мою изнанку, если не будет уверен в возможности заработать и заработок свой сохранить!

Я перевёл взгляд на начинающих что-то осознавать бандитов.

– И за такое я в полном своём праве этих вот – хоть на кол посадить, хоть живьём закопать! И Государь, когда мы с ним в следующий раз встретимся, меня поймёт, как никто другой. Думаю, если начать с самого тупого и самого наглого – остальные резко начнут приходить в чувство. Как сказал один умный человек[1]: «Пуля многое меняет в голове, даже если попадает в задницу». Если это чужая задница эффект, конечно, слабее – но тоже наличествует.

– У нас тоже права есть! – успел вякнуть кто-то из бандитов, до того, как его заткнули уже отработанным способом.

– У вас есть единственное право: выбрать способ, как именно сдохнуть с пользой для общества. Прямо сейчас могу предложить три варианта. Первое – польза для науки: вывезем вёрст на десять от купола и выпустим. Без защитных амулетов, разумеется. И посмотрим, кто сколько протянет в зависимости от состояния здоровья, возраста и прочих особенностей организма. Второй – польза для общества в виде наглядного пособия: повесим напротив ворот Форта, с табличками, кто и за что висит. Ну, и третий вариант – поработать разведчиками. Мы давно хотим узнать, на первом уровне змееруки выбиты, откочевали куда-то или просто перестали обращать на нас внимание. Вот, прогуляетесь вдоль ручья, а мы посмотрим, кого, когда и кто сожрёт.

– А ещё варианты⁈

Я жестом остановил своего гвардейца.

– А другие варианты надо заслужить. Так, объявляю соревнование. Сейчас вас разведут по отдельным кабинетам, и посмотрим, кто больше и интереснее истории расскажет. Условие – правдивые истории. Будет три приза. Первый приз – возвращение на Лицо мира и передача следователям Третьего отделения, поскольку я тут вижу преступление против интересов лица благородного сословия. Два вторых приза – лёгкая смерть от пули с похоронами на нормальном кладбище на лице мира. Надгробия и тризны не обещаю, но хоть могила будет нормальная. Остальные – добровольцами в разведку первого уровня изнанки. Для вдохновения вас сводят туда, покажут некоторых тамошних зверушек.

– Ваша милость! А, может, отдать их пострадавшим артельщикам?

– Зачем⁈

– На наживку для черепах, ваша милость.

– Тоже вариант. И с пользой, и назидательно.

Выходя из комнаты подозвал прапорщика, выделенного в качестве старшего команды и дал ему настоящие инструкции.

– Не всё так просто с этим делом. Точнее, с тем, на кого именно напали. Вы же в курсе, кто именно выкупает все такие макры?

– Так точно.

– Поэтому мы не имеем права игнорировать вариант, что они именно за ними и пришли, а всё остальное – дымовая завеса. И после написания диктанта всех, кто хоть что-то расскажет передаём в жандармерию, но не в третье, а во второе отделение, в контрразведку. Тех, кто писать откажется – на первый уровень. Я сомневаюсь, что их больше одного окажется, если вообще такие найдутся. Всё же для уголовников главная и единственная ценность – это его собственная шкура, так что без свидетелей, перед которыми можно или приходится выкобениваться, запоют все. А если найдётся идейный, то его точно нужно или в Корпус, или в СИБ сдавать, потому как почти наверняка – агент какой-то разведки.

Запели все. Главарь ещё какое-то время пытался что-то из себя изображать, больше по инерции, но сломался чуть позже. Просто минут через двадцать в комнату заглянул другой гвардеец и спросил у того, что сопровождал главаря:

– Что, молчит? Ну так и фиг бы с ним! Первый приз у нас уже, похоже, есть, так зачем время тратить? Пошли, а то на обед опоздаем!

– А и правда, ну его нахрен! Чем больше разведчиков запустим – тем понятнее будет картина!

И вот, когда на второй день, после спектакля охранников, устроивших тотализатор на тему «куда добежит этот хмырь», он услышал сакраментальное, но видоизменённое:

– На выход! Вещи тебе уже не понадобятся! – то поплыл сразу и полностью.

В общем, откуда именно бандиты узнали о новой богатой и «бесхозной» с точки зрения окучивания криминалом Изнанке они и сами точно сказать не могли. Несколько разных источников было. Узнали, в частности, что «даже бабы местные хорошие деньги на сборе ягод поднимают» и решили обложить этих самых «баб» данью. Приехали в начале лета и с удивлением узнали, что на изнанке ещё только начало апреля и до «баб с ягодами» месяца три.

Стали осматриваться и искать другую добычу, маскируя это под вполне понятными для новичков расспросами о том, на чём тут вообще заработать можно. Сунулись для начала на Самоцветную. Как откровенничал один из бандитов:

– Каменья самоцветные, говорят, прямо под ногами валяются, только наклонись и собирай! Шикарней только если деньги на кустах растут!

Но, к их разочарованию, сезон ещё не начался по причине высокой воды.

На стройке моста покрутились сутки, выяснили, что украсть тут нечего – такого, что можно незаметно вынести и быстро продать, во всяком случае. Зато услышали очередной раз истории про богатых охотников на черепах. В ожидании удобного случая и для маскировки устроились на добычу икры, но продержались только три дня: главарь сам работать брезговал, а подчинённые готовы были взбунтоваться: работа оказалась трудная, грязная и «не по понятиям». Так что оставшееся время провели в остроге при черепаховой ферме с мясным цехом. Но работать не стали: время от времени уходили в полевой лагерь, имитируя походы в лес в поисках ценного сырья, а сами ждали жертв. Ну, а перехватить их на обратном пути особого труда не составило.

Причём эти криминальные гении за время обитания в остроге наблюдательную вышку, разумеется, увидели, а вот телефонную связь между всеми острогами ухитрились не заметить. И дальность видимости сигнальной ракеты в степи, особенно с вышки, оценили неправильно, на чём и погорели.

Вроде всё было просто и понятно, обычные жадные придурки, но на всякий случай всё-таки сдал их во Второе отделение, пусть коллеги поразвлекутся.

Кстати, о коллегах. Вызовы в лаборатории практически сошли на нет, только если был по-настоящему сложный, срочный или важный случай. Ну, или я сам заезжал, будучи в городе по иным делам, в среднем получалось один-два раза в месяц в каждую из лабораторий. Причём если «дяди», увидев меня в парадном мундире со всеми регалиями, искренне за меня порадовались, поздравили и пожелали «поскорее догнать тестя», от чего я под их дружный смех отплёвывался со словами «упасите боги», то в Минске… В Минской лаборатории ко мне стали относиться… Не хуже, нет – но моя компания явно напрягала коллег и вызывала у них определённую скованность. Как в присутствии начальства, причём начальства чужого. Ну, не сложилось с ними близких отношений, увы, в отличие от их коллег из Могилёва.

Ну, а мы с офицерами вернулись к определению потребных сил и средств с учётом новых вводных. Во-первых, решили, что нужно усиливать гарнизоны в острогах, чтобы каждый мог выслать группу быстрого реагирования, но при этом сам не остался беззащитным на случай, если тревога ложная. Во-вторых, нужно учреждать патрули, хотя бы вдоль основных дорог. А ещё я для усиления обороны острогов решил сделать третий вариант миномёта, на сей раз в калибре шестьдесят миллиметров, который дед обозвал «ротным»…

[1] Фраза приписывается авторству Аль Капоне. А он был хоть и сволочью, но умной сволочью.

Глава 23

Но давайте о миномётах потом, немного надоели они мне, как ни странно. Хоть и понимаю, что очень нужны, и быстро. Можно, конечно, после изготовления нормативного количества самоходных орудий буксируемые «сотки» по острогам распихать, но у них минимальная дальность стрельбы слишком велика для большинства предполагаемых задач. Это не говоря уж об явно избыточной мощности снаряда. Так, хотел же эту тему отложить…

Иван Никанорович, который бывший Силантьев, а сейчас Прорысюхин, поставил очередной рекорд по добыче, сохранению и перевозке щучьей икры. Не в разы, нет, но процентов на пятнадцать прошлогоднюю добычу превысил. У меня мелькнуло было опасение, что мы такими темпами можем вскоре сократить популяцию зеркальной щуки, но тут же прошло. Просто вспомнил сугробы икры на заливных лугах и свои расчёты, что вся наша добыча даже сейчас не превысит и пятую часть того, что пропадало только на одном этом лугу. Тем более, что мы ловили и «доили» именно тех щук, что заходили нереститься на временное мелководье. Не из особых соображений о сбережении природных ресурсов, врать не буду, просто их ловить было намного проще. Да, на ближайших к острогу участках поймы завалы высыхающей икры стали вроде как немного меньше, но ключевые слова здесь «вроде как» и «немного».

Дед и многие артельщики с ним хором уверяли, что на Земле здесь к концу половодья собирались бы пастись на дармовом угощении все окрестные медведи, раз на Изнанке мы их не видим, значит, подобного им зверя в ближайших лесах точно нет. И аналога земных кабанов – тоже. Птицы, ящерицы всех цветов и размеров, тушканокрысы – куда ж без них, без паразитов – и прочая мелочь, включая насекомых или их аналоги на берегах Щучьей сразу после половодья буквально кишели. При этом совершенно не обращали внимания друг на друга, спеша сожрать как можно больше икры, пока она не протухла под непривычно жарким весенним солнцем. Некогда им было драться между собой – часики халявной раздачи калорий тикали неумолимо. Правда, и на тухлятину находились свои любители, однако прямо сейчас в Щучий ехать я бы не хотел, да и все остальные тоже. Вонь уже стоит вдоль речки несусветная, так что в ближайшие две недели гарнизон острожка будет состоять из парочки залётчиков или просто невезучих гвардейцев, главной заботой которых будет вовремя менять макр, питающий защитный купол, да присматривать, чтобы никакой представитель фауны Лица мира икру из подвалов не крал.

Кстати, о подвалах. Их за зиму неплохо так расширили. Хотя, «неплохо» – это не то слово, не просто раскопали процентов на тридцать в противоположную от реки сторону. Под началом Алеся Кудрина, который в роли временного командира сапёрного отделения на выездах почувствовал вкус к руководству, выкопали ещё два этажа! Спросите, как же грунтовые воды, с которыми тот же Алесь так яростно воевал? А вот в них-то всё и дело, как бы ни странно это звучало.

Раньше боролись с симптомами, и в процессе соорудили немаленькую такую каменную блямбу, но река, пусть и подземная – это такая штука, что и скала по ней уплыть может. Вот и решили устранить первоисточник проблем, так сказать, в корне – пробиться через водоносный слой насквозь и зацепиться за минеральное основание. Пробились, при помощи перенанятых у рыбацкой артели магов мороза, которые оказались более-менее свободны и промораживали вынимаемый грунт. Ну, а два новых подземных этажа, это уже так, приятный побочный эффект, вызвавший бурную радость Ивана Никаноровича. Ну, а с нижнего этажа ещё и несколько свай длиной метров по пять в грунт вбили, как якорь.

Объём работы, конечно, провернули огромный. Острог под землёй получился намного больше своей надземной части, не айсберг, конечно, и не подводная лодка, как мне их дед из своей памяти показывал, но довольно близко ко второму варианту. Пришлось премировать работников за ударный труд. Даже мелькнула мысль предложить Алесю стать Слугой рода, но по здравому размышлению её отмёл. И ему тоже на всякий случай растолковал:

– Понимаешь, Алеська, про условия нашей договорённости знают слишком многие. Перстень в обмен или на окончание строительства моста или за прорыв в магии. И если я вдруг договорённость нарушу, пусть и в лучшую для тебя сторону – это и моей, и твоей репутации на пользу не пойдёт.

– Конечно, я понимаю. Да и сам тоже не хочу менять договор. Я из-за него стараюсь больше, если приз раньше времени получу – могу и перестать так работать. А я хочу всё же Твердь первичную освоить! Или вторую вторичную стихию открыть, я чувствую, что смогу!

Договорились, что за эту работу вознаграждение он возьмёт просто деньгами. При этом от предложения досрочно погасить долг за обучение он отказался – сказалось общение с семейством Силантьевых, ставших Прорысюхиными. Кстати, о них, точнее, об одной представительнице семейства.

– А Оксане завидовать не будешь, что она тебя обогнала?

– Не, что вы! Оксанка и сама молодец, и они же там всей семьёй над этим работали!

При словах о семье он еле заметно вздохнул. Самодур-пасечник, отец моего мага камня, так и не пошёл на улучшение отношений с сыном, упёрся, как баран, что тот должен, видите ли, покаяться и вернуться к покорности. А у сына характер ничуть не мягче, да и не понятно, в чём именно нужно вдруг каяться и зачем парню всю жизнь себе ломать, а ведь старый Кудрин явно отыграется за всё, дай только возможность. Ничего, получит Алесь серебряную печатку и новую фамилию – будет полностью свободен от любых старых обязательств.

Хотя отцу его на новый статус сына, боюсь, будет плевать так же, как и сейчас, хоть парень добился очень немалого по сельским меркам: дипломированный маг, старший унтер-офицер с настоящей медалью, личной благодарностью самого Императора в личном деле и несколькими наградами от барона, к гвардии которого прибился, включая памятную медаль. Такой набор «регалий» у мужика лет сорока пяти-пятидесяти дал бы своему владельцу прямую дорогу в число старейшин села, сделав один из наиболее авторитетных сельчан, лет в тридцать можно было бы претендовать на роль сельского урядника в полиции – тоже большой человек по деревенским меркам. И это даже без учёта того, что он оказался магом! Возраст Алесю с одной стороны подводил, не давал полностью развернуть авторитет, с другой – помогал, вызывая шепотки на тему того, чего же парень достигнет к тем самым тридцати.

Пока же парень по выражению деда «сублимировал», занявшись изготовлением каменной посуды: тарелки, миски, чашки и плошки. И красиво же получалось! Он «плавил» камень, добиваясь красивых разводов, а заодно запечатывал поры материала, а затем доводил рабочие поверхности до зеркального блеска. Или матировал полированный камень, под настроение. Эта его посуда находила большой спрос, особенно когда Алесь научился делать свои тарелки достаточно тонкими, чтобы они весили не больше, чем обычные керамические. Тонкие, но крепкие, прочнее глиняных в разы, красивые – раскупались в качестве даже не праздничных наборов, а для красоты – поставить на видном месте, чтоб все видели, какая красота есть в доме.

Я тоже стал заказчиком, причём довольно крупным – заказал по своему (точнее – дедову) эскизу каменные пивные кружки с крышкой, которую следовало поднимать, нажимая большим пальцем на специальный хвостовик. Дед в их описании что-то явно напутал: с одной стороны, называл их классической немецкой конструкцией, а с другой уверял, что объём кружки должен быть ровно в одну пинту, которая, вообще-то, английская мера объёма. Всю посуду в трактирах менять, понятное дело, не стал, но по дюжине-полторы посудин для почётных гостей в каждое заведение приобрёл. А резчики барона Клёнова подсуетились и сделали то же самое из дерева, причём в двух вариантах: с цельным телом и состоящую из клёпок, как маленькая кадушка.

Правда, проявился побочный эффект: такую посуду стали понемногу воровать. Не то, чтобы повально, но каждую неделю по всем заведениям купно одна-две кружки пропадали. Причём иногда исчезали и каменные, а ведь их подавали только «чистой публике», наиболее почтенным купцам и нечастым дворянам! Но порой соблазн оказывался слишком силён. Ну, а Алесь убедился, что даже в самом худшем раскладе сможет прокормить себя своим Даром и ремеслом, причём хорошо прокормить, и даже семью содержать лучше, чем подавляющее большинство сельчан. Надо сказать, это сильно сказалось на его самооценке и самоощущении.

Кстати, об успехах. У меня тоже наметился не то, чтобы прорыв, но явственные намёки на его приближение. А именно – мне стал отзываться камень! Не весь и не всегда, пока только те породы, что обладают явным кристаллическим строением, пусть это и поликристаллы или конгломерат кристаллических зёрен, начиная со слюды и заканчивая гранитом. Скрытокристаллические и аморфные горные породы пока не отзывались или делали это очень неохотно и за счёт чудовищного расхода энергии. Но ведь изначально камень был и вовсе ко мне глух! Я прямо «нутром чую», что очень близок к прорыву, к тому, чтобы освоить или третью по счёту вторичную стихию – Камень, или сразу свою первичную Твердь.

Во втором случае это сразу же значительно усилит мои Кристалл и Металл, открыв новые возможности и упростив применение уже освоенных методик. Ну, и даст доступ, пусть урезанный, ко всем остальным вторичным стихиям. А открытие Камня позволит работать с этим материалом на уровне, который в принципе недоступен тому же Алесю, что всё ещё далёк от второго барьера. Ну, и я смогу, уверен – точно сумею по уже ранее освоенной методике добиться синергии между Камнем и Кристаллом, а постаравшись и поработав с рудными минералами – между Камнем и Металлом. Ещё две синергии усилят мой дар настолько, что, может быть, я даже на пятый уровень выскочу! Что, конечно, вряд ли, это до двадцати бы сработало, ну, до двадцати пяти может ещё, позже шанс просто мизерный, но усиление и углубление будут очень и очень заметными. Ну, и Твердь в таком раскладе откроется с гарантией.

Вот так подумал посидел – и понял, что уже только мне знаю, чего больше хочу добиться, прорыва в Твердь или в Камень. А это плохо, даже не так – это очень-очень плохо, почти катастрофически! Потому как сильное желание и уверенность как в своих силах, так и в желаемой цели играют едва ли не ключевую роль в такого рода прорывах! То есть, вариант «я буду стараться, а там посмотрим, что получится» не вариант вообще, потому что в таком случае совершенно точно не получится ничего. Будет как в любимом анекдоте деда, одном из, о том, что «труд сделал из обезьяны уставшую обезьяну».

«Тут другая поговорка уместна – во многом знании многие печали. Не знал бы тонкостей, не стал бы в них вдаваться – не впал бы в сомнения».

«М-да. Хотя фразочка какая-то странная, если честно. Почему это знания должны обязательно печалить⁈»

«Ну, автор сентенции относился к так называемым „отцам церкви“. Он вывел в своих размышлениях и доказал закономерность, что чем больше знаний, любых, в любой области – тем меньше веры в тех же вопросах. А истинная радость, по мнению автора, и настоящее счастье возможны только „в истинной вере“ и „в лоне церкви“, потому чем меньше веры – тем меньше счастья. Стало быть, чем больше знаний – тем больше печали[1]».