Текст книги "Рейнджер (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Вновь выйдя на улицу, я задумался над кое-чем, замеченным мною в храмах. Примерно в половине из них жрецы, кто постарше рангом, выглядели обеспокоенными и какими-то растерянными, что ли. Хоть мелкие служки драли горло и надували щёки с привычной уверенностью, у этих в повадках проскальзывало что-то эдакое. В некоторых других же начальство лучилось плохо скрываемым торжеством и даже ехидством. Интересно, это обычные местные заморочки, или что-то иное?

Так, в задумчивости, я подошёл к следующему храму и вынужденно остановился: прямо на пороге, стоя спиной ко мне, какой-то небедно одетый местный демонстративно неторопливо рылся в складках одежды. Меня как будто кто-то за язык дёрнул, и я, не задумываясь и как-то даже будто отстранившись от происходящего, ляпнул:

– Слышь, мужик, дай пройти, что ли?

Тут же чувство непонятной отстранённости схлынуло. Блин, сегодня только утром думал как раз об этом! Да что же это такое! Пока дядька во внезапно наступившей тишине оборачивался ко мне, с медленно вытягивающимся лицом, я или увидел, или мне показалось, как одна из статуй в глубине храма слегка повернулась ко мне и подмигнула.

– Это ты кому сказал, ты, сволочь ряженая?!

Глава 4

До самого последнего момента я собирался попробовать как-то замять, сгладить ситуацию, извиниться, покаяться и так далее. Сдуру ткнувшуюся мысль сказать, что ошибся я, отмёл сразу: заявить, что обозванный мной со спины по виду от мужика не отличается – это продолжить то же оскорбление, и даже в чём-то усугубить. Но слова про «ряженого» почему-то даже не зацепили, а разъярили что-то внутри. И меня понесло в контратаку:

– Это кто ещё тут ряженый, надо разобраться!

– Что?! – у противника, казалось, дыхание перехватило от такой наглости. Того и гляди – тут и помрёт. Вот возьмёт – и задохнётся, а? Можно ли будет считать это убийством?

– Что ты несёшь?! Я – благородный человек, а вот что за бродяга напялил плащ и прикидывается Стражем, надо ещё проверить, мало ли… – зашипел обозванный.

Я невежливо перебил его:

– Благородный человек и ведёт себя благородно! Я человек в городе новый, в ээээ… лицо тут никого не знаю, – произнося слово «лицо» я старательно рассматривал филейную часть господинчика. Это не осталось незамеченным ни им (морда побагровела) ни зрителями – раздалось пару смешков. – Потому сужу по поведению. Благородный, то есть воспитанный человек не станет раскорячиваться на входе в храм, мешая прихожанам. Разве что мужик станет ловить блоху тогда и там, где она его укусила. Я вижу, что кто-то ведёт себя как мужик – и называю его мужиком!

Я старался говорить ровным, размеренным голосом, что явно ещё больше бесило противника. Но именно такое, не совсем ожидаемое им поведение, совместно с пароксизмами гнева, душащими его, и дало мне возможность произнести столь длинную речь. А голос держать было трудно – внутри всё клокотало от гнева, и не только, даже не столько на это хрипящее нечто, как на нечто совсем другое. Если мне не померещилось шевеление статуи, то «мужика» мне на язык подсадил кое-кто, знакомый ещё по Земле. А вот вспышка ярости при слове «ряженый» – явно на совести Спутника. Не слишком ли много хозяев у моего тела, а, я вас спрашиваю?! Вот это и бесило именно меня. Плюс ярость Стража, ставшего моим Спутником.… А я замечал за собой ещё дома – когда я очень злюсь, меня начинает колотить мелкая дрожь, и тут же возникает опасение, что сейчас мои зубы начнут выбивать дробь, не давая нормально говорить, все это увидят и решат, что я боюсь. В такие моменты я особо тщательно начинал следить за мимикой и артикуляцией, старался говорить помедленнее, чтоб не сбиться на скороговорку. Говорят, со стороны это производило сильное, и даже пугающее впечатление: застывшая маска лица и неживой, ледяной голос с каким-то внутренним клокотанием. Если в новом теле всё точно так же, да помножить на мои выдающиеся по местным меркам габариты – то я понимаю зрителей, начинающих пятиться чуть подальше. Мой же соперник никак не реагирует – или ему бешенство глаза залило, или его просто не проймёшь так вот запросто?

А «его благородие», похоже, совсем с нарезки сорвало. Иначе вряд ли бы он пошёл на такое. Да и я, если честно, лопухнулся: не подумал, что такие птицы в одиночку не ходят – раз, и не ожидал от него резкого перехода к активным действиям – два.

– Держать его! – завопил тип в дверях, едва не срываясь на визг.

Сзади меня довольно крепко, хоть и не слишком умело, схватили за плечи, локти и за пояс как минимум трое. Конечно, при желании их можно было бы стряхнуть, освободить хоть правую руку с глефой, а дальше – шансов бы у них не было. Но бить вслепую боевым оружием людей, которые просто выполняли приказ и реальной опасности пока не представляли, да ещё в толпе народу и на пороге храма?! И Кодекс не велит, да и просто не по-людски как-то. Мой оппонент тем временем подскочил вплотную, отбросил руку, державшую меня за левое плечо, сорвал с него плащ и, прошипев:

– Сейчас мы посмотрим, бродяга, какой из тебя Страж! Из какой ты, бродяга, шайки – провёл над ним ладонью. От одного из перстней, сейчас повёрнутого камнем вниз, прошло ощущение множественного слабого электрического разряда, как при электрофорезе. Я непроизвольно дернул плечом.

– Ааа, задёргался, боишься, своо… – «благородный господин», споткнувшись на слове, засипел, как проколотая камера. Бордовость физиономии стала понемногу меняться на бледность.

А я почувствовал, а потом и увидел, как прямо сквозь одежду проступает и материализуется что-то вроде семиугольного щитка, причем углы его приходились аккурат напротив охватывающих плечо семи (в родном мире – шести) родинок. К сожалению, ракурс не позволял толком рассмотреть, что там, на щитке, но в толпе, похоже, нашлись глазастые знатоки, и я ловил ушами обрывки шепотков, летевших с разных сторон:

– Семь граней! Не просто Страж, а Истинный!..

– Знак долга крови двурвов…

– А это что за корявки зелёные?

– Дура, это по-эльфийски…

– «Друг леса», ну надо же…

Всё страньше и страньше, как говорила Алиса. Что Истинным называют Стража, который отбыл своё дежурство на Грани Миров и благополучно вернулся обратно, я уже знал. И уже понимал, кому и чему я обязан таким знаком различия. Но вот всё прочее требовало осмысления – не сейчас, попозже.

Супостат явно «плыл» – он, почему-то, был уверен, что я окажусь самозванцем (происки Арагорна?), и вот теперь несколько растерялся. Однако форс и гонор давили изнутри по-прежнему, и он попытался выкрутиться:

– Я готов признать некоторую невежливость своего поведения, и согласен извинить Вас, Страж, за Ваши слова…

– Что?! За что это меня извинять?! За то, что я назвал хамское поведение хамским? Это я требую удовлетворения! Ты нанёс оскорбление Ордену, а не просто мне! И я требую компенсацию за это оскорбление!

Вот тут его проняло по-настоящему. Кстати говоря, держащие меня руки исчезли сразу, как только щиток проступил над одеждой, что послужило подтверждением моему почти интуитивному решению не освобождаться силой. Дядька, продолжая стремительно бледнеть, как будто съёжился, я же озвучивал слова Спутника, почти не подвергая их правке:

– Боевым посохом ты явно не владеешь, в том числе из брезгливости – как же, палка, оружие черни. Из лука скорее сам застрелишься, чем в сарай попадёшь – по той же причине. Потому остаётся только клинок, – я протянул ладонь к рукояти меча.

Противник почему-то окончательно потерял лицо и взвизгнул:

– Нет! Я готов признать свою вину, принести требуемые извинения и выплатить положенную виру! – он слегка трясущейся рукой протянул по направлению ко мне довольно объёмистый кошелёк.

– Выплати её представителю Ордена в городе.

– Нно.… Но его нет!

А вот это меня неприятно удивило. Как нет? Скоропостижно скончался от старости, а замена ещё не прибыла?

– Значит, выплатишь, когда он появится.

– Конечно, если появится, то сразу…

– Не «если», а «когда»! – произнёс я твёрдо и непреклонно, даже сам удивился. И у окружающих лица как-то странно изменились, не могу прямо слов подобрать для описания. Как будто услышали что-то хорошее, но настолько неожиданное, что даже удивляет. Да что же тут творится-то вокруг Ордена, хотел бы я знать?! И ведь не спросишь – не у кого…

* * *

Когда я вошёл в храм, на пороге которого всё вышеописанное и произошло, меня внутри ещё потряхивало. Я сразу двинулся к нетипично активной статуе, кстати говоря – единственной в достаточно скромно выглядящем храме. Перед ней стоял алтарь в виде странного вида небольшого столика на гнутых ножках и с бортиками по всем четырём сторонам. Храм, как я уже говорил, особой роскошью не блистал, хоть кое-где, то здесь, то там виднелись отдельные достаточно дорогие предметы обстановки, как будто иногда кто-то из прихожан вдруг испытывал приступ щедрости и жертвовал то подсвечник, то светильник, по какую-то расшитую неясным в полумраке узором драпировку. Пока я рассматривал обстановку, ко мне подошёл жрец – небольшого росточка плотненький дедок с суетливо теребящими пояс длинными, подвижными пальцами. На румяном лице сияла лучезарная улыбка профессионального шулера. Интересно, с чего такая ассоциация выскочила? Из-за моего отношения к жреческому сословию в целом (несколько поколебленного в храме богини-целительницы) или… или из-за висящих на поясе жреца игральных костей?

– Приветствую тебя в нашем храме, странник! Думаю, Арантор будет доволен тем, что произошло здесь только что. Всё же он любит подшутить над людьми, а господин Сирчук повёл себя некрасиво, пожертвовав со своего выигрыша втрое меньше обещанного. Арантор очень не любит подобного отношения…

– Простите, Арантор – это? – Я кивнул в сторону статуи.

– Да, разумеется, это наш Бог. Неужели вы не знаете его? Ведь он олицетворяет Игру во всех её проявлениях, не только метание костей или игры с картинками. Его призывают всякий раз, когда исход дела зависит от удачи или от случая. Кроме того, Он, как большой ценитель хороших шуток и любитель пошутить, является покровителем шутов, комедиантов, а также – бардов. Я понимаю, служение Ордену вряд ли оставляет много времени для азарта, но неужели?!..

– Простите, возможно, я просто знаю его под другим именем?

– О, да, он любит подшутить, а потому и любит часто менять имена и даже обличья. А под каким именем ты знаешь его?

Я вспомнил все хохмачки при переносе, разговор с незнакомцем у костра и всё прочее – и уверился, что я действительно нашёл нужный храм.

– Думаю, не ошибусь, считая, что он мне представился Арагорном.

– Он… представился… Вы виделись и беседовали с Ним?!

Меня немного стала напрягать манера жреца перескакивать с «ты» на «Вы» и обратно. Или он просто не мог понять, как держать себя со мною, или ещё что, но с толку сбивало. Дело в том, что если мне вдруг начинают влёт тыкать – я пару раз демонстративно, выделяя ключевое слово голосом, обращаюсь на «Вы», а затем или делаю замечание (на тему брудершафта или пасомых совместно свиней – по обстоятельствам) или тоже перехожу на «ты». А тут – непонятно, как себя держать.

– Да, было пару эпизодов…

Жрец подчёркнуто внимательно смотрел мне в глаза, периодически кивая с самым подбадривающим видом. Явно подталкивал меня к более подробному рассказу, но – перебьётся.

– Я хотел бы поблагодарить Арагорна за кое-что, сделанное им для меня.

– Хм, Арагорн.… Да, я встречал это имя в списке Его имён, хоть он и нечасто пользуется им в нашем Мире.

У меня возникло смутное подозрение:

– Скажите, а имя Локки не числится среди его имён?

– Знаете, не припомню. Я, конечно, учил список Его имён наизусть, и до сего дня не имел оснований усомниться в своей памяти – но, если Вы настаиваете, мог бы посмотреть священные тексты.

Дядька выразительным жестом погладил себя по кошелю. Я вынул из кармана заранее приготовленную жемчужину с отпечатками зубов – ещё у костерка, после ухода собеседника, у меня мелькнула мысль вернуть шуточку. Точнее – в момент, когда бутылка любимого пива растаяла у меня в руках с издевательским шипением. Правда, сейчас идея положить её на алтарь показалась не совсем подходящей: а ну как для Арагорна это по-прежнему дешёвая конфетка? Может и обидеться. Поэтому я протянул камушек на ладони священнику:

– Вот, возьмите на нужды храма. У меня есть веские основания считать, что Арагорн лично приложил руку к появлению в Мире этого предмета в таком виде.

Жрец взял жемчужину, оглядел её, увидел отпечатки зубов, сделал круглые глаза, поковырял зачем-то пальцем. После чего с сомнением произнёс:

– Если ты твёрдо уверен в своих словах…

Дядька явно хотел получить что-то подороже, но ничего, перебьётся. Меня больше занимал вопрос, чем отблагодарить Арагорна. Что положить на алтарь бога игры, азарта и шуток?! Сборник анекдотов, диск с сайтрипом башорга или лурка? Полный сборник правил покера и запись последнего чемпионата мира? Золотой стаканчик для костей? Зачем вообще божеству что-то материальное? Чем же, чем же его поблагодарить? Стоп! А что, если просто – именно поблагодарить? Не даром же он ввернул в разговоре словечко «долго». Ладно, сделаем так. Я выудил из кошеля серебряную монетку и, протягивая её жрецу, сказал:

– Не побрезгуйте принять за беспокойство, и ещё раз простите за него, но Вы не могли бы помочь мне найти возможность побеседовать с Ним наедине? Мне на самом деле надо поблагодарить Его…

Жрец оказался догадливым: вытащил откуда-то коврик и метлу, первый бросил на пол около статуи, а со второй двинулся в сторону двери. Мне предстояло то, что можно было бы назвать первой в жизни молитвой. Не мудрствуя лукаво, я присел на пятки на коврике и, тихонько проговаривая вслух свои мысли, как мог искренне поблагодарил за всё хорошее, тщательно стараясь не вспоминать подставы и гадости, в которые влип при его участии. А также обходя вопрос, так ли неизбежен был именно мой перенос. Когда почувствовал, что начал повторяться, сказал:

– И ещё раз – благодарю за всё хорошее!

Хорошо ещё, сразу догадался, что конструкция «спасибо» в данном контексте будет неуместна.

Вышел я из храма, хмыкнул, глядя на насупленного жреца, имитирующего уборку, и протянул ему костяную иголку, которую тот воткнул в коврик. И на которой когда-то было подслушивающее заклинание.

– Спасибо, за предоставленную возможность и уединение, – сказал я, выделив голосом последнее слово.

Этот же тип жреческого ранга даже не попытался делать вид, что смутился. Мрачно забрал у меня иглу (здоровая такая, типа штопальной, в палец длиной) и, пробурчав что-то о любителях портить чужие вещи, ушёл внутрь своей конторы. Ну, бог ему судья, и я даже знаю – какой именно.

* * *

Так, дальнейший обход местных «рассадников религиозного мракобесия» утратил смысл. Тащиться сейчас в кварталы ремесленников за снаряжением – толку мало, а желания ещё меньше. Ничего эдакого замысловатого заказывать я не собираюсь, да и таскать всё на себе – и лень, и невместно. Зато вот пообедать бы.… И набегался уже сегодня, и нервы потрепал. И ночлег искать надо, что-то приличное, но не слишком дорогое, под свой статус в глазах местных, в расчете на две ночёвки. Я остановился в сомнениях: или сначала найти, где пообедать, а потом идти искать место для ночлега, или совместить два в одном и пообедать там, где буду ночевать? Кофевар дал несколько адресов и названий «приличных» заведений, но кто его знает, с него станется дать просто самые дорогие или «модные». Вот пока не думал о еде – и есть не хотелось, да ещё и на нервах. А стоило только задуматься – и всё, сразу захотелось даже не есть, а именно что жрать, да ещё и «откат» пошёл: всё же перенервничал я в сцене на пороге храма моего «благодетеля».

Но и хватать местный аналог беляшей в ближайшей забегаловке тоже не хотелось, мало ли, что там заложено, в начинке-то? Я сориентировался на местности – вроде как одно из заведений, рекомендованных мне в кофейне, находится не очень и далеко. Гляну цены, и, если не пообедаю – то хоть перекушу перед дальнейшими поисками. Решено, так и сделаю.

Шагая по улицам, ещё раз удивился чистоте (относительной, конечно) на них, отсутствию канализационных потоков и помоев. Но, если в Древнем Риме была канализация.… А вот в рекомендованной ресторации и проверю, насколько далеко продвинулась местная конструкторско-санитарная мысль. Если увижу что-то с «водяным затвором» – начну искать следы своего предшественника на ниве попаданчества. Но тут же пришла мысль, что при наличии в Мире развитой магии поставить в трубе барьер для запаха – не проблема, по крайней мере, для состоятельных горожан.

Ресторан явственно отличался и от приюта караванщиков, где я завтракал в первый раз, и от заведений «среднего класса» на Земле, как от минских, так и от немецких, например. Массивная дверь с отверстиями для болтов, которыми крепились на ночь накладные металлические полосы. За ней – ни тебе стойки администратора, ни фойе с гардеробом и дверями к «удобствам». Но и не обеденный зал, с другой стороны, а небольшой коридорчик, по обеим стенам его – широкие и неглубокие ниши, в каждой стоит равнодушный с виду бугай-охранник с короткой, обитой тканью (если не войлоком) дубинкой. На поясе у каждого – короткий же, но широкий клинок, что-то среднее между поварским ножом для рубки мяса и пресловутым кукри. Или – очень короткий ятаган, но с ланцетовидным кончиком клинка. Трудновато представить, да? Но, в данных условиях, набор неплох: коридор узкий, длинный клинок из ножен не вытащишь. Мягкой дубинкой можно вразумить перебравшего до «изумления» клиента, не оставляя явных следов, а массивным коротким ножом остановить возможные попытки гипотетических налётчиков вломиться силой. Местный аналог дежурного набора охранников моего мира (шокер плюс «травматика»), с поправкой на уровень прогресса и менталитет, ничего особенного.

Внутри обнаружился обеденный зал: входная дверь – в углу, вправо от неё по трём сторонам зала отгороженные стенками высотой примерно по плечо отсеки, в каждом, как вижу напротив, два сиденья, похожих на полки в купейном вагоне, а между ними длинный столик. Можно устроиться вдвоём, но очень свободно, или вчетвером, с достаточным уровнем комфорта. При желании и шестеро поместятся, но это уже будет не совсем то, что соответствовало бы уровню заведения. В каждом «купе» между входом и диванчиками что-то вроде шкафчиков для одежды – или для шпаг и мечей? В левой от входа торцевой стенке ажно три двери – явно в кухню. Между дверями два барьера, за одним стоят трое официантов, за другим – три официантки. Похоже, тройка – любимое число хозяина, не иначе. В центре зала – группа разнокалиберных столиков. Не в том смысле, что «солянка сборная», а в самом что ни на есть буквальном. От маленьких, на четверых максимум, до двух предметов мебели, рассчитанных на компанию человек в восемь-десять. По центру – стол в форме разомкнутого кольца, как я понял разрез – проход внутрь кольца для обслуги, накрывающей на стол и меняющей блюда. А может и ещё для чего – в любом случае, кольцевой стол конструктивно в разы проще сплошного круга, да и достать что-либо с середины такой столешницы было бы нереально. За этим бубликом могла бы устроиться группа едоков эдак пятнадцать-двадцать.

Никакой стойки с барменом, никакой выставки бутылок и бочонков. Надо полагать, тут дозрели до составления винной карты? Ох, чую, цены тут будут.… С другой стороны, народу обедает не так уж и мало. Я обратил внимание, что дядьке в доспехах (лейтенант графской гвардии, подсказал мне Спутник), который сел за один из столиков на четверых в середине, из кухни почти сразу парень из обслуги доставил поднос, с которого пришедшая вместе с разносчиком девушка начала сноровисто снимать на стол тарелки и судки. Официанты за стойками даже не шевельнулись вроде бы. Можно понять так, что севшие за столики в центре получают дежурный «комплексный обед». Но с тем же успехом этот лейтенант может оказаться постоянным клиентом, знакомым обслуге с точностью до ломтика огурца в гарнире. Или – он сделал заказ заранее.

В любом случае, то, что может себе позволить графский лейтенант и для Стража Грани должно быть вполне доступно. Вот только сидеть на середине – нет уж! Предпочитаю сидеть так, чтоб за спиной никто не шастал. А сяду я, пожалуй, вон в то «купе» около торцевой стены, в то самое, где окошко на поперечную улицу. Лицом к двери.

Стоило мне только войти в загородку, как в моём направлении тут же направилась одна из официанток. Меню у неё с собой не было, в смысле – в видимом исполнении. Она просто перечислила возможный выбор блюд и напитков. Обычно я проще воспринимаю написанное, чем услышанное, но тут я был только за вариант «выслушать» – смотреть в меню, когда перед глазами есть кое-что (точнее – кое-кто) гораздо привлекательнее, нет уж. Я об официантке, если кто не понял. Девчонка лет двадцати пяти – двадцати восьми на вид (а на самом деле – неведомо, и в родном-то мире ошибиться не трудно, а уж в чужом, так что и говорить), умеренно упитанная, плотненькая такая, крепко сбитая и фигуристая, с весьма симпатичным личиком. Или это у меня уже «дембельский синдром» начинается? Вроде как рановато ещё, с учётом «дриады» на игре. Сделал заказ: густой суп, странным образом напоминающий сразу и айнтопф и солянку (подсмотрел, проходя через зал) на первое. Фирменное рагу, оно же – дежурное блюдо, холодную закуску (девушка-меню так и произнесла, в единственном числе, причём прозвучало сие как название блюда) и запивку на её вкус, но без излишеств – у меня, мол, ещё дела сегодня. Проводил взглядом до кухни более чем просто симпатичный филейчик, вздохнул тихонько, отведя глаза от исчезнувшей достопримечательности, и стал ожидать заказ. Что интересно – о стоимости обеда служительница сего храма желудка даже не заикнулась.

Ждать долго не пришлось – заказывал специально то, что должно было или могло с большой вероятностью оказаться на кухне в готовом виде. Что характерно – неприятные кухонные запахи в зал через распахнутые двери не долетали, как и шум да крики, а вот ароматы готовых блюд проникали свободно. Первой, как и положено, прибыла холодная закуска. Она оказалась, по сути, целым набором закусок – небольшая горка малюсеньких, «на один кусь», колбасок, такая же горка засоленных и свежих овощей, несколько ломтей вяленой ветчины, кусок рыбного балыка и – мочёный чеснок, зубчики и стебли с цветочными почками, а также две разрезанных на четыре части луковицы! А как же запах, мне ж ещё с людьми разговаривать?! Похоже, тут к этой проблеме относятся гораздо проще, если вообще за проблему считают. А вот среди овощей, что интересно, пара небольших помидорок, ломтики чего-то, похожего на патиссон и – гадость-то какая – баклажан. Вместо хлеба – светло-серая лепёшка, компромисс между лавашем и поленицей. Стоило только приступить к этому блюду, как принесли первое и запечатанный блином горшочек с рагу. На запивку были доставлены глиняный кувшин не то морса, не то крюшона (приятный и освежающий напиток) и оловянная кружка граммов на триста с небольшим лёгкого красного вина, чем-то похожего на молдавское «Пино-фран».

Эх, как мне сейчас хорошо будет! Щаззз, с тремя «ззз». Спокойно поесть мне так и не дали – что за денёк-то, а?!

Дверь в обеденный зал открылась, и на пороге, не слишком уверенно озираясь по сторонам, возникла неразлучная парочка двурвов. Здравствуйте, давно не виделись. Высмотрев меня, эти деятели приободрились и уверенно двинулись в мою сторону. Я привстал, с целью привлечь внимание официантов, помахал в воздухе рукой, затем обвёл ею свой стол и показал два пальца. «Моя» официантка кивнула головой и скрылась на кухне, а я стал ждать гостей и гадать, как она поняла мои жесты – как просьбу удвоить содержимое стола или принести ещё два раза по столько? Зная аппетиты берглингов, можно было показывать и три пальца, при любой трактовке.

Гролин и Драун тем временем добрались до моего «купе» и робко (робко, понимаете ли, это эти-то двое…) мялись у входа. Наконец Драун, прокашлявшись, начал:

– О, славный Истинный Страж Грани миров, ведомый нам под именем…

– Стоп, ребята! Вы головой сегодня сильно не ударялись? Нет? Тогда что это за вступления высоким штилем? Не первый день знакомы, присаживайтесь и давайте-ка с начала, с самого начала и нормально. Кстати, вам сейчас тоже обед принесут. Я голодный, а есть, когда мне в рот голодными глазами смотрят – не умею.

Я вспомнил прижимистость натуры не только этих двоих, а всего их племени, и добавил:

– Поскольку заказал без спросу и на свой выбор – то это за мой счёт.

Двурвы немного осмелели, но пристроились на лавочку напротив меня всё ещё робко и неуверенно. Такое ощущение, что их или подменили, или долго били по головам пыльными мешками, в которых вдобавок лежало по парочке увесистых булыжников в качестве источника пыли.

– Так что вы там сказать хотели? Говорите уж, только нормальными словами – я длинные речи вообще не люблю, а когда голодный – тем более. И особенно, когда есть опасность того, что еда остынет. Нет, есть пока вы «посидите-подождёте», я тоже не буду – просто боюсь подавиться под вашими ласковыми взглядами. И сами вы лопнуть можете, так обоих от новостей распирает.

Берглинги ещё немного поиграли в гляделки, пару раз ткнули друг друга локтями в бока и, наконец, заговорили. Начал Драун:

– Ну, эээ… – тут он своё выступление окончил и перевёл взгляд на второго представителя подгорного племени.

– Тут такое дело.… В общем, нас отправили сопровождать Вас, помогать, охранять и оказывать всякое содействие, в память и во исполнение Долга Крови.

Опаньки. Какие-то заслуги Спутника аукаются? Я вспомнил, как что-то такое говорили люди у храма, увидев мой семиугольный «погон». И почему-то заныло левое запястье.… Двурвы заметили моё замешательство, но истолковали его по-своему:

– Не, Страж, Старейшины не думают этим Долг искупить. Просто – как уважение и помощь…

Ага, и способ красиво избавиться от парочки свалившихся на голову с недельным опозданием раздолбаев, контракт которых уже тю-тю, а куда-то пристроить надо, да вот некуда. Тем временем служители принесли заказ для двурвов. Странное почтение, с которым они косились на меня несколько «поменяло фазу», что ли, и оба бородача потянулись к еде. При этом сразу же подтвердили, что о правилах сервировки стола и должном порядке блюд представления не имеют, или имеют своё, сильно отличающееся от канонического. Драун сразу подтянул к себе миску с солянкой, вытащил из-за пояса свою «сиротскую» ложечку, начисто проигнорировав принесённую официантами, и принялся за еду, время от времени хватая второй рукой что-то из закусок. Но ел не слишком и быстро, не насыщаясь, но получая удовольствие. Во время нашего похода он переходил на такой темп к концу второй порции (каждая – в полторы моих, если не две) моей стряпни.

Гролин же, внимательно осмотрев всё предложенное, подтащил к себе блюдо с закуской, взял в руку лаваш. Неужели? Ага, как же. Двурв, ещё секунду подумав, сгрёб в миску с солянкой всё, что можно было считать заменой салатику. Потом он надорвал лепёшку по краю, засунул внутрь колбаски, ветчину и балык. Соорудив, таким образом, что-то вроде большого эклектичного хот-дога без кетчупа. Тщательно перемешал то, что было в миске, и стал хлебать, закусывая своим чудовищным «сэндвичем». Или это такая мега-пита получилась? Правда, в отличие от сородича, Гролин воспользовался ресторанной ложкой. При этом он имел вид человека, с честью прошедшего нелёгкое испытание, разгадав некий заковыристый ребус. Пожалуй, единственное, что мешало берглингу ощутить полное удовлетворение и делало его счастье несовершенным – это отсутствие третьей руки, чтобы брать со стола куски луковицы, которые просто не влезли в начинку хлебца.

Да уж, светские манеры – не самая сильная сторона моих спутников. Ну, да и ладно, мне их замуж не выдавать. И даже не женить. Кстати, из напитков им принесли по большой деревянной кружке чего-то, напоминающего видом и запахом тёмное пиво. Правильно сделала официантка, умница просто – решилась самовольно изменить заказ, точнее – вольно интерпретировала его исходя из того, кому он предназначен. Нет, чем дольше тут сижу – тем больше она мне нравится.

Вскоре двурвы закончили издевательство над первым, допив под это дело свои мало не литровые кружечки, и расковыряли блины на горшочках с рагу. Запах – просто чудо, а наша официантка – чудо в квадрате. Нет, ещё два литра эля принесла не она, а какой-то парень, но не сам же? Когда я, глядя ей в глаза, слегка кивнул в знак согласия и благодарности, женщина восприняла это спокойно и как бы намекнула на попытку сделать книксен – просто слегка шевельнулась, показав, что увидела и поняла. Неужели они тут все такие ушлые? Это строгий отбор или серьёзное обучение, интересно бы знать. Или – без «или»?

Ко второму прилагались дружно проигнорированные двурвами трезубые вилки: средний зуб чуть короче крайних и расположен параллельно им, но несколько ниже, в другой плоскости. Кстати, привычные столовые приборы в такой редакции требовали некоторой сноровки и внимания, иначе с непривычки можно было и губу нижнюю пропороть. Это обстоятельство требовало осторожности, но одновременно предоставляло возможность для беседы. Вот и воспользуюсь я этой возможностью, грех упускать.

– А скажите, уважаемые, что это творится в Мире с эльфами?

Двурвы сделали большие глаза:

– А что с ними творится?!

– Ничего с ними не творится, не видно и не слышно.

Хм.… Попробую чуть иначе.

– В том-то и дело, что совсем не видно и не слышно! Мы же шли через их лес. Ну, по крайней мере – через лес, где было сильным их влияние, где они не просто бывали, но и жили! Минимум три сада прошли, Рощу Отдохновения… Материнских деревьев пять штук насчитал! И – ни одного эльфа.

– И что с того? Не было и не было, оно и лучше. Наглые они, ушастые, и держат себя так, что сразу хочется хоть на спину плюнуть, что ли. Тем более хорошо, коли по их лесу шастали, а то застали бы, и…

– Чем лучше?! Тем, что гоблинов развелось, как комаров на болоте? Вы же слышали – года три назад редко когда какой десяток забредал в эти края, событие целое было. А теперь?

Двурвы призадумались, начали даже скрести свободной от ложки рукой в затылке.

– Ну, это да, нечисть всякую дылды ушастые крепко в узде держали.

– Вот именно – но не только. Так куда они делись-то? Неужели просто вот взяли – и ушли, никому ничего не сказав?!

– Да вроде как и не уходили…

– То есть как это? Если их нет в округе? Может, они только из этого графства ушли?