Текст книги "Рейнджер (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Кстати, о мишенях. Идея насчёт подготовки мишенного поля потому была принята почти без споров и могла быть реализована так быстро оттого, что я уже дня три назад «продавил» реконструкцию стрельбища. Мой Спутник и я сам сошлись на мнении, что готовить армейских стрелков только по неподвижным мишеням – бессмысленно. Спутник был даже более радикален в этом вопросе. Компромиссным решением было учить бойцов по-старому до тех пор, пока не научатся определять расстояние до мишени и соответствующий угол возвышения, после чего – начинать тренировать в стрельбе по движущимся мишеням. Для этого требовалось значительно переделать стрельбище. Правда, с финансированием были некоторые проблемы, так что «планов громадьё» пришлось урезать. Вариант стрельбища с приближающимся к стрелковому рубежу массивом из полусотни мишеней, падающих при попадании, который должен был тренировать лучников отражать нападение на позицию, пришлось забыть. Я-то раскатал губу, рассчитывая, что использование магии позволит отказаться от большей части громоздкой, но точной механики и тем самым удешевить проект. Но мне быстро и популярно объяснили, где и в чём я был неправ. Да уж, реальная экономика в условиях развитой маготехники – это отдельная тема. Самым дешёвым был бы гибрид механики с магией, но и тогда дело влетало в копеечку.

Ладно, это всё лирика. Тем более что моё решение имело и неожиданный результат.

Около половины двенадцатого утра, когда мои бойцы как раз получили перерыв на отдых между тренажёрами и стрельбищем, на территорию учебной части проник не кто иной, как мой «любимый» служитель культа. Лерий Трясогузик уверенной походкой покатился к казармам. Я тихонько последовал в ту же сторону. Но, поскольку мне было идти гораздо дальше (колобка я опознал издали благодаря новым возможностям моего зрения), я застал данного типа уже в разгар проповеди перед новобранцами из числа пехотинцев.

– Орки – такие же носители разума, как и мы с вами. Всё, что им нужно – это возможность жить по своим вековым укладам. Степным кочевникам не нужны наши леса и наши земли. Вместо того чтобы проливать свою и чужую кровь, надо просто разрешить им свободное перемещение по нашим землям, выторговав такое же право для граждан империи на территориях орков. Естественно, без права поселения там. Мир и гармония вместо войн и насилия, новая эпоха…

Тут блуждающий по лицам взгляд жруна наткнулся на мою мрачную физиономию, и голос, сорвавшись на фальцет, пресёкся.

– Ты почему не в лесу?! – возопил проповедник после полусекундной паузы.

Кое-кто начал похихикивать – видимо, бойцы, слышавшие о нашем противостоянии.

– Говоришь, разрешить оркам кочевать по нашим землям?

– Да, ради предотвращения кровопролития и гибели…

– Цыц! Этот бред я уже слышал. Если забыть, с каким количеством оружия «мирные кочевники» отправляются в поход. Если даже забыть про «милую» привычку орков есть всё, что шевелится, невзирая на наличие разума у обеда. Если забыть про их религию, связанную с поклонением Хаосу, и то, как отнесутся наши боги к проведению хаоситских ритуалов на своей территории. Если даже поверить в то, что весь бред, который нёс Трясозадик, имеет под собой какое-то подобие достоверности, что само по себе указывает на необходимость помощи целителя, а именно – специалиста по разуму. Так вот, при соблюдении всей этой кучи невыполнимых условий – цыц, я сказал! Так вот, представьте. Около этого города останавливается на недельку кочующая орда из тысяч пятнадцати орков. Вы, разумеется, в курсе, что они считают орду по числу воинов, соответственно всего в этой толпе будет тысяч пятьдесят голов. Теперь представьте количество скота – тяглового, вьючного, верхового, дойного, мясного. И подумайте – неужели орки принесут фураж с собой? Представьте, что останется от полей после хотя бы трёхдневной стоянки орды в окрестностях и сколько людей умрёт с голоду ближайшей зимой?

– Орки не станут разорять поля, они уважают право собственности!

– Только среди своих. Что не принадлежит другому орку – то, по их закону, бесхозно и принадлежит тому, кто первый нашёл. Кстати, если «найдут» на полях работающих крестьян – то их тоже причислят к бесхозной собственности. Это всё, кстати, часть того «многовекового уклада», уважать который нас призывает это вот недоразумение ходячее.

Первоначальная оторопь у Лерия уже прошла, и он явно собрался продолжить проповедь, ошибочно решив, что я имел глупость начать аргументированную дискуссию с демагогом. Как же!

– Я что говорил насчёт подрыва боеготовности? А? Тебя через какую дырку выворачивать, смертничек?

– Это не твои бойцы! Много на себя берёшь, Страж!

– Не мои. Но именно они будут в бою стоять перед лучниками, закрывать их стеной щитов. И боеготовность этих воинов напрямую влияет на выживание тех, что отданы под мою команду. Ладно, надоело мне это.

Я повернулся в сторону своей роты, которая понемногу подтягивалась всё ближе.

– Первый взвод, на изготовку! Мишень – «бегущий кабан», по три стрелы каждый!

Взводный, не то поддерживая мою игру, не то от чистого сердца, переспросил:

– Так нету ещё «кабана» вроде, командир!

– Один есть.

– А когда побежит?

– Вот сейчас пну – и сразу побежит отсюда, боров в рясе!!!

Лерий взвизгнул, подпрыгнул и с криком «Вы не посмеете!» рванул к городу. Его охранники, опять не выказавшие желания защищать подопечного, чем продемонстрировали изрядную долю здравого смысла, постарались догнать жреца и приготовились на всякий случай прикрыть его щитами. Я повернулся к ухмыляющимся стрелкам:

– Ладно, пусть бежит пока. А теперь – идём на стрельбище. Сегодня я буду стрелять, а вы – контролировать результат. Кстати, – я повернулся к пехотинцам, – где ваш командир?

– Он, того, отлучился ненадолго… С животом что-то, наверное.

Странное совпадение, Лерий явно знал, что ему никто не помешает вести свою работу по разложению подразделения. Ну да ладно, разберёмся со временем.

– Когда придёт – передайте ему мои соболезнования. И, если это произойдёт в ближайшие четверть часа, и он сочтёт возможным – пусть придёт, сам или с вами, на стрельбище. Думаю, это будет полезно и поучительно.

На мою демонстрацию собралась довольно большая и авторитетная компания. Нет, самого Наместника тут не было – он в последнее время вообще мало куда выбирался из резиденции, ссылаясь на возраст и недомогания. Рискованная политика – могут же и сместить, заменив кем-то помоложе. Или хоть попытаться сместить. А может, это результат жизнедеятельности Лерия? Нет смысла гадать, тем более что моё командование – вот оно, в лице коменданта, и Инквизитор рядом. Десятка два офицеров гарнизона, десяток магов разной специализации, включая мою новую подругу. Я прокашлялся и, поздоровавшись, начал вступительную лекцию:

– Должен предупредить, что воздействие взрыва на манекены будет намного слабее, чем могло бы быть в бою против настоящих орков.

– Интересно, почему это? Орки – они потяжелее будут, манекены должно сильней разбросать, – раздался полный скепсиса голос.

– Потому, что образующаяся в результате взрыва суспензия оказывает на порождения Тьмы и Хаоса дополнительное травматическое воздействие. Как если бы плеснуть вам на открытый участок тела расплавленным металлом или кипящей кислотой. Соответственно – болевой шок, судороги, падения, завалы и прочие радости жизни. Манекены, понятное дело, от боли кричать и метаться не будут. Ну, приступим, по порядку.

Первой мишенью я выбрал группу травяных мешков, изображающих латный строй с ростовыми щитами. Эффект планировался минимальный, я же планировал наращивать зрелищность.

– Как видите, в обычной ситуации для обычной полусотни лучников с типичным уровнем подготовки шансы разрушить такой строй или нанести сколько-то заметный ущерб противнику – близки к нулю. Посмотрим, как с сюрпризом. Следите внимательно, я буду заполнять наконечник Силой медленно, попробуйте определить порядок действий.

Последнюю фразу я адресовал магам. Стрелу в руки, сформировать канал Силы, сплести его со структурой сплава, заполнение… Я залил количество энергии, примерно в полтора раза превосходящее то, что было нужно для моего первого боевого заклинания – молнии. Оперение к уху, выстрел с прицелом в шлем «орка» во втором ряду, причём с расчётом на то, чтоб стрела срикошетила вверх.

Вот же незадача – некоторые пропустили момент взрыва, поскольку смотрели на меня. Не думали, видимо, что буду стрелять прямо отсюда, собирались подойти поближе. В чём-то я их понимаю, сто пятьдесят метров, в пересчёте на местный «стандартный шаг» длиной около шестидесяти сантиметров – двести пятьдесят шагов. А для армейских лучников рубеж начала стрельбы определён в сто пятьдесят шагов же.

Вспухший серебристый шар взрыва опрокинул два манекена из первого ряда и один из второго. Кое-кто, в первую очередь – из числа магов, начал скептически хмыкать.

– Разумеется, боевой маг мог бы выдать что-то гораздо более впечатляющее, если бы у него была такая возможность. Вот только – сколько времени и усилий надо, чтобы подготовить его? А сколько для того, чтобы снабдить десятком таких одноразовых зарядов каждую полусотню? И как среагирует противник, получив сотню таких подарочков в первом же залпе? А если накрыть ими вражеский строй за пару секунд до столкновения с нашей кавалерией?

Когда мы все подошли к мишеням, я продолжил:

– Вот, смотрите: вся лицевая поверхность шлема покрыта серебристым налётом. Если бы внутри шлема был настоящий орк, то всё облако, осевшее на металл, втянулось бы внутрь, следуя за аурой цели. Ожог лица, глаз, частичная, а возможно и полная, слепота, боль… В любом случае, как боевая единица этот орк значения уже не имел бы.

Затем последовали обстрел рассыпного строя и лавы всадников, с аналогичными комментариями. Некоторые маги продолжали воротить носы, с основным упором на то, что «подготовленный маг способен на гораздо большее, и без дорогостоящих экспериментов со сплавами».

– Простите, уважаемые, но сколько стоит подготовленный маг? Его поиск, обучение, тренировка, содержание? Я уж не говорю о том, что далеко не каждый подданный империи может стать магом, а какой процент из них имеет подходящие склонности и способности, чтоб стать подготовленным боевым магом? Тут же – посадить учеников, подмастерьев, бытовиков и прочую околоволшебную братию, от которой в обороне толку чуть, на территории источника, и пусть заряжают наконечники.

– И что толку? Заранее не заготовишь, прямо в бою бегать туда-сюда с каждой игрушкой? И что останется от заряда, пока гонец доберётся до стен?

– А вот это уже похоже на деловой разговор. Утечки можно минимизировать рядом мер, например, вот таким вот закрытием подпитки, а также уровнем заряда. Кроме того, есть наметки защитных чехлов, которые сохранят наконечник в полной боеготовности минимум трое суток, а также многопозиционных держателей – своего рода колчанов на пару дюжин стрел.

– И что для этого понадобиться? Во сколько обойдётся?

– А каков будет эффект? Если зелёные соотнесут количество накачанных стрел со Стражами и хоть на минуту поверят, что тут собралась четверть Ордена – они же драпать будут без оглядки, пока ноги не заплетутся.

– Ну, это уже преувеличение, честное слово…

Так, слово за слово, мы и дошли до здания Гильдии, по дороге утрясая черновик договорённости. Эскизы чехла и колчана мой собеседник (как оказалось позднее – опытнейший артефактор со стажем более чем полтораста лет) глянул мельком, буркнув только, что он примерно так себе и представлял, только сомневался, стоит ли именно так замыкать потоки. Ну и ладненько, от момента, как орки будут обнаружены, до начала собственно боёв пройдёт в худшем случае дня три. А стало быть, сюрприз клыкастые могут получить немалый.

Моя подруга забежала в гости ненадолго, сослалась на дела в Гильдии и возраст, который, дескать, не позволяет не спать по две ночи кряду.

– Что значит – «возраст»?! Человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. А ты и выглядишь, и ощущаешься всеми пятью чувствами как красивая, интересная молодая женщина лет тридцати.

Изира взглянула на меня заинтересовано:

– Говоришь, молодая тридцатилетняя? Интересно… Обычно люди считают женщин этого возраста старухами, которым пора о свадьбе детей думать. Интересные вы люди – Стражи. Знать бы ещё, что ты на самом деле думаешь…

Вот же гадство какое – опять прокол, на ровном, можно сказать, месте. С мерками и привычками Европы начала двадцать первого века подступился к женщине совершенно другого мира, живущего по совсем другому укладу. А что значит – знать бы?

– Что значит – «знать бы»? Ты же менталист, мягко говоря – не из последних. Неужели не можешь прочитать меня? А если можешь – то неужели не поддалась соблазну?

– Зачем ты такое говоришь? Это проверка какая-то, что ли? Это не в своём уме надо быть, чтоб Стража читать пробовать. Дело даже не в том, что у вас защита неплохая, хоть и не особо выдающаяся, я бы справилась. А в происхождении этой защиты. Обидеть сразу четырёх богов – покровителей и создателей Ордена?! Нет уж, я лучше потерплю.

Вот оно даже как… Каждый день, если не час, новости, причём о себе, любимом. Изира ещё минут пятнадцать попытала меня о составе бальзама, помогла вспомнить события, касавшиеся сбора Спутником трав в детстве, когда он только начинал учёбу в Ордене. На мой вопрос, не обидятся ли боги, маг отмахнулась:

– При чём тут это… Я ж не ломаю ничего, наоборот, укрепляю память, помогаю тебе с твоего же разрешения.

– Слушай, – осенила меня мысль, – а это усиление сколько продлится? Мне просто кое-что вспомнить надо, что видел давно и мельком…

– Ну, ещё с полчасика можешь поработать. Но потом – спать, обязательно, без вариантов и вопросов. И никакой выпивки!

Отлично, постараюсь вспомнить всё, что читал и слышал о блочных луках – надо же разобраться, в чём у меня проблема? А насчёт спать – завтра же выходной. Храмовый день, что-то вроде нашего воскресенья. Теперь-то я уже учёный, это неделю назад примчался на второй день службы в общий выходной на базу…

Особого чуда не произошло, но две главные свои ошибки я осознал: во-первых, тросик и тетива – это не одна и та же «верёвка», а две разные, соответственно, ни о каком замыкании тетивы в кольцо и речи не идёт. А во-вторых, как минимум один из роликов должен быть эксцентриком! Я быстренько зарисовал всё, что смог вспомнить (в том числе и третью точку опоры тросика, которая отводила его в сторону с пути стрелы), и действительно лёг в койку. Завтра будет день и будет время для экспериментов, хоть я и крепко сомневаюсь, что удастся подобрать размеры эксцентрика и нижнего ролика так быстро.

Утром я решил сходить в главный городской Храм, как и большинство горожан. Разумеется, преследовал при этом сразу несколько целей, далеко не всегда благочестивых. Во-первых, слиться с народом, чтобы стали меньше видеть во мне чужака. Во-вторых, принести пожертвования богам, которые участвовали в создании Ордена и считались его покровителями. А заодно постараться, не привлекая ненужного внимания, подарить что-то Арагорну. Понятно, что он и без жертвы не обеднеет (и от меня не отцепится), но всё же… Как говорится, доброе слово и кошке приятно, что уж говорить о более высокоорганизованных существах? Если уж достоверно известно о существовании богов и один из них более чем зримо участвует в моей жизни, то игнорировать их было бы весьма глупо. В-третьих, попытаться как-то поправить отношения с главой жреческой гильдии. В-четвёртых, постараться собрать кое-какую бытовую информацию, которой Спутник не очень меня баловал, да и заронить в головы местных парочку полезных с моей точки зрения мыслей. В-пятых, проследить за деятельностью моего «любимого» жреца и, при необходимости, пресечь её. В конце концов, просто скучно сидеть в гостинице, где нет никаких развлечений, кроме выпивки и сплетен выпивающих с наливающими.

В зале гостиницы сидели двурвы и вели рассказ о трёх душах Стражей, которых пытались насильно удержать в Мире. Да уж, поучительная история и почти полностью достоверная. По крайней мере, места, где это происходило, теперь всемирно известные достопримечательности. По одной в «нашей» Империи, в Империи Последнего Оплота (или, проще говоря, у «закатников», расположившихся на огромном острове) и у орков. Ну, не буду отвлекать, равно как и мешать слушателям.

При входе на площадь ко мне подскочил странный субъект. Худой, ссутуленный дядька, если бы его распрямить, то ростом выше среднего по местным меркам, с физиономией, покрытой запущенной клочковатой бородой. Растительность пыталась кучерявиться и торчала во все стороны витыми сосульками.

– Приятно видеть в нашем захолустье благородного и образованного человека. Уверен, вы, как никто другой здесь, способны оценить истинное величие духа, равно как и глубину таланта творца, – затараторил дядька сладким голоском. – Я вижу на вашем умном лице отблеск понимания. Творческий поиск, радость озарения ведь не чужды вам? Как и горечь от чужой непорядочности!

Всклокоченный потряс сжатым кулачком куда-то в пространство, второй рукой он продолжал цепко держать меня за рукав. Кажется, меня угораздило нарваться на местную достопримечательность. Если дать по шее – на меня сильно обидятся окружающие? Ладно, до храма потерплю его, а там видно будет. Пока я предавался размышлениям, непонятный субъект продолжал свою речь, которую он уже и не пытался представить диалогом. Похоже, сел на любимого конька и реакция собеседника для него совершенно не важна. Голос дядьки обрёл какие-то повизгивающие нотки, в нём звучали искренние гнев и горечь.

– … эти бесчестные плагиаторы! В итоге я – подумайте только, Я! – вынужден влачить жалкое существование, пока другие пожинают плоды моего труда! Вот статуя богини Жизни в образе Весны – разве она не прекрасна? Моя работа. А витражи на ратуше? Тоже моя идея. Жалкие недоучки украли и испортили бездарным исполнением. Всё, всё переврали – три фигуры вместо пяти, другой Император, изобразили принятие Императором присяги вместо зачитывания им Эдикта. Цветовую гамму тоже испортили. Всё, всё переврали жалкие, ничтожные личности! Вы слышали о блестящей речи нашего Наместника на прошлом заседании городского управления? Я, я её сочинил! Я знал, что её будут стараться украсть, никому не читал, даже не записывал и вслух не произносил – и что же? Всё равно украли! И опять всё испортили! Вместо речи о бесстыдстве и неправедности местных жительниц получилось выступление о распределении бюджета. Но идея-то моя! Обращение в начале речи, третья фраза начинается со слов «а теперь приступим», в седьмом и одиннадцатом использован глагол «думаю» – все, все признаки налицо!

Клочковатый нехорошо возбудился, пальцы левой руки впились в мой рукав так, что побелели, изо рта вылетали брызги слюны, в глазах полопалось несколько мелких сосудиков. Эк его расколбасило-то… Встречные аборигены косились на меня с насмешливым сочувствием и старались держаться поодаль, но далеко не отходили.

– А вот наш главный Храм! Чудесное строение, уникальная акустика, проповедь слышна по всему залу и на площади, а то, что говорится у статуй богов, не слышно даже у соседнего алтаря. Я, я придумал всё здесь! И проект, и звучание, и где материал взять – а успех у меня опять украли!

Я скептически покосился на укреплённую у входа табличку, согласно которой Храм был заложен более трёхсот лет назад. Навязавшийся на мою голову псих или проследил мой взгляд, или просто увидел более благодатную тему:

– А вот статуя бога Изобилия, Виноделия и Праздников. Смотрите, какая гордая осанка, какая роскошная, крупными локонами, борода! Ничего не напоминает, нет? Ну, как же! Это же я! Именно с меня ваяли эту статую. Больше скажу, мне хотели поставить памятник в центре города, но злобные завистники украли под покровом тьмы…

– Опять ты за старое?! А ну, брысь отсюда, недоразумение! – вмешался новый участник разговора. На крыльце стоял жрец бога Воинов со строгим выражением лица. Дядька ойкнул и, непрерывно похлопывая себя по ляжкам, скрылся в засмеявшейся толпе.

– Надеюсь, он не слишком вас утомил?

– Не успел, но определённых успехов в этом достиг. А кто это?

– Да, местный юродивый, Аврик. Всё, что ему понравилось, считает своим, но украденным у него, вот и мелет языком. Раньше возле нашего Храма ошивался, но когда начал вещать, что этот храм изначально был его, то есть построен для поклонения ему… Короче говоря, три раза у него за день штаны загорались на интересном месте. В итоге намёк он понял и в том квартале не появляется. Да и на божественность претендовать с тех пор не пытался.

Жрец придержал дверь Храма, пропуская меня внутрь, как хозяин гостя в дом. Потом, войдя внутрь, продолжил:

– Главное, ни в коем случае не отвечать ему. Если дать понять, что не верите – обидится и начнёт сплетни распускать, если хоть в чём-то согласиться, то ещё хуже – через день весь город будет знать, что вы полностью его поддерживаете и готовы отстаивать его права. В-общем, лучше ему не попадаться, а если что – молча тащите к нашему алтарю – смоется не ближе, чем за полста шагов, проверено.

– Благодарю за помощь и совет.

– Не за что.

– Не подскажете ещё заодно, где здесь алтарь Урлона? Хотелось бы сделать пожертвование.

– Этому противиться не буду. Но, по дошедшим до меня слухам, около дюжины дней назад вы и так ему богатую жертву принесли? Впрочем, не смею мешать общаться с Высшими.

Жрец откланялся и ушёл по своим делам. Да уж, и правда – выручил, я уже не знал, как от обузы избавиться. Надо бы и мне делами заняться…

Двигаясь к выходу из Храма, я натолкнулся на некую довольно экзальтированную дамочку, которая эмоционально проповедовала, стоя недалеко от входа в главный зал с улицы. Простое серое платье, платок… Или послушница, или просто ревностная прихожанка. А о чём же она вещает? Опаньки, благоглупости всеобъемлющего масштаба – судя по тому, что в разных мирах звучат почти одинаково.

– Путь насилия – это прямая дорога к хаосу! Созидание и Согласие – вот стезя, заповеданная нам Богами для укрепления Порядка! В то время как насилие – деструктивно по сути своей и бесплодно. Ничто не может быть создано путём насилия, но всё может быть разрушено!

Я выдавил из себя громкий смех, стараясь, чтоб он звучал искренне и радостно. Да уж, никогда не считал себя хорошим актёром. Но – услышали, особенно проповедница, до которой было метра два.

– Вас что-то насмешило? И что же?!

– Ну, как же, – ответил я похихикивая и вроде как утирая слезу в уголке глаза. – Ваша шуточка про насилие и созидание, с их противопоставлением. Давно так не смеялся. Скажите, в город цирк приехал, и Вы собираете зрителей? Вы из труппы, да?

Дамочка закаменела.

– Если Божественные Откровения кажутся вам шуточками, а Жрецы Богини – комиками…

Я невежливо перебил, уже не пытаясь имитировать веселье:

– Я слышал только Откровенную Дурь, которая никак не может исходить от кого-то из богов. И заподозрить тех, кто изрекает подобное, в наличии здравого смысла не могу.

– То есть вы не согласны с тем, что Насилие разрушительно? Или с тем, что Разрушение – антипод созидания?

Честно сказать, никогда мне не нравился эпизод у Хайнлайна с разбором этого же бреда в «Звёздных рейнджерах». Как-то вял был полковник Дюбуа и невнятен в своей отповеди. Что ж, попробую быть более доходчивым и убедительным.

– Я не согласен с тем, что Вы и подобные вам приравнивают разрушение к насилию, выворачивая здравый смысл наизнанку в угоду своим бессмысленным рассуждениям. Я берусь доказать, что любое созидание неизбежно содержит в себе зерно насилия, более того – без этого самого насилия оно просто невозможно.

– Это как же?! – проповедница совсем немного, на долю секунды, растерялась, не зная, на что реагировать в первую очередь – на суть моего заявления или на личный выпад. Что и требовалось.

– Да очень просто. Вот у вас на груди висит кулончик…

– Это символ веры!

– Да пожалуйста. Он был создан людьми, не правда ли? Что же, рассмотрим, как его создавали. Шахтёры, совершив насилие над горой, выкопали штольню. Насильственно вырвали из жилы кусок руды и выволокли на поверхность. Совершив ещё ряд насильственных действий над невинной рудой, люди выплавили металл. А затем, усугубляя свою вину, не дали металлу растечься свободно, а насильственно придали ему нужную форму. Интересно, сколько эпох понадобилось бы, чтоб уговорить руду превратиться в подвеску добровольно, на основе Согласия?

В толпе раздались смешки – видимо, кто-то представил себе процесс уговаривания руды.

– Это не есть Созидание в истинном его смысле! Простое, банальное изменение ранее созданного! Если же говорить о Подлинном Созидании…

– Хорошо, пусть будет так. Хотя этому «банальному» люди учатся многие годы. Давайте так – вы сами предложите мне пример любого предмета или объекта, созданного кем и как угодно, или же любой акт творения. И я назову то насилие, которое сделало возможным предложенное вами созидание. Только вот даже акт Божественного Творения, результатом которого стало возникновение этого Мира, – я счёл, что идею Большого Взрыва озвучивать не время и не место, – был актом насилия по отношению к первозданному Хаосу…

Послушница (или жрица?) захлопнула открытый было рот. Неужели угадал её пример? На лицах окружающих видна напряжённая работа мысли. Пусть подумают – бывает полезно.

– А пока вы размышляете, я, с вашего позволения, растолкую всё поподробнее. Насилие не есть некий абсолют или «вещь в себе», это всего лишь инструмент. Универсальный и мощный, но – инструмент. Используется он во зло или во благо – зависит от того, в чьи руки попадёт. Всякое, повторю, созидание несёт в себе элемент насилия…

– Неправда!

– Вы уже придумали пример? Нет? Я даю вам шанс доказать, что я неправ, а вы им пренебрегаете? Продолжу. Этот самый элемент насилия должен содержать три аспекта: насилие должно быть обдуманным, точно направленным и дозированным. Отсутствие любой из этих трёх опор может превратить Созидание в Разрушение, а может и не превращать. В то время как отсутствие любых двух опор неизбежно ведёт к Хаосу, и мои оппоненты предпочитают оперировать примерами именно такого насилия.

Я перевёл дух. Добить или нет? Долой ложный гуманизм!

– Более того, насилие в большей степени является именно инструментом созидания, нежели разрушения. Моя собеседница пока не смогла придумать достоверно ненасильственного акта созидания, в то же время я могу, не слишком утруждая себя, назвать несколько примеров ненасильственного разрушения.

– Это как же?! – с ядом в голосе осведомилась, прерывая свои мысли, проповедница. Решила ущучить меня на другом поле?

– Например, маг создаёт заклинание. Создаёт, подчинив своей воле силы стихий и заставив их выполнять нужную ему, магу, работу. Но как только в заклинании, если оно не создано способным поддерживать себя, заканчивается запас энергии – оно разрушается, безо всякого насилия. Вообще любой процесс, предоставленный самому себе, идёт к угасанию, прекращению и разрушению. И только кропотливо рассчитанный, тщательно выверенный и точно направленный акт насилия (то есть – приложения сил) может на какое-то время притормозить этот процесс или обратить его вспять – на какое-то время, в каких-то пределах. Огонь гаснет, если не подбрасывать топливо. Пруды пересыхают и исчезают, успев побывать зловонным болотом.

– Пруды высушивает Солнце, а это тоже насилие, – голос из толпы.

– Меня радует ваше возражение, – я повернулся в ту сторону. – Оно говорит о том, что вы, здесь присутствующие, думаете над моими словами. Но вот по сути… Налейте в чашу воды, поставьте её в тёмном чулане, где никогда не бывает солнца, и проведайте через пару дней – уровень воды убудет. Вот если сотворить насилие – закрыть чашу плотно притёртой крышкой, которая будет удерживать влагу внутри…

– Дитя! – вдруг провозгласила проповедница.

– Кто?

– Зачатие и рождение ребёнка, создание новой жизни – вот пример Созидания без разрушения и насилия! – моя оппонентка явно гордилась своим примером.

Хм, один из самых сложных и скользких в толковании примеров. Но, поскольку у меня на продумывание вариантов было много времени, ответить смогу. При этом наиболее спорные возражения стоит исключить самому.

– Да, пример хороший, сложный, но – увы… Я не буду касаться спорных вопросов о том, какая часть зачатий действительно добровольна и желанна для всех участвующих сторон и прочего. Возьмём некий идеальный случай. Вы, собственно говоря, в курсе, как вообще происходит зачатие?

Жрица что же, смутилась и порозовела?! Забавное существо – поднимать такую тему, не будучи готовой обсуждать детали? Ох уж эти мне «незамутнённые девицы кристальной чистоты»! Если противник сам даёт дополнительное оружие…

– Судя по милому румянцу, в курсе, по крайней мере в той части, что касается внешних проявлений процесса, – кто-то хихикнул, румянец усилился. – Но я, собственно, имел в виду процессы, происходящие внутри. Семя содержит множество «семян», доказывать это – тема отдельного разговора, но многим это известно и так. Но только одно из них достигает цели и становится зародышем, становится в борьбе с другими «семенами». Борьба без насилия? Не смешите мои тапочки! Но для тех, кто мне не верит насчёт борьбы, продолжим. Та самая «новая жизнь», созревая внутри матери, берёт от неё всё, что ей, новой жизни, нужно. Ничуть не заботясь об интересах самой матери. Скажите, здесь присутствующие, сколько матерей потеряли зубы за время беременности и кормления грудью? У скольких выпадали и редели волосы? Невинное (на самом деле, ибо не отдаёт себе отчёта в том, что делает) дитя насильственно отбирает у матери всё, что ему нужно – и без этого насилия просто не выживет. Я уже не говорю о самих родах. Вы, девушка, как-нибудь попроситесь в помощницы к повитухе, это сильно расширит ваши представления о мире.

– А ящеры? Отложили себе яйца и пошли спокойно, без мук и прочего. Или рыбы – выметали икру, и всех забот…

– Тут чуть-чуть сложнее. И одновременно – проще.

– Это как это?

– Ну, самое простое, что лежит на поверхности – не разрушив скорлупу, новорожденный не сможет начать свою жизнь, то есть рождение всё равно неразрывно сопряжено с актом насилия и разрушения. Но есть и более глубокий, я бы даже сказал – философский пласт. В случае человека насилие, пусть неосознанное, направлено от будущего ребёнка на мать. Рыбы и прочие уклоняются от ответственности за потомство, перекладывая всю тяжесть последствий на своих будущих детёнышей – и открывая их насилию среды. Из миллионов, то есть – тысяч тысяч, икринок вылупляются тысяч пятьдесят рыбьих личинок, из них вырастают штук двадцать взрослых рыб. А остальные служат жертвой, которой их родители откупились от ответственности и от насилия по отношению к ним. Но не всем это удаётся – есть рыбы, которые гибнут после нереста, отдав всё потомству. И у ящеров, если они не домашние, разоряются три кладки из четырёх. Да и в уцелевшей тоже выживают не все зародыши.