Текст книги "В тени: Путь до Полюса (СИ)"

Автор книги: KoTana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

«Можно просто сдавить пальцами», – осознание факта приятно погладило рекламщика искушением, забылись даже страшные растущие из тел копья. – «А потом уже как-то оправдываться перед оранжево-зелеными, родным ребенком и самим собой всю жизнь… Зато я выживу, а он нет».

И Тенёк… тихо лег обратно, прижавшись к навигатору в поисках тепла. Не было никакого смысла нападать на это спящее существо, потому что кто бы из них двоих кого ни прикончил, судьбу оставшегося решали два других человека.

«Как разорвать эту западню? Ты не волнуйся, я придумаю…»

========== Дикая фиалка ==========

…Снежная целина хрустела под широкими лыжами, поблёскивая, словно солнечный хрусталь. Голубоватый горный ледник простирался под ногами необъятным простором, а свежий запах морозного кислорода наполнял легкие при каждом вдохе. Обрадованные безветрием крохотные ледяные кристаллы повисли в воздухе, еле слышно звеня.

Вся эта чистая красота окружала человека, бредущего по промёрзшей пустыне в полном одиночестве. Ходок не сбавлял скорости, когда поднимал лицо вверх и смотрел на алое небо, рассеченное сотнями волнистых мазков полярного свечения. Он не прекратил шагать даже после того, как темный изломанный силуэт горы вырос на пути и навис сверху опасными утёсами. Никакая не гора, нет – это разбившийся о планетную твердь космический корабль, вросший в лёд столько веков назад, что и представить страшно…

Вокруг руин высились нетронутые ледяные скульптуры, похожие на людей – пассажиры потерпевшего крушение судна, погибшие здесь же от холода и навсегда превращенные в часть пейзажа. Ходок проложил среди них лыжню равнодушно – ибо бессмысленно скорбеть по тем, кого под гнетом времени позабыли даже собственные призраки. Лыжи несли человека все глубже и глубже в заметенное снегом темное нутро корабля, где, как он чувствовал, сохранилась искра живого тепла…

…Первой мыслью при пробуждении было:

«Возможно, это мой последний день. Следует провести его достойно и завершить все дела».

А второй:

«Я проснулся из-за того, что Лимон попытался слинять из-под моей руки», – ведь перед наваливающейся дрёмой рекламщик обхватил Желтого поперек туловища, надеясь таким образом застать его пробуждение. Схема не подвела.

– Рано еще, – буркнул Тенёк, не открывая глаз и стараясь урвать последние минутки сонного тепла.

– Утро, – лаконично отозвался хозяин комнаты. – Пора поднимать задницы и решать проблемы, – он зевнул, – кото-орые никуда не исчезали. Так что вставай, пока я тебя не взбодрил.

– Звучит, как угроза, – признал Фиолетовый и изволил разлепить глаза, неохотно поднимаясь на четвереньки. – Я сваливаю, – встретившись взглядом с мирно лежавшим на спине Желтым, рекламщик осторожно перелез через него и оказался в прохладной комнате.

«У него щетина не растет», – размышления ворочались в голове неохотно, как холодная вязкая каша в неровном ящике. – «Это особенность копируемой человеческой расы? Или же ему влом имитировать такую хрень, как борода?»

«Завидую», – рекламщик уставился в пол и почесал свою ощутимо колющуюся щеку.

– Ты какой-то вареный, опять заболел? – выбравшийся следом навигатор, в отличие от соседа казался бодрым. Он делал зарядку, выполнял вращательные упражнения для рук и наклоны туловища. Одежда Красного на нем багрово светилась из-за близости невыключенного ночника, и это вдруг показалось Фиолу обидным. Почему Страйк продолжает портить жизнь, даже будучи болтающимся за бортом дохлым куском мороженного мяса с соплями?

А как ответить на вопрос Желтого, если очень сложно даже для самого себя без скатывания в паническое беспамятство объяснить собственные же ощущения? Сводившиеся к краткому осознанию: «Всё пропало». Не появился в мозгах за ночь гениальный план по спасению всех хороших и устранению всех плохих.

Так и не сочинил Тенёк на свою душу достойных оправданий по поводу покрывательства импостера… Вернее, умалчивания его личности от остальных членов экипажа, мирных людей, семейной пары с охапкой детей и багажом дерьмового жизненного опыта…

Осознанием ударила молния: «А ведь все оставшиеся на корабле знают про меня личной информации еще меньше, чем я про них. Только то, что рекламщик, да с Марса-Сатурна, да с неразговорчивым ребенком…»

И с чего бы такому доверять.

На плечи легли чужие теплые ладони.

– О чем бы ты там сейчас ни думал, прекращай самобичеваться, – тон Лимона сквозил серьезным спокойствием. – Опасности больше нет.

«Интересно, как бы ты заговорил, если б знал, что менее шести часов назад я планировал твое удушение», – Тенёк слегка приподнял голову и поглядел исподлобья в глаза мужчины. Лицо навигатора терялось в тени, той, против которой бессильно любое ночное зрение. – «Полагаю, ты знаешь, что я про тебя знаю. Только ждешь чего-то».

Рука медленно поднялась сама и легла насторожившемуся Желтому чуть ниже середины груди, туда, где у человеческого вида располагалось солнечное сплетение.

«Всё это время меня интересовал не человек, а его гребанная оболочка…» – с шумом толкалось под черепом. – «Всё это время меня интересовал нечеловек», – ведь примерно из области солнечного сплетения ксеноморфы выпускали свои убийственные жала, напоминающие стремительные прямые лучи. – «Ну же, солнышко. Один удар – и больше никаких доставучих рекламщиков в твоей постели. А ты отправишься за борт сразу по моим горячим следам…»

– Ты реально стрёмно себя ведешь, – признал навигатор, хотя голос у него еле заметно дрогнул, как будто Лимона взяли за живое. Что ж, вполне может быть, никто ведь не отчитывался перед астронавтами о расположении на ксеноморфах чувствительных зон.

– Это я тебя отодвигаю, намекаю не приближаться, – угрюмо хмыкнул Фиолетовый и сделал шаг назад, разрывая контакт. – Ты, вроде бы, идти куда-то спешил. Ну так иди, а я еще посижу, подремлю, – и он демонстративно уселся на пол под нишей, зевая в кулак и потирая глаза свободной рукой.

– Ладно, – плечи Желтого опустились. – Притащу твой скафандр заодно…

– Спасибо, – махнул мужчине вслед Тенёк.

И, как только шаги в коридоре затихли, удаляясь, рекламщик встал. Сна ни в одном глазу. Запертая ниша в комнате – вот она, опустить крышку – дело пары секунд… Да, Желтый спрятал мелочи здесь. Флэшки лежали пучком, но Фиол не коснулся их, ведь вставлять для считывания было некуда, до компьютера бежать далеко. Зато фотография…

Взяв снимок, Тенёк вышел под центральный плафон, что уже светил во всю силу, и напряг глаза, рассматривая: вот лицо Желтого, должно быть, сидящего на полу в окружении полудюжины детей возрастом от трех до десяти годков; на фоне решетка вентиляции в стене типичного сиротского дома, закрашенной стандартной зеленоватой краской, попорченной всяческими корявыми надписями и облепленной стикерами; кусок настенного стенда со словом «приют»…

– Настоящая, – самому себе шепнул под нос специалист по рекламе, разбирающийся в тонкостях подделки фото. Сейчас его взгляд хаотично носился по пластиковой карточке с естественной многолетней потертостью на уголках, и пытался выцепить хоть что-то говорящее в пользу лжи. Но дети выглядели естественно – некоторые в мятых одежонках, у одного не хватает передних зубов, а девочки с растрепанными косичками… Живые и веселые, очень довольные, словно долго упрашивали доброго друга на совместный снимок, и вот добились своего…

Внутри поднималось отчаяние, похожее на чистый высокий звук.

А за спиной раздались шаги.

– Подслушивать нехорошо, если ты не знал, – тон Лимона сухой, без утренней мягкости. Желтая перчатка настойчиво вынула фото из чужих пальцев и сунула в нагрудный карман владельца. «Ты подорвал сейчас мое доверие», – говорил взгляд замолчавшего навигатора, но Тенёк знал, как ответить.

«Сам знаешь, что на борту предатель».

Несмотря на обострившееся настроение в комнате, Лимон не швырнул фиолетовый скафандр, а просто передал.

– Сочувствую, что в приюте случилась такая беда, – рекламщик одевался торопливо. Помятые металлические детали экипировки поскрипывали. – Жаль детей. Они не виноваты в наших, взрослых, проблемах… Я понимаю твою боль.

Желтый нахмурился и открыл было рот возразить, но передумал, молча кивнул.

«Ну и как его теперь убивать?» – вопрос висел в генераторном зале вместе с протяжной нотой, потому что Тенёк тратил возможно последние часы жизни на музицирование для главной движущей силы судна. – «И почему вообще я думаю об убийстве, как о необходимости? Почему ни разу в голове не всплыла идея попытаться найти компромисс, предложить взаимовыгодное сотрудничество? Эти ксеноморфы разумны, Лимон уж точно, так почему?..»

Но ответа от бездушного машинного нутра дождаться было невозможно, конечно же. Генератор продолжал одобрительно сиять ядром из-за плотной прозрачной стенки купола, пианино продолжало выпускать звук в пространство.

«Потому что принял правила игры. Покорился обстоятельствам. Прогнулся, че уж говорить», – досадливо опустив веки, Фиол продолжил импровизацию с низкой ноты. – «И вот теперь я не хочу избавляться от импостера, потому что он мне нравится, я ему сопереживаю и совершенно не представляю, как с этим разобраться…»

Астронавт оставил пианино и поднял к глазам наручный планшет:

«Полюс – это крайняя точка разведанных и колонизированных человечеством планет в данном витке галактики Млечный Путь. Маршрут к этой небольшой планете похож на скоропостижно утекающую сквозь пальцы жизнь, а пункт назначения – на недружелюбный филиал адского ледяного круга.

Честно: велики шансы, что, пустившись в дорогу, Вы прибудете совершенно не туда, куда планировали. С моим экипажем это происходит прямо сейчас: на борту четверо от десяти, среди нас до сих пор находится самозванец.

Этот факт, а еще то, что скоро меня, с вероятностью в 80%, выкинут в открытый космос, совершенно не подогревает желания рекламировать данный тур. Конец связи».

И, собрав все наработки в единую папку, мужчина отправил письмо по долгосрочной почте. Ярлычок отправления данных повис неподвижно – даже не удивительно, если навсегда. Проблемы со связью на «Skeld» никуда не пропали, а уж расстояние до Марса теперь было у-у-у каким далеким…

Из генераторной рекламщик отправился в неспешный поход по комнатам корабля, заглядывая везде, куда хватало доступа. Он посмотрел за работой двигателей, поправив сбившийся, после чего мимолетно глянул на монитор в кабинете секьюрити – камеры спокойно демонстрировали пустые коридоры. Ноги понесли мужчину к «электричке», где Фиол проверил всю аппаратуру – все в порядке, только плафон заговорщецки подмигивал.

И в хранилище порядок, робо-чистильщик протирал контейнеры от пыли.

Карточка в управлении снова заедала, вызывая привычную раздраженную усмешку: «Бюрократия…»

За окном в столовой привычно чернела глубина простора с очень редкими искрами-звездочками – признаком удаления от галактического центра на окраину. Тишина стояла такая, что остановившемуся на пороге фиолетовому астронавту на мгновение показалось – он в помещениях корабля совершенно один. Чистые пустые столы, незапятнанный пол, закрытое окно выдачи пищи.

Но вскоре спокойствие было разрушено:

– Фиол! Оранж очнулся, – Лаймовая возникла в дверях и сразу же деловито заспешила к выдаче. – Это такое счастье!

– Поздравляю, – даже близко поддержкой не пахло. Но окрыленная благими переменами женщина ничего не заметила или сделала вид.

Погрохотавшая окном выдачи биолог ухватила в охапку бутылки и брикеты и упорхнула устраивать праздничный ужин своему ненаглядному.

А у Тенька внутри всё перевернулось и заморозилось.

…Комната Красного всё это время стояла нетронутой, поскольку никто не пожелал заходить внутрь – ведь даже простыня не потребовалась. Так уж вышло, что Фиолетовый оказался первым человеком, переступившим порог логова Страйка добровольно, ибо до этого сюда лишь периодически затаскивали чужую жену…

Прогнав эту мысль, Тенёк запер за собой дверь и остановился, оглядываясь. Он ожидал запустения, как в спальне Лимона, но ничего подобного: стены оказались облеплены вырезками из журналов с фотографиями порнографического содержания, статьями об оружии и страничками с новинками в области космофлота; на коронном месте, словно икона, чернел снимок потрясающего боевого крейсера «Astrologus», о котором ксеноморф, судя по всему, мечтал вместо допотопного «Skeld»; из раскрытой ниши свисала сиротливая простыня с засохшим склизким отпечатком половины лица, словно ею кто-то вытерся. Впрочем, известно уже, кто.

«С… столько улик в свободном доступе?!»

«Он людей в грош не ставил…»

«Я хочу здесь рыться?»

Астронавт опустил руки на постель павшего врага и методично перекопал ее в поисках чего-либо интересного. Нашел много, но все это являлось банальным мусором, которым ксеноморф оборачивался, как гнездом.

«Любитель уюта…»

Самое интересное обнаружилось на полке, в потрохах рюкзака, а именно: коллекция самодельных ромбовидных ножей, протащенных на борт в обход правил, и небольшая коробочка с кнопками и бегунками. Взяв ее в руки, Тенёк на секунду испугался, что обнаружил дистанционный пульт от упомянутой биологом взрывчатки, но тут же присмотрелся и выдохнул.

Рекламщик знал такие штуки – это редкого вида простейшие диктофоны, знакомые далеко не каждому человеку. Должно быть, ученые супруги никогда такую побрякушку не встречали…

Хорошенько проверив жесткость кнопок, чтобы ничего вдруг не рвануло, если в корпусе от диктофона реально окажется спрятанный пульт, Фиолетовый спрятал предмет в высокий отворот ботинка.

Рюкзак с ножами он брезгливо забросил обратно на полку и покинул комнату незамеченным…

…Оранжевый проснулся на привычно пахнущем спальней полу от доносившегося откуда-то со стороны нежного пения и еще того, что некто смачно облизывал ему лицо.

– Так, – разлепив губы и отфыркнувшись, сразу сказал мужчина и отпихнул пса неглядя, привычным жестом. – Милая, ты здесь?..

– Да, да! – женщина моментально оказалась рядом и припала на широкую грудь мужа, заливая ее слезами облегчения. По рыжему скафандру пустились сбегать прозрачные ручейки. – Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь? Кушать хочешь? Я вот принесла тут…

Сраженный напором, геолог только улыбался и смотрел на супругу, по которой, оказывается, успел очень соскучиться за несколько проведенных в беспамятстве суток.

А потом случился романтический обед прямо здесь, на полу, за время которого Оранж узнавал новости пропученных дней. Так как хороших известий почти не было, слушавший геолог мрачнел все сильнее и сильнее, пока не отложил огрызок брикета на радость собаке.

– Я теперь знаю, что Красный был предателем. Правда, поздно это осознание пришло, в одном из глюков… Как я такую гниду, блять, пропустить умудрился? Хер знает, очевидно же было…

От воспоминаний о Страйке еще больше неуютно стало Лаймовой, и, заерзав, женщина опустила взгляд.

– Но то, что, как ты говоришь, он еще и ксеном оказался – меняет вообще всё, – продолжал развивать мысль мужчина, задумчиво чесавший пузо развалившейся перед ним и кайфующей псине. – В таком случае, ради безопасности нужно оставшихся повыкидывать нахуй.

– Ты что?! – Лайм прижала ладони к побледневшим щекам. – Как мы без навигатора-то? Сажать корабль – это не фильтры чистить, не провода спаивать! Нам нужен Желтый!

– Спелись с ним? – Оранж хмыкнул весело, но прищурился ревниво, и горе тому, кто действительно попытается набиться Лайм в любовники…

Дама в зеленом скафандре вновь потупила взгляд, задавив в глубинах желание кокетливо подразнить Оранжа наличием у него соперников, потому что если это было приятно в молодости, то не факт, что не кончится кроваво здесь, на сумасшедшем корабле. А женщине в достаточной степени нравился навигатор, чтобы не подставлять его так вот.

– Нет, он просто ведет себя по-джентельменски, – и биолог могла бы добавить, что оставшимся членам экипажа стоило поучиться у Лимона манерам, как вдруг вспомнила про третьего товарища по полёту. – В отличие от Фиола. Такое хамло. Противный и себе на уме.

Оранжевые перчатки заскрипели, когда мужчина принялся разминать пальцы. Для профессора, он был очень хорошо сложен, и, честно говоря, злоупотреблял этим. В Солнечной Системе его запоминали как раз из-за вспыльчивости и говорили, что вместо ученых степеней мужчине подошло бы собирать спортивные награды за бокс в тяжелом весе, например, а не просто колошматить людей, которые не нравятся.

– А я ведь сразу говорил, что рекламщик может быть самозванцем, – прозвучало даже с удовольствием. Так смакуют триумф над поверженным врагом. – Прав, значит… Ла-адно, никуда этот говнюк не денется с корабля, так что давай-ка займемся десертом.

– Каким десертом?.. – не сразу сообразила биолог, а после ахнула и захихикала, когда ее подхватили под бедра и унесли на постель.

Голубую собаку, чтобы не подсматривала своим внимательным разумным глазом, выпнули в коридор. Походив перед дверью туда-сюда, покружившись, животное со вздохом легло пережидать человеческие игрища. Хозяевам, определенно, было весело по ту сторону перегородки. А собаке здесь обидно и одиноко.

Так что уже через четверть часа животное заскулило, заскреблось когтями в дверь и умоляюще тявкнуло несколько раз. В комнате образовалась тишина.

– Ах ты сучья дрянь!.. – пораженно проговорил Оранж, севший прямо. Взгляд бесцельно блуждал постенкам ниши, и это напугало съежившуюся Лаймовую, которой вдруг показалось, что муж вот-вот предъявит ей за невольные измены…

– Что?.. Что не так?

– А?.. Да не ты, это я вспомнил… Как, говоришь, был убит Черный? – веселенькую тему поднял мужчина прямо во время застопорившегося интимного процесса.

Пришлось воскресить неприятную картину в памяти:

– Ему отсекло голову дверями. Мы на похоронах привязывали шлем к телу…

– Пустой шлем, – уверенно проговорил геолог.

– Да нет, там было что-то внутри…

– Хуйня, там не было головы, – еще более уверенный кивок. – Я вспомнил только что, ведь я видел эту голову уже после, когда в псевдосе вышел в коридор. Ее тащил куда-то Фиол, такую всю… будто подгнивать начала, – поморщившись, Оранж изобразил руками ком чего-то отвратителього. – Сама подумай, зачем бы ему прятать башку, если бы ту действительно оторвало дверями?.. Фиол ее отсек, как сувенир!

И Лайм представила это. То, что муж в галлюцинациях разобрал такой жуткий эпизод, не смутило биолога – прожив с этим типом больше пятнадцати лет, дамочка прекрасно знала, что у Оранжа скудная фантазия, он материалист и практик. Галлюцинации его – и те не отличались буйством красок, как сама реальная жизнь…

Обезглавивший бывшего любовника Фиолетовый прекрасно вписывался в логику сложившихся взаимоотношений экипажа. И поскольку именно рекламщик вскоре после похорон прибежал к Лайм стучать на Красного да вешать на него убийство Смога…

– Получается, он сдал второго предателя, чтобы выбелиться самому… – шепот прервался стоном. – Ты реши уже, мы трахаемся или идем казнить самозванца!

– Через час, – решил Оранж и повторил: – Никуда чужак от нас с корабля не денется.

…Однако главная голограмма в управлении, обязанная сообщать о местонахождении в помещениях живых теплых тел, показывала наличие лишь третьего астронавта на борту. И, судя по его размещению в рубке управления, это был навигатор.

– Фиол в вентиляциях, – уверенно заявила Лайм. Пока она смотрела на экран, муж рядом сторожил безопасность обоих, постоянно оглядываясь. – Когда мы искали Красного, тот точно так же не отображался, потому что прятался в шахте!

– Идем к Желтому, пусть помогает вытравливать «крысу», – и люди поспешили в навигацию.

Насупленный Лимон в кресле пилотирования развернулся к грохочуще принесшимся супругам. Те не дали ему и слова произнести.

– Желтый, надо срочно найти Фиола! – запыхавшаяся женщина уже привычно схватилась за навигаторский потертый локоть. – Он импостер! В управлении его не видно! Поищи по чипу, ты же умеешь!..

– Импостер?.. Есть о-очень весомые доказательста? – осведомился мужчина в желтом скафандре крайне вежливо. Пусть с Теньком они и остудили отношения этим утром, просто так Лимон никого обвинять да казнить не собирался, придерживаясь амплуа справедливого человека.

– Я видел его с мертвой башкой Черного в руках.

Муж профессора биологии высился за спиною супруги темной непоколебимой горой, грозящей несчастьями. Спорить в такой ситуации – попросту опасно, и косившийся на угрозу из-под визора Лимон это понимал. Он произнес как можно более спокойно, уверенным тоном:

– Есть получше способ найти его, – и застучал пальцами по кнопкам. Осталось лишь считать с экранов записанный языком бортового ИИ путь Тенька по «Skeld» и… – Сказано, что последними открывались наружные ворота.

Женатики зависли на секунду от такого сообщения:

– То есть, он сам выбросился, что ли? – тупо понадеялась Лаймовая, не склонная к обильным здравым рассуждениям после хорошего секса.

– Перед этим посетил обеззаражку, – дополнил навигатор запоздало.

Но до Оранжа уже дошло:

– Взял выходной скафандр…

Щелкнули динамики общей связи, работавшие по тому же принципу, что тревожные мегафоны:

– Привет. Ищите меня? – голос Фиолетового, искаженный аппаратурой, звучал несколько неестественно, словно за него говорил робот. – Тогда в окно посмотрите.

Астронавт действительно был за бортом, висел на скобах, а непристегнутый страховочный трос болтался в невесомости вольным длиннющим хвостом. Рекламщик помахал людям пухлой от толстого скафандра рукой.

– Надеюсь, ты там сдохнешь! – Оранж нашарил на панели микрофон, дернул его к себе на удлинителе. – Я знаю, что ты предатель, я тебя видел с головой!

– Понравилось? – в вопросе даже мелькнуло любопытство. – Впрочем, мне насрать. Вы, в любом случае, станете меня слушаться.

– С хуя ли?!

– У меня есть вещичка, которая кое-кому знакома, – Фиол в развернутой перчатке продемонстрировал издалека небольшую темную коробочку, при виде которой Лаймовая издала невнятный хрип и пошатнулась, теряя равновесие. – О, вижу, ты узнала.

– Что это за хрень? – Оранжевый ничего не понимал, его ведь так и не посвятили в тайну шантажа от Страйка.

– Ублюдок… – биолога поднимал муж, но Лайм с ненавистью смотрела только за стекло. – Какая же ты дрянь, дерьмо! У тебя у самого там ребенок!

– На которого вам было настолько плевать, что вы то грозились выкинуть его за борт следом за мной, то собирались в кровавую вентиляцию совать… Нда, – голос рекламщика ожесточился. – Ты биолог, Лайм, верно? Знаешь о повадках зверья? Скажи, если очень долго пугать животное, оно ведь обозлится?..

– Фиолетовый, одумайся, – осторожно попытался призвать Лимон.

– Поздно, – был ответ. – Господа родители, я нажму кнопку, и вашим отпрыскам придет хана, если вы сейчас же не запрете все двери на корабле. Три…

– Ты блефуешь, – с мерзкой улыбкой уверенно произнес Оранж, хотя его затрясло от ярости и страха.

– Два…

– Ты урод, я тебя достану! – мужчина рванулся на окно, словно собирался разбить его своей злобой и на реактивной тяге влететь кулаками прямиком во врага.

– ЗАПИРАЙ!!! – Лайм проорала это прямо в ухо навигатора, отчего пострадавшего мужчину тряхнуло, а маленький маятник на панели самопроизвольно застучал шариками.

Двери в корабле с шумом закрылись.

…Фиолетовый видел сквозь стекло в освещенной рубке происходящее, и поэтому не терял драгоценных секунд – сразу же бросился в длинные сумасбродные прыжки от одной скобы до другой, спеша к воротам.

«Итак, общее закрытие дверей длится минуту!» – стучало пульсом в голове, и Фиол старался выровнять дыхание. – «Еще секунд тридцать они будут бежать по коридорам до меня. Возможно – больше, но лучше не надеяться».

Поскольку механический отпор наружных врат работал всегда и при любых ситуациях, Фиолу не составило труда открыть их и влететь в буферную зону, как в прихожую с улицы. Здесь рекламщик ударил по кнопке накачивания воздуха в помещение и, не дожидаясь окончания процедуры, стал вырываться из плотного скафандра. Было сложно, ведь вторую шкуру он натянул поверх первой. Ничего, все получилось.

Задержав дыхание и зажмурившись, Тенёк снял один шлем и нацепил другой, привычный, дожидавшийся хозяина на магнитном крючке… Со второго такого же крючка снял монтировку и, стиснув ее в кулаке, посмотрел наконец на «пульт». Дешевый диктофон треснул и даже если содержал внутри взрыватель, то теперь коробочка точно была обезврежена космическим морозом. Разумеется, мужчина не собирался никому об этом сообщать и бережно сжал безопасное устройство в ладони.

Дети оранжево-лаймовых супругов могли спать спокойно.

Их родителям Тенёк собирался устроить такую трёпку, чтобы помнили до конца жизней. Если Лимон решится их поубивать – до конца коротких жизней.

«Мне всё равно, как ты с этими людьми поступишь, Лимон. Но нынче останавливать никого не надо», – однако, если бы Желтый вдруг вздумал вмешаться, ему пришлось бы узнать, на что способен человек, дошедший до горизонта разумности в стремлении защитить себя и потомство.

Рекламщик выбрался в коридор и не стал запирать внутренний шлюз в буферный отсек, остановившись рядом, у стены под рычагами и кнопками…

…Стоило дверям раскрыться, как астронавты рывком ломанулись в них все трое сразу.

Но Оранжевый вдруг сбавил скорость в коридоре:

– Бегите дальше! – велел он соратникам. – Я проверю детей!

Это ложь.

Да, геолог спешил не к воротам, а к крио-отсеку, и для того, чтобы убедиться в сохранности потомства, но стержень идеи рос из желания получить управу на импостера. Оранж собирался захватить в заложники его маленького сына и обменять жизнь ребенка на пульт.

А после уже появится возможность избавиться от всех проблем сразу.

Чего мощный мужчина не ожидал увидеть – так это пустую капсулу из-под фиолетовой личинки. В емкостях рядом спокойно продолжали лежать в анабиозе трое детей самого Оранжа, – зеленые жизненные показатели, всё с крохами в порядке, – но вот мальца по имени, кажется, Тэшка – и след простыл. Его гребанный папаша продумал этот ход геолога и пресек в зародыше.

Мужчине захотелось разбить капсулу, но когда он шагнул к голубоватому морозистому стеклу, то увидел на дне осуждающий взгляд полуприкрытых глаз мертвой головы Смога.

«Ах ты сука!»

Оранжевый побежал к воротам…

– Дёрнитесь – и я нажму обе кнопки, – к Фиолетовому не могли подступиться. Он угрожал распахнуть коридор в космос, и не выпускал из руки опасный пульт, в котором – Лайм чувствовала! – таилась смерть ее родным.

– Не трогай хотя бы детей! – не получалось рыдать. Сухие визгливые крики вырывались из груди вместе со страхом, и это никак не смогло бы никого разжалобить или убедить.

– Фиолетовый, ты с ума сошел, – навигатор не двигался с места, но в напряженной фигуре и в сжатом голосе Тенёк чуял непонимание. Ксеноморф откровенно от происходящего недоумевал, ведь знал, что последний предатель на корабле – именно он. Так зачем же Фиол творит то, что творит? Он тронулся рассудком или снова в псевдосе? Слишком логичные действия для псевдоса…

«Тебе понравится продолжение», – мысленно пообещал рекламщик.

И тут сбоку в него что-то тяжело прилетело, ударяя в плечо, и рухнуло на пол – небольшой контейнер из хранилища. Рука непроизвольно разжалась, пульт покатился по полу, и Лимон прыгнул за ним кошкой, накрывая ладонями.

А на Фиола налетели двое астронавтов сразу. Лайм стояла ближе, она подскочила быстрее мужа, но встретилась с фиолетовым шлемом лоб в лоб, причем буквально – мужчина ударил ее головой, опрокидывая на спину:

«Это тебе за Циан».

И развернулся встретить танк. Или БТР, потому что набравший скорость взъяренный Оранж на человека уже не походил.

«Не пугает. Весь свой ужас я истратил в последние несколько часов, пока на коленях рыдал здесь, в буфере, отчаянно боясь нажать рычаг и выброситься в космос без вашей сраной помощи, и пока не придумал достойный план спасения…»

Чудом Теньку удалось увернуться от метящего в голову рыжего кулака, напоминавшего шар для разрушения ветхих построек, но вот спасти руку с монтировкой не удалось. Стиснутое запястье хрустнуло в хватке, ошеломив болью до белизны перед глазами и потери дыхания, а монтировка полетела на пол.

Геолог допустил страшную ошибку – отвлекся на инструмент. В следующий миг свободная лиловая перчатка сжала его запястье, поворачивая руку, и в прыжке Фиол пнул коленом в локоть врага, ломая его до неестественного тупого угла.

«Это за Синего. Он был говнюк, но невиновный».

«Экзо-скелеты изначально были созданы в помощь солдатам. Для сражений».

Коридор погряз в криках.

Желтый сидел в двух метрах от битвы и с невпопад перестукивающим сердцем смотрел на распавшийся пластиковый корпус «пульта», в котором из содержимого – микрофончик, микросхемка и микробатарейка. Навигатор осторожно спрятал обломки в карман и обернулся, чтобы увидеть, что пока Фиол отбивался от Лаймовой, тянущей его к замызганному полу, превозмогший боль в сломанном локте Оранжевый здоровой рукой подхватил забытую монтировку и нанес рекламщику страшный удар сзади, по затылку. Такой, что было слышно, как лопнул крепкий шлем.

Фиолетовый покачнулся, но упасть ему не дали супруги, дружно втолкнувшие противника в буфер и дернувшие рычаг запора шлюза.

– Ты сейчас сдохнешь, урод, – плюясь кровью, пообещала Лаймовая. – Ты просто дерьмо рода человеческого, которое…

Тенёк плохо слышал слова, зато хорошо чувствовал склизкий жар в задней части головы. Похоже, что ему разбили не только шлем, но и череп. Чаще всего, от подобной травмы люди гибли на месте, но сатурнянину вот не повезло, сознание оказалось достаточно цепким.

Сквозь шлюзовое окошечко астронавт видел коридор, злобное кишение супругов и застывшего за их спинами Желтого. Поскольку зрение заволакивало багровой пеленой, а ноги подкашивались и почти не держали, Тенёк вдруг в полной мере ощутил, что умирает, не увидав напоследок чего-то приятнее искаженных битых рож. Обидно.

«Лимон, посмотри на меня…»

Ксеноморф будто услышал мысли – снял шлем. Тенёк видел открытое лицо самозванца в желтом скафандре, но не мог опознать, уцепиться за детали или хотя бы эмоцию. Да и какая теперь, собственно, разница?..

«За разговорами о ксеносах люди совсем забыли, что предатели могут возникнуть из «рода человеческого». Я был бы объявлен чужаком в любом случае и погиб бы невинной овечкой, но я решил дать тебе фору, неведомое существо. Не упусти», – поведя дрожащей конечностью, Тенёк мазнул двумя пальцами по визору и салютнул Лимону неровным жестом приветствия, который можно было перевести еще как «гляди в оба».

Супруги окончательно выбесились, восприняв это за издевку в свой адрес, и прекратили отводить душу поливанием врага дерьмом – дернули рычаг.