Текст книги "Мир своими руками (СИ)"

Автор книги: Kissen_vom_Bett

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Что мне сейчас делать? Я, конечно, уже не тот, что прежде, как говорится, но всё ещё не боец. Даже элементарными приёмами самообороны не владею, ибо как-то не доводилось. Может, просто убежать? Не будет же он носиться за мной со скальпелем по всей лаборатории.

– Либо ты остаёшься здесь и делаешь всё, что я скажу, либо все твои друзья поближе познакомятся с моими малышами!

Я застыл на месте. То есть как это? Решил всех пустить на корм своим кошмарным отродьям? Сердце пропустило удар, а потом снова заколотилось. Ну уж нет, не позволю!

Жгучая волна электрических импульсов несколько раз прокатилась по всему телу со спины до кончиков пальцев. Словно какая-то сила инерции потянула меня вперёд, но в самую последнюю секунду я сумел себя остановить.

Нет! Не убью я человека! Даже Маркуса! Откуда во мне вообще такие мысли? Простая защитная реакция или… действие вируса?

– Никто из людей не станет вашей подопытной крысой! – с рыком вырвалось у меня, – Мистер Спенсер узнает о происходящем здесь и остановит это безумие, я вам обещаю!

Я даже не успел пожалеть о сказанном, как с совершенно нечеловеческой скоростью Маркус рванулся ко мне и как следует замахнулся рукой, сжимающей скальпель.

Время словно застыло, но и я вместе с ним. Как в замедленной съёмке я видел опускающееся на меня сверху острие заточенного хирургического инструмента, однако ничего не мог, кроме как наблюдать за собственными руками, с той же скоростью пытающимися закрыться от удара. Время возобновило свой ход, когда ужасная боль вспыхнула в ладони левой руки и побежала вверх до самой шеи.

Глаза запечатлели, как с тыльной стороны кисти прямо между костями указательного и среднего пальцев выходит блестящий металл. Ощущения были такие, словно… скальпель в ладонь воткнули.

Добрую половину тела слева всю сковало каким-то ледяным огнём, шея непроизвольно нагнулась в больную сторону. Через сотые доли секунды всё вокруг раны загорелось адским пламенем, а чувство распирания казалось настолько сильным, как будто кисть сейчас взорвётся.

Собственный голос, издающий болезненный стон с рычанием резонировал в голове. Всё происходило теперь слишком быстро, на каких-то световых скоростях, и я едва успевал соображать, что делать. Правой рукой я схватил Маркуса за предплечье, а левую дёрнул на себя. Старик тоже взвыл от боли, и я оттолкнул его. Он навалился на шкаф позади, создав ещё больше грохота в бесшумной лаборатории. Это всё сила, что дал мне Т-вирус… Нечеловеческая сила.

Я вцепился в ручку скальпеля, приготовившись к ещё одному приступу острейшей боли. Вытащить инструмент не составило никакого труда, но чувство соприкосновения обнажённых мышц и других тканей с чем-то чужеродным било током по всем нервным окончаниям вокруг. Скальпель полетел в противоположный угол кабинета.

Многострадальная моя рука свисала, как мочалка с крючка. Пальцы были разогнуты и как будто тоже болтались. Я хотел взглянуть на рану, но конечность совершенно не слушалась, а сознательные попытки пошевелить ею отзывались ноющей болью.

По пальцам потекла тёплая густая кровь. Чувство распирания сменилось пульсацией в ране, как будто там выросло новое сердце. Схватив левую руку правой, я развернул её ладонью к глазам и принялся всматриваться. Порез-то совсем небольшой, полсантиметра от силы, а болит, как все тридцать два зуба. Судя по тому, что рука отнялась – Маркус попал прямо в нерв. Снайпер грёбаный!

Знакомый жар появился вокруг раны. Разорванные ткани внутри неё начали слипаться, быстро укрываясь от воздуха слоями новых клеток. Онемение кожи исчезло, рука будто полегчала, когда к мышцам вернулся контроль.

– Поразительно… – донёсся спереди удивлённый шёпот.

У этого сумасшедшего ещё хватает наглости сейчас чем-то тут восхищаться. Мне этот фантастический разговор порядком надоел. Всё, что я хотел в данный момент – вернуться к себе в комнату и посидеть на старом скрипучем стуле, запивая крепким чаем.

– Это то, от чего вы отказались, доктор Маркус, – я посмотрел на него исподлобья. Но тот, кажется, был слишком занят собственными мыслями, чтобы как-то реагировать на мои грозные взгляды, – Мне очень жаль, что вы превратились в безумца, готового даже пойти на убийство. Это не достойно учёного.

Хотел сказать что-нибудь ещё, но сил находиться в этом кабинете просто уже не было. Взглянув на так и стоящего неподвижно старика, впечатанного в шкаф, я развернулся на выход.

Почему-то я знал, что он не бросится за мной. Смысл?

События подошли к развилке. Сейчас было только два пути: оставаться здесь, в Учебном центре, и продолжать исследования или спасать друзей и бежать самому. А времени на то, чтобы принять решение, не очень много.

– Как прошёл разговор? – появился из ниоткуда голос. Я не заметил, как почти дошёл до нашего кабинета, где меня перехватил Вескер. Из-за его спины показался и Биркин.

– Весьма продуктивно, – я продемонстрировал окровавленную левую ладонь.

Ребята переглянулись. Едва ли кто-то из них ожидал такого поворота.

– Что конкретно произошло?

– Он проткнул меня скальпелем! – развёл я руками, – Знаешь, Альберт, если даже после этого ты не собираешься ничего говорить мистеру Спенсеру, я скажу об этом сам. Как-нибудь, – Вескер лишь привычно усмехнулся.

– Повторяю в последний раз: что и когда рассказывать мистеру Спенсеру, решаю я сам, – впрочем, я и не ожидал другого ответа.

– То, чем занимается Маркус, не имеет никакой практической пользы, зато таит огромную опасность. Он пригрозил заразить всех нас при помощи пиявок, если я не соглашусь стать его подопытным.

– Так почему же ты не согласился? – невинно переспросил парень. Я в шоке!

– Потому что я живой человек и не собираюсь становиться частью коллекции чудищ Маркуса!

– С чего ты взял, что он из тебя собрался делать чудище?

– Ему не интересны вопросы бессмертия. У него бзик по поводу полноправной власти над Т-вирусом, и что мы якобы хотим его украсть и передать Спенсеру.

– Это уже не новость. В любом случае, если Маркус что-то учудит, виноват будешь только ты.

Так, этот разговор мне тоже уже не нравился. Новая порция гнева пробуждалась внутри, готовая в любую секунду выплеснуться наружу.

– Я? Я виноват? – голос сам по себе стал саркастично-насмешливым, – Вы пришли сюда, переняв всё его внимание на себя. Это после вашего прихода он начал нас подозревать в чём-то! Мы здесь добросовестно движем половину работы вперёд, а остаёмся крайними. Объясни, в чём же здесь моя вина? – надменная ухмылка Вескера сменилась нахмуренными бровями.

– Сколько раз я призывал не лезть к Маркусу? Сколько раз я говорил, что он, мягко говоря, не в себе? Почему тебя при этом так тянет влезть неприятности?

– Ты же сам только что на свой вопрос ответил – потому что он не в себе. Кто-то должен его остановить, пока он не начал делать ходячих мертвецов из людей! –Непроницаемость Вескера в этот момент меня прямо-таки бесила. Речь идёт о жизнях людей, о наших жизнях, а ему, похоже плевать с высокой колокольни, – Тебя это не заботит, я гляжу.

– Совершенно верно. У тебя была возможность спокойно заниматься делом, но ты решил её потерять и вдобавок лишить её своих коллег. Так что зря я на тебя надеялся…

Отлично, просто великолепно! Я теперь вообще во всём на свете виноват. А не пошли бы все, ребята, далеко и надолго?

– Вот как, значит, – в полном разочаровании от всего происходящего я покачал головой, – Никаких опытов с моим участием не дождётесь. И я вынужден сказать, что тоже зря надеялся на тебя, Альберт.

– Сейчас сгорю от стыда, – моментально бросил он. Ещё и огрызается.

– Ну, а ты, Уилл, что думаешь? – обратился я к Биркину. Не то, чтобы я сейчас хватался за соломинку и пытался увидеть в нём спасителя. Скорее наоборот, для окончательного убеждения в кошмарности этого места.

– Меня здесь кроме Т-вируса вообще ничего не интересует, – с предельной прямотой отозвался парень. Спасибо за подтверждение, теперь я точно уверен в том, что мне делать.

– Вы двое ещё хуже Маркуса. Тот хотя бы не юлит и не манипулирует людьми, – Вескер ещё раз усмехнулся, отчего возникло почти непреодолимое желание ему врезать. Чтобы прекратить этот поток ехидства, я медленно сделал два шага навстречу, натягивая каменное выражение лица. Биркин не выдержал и отступил назад, но Альберт так и стоял на месте, когда я оказался почти лицом к лицу с ним, – Увидимся в аду, детишки.

Я обошёл Вескера, хотя хотелось пихнуть его на прощание плечом. Он, по-видимому, желал оставить последнее слово за собой и бросил вдогонку.

– Последний дружеский совет: не думай бежать отсюда. Служба безопасности тебя из-под земли достанет. Особенно тебя.

***

В какой момент вдруг понимаешь, что всё летит под откос? В какой момент жизнь снимает с себя улыбающуюся маску, открывая свой истинный лик – гадко хохочущего садиста, щёлкающего тебя по лбу раз за разом? В какой момент была точка невозврата, когда ничего в дальнейшем уже нельзя было предотвратить?

Виноват… Чёрта с два я виноват! Маркус был безумен с самого начала. Он был помешан ещё со времён попытки открыть секрет Прародителя. Что уж говорить о его ментальном здоровье, когда представилась возможность крутить законы природы собственными руками, настраивая на собственный лад. Это был только вопрос времени, когда он перестанет себя контролировать, целиком и полностью отдавшись своим безумным целям. Я ведь так и не смог узнать, чего он в конечном итоге добивается.

Разочарование. Снова окутывает со всех сторон и заполняет изнутри. Всю голову сломал в поисках разгадки о намерениях Маркуса. Делает ли он всё это в итоге только потому, что может? Или действительно планирует создавать биологическое оружие?

«О, это ведь так в его духе. Устранять конкурентов всеми правдами и неправдами, присваивать себе чужое ради власти!», – всплыли его слова в голове. Слова о мистере Спенсере.

Звучало слишком искренней обидой, чтобы быть просто лепетом сумасшедшего. А может ли быть так… что это Спенсер желает создавать и продавать биооружие? Вот это уже реально похоже на правду. Такую горькую и жестокую правду, чёрт её возьми. Конечно, богатый глава компании, который ради власти на всё пойдёт. Эти богатеи ещё более страшные люди, чем безумные учёные. И это был единственный человек, на чью помощь я всерьёз рассчитывал.

Как же я раньше не догадался! Именно поэтому Вескер и не собирался ему ничего говорить. Ужас, да они тут все повязаны, а мы, ничего не ведая, носимся у них на побегушках! Ещё эти слова Биркина про «неубиваемые организмы». Всё точно сходится. Всё очень плохо.

– Он так и будет молчать, да? – раздался голос Томаса.

– Давно уже пора к этому привыкнуть, – ответил ему Хэм.

Я снова был настолько погружён в свои мысли, что совершенно ничего не слышал и не видел вокруг. Несколько минут назад я зашёл в наш кабинет, молча устроился на стуле и принялся размышлять, не обронив ни слова.

– Да, простите, сейчас всё расскажу, – я и рассказал всё. Последовательно, в мельчайших подробностях.

Разумеется, на моих напарниках лица не было. И разумеется, первым своё недовольство стал высказывать Том.

– Спасибо, дружище, я всегда мечтал стать жертвой маньяка.

Ну, а так как я сегодня пережил уже всё, что только можно было пережить, и услышал всё, что можно было услышать, решил заодно высказать всё, что можно было высказать…

– Чего ты от меня хотел? Чтобы я, поджав лапки, лёг на стол, пока меня будут жрать какие-нибудь огромные еноты, крысы, тараканы или эти хреновы пиявки? Или чтобы в меня вкололи ещё чью-то кровь, чтобы я стал каким-нибудь трёхметровым амбалом с гигантскими когтями? – сегодня я прямо от души выговаривался каждому, – Давай, Томми, лучше ты пойдёшь и спасёшь всех? Вколем вирус, оттяпаем руку и вперёд! Я могу тебе хоть обе ноги оторвать, только попроси!

Томас возмущённо фыркнул, уйдя в противоположную от меня сторону.

– Всё, успокойся, – Джейн оттащила меня подальше от него, – Давайте лучше думать, что делать дальше. Лично у меня вот голова кругом идёт.

Остальные в согласии закивали. События последних недель становились всё плотнее и плотнее на единицу времени, дойдя до апогея сегодня. Привыкнуть толком не успеваешь к такому бешеному темпу.

– И какой у нас выбор? Сидеть здесь и ждать возможной смерти или бросить всё и убежать? – размышлял Хэм.

– Выбор только один. Тот, что второй, – поправил я его, – Маркус уже на деле доказал, что пойдёт на всё и до конца. Здесь больше нельзя находиться.

– Но как так… – продолжал стонать Томас, – Оставить всё, над чем мы работали так долго. Причём именно в тот момент, когда уже достигли успеха!

– Можем взять все данные и некоторые материалы с собой, самые необходимые. Вирус у нас итак будет в неограниченном количестве, – я тыкнул в себя пальцем. – Останется только захватить текущие исследуемые образцы и немного оборудования для них.

– Звучит, конечно, просто потрясающе, но у меня есть два вопроса: как бежать и куда бежать?

– У нас ничего не выйдет, – оборвал поток мечтаний Крэйг, – Из Арклейской лаборатории уже хотел уйти один человек, когда ему просто надоело. Через три дня после ухода его нашли мёртвым в квартире. Подстроили, как самоубийство.

Если б я только мог, я удивился. Но все моральные силы у меня давным-давно исчерпались, так что я банально начал спрашивать детали.

– Откуда это стало известно?

– Шутишь? Все газеты тогда писали про загадочное самоубийство мужчины, в которое никто не мог поверить.

Не читаю газет. Выходит, что зря.

«Служба безопасности тебя из-под земли достанет».

И что мы имеем? Прятаться по особняку от Маркуса или прятаться по всей стране от Амбреллы? Ни то, ни другое светлыми перспективами не блистало. Ставка – жизнь.

– Что, если нам обратиться к правительству? – пришло мне вдруг в голову, – Расскажем всё, как есть, получим возможность дальше работать да ещё и под защитой от покушения?

– Это никуда не годится! – резко бросила Джейн, складывая руки на груди, – Правительство пойдёт на поводу у общественников и нас всех до конца дней отправит за решётку за негуманные исследования, – боюсь, она была совершенно права, – А тебя признают каким-нибудь общественно-опасным элементом. В лучшем случае. В худшем – также сдадут на опыты, только в принудительном порядке.

– Я полностью согласен, – добавил Хэм, – Даже если ничего этого не произойдёт, наши труды попадут в руки военных, а уж они точно «главные гуманисты».

Дискуссия продолжалась достаточно долго, а время шло против нас. Я чувствовал, как с каждой секундой приближается неотвратимость в виде смерти. Моей и моих друзей. Одновременно я видел, как все мечты о создании лекарства и помощи человечеству оборачиваются прахом. Последнее щемило где-то в груди до боли.

Предложений о возможном варианте побега было много. От банального перевода в Арклейскую лабораторию вплоть до выезда из страны. Одни из них не гарантировали безопасности, другие были элементарно неосуществимы. Однако выбор сделать нужно.

Каждый день, а теперь и каждый час открывал всё новые и новые горизонты дикости происходящего в этом чёртовом Учебном Центре. Уже всерьёз казалось, что я сам давненько сошёл с ума, и всё происходящее вокруг – плод воображения больного мозга. Хотелось не просто сбежать, а оказаться в другой реальности, где нет никакой Амбреллы, никакого Т-вируса и обезумевших обитателей лаборатории.

В конечном итоге было принято решение добраться до Раккун-Сити, собрать самые необходимые вещи и уехать в родной город Хэма, где нам может помочь один из его бывших преподавателей. Данный план казался наиболее реалистичным и осуществимым из всех.

***

Поезд приедет только утром. А пока мы нервно шатались по лаборатории, собирая всё, что может пригодиться. Я призвал всех быть начеку на случай, если Маркус решит устроить свои излюбленные ловушки. В воздухе висела максимальная напряжённость, на моих коллегах лица не было.

Снова возвращаюсь к вопросу – виноват ли я? Пожалуй, всё-таки да. Сказав ему о своём заражении, я сознательно приблизил его к идее об инфицировании Т-вирусом людей. К тому, чего так боялся допустить. Словно попал в замкнутый круг или какое-то самосбывающееся пророчество. А если так, был ли у меня шанс всего этого избежать?

Да чего искать невнятные оправдания… Я в самом деле виноват. Громче всех кричал о волках, в итоге этими криками сам навлёк волков. Голова потяжелела от этого осознания. Сильнее прежнего захотелось телепортироваться в другую реальность, чтобы не смотреть в глаза тем, кого подвёл. Нужно будет обязательно извиниться перед ребятами и перестать всё за них решать. Достаточно с меня наломано дров.

Я стоял напротив клетки с Номером Три, которая всё так же беззаботно грызла крупные куски сыра и выглядела абсолютно счастливой. Надо бы её тоже взять с собой, только нужно придумать, в чём её везти.

Незаметно от остального персонала и даже самой Мелины Уилкинсон мы перенесли в свои комнаты несколько ящичков с реактивами и образцами, пару папок с данными, Номер Три в уменьшенной клетке. С последним пришлось повозиться, так как непросто было заставить перебежать крысу в новый домик. Эту ночь зверёк проведёт у меня.

Разговаривать особо ни с кем не хотелось. Чувство вины говорило о том, что сейчас никто не хочет меня лишний раз видеть, а я не настаивал. Подавленность прибила к скрипучему стулу в старой комнате. Ровно так, как я и хотел, чтобы было.

Надеюсь, Джейн не ненавидит меня. Глупо у нас всё получается – на ровном месте сошлись, теперь не знаю, что делать. Чувствую, что бесконечно устал. Все оставшиеся жизненные силы разлетелись сегодня во все стороны, злость на других и самого себя грызла изнутри, а страх перед собственной новой сущностью периодически давал о себе знать в моменты, когда хочется что-нибудь сломать для успокоения. Боюсь, что однажды не смогу сдержаться и убью кого-нибудь.

Несмотря на практически полное бессилие, я долго не мог уснуть. Проклятые мысли пилили мозг и не давали шанса отвлечься. Пожалуйста, пусть это всё закончится как можно скорее…

***

Снился мне кошмар о том, что меня рвут на части чьи-то когтистые лапы, а тело раз за разом восстанавливается, и меня снова рвут. Закономерное содержание после всего произошедшего. И разумеется, ни о каком полноценном отдыхе после такого говорить не приходится.

Опять неистово захотелось выплеснуть всю злобу, и я всё-таки пнул старый несчастный стул. Он отлетел в сторону двери, по пути сломавшись пополам, а при встрече с дверью – сразу на несколько частей.

Нога стала жалобно ныть в месте удара, но зато мне хоть немного полегчало. Появилась даже какая-никакая уверенность в сегодняшнем успехе.

Номер Три, до этого мирно спящая в клетке на столе, вскочила и пристально смотрела на обломки стула, часто дыша.

– Не притворяйся, что ничего не понимаешь. Уж кому, как не тебе знать о приступах агрессии, – зачем-то сказал я животному.

Даже не приводя свой внешний вид в должный порядок – от этого выглядеть лучше всё равно не стану – я закинул оставшиеся вещи в дорожную сумку, стоявшую в шкафу. Придётся даже что-то оставить, потому что многое я не отвозил обратно в Раккун-Сити, рассчитывая на очень-очень долгое и постоянное пребывание здесь. Мда, забавно.

Собираться все начали молча, всё также нервно. Я поближе подошёл к остальным, но так и не нашёл смелости поднять взгляда.

– Ребят, простите. Я не… Не хотел, в общем, чтобы всё так получилось. Простите, – слова комом вставали в горле, еле выходя наружу.

Джейн сделала шаг навстречу, сжимая ладонью моё плечо.

– Я знаю – ты хотел, как лучше. Но все могут ошибаться.

Мнение остальных мне было неизвестно. Но и этого было достаточно, чтобы тягостное чувство вины ослабило хватку на моём горле.

Со стороны наш отряд был похож на сбор бойскаутов в поход. Мы направились к переходу на подземный уровень, остановку поезда. Поначалу в просторном пространстве, ограниченном бетоном, было очень тихо. Изредка гудел ветер, обдавая лицо холодом. Напомнило нахождение на станции метро.

Наконец, тишина сменилась далёким низким гулом и грохотом ударов колёс о стыки рельс. Звуки эхом доносились до нас и приближались всё ближе и ближе. Состав снижал скорость, пока полностью не остановился у самого ограничителя. Из кабины вышел удивлённый машинист, который, видимо, не ожидал, что кто-то с самого раннего утра решит сесть в поезд, тем более в таком количестве. Он молча прошёл мимо нас к другим вагонам.

– Ну, идём? – нерешительно подал я голос.

Я постарался двигаться уверенно, чтобы подбодрить товарищей. Широкими шагами дошёл до пассажирского вагона. Из следующего уже начали выносить знакомые на вид ящики и коробки. Мы забрались в поезд, абсолютно пустой вагон. Забавно, что вагон изнутри был похож на интерьер самого особняка. Какой-то королевско-аристократичный стиль, который никак не ассоциировался с расположенной в недрах этого особняка лабораторией.

Чтобы Номер Три по дороге не пищала и не шумела, я дал ей снотворного. Клетка была надёжно спрятана в одной из сумок, доступ к кислороду был обеспечен.

Через двадцать минут поезд тронулся. Сейчас придёт охранник, узнает нас, мы ему скажем, что у нас отпуск, он, наивная душа, поверит и больше не появится до конца поездки.

Всё так и вышло. Когда его силуэт исчез за дверью, с плеч упала гора. Ребята повеселели, наконец-то завёлся разговор. Наверное, первая часть нашего плана была самой сложной и опасной. Теперь же она преодолена.

Быстрый стук колёс задавал бодрый ритм переезду. За окнами появился лес, полный густых зелёных елей, полностью закрывавших свет солнца. Свежий лесной воздух задувал через открытые окна, выгоняя затхлость особняка из лёгких.

Такая умиротворяющая обстановка, словно мы возвращаемся домой с войны. Фронт остался где-то там, позади, а мы живые едем туда, откуда приехали. Захотелось вздремнуть хоть полчаса, пока есть возможность. Глаза уже сами слипались, и в голове была тяжесть.

Едва я достиг границы между сном и бодрствованием, дверь в вагон резко открылась. В ней показался кто-то незнакомый, с очень недружелюбным видом. В полсекунды оглядев окружение, он ринулся в нашу сторону, заводя руку под левый борт пиджака. За ним, как из ниоткуда, в вагон ввалилось ещё несколько таких же людей. В их руках появились пистолеты.

– Задумали слинять? – громко гаркнул первый, – Ваше путешествие закончилось! Всем руки вверх!

Это всё сон. Это мне снится очередной кошмар. Надо только проснуться.

========== Часть 12. ==========

Я словно умер на несколько мгновений. Сердце не билось, лёгкие не дышали, глаза не видели, уши не слышали. Казалось, ещё пара сотых секунды, и я резко подскачу на старой кровати, весь в холодном поту и запыхающийся. Или не проснусь уже никогда.

Время вновь застыло. Поезд мчался сквозь чёрную пустоту, а пассажиры выглядели восковыми куклами, застывшими в реалистично исполненных позах. Само понятие движения исчезло и намертво сковало меня в смирительную рубашку. Чёрт, как это возможно вообще… Мне оставалось только чувствовать происходящее и читать в голове собственные мысли. Они вкладывались друг в друга, превращаясь всего в два коротких слова. Это конец.

Стук железных колёс пулей пронзил мне голову насквозь, отчего окружение вернулось на канву реальности. Осознание ещё больнее ударило в самый мозг. Мы хотели сбежать. План был идиотский, но у нас почти получилось. Почти получилось.

Прошло всего, наверное, две секунды. Поезд вдруг замедлил ход, отчего все слегка качнулись вперёд. Его остановят? Нас даже не довезут до Раккун-Сити? То есть вернут обратно?

Я боялся смотреть в сторону сотоварищей. Сейчас я предпочёл бы, чтобы их здесь не было, а остался только я один. Тёмное отчаяние и бессилие вновь подступали к сердцу, сковывая своим холодом. Невидимая рука необъяснимым образом сжала мне горло изнутри, я на ровном месте стал задыхаться.

Ребята медленно потянули вверх руки, выпуская свои вещи. Джейн на мгновение посмотрела мне в глаза, но я так и не смог прочесть в её взгляде ничего. Слишком много в нём было слов.

– Встать! – всё так же громко командовал человек, – Лицом к окнам, – он кивнул на окна на противоположной стороне и сделал шаг назад.

Голова болела… Да что происходит! Я не могу дышать! Кто-то душил меня и одновременно давил на грудь.

Все беспрекословно, но с крайней неохотой подчинялись воле вооружённых людей. Я же чувствовал, что сейчас потеряю контроль.

Что-то щёлкнуло внутри меня, и невидимый душитель, словно испугавшись этого, испарился из моего тела. Я очень шумно вдохнул полной грудью задувающий из окон воздух. После чего сам исчез из своего сознания.

Левая рука обхватила дуло пистолета стоявшего ближе всех, а правая нога отправила его в полёт глухим пинком в живот. Человек согнулся и полетел назад, сбивая собой ещё двух, стоявших позади. Места стало гораздо больше, мои ребята от неожиданности ввалились в пространство между двух других сидений, и я оказался лицом к лицу с командиром.

Он был удивлён и испуган одновременно. Глаза широко раскрыты, губы сжаты в узкую тонкую линию. Но руки не дрожали и уверенно сжимали пистолет, направляя его на меня. За его левым плечом стоял абсолютно такой же на вид человек, также по-прежнему держа меня на мушке.

Какой-то громкий удар, как будто кто-то плашмя уронил широкую доску на стол с огромной высоты. Короткая яркая вспышка. Что-то укололо меня под самую грудину. Боль с чудовищной скоростью распространилась вокруг, пульсирующими волнами успев прокатиться туда-сюда несколько раз, пока в меня не влетела вторая пуля.

Короткий звук, похожий на смесь мычания с кряхтением вырвался из горла, что на йоту даже принесло облегчение. В остальном чувствовалось так, что пули сейчас разорвут всё вокруг себя.

– Стоять! – что есть мочи заорал командир, – Я сказал стоять!

Но мне было плевать на его крики. Точнее, тому, кто сейчас был в моей голове. Это точно был не я сам. Ещё один, уже чуть менее твёрдый шаг навстречу врагу.

Три пули влетело на сей раз в грудь. И все три раза отчётливо попали в рёбра. Я слышал этот треск, и как обломки костей врезаются в лёгкие. Дрожь охватила от таких ужасных ощущений, снова раздалось кряхтящее мычание.

Ещё полшага и правая рука предплечьем отодвигает вверх пистолет командира, а левая кулаком бьёт его в живот. И снова человек сгибается от удара огромной силы, его пальцы, видимо, не удерживают оружие. Оно падает за мою спину на пол, и всё моё тело толкает врага вперёд, на последнего из них. Оба придавливаются к двери вагона, зарычав от боли и злости.

– Нет! Нет! – прокричал кто-то из моих, и я услышал приближающиеся за спиной шаги.

Жгучая боль пронзила сначала правую голень, потом бедро. Такого тело не выдержало и рухнуло на колено. Снова пуля. Правый бок. Левый. Ещё раз левый. Силы улетучивались с кошмарной скоростью. Не мог уже даже удержать этого командира. Правое плечо. Боль режет всё тело. Позвоночник. Как будто молния ударила, и парализовало. Всё перепуталось, смешалось. Я ударился затылком о пол. Не могу пошевелиться. Ничего не чувствую.

В ушах звон, вокруг всё мутно. В голове мелькают какие-то несвязанные картинки. Тону в глубоком море. Во рту солёно, и густая вода заливает горло, от чего я начинаю захлёбываться. Пытаюсь откашляться, но от этого жидкости приливает ещё больше. Из-под воды слышится монотонный гул человеческих голосов и стуки. Картинка перед глазами стремительно теряет чёткость и цвета, пока всё вокруг не суживается до чёрной точки. Хочу спать. Хочу вздремнуть немного и набраться сил…

***

Ох, как же жарко. И душно. Неужели я уснул под одеялом с головой? Вроде не замерзал ночью. Не помню.

Стоп, я не в кровати. Я… где? Мне ни мягко, ни жёстко. Я словно повис в пустоте или застрял в толще бескрайнего океана. Сверху чёрная тьма превращается в плотную синеву. Наверное, там поверхность, оттуда идёт солнечный свет. Тяну руки вверх, чтобы сделать гребок, но неожиданно океан в мгновение ока исчезает. Вместо его размеренного жара меня обдаёт сухим холодом.

Вдруг начинаю чувствовать тело. Сижу. На чём-то твёрдом и очень-очень холодном. Глаза сами резко открываются. Что ж это… всё вокруг какое-то кислотно-красное. Теперь меняется на желтоватое. Перескакивает на зелёный, потом на синий, и снова становится красным, но не таким резким. Ничего не понимаю!

Я потёр глаза как следует, проморгался раз пятьдесят. Нет, это нормальный красный свет, равномерно укладывающийся на все поверхности. Так, а почему всё такое сетчатое? Это что, клетка? Я в клетке?

Я рванулся с места и приник руками к толстой арматуре, которая к тому же была сложена в пучки по четыре штуки. О нет, нет! Как? И что делать-то с этим? Потряс решётку, но она даже не зазвенела. Сварена добросовестно.

Я здесь… Мы… Мы пытались сбежать! И нас схватили! А меня… меня убили. Стоп, что?

Руки хаотично принялись ощупывать тело. Никаких ран, никаких следов. Только мелкие круглые дырки в одежде. Да, это конечно здорово, но как-то совсем нереально. Даже на фоне всего пережитого. Сколько раз в меня выстрелили? Не меньше десяти. Должен ли я сейчас быть живым после такого?

«Это самая настоящая реальность, которую ты только способен себе представить. Время гипотез и догадок закончилось».

До безумия хочется пить. Во рту пустыня, и всё внутри тоже будто пересохло.

Ребята! А что с ними? Я снова вцепился пальцами в ребристую арматуру.

– Эй, кто-нибудь слышит меня? – было очень тяжело разговаривать с пересохшим языком, – Хэм, Джейн! Томми! Крэйг! Слышите?

Я с надеждой вслушивался в мёртвую тишину, но ничего не менялось. Никакого звука, малейшего шороха, ничего.

– Проклятье, – прошипел я.

Что-то стягивало кожу вокруг губ, дополнительно мешая говорить. Я потёр пальцами у левого уголка рта. Кажется, это была запёкшаяся кровь.

Осмотрев всё, что можно было увидеть из-за решётки, я наконец узнал это место. Одно из хранилищ Маркуса с подопытными, в котором горело красное аварийное освещение, только в нём уже не было маленьких клеток с заражёнными животными. Вернули назад. В эту проклятую лабораторию.

Сухой ком застрял в горле. Какой же я идиот! Как же ужасно я облажался! Испортил вообще всё, что только можно было! Всех погубил. Я погубил! Господи, но ведь у нас же почти получилось. Я помню, как в меня вселился какой-то зверь, который почти раскидал всех этих уродцев с пистолетами. Если бы только их было чуть меньше… Если бы я не нежничал, а сразу бил всех насмерть…

Я не нежничал? Так я или этот зверь? А может он послушал меня тогда, не стал убивать их, пожалел. Ведь какой из меня убийца…

Пальцы до боли сжали решётку, и голова опустилась на плечи. Не верю, не могу поверить. Дикость. Кошмар. Ненавижу.