Текст книги "Мир своими руками (СИ)"

Автор книги: Kissen_vom_Bett

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– А теперь другой вариант, – Уильям открыл стоящую на соседнем столе коробочку и достал оттуда за хвост белую мышь. Не задерживаясь ни на секунду, он также занёс животное над отверстием и разжал пальцы.

Мышь с плеском плюхнулась в воду, оказавшуюся аккурат в половину её роста в стоячем положении. Не успев оценить ситуацию, она подверглась немедленной атаке хозяев аквариума со всех сторон. Сначала они кольцом окружили добычу, а потом резко вонзились ей в тело, вгрызаясь в кожу и пытаясь её разорвать. Жертва издала громкий отчаянный писк и рефлекторно опустилась на все лапки, оказавшись полностью в воде, которая уже начала интенсивно окрашиваться в красный цвет. Не давая ни единого шанса без того беспомощной в таком положении мыши что-либо предпринять для защиты, четыре пиявки принялись грызть все конечности животного, сначала обнажая мышцы, а затем перекусывая их своими зубами, как ножницами. Зверёк чисто инстинктивно извивался ещё рабочим туловищем, пытаясь хотя бы отплыть от охотников, разводя красную воду вокруг и себя и слегка открывая нам обзор. Но в этот момент ещё две пиявки нацелились на горло добычи, точными рывками вонзившись в сонные артерии и трахею, перекусывая их. В этот момент вся вода вокруг стала совсем непроницаемой для взора из-за матовой алой крови, с огромной скоростью и напором вытекающей из тела жертвы.

Я смотрел на всё это своими глазами и не думал ни о чём, кроме поведения пиявок. Да, это было жестоко. Да, это было нелицеприятно. Но так происходит в природе. Хищник убивает добычу самым эффективным способом, следуя своему инстинкту пропитания. Так было миллионы лет и так будет ещё миллионы лет.

– Видел, как слаженно они это делали? – глаза Биркина горели восторгом.

– Видел, да. Причём, они охотились уже будучи сытыми.

– О, нет, они были ещё не сыты. Иначе не стали бы нападать на неё, – он обошёл аквариум, пытаясь разглядеть бойню с другой стороны. К нему присоединился стоявший всё это время у стола Альберт.

– Я засёк. Двадцать три секунды, и нашего добровольца не стало, – он посмотрел на наручные часы, а потом на Уильяма, – В прошлый раз было немного больше.

– Так который это раз и сколько было в самый первый? – сегодня поработать вместе с ребятами кроме меня пришёл Хэм. Впервые кроме меня к ним пришёл ещё хоть кто-то.

– Это четвёртый, а в первый раз была минута. Детишки быстро учатся… – Альберт усмехнулся и наклонился ближе к месту кровавого пиршества.

– Приятель, ты что-нибудь видишь в своих очках? Здесь итак солнца маловато, – мой друг рискнул спросить сей насущный вопрос у Вескера.

– Нет, не вижу. Зато очень хорошо воображаю, – сарказмом ответил тот. Но Хэма было не унять. Похоже назревала битва титанов иронии и хладнокровия.

– Да ладно, здоровяк. У меня исключительно научный интерес. Фотофобия? – здоровяк, это конечно сильно сказано. Альберт был на полголовы ниже собеседника.

– Допустим. Это на что-то влияет?

– Нет, просто ты как-то чересчур остро на это реагируешь.

– Ну так не доводи до греха. Отстань, – этот разговор был бессмысленным, и я решил его прекратить.

– Хэм, да оставь ты его. Давай лучше об увиденном подумаем.

– По-моему, всё достаточно очевидно: пиявки сплачиваются в коллектив. Налицо ускоренная эволюция.

– Сильное заявление, – заметил я, – Надо бы его проверить. Что другие группы? Их кормили подобным образом?

– Нет, но это дело поправимое, – Уильям уже направился в сторону клетки с мышами.

– Подожди, дело же не только в сборе в стаю, – я жестом руки остановил Биркина, – И вообще, это скорее никакая не эволюция, а банальная адаптация. То, чему они научились здесь и сейчас, не передастся их потомству, так как модифицированный геном не наследуется.

– Пожалуй, да. Ты прав, – Хэм обхватил подбородок рукой и задумался.

Тем временем пиявки закончили свой пир, уплывая в противоположную сторону. Вместо мыши теперь в воде плавали маленькие косточки и разодранная окровавленная шкурка. Даже все внутренние органы были съедены без остатка. И я был уверен, что попади в аквариум ещё одна мышь, эти проглоты сожрали бы и её.

Они заметно увеличились. Ну ещё бы! Съесть столько за такой короткий промежуток! Как в них вообще всё это уместилось?

Остальные перешли наблюдать за другим аквариумом, а я сел за стол писать отчёт. Пока писал, думал о том, что было бы, если на месте пиявок были, скажем, волки. Это же просто адские машины для убийств… Никому не пожелаю с такими столкнуться, потому что это будет самая ужасная смерть на свете.

Ко мне подошёл Альберт.

– Насчёт твоей просьбы. Сегодня утром Маркус сказал быть осторожным с вами всеми, – брови сами по себе нахмурились, – Якобы вы хотите присвоить себе его труды. Он прав?

– С ума что ли сошёл? Нет, конечно! – возмущение не на шутку охватило меня, – Это скорее он решил оставить нас ни с чем. Почему он так решил? Мы всё делали, как и всегда. Только в один момент его словно перемкнуло.

– Не знаю, не знаю. В какой момент? – в его голосе неожиданно появилось не то сочувствие, не то любопытство.

– Как раз, когда вы двое здесь появились, – я же постарался умерить пыл, чтобы не дай бог опять не спровоцировать Вескера на колкости, – Совпадение ли, не совпадение…

– Возможно. Отчасти, – Альберт посмотрел в сторону Хэма и Уилла, стоящих в дальнем конце комнаты, и, убедившись в конфиденциальности нашего разговора, продолжил, – Мистер Спенсер попросил нас приглядеть за Маркусом. Предупредил, что он в последнее время сам не свой и может что-нибудь учудить.

Так значит парни не просто так появились здесь и заручились доверием учёного. Скорее всего, Спенсер прав: за таким одержимым, как Маркус, нужен глаз да глаз. И, видимо, глава Амбреллы уже подозревает что-то.

– Что, например?

– Как знать, – пожал плечами Альберт, – Ты же сам только что видел, на что способны пиявки. А на что способен тот, кто так ревностно хочет подчинить их?

Подчинить их… Ведь всё выглядит именно так. Именно одержимость доктора Маркуса это объясняет. Мрачные мысли совсем заполонили мозг, и я неосознанно покачал головой, в душе всё ещё отрицая допустимость сказанного.

– Похоже, что я слишком хорошо думаю о людях, чтобы делать такие выводы, – даже голос мой понизился от тяжёлых дум, – Но ты, вроде, нет. Что же заставило тебя так рано разувериться в других?

– Это не важно. Важно, что сейчас ты понимаешь всю тонкость происходящего.

Тонкость. Да, подходящее слово. В такой тонкой ситуации я ещё никогда не оказывался.

«Но не исключал возможность попадания в неё, когда соглашался работать на Амбреллу».

Не исключал. И мне стоило с самого начала с осторожностью относиться к Маркусу, ведь он даже внешне излучал безумие. Что взбредёт ему в голову однажды? Нужно быть внимательным, как никогда. И нужно предупредить остальных.

– Да, и кстати. Об этом разговоре ни слова никому, – я почувствовал строгий взгляд Альберта даже сквозь тёмные стёкла очков.

– Остальные имеют право знать, что им надо быть настороже!

– Ладно. Но про наше с Уиллом задание им знать не обязательно, – всё так же требовательно.

– Об этом не беспокойся, я умею хранить секреты, – не знаю, что такого секретного было в их задании, но раз нельзя говорить, то не скажу. Нечего лишний раз усложнять обстановку.

***

Как теперь рассказать моей команде о том, почему Маркус нас сторонится, и не ляпнуть лишнего? Надо делать ставку либо на их равнодушие, либо на благоразумие. Под последним я имел в виду нежелание задавать лишних вопросов, но трудно обойтись без этого, когда всё вокруг итак достаточно подозрительно. Без толики лжи, пожалуй, тоже не обойтись, а врать я очень не люблю.

На очередном утреннем собрании я сообщил всем, что причиной нашего попадания в немилость главе Учебного Центра являются его домыслы о наших намерениях украсть работу. Разумеется, был вопрос, откуда я это взял, на что я честно назвал имя «информатора». На следующий вопрос, откуда это знает Альберт Вескер, я сказал, что тот просто хотел нас предупредить, по собственному желанию. Это, кстати, было отчасти правдой, потому что я до сих пор не понимаю, отчего он всё-таки согласился мне помочь. Быть может, он рассчитывает на моё содействие в присмотре за Маркусом? Да я и сам не против.

Обошлось без выпытываний дальнейших подробностей. Сошлись на том, что наш старик просто выжил из ума, и поэтому надо внимательнее следить за ходом его мыслей. Кроме того, я постарался убедить ребят начать доверять Вескеру и Биркину. От них хоть и веяло излишней загадочностью, но зато дело своё они знали отлично, беря на себя функцию главных двигателей прогресса.

Так и продолжалось ещё в течение месяца. Нашей команде удалось найти взаимопонимание с юными коллегами и даже предоставить им роль организаторов общей деятельности. Поначалу это раздражало Тома, как самого старшего в нашей группе, но и он со временем смирился.

Пиявки становились всё организованнее и организованнее. Причём, эффективность их действий была тем выше, чем больше особей жили вместе. Они были как муравьи или термиты, только ещё умнее. Одновременно с этим пиявки стали проявлять агрессию по отношению к людям. Это уже начинало пугать, потому что неизвестно, что могло произойти, если одна из них укусит кого-нибудь. Мы не знаем наверняка передаётся или не передаётся вирус со слюной, зато отлично знаем о последствиях заражения для человека. Посему мы разработали меры безопасности при постановке опытов над пиявками, включающую ношение кольчужных перчаток и нарукавников, дабы избежать возможности прокусывания кожи, а также поддержание подопытных в сытом состоянии.

Однажды утром в коридоре особняка меня подозвал к себе Альберт.

– Мартин, я должен кое-что сообщить, – опять: в стороне от всех, тайны-секреты, все дела, – Наш дорогой доктор Маркус сегодня заявил, что совсем с вами дел иметь не желает. – Всё. Видимо, настали чёрные дни.

– Что именно он сказал?

– Он думает, что вы хотите влезть в его исследования, поэтому прицепились к нам с Уиллом. Так что он запретил работать с вами.

– Чёрт возьми, да что не так с этим параноиком? – в сердцах вырвалось у меня. Сколько можно это терпеть? Чем мы провоцируем такое мнение?

– Слушай, я прекрасно понимаю, что всё это бред. Давай поступим следующим образом. Я буду снабжать тебя и других данными, и вы продолжите исследования. Но я не представляю, как отреагирует Маркус, если застанет вас за ними, – кажется, это было продолжение шпионского фильма, и мне снова это очень не нравилось. – Поэтому будьте осторожны, иначе попасть может и нам. А тогда… Тогда Маркус вообще потеряет рассудок и обозлится на всю Амбреллу.

– В такой рискованной ситуации… почему ты доверяешь мне? – В этом парне чувствовалась решительность, готовность брать ответственность и идти на риск. И мне необходимо было знать, чем я заслуживаю доверие этого человека.

– У тебя есть чёткая позиция, которая мне понятна, – без промедлений ответил он, – И ты также, как и я, не хочешь доводить ситуацию до критического уровня. Делай своё дело, Мартин Холт, и всё будет хорошо.

Он хлопнул меня по плечу, и ушёл в сторону лифта.

Что ж, видимо я сам не до конца осознавал в себе эти качества, а со стороны оно виднее. Тяжесть осознанных проблем внезапно накатила на голову, как лавина. Я облокотился спиной и затылком о стену, глубоко вздохнув. Что же здесь происходит? К чему нас приведёт весь этот проект? И как мне опять сообщать все новости другим? Альберт хоть и заслуживает моё уважение, но ведь в очередной раз делает меня гонцом с дурными вестями… Что Маркус намерен делать с пиявками? Не собирается же он делать из них подобие собачек и натравливать на людей? С его совершенно алогичным ходом мыслей стоит ждать всякого…

Но это всё мой путь. Я с самого начала пообещал себе, что не сверну с него, что бы и как здесь не происходило. Собраться бы только духом и построить себе план действий…

Дверь в одну из комнат открылась, и послышались приближающиеся лёгкие шаги. Я всё также смотрел прямо в одну точку и не мог ни на что отвлечься, пока передо мной не возникло лицо Джейн. Она несколько мгновений обеспокоенно вглядывалась в меня, но реакции не дождалась.

– У тебя всё хорошо? – голос её выражал ещё больше тревоги, чем мимика.

– Нет, – честно ответил я, – Не всё хорошо. Ни у меня, ни у тебя, ни у кого, – кажется, этими словами я совсем её напугал, и она замерла на месте.

– Что? Что случилось?

– Маркус. Опять поднимает планку неадекватности.

– А-а-а, Маркус, – как-то не к месту облегчённо произнесла она, – Ну, здесь уже ничего нового нет, человек бредит.

– Нет, ты не понимаешь, Джейн, – я прикоснулся к её плечу, чтобы она выслушала меня внимательно, – Мы все можем оказаться в очень большой опасности. Разве ты не видишь, что за создания здесь родились?

– Но ведь мы для того и придумали правила безопасности и…

– Дело не в них. Дело в самом Маркусе, – надо было всё максимально подробно рассказать, не забывая, конечно, о своём обещании. Я чувствовал всю важность имеющихся у себя сведений, которые во что бы то ни стало должны дойти до остальных. Смахнув с лица накатившую усталость, я взял под локоть Джейн и повёл её в сторону комнаты собраний. – Пойдём-ка, попьём чаю и поговорим.

Комментарий к Часть 4.

Ставь лайк, если оценил отсылку к Дружко)

А вообще часть вышла довольно дёрганной. Недостаток вдохновения даёт о себе знать.

По поводу того, что кто-то оказался выше Вескера – так ему всего 17 лет, и он ещё вырастет:D

========== Часть 5. ==========

Я рассказал всё, как есть. Маркус дрессирует прожорливых пиявок, не прекращая поиски развития их способностей. Его необузданная страсть в стремлении изучить всё это может привести к самым неожиданным исходам. И Джейн, прослушав мой рассказ, согласилась со мной.

– Скорее всего, ты прав, нам действительно стоит быть осторожными, – сказала она, отставляя опустевшую чашку чая, – Хорошо, что среди нас ещё есть человек, рассуждающий здраво. Надо предупредить других.

Собрав остальных своих коллег, я сообщил им то же самое. Вот только в отличие от Джейн, они восприняли мой призыв быть бдительным скептично. Этого я не ожидал.

– Ты слишком часто болтаешь с прихвостнями Маркуса. Они тебе чего угодно наговорят, – Том усмехнулся и махнул в мою сторону рукой.

– Они гораздо больше проводят времени с ним, и думаю, им лучше знать, о чём сейчас думает старик, – парировал я. – Будь они каким-то образом на его стороне, стали бы рассказывать это мне?

– Тобой просто манипулируют, парень, – не отступал Томми.

– Да? И с какой целью?

– Ну… Создать путаницу, посеять панику, отвести внимание, отвлечь нас от работы, – он загибал пальцы на каждый свой вариант.

– Поэтому Альберт сам предложил делиться с нами материалами? Хорошо. Если тебе это кажется бредом – пускай. Я лишь призываю быть бдительными. На это ты согласен?

– Том, послушай его, – заговорил Хэм. И я был рад, что друг прислушался ко мне, – Маркус – псих и одержимый, это слишком очевидный факт. А за такими кадрами нужно присматривать.

– Ладно-ладно! – Томас состроил страдальческое выражение лица, – Что делать-то надо? Звонить в полицию? Звонить в психушку?

Меня жутко раздражал его откровенный пофигизм к потенциальной смертельной опасности для всех нас. Неужели даже капельку не тревожно?

– Просто гляди в оба, – глаза у меня сами закатились из-за надоевшего разговора.

Томми ещё пару раз повздыхал, поохал и возобновил чтение записей из своего блокнота.

– А теперь, что касается нашей работы… – Хэм вернул к себе внимание аудитории.

К пиявкам нас, скорее всего, уже не подпустят, да и не видно смысла выращивать этих зубастых голодных тварей. Поэтому была озвучена идея использовать культуры клеток. И чтобы сразу брать быка за рога, необходимо заражать клетки млекопитающих. Но, как всегда, легче сказать, чем сделать. Помочь провернуть это дельце сможет только лаборантка Мелина.

– Vero*? Но доктор Маркус ничего не упоминал о ней. Зачем её нужно заказывать? – из интонации Уилкинсон лилось не сколько подозрение, сколько удивление.

– Для экспериментов, конечно же! – воскликнул Том. Мелина тем временем продолжила сверять список реактивов с имеющимися в наличии.

– Ну, вы же знаете, листы заказов составляет и подписывает он, так что я вряд ли вам помогу, – она смущённо поджала губы.

– Нет-нет, мы знаем, что составляешь листы ты, а подписывает он, – я переглянулся со стоявшей слева Джейн, – Доктора Маркуса не очень вежливо и… безопасно отвлекать по пустякам. А у нас уже слюнки текут: не терпится воплотить свежие мысли в реальность! – произнося всё это, я даже не был уверен в том, что Маркус не уведомил Уилкинсон о своём отношении к нам. Так что даже не представляю, на что я надеялся.

– Эх, всё равно он прибывающие грузы никогда сам не проверяет… – обречённо проговорила Мелина, – Хорошо. Сегодня вечером как раз отправляю документы.

– Я знал, что на тебя можно рассчитывать, – нет, не знал.

Мы все благодарно улыбнулись нашей спасительнице и поспешили ретироваться из зоны возможного появления главы комплекса.

Пока я шёл до лифта, то чувствовал, как в спину дует неприятный холодок. Сырые стены коридоров впервые показались чужими, гудение тусклых лам слишком раздражающим, двери кабинетов чересчур опасными. Я схожу с ума? Это всё страх окутывает мои чувства или я просто не замечал, насколько пугающей кажется лаборатория, будучи целиком и полностью вовлечённым в процесс исследований? Впрочем, вполне может быть безо всяких «или».

Хэм потащил меня в свою комнату, чтобы набросить перспективы наших действий. Парадокс, но чем больше мы узнаём о природе Прародителя, тем меньше заключений мы можем сделать о нём. Идея о наличии у вируса разума каждый раз смехом отдавалась у меня в голове, однако на самом деле не была лишена оснований. Пока что все мутации, приобретаемые живыми организмами вследствие интеграции вирусного генома, оказывались не просто полезными, а чрезвычайно полезными.

– Поразительно. Всё это бесконечно поразительно! – всплеснул руками Хэм.

– Это словно «ядерный чемоданчик» эволюции. Инфицируйся, и станешь самым крутым в своей экологической нише, – а меня навело на такие вот странные мысли.

– Хорошо, что в природе Прародитель встречается только в одном месте. В той самой африканской пещере, в невероятно жестоких условиях. Думается, только из-за него цветы могут там жить. А представь на секунду, если бы он распространился хотя бы на половину Африки?

– Тогда эта половина была бы… такой пустой и жестокой, – потому что если мутации от вируса не были полезными, то организм погибал. А выжившие становились самыми настоящими мастерами выживания, – Зачем же эволюция создала Прародитель? Его действие сократило бы разнообразие и привело всё живое в страшнейший упадок! – Хэм посмотрел на меня, как на полного идиота.

– Не неси чушь, приятель. Эволюция ничего не создавала, у неё нет ни замыслов, ни конечной цели. Эволюция – это закон.

Что-то в голове у меня перевернулось, неслабо так сотрясло всё сознание. Чёрт! Действительно! Я столько лет учил биологию, столько лет посвятил наукам, основывающимся на явлении эволюции, но только сейчас до меня в полной мере дошло, что эволюция – всего лишь закон. Как закон всемирного тяготения или закон сохранения масс.

– Замыслы есть у нас, у людей, – продолжал тем временем Хэм, – И кто знает, до чего эти замыслы доведут.

Нас никто не создавал, мы – всего лишь исполнители законов природы. Сложные структуры, организовывающиеся миллионами и миллиардами лет. Реакторы, существующие вследствие и для прохождения химических реакций. Все потребности – химия и физика. Все образы, желания, мечты, цели – одна сплошная химия и физика. И ни в чём из этого нет разумного или духовного. В них нет. А из-за них есть. Это так… умопомрачительно. Так…

– Безумно.

– Что? – Голос Хэма был заглушен потоком моих собственных мыслей, поэтому я, видимо, перебил его, – Эй, Марти. Ты где, ау? – я увидел его лицо прямо перед своим.

– Здесь, конечно.

– Ты как будто в нирвану отошёл. И когда только успел? – мой друг весело улыбнулся, но мне было не совсем весело. Скорее… сложно, – Знаешь, ты иногда пугаешь меня своими зависаниями. Как знать, может и ты там что-то задумываешь? – это было сказано с такой иронией, что в этот раз я не смог удержать смеха. Я похлопал Хэма по плечу.

– Прости. Но я, кажется, только что действительно постиг нирвану.

– Рад за тебя, – немного рассеяно произнёс парень, – Вернёмся к теме. Почему, по-твоему, в изучении инфицированной культуры больше плюсов, чем в заражении животных?

Не без труда переключив себя на изначальную волну разговора, я стал рассказывать всё, что думаю по этому поводу. Во-первых, таким образом мы более подробно сможем изучить влияние вируса на конкретный вид ткани. Во-вторых, не столкнёмся с действием иммунной системы. В-третьих, никто не погибнет, по крайней мере напрасно.

– Лично я согласен только с последним пунктом. Как раз более сообразно изучить системное влияние на целостный организм, в том числе как при этом реагирует иммунитет, – хладнокровно парировал Хэм.

– Может ты и прав. Так или иначе, на животных опыты ставить мы сейчас не можем, так что будем довольствоваться тем, что есть. Но я на сто процентов уверен, что к экспериментам на животных уже приступил Маркус.

***

Через два дня прибыл поезд с «подарками» для Учебного Центра. На нём привозили продукты, воду, огромные ящики с расходным материалом, новую мелкую аппаратуру, клетки с подопытными и прочее-прочее. Пришлось немного поработать грузчиками, чтобы добраться до заветных контейнеров. Поспешив отыскать нужную посылку, мы забрали её в лабораторию.

Маркус пока что не запретил нам работать в ней, но тем не менее, у меня было чувство, будто я переступаю некую черту. Совершенно неуместное, нелогичное, необоснованное чувство! Как будто я ещё должен спрашивать разрешение на то, чтобы делать свою работу!

С каким энтузиазмом мы принялись за дело, с таким же сокрушительным фиаско столкнулись через считанные часы. Вирус просто-напросто поубивал все клетки, не приведя ни к каким полезным изменениям.

– Это же ткань от одной и той же обезьяны. Конечно, если ей не повезло с генами, то не повезло и всем клеткам. Чёрт возьми, ну как можно было так просчитаться! – восклицал Том, хватаясь за голову.

Я был неслабо разочарован и словно опустошён. Позабыв даже убрать всё на рабочем месте, я медленно поплёлся обратно в комнату.

А может нет никакого смысла искать в этом вирусе ключ к исцелению от всех болезней? С чего я вообще понадеялся его найти? Ох, это всё чёртовы вербовщики Амбреллы… Разыскали ведь меня, заманили, убедили… Сам я тоже хорош. Возомнил себя спасителем человечества, не иначе. Чем я собрался спасать наш вид? Биологическим оружием? Потому что это самое настоящее биологическое оружие, которое может выкосить почти под корень всё живое на этой планете!

Так я и лежал на кровати, закрыв лицо руками. Дышалось как-то тяжело и голова гудела. Нехорошее здесь всё-таки место, неправильно всё это. Зачем я только сюда пришёл…

Из оцепенения меня вывел стук в дверь.

– Открыто, – севшим голосом отозвался я, найдя в себе силы принять сидячее положение. Из-за двери показалось юное лицо в тёмных очках.

– Привет. Не нашёл никого на этаже, пришлось стучаться во все двери подряд. Где, собственно, все? – Альберт выглядел немного суетливым.

– В лаборатории. Мы хотели кое-что попробовать, но ничего не вышло… Ничего, как обычно, не вышло.

– Культивировали вирус на Vero? Смотрел лист заказов, не удивляйся, – я уже хотел было поинтересоваться, но не успел, – Глупая идея, откровенно говоря.

– Спасибо.

– Я вообще-то пришёл по делу, – Вескер похлопал по карману халата и вытащил из него несколько сложенных бумажек, – Маркус нашёл нечто крайне интересное.

– Интригуешь по самое не балуйся, – я жестом пригласил его сесть за стол и встал рядом.

– ДНК вируса, реплицируемого из заражённых клеток, не совпадает с ДНК Прародителя. Это что-то качественно новое.

– Банальная вирогения**, разве нет?

– Не совсем. Полученная последовательность ДНК представляет собой более продвинутую, если можно так выразиться, версию исходника. И снимает лимит Хейфлика***, – звучит просто кошмарно на самом деле.

– Какой ужас, – вырвалось у меня тихо.

– Ужас? Но это с какой стороны посмотреть. С помощью генной инженерии можно настроить организм на бесконечную регенерацию, а там и до бессмертия не далеко, – в его голосе даже прозвучала нотка восхищения.

– Если только кто-нибудь не найдёт этому более выгодное применение.

– Например?

– Биооружие. Не ты ли приглядываешь за старым психом, носящимся с монструозными червями?

– Я это делаю для безопасности обитателей Учебного Центра, – снисходительным тоном парировал юноша, – Ты мыслишь слишком масштабно.

– А мне кажется, недостаточно масштабно, – депрессивные мысли охватили меня целиком и полностью. Я уже не мог не искать подвоха в намерениях Маркуса относительно перспектив исследований вируса, – Слушай, ты должен предупредить мистера Спенсера или добром всё это не кончится, – я чувствовал прожигающий взгляд Вескера даже сквозь очки.

– Не указывай мне, что делать, – решительно твёрдо отозвался Альберт, – Я сам знаю, что, кому и когда говорить, – он встал из-за стола и впечатал мне в грудь листы с записями, – Собери лучше своих и займись вопросом регенерации. Доступ к подопытным я обеспечу. Можешь считать это уплатой долга, – и покинул мою комнату.

В этом молодом парнишке умирает большой начальник. И всё же манеры его оставляют желать лучшего.

***

Представляю, как я достал ребят с новостями от доктора Маркуса, передаваемыми через его непосредственных подопечных, но на этот раз у меня хотя бы были дельные предложения. Не свои, правда. В этот же день мы возобновили работу и стали двигаться к поставленной Альбертом цели.

Маркус был здесь, на этом уровне, в тридцати, а может и в десяти метрах от нас. Нельзя сказать наверняка. Мы не попадались ему на глаза, он не попадался нам. Я не смотрел непосредственной опасности в лицо, но это чувство неизвестности, скрывающегося где-то поблизости безумия не давало мне покоя всё время нахождения под землёй.

Специально для нас в комнате с подопытными был спрятан маленький аквариум с тремя заражёнными пиявками. До чего же неестественно, а от того противно выглядят эти твари! Сразу встал вопрос – как нам изъять из них вирус?

– Да прибить их и не выдумывать ничего, – как всегда с предельной прямотой высказался Томми.

– Выдумай, пожалуйста, как их прибить, – возмутилась Джейн.

– Мартин, твой любезный друг не сообщил, как у них вообще получилось достать из пиявок новый вирус?

– Вообще-то предполагаемый образец был обнаружен в слюне, – я ещё раз перелистнул немногочисленные записи.

– Здорово, но задачу это совсем не облегчает.

– Как насчёт такого, – Джейн подняла палец вверх, – Посадить пиявку в стакан с кровью, вытащить через полминуты и потом отцентрифугировать плазму?

Более дельных способов озвучено не было. Донором крови избрали Хэма, как самого габаритного из нас. Разыскали два шприца на двадцать миллилитров и по очереди наполнили их из обеих рук коллеги. Посмотреть со стороны, чем мы тут занимаемся – сумасшедший дом. Что от правды не так уже и далеко. Слили кровь в небольшой мерный стакан, добавив антикоагулянта, чтобы она не успела свернуться. После достаточно продолжительных споров о том, кто должен выловить пиявку, Томас согласился рискнуть.

Он надел два одноразовых халата из нетканки, кольчужные нарукавники и перчатки, защитную пластиковую маску. Мы стояли в трёх метрах, не шевелясь и не издавая ни звука. Том минуты полторы собирался с духом, сжимал ладони в кулаки и шумно выдыхал. Перед ним на металлическом столе были лишь маленький круглый аквариум с пиявками и цилиндр с кровью.

– Поехали, – строгим голосом просигналил он и уверенным движением просунул руку в аквариум. Едва металл дотронулся до тела лежавшей выше всех пиявки, она начала яростно извиваться, отчего Томаса передёрнуло, и всех нас тоже, – Так-так-так, спокойно. Я всего лишь хочу тебя угостить, – уличив момент, он сомкнул пальцы, и хвост одного из червей оказался в тисках. Вернув уверенность в движения, Томми вытащил пиявку и окунул её в цилиндр, не отпуская хвост.

Ещё пару мгновений маленькая кровопийца продолжала возмущённо извиваться, но быстро поняла всю прелесть своего положения и приступила к трапезе. Поначалу никаких изменений заметно не было, но спустя секунд десять цилиндр стал стремительно опустошаться.

– Вот ведь зараза какая, – прошептал Хэм. Весьма не по себе, наверное, смотреть, как маленькое чудище лакомится твоей кровью. А уж каково держать это чудище в руках, я вообще даже знать не хочу.

– Лучше вытаскивай, а то сейчас всё выпьет! – я зачем-то замахал руками, как будто меня было плохо видно или слышно.

Том с прежней решительностью оторвал червя от красного коктейля и вернул на место. Раздутая и довольная пиявка плюхнулась на дно, отказываясь шевелиться. Я первым подошёл поближе, чтобы лучше её разглядеть. И затем произошло нечто совсем дикое. Две другие пиявки рванулись навстречу соседке и вонзились в тёмно-зелёное тело острыми зубами. Сразу же полилась кровь, секунды назад бывшая в цилиндре. Голодные твари отрывали от тела товарища кусок за куском и жадно проглатывали их, не прерываясь ни на момент.

– У меня нет слов. Они ещё и каннибалы! – Том покачал головой и закрыл аквариум поскорее.

Вскоре от пиявки не осталось и следа. Лишь вода вокруг стала красной. Приглушённо-шокированные голоса продолжали обмениваться впечатлениями, Том снимал с себя защитное обмундирование, продолжая нервно причитать и качать головой. Я взял в руки цилиндр и начал всматриваться в тёмно-красную густую жидкость, словно пытался высмотреть в ней частицы вируса. Неужели здесь содержится разгадка бессмертия?

– Скорее в центрифугу, пока клетки не заразились, – потянул меня за локоть Хэм.

После отделения жидкой части крови от всего остального, осталось только принести подопытного и инфицировать его.

– Заливать человеческую плазму мыши? Не слишком ли много побочных эффектов? – Томми вновь включил свой максимально возмущённый тон.

– Ну, хочешь, тебе её зальём? – предложил я.

– Нет, спасибо, я вынужден отказаться.

– Понадобится-то не больше десятой доли миллилитра. Больше проблем будет с попыткой отмерить столько, – я пыхтел, как только мог, но сумел набрать минимально возможный объём в шприц, разбавив его в физрастворе.

Белый мышонок сидел в лотке передо мной, не двигаясь и часто дыша. Я слега пережал основание хвоста двумя пальцами, чтобы найти вену, и аккуратно ввёл тонкую иглу. Медленно сдвинул поршень до упора, вытащил иглу и переложил зверька в отдельную клетку.