Текст книги "Любить дракона (СИ)"

Автор книги: kira.kraizman

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Насколько я понимаю, вы были лучшим деканом, чем профессор МакГонагалл, – неожиданно сказал Гарри. – Ваши слизеринцы всегда знали, что им есть к кому обратиться…

– Не думайте, что это происходило из-за проснувшегося во мне внезапно чадолюбия, Поттер, – усмехнулся я. – После первой магической войны слизеринцы стали изгоями. Ученики, да и некоторые профессора, относились к ним как к Пожирателям смерти – ни больше ни меньше. А ведь они, так же как и прочие студенты, были детьми! Мне приходилось защищать их. Не скрою, частенько я делал это за счет других факультетов.

– Да уж, бывало и такое, – нерешительно поддел меня Поттер, словно проверяя, не обижусь ли я снова. Однако на правду не стоило обижаться. – Профессор Снейп, простите, что я опять возвращаю вас к этому тяжелому для нас обоих вечеру, но мне необходимо разобраться. Там, на башне… Вы выглядели так, как будто смертельно ненавидите директора Дамблдора.

– Потому что в момент, когда я поднял на него свою волшебную палочку, я почти ненавидел его. Он постоянно лгал мне. Я умолял его спасти вашу мать, а он не выполнил своего обещания. Он приказал мне оберегать вас, а затем признался, что вы – всего лишь орудие в борьбе против Волдеморта и должны непременно погибнуть. И, наконец, он фактически заставил меня убить его. Альбус был непревзойденным стратегом и сильным волшебником. Я преклонялся перед его умом. Я доверял ему и, не стану скрывать от вас, стремился заслужить его любовь. Он действительно жаждал избавить магический мир от зла, но я не одобрял его методов. Он намечал цель и шел к ней, попутно искренне оплакивая неизбежные жертвы. Вы и я – мы были только пешками в его гениальной шахматной партии. Я ненавидел, когда меня используют, и все же позволял ему делать это раз за разом. Вероятнее всего, поэтому вы и увидели на моем лице подобие ненависти.

– Я тогда очень многого не понимал, – вздохнул Гарри. – Меня обманывали так же, как и вас. Поразительно, сколько у нас общего!

– Предлагаете создать «Клуб пострадавших от тайных замыслов Альбуса Дамблдора», Поттер? – с моих губ против воли сорвался горький смешок. – Все это уже не имеет никакого смысла. Вы выжили. И он, надо полагать, даже знал заранее, что так и случится. Однако не считал необходимым поделиться ни с кем этой наиважнейшей информацией. Он хотел, чтобы все выглядело абсолютно натурально. И ваша жертва. И ваша гибель, точнее, гибель крестража. Ведь именно это, как я догадываюсь, и произошло в Запретном лесу?

– Да. Когда Волдеморт послал в меня Аваду, я оказался в месте, напоминавшем вокзал Кингс-Кросс. Там меня встретил Дамблдор и предложил выбор: остаться и завершить свою миссию или, как он фигурально выразился, «сесть в поезд». Я вернулся, потому что был нужен здесь… Раньше был нужен, – с болью в голосе произнес Гарри. – А крестраж, как и предсказывал Дамблдор, погиб.

«Если бы мне дали шанс просто «сесть в поезд»…» – устало подумал я, а вслух сказал:

– Уже поздно, Поттер. Насколько я понимаю, рождественские каникулы окончились, и вы можете проспать начало занятий.

– Я скоро уйду, профессор, но мне необходимо знать, что случилось после того, как вы с Драко аппарировали из Хогвартса.

– Зачем вам это, Поттер? Неужели вы волновались за своего давнишнего врага?

– Да, – чистосердечно ответил Гарри, – я боялся, что Волдеморт накажет Драко за непослушание. На Астрономической башне он выглядел ужасно напуганным. И не причинил вреда Дамблдору, хотя у того не имелось даже палочки, чтобы защитить себя.

– Ладно. Если вы пообещаете, что потом немедленно уйдете и ляжете спать… Лорд был вне себя от счастья, когда узнал о гибели Альбуса. Разумеется, ему донесли, что Драко так и не посмел поднять руку на директора и его миссию пришлось выполнить мне, но тем не менее он не наказал Малфоя. Почти… Вместо него он убил несколько пленных магглов. Поверьте, Поттер, та пара жалких Круцио, которая перепала Драко, была практически лаской по сравнению с их мучениями… Полагаю, что на сегодня достаточно. Коли вам не наскучило, приходите завтра, и я поведаю вам о последнем годе моей жизни.

Забавно, но мертвого Снейпа Гарри слушался лучше, чем живого. Я сразу же услышал шорох. Скорее всего, Поттер встал и надел мантию-невидимку. С минуты на минуту я должен был снова остаться наедине со своими странными мыслями и снами.

– Профессор Снейп, – внезапно сказал он, – вы не могли бы называть меня Гарри? Когда вы говорите «Поттер», да еще обращаетесь ко мне на «вы», мне так и кажется, что с меня сейчас снимут баллы или пошлют резать флоббер-червей и мыть котлы…

– Хорошо… Гарри, – отозвался я. – Это будет нелегко, но я попробую.

«Если бы мне было так же просто попросить тебя называть меня Северус», – подумал я вдогонку захлопывающейся за ним двери.

========== Глава 10. Северус ==========

Я думал – нет, скорее, надеялся – что не смогу уснуть после ухода Гарри. Я страшился снов, которые непременно станут вновь мучить меня, да и растревоженное рассказами о моем прошлом сердце неприятно ныло. Впрочем, мечтать о том, что оно не выдержит и попросту остановится, было бесполезно: Волдеморт знал толк в проклятиях. Уж коли он обещал мне ВЕЧНОЕ одиночество, значит, такая мелочь, как банальный маггловский инфаркт, уж точно не способна прервать мое жалкое существование. Если бы дракон еще не улетел на ночную охоту, я постарался бы занять себя беседой с существом, поддерживавшим во мне подобие жизни. Но зеркальная гладь была абсолютно пуста. В конце концов усталость взяла свое, и я задремал…

***

Не зря я так страшился снов. Сегодня они явно не собирались меня щадить. Я опять очутился в кабинете Дамблдора, а его хозяин завалился на бок в кресле и протягивал ко мне почерневшую в результате темного проклятия руку.

– Северус, поймите, если вы не возьмете на себя мое убийство, молодому Малфою вряд ли удастся пережить этот год, – Дамблдор говорил совершенно спокойно, хотя его глаза были все еще закрыты, а по лицу разливалась смертельная бледность.

– Альбус, я не желаю убивать вас и не стану этого делать! – закричал я, и старый волшебник поморщился, словно от сильной боли.

– Я не хотел напоминать вам, да, видно, придется: много лет назад, в Азкабане, вы дали мне Обет беспрекословного послушания, – тихо сказал он. – Как вы и сами отлично знаете, я не злоупотреблял им, но сейчас… Северус, я прошу вас! Прошу в нужный момент сжалиться надо мной и оборвать жизнь, которая и так уже окончена. Вы ведь сами озвучили мой приговор. Так почему же вы упорствуете?

– Вы принуждаете меня превратиться в убийцу! – произнес я, опустив голову, не в состоянии взглянуть в его теперь уже широко открытые голубые глаза. – За что? Разве я не служил вам все эти годы, верно и преданно? Разве я не рисковал для вас жизнью снова и снова? А если я нарушу Обет? Что случится тогда? Вы вернете меня гнить в Азкабан? Или со мной покончит сама Магия?

– Раз вам безразличны страдания старика, то подумайте хотя бы о Драко. Представьте, что сотворит с ним Темный Лорд, когда он не справится.

– Мордред вас побери, Альбус! – я уже понимал, что полностью проиграл эту битву, но зачем-то еще сопротивлялся. – Пусть будет по-вашему, но если бы не Драко…

– Я всегда знал: вы – порядочный человек, Северус…

***

Кабинет директора растаял, и вот уже я сидел на кровати в спальне Малфоя-младшего, еще не пришедшего в себя после Круцио.

– Тише, Малфой, тише… Все самое страшное позади. Выпейте это зелье, и боль уйдет. Ну же!

– Зачем вы это сделали? – из-под опущенных век Драко градом катились слезы. – Что с вами теперь будет?

– Успокойтесь, Малфой. Подумайте лучше о себе и своих родителях. Сейчас, когда ваш отец на свободе, вы должны поддержать его, не дать ему сломаться окончательно. Вам уже легче?

– Д-да… – судорожно всхлипнул Драко, – я боялся, что он убьет меня… Запытает до смерти или до безумия, как Лонгботтомов…

– Вряд ли. Ему нужны и вы, и ваши близкие. Чистокровные волшебники – слишком большая ценность. Он просто хотел продемонстрировать вам и всем остальным свою силу. Мне необходимо идти, Драко. Лорд сполна насладился вашим наказанием, и теперь настал час раздавать награды. Я не намерен заставлять его ждать…

***

Я покинул спальню Малфоя, и сон тотчас же переменился.

Я вновь очутился в маленькой комнате с зеркалом.

– Зачем ты пришел, Гарри?

– Ты и сам знаешь, я люблю тебя!

– В этом нет никакого смысла. Я умер.

– Прекрати обманывать меня. Я знаю, я чувствую, ты – живой.

– Гарри, я не хочу…

– Хочешь! Не сопротивляйся своему сердцу, Северус. Будь со мной!

На сей раз я не просто смотрел на его обнаженное тело, умирая от желания, но не смея дотронуться. Я прижал его к себе, закрыл глаза, и мы перенеслись из комнаты с зеркалом в совершенно неизвестное мне место. Мы лежали в высокой траве, полностью укрывшей нас от всего мира. Свежий воздух опьянял. Ощущения обострились до предела. По венам будто текла раскаленная лава. Я не замечал собственной наготы. Все мое внимание сосредоточилось на Гарри, который глухо стонал при каждом моем движении. Его ноги были перекрещены у меня на пояснице, а руки то гладили мою спину, а то сжимали плечи, когда толчки становились слишком сильными. Меня трясло, как в ознобе, от накатывающего, словно океанские волны, оргазма. Я осторожно припал к его полураскрытым губам…

– Гарри!..

Цепи натянулись и врезались в тело. Я резко открыл глаза и увидел в зеркале отражение крепко спящего дракона…

***

– Я много думал сегодня ночью, – с порога заявил Гарри. – Только вот не стоит удивляться, что я вообще умею это делать!

Возможно, мне показалось, но он был явно чем-то расстроен или разозлен.

– Поттер, если вы помните, при жизни я не позволял своим студентам говорить со мной в подобном тоне, – осадил я его. – Смерть – не повод изменять привычкам.

– Простите, профессор, – буркнул он недовольно, – и, кстати, вы обещали называть меня Гарри.

– Я обещал попробовать, – парировал я, – но совершенно точно не стану и пытаться, если вы опять приметесь грубить мне, как в старые добрые времена. Может, все-таки объяснишь, что приключилось?

– Я проспал, как вы и предсказывали. Профессор МакГонагалл сняла с Гриффиндора двадцать баллов, и мы с Гермионой поссорились из-за этого…

– Надо же! – усмехнулся я. – Будто такое произошло впервые с тех пор, как ты пересек порог школы! Бедная мисс Грейнджер. Какой удар для Гриффиндора! Да я сам в прошлом снял с тебя не меньше тысячи баллов… В лучшем случае… Вряд ли ты так расстроился бы из-за подобного пустяка. Может, назовешь наконец истинную причину?

– Я не могу поверить, что директор Дамблдор так подло поступил с вами! Я и раньше задумывался над этим, но теперь… Ведь он действительно не оставил никаких доказательств вашей полной невиновности. Он вас подставил! Он никому не сообщил о вашем договоре. Даже я узнал о нем абсолютно случайно.

– Не кипятись… Гарри, – называть его по имени по-прежнему было очень непривычно. – Как раз тебе-то и полагалось получить эту информацию, так сказать, из первых рук.

– А если бы вы… умерли до того, как я попал в Визжащую хижину? А если бы к тому времени уже потеряли сознание? А если бы я сам погиб в Запретном лесу?! Кто бы тогда обелил ваше имя?! – он вскочил на ноги и заметался по комнате.

– Поттер, сядь немедленно! – рявкнул я на него, словно заправский дракон.

– Вы что, видите меня? – он явно остановился как вкопанный перед зеркалом.

– Нет, – вздохнул я, – только слышу. Ты топаешь не хуже стада кентавров. Успокойся. Посуди сам: чем бы мне помогло оправдание в глазах общественности? К чему регалии и ордена мертвецу?

– А вдруг бы вы выжили?

– Поттер… Гарри, – поправился я, – план Дамблдора, возможно, допускал такое в отношении тебя, но не меня. Мои шансы выйти из этой переделки живым равнялись нулю, что, собственно, и произошло.

– Но ведь это несправедливо! – снова вскинулся Поттер, теперь в его голосе звучали едва ли не слезы, и мне почему-то стало от этого неимоверно тепло и приятно. – Вы столько сделали для победы над Волдемортом, а в результате… у вас даже нет портрета в кабинете директора МакГонагалл. А если бы я не настоял, не было бы и памятника, – тихо добавил он. – Министр Шеклболт очень не хотел хоронить пустой гроб. Но мне в моем нынешнем статусе трудно отказать. Тем более я тогда еще лежал в Мунго, и Сметвик строго-настрого запретил расстраивать «национального героя», – он горько усмехнулся.

– А где?.. – у меня перехватило горло. Значит, я окончательно вычеркнут из списков живущих на этой земле. Ну что ж, все к лучшему!

– Они собирались поставить памятник над развалинами Визжащей хижины. Но мне показалось – вы не пожелали бы этого. Я помню, как вы умирали там…

– Да уж, не самые радужные воспоминания… Так где же в итоге покоятся мои бренные останки?

– Я нашел одну поляну в Запретном лесу. Там вокруг много разных трав. Я подумал – вам там будет… спокойно. Да и кентавры неожиданно предложили ухаживать за могилой.

– На кентавров, безусловно, можно положиться, – согласился я. – А трава высокая? – внезапно вырвалось у меня.

– Да. Я, правда, был там в сентябре, и она уже пожухла. Но летом, наверное, вырастет высокой…

Я представил себе уединенную, освещенную солнцем поляну, два обнаженных тела в траве, и у меня застучало в висках. Чтобы вернуться в реальность и хоть как-то овладеть собой и усмирить воображение, пришлось снова перевести разговор на столь волнующую Гарри тему.

– Я благодарен вам… тебе, Гарри, а что касается Альбуса… Он прекрасно знал, что мне наплевать на мнение окружающих о моей персоне, да и к чему было так хлопотать о человеке, заранее обреченном на гибель?

– И все равно мне кажется, он совершил ужасную ошибку. Ведь если бы он посвятил в ваш совместный план хотя бы МакГонагалл, ее отношение к вам в качестве директора в корне изменилось бы…

– Мерлин, какой ты наивный, Гарри! – рассмеялся я, стараясь не звенеть цепями. – Это и являлось частью нашего плана. И МакГонагалл, и все прочие профессора должны были видеть во мне лишь Пожирателя смерти и убийцу их обожаемого руководителя. Случись по-иному, и Волдеморт атаковал бы школу гораздо раньше. А так мне удалось выиграть время почти до конца весны и позволить тебе спокойно – насколько это вообще было возможно – разыскивать и уничтожать крестражи.

– Получается, вы весь прошлый год несли бремя по защите Хогвартса и учеников практически в одиночку? – спросил Поттер потрясенно.

– Хвала Мерлину, хоть кто-то это понял! – с горечью сказал я. – Признаться, я надеялся на благоразумие профессоров. Я думал, они станут сдерживать сопротивление студентов, наказывая их за нарушение режима – пусть и символически. Но нет! К сожалению, они все были настолько ослеплены ненавистью ко мне, что, по сути дела, подталкивали детей на всякие опасные авантюры. А ведь в школе, помимо меня, хозяйничали брат и сестра Кэрроу. Конечно, я пытался не допустить кровавых расправ над учащимися, но я тоже не всесилен и не умею при всем своем желании находиться в нескольких местах одновременно. По правде говоря, порой мне хотелось найти вашу троицу и применить к вам какое-нибудь исключительно болезненное заклинание или хотя бы хорошенько надрать задницы вручную за то, что вы разбили все хроновороты в Министерстве магии! Единственным более-менее разумным человеком во всем этом сумасшедшем доме под названием Хогвартс оставалась школьная медсестра – мадам Помфри. Я постоянно настойчиво подчеркивал в ее присутствии, что Темный Лорд строго-настрого запретил калечить студентов. Особенно чистокровных. А уж если такое случилось «по недосмотру», разумеется, как следует лечить. Тем не менее она упрямо считала нашу совместную работу в больничном крыле проявлением человеколюбия с моей стороны.

– Честно признаться, я просто не понимаю, как вам удалось пережить тот год, – сочувственно произнес Поттер. – Лорд, Кэрроу, сопротивление остатков ОД, ненависть профессоров и всего остального магического мира…

– Вообще-то, я НЕ пережил тот год, Гарри, – мягко напомнил я ему, – но убило меня все же не хроническое переутомление… А с твоим ОД мне и впрямь пришлось повозиться. У нас сложились довольно странные отношения: они с маниакальным упорством пытались довести до белого каления «мерзкого ублюдка Снейпа» и Кэрроу, а я – с не меньшим, а скорее, даже с большим упорством – старался спасти их от Пожирателей смерти. В конечном итоге они почти всегда попадались. К счастью, я был порасторопнее Кэрроу, иначе страшно себе представить, что бы с ними сделали эти садисты. А так твои друзья получали от меня смехотворные наказания, а потом, издеваясь, рассказывали, как я отправил их в Запретный лес с Хагридом «на верную погибель». Впрочем, изредка Кэрроу все же удавалось меня обойти… – я вспомнил крики, раздававшиеся из больничного крыла, и слезы в глазах мадам Помфри, когда она молча принимала из моих рук пузырьки с Противоожоговым, Костеростом, Заживляющим бальзамом и зельем, облегчающим боли после применения Круцио.

– И они все равно продолжали вас ненавидеть?! – возмутился Гарри.

– Так гораздо проще, Гарри. Когда Волдеморт вызвал меня к себе, я не сожалел ни о чем и ни о ком. Имей я хоть одного друга, который оплакивал бы мою смерть, наверное, мне было бы тяжелее умирать.

Я закрыл глаза, внезапно ощутив неимоверную, непередаваемую усталость. Я еще ни перед кем не открывал своего сердца, и признания буквально измотали меня.

– Профессор Снейп… Северус… – услышал я изменившийся до неузнаваемости голос Гарри. – Мерлин, что с вами случилось?!

Я поднял голову и с трудом удержался от вскрика. Сквозь ставшее вдруг прозрачным зеркало, прижав к стеклу ладони, на меня с выражением бесконечного ужаса смотрел Гарри Поттер.

========== Глава 11. Гарри ==========

– Так гораздо проще, Гарри. Когда Волдеморт вызвал меня к себе, я не сожалел ни о чем и ни о ком. Имей я хоть одного друга, который оплакивал бы мою смерть, наверное, мне было бы тяжелее умирать…

Зеркальная гладь вдруг преобразилась. По ней словно побежали волны, а затем…

Я смотрел и не верил своим глазам. По ту сторону зеркала я увидел огромного черного дракона, прикованного к стене толстенными цепями. Точно такого же, как в моих снах. Я сразу понял, кто находится передо мной. Все сложилось в единую картину: призрачный дракон над Визжащей хижиной, мои сны и портрет якобы умершего Снейпа, так и не появившийся в кабинете директора. Я вскочил и прижался к прохладному стеклу, будто пытаясь проникнуть за незримую, но невероятно прочную преграду.

– Профессор Снейп… Северус… – вырвалось у меня. – Мерлин, что с вами случилось?!

Дракон открыл глаза, и в его взгляде отразился ужас.

– Уходи, Поттер! – прорычал он. – Убирайся немедленно!

– Вы живы! – выдохнул я, и зеркальная поверхность на миг затуманилась.

– Нет! – казалось, Снейп сейчас начнет плеваться огнем. – То, что ты видишь, это иллюзия. Темное колдовство. Я умер второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Ты же сам рассказывал мне о моих похоронах.

– И знаю, что ваша могила пуста. А еще я заметил дракона над сгоревшей Визжащей хижиной. Прекратите врать мне, Северус. Вы живы. Вы страдаете, и я помогу вам.

– Оставь это, прошу, Гарри! – внезапно взмолился Снейп. – Мое одиночество продлится вечно. Ты ничего не сможешь сделать!

Я опустился перед зеркалом на колени и сжал голову руками. Где-то в моей памяти находился ключ к спасению Северуса. Кто-то при мне уже говорил о вечном одиночестве…

– Мерлин, – прошептал я, – ну конечно! Волдеморт! Он же сказал: «Не упоминай при мне имени этого жалкого червя. Он сполна поплатился за все, наказанный Проклятием Вечного Одиночества». Значит, надо выяснить, что это за проклятие и как можно его снять.

Я рассуждал вполголоса, но, вероятно, Северус услышал меня и отчего-то пришел в безудержную ярость. Он метался в своих цепях и ревел, как смертельно раненый зверь. Я смотрел на него и не понимал причины его бешенства. Он как будто испугался чего-то. Раздался громкий треск. Зеркало внезапно треснуло, и изображение дракона исчезло.

***

Я с трудом дождался утра. Заснуть мне предсказуемо не удалось. Всякий раз закрывая глаза, я вновь видел перед собой прикованного дракона… Прикованного Северуса. В ушах звучал высокий холодный голос Волдеморта, оглашающий приговор Снейпу. Мое сердце то пускалось в пляс от радости, что Северус выжил вопреки всяческим законам логики, то замирало от ужаса и сострадания, когда я понимал, сколько времени он провел в цепях, и ломал голову над тем, как же мне освободить его. Если раньше я думал, что лишь отчужденность и одиночество вынудили меня привязаться к своему собеседнику, то теперь осознавал совершенно ясно: я любил Северуса Снейпа. И готов был пойти на все, чтобы помочь ему. Меня не слишком занимала мысль, как он сам относится ко мне. Я был уверен, что ему как минимум не противно мое общество. Каждый раз, открывая дверь в Выручай-комнату, я чувствовал – меня ждут. Впрочем, скорее всего, это происходило из-за бедственного положения, в котором он оказался и которое так умело скрывал от меня до сегодняшней ночи. Снейп всегда был невероятным гордецом и ни перед кем не желал обнаруживать своей слабости. Наверняка он рассчитывал, что, доучившись этот год, я покину Хогвартс с его мрачными тайнами, и фантом моего умершего преподавателя перестанет беспокоить меня. Но судьбе было угодно рассудить по-иному. По мере нашего сближения волшебное зеркало сперва позволило нам слышать, а затем и видеть друг друга.

***

Несомненно, прежде я бы обратился за советом и помощью к Гермионе. Она обладала непревзойденной усидчивостью и аналитическим умом и благодаря им умела раскапывать практически любые нужные сведения в библиотеке. Я был уверен, что, несмотря на бурный роман с Драко, моя подруга нашла бы время посодействовать мне в поисках неизвестного проклятия. Но в том-то и дело, что оно наверняка относилось к категории Темнейших искусств, и я был готов поклясться – такой книги в школьной библиотеке просто нет. Кроме того, Гермиона непременно начала бы допытываться, для чего мне необходимо отыскать это редкое проклятие, а я пока не собирался делиться ни с ней, ни с кем бы то ни было информацией о выжившем Снейпе.

Я предпринял еще одну попытку расспросить Северуса, рискуя снова нарваться на гнев дракона. Но, к моему страшному разочарованию, треснувшее посередине зеркало Еиналеж в Выручай-комнате выглядело абсолютно мертвым. Я не видел ни дракона, ни даже собственного отражения. Это оказалось настоящим ударом для меня. За последние месяцы я привык еженощно приходить к Снейпу, и вот единственная нить, соединявшая нас, оборвалась.

Сославшись на срочные дела, я на несколько дней отпросился у директора МакГонагалл и наведался в дом на Гриммо, где с помощью верного Кричера перелопатил гору фолиантов по темной магии. Мордредово проклятие ни в каком из них не упоминалось, а самое печальное, что и мой домовой эльф, неплохо разбиравшийся в подобных вещах, никогда о нем не слышал.

И вот тогда я внезапно вспомнил, кто являлся обладателем богатейшей магической библиотеки, да к тому же был связан со мной Долгом жизни. Люциус Малфой. Вот уж у него-то точно найдутся нужные мне сведения! В тот же день я написал Люциусу, что хотел бы встретиться с ним, и уже следующим вечером меня принимали в роскошно обставленном кабинете Малфой-мэнора.

– У меня к вам есть одна просьба, мистер Малфой, – начал я, взяв из рук хозяина бокал с темно-рубиновой жидкостью – эльфийским вином столетней выдержки.

– Только одна, мистер Поттер? – усмехнулся Люциус. – Я к вашим услугам.

– Мне необходимо отыскать информацию насчет Проклятия Вечного Одиночества. Вам доводилось слышать о нем?

Малфой отпил из своего бокала, несколько минут помолчал, очевидно, стараясь припомнить, а затем отрицательно покачал головой.

– Очень сожалею, но – нет. Никогда о таком не слышал.

– А вы могли бы… – замялся я, – попробовать отыскать его в вашей библиотеке?

– Позвольте спросить, для чего вам понадобилось это проклятие? – Малфой изучающе воззрился на меня.

– Найдите его, и я расскажу вам, – опрометчиво пообещал я. – Если у вас все получится, пожалуйста, не присылайте мне сову в Хогвартс. Я не хочу, чтобы Драко был в курсе дела.

– Договорились. Патронус вас устроит?

– Да. После восьми вечера я всегда нахожусь в своей комнате, и его никто не увидит.

На том мы и расстались.

***

Прошло три дня, а вестей от Малфоя все не было. Наконец, примерно через неделю, когда меня уже начало охватывать отчаяние, в моей спальне появился призрачный белый павлин.

– Я нашел то, что вам нужно, – произнес он голосом Люциуса. – Если это срочно, мы можем встретиться немедленно.

У меня ушло меньше минуты, чтобы сменить пижаму, в которую я уже успел переодеться, на повседневную одежду. Взяв с собой лишь волшебную палочку, я набросил на себя мантию-невидимку – колокол давно уже отзвонил отбой – и почти бегом бросился к директорским апартаментам.

– Мне необходимо видеть директора МакГонагалл, – выпалил я каменной горгулье. – Пароль: шоколадные тритоны.

Горгулья отпрыгнула в сторону, и я ступил на винтовую лестницу, которая понесла меня наверх. Я несколько раз постучал в массивную дверь, и на пороге возникла директор МакГонагалл в халате из шотландки, надетом прямо поверх ночной рубашки.

– Мерлин, Поттер, что-нибудь случилось? – испуганно уставилась она на меня.

– Простите, профессор, но мне срочно нужно попасть в дом на Гриммо. Кричер сообщил, что дело не терпит отлагательств, – без зазрения совести соврал я. – Я бы мог выйти за ворота Хогвартса и аппарировать, но сейчас ночь, и, боюсь, завхозу Филчу это не понравится, да и с аппарацией у меня, честно говоря, пока не очень.

– Ну разумеется, – когда речь шла о здоровье «национального достояния», я мог не опасаться отказа. – Можете воспользоваться моим камином.

***

Дом на площади Гриммо я назвал, естественно, лишь для прикрытия. Я пробыл в нем ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы взять новую щепоть Летучего пороха и произнести конечный пункт назначения. Через пару секунд я вышагнул из камина в Малфой-мэноре, где меня уже ждал Люциус.

– Пойдемте, мистер Поттер. Как вы понимаете, подобные фолианты запрещено выносить из библиотеки, так что мне придется на время дать вам доступ.

Мы поднялись по мраморной лестнице, миновали несколько дверей и остановились возле одной из них. Малфой повернул массивную золотую ручку в виде змеи и сделал приглашающий жест. Если бы меня не снедала тревога за Северуса, то я наверняка поразился бы красоте и даже некоторому величию этого огромного помещения, от пола до потолка забитого стеллажами с книгами и свитками.

– Присядьте здесь, мистер Поттер, – Люциус указал на удобное кресло, обитое темно-бордовым бархатом. – Я сейчас принесу вам книгу.

Он вернулся спустя пару минут и положил на столик рядом со мной толстенный фолиант.

– Можете без всякой опаски раскрывать его. Я снял заклятия, защищавшие эту книгу.

Он опустился во второе кресло, стоявшее напротив, и внимательно посмотрел на меня.

– Мистер Поттер, – сказал он тихо, – боюсь, вам не понравится то, что здесь написано. Если, разумеется, сведения об этом страшном проклятии не требуются вам исключительно для исследовательской работы.

Чувствуя сильное волнение, я открыл книгу на странице, предусмотрительно заложенной Люциусом.

Старинная гравюра изображала прикованного к стене дракона. Чудовище с тоской всматривалось в висящее перед ним медное зеркало. Подпись под гравюрой гласила:

«А коли кто замыслит наказание для врага своего, нет кары ужаснее Проклятия Вечного Одиночества. Сие проклятие преобразит недруга вашего в огнедышащего монстра, закует его в цепи, сокроет от всего мира и не даст ему умереть от голода и жажды. И будет недруг ваш в образе дракона жить вечно, снедаемый отчаянием и одиночеством».

На второй гравюре был нарисован алтарь, на котором лежал человек с кинжалом в груди. Кровь текла из глубокой раны и капала на фигурку дракона возле подножия алтаря.

«А снять сие заклятие можно, только принеся кровавую жертву. Коли найдется волшебник, готовый с любовью в сердце отдать жизнь за дракона, следует пронзить его грудь серебряным кинжалом, а кровью его окропить изображение чудища. Едва лишь кровь жертвы коснется дракона, цепи спадут, и дракон получит свободу».

На следующих страницах книги давалось описание какого-то заклятия, но я не пожелал вчитываться в сложнейшие магические формулы. Мне и так все было понятно.

Перед глазами все расплывалось, а воображение рисовало жуткую картину алтаря и прикованного к нему человека с пронзенным кинжалом сердцем. Человека, которым в скором времени предстояло стать мне.

========== Глава 12. Гарри ==========

Вероятно, я все же не сумел совладать с собой, и по выражению моего лица Малфой догадался: сведения о проклятии были нужны мне отнюдь не для «учебного проекта».

– С вами все в порядке? – с необычным для него участием в голосе спросил он.

– Абсолютно. Благодарю, – я практически не слышал самого себя. Я словно погрузился с головой на дно Черного озера. Мне даже стало тяжело дышать. – Я узнал все, что мне требовалось.

«Теперь необходимо только найти человека, способного хладнокровно вонзить мне кинжал в сердце. А впрочем…»

– Послушайте, мистер Малфой… Люциус, я ведь могу называть вас так? Мне понадобится от вас единственная услуга, и Долг жизни будет полностью вами уплачен. Я расскажу вам правду, но сперва вы должны принести мне Обет неразглашения.

Подстегиваемый любопытством Малфой без лишних раздумий произнес витиеватую магическую формулу. Свечи в канделябрах на миг вспыхнули ярким пламенем, как от порыва ветра, и я понял, что Магия приняла его Обет.

– Дело в том… – я на мгновение прикрыл глаза и глубоко вздохнул, – что дракон, изображенный в этой книге, это… Северус Снейп. Волдеморт за пару минут до своей гибели упоминал, что наложил на Снейпа Проклятие Вечного Одиночества. В пылу битвы я не обратил на его слова никакого внимания… Я и сам считал, что Северуса больше нет. А несколько месяцев назад я случайно нашел его. Я не имею представления, где он заточен, но совершенно точно видел его в волшебном зеркале.

– Поттер, – вкрадчиво изрек Малфой, взиравший на меня с жалостью, будто я внезапно сошел с ума, – это абсолютно невозможно. Северус, к моему огромному сожалению, умер.

– Я тоже так думал долгое время, – бросил я с горечью. – Я находился со Снейпом в его последние мгновения… После того, как змея Волдеморта разорвала ему горло. Он истек кровью на моих руках, а я ничем не сумел ему помочь. У меня была цель – покончить с Волдемортом. И я оставил Северуса лежать там, в Визжащей хижине, полагая, что он умер, а когда вернулся за телом… Там случился пожар. Адское пламя дотла спалило Визжащую хижину, разумеется, с останками Снейпа. Такую версию я и выдал аврорам, и его сочли мертвым. И водрузили могильный камень над пустым гробом. Но не потому, что тело Северуса уничтожил огонь, а потому, что он – жив. Поверьте мне, Люциус! Я вижу по вашим глазам – вы считаете меня безумцем, но я говорил со Снейпом. Более того, я видел его! Он жив и невероятно страдает. Вы бы смогли провести девять месяцев в цепях? В кромешном одиночестве и без какой-либо надежды на освобождение?