Текст книги "Любить дракона (СИ)"

Автор книги: kira.kraizman

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Вы так уверены, что сам я не справлюсь с изготовлением этого зелья? – явно обиделся Гарри, прочитав адрес зельевара, к которому я советовал ему обратиться. Это был надежный и проверенный человек. Несколько раз я вел с ним дела и всегда поражался его честности и профессионализму. Кроме меня, только он один брался за приготовление сложнейших, иногда основанных на не вполне законных ингредиентах, зелий. Волдеморт изредка упоминал его имя, но никогда не обращался к нему. Это говорилось скорее для того, чтобы постоянно держать меня в тонусе. Мол, «если ты откажешься сотрудничать, Северус-с-с, я найду тебе подходящую замену». На счастье моего конкурента, я до самого конца удовлетворял неизменно высоким запросам Темного Лорда.

Когда Поттер задал свой наивный вопрос, мой фантом лишь перечитал рецепт, усмехнулся кончиками губ и отрицательно покачал головой. Сварить подобное снадобье в условиях школьной лаборатории было практически немыслимо. Тем более если Поттер планировал готовить его самостоятельно. Результатом, несомненно, стало бы его отравление. А этого я совершенно не желал. Других собеседников у меня в ближайшее время не предвиделось.

– Полагаете, Слагхорн не даст мне нужных ингредиентов? – проглотив обиду, вновь спросил Гарри и сам ответил себе: – Да, вероятно, не даст. Начнет выпытывать, зачем они мне понадобились. А когда узнает, что я собираюсь варить зелье, в состав которого входит моя кровь… Наверное, лучше вообще себе не представлять, какую историю он из этого раздует. Вы правы, профессор, я сегодня же отошлю заказ и флакон с кровью по указанному вами адресу. Надеюсь, зелье мне поможет. Надоело чувствовать себя полусквибом. Спасибо!

Его благодарность, такая неожиданная и искренняя, теплой волной согрела мое сердце. Мне нестерпимо захотелось написать на клочке пергамента нечто ободряющее, например: «Зелье непременно поможет вам, Поттер! Даже не сомневайтесь!» – но у меня внезапно разом закончились все силы.

Должно быть, Гарри еще какое-то время разочарованно стоял у опустевшего зеркала, но я уже разорвал нашу связь и не мог слышать его.

***

– Действует! Профессор Снейп, оно действует! – с такими воплями Поттер влетел в Выручай-комнату примерно через неделю и тут же принялся рассказывать мне о том, что теперь владеет беспалочковой магией. Если учесть, что на шестом курсе и невербальные заклинания представляли для него огромную сложность, то это был феноменальный успех. Вообразив его буквально светившееся от счастья лицо, я не сдержал улыбки. И мой фантом, как я полагаю, тоже. Вероятно, моя способность проявлять простые человеческие чувства настолько смутила Поттера, что он, быстро пробормотав «Спасибо», немедленно выскочил за дверь.

«Глупый мальчишка! – раздраженно подумал я. Дракон улетел на охоту, и после бегства Поттера беседовать стало абсолютно не с кем. – Что такого страшного в одной лишь улыбке? Каким неблагодарным идиотом надо быть, чтобы вот так бросить в полном одиночестве человека, который помог тебе вернуть магию? Лишить его той маленькой толики нормального общения? Гриффиндурком был – гриффиндурком и…»

Далеко в зазеркалье скрипнула дверь.

– Извините меня, профессор! – раздался голос, который я так хотел услышать. – Я сегодня сам не свой от радости…

***

Поттер приходил ко мне каждый день, точнее, каждую ночь. Он оставался в Выручай-комнате час или два, а затем мой двойник выпроваживал его: совмещение интенсивной учебы в Хогвартсе с еженощными беседами могло пагубно отразиться на его здоровье.

Честно признаться, я и сам уже не знал, как относиться к нему. Поттер стал дорог мне. Каждая минута, проведенная в его обществе, была бесценна. Я оживал, лишь когда слышал тихий стук отпираемой двери, а едва она захлопывалась за уходящим Гарри, вновь погружался в жуткое полуживотное состояние. Я до безумия страшился того дня, когда он покинет Хогвартс, и связь с ним будет для меня потеряна. Волдеморт обрек меня на вечную жизнь в заточении, и я пока не представлял себе, как покончу с этим жалким существованием. Одно мне было абсолютно ясно: без Гарри я просто сойду с ума.

***

Тот вечер изменил для нас все. Гарри был почему-то гораздо печальнее обычного.

Лишь накануне он со смехом рассказывал мне о целителе Сметвике. О том, как он в очередной раз исследовал магическую ауру мальчишки, которому почти не сумел помочь, а потом гордо констатировал:

– Ну вот и все, молодой человек. Зелья и покой сделали свое дело! В дальнейшем – никаких ограничений. Можете смело использовать магический потенциал на полную мощность. Вы приняли совершенно правильное решение, когда согласились еще на год вернуться в Хогвартс.

– Представляете, он так и заявил: «Зелья сделали свое дело!» – Гарри с хохотом пародировал почтенного колдомедика. – Знал бы он, чьи зелья поставили меня на ноги!

Сегодня же, едва только Гарри пересек порог Выручай-комнаты, я понял – его что-то гнетет. Это было весьма странное ощущение: я не видел Поттера, не мог сказать ему ни слова, но все его эмоции, словно по таинственному незримому каналу, с некоторых пор передавались и мне.

«Что произошло, Поттер?» – так и рвалось у меня с языка. Но спрашивать не имело ровным счетом никакого толка: он не слышал меня. Я бы дорого отдал за возможность поговорить с ним, но наша связь была практически односторонней. Немой фантом, лишь частично выражавший мои чувства, разумеется, не являлся заменой полноценному человеческому общению.

Гарри уже несколько минут сидел напротив зеркала, молчал и вздыхал. Признаться, я начал порядком волноваться за него. Обычно он прямо с порога вываливал на меня все накопившиеся новости, но сегодня, похоже, выдался особенно тяжелый для него день.

– Вы всегда утверждали, что я избалованный и наглый, как мой отец, – внезапно произнес он. – Даже не представляете, насколько это не так.

При упоминании о Джеймсе Поттере меня всего передернуло. Это имя до сих пор вызывало во мне исключительно воспоминания о постоянных унижениях и бесконечной вражде. Тем не менее мои переживания были сейчас абсолютно не важны. Гарри явно собирался поведать что-то очень личное.

– Мне кажется, первый раз я догадался, что Дурсли не любят меня, именно под Рождество. По-моему, мне тогда было три с половиной года, но, может, я что-то путаю…

Он рассказывал мне о своем беспросветном, исковерканном детстве, о том, как его, в ту пору еще маленького мальчика, оттолкнула женщина, которая, по мнению мудрого Дамблдора, должна была заменить ему погибшую мать. Об одиночестве и унижениях, испытанных им в доме, за шестнадцать лет так и не ставшем ему родным. О том, что много позже, когда они расставались, скорее всего, навсегда, Петуния так и не смогла обнять Гарри.

Пока он говорил, мое сердце разрывалось на части. Я никогда не интересовался, в каких условиях жил сын женщины, которую я некогда любил и которая предпочла моего злейшего врага. После гибели Поттеров Дамблдор отдал Гарри на воспитание сестре Лили, и я наивно полагал, что мальчишку-сироту безмерно балуют. Потакают любым его капризам и прихотям. Заваливают подарками и вкусно кормят. Если бы я только знал истину! Впрочем, чем я сам отличался от его маггловских родственничков?! Когда Поттер прибыл в Хогвартс, я тоже при каждом удобном случае оскорблял и унижал его! Я стал его персональным кошмаром. Я утверждал, что он наглый и заносчивый, а вспоминал исключительно его отца, который действительно таковым и являлся. Если бы Дамблдор сообщил мне правду о доме, где вырос Гарри, пожалуй, я дважды подумал бы, прежде чем в очередной раз бросить ему в лицо какую-нибудь едкую гадость, ведь меня и самого частенько унижали прилюдно. А так я лишь считал, что сбиваю спесь с маленького избалованного зазнайки. Глупец! Мордредов знаток детских душ!

– Простите, я не представляю, зачем рассказал вам это…

– Может, потому что боль и горечь иногда надо выплескивать, иначе ты просто сойдешь с ума, – произнес я, до глубины души потрясенный его исповедью.

В этот момент случилось нечто поразительное. Сперва до меня донеслось шуршание мантии, а затем загнанное, словно от быстрого бега, дыхание.

– Вы способны говорить! – в хриплом, срывающемся голосе Гарри я уловил волнение и даже, как мне показалось, слезы.

– Я и раньше мог, однако ты не слышал, – предпринял я еще одну попытку, страшась, что снова окажусь отрезанным от него.

– Это значит, что вы живы? – с надеждой спросил Гарри. Все мое существо вопило: «Да! Я жив! Заброшен неизвестно куда заклятием Волдеморта, практически потерял человеческий облик, чуть не лишился рассудка и все же несомненно жив!» Но что дало бы Поттеру подобное знание? Ведь этот невероятный, непостижимый мальчишка наверняка принялся бы докапываться до способов спасти меня, вызволить из моей тюрьмы. А такой способ имелся только один. И уж я-то точно не мог претендовать ни на его любовь, ни на самопожертвование с его стороны. А даже если и мог бы, то никогда не позволил бы ему ни любить себя, ни тем более жертвовать ради меня собственной жизнью! Он и так едва не погиб, спасая магический мир. Хватит с него! Поттеру всего восемнадцать лет, и он достоин того, чтобы жить долго и счастливо. А призраки пусть остаются там, где им и положено – среди теней! Поэтому я на миг закрыл глаза, а потом тихо произнес, стараясь не слишком разочаровать его:

– Нет, Гарри. Я совершенно определенно умер.

– Я вам не верю, – твердо заявил маленький упрямец. – Я видел в этом зеркале своих родителей, они улыбались мне, но и только. Они ни разу не беседовали со мной, хотя я бы все отдал лишь за одно ласковое слово.

– Я умер, – настойчиво повторил я, – ты же сам все прекрасно понимаешь. Я вручил тебе свои воспоминания, и через несколько минут после этого мое сердце остановилось. Кажется, подобное состояние и называют смертью. И в дальнейшем я не хочу это обсуждать… – мне и вправду было почти физически больно от того, что я обманул Гарри. Впрочем, я поступил так для его же блага. Рано или поздно он покинет Хогвартс, и беседы с призраком его бывшего врага останутся для Поттера в прошлом. А уж если я всего-навсего призрак, то мне, пожалуй, будет дозволено исповедаться и наконец рассказать ему о последних годах моей прежней, человеческой жизни. – Тебе необходим отдых, – я знал, что это прозвучало как «на сегодня хватит, мистер Поттер, оставьте меня, сделайте одолжение», но я устал лгать ему и уверять в собственной смерти. – Приходи завтра. На откровенность принято отвечать откровенностью.

========== Глава 8. Северус ==========

Что есть сны? Являются ли они отражением наших потаенных желаний или просто хаотичным нагромождением образов? За долгие месяцы своего жуткого посмертия я видел немало снов. Иногда, закрывая глаза, я вновь оказывался в своей лаборатории в Хогвартсе. Вдыхал поднимающийся от котла пар. Совершал обыденные и столь недоступные для меня сейчас действия: резал, толок в ступке, помешивал. Порой меня преследовали кошмары: зеленый луч Авады, летящий прямо в грудь Альбусу; Драко, с ужасом разглядывающий уродливую Черную метку на собственном предплечье; мертвые, слепо уставившиеся в потолок глаза Лили. Поттер, неподвижной тряпичной куклой лежащий у ног Темного Лорда.

Но чаще всего мне снилась свобода. Невероятное, пьянящее ощущение полета. Бескрайнее небо надо мной и подо мной. Воздух, наполняющий мои легкие. Мощь огромных развернутых крыльев. Я, закованный в цепи, отрезанный от всего мира, обреченный на вечное одиночество, чувствовал себя почти счастливым, пребывая в теле громадного огнедышащего дракона.

В ночь, когда Поттер впервые услышал меня сквозь толщу волшебного зеркала, мне привиделся совсем иной сон. Загадочный и волнующий.

Я стоял в небольшом помещении, освещенном двумя магическими факелами. Точнее, даже не в комнате. Я находился внутри того самого зеркала, посредством которого мы с Гарри вели наше странное общение вот уже несколько месяцев. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге показался Поттер.

– Ты пришел, – тепло улыбнулся он мне, сбрасывая мантию-невидимку, – я так соскучился! Давай же, иди сюда!

Я собирался было спросить, кто позволил ему обращаться ко мне на «ты» и каким образом он предлагает мне выйти из моей стеклянной тюрьмы, но вместо едкого замечания я лишь протянул руку вперед и, не почувствовав под пальцами никакого сопротивления, свободно перешагнул через раму. То, что произошло дальше, просто не укладывалось у меня в голове. Я вплотную приблизился к Поттеру, взял его лицо в ладони, пару мгновений смотрел ему в глаза, а потом, поддавшись некоему необъяснимому порыву, поцеловал. Едва мои губы коснулись его, как меня словно подхватил вихрь желаний и ощущений. Мой язык вторгся в полураскрытый рот Гарри, исследуя, покоряя, присваивая себе. Он весь дрожал, прижимаясь ко мне и отвечая на поцелуй, который был невыразимо сладок, но мне хотелось несоизмеримо большего. Со вздохом сожаления оторвавшись от его губ, я медленно стянул с него футболку, а затем, вжикнув молнией, избавил его от джинсов вместе с трусами. Гарри стоял передо мной абсолютно обнаженный: то ли он уже пришел сюда босиком, то ли его видавшие виды кроссовки исчезли, повинуясь какому-то непостижимому волшебству. Я отстранился и некоторое время любовался его стройным юным телом. Мне нестерпимо хотелось дотронуться до него, покрыть жадными поцелуями шею, острые выпирающие ключицы, приласкать твердевшие на глазах горошины сосков. Мой взгляд скользил по его животу, вдоль темной дорожки паховых волосков, ниже и ниже, к его умопомрачительно красивому, уже совершенно эрегированному члену. Я жаждал вобрать его в рот, обвести языком головку, покатать в ладони поджимающиеся от желания яички. Я мечтал взять его. Растягивать, чтобы он стонал и выгибался, и, возможно, довести его до оргазма, лишь стимулируя простату. И только потом, когда он размякнет в моих руках, медленно и осторожно войти в него, бережно покачивая на себе, по сантиметру проникая глубже и глубже в девственно узкий анус. И вновь неторопливо-размеренными движениями распалить его до настоящего буйства. И смотреть, смотреть, смотреть, как он кончает, выстанывая мое имя…

Сон внезапно оборвался… Я словно в единый миг вернулся из самой прекрасной и удивительной сказки в ужасающую реальность. Я весь дрожал. Член буквально ломило от перевозбуждения. Я изнывал от мучительного стыда и никак не мог собраться с мыслями. Я не понимал, как вообще позволил себе хотеть своего бывшего ученика, и в то же время воспоминания об увиденном заставляли меня покрываться мурашками от желания и страсти.

Такое творилось со мной, пожалуй, впервые в жизни. После гибели Лили ни одной женщине не удалось покорить мое сердце. Да и к немногочисленным партнерам мужского пола – в основном хастлерам из борделей Лютного переулка – я не питал никаких нежных чувств. В молодости я относился к сексу как к нехитрому и доступному средству снять напряжение, сбежать от собственных демонов, хоть слегка забыться и перестать терзаться муками совести. После возрождения Темного Лорда мне стало вовсе не до плотских утех – оба моих Хозяина требовали к себе беспрестанного внимания и могли вызвать меня в любую минуту.

То, что происходило со мной сейчас, не поддавалось никакому разумному объяснению.

Наверное, я постепенно сходил с ума, но мне казалось – я никогда не видел никого прекраснее Гарри. Можно утверждать с абсолютной уверенностью: если раньше я просто эгоистично боялся его потерять, то в ту ночь я влюбился в Поттера окончательно и бесповоротно.

***

Остаток ночи я провел без сна, стараясь унять охватившее меня возбуждение при помощи ментальных практик. Получалось, откровенно говоря, из рук вон плохо. Стоило лишь мельком подумать о Поттере, и предательское воображение тут же услужливо подкидывало образ обнаженного Гарри, сгорающего от страсти в моих объятиях. Это было невероятно мучительно. От невозможности прикоснуться к собственному члену, казалось, болело все тело. Но, к счастью, природа взяла свое, и, представив себе распростертого подо мной, выгибающегося дугой от оргазма Поттера, я все-таки кончил, чувствуя, как дрожат и подламываются от слабости ноги, а по позвоночнику прокатываются волны ни с чем не сравнимого, давно забытого удовольствия. Но в то же самое время я еще никогда не ощущал себя таким одиноким. Я прекрасно осознавал: мне не суждено ни увидеть Гарри, ни тем более дотронуться до него. Его голос – это все, что у меня было.

***

Почему-то именно сегодня я страшно боялся, что Поттер не придет. Никаких причин для паники у меня не имелось: Гарри не обладал способностью к ментальным практикам и не мог проникнуть в мои мысли и выяснить, что конкретно я о нем думаю. Тем не менее я окончательно успокоился, только когда услышал тихий скрип отпираемой двери.

– Добрый вечер, профессор, – в голосе Гарри отчего-то проскальзывало смущение. – Я присяду?

– Мне кажется, это стало уже привычным ритуалом для вас, Поттер, – проскрежетал я. От долгого бездействия связки отказывались работать нормально. – Зачем спрашивать очевидное?

Что-то зашуршало. Вероятно, Гарри избавился от мантии-невидимки. Так же, как в моем сумасшедшем, незабываемом сне… Стоп! Не думать об этом, иначе я просто не сумею справиться со своими эмоциями.

Воцарилось молчание. Скорее всего, Поттер ждал обещанной ему вчера откровенности, но, зная мой несносный характер, не желал или не осмеливался торопить меня. Я тоже не спешил. Я заранее решил, что расскажу ему. Гарри уже видел малую толику тех событий в моих предсмертных воспоминаниях. Но это была лишь капля в море, верхушка айсберга. Сегодня мне захотелось поведать ему все. Разумеется, будь я жив, я бы никогда не раскрыл рта и не отважился на эту исповедь. Но я так вжился в роль бесплотного духа, что мой новый статус освобождал меня от многих условностей и позволял говорить практически о чем угодно. В том числе и об этом. О нескольких последних годах моей жизни, предшествовавших Проклятию Вечного Одиночества.

***

– После провала операции в Отделе тайн, которой командовал Люциус, Темный Лорд пришел в бешенство, – начал я. – Когда в один из вечеров он велел привести к нему Драко, я, признаться, решил, что мальчику подписан смертный приговор. Нас всех собрали за столом в парадной гостиной Малфой-мэнора. Разумеется, Нарцисса и Беллатриса тоже находились там. На Нарциссу было страшно смотреть. Волдеморт любил дешевые театральные эффекты, и наказания провинившихся зачастую выглядели словно финальный акт греческой трагедии. Вероятнее всего, это нам и предстояло увидеть: безутешную мать, обнимавшую зверски замученного сына. Просто и поучительно. У многих Пожирателей были дети, большинство из которых еще учились в Хогвартсе. Убив Драко, единственного сына и наследника старинного магического рода, Волдеморт посылал остальным предупреждение: или вы станете служить мне верой и правдой, или и вас постигнет та же жуткая участь. Драко держался на удивление мужественно. Он не молил о пощаде, даже когда Лорд снова и снова применял к нему Круцио. Казалось, еще несколько минут, и гостиная озарится зеленой вспышкой Убивающего заклятия. Нарцисса взирала на весь этот кошмар широко открытыми глазами. По ее щекам непрерывно катились слезы. Внезапно Лорд опустил палочку, и крики Драко стихли. Он лежал на мраморном полу, жалобно поскуливая и тяжело дыша, точно рыба, выброшенная на берег.

– Подойди сюда, Драко, – раздался голос Волдеморта. – Ты достойно выдержал испытание, и теперь я награжу тебя. Тебе будет оказана огромная честь сделаться одним из нас.

Драко по-прежнему дрожал всем телом. Тебе, насколько я знаю, тоже доводилось почувствовать на себе «прелести» Круцио, и ты, наверное, помнишь, как сводит судорогой мышцы после того, как тебя пытали этим «милым» заклятием. Малфой попробовал подняться, но ноги его не слушались. Ему и сесть-то удалось с неимоверным трудом. Волдеморт с жестокой усмешкой наблюдал за манипуляциями Драко. Разумеется, никто из присутствующих, включая мать, не посмел прийти ему на помощь. Видимо, окончательно потеряв терпение, Волдеморт встал со своего кресла и приблизился к съежившемуся на полу Драко.

– Протяни левую руку, – приказал он. От ужаса Малфой стал белее мела, но вполне предсказуемо подчинился. В тишине комнаты было отчетливо слышно, как его зубы выбивают дробь. – Твой никчемный отец подвел меня. Надеюсь, тебе повезет больше, – презрительно произнес Лорд. Его волшебная палочка коснулась предплечья Драко, и тот страшно, надрывно закричал. Кое-кто из сидевших вокруг Пожирателей смерти вздрогнул, очевидно, вспомнив собственное принятие Метки. Нарцисса явно из последних сил старалась не рухнуть в обморок. Глаза ее сумасшедшей сестры горели счастьем и гордостью. Между тем на руке Драко уже проступил четкий узор клейма, которым наш Хозяин метил нас всех, точно скот.

– Займи свое место за столом, мальчик, – торжественно сказал Темный Лорд, – возле твоей дорогой тети Беллы.

Гарри слушал молча, ни на миг не прерывая моего повествования. Иногда мне даже казалось, что в комнате за зеркалом никого нет. И в то же время я ощущал его присутствие, словно он находился рядом со мной.

– Тебе не наскучило? – спросил я, просто чтобы вновь убедиться в том, что он все еще здесь.

– Нет. Совсем нет. Наоборот. Пожалуйста, продолжайте, – хриплым от волнения и долгого молчания голосом отозвался Поттер.

– С того дня минуло чуть более трех недель. Мне было позволено вернуться в Коукворт, в дом моих родителей, вместе с приставленным ко мне в качестве прислуги (а скорее всего, в качестве шпиона) Хвостом. Но прежде чем я покинул Малфой-мэнор – теперь, в отсутствии Люциуса, официальную ставку Волдеморта – Хозяин вызвал меня к себе.

– У меня есть довольно интересная задумка насчет Малфоя-младшего, – сообщил он после того, как я, по обыкновению, встав на одно колено, поцеловал край его мантии. – Его отец разочаровал меня. Сильно разочаровал, надо признать. Любого другого я наказал бы немедленно, но… Малфои – все же не самая последняя семья в магическом мире и не самая бедная… а посему я дам Драко задание. Трудное и практически невыполнимое. Если мальчишка справится с ним, я награжу его. Если же нет…

– Мне будет дозволено узнать, что именно уготовил Повелитель для Малфоя-младшего? – почтительно спросил я.

– Будет. Конечно, будет, – милостиво усмехнулся Волдеморт. – Возможно, ты даже сумеешь помочь ему в его нелегкой миссии. Так сказать, направить, посоветовать. Только делай все очень осторожно. Драко уверен, что бремя высокого доверия, оказанного ему, запрещено делить с кем бы то ни было, и может отнестись к тебе с подозрением или вообще враждебно. Я прикажу ему… – Лорд выдержал театральную паузу, чтобы сполна насладиться впечатлением, которое произведут на меня его слова, – убить Альбуса Дамблдора.

========== Глава 9. Северус ==========

– В Коукворт я вернулся удрученным и расстроенным. Да, Драко частенько раздражал меня. Он вел себя как настоящий избалованный засранец, всегда прикрывающийся громким именем своего папочки. В отличие от вас, Поттер, он-то уж действительно был и наглым, и заносчивым…

– Значит, вы больше не считаете меня таким, профессор? – усмехнулся Гарри.

– В данный момент, Поттер, – назидательно сказал я, – я считаю вас по крайней мере невежей, перебивающим человека гораздо старше вас по возрасту, пусть даже и мертвого. С вашего позволения, я продолжу.

В год, когда в школе хозяйничала Долорес Амбридж, Драко и его инспекционная дружина попортили нам с Альбусом немало крови. Но тем не менее он был совсем мальчишкой, моим учеником, да еще и единственным сыном Люциуса Малфоя, который теперь сидел в Азкабане и не мог защитить своего наследника. План этого маньяка – Темного Лорда – при любом раскладе предусматривал гибель Драко. В случае неудачи – от руки самого Волдеморта, а в случае успеха… Трудно предположить, что, каким-то непостижимым образом расправившись с Альбусом, Малфой сумеет уйти от возмездия. Убийство директора Школы Чародейства и Волшебства наверняка каралось сокрушительным откатом, выдержать который шестнадцатилетнему юнцу было просто не под силу. Люциус Малфой, проваливший операцию по изъятию пророчества из Министерства, разгневал нашего безумного Хозяина. Поскольку убить Малфоя в Азкабане не представлялось для него возможным, он решил отомстить нерадивому слуге, погубив его сына. Разумеется, Волдеморт не посвятил меня во все тонкости своего плана достойно наказать Люциуса, но его лицо светилось такой кровожадной радостью, что все и так становилось предельно ясно. И последующий визит в мое жилище Нарциссы Малфой все только подтвердил. Конечно, я не отказал несчастной женщине, заранее оплакивавшей своего сына, и, к удивлению Беллатрисы, без колебаний согласился дать Непреложный обет.

Я вполне мог позволить себе это, ведь я знал кое-что, о чем не ведали ни Темный Лорд, ни сломленная горем Нарцисса: Драко не нужно было убивать Дамблдора. Альбус прекрасно обошелся и без посторонней помощи, отыскав где-то кольцо с мощнейшим проклятием и без всяких предосторожностей надев его на палец. Когда директор в спешном порядке вызвал меня к себе, он был почти на грани смерти, у него начинался некроз тканей. Я сумел лишь притормозить его на некоторое, весьма ограниченное время. При любом, даже самом благоприятном для Дамблдора исходе у него оставался всего-навсего год. Не больше. Именно тогда Альбус, точно сговорившись с Нарциссой, попросил меня выполнить возложенную на Драко миссию. Он всерьез опасался, что обезумевший от страха подросток натворит немало глупостей, пока доберется до своей жертвы, и в мою задачу входило не допустить трагедии. Кроме того, расправившись с Дамблдором, я автоматически стал бы самым приближенным лицом Темного Лорда и мог впоследствии претендовать на пост директора Хогвартса. Альбусу требовался живой щит, способный защитить учеников и профессоров от Волдеморта и его банды. А я как нельзя лучше подходил на эту роль. Но сперва мне предстояло убить больного умирающего старика. Ни Дамблдор, ни Нарцисса не предполагали, чего мне это стоило! Собственно, на что я рассчитывал? Неповрежденная душа юного Малфоя интересовала их обоих гораздо сильнее, чем моя, – с неожиданной горечью выплюнул я. – Вы ведь должны догадываться, что, служа Темному Лорду, я, пусть и не принимая лично участия в рейдах, своими зельями способствовал смерти многих и многих людей. Я великолепно осознавал, для чего варил Хозяину «особенные» яды, от которых жертвы умирали в страшных мучениях.

Для чего я рассказал об этом Гарри? Возможно, я заблуждался, но мне казалось, что он начинает привязываться ко мне. Может, если я развею его иллюзии, ему не составит труда в один далеко не прекрасный для меня день просто не прийти в комнату с зеркалом. И все же, когда он отозвался:

– Я все понимаю, профессор, пожалуйста, продолжайте! – и в его голосе не было и капли отвращения ко мне, я вздохнул с облегчением.

– Тот год вообще выдался не из простых. Мне приходилось постоянно следить за Драко, который прямо-таки таял на глазах. Он совершал ошибку за ошибкой, на всех парах приближаясь к своему провалу, но тем не менее наотрез отказывался сообщить мне о задании, полученном от Темного Лорда. Состояние Альбуса тоже вызывало у меня опасения. Он слабел. Некроз медленно, но верно распространялся на здоровые ткани. Рука чернела все больше и больше, а напоминания о моем обещании помочь ему спокойно уйти звучали все чаще. Кроме того, нельзя забывать и о Темном Лорде, постепенно превращавшемся в заправского параноика. Он, не стесняясь, при каждой встрече шарил в моих мозгах, как у себя дома. Ну и, разумеется, «на закуску» у меня всегда были вы. В начале года профессор Слагхорн поведал мне о ваших потрясающих успехах в Зельеварении, и, задав ему несколько наводящих вопросов, я догадался, что каким-то образом у вас в руках оказался мой старый учебник по зельям. Я решил ничего не предпринимать и посмотреть, как именно вы распорядитесь моими записями. Наверное, это являлось ошибкой. И вы, и я отлично помним, что произошло между вами и Малфоем…

– Не представляете, как я испугался тогда, – послышался тихий голос Поттера. – Ваша книга сразу же стала мне практически другом, я буквально зачитывался ею, и вот…

– Отчего же не представляю, Гарри? – его имя само соскользнуло у меня с языка. Впрочем, призракам, должно быть, простительна некоторая мягкость и снисходительность в общении с живыми. Надеюсь, он ничего не заметил. – Никто, пожалуй, кроме таких отъявленных садистов, как Кэрроу или Макнейр, не хочет по доброй воле становиться убийцей. В общем, как вы понимаете, скучать мне не приходилось. А потом настал день, когда Альбус наконец-то рассказал мне правду о вас, – я сглотнул. Мне до сих пор было невыносимо тяжело говорить об этом. – Дамблдор поведал мне о том, что вы – живой крестраж, случайно созданный Волдемортом в момент убийства Поттеров, о вашей неразрывной связи с Темным Лордом и о том… что, лишь отдав свою жизнь, вы остановите этого монстра… – у меня запершило в горле. Я вспомнил, как сидел напротив Дамблдора, совершенно потрясенный и шокированный его признанием, а ведь тогда я еще не любил Поттера, более того, относился к нему как к навязанной мне директором повинности. Оберегая Гарри, я словно расплачивался за то, что невольно послужил причиной гибели Лили. Шесть лет Альбус беспрестанно твердил мне, как важно не дать Темному Лорду добраться до Гарри. Любой ценой уберечь его. И вот она – горькая правда. Без прикрас. «Мальчик должен умереть…» Ярость клокотала у меня в груди. Внешне я сохранял спокойствие, но в душе был готов задушить Альбуса, этого прирожденного манипулятора, голыми руками, не дожидаясь срежиссированного нами обоими представления с участием Драко и нескольких свидетелей из числа моих коллег Пожирателей смерти. Я не стал объяснять Гарри всего этого. Он искренне любил старика. Думаю, моих воспоминаний и так хватило для него с лихвой. Зачем делать ему еще больнее?

– Вам было страшно… убивать директора? – едва слышно произнес Поттер.

– Убивать всегда страшно, Поттер. Даже если ты – бездушная слизеринская сволочь, каковой меня считали абсолютно все, включая, разумеется, вас. Надо полагать, только Альбус и был обо мне немного иного мнения. Вероятно, именно поэтому он и попросил меня об этой «маленькой услуге». И, пожалуйста, не возражайте мне! Я порой вел себя так, что полностью оправдывал все данные мне прозвища. В моем теперешнем положении можно уже смело смотреть правде в глаза и не пытаться прикрыться «особыми педагогическими методами». У меня, признаться, никогда не имелось ни «особых педагогических методов», ни выдающегося таланта в области преподавания. Я терпеть не могу детей. Впрочем, в этом вы и сами не раз убеждались. Дамблдор предложил мне занять место профессора Зельеварения, когда пришел к сломленному горем молодому Пожирателю смерти в Азкабан. Выбирая между заключением в самой ужасной магической тюрьме с «милыми» полусумасшедшими соседями по камере и еженощными визитами дементоров и преподаванием нескольким десяткам подростков-волшебников, я по здравом размышлении выбрал второе.