Текст книги "Любить дракона (СИ)"

Автор книги: kira.kraizman

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Ты стал таким… разумным, Гарри Поттер, – Гермиона протянула руку и погладила меня по волосам. – Нет. Думаю, это здесь не поможет. Мы уже чужие друг другу. Рон хочет поступать в Академию авроров. Он словно помешался на этом. Ты же и сам видел. А я… Я, наверное, вернусь в Хогвартс. Наверстаю пропущенное за последний год… – она старалась говорить как можно беззаботнее, но я представлял, как ей больно строить планы на будущее, в котором не было места Рону. Пусть даже, по ее словам, они оба «переросли» свою любовь.

– А как же твои родители?

– С этим придется обождать. После того как Рон отказал мне, я потеряла уверенность в собственных силах. Все, что я планировала, теперь кажется мне ребячеством и опасной затеей. Не для меня, конечно. Для них. Полагаю, что, проучившись еще год, я найду способ безболезненно восстановить им память. Так что, может, это и к лучшему! Послушай, а ты не хочешь тоже вернуться в школу? Когда целители наконец выпишут тебя. Ты бы мог заниматься по книгам в библиотеке, пока тебе не разрешат колдовать.

– «Заниматься по книгам», «палочки убрать»… – я вдруг вспомнил слова Амбридж, сказанные ей на первом же уроке ЗОТИ. – Звучит невероятно заманчиво! А впрочем, я подумаю над твоим предложением, Гермиона. Правда, неизвестно, как отнесется к этой идее директор МакГонагалл.

***

Как выяснилось, мой бывший декан, а ныне директор Хогвартса МакГонагалл тоже ожидала моего возвращения в школу.

Дней за десять до первого сентября она внезапно возникла на пороге моей уже порядком опостылевшей мне палаты, все такая же строгая и чопорная, только в обращенном ко мне взгляде светилось непривычное участие.

– Я проконсультировалась с главным целителем Сметвиком, мистер Поттер, – заявила она мне, усаживаясь на стул для посетителей. – По его словам, ваше состояние уже достаточно стабилизировалось, но все еще требует определенного контроля извне, который сложно обеспечить, если вы, к примеру, вернетесь в дом на площади Гриммо, 12. Зная ваш… характер, он опасается выписывать вас, справедливо полагая, что вы неминуемо начнете расходовать свой магический потенциал направо и налево и…

– Забавно, – горько усмехнулся я, – значит, целитель Сметвик вознамерился держать меня здесь до скончания века лишь потому, что считает меня придурком, способным навредить самому себе?

– Не кипятитесь, Поттер! – одернула меня МакГонагалл. – Я тоже не понаслышке знакома с вашей несколько неуемной тягой к приключениям. Я полагаю, будет очень разумным шагом, если вы возвратитесь в школу еще на год: получить диплом и полностью восстановиться после всего, что вы пережили. Постарайтесь принять взвешенное решение. Хогвартс в любом случае ждет вас.

– Хорошо, – вздохнул я, – обещаю подумать над этим предложением.

– Вот и правильно! – МакГонагалл одарила меня сдержанной улыбкой. – Да, целители отдали мне на хранение принадлежащие вам вещи: мантию, палочку Альбуса и небольшой черный камень, найденный в кармане ваших джинсов. Я не принесла их сюда. После выписки, продолжите ли вы обучение в Хогвартсе или нет, загляните ко мне, и я верну вам ваше имущество.

Я тепло поблагодарил ее, и мы расстались.

В тот момент я даже не осознал, что стал Повелителем Смерти.

========== Глава 3. Гарри ==========

Первый раз я увидел во сне дракона в ночь перед судом над Снейпом и обоими Малфоями. Он был ни капли не похож на то кошмарное страшилище – венгерскую хвосторогу, с которой мне пришлось сражаться в первом состязании Турнира Трех Волшебников. Нет, внешне он, конечно, выглядел весьма зловеще: громадное, покрытое чешуей тело; мощные лапы с острыми как бритва когтями; длинный, усеянный шипами хвост, одного удара которого хватило бы для того, чтобы раздавить противника в лепешку. В общем, все, что полагалось иметь жутчайшей и смертоноснейшей твари магического мира. Но было в этом драконе нечто совершенно неправильное. Глаза. Черные как ночь драконьи глаза с желтым вертикальным зрачком взирали на меня абсолютно осмысленным, человеческим взглядом, и в нем сквозило невероятное отчаяние. Он как будто попал в беду и молил о помощи. И самое странное: гигантская зубастая зверюга вызывала у меня бездну сочувствия. Приблизившись к нему, я понял причину: чудовище было намертво приковано к каменной стене. Толстые стальные цепи, оканчивающиеся ошейником и неким подобием кандалов, практически не давали дракону возможности пошевелиться. Чем больше я на него смотрел, тем сильнее сжималось сердце от жалости к этому страдающему существу. Дракон с трудом поднял огромную голову, открыл пасть, и до меня, словно вздох, донеслось: «Гарри…»

Я проснулся с бешено колотившимся сердцем и еще целую вечность лежал с закрытыми глазами, тщетно пытаясь восстановить сбившееся, как от долгого бега, дыхание. Я не представлял, почему вид плененного дракона вызывал во мне такое неистовое желание ринуться ему на помощь, ведь, в отличие от Хагрида или того же Чарли, я никогда не питал к этим монстрам нежных чувств, а уж после личного знакомства с венгерской хвосторогой – и подавно. Иногда я жалел, что не владею даром разгадывать сны, особенно те, которые повторялись снова и снова.

Видения о прикованном драконе преследовали меня до самой моей выписки из Святого Мунго, но в последнюю ночь, проведенную мной в больнице, сон неожиданно изменился. До этого момента я ничего не предпринимал, чтобы хоть как-то облегчить участь несчастного чудовища. Стоило ему позвать меня, как видение сразу же обрывалось, и я не успевал даже выхватить волшебную палочку. И вот теперь я с изумлением наблюдал за собственными жалкими и бесплодными потугами освободить зверя. Я раз за разом направлял на оковы свою палочку, но Релашио (1) и Диффиндо (2), нацеленные на кандалы и цепи, не срабатывали. Заклятия просто отскакивали от них, не нанося ни малейшего вреда. В отчаянии я опустился на каменный пол, привалившись спиной к огромной лапище. Я ощущал себя никчемным и сломленным. Может быть, именно поэтому, пользуясь моей минутной слабостью, в голове вдруг зазвучал ненавистный мне голос:

– Брось свои глупые попытки, Поттер! Тебе не удастся помочь ему! Он проклят и останется здесь навечно.

***

Я надеялся, что странные, тревожившие меня сны сами собой прекратятся в Хогвартсе, но в первую же ночь мои надежды разбились в прах, и я снова очутился в похожей на тюремную камеру комнате, один на один с драконом. Более того, в этот раз пленнику, судя по всему, надоело безропотно сидеть на цепи. Он неистовствовал и буйствовал, рыча и извергая пламя, которое так же, как и жалкие остатки моей магии, не могло освободить его от оков. Видеть его таким было еще невыносимее. Я ломал голову, почему все мои заклинания отказываются работать в этом проклятом месте, и злился на себя за то, что не способен помочь загадочному чудовищу с совершенно человеческим взглядом.

Измученный и разочарованный, я с неимоверным трудом поднимался по утрам и иногда даже опаздывал на уроки. Профессора проявляли ко мне снисходительность (хоть какие-то привилегии полагались победителю Волдеморта!) и баллов не снимали. Я был им благодарен: не хватало еще, чтобы Гриффиндор оказался в хвосте соревнования за Кубок Хогвартса из-за чересчур эмоционального старшекурсника-переростка!

На следующий день после моего приезда МакГонагалл, как и обещала, вернула мне Воскрешающий камень, Бузинную палочку и Мантию-невидимку. Так как другой палочки у меня теперь не было, а пользоваться той, что все привыкли видеть в руках Дамблдора, я счел бестактностью, я заказал себе новую у старика Олливандера. В этот раз мне, как ни странно, подошла палочка с сердцевиной из сердечной жилы дракона. Олливандер долго охал и ахал по этому поводу, но объяснить эту странность так и не сумел. К сожалению, мой магический потенциал еще не восстановился должным образом, и я не мог в полной мере испытать свою обновку. Мне все время казалось, что слушается она меня гораздо хуже, чем палочка с пером феникса или та, что я отвоевал у Волдеморта, но я твердо решил без крайней нужды не брать в руки «Жезл судьбы». Из трех Даров Смерти я оставил себе лишь мантию-невидимку, отправив два прочих на дно сундука вместе с другими своими вещами, которыми любезно обеспечил меня Кричер.

К моему огромному разочарованию, возвратившись в любимую школу, я впервые не почувствовал себя дома. Здесь все напоминало мне о страшных событиях минувшей весны. Проходя по коридорам, я все еще слышал грохот обваливающихся под заклятиями стен. Крики и стоны раненых отдавались у меня в ушах. Замок изменился. Стал угрюмым и мрачным, растеряв весь налет сказочности. Впрочем, возможно, я просто повзрослел и смотрел на многие вещи по-иному.

– Вот увидишь, Гарри, твоя хандра обязательно пройдет, – ободряюще хлопала меня по плечу Джинни по дороге на тренировку по квиддичу.

– Гарри, если хочешь, я порекомендую тебе очень хорошего маггловского психиатра. Твое состояние ужасно меня беспокоит, – шептала на ухо Гермиона, когда из-за очередного приступа паники я отодвигал от себя тарелку с нетронутым завтраком.

– Со мной все в порядке, спасибо, Герми, – вымученно улыбался я.

Постепенно вокруг меня вырастала стена отчужденности, и, признаться, я был рад этому. Я смертельно устал от повышенного внимания к собственной персоне. После уроков я поднимался в свою комнатку на самом верху гриффиндорской башни (все пожелавшие завершить прерванное войной образование старшекурсники теперь жили отдельно от остальных), накладывал на дверь простенькое Запирающее – на большее я пока был не способен – и наслаждался тишиной и покоем, которые дарило мне мое одиночество.

***

Дракон продолжал сниться мне каждую ночь, и через месяц ситуация сделалась прямо-таки невыносимой. Я почти перестал спать, а обратиться за помощью к мадам Помфри и попросить у нее зелье Сна без сновидений не осмеливался. Я боялся, что Сметвик поручил ей приглядывать за мной, и если она доложит ему о моем нестабильном состоянии, то меня снова упекут в Мунго. И, возможно, на сей раз мне грозило пожизненное заточение в палате с мягкими, обитыми войлоком стенами. Такой расклад категорически меня не устраивал.

Чтобы хоть как-то избавиться от кошмаров, я решил прибегнуть к проверенному временем средству: после отбоя я закутывался в мантию-невидимку и бродил по школе несколько часов. Вернувшись в свою комнату, я, не раздеваясь, падал на кровать и спал как убитый два-три часа, оставшихся до подъема. В одно из подобных ночных бдений я и нашел его. Зеркало Еиналеж (3).

***

Осень уже вступила в свои права, и на самом верху Астрономической башни гулял холодный, пронизывающий до костей ветер. Я стоял, держась за парапет, глядя, как то тут, то там на темном, почти черном небе мигают далекие звезды. В эти минуты я чувствовал непередаваемые тоску и одиночество. Мне хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, и я жалел о тех безвозвратно ушедших временах, когда достаточно было просто зайти в гостиную Гриффиндора – и вот они, Рон с Гермионой, с кем я мог поделиться практически всем, что не давало мне покоя. Да, конечно, у нас бывали и размолвки, и недопонимание, и даже крупные ссоры, но мне всегда казалось, что наша дружба продлится долгие годы. И вот теперь Рон остался в Лондоне, поступил в Академию авроров и фактически прервал со мной всякие отношения. А с Гермионой мы, хотя и сталкивались ежедневно на лекциях, общались гораздо меньше, чем раньше. Все свободные часы она проводила в библиотеке, причем компанию ей составлял не кто иной, как… Драко Малфой. Когда они успели найти общий язык, я не представлял, а спрашивать ее в открытую не собирался. Если бы Гермиона считала нужным посвятить меня в подробности столь необычной дружбы, уверен – она бы это сделала. Но она молчала, лишь изредка бросая мне скупое: «Как твое самочувствие, Гарри?» Наверное, Гермиона была права, заявив мне в Мунго, что мы просто стали старше и переросли детские привязанности. Кроме того, в начале учебного года я и сам предпринял все возможное, чтобы отдалить ее от себя. Так на что же я сейчас жаловался?!

Скорее всего, мы действительно выросли, но мне все равно иногда ужасно не хватало наших дружеских посиделок далеко за полночь, когда в гриффиндорской башне, да и во всем Хогвартсе, все уже давно спали. А вдруг я именно поэтому каждую ночь видел во сне дракона? Может, он спасал меня от одиночества, а я, как дурак, бежал от этих снов?

***

Так или иначе, в ночь на тридцать первое октября, дождавшись, когда в замке наконец угомонятся, я, как обычно, закутанный с ног до головы в мантию-невидимку, поднялся на Астрономическую башню. Простояв там с полчаса, я почувствовал, что продрог до костей, и, не желая возвращаться в собственную комнату, принялся бесцельно бродить по Хогвартсу. Сегодня у меня было особенно много поводов для подавленного состояния. Накануне вечером я решил отпроситься у директора МакГонагалл, все еще числившейся деканом Гриффиндора, и аппарировать в Годрикову впадину, чтобы положить цветы на могилу родителей.

– Не знаю, перенесете ли вы аппарацию, мистер Поттер, – скептически поджала губы МакГонагалл. – Утром сходите к мадам Помфри, и, если она позволит, я не стану возражать.

Но школьная медсестра оказалась категорически против.

– Нет, нет и еще раз нет! Перемещение в подпространстве – очень энергозатратное колдовство, Гарри. Ваше магическое ядро только-только пришло в норму. Боюсь, подобной нагрузки ему не выдержать, и вас попросту расщепит. Подождите еще пару месяцев. Уверена, на Рождество вы уже сможете свободно аппарировать.

Стараясь не вспоминать о своем прошлогоднем рождественском посещении Годриковой впадины, я вернулся к себе. Я был так расстроен, что пропустил праздничный ужин. С некоторых пор шум и суета Большого зала раздражали меня. Я ждал ночи, с ее холодной, равнодушной ко всем человеческим горестям тишиной.

***

Я понял, где очутился, едва лишь поднял голову. Похоже, ноги сами принесли меня сюда. Передо мной находилась сплошная глухая стена. Когда-то, в прежней жизни, стоило пройти мимо нее трижды и подумать о том, в чем ты действительно нуждаешься, в стене появлялась дверь. Теперь это вряд ли сработало бы, ведь Выручай-комната сгорела в пожаре Адского пламени. Впрочем, чем я, собственно, рисковал?

Ни на что особенно не надеясь, я негромко сказал: «Вот бы мне найти место, где я не буду так одинок!» – и… не веря своим глазам, толкнул возникшую, точно по волшебству, дверь.

Я оказался в маленькой комнате, тускло освещенной светом магических факелов. Она была абсолютно пуста, за исключением единственного хорошо знакомого мне предмета. Огромного, занавешенного полотном зеркала в золоченой раме. Я помнил, как просиживал возле него долгие часы, всматриваясь в лица родителей. Всякий раз зеркало Еиналеж показывало мне одно и то же: семью, которой у меня никогда не было. Я снял мантию-невидимку и опустился на пол напротив зеркала, а потом сдернул закрывающую его ткань и, затаив дыхание, будто вновь превратившись в испуганного первокурсника, заглянул в него.

Вначале ничего не происходило. Я видел лишь свое отражение. Худого, угловатого, бледного очкарика с лихорадочно блестящими глазами. Затем по гладкой поверхности словно пробежала рябь, и в глубине появился смутный силуэт. Человек приблизился, и у меня бешено забилось сердце. Из зеркала на меня смотрел профессор Снейп.

Я совершенно растерялся. Я не мог понять, почему увидел именно его. За минувшие полгода я потерял множество близких и дорогих мне людей: Фред, Люпин, Тонкс… Список можно было продолжать еще и еще. Так почему же именно Снейп?

Возможно, потому что он, так же как и я теперь, был ужасающе одинок. Всю свою жизнь. Его никто не любил. Может, только моя мама, да и то в далеком детстве, еще до того, как их пути разошлись и они стали чуть ли не врагами. Я вспомнил последние мгновения Снейпа. Бесплодные попытки спасти его. Кровь на моих руках. Страшный, больше похожий на предсмертный хрип, шепот:

– Посмотри… на меня…

Снейп в зеркале молчал, скрестив на груди руки в таком знакомом жесте, и в его взгляде было что-то необычное, странное. В нем не сквозили свойственная ему холодность или плохо сдерживаемая ярость, презрение или язвительность. Все то, к чему я привык за семь лет наших взаимоотношений. Нет. Сейчас в его глазах плескались тоска и безысходность. Словно и там, в посмертии, он не знал покоя. Словно его душа страдала и мучилась.

Мне вдруг отчаянно захотелось извиниться перед ним за все. За то, что долгие годы считал его гнусным Пожирателем, убийцей и предателем. За ту ненависть, которую испытывал к нему. За то, что, поддавшись любопытству, стал свидетелем его унижения. Мне захотелось рассказать ему о победе над Волдемортом, о суде, о снятии с него всех обвинений, об ордене Мерлина, врученном ему посмертно. Я не представлял – обрадует ли это его или он только скривит губы в своей фирменной презрительной усмешке. Слова будто застряли у меня в горле, и я смог выдавить лишь беспомощное:

– Профессор Снейп, сэр. Мне так жаль!

______________________________________

1. Релашио (англ. Relashio; также Релассио или Отвратись) – заклинание, освобождающее человека или предмет из захвата, зажима и пр. В основном используется для того, чтобы избавиться от оков и цепей.

Когда волшебник произносит это заклинание, из его палочки вырываются искры, а под водой – струи кипятка.

Относится к бытовым, так как этим заклинанием можно развязать шнурки.

http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Релашио

2. Диффиндо (англ. Diffindo) – режущее заклинание или заклинание Ножниц. Относится к группе разрушающих чар. Изучается на 1 курсе в школе Хогвартс на уроках по Заклинаниям.

http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Диффиндо

3. Зеркало Еиналеж (англ. Mirror of Erised) – магическое зеркало, которое случайно нашёл Гарри Поттер в одном из пустых классов Хогвартса, гуляя ночью по школе в мантии-невидимке, полученной им от Альбуса Дамблдора на Рождество.

Зеркало Еиналеж играет важную роль в развитии сюжета романа «Гарри Поттер и Философский камень», в других романах серии встречаются только упоминания о нём.

Своё название зеркало получило благодаря свойству показывать самые сокровенные желания человека (если читать название зеркала задом наперёд, то получится слово «Желание»). В оригинале название зеркала – The Mirror of Erised (англ. Desire – «желание»).

Надпись на раме зеркала гласит – «Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi» (в зеркальном прочтении: «I show not your face but your hearts desire» – «Я показываю не твоё лицо, но желание твоего сердца», в официальном переводе РОСМЭНа – «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание»).

http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Зеркало_Еиналеж

========== Глава 4. Гарри ==========

Остаток ночи я впервые за долгое время спал так крепко, словно принял изрядную дозу зелья Сна без сновидений. Плененный дракон не тревожил меня, и, проснувшись утром, я почувствовал себя бодрым и выспавшимся. Так что на дежурный вопрос Гермионы: «Как ты, Гарри?» – я вполне искренне ответил:

– Все в порядке.

Я и в самом деле ощущал небывалый прилив сил и энергии, особенно при мысли, что вечером непременно снова наведаюсь в Выручай-комнату и, возможно, Снейп опять появится в зеркале. Мне почему-то было очень важно увидеть его. Я прекрасно осознавал, что это – всего лишь иллюзия. Настоящий Снейп почти полгода тому назад умер на моих руках, а его тело сгорело в Визжащей хижине. И тем не менее я надеялся еще раз посмотреть в лицо человеку, с которым меня связывала многолетняя вражда.

Отсидев бесконечно долгие часы на уроках, я с трудом дотянул до ночи и пустынными коридорами прокрался в Выручай-комнату. Бросив взгляд на зеркало, я еле-еле сдержал радостный возглас: Снейп стоял, скрестив на груди руки, и при моем появлении чуть заметно кивнул, будто уже ждал своего полуночного гостя.

– Добрый вечер, профессор. Вы не против, если я немного посижу здесь? – спросил я, чувствуя, что краснею от собственных глупости и наивности. Ведь он совершенно точно не мог услышать меня. Но, к моему величайшему изумлению, Снейп утвердительно качнул головой.

– Профессор, вы… вы слышите меня?

Новое безмолвное «да».

Не отрывая от него глаз, словно боясь, что, если зрительный контакт между нами прервется хоть на секунду, он немедленно уйдет, я осторожно опустился на пол. В этот момент Снейп совершил нечто абсолютно немыслимое в моем понимании: он проделал то же, что и я. Сел на пол, подтянул острые колени к груди, обхватил их руками и выжидающе, но вместе с тем тревожно посмотрел на меня.

Я догадался, чего он хочет. Ему, разумеется, не терпелось узнать, чем закончилась война.

– Мы победили, профессор! – мой голос зазвенел от радости, как будто я сообщал эту весть реальному, а не призрачному Снейпу. – Волдеморта больше нет. Мне удалось уничтожить его…

Снейп закрыл глаза, а из его груди вырвался вздох явного облегчения. Он выглядел настолько живым, что я не удержался от бестактного вопроса:

– Профессор, а вы правда умерли? Я почему-то не видел вашего портрета в кабинете директора МакГонагалл.

Снейп горько усмехнулся краешком губ и пожал плечами. Вероятно, это должно было означать: «Откуда мне знать «почему», Поттер? И потом, кому какая польза от моего портрета? Я ведь не Дамблдор. К моей скромной персоне вряд ли обратятся за советом и помощью».

– Мне кажется, что это – просто вопиющая несправедливость. Вы же столько сделали для всех: для школы, для студентов, для Дамблдора и для… меня.

На сей раз усмешка у Снейпа вышла более теплой. Она даже отдаленно походила на улыбку.

Я словно услышал: «Несправедливости хватает и в жизни, и после смерти, мистер Поттер. Но я рад тому, что вы, по крайней мере, перестали считать меня злодеем, пожирающим плоть невинных младенцев на завтрак, обед и ужин».

– А вы разве так не поступаете? – невольно вырвалось у меня.

Это было явно лишнее. Снейп дернулся, будто от пощечины. Его глаза зло сощурились. Лицо закаменело.

– Простите, профессор! – поспешно сказал я. – Мне не следовало так говорить. Пожалуйста, останьтесь!

Все же я обидел его. Он резко поднялся с пола, отряхнул мантию, всем своим видом выражая: «На сегодня с меня довольно наглых и любопытных мальчишек, мистер Поттер! Аудиенция окончена!» И, прежде чем я, мысленно проклиная свою несдержанность, снова открыл рот, исчез с зеркальной поверхности.

В ту ночь вместо дракона мне приснился Снейп. И хотя расстались мы не слишком хорошо (я бы даже сказал – плохо), он не смотрел на меня со злостью или осуждением. Наверное, лишь поэтому я отважился через пару дней опять наведаться к заветному зеркалу. Снейп уже был там. Выглядел он отстраненным и полностью погруженным в себя. Не знаю, возник ли он только что или уже сидел в ожидании какое-то время, но при моем появлении он оживился и приглашающе похлопал по полу ладонью: «Садитесь, мол, раз уж пришли».

Я все еще в нерешительности топтался у двери. Снейп нетерпеливо повторил свой жест, словно говоря мне: «Ну же, Поттер, я не собираюсь тратить на вас ни одной минуты дольше, чем следует. Или присаживайтесь, или убирайтесь!»

Я все же выбрал первое и опустился перед зеркалом на подушку, любезно предоставленную мне Выручай-комнатой. Я надеялся, что и Снейп расположился сегодня с большими удобствами, но ему подушка почему-то не полагалась, и он так и сидел на голом каменном полу.

– Профессор, – несмело начал я, приглядываясь, нет ли возле него банки с сушеными тараканами, – я должен извиниться за свою… бестактность.

Снейп не шевелился, вероятно, соглашаясь со мной.

– Я просто не представляю, как разговаривать с вами, ведь в прошлом у меня не было подобного опыта, а сейчас вы не в состоянии мне ответить, даже если захотите. Впрочем, может, так будет лучше. Мне в последнее время не слишком везет на слушателей. Рон остался в Лондоне, поступил в Академию авроров. А Гермиона… Она вся поглощена своей дружбой с Драко Малфоем…

Бровь Снейпа удивленно поползла вверх.

– Вот и мне тоже это кажется ужасно странным. Прежде они не выносили друг друга, а нынче – прямо-таки не разлей вода. Нет, вы не подумайте, что я против. Я и раньше был уверен, что с Роном ей в конце концов станет скучно. А Малфой… он же всегда учился лучше всех на курсе, и голова у него хорошо варит…

Губы Снейпа искривила усмешка.

– Это маггловское выражение, – смутился я. – Вы, наверное, считаете, что это слово применимо только к зельям… Мерлин, что я несу…

Снейп утвердительно кивнул, словно говоря: «Вот именно, Поттер. Полный бред. Однако иного я от вас и не ожидал».

– Вы, несомненно, спросите, почему я не провожу время в обществе Джинни? Дело в том, что, пока мы с Роном и Гермионой искали крестражи, она переосмыслила наши отношения и теперь помолвлена с Дином Томасом. Чему я очень рад. Полагаю, у нас все равно ничего не получилось бы.

Я не представлял, почему чувствую такую невероятную потребность исповедоваться перед ним, но остановиться и замолчать не было ни сил, ни желания. Снейп оказался непревзойденным слушателем. Он даже старался сдерживать свои едкие ухмылки по тому или иному поводу. Он так и сидел, не меняя позы и почти не двигаясь. Лишь когда я рассказал ему, что после схватки с Волдемортом с моей магией творится какая-то чертовщина и я уже несколько месяцев практически не могу колдовать, он понимающе кивнул, и перед ним прямо из воздуха возникли перо, чернильница и кусок пергамента. Пару минут он сосредоточенно что-то писал, а затем приложил пергамент к стеклу.

На мгновение мне почудилось, что я сумею достать его послание, так же, как когда-то много лет назад вынул из зеркала философский камень. Увы, мои пальцы коснулись холодной, гладкой и абсолютно непроницаемой поверхности.

«Мне необходимы перо и пергамент», – подумал я. Выручай-комната тут же выполнила мою просьбу. Я тщательнейшим образом скопировал рецепт, адрес аптеки под ним и имя зельевара, к которому мне советовали обратиться за помощью.

– Вы так уверены, что сам я не справлюсь с изготовлением этого зелья? – с определенной долей горечи спросил я его. Мне было неприятно, что даже этот призрачный Снейп все еще считает меня недоумком.

Он внимательно перечел список и скептически покачал головой.

– Полагаете, Слагхорн не даст мне нужных ингредиентов? Да, вероятно, не даст. Начнет выпытывать, зачем они мне понадобились. А когда узнает, что я собираюсь варить зелье, в состав которого входит моя кровь… Наверное, лучше вообще себе не представлять, какую историю он из этого раздует. Вы правы, профессор, я сегодня же отошлю заказ и флакон с кровью по указанному вами адресу. Надеюсь, зелье мне поможет. Надоело чувствовать себя полусквибом. Спасибо!

Снейп как-то странно посмотрел на меня, усмехнулся одними кончиками губ и… исчез.

***

Через неделю я наконец получил свое зелье. Честно говоря, я давно ничего так не ждал, как этого маленького пузырька, рассчитанного на четыре приема. Снейп отчего-то тоже волновался. Каждый раз, когда я входил в Выручай-комнату, он поднимал на меня глаза, словно спрашивая: «Оно уже у тебя?» И разочарованно вздыхал, выслушав отрицательный ответ.

В то утро за завтраком, заметив направлявшуюся ко мне сову, я едва не запрыгал на месте от радости. Я жаждал поскорее принять первую порцию снадобья, которое способно было снова превратить меня в полноценного волшебника. Я невероятно устал от бесконечных проверок магической ауры и ограничений на то или иное колдовство. Я уже не мог видеть обращенный на меня сострадательный взгляд мадам Помфри и слышать неубедительные слова утешения: «Наберись терпения, Гарри, еще месяц-другой – и все обязательно придет в норму!»

Спрятав драгоценный фиал в карман мантии и кое-как отделавшись от назойливых вопросов Гермионы по поводу таинственного послания, я постарался побыстрее закончить завтрак и поспешил к себе в комнату.

Откупорив плотно притертую пробку, я поднес флакончик к носу и принюхался. Пахло снадобье преотвратительно. Адская смесь гнили, болотной тины и отдающего железом запаха человеческой крови. Но ведь эта бурда поможет мне вернуть магию!.. В том, что касалось зелий, Снейп являлся непревзойденным мастером! Я решительно сделал один тщательно отмеренный глоток. Бррр… На вкус оно оказалось еще хуже, и меня чуть не вывернуло наизнанку. Я зажал рот ладонями, пытаясь удержать внутри содержимое взбунтовавшегося от такого насилия желудка, присел на кровать и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Тошнота потихоньку отступала, и ее сменяло ощущение приятного покалывания во всем теле: от макушки до пальцев на ногах. «Люмос», – подумал я, и на кончике моей волшебной палочки засветился крохотный огонек. «Акцио учебник Трансфигурации», – книга взвилась с полки и приземлилась точно мне в руки.

– Недурно, – прошептал я, чувствуя неимоверное счастье. – Если от первого же глотка меня начала слушаться даже невербальная магия, то что же будет дальше?

***

День тянулся как маггловская жевательная резинка. Я не мог дождаться окончания лекций и в итоге сказался больным на последнем уроке Трансфигурации. Я знал, что МакГонагалл без лишних вопросов отпустит меня, ведь Сметвик строго-настрого запретил мне переутомляться. Разумеется, вместо больничного крыла я помчался на восьмой этаж и, как только пересек порог Выручай-комнаты, выпалил:

– Действует! Профессор Снейп, оно действует!

Я продемонстрировал ему свои успехи и был изумлен, когда его лицо осветила улыбка. Я и не представлял себе, что Снейп, жесткий, саркастичный профессор Снейп, может так тепло и искренне улыбаться. В этот момент он вдруг показался мне почти красивым. Я и сам испугался собственных ощущений. Ведь передо мной был все тот же Снейп. Я смутился, покраснел чуть ли не до корней волос, еще раз промямлил: «Спасибо!» – и ушел, оставив его одного.

Впрочем, не слишком надолго. Едва я покинул Выручай-комнату, как совесть впилась в меня острыми когтями.

«Он так помог тебе, а ты проявляешь просто черную неблагодарность! – зудело у меня в голове. – Вернись немедленно и прекрати вести себя как импульсивный подросток. Мало ли что там тебе показалось! Уж и улыбнуться призраку нельзя! И вообще, красив Снейп или нет – сейчас уже не имеет ровным счетом никакого значения. Он умер. А из-за твоей нерасторопности даже не похоронен по-человечески. И теперь вынужден тратить свое посмертие на то, чтобы вновь спасать твою задницу и твою магию! А ты даже не поблагодарил его как следует, а трусливо сбежал!»

Разумеется, спорить с разбушевавшейся не на шутку совестью было абсолютно бесполезно. Тем более что ругала она меня, в общем-то, за дело. Потоптавшись возле голой каменной стены, я представил себе маленькую полутемную комнатку с огромным зеркалом в золоченой раме, и передо мной тут же возникла дверь…