Текст книги "Тропа Чакры (СИ)"

Автор книги: Killer_Warm

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Глава 37

Уинтер

Я смотрела на Фрэнки с замиранием сердца, надежда рвалась из моей души, как цунами. Неужели он пришел, чтобы спасти меня, как какой-нибудь пьяный герой, готовый пройти через ад и обратно ради своих родных? Или он здесь только для того, чтобы вручить мне этот телефон?

Теперь он был спрятан в моем рукаве, и мне нужно было как можно скорее уйти, чтобы проверить его. Но когда я перевела взгляд на Карлоса, чтобы сказать ему, что хочу отлучиться в туалет, он с жутким треском ударился лицом о барную стойку. Я задохнулась в тревоге и посмотрела на бармена, но, к счастью, он обслуживал кого-то другого, и никто не заметил, как этот десятитонный дикий зверь потерял сознание. Вокруг нас толпились люди с напитками в руках, весело смеясь, слишком погруженные в свои социальные пузыри, чтобы понять, что произошло.

Я оглянулась вокруг, словно ища ответ на вопрос, что только что произошло. Потом все встало на свои места. Фрэнки купил Карлосу тот напиток. Должно быть, он накачал его наркотиками. Я подавила смешок восторга и встала, не тратя ни секунды на подарок, который Фрэнки сделал мне, и ускользнула в толпу, пересекая зал в направлении туалетов. Я выскользнула из толпы тел в короткий коридор, который вел к двум дверям. Я вошла в женский туалет, двигаясь по кремовой плитке и мимо золотых раковин, прежде чем войти в кабинку. Я закрыла дверь, тяжело дыша и чувствуя, как жизнь бурлит в моих венах, словно экстаз. Я не переставала улыбаться, когда опускала стульчак унитаза, садилась на него и рассматривала телефон, который дал мне Фрэнки.

Сначала я проверила сообщения, но там ничего не было, затем номера, но список контактов был пуст. Я нахмурилась и перешла к единственной другой возможности – открыла фотоальбомы и нашла одно видео, которое ждало меня. Я нажала «воспроизвести», и мое сердце заколотилось при виде Николи, стоящего перед камерой. Его лицо было залито кровью, а в глазах была тьма, которой мне не хватало на каком-то базовом уровне. Я прикусила губу, когда он уставился прямо в камеру, мое сердце бешено билось от желания.

– Это для тебя, куколка. – Он отошел в сторону, и я увидела Дюка, привязанного к стулу на заброшенном складе, его промежность была испачкана мочой, а лицо расквашено в кровь. Это был он, мой демон, мой мучитель. О Боже, Николи нашел его.

От ненависти у меня отвисла верхняя губа, и я смотрела, почти не мигая, не желая упустить ни секунды. Потому что если Николи добрался до него, это могло означать только одно. Дюк был мертв.

Николи снял с бедра охотничий нож, и я наблюдала, как он отрезает Дюка кусок за куском, моя жажда крови росла, практически вызывая слюноотделение, когда я наслаждалась его смертью. Мне пришлось убавить громкость, чтобы не привлекать к себе внимания, если кто-то зайдет в туалет, но я все равно слышал его крики, каждый из которых разрывал невидимую цепь на моей душе и наконец-то освобождал меня от Пятерых. Николи был беспощаден, холоден и управляем той свирепостью, которую я видела на той горе. Тогда, когда были только мы и месть, когда наша жизнь была простой, по которой я так чертовски скучала.

Я изголодалась по нему, наблюдая, как каждый мускул его тела обращается против моего врага. Когда все было почти закончено, тот, кто записывал, приблизил камеру к лицу Дюка, его тело лежало на полу, а кровь блестела вокруг него в постоянно увеличивающейся луже.

– Извинись, – прорычал Николи, надавив ногой на грудь Дюка.

Дюк едва мог говорить из-за опухшего лица, но его губы разошлись, и он жалобно прохрипел слово «извини».

– Скажи это ей! – Николи указал на камеру, и карие глаза Дюка устремились в объектив. На меня.

– Прости, рэд, – прохрипел он. – Это просто бизнес.

У Дюка началось сильное кровотечение, он начал задыхаться и посинел, корчась на земле.

Один резкий удар Николи сломал ему шею с окончательностью, которая заставила меня втянуть воздух. Я была уверена, что никогда не дышала так глубоко и легко. Дюк был мертв. Последние кошмары разбились вместе с ним. Я была свободна. И все же… я не была свободна. Меня все еще держал Рамон, но недолго. Я должна выбраться отсюда.

Я встала, подняв платье и заправив телефон в подтяжки, чтобы спрятать его, затем опустила юбку и повернулась, чтобы посмотреть на стену над собой. Окна нет.

Я прорычала себе под нос, выходя из кабинки и, к счастью, обнаружив, что комната пуста, я проверила каждую кабинку на наличие окна, но его не было.

Черт.

Дверь распахнулась, и вошел Рамон с горящими, как смола, глазами. Я действовала быстро, опустив руки в ближайшую раковину, делая вид, что мою их, а мое сердце врезалось в грудную клетку.

– Где Карлос? – шипел он, оглядывая кабинки, словно его восьмифутовый охранник мог появиться из туалета.

Я пожала плечами, не подавая голоса и холодно глядя на него. Он шагнул вперед, схватил меня за руку и уставился на меня сверху вниз.

– Не веди себя так, Саша.

Я оскалила на него зубы, шипя, как дикая кошка, и он в ярости встряхнул меня. Дверь открылась, и вошла пара женщин, задохнувшись, когда они увидели здесь Рамона.

Рамон обхватил меня за талию и прильнул ртом к моему рту, я вздрогнула, пытаясь отстраниться, но он схватил меня за затылок, и я не смогла.

– Простите нас, – сказал он женщинам, разрывая поцелуй. – Я не могу оторваться от нее с тех пор, как мне вернули мою жену.

– Оуу, – ворковала одна из женщин, а другая улыбнулась мне с ревностью в глазах. Но если она хотела Рамона, она могла получить его, его дом, его армию засранцев и мое уродливое платье.

Он вывел меня из уборной, и мы пошли по коридору обратно на вечеринку.

– Тебе лучше ничего не замышлять, моя дорогая, – проговорил Рамон мне на ухо, прижимаясь поцелуем к моему виску, и мое нутро сжалось.

– Рамон! Иди поговори с Серхио Владиском, – позвал мэр, заметив нас, и поманил его к себе.

Рамон заинтересованно кивнул, затем подвел меня к другому своему охраннику, которого, я была уверена, звали Хуан, и передал меня в его объятия. – Потанцуй с моей девочкой, займи ее.

– Конечно, босс, – сказал он, и Рамон поцеловал меня в щеку, оставив мою плоть пульсирующей, словно меня ужалила пчела, и поспешил прочь, чтобы присоединиться к мэру.

Хуан не умел танцевать, но, видимо, я умела: вальс, который сейчас играл, пробудил во мне мышечную память, когда я вела его по комнате, а не наоборот. Несмотря на свои танцевальные способности, я то и дело целенаправленно наступала Хуану на ноги, хлопая ресницами, когда он, ругаясь под нос, пытался не отставать от меня.

Внезапно в танец вклинился мужчина в черной маске, с глазами, которые смотрели прямо мне в душу. Мое сердце перестало биться, дыхание перехватило, и весь мой мир перевернулся вокруг своей оси. Он оттолкнул Хуана, который хрюкнул, прежде чем уйти с танцпола и стал наблюдать за мной оттуда, похоже, радуясь предлогу перестать танцевать со мной.

Руки Николи обвились вокруг меня, притягивая меня ближе, пока мы кружились по комнате, идеально синхронизируясь друг с другом.

– Привет, куколка, – дышал он мне в ухо, и я крепче прижалась к нему, моя рука скользила по его шее, пока я вдыхала его ореховый аромат, а мое лицо касалось щетины на его челюсти.

– Ты пришел за мной, – прошептала я.

– Я готов противостоять любой силе природы на этой земле, чтобы освободить тебя, Уинтер, – прорычал он низко и глубоко, вызывая дрожь, от которой я задыхалась.

Я смотрела в его темные глаза и впитывала каждую золотую крупинку в них, моя душа словно соединилась с его. Но была одна вещь, которую мне все еще нужно было подтвердить. – Та девушка, с которой я тебя видела…

– Меня подставили, – мгновенно оборвал он меня. – Наркотики, – он не стал уточнять, но его взгляд переместился на Рамона в другом конце комнаты, и если бы ненависть могла жарить плоть, то мой муж уже был бы поджарен на мангале. Меня не удивило, что этот ублюдок был ответственен за это, но это пробудило во мне новый вид ярости, которая жаждала удовлетворения. – Я никогда не прикоснусь к другой женщине, ты моя одна-единственная, Уинтер. Та, которую я буду искать в любой толпе в любой части света, которую я буду знать в любом обличье.

– Я твой пингвин, – вздохнула я, и он захихикал.

– Нет, куколка. Ты не пингвин. Ты снежинка. Уникальная в каждом гребаном смысле. Я нашел тебя в метель, я узнал бы тебя где угодно. Другой такой, как ты, никогда не будет.

Слезы навернулись мне на глаза, а грудь захлестнула любовь. – Я знала, что ты не предашь меня, – сказала я, и мое сердце забилось от осознания того, что я была права. Николи Ромеро был моим, а я – его. Никто и ничто не могло этого изменить.

– Ты смотрела видео? – спросил он, в его глазах снова зажглась тьма, и моя душа загорелась от удовольствия. Я сжала в руке пиджак его костюма, прикусила губу и кивнула.

Он улыбался как психопат, и мне это нравилось. Мне нравилось, что он готов убивать и разделывать людей ради меня. Мне нравилось, что он не был хорошим человеком и что он будет сражаться в кровавых битвах и прорываться сквозь черные сердца моих врагов, чтобы добраться до меня. Всегда. И я бы сделала то же самое для него.

– Спасибо, – вздохнула я, желая скрепить эти слова поцелуем.

– Я вытащу тебя отсюда, дикарка, – поклялся он, и я поверила ему всеми фибрами своего существа.

Я так долго провела в темноте, бесчисленные дни в муках, крича, в то время как никто не мог услышать. Когда-то я верила, что меня не стоит спасать, что нет рыцаря в сияющих доспехах, который пришел бы спасти эту девицу в беде. Но я забыла одну вещь. Я никогда не была девицей, поэтому рыцарь никогда не смог бы меня спасти. Я была дикой девушкой со стальным сердцем. Моим спасителем был обнаженный злодей, который готов был поджечь весь мир, лишь бы удержать меня в своих объятиях. И его глаза говорили о том, что он вот-вот зажжет первую спичку.

Глава 38

Николи

За что я не мог проклинать Джузеппе Калабрези, так это за прекрасное классическое образование, которое он мне дал. Элитарная частная школа, в которую он меня устроил, научила меня всему – от иностранных языков до игры на гитаре и бесчисленных видов спорта, включая фехтование и бокс, и даже обеспечила мне возможность танцевать на подобных мероприятиях с легкостью человека, который занимается этим годами. И когда я вел Уинтер по бальному залу в своих руках, ее тяжелая юбка развевалась вокруг нее, я мог быть благодарен ему хотя бы за это.

Мой взгляд постоянно блуждал по ее лицу, словно я мог определить все, что происходило с ней в течение этих недель, которые мы провели в разлуке, просто взглянув на нее.

Когда мы в очередной раз огибали площадку, мой взгляд остановился на телохранителе, у которого я ее выхватил, как раз в тот момент, когда Фрэнки появился рядом с ним, и я заметил шприц в его руке за мгновение до того, как он вонзил его в бедро мужчины. Не было никакой возможности быть тонким в этом конкретном нападении, но Фрэнки уже закинул руку ему на шею и захлопнул рот парня, когда тот начал кричать, и группа девушек, нанятых Ромеро, столпилась вокруг них на мгновение, пока наркотик действовал.

К тому времени, когда девушки отошли в сторону, Фрэнки добрался до затененного угла, где усадил парня на стул и устроил его так, словно тот просто потерял сознание от переизбытка наркотика.

Никто, казалось, не заметил этого действа, и я усмехнулся своей дикарке, когда почувствовал на себе ее взгляд.

– Какой у тебя план? – вздохнула она, ее зеленые глаза взяли меня в плен, и отчаянная потребность поцеловать ее почти одолела меня. Но я не мог позволить себе отвлечься. Ее муж все еще разговаривал с мэром, но вскоре его внимание снова переключится в эту сторону.

Фрэнки удалось сотворить маленькое чудо, и с помощью значительного пожертвования от Мартелло он приобрел двадцать приглашений на сегодняшний бал, которые были розданы людям, которым он доверял, для исполнения различных ролей, которые потребует наша ночь интриг.

– Просто следуй нашему примеру, куколка, – пробормотал я. – Мы освободим тебя от него, и ты даже не успеешь опомниться.

Она открыла губы, чтобы снова спросить, как, но у меня не было времени, чтобы рассказать ей.

Когда мы дошли до затемненного угла танцпола, я ненадолго прижался к талии Уинтер, желая удержать ее в своих объятиях больше всего на свете, хотя и понимая, что по плану она должна была снова покинуть меня.

Я закружил ее под мышкой, и когда она отпрянула от меня, Рокко поймал ее за другую руку с края толпы. Ее зеленые глаза на мгновение встретились с моими с удивлением и легким страхом, но я твердо кивнул ей, отпуская ее.

Другая рука быстро сменилась на мою, и я притянул свою новую партнершу поближе, когда Слоан завертелась в моих руках, и я повел ее по танцполу, как будто ничего не произошло.

– Теперь она у нас, – вздохнула она, ее рука мягко легла на мое плечо, а ее взгляд нашел мой. – Не успеешь оглянуться, как мы покинем это место.

Я улыбнулся ей, направляя ее по комнате, ее серебряная маска отражала свет, а музыка накладывала чары на все это место.

– Я не успокоюсь, пока не верну ее домой, в свои объятия, подальше от этой вечеринки и этого человека, – прорычал я, крепче сжимая талию Слоан, представляя, как буду душить этого засранца.

– Боже, храни человека, который попытается встать между Ромеро и его женщиной, – дразняще сказала она, тепло улыбнувшись мне, когда ее пальцы сжали мои, где я держал ее руку для танца. – Я рада за тебя, Николи, – тихо добавила она. – Так рада, что ты нашел Уинтер и счастлив с ней после всего, что произошло между нами и после свадьбы…

Я посмотрел в ее темные глаза и насмешливо улыбнулся. – Одной из первых вещей, с которыми я смирился в одиночестве на той горе, был тот факт, что ты никогда не была предназначена для меня, – заверил я ее. – Я не хочу показаться резким, но я не скучал по тебе и не тосковал по тебе, как тосковал по Уинтер с тех пор, как ее у меня забрали. Я забочусь о тебе и хочу, чтобы ты была в безопасности, но знать, что ты была с мужчиной, который тебя любил, было достаточно, чтобы я смирился с этим.

– А я-то думала, что разбила тебе сердце, – поддразнила она, и я рассмеялся.

– Чушь. Ты просто удивилась, узнав, что у меня оно все-таки есть.

Ее смех был громким и свободным, не таким, как у окружавших нас накрашенных светских львиц, и я ухмыльнулся, закружив ее по комнате туда, где я оставил Уинтер. Музыка закончилась, и мы сошли с танцпола, обменявшись заговорщическим взглядом, направляясь к лестнице, которая вела на уровень антресоли над нами.

Энцо спускался по ступенькам к нам с девушками на каждой руке и целой свитой девушек за его спиной. Он решил надеть черную маску Бэтмена, несмотря на то, что это мероприятие должно было быть престижным, и ухмылялся, оглядывая зал, чем привлек несколько шокированных взглядов. Добавьте к этому тот факт, что восемь девушек, окружавших его, не лучшим образом скрывали свою профессию девушек по вызову высшего класса с их откровенными декольте и постоянными секс-шутками, и он устроил настоящую сцену. Конечно, это было именно то, чего мы от него хотели, так что это соответствовало нашему плану, но взгляд, которым он смотрел на меня, говорил о том, что он намеревается перенести вечеринку к себе домой, как только наша работа здесь будет закончена.

Мы направились прямо к нему и его свите, и девушки быстро окружили нас на лестнице, дав мне возможность снять черную маску и повязать на лицо обычную красную, что придало мне совсем другой вид, нежели у человека, который несколько минут назад танцевал с Уинтер.

– Он ищет ее, – сказал Энцо, наклонившись поближе, чтобы поговорить со мной, пока девушки шумели, хихикали и прихорашивались вокруг нас, скрывая нас от посторонних глаз. – Его люди начеку, но пока что он не паникует.

– Тогда нам лучше поторопиться, – сказал я, хлопнув его по плечу и продолжая подниматься по лестнице со Слоан под руку.

Она ободряюще улыбнулась мне, когда группа Энцо разделилась вокруг нас и продолжила спускаться по лестнице, пока мы продолжали подниматься.

На вершине крутой лестницы мы свернули налево, на антресоль, и мне пришлось бороться за то, чтобы сохранить размеренный темп. Фрэнки облокотился на перила, окружавшие верхний уровень, глядя на танцующих внизу, и едва заметным движением большого пальца указал налево. Я проследил взглядом в указанном им направлении и увидел там мужчину, который пробирался между толпой, торопясь и создавая впечатление, что он что-то ищет.

Мимо прошел официант с фужерами шампанского, и мы со Слоаном взяли по одному, остановившись и дожидаясь сигнала «все чисто». Прихвостень продолжал пробираться сквозь толпу, протискиваясь в двери, ведущие на балкон перед зданием, и оставляя нас в стороне.

Я поставил свое шампанское на пустой столик, и Слоан последовала моему примеру, когда мы проскользнули между толпой тел и направились к затемненному коридору, ведущему из угла комнаты.

Я бросил взгляд через плечо, прежде чем шагнуть в него, а Слоан прикусила губу, пока мы спешили по ковровому покрытию.

Мы обогнули угол, и я поймал ее за руку, заставив ее подождать, пока я приостановился, чтобы убедиться, что за нами никто не следит.

Слоан нервно жевала губу, пока мы сохраняли молчание, а я ждал, не слыша ничего, кроме тяжелого биения своего сердца, которое было слышно за шумом вечеринки, которую мы только что покинули.

Когда я убедился, что за нами никто не следит, мы поспешили дальше, проскользнув по коридору и сбежав по черной лестнице, чтобы потом снова направиться к вечеринке снизу.

Не дойдя до бального зала, мы остановились возле маленькой уборной, на двери которой висела табличка «Не работает».

Я еще раз осмотрел коридор, затем толкнул дверь и оказался лицом к лицу с Рокко, который выглядел готовым убить любого, кто попытается войти сюда.

Его лицо расплылось в широкой ухмылке, когда он узнал нас, и мы быстро прошли в небольшое помещение.

Здесь было только две туалетные кабинки и одна большая туалетная комната с раковиной, встроенной в мраморную столешницу, но они потратили много денег, чтобы сделать ее роскошной. Я никогда не понимал, зачем нужна такая роскошная обстановка в месте, куда люди приходят просто посрать, но полагал, что это лучше, чем зайти в какое-нибудь вонючее чудовище с зеленой плиткой.

Уинтер бросилась ко мне, как только за мной закрылась дверь, ее руки обвились вокруг моей шеи, она прижалась ко мне и держала меня так, словно никогда больше не хотела отпускать. Я хотел поднять ее на руки, но когда я схватил ее за задницу, чтобы приподнять, облегающая юбка не позволила ей обхватить меня ногами, и в итоге я просто прижал ее к груди, ее ноги были в нескольких дюймах от земли, и она наполовину смеялась, наполовину всхлипывала мне в шею.

– Я только что закончил рассказывать твоей девочке о том, как ее муж чуть не убил тебя, накачав таблетками, а потом заставил эту шлюху залезть на тебя, как на шест, чтобы устроить для нее шоу, – объяснил Рокко, и я с некоторым трудом оторвался от Уинтер, поставив ее на ноги, чтобы я мог посмотреть на нее.

– Я с тобой, куколка, – пообещал я ей, проводя пальцем по одному из ее рыжих локонов, наслаждаясь ее видом.

Между нами все еще оставалось чувство нерешительности, словно мы оба хотели знать, чем именно занимался другой за те недели, что мы провели в разлуке, но у нас не было времени задавать вопросы, которые вертелись у нас на языках.

– Время для стриптиз-шоу, – пошутил Рокко, и Слоан встала спиной к нему, чтобы он мог расстегнуть молнию на ее платье.

– Что ты делаешь? – вздохнула Уинтер, нахмурившись, когда Слоан сбросила платье к ногам и осторожно вышла из него.

– Я буду приманкой, – объяснила Слоан с озорной ухмылкой, оставшись в нижнем белье и открыв сумочку, чтобы достать рыжий парик, который она спрятала в вакуумном пакете.

Пока она доставала его и начинала поправлять на своем черном пучке, я осторожно развернул Уинтер и начал расстегивать для нее платье.

– Ты выглядишь съедобной независимо от того, что на тебе надето, дикарка, – вздохнул я, проводя пальцами по ее позвоночнику, и в ответ на мое прикосновение по нему пробежала дрожь. – Но это платье чертовски отвратительно.

Вместо ожидаемого мною смеха она повернула голову так, чтобы посмотреть на меня через плечо.

– Не так отвратительно, как мои шрамы, – объяснила она, и я увидел вспышку обиды и ненависти в ее глазах от признания причины, по которой она надела этот ворох ткани.

– Да пошли они все, кто так думает, – прорычал я, злясь на причину, по которой она надела эту одежду. – Твои шрамы только подчеркивают твою красоту, моя дикарка. Не позволяй никому говорить тебе обратное.

Она решительно кивнула, затем подняла руку и сняла с горла тяжелое ожерелье-чокер, бросила его на пол и топнула каблуком.

Мне захотелось наклониться вперед и поцеловать ее, но поскольку Эрнандес уже охотился, у нас не было времени терять его. Слоан и Рокко нужно было убираться отсюда как можно быстрее.

Наконец я расстегнул платье настолько, что смог стянуть его с нее, и с тоской застонал, глядя на нее, стоящую в одном нижнем белье.

– Давай сначала выберемся отсюда, stronzo (п.п. мудак), – рявкнул Рокко. – Тогда у тебя будет двадцать минут, чтобы заняться всем, чем тебе, блядь, захочется.

Я проклинал его вполголоса, предлагая платье Уинтер Слоан, не глядя на нее, так как мой взгляд был прикован к моей девочке. Слоан поменяла платья местами, и я предложил Уинтер ее зеленое атласное платье. Она взяла его, прижав к груди, как раз в тот момент, когда Слоан начала ругаться.

– Что это за уродливая штука? – сказала она, когда Рокко начал застегивать на ней пуговицы, и я не удержался от смеха, глядя на нее в кипах темно-синего материала, который больше подходил для прабабушки на похоронах, чем для красивой женщины на изысканном балу.

– Я сорву его с тебя зубами, когда мы вернемся домой, и покажу тебе, каким сексуальным оно может быть, principessa²⁸, – пообещал ей Рокко, и она засмеялась, поправляя свой рыжий парик, бросая взгляд на волосы Уинтер, чтобы уложить их как можно более похоже.

– Ты собираешься заставить его следовать за тобой? – Уинтер задохнулась, когда до нее дошло, что происходит, и Слоан ободряюще улыбнулась ей.

– Да, но не волнуйся за меня, у меня наготове нож и самая агрессивная сторожевая собака в городе, которая держит меня за руку. – Она улыбнулась Рокко, когда он закончил застегивать пуговицы на ее платье и прижался голодным поцелуем к ее губам.

– Чертовски верно, жена, – сказал он ей. – И я думаю, что позволю тебе оставить этот парик, когда мы вернемся домой, я смогу притвориться, что шокирован тем, что это не твой натуральный цвет, когда окажусь между твоих бедер.

Слоан шлепнула его, притворившись возмущенной, а он укусил ее за ухо с собственническим рычанием, которое говорило о том, что он шутит лишь наполовину. Слоан забрала маску Уинтер, оставив свою собственную рядом с раковиной, так как она завершила свое преображение, а я остался смотреть на каждый дюйм прекрасного лица моей дикарки.

– Пора идти, – твердо сказал я, схватив брата за плечо и толкнув его к двери.

– Ладно, ладно, – согласился Рокко, протягивая руку Слоан и обхватывая ее за талию, когда она шагнула к нему. – Я напишу тебе, как только мы выберемся наружу, и они не начнут нас преследовать. Фабио подготовил машину для побега на другой стороне улицы. Встретимся у Фрэнки, когда все будет готово.

– Удачи, – серьезно сказал я, глядя между ними двумя, когда они снова вышли из туалета и дверь медленно закрылась за ними.

Тишина повисла густая и тяжелая, и я медленно повернулся, чтобы посмотреть на мою дикарку.

Мы так давно не виделись, слишком давно не были наедине, и каждое мгновение, которое я тратил на охоту за ней, на тоску по ней, казалось, лишь приводило меня к этому. И теперь я не знал, что сказать или сделать в первую очередь, чтобы показать ей, как много она для меня значит.

Никто из нас не произнес ни слова, и воздух в маленькой комнате стал тяжелым от ожидания, мы просто смотрели друг на друга, упиваясь друг другом и пробуя желание, которое росло между нами.

Уинтер все еще прижимала платье Слоан к груди, но ее пальцы медленно разжали ткань, пока она не уронила его, и оно соскользнуло вниз по изгибам ее тела, как разлившаяся вода, так что она осталась передо мной в черном бюстгальтере и стрингах. Поверх трусиков она надела подтяжки с подвязками, а из-за высоких каблуков, которые она носила, ее ноги казались длиннее, чем когда-либо. Мобильный телефон, который Фрэнки передал ей, был засунут в одну из них, и я с ухмылкой посмотрел на него.

– Я скучал по тебе больше, чем можно выразить словами, куколка, – вздохнул я, мое горло сжалось, а слова стали грубыми от вожделения.

– Покажи мне, как сильно, – ответила она, ее голос дрожал, а грудь тяжело вздымалась и опускалась.

Мой взгляд блуждал по ней, и я сделал шаг ближе, затем еще один, пока наши тела не разделял всего один дюйм, и это пространство было заполнено тяжелым дыханием нашей потребности.

– Когда я смотрю на тебя, я чувствую себя нищим, стоящим перед своей королевой, – сказал я ей. – Как будто я смотрю на что-то гораздо более чистое и лучшее, чем я, и как будто я очерняю тебя, просто находясь в твоем присутствии. Как будто я делаю тебя грязной, просто думая обо всех способах, которыми я хочу поклоняться тебе.

– Тогда сделай меня грязной, горный человек, – взмолилась она, задыхаясь, все еще не прикасаясь ко мне. – Заставь меня почувствовать тяжесть короны, которую ты возложишь на мою голову.

Я не сводил с нее глаз, а затем медленно опустил рот к ее ключице, где на ее плоти был шрам в форме полумесяца, и провел языком по его длине.

Она вздохнула, когда я поцеловал ее, и я застонал от этого звука, вырвавшегося у нее, мой член набух в штанах, так как я жаждал получить больше ее. Всю ее.

Моя маска задевала ее кожу, когда мой рот двигался по ее плоти, но когда я поднял руку, чтобы снять ее, она остановила меня голодным стоном. Как будто она хотела, чтобы я не снимал ее, дьявол в красной маске, расписывающий ее тело в грехе.

Я знал, что должен был обратить внимание на дверь позади меня, но мы должны были остаться здесь, чтобы план сработал, и у нас было время, чтобы убить его. Я так долго ждал, чтобы она снова была со мной, что был бессилен игнорировать эту потребность во мне или в ней тоже. Мы могли действовать быстро. И мы оба нуждались в этом слишком сильно, чтобы отрицать это.

Мой рот переместился к следующему шраму на ее плоти, и я поцеловал его тоже, медленно перемещаясь по нему ртом, пробуя ее кожу и целуя каждый маленький кусочек доказательства того, насколько она сильна. Я ненавидел и любил эти шрамы в равной степени. Я ненавидел то, что они напоминали мне обо всем, что ей пришлось пережить, и в то же время я любил силу, с которой каждый из них сохранился. Мне нравилось, что она носила их как воин, гордясь огнем в своем нутре и силой своей души, и мне нужно было, чтобы она знала, как я ценю каждый из них, что я вижу в них именно то, что они символизируют, и что в моих глазах они делают ее только красивее.

Я двигался ниже, отыскивая каждую отметину на ее плоти по памяти, а она прижимала руки к стене позади себя, борясь с желанием прикоснуться ко мне в ответ, купаясь в том, как я поклоняюсь ей, и позволяя мне не торопиться, заново знакомясь с каждым сантиметром ее тела.

Когда я спустился достаточно низко, я опустился перед ней на колени и откинул голову назад, чтобы посмотреть на нее снизу вверх, пока она пыхтела надо мной.

– Скажи мне, что ты все еще хочешь меня, как раньше, дикарка, – умолял я ее, мои руки обвились вокруг ее бедер, а все мое тело начало дрожать от предвкушения.

Мой член был тверд как железо в штанах, и я желал ее так, что понимал, что мы не сможем удовлетвориться одним разом, но я, черт возьми, собирался попробовать, если она этого хотела.

– Не будь со мной нежным, Николи, – предупредила она. – Мне не нужен утонченный мужчина, которого видит мир, когда смотрит на тебя. Мне нужен жестокий зверь, который убивал ради меня. Мне нужен мужчина, покрытый кровью моих врагов, и я хочу забыть, что меня когда-либо звали Сашей, и быть просто твоей дикаркой.

Мой взгляд потемнел от ее слов, а сердце забилось в диком ритме, когда я резко встал, переместив хватку на заднюю поверхность ее бедер и подняв ее с пола. Я распахнул дверь в туалетную кабинку рядом с нами и занес ее внутрь, закрыв дверь щелчком пальцев, прежде чем впечатать ее спиной в стену. Мои губы встретились с ее губами в пылком, отчаянном, грязном поцелуе, в котором были и язык, и зубы, и потребность.

Ее ноги плотно сомкнулись за моей спиной, и я обхватил ее задницу одной рукой, чтобы удержать ее, а другой провел между нами и застонал, обнаружив, что ее трусики насквозь промокли.

Я отодвинул промокшую ткань в сторону, встретившись с горячим, влажным жаром ее киски, и ввел два пальца глубоко внутрь нее, заставив ее вскрикнуть.

Я поцеловал ее еще раз, почувствовав вкус крови, когда она прикусила мою нижнюю губу, и я безжалостно вводил и выводил свои пальцы из нее, большим пальцем нажимая на ее клитор, когда ее бедра сжались вокруг меня, а ее ногти впились в мою спину.

На четвертом глубоком толчке моих пальцев ее киска плотно сжалась вокруг меня, и она закричала мне в рот, только жестокость моего поцелуя не дала ее голосу разнестись эхом по всему туалету.

– Черт, детка, когда ты в последний раз испытывала оргазм? – обвиняюще произнес я ей в губы, расстегивая брюки и давая ей время прийти в себя. Потому что если она думала, что это было сильно, то она понятия не имела, чего я от нее хочу.

– Я думала об этом все время, – вздохнула она. – Я даже пыталась прикасаться к себе, думая о тебе и вспоминая нас двоих вместе. Но тот дом, в котором он держал меня, был похож на тюрьму, как будто я оказалась заперта так же, как и с Пятеркой, и я просто не могла расслабиться настолько, чтобы найти освобождение.

– Похоже, мне придется кое-что исправить, – прорычал я, освобождая свой член из брюк и направляя его к ее сердцевине.

Она стонала, пока я терся об ее отверстие, покрывая головку свидетельством ее желания и глядя в ее зеленые глаза, в то время как она извивалась в моих руках, умоляя меня сделать это.

– Скажи мне, куколка, – прорычал я, сдерживая себя чистым усилием воли, так как мой член болел от ощущения того, насколько тугой, как я знал, она будет, когда я проникну в нее. – Ты сможешь молчать?

Ее глаза расширились, когда она подумала об этом, и она медленно покачала головой, разочарование наполнило ее взгляд, как будто она думала, что это может означать конец.