Текст книги "Нарисуй меня хорошим. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Kerry
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава№ 3. Ваня
Два агрессивных надзирателя затолкали меня в камеру, как блохастого щенка, который нагадил им в тапки. Их лица были красными, потными, уставшими, а руки тряслись и сжимались в кулаки, подавляя желание удушить буйного Зверя. И поделом. Я устроил им настоящую встряску, пока те уводили меня из зала суда.
– Забудь про жратву, ублюдок, – кинул мне тот, что был плотнее. Он вытер мокрое лицо рукавом от униформы и поправил фуражку. От него пахло потом и пирогами, словно он решил устроить маскарад и поиграть в мента, а на самом деле торгует ватрушками на рынке.
– Лучше я забуду про еду, чем буду таким, как ты, – прорычал я, харкнув ему в ноги.
Грозный шкаф ринулся ко мне, но его остановил второй и захлопнул перед моим лицом дверь. Теперь я мог разглядеть их гневные лица, только через маленькое окошко с тремя толстыми прутьями.
– Остынь, Костян, – залепетал тот, что помельче, – проблемы будут. Оставь мальца. Пойдем.
В эту же секунду железный затвор закрылся, и окна не стало.
Нервно дыша, я протер запястья от наручников. Красные следы напоминали о том, насколько я дик. Это лишь следствие моих повадок. Показатель моей сущности. Я был на взводе, как никогда. В голове был полный бардак. Мне хотелось крушить стены, которые отделяли меня от нее. Я был готов вцепиться в глотку каждому, кто оскорбит ее.
Вася. Моя Вася…
Это была моя новая камера. Всего лишь две шконки и ведро, от которого исходил зловонный запах. Разрисованные надписями стены давили на меня. Квадрат солнца на бетонном полу, исходивший из маленького окна, напоминал о воле. Стул. Кружка. И тишина, которая заставляла разговаривать с самим собой. Скверно, ведь я не самый лучший собеседник.
Вася, поговори со мной…
Сегодня мне удалось увидеть ее. Всего лишь на несколько минут. Впервые, после того, как я… уничтожил ее. Она изменилась. Стала потерянной. Пугливой. Несчастной. Уязвимой, как никогда. Волосы стали короче, а ручки превратились в тоненькие спички. Ее пухлые губы слились с бледной кожей лица. Черт, это был кролик, из которого высосали все остатки жизни. Она смотрела меня из-под блеклых ресниц, не скрывая своего животного страха. Вася боялась меня. Боялась и ненавидела. Хрупкое создание, от которого мне хотелось избавиться, теперь трепещет от страха, заставляя меня съедать себя изнутри.
Вот она, хищная слабость… Но истязатель не должен жалеть свою жертву. Не должен…
Проклятье, Вася никогда меня не простит.
Я разбил все руки в кровь, когда корил себя за содеянное. Я наказывал себя самостоятельно, потому что тюрьма – это меньшее, чем я могу искупиться. Прошли месяцы, прежде чем мои изуродованные мозги встали на место.
Помню, как она успокаивала меня, нежно проводя рукой по затылку.
– Вань, хватит все это… Брось злиться на меня. Тебе не надоело?
– Что именно мне должно надоесть? – я посмотрел в ее серые глаза.
– Стена между нами, она слишком толстая, – Вася слегка улыбнулась. – Ты такой умный, одаренный, но такой разбойник.
Я тихо посмеялся.
– Смешно. Разбойник… которого скоро посадят, – тогда я знал, что произойдет в ближайшем будущем. Моя расправа над ней, не была импульсивным решением. Кто-то внутри меня, уже подписал ей приговор.
Она молчала, а не мог найти правильных слов, чтобы ответить ей:
– Эта жизнь какая-то особенная. Бешеная. Под неё очень сложно подстроиться, и поэтому, мне приходиться менять маски… Иногда, я – домашний котик, иногда, тамбовский волк…
Она сидела у меня на коленях, когда я слегка раскачивал построенные мной качели. Вася смотрела в ночное небо и даже не догадывалась о грязных мыслях, которые крутились у меня в голове.
Черт, как же это странно! Просто безумие! Как сложно же сложно объяснить, что я на самом деле к ней чувствовал. Вася была девчонкой, которая скрасила мои дни детства, она была единственной, кто дорожил мной, и в тоже время, она была той, кто предал меня и лишил половины этого детства, отдав меня на растерзание стражам порядка. Я не мог оторвать от неё глаз, когда на ее щечках появлялся румянец. Я восхищался её ангельской внешностью и всегда боялся дотронуться до фарфоровой кожи, в страхе, что смогу повредить ее. А порой, я представлял, как хрустит ее тонкая шея в моих руках и испытывал невероятное наслаждение. Я мечтал уничтожить эту фальшивую фурию и скрипел зубами, когда она оказывалась рядом. Ее тихий плач вызывал у меня истерический смех, и я ничего не мог с этим поделать. Мне хотелось стереть ее…
Но сегодня, агрессия ушла. Мысли стали ясными и я точно знаю, чего хочу. Мне нужна эта переломанная бабочка…
Ее теплая рука прикоснулась к моей холодной щеке.
– Ты когда-нибудь задумывался, что будет дальше с нами?
– Я знаю, что будет. Боюсь, нас обоих ничего хорошего не ждёт.
– Ты думаешь, мы не будем счастливы?
– Я в этом уверен.
– Но ты ведь не знаешь, как выпадет карта…
– Я знаю, как она ляжет…
Ее слабый намек на улыбку моментально исчез.
– Вань, это игра? Наша жизнь – это лишь игра?
Я усмехнулся и небрежно убрал ее руку.
– Кошки, мышки…
Вася обидчиво отвернула голову, и ее длинные волосы упали на мое лицо. Я вдохнул аромат ели и эвкалипта и моментально отрезвел. Меньше всего на свете я хотел причинить ей вред, но чертов голос внутри меня говорил иначе. И в этот момент, когда я не мог совладать с собой, выплеснулась необоснованная агрессия.
– Тебе пора.
– Но я не хочу уходить.
– Ты уйдешь.
– Вань, да что с тобой? Почему ты вечно прогоняешь меня?
– Ты меня раздражаешь. Что не ясно?
Она поджала губы, едва сдерживая слезы. Поднялась с моих колен, а потом прошептала:
– Ты стал другим. Ты – не мой Ваня. И я прощу тебя, вернись.
Ох, ее сладкий голосок был слишком приторным.
– Беги, – прорычал я, подарив ее грозный взгляд. – Убирайся. Прочь с моих глаз. Вали.
Вася обомлела. Затряслась. Испугалась. Не поверила собственным ушам. Глупышка даже не догадывалась, что могла спастись. Я дал ей шанс, а потом цинично забрал его…
Сегодня меня снова мучил мой адвокат. Он задавал мне миллион вопросов, на которые я уже устал отвечать. Забавное зрелище, когда мужчина с умным лицом ищет зацепки, на совершенно гладкой поверхности. Идиот поверил, что мой отец хорошо отблагодарит его за мое спасение. Как бы ни так. Моему отцу чихать на меня. Я абсолютно уверен, что он облегченно выдохнул, когда его неугомонного сынишку отправили в шестилетний круиз. Он ненавидит меня, потому что я лишнее напоминание, как подло обошлась с ним мама.
– На выход, – рявкнул плотный надзиратель, когда я только прилёг на шконку. – Пошевеливайся.
Закинув руки за голову, я лишь устало вздохнул. Мои глаза продолжали гулять по желтоватому потолку. Дырка – раз, дырка – два…
– Ты оглох, олух?
– Теперь, ты сожрешь меня? – ядовито предположил я. – Уверяю, такой вкуснятины ты еще не пробовал.
– У тебя одна попытка, сопляк. Или познакомишься с карцером.
– Не хочу тебя расстраивать, – я лениво приподнялся и потёр переносицу, – но мы давно знакомы.
– На выход! – повторил толстяк, теряя терпение.
– Да не ори ты, – поморщился я. – Башка и так раскалывается.
Отряхнув робу, я не спеша подошёл к бугаю. Мои руки скрестились на груди.
– Поведёшь меня на свидание, Костик?
Его глаза почернели и теперь, он напоминал мне поросёнка. Хотя нет. Свирепую свинью, с кобурой на поясе и дубинкой в заднице.
– Ох, приятель, тебе очень понравиться мое свидание, – пропел он двусмысленную фразу. – Обещаю, ты останешься доволен.
Какое-то время я просто гипнотизировал его, а потом оскалился в улыбке.
– Морской черт тебе приятель, – сказал я и, пройдя мимо него, вышел из камеры. Коридор пустовал. Свет был тусклым.
Я шел впереди. Костя волочился за моей спиной. Эгоистичная часть души желала свободы, но я знал, что меня не выпустят.
Эта тюрьма оказалась очень длинной. Я попробовал считать шаги, но запнулся.
Перед глазами стоит её лицо. Вася… Глаза большие, серо-голубые, перепуганные, с длинными густыми ресницами. Дрожащие, розовые губы…
Черт, почему я не помню её улыбку? Не могу вспомнить ее смех… Кажется, что Вася отказалась от счастья и приняла обет вечной грусти…
– Принимайте девочку, – толстяк толкнул меня в спину, и я оказался в окружении семи заключённых. – У вас полчаса.
Ах, вот какое свидание он для меня приготовил. Что ж, наверное, это заслуженно. Только вот он не понимает, что шакалы волку не угроза.
Засунув руки в карманы, я прошёлся глазами по новым, голодным лицам своих карателей. В свете мигающей лампы, они выглядели довольно внушительно, но я не боялся.
Что это за помещение?
Темные стены наполовину закрашены зеленой краской, пахнет сыростью, с потолка свисают неизолированные провода, в углу стоит железная лестница, а вместо дверей, обожаемые мной решетки. Комната похожа на лестничную площадку самого верного этажа многоэтажного дома, где обычно есть вход на крышу.
– Ну что, шахтёр? – передо мной вырос шкаф, лицо которого было усыпано шрамами. По всей видимости, это был главный головорез. – Говорят, ты девочек любишь?
Я иронично поджал губы. Ну вот, погнали.
– Ещё как люблю, – ответил я. – А ты больше по мальчикам?
– А он говорливый, – главарь насмешливо обратился к толпе, и те поддержали его смехом. – А я так не люблю болтушек…
Следом поступил удар в челюсть и мою голову отвернуло в сторону. Он слаб. Я понял это по силе удара. Теперь понятно, почему их тут целая делегация.
Выплюнув сгусток крови на пол, я вытер пальцем губы. Стало смешно.
Моему новому «другу» это не понравилось. Его толстое колено воткнулось в мой живот, отчего я слегка загнулся. Ох, я и зыбыл, когда последний раз получал по лицу.
Откашлявшись, я восстановил дыхание.
– И это все? – насмешливо спросил я. – Это все, на что ты способен?
– Хочешь ещё, падла? – на этих словах мне прилетело ещё несколько болевых.
Какое-то время я не решался разгибаться, а лишь увлечённо разглядывал бетонные полы усыпанные пятнами крови. Капли были свежие и старые. Некоторые внушительные, похожие на огромные кляксы.
Типичная комната расправы над цыплятами…
Клешни главаря вцепились в мои робу. За секунду, наши глаза оказались на одном уровне. По лицу скатился тёплый ручеёк из разбитой брови.
– Ещё? – спросил он. – Я могу лупить тебя, хоть до морковкиного заговенья, – хищная улыбка разрезала лицо.
Я устало замотал головой…
Проклятье, он портил мое лицо.
Бугай удовлетворенно потёр ладони.
– Ты своё на свободе оттрахал, шахтёр? – сказал он. – А с нами не поделился. Не порядок.
Развернув меня лицом к стенке, он похлопал меня по голове.
– Теперь ты узнаешь, как это, когда натягивают тебя.
Мои разбитые губы расплылись в улыбке, но это знал только я.
– Не надо… не надо…
Толпа заскулила, передразнивая меня. А бугай продолжал:
– Ты меня не бойся. Я добрый. И… нежный.
– Не надо…
– Сам штаны снимешь или помочь?
Вот он – мой шанс ответить.
– Я сам, – мои руки потянулись в карман.
– Молодец, – насмешливо похвалил он. – Твоя девчонка тоже была такой же послушной? Покажешь, что ты делал с ней?
– Что я сделал с тобой?
Её шифоновая юбка мокрая от крови, а может быть от слез. Руки по локоть в грязи, опухшие губы слегка приоткрыты, волосы растрёпанный, глаза закрыты, ресницы дрожат, слышно слабое дыхание…она жива.
– Вася… что я с тобой сделал?
– Ну, давай же, – послышался нетерпеливый голос за спиной. – Поторапливайся.
– Сейчас-сейчас…
Нащупав в кармане вилку, которую виртуозно стащил, я развернулся к бугаю.
Один хороший удар по крепким икрам и вот он уже сидит на коленях, а мои пальцы сжимают его волосы. Я подставил к горлу вилку заточенной стороной.
– Эй, парень, ты чего? – от былой смелости не осталось ни следа.
– Ты ведь хочешь знать, что я сделал с ней?
Все семеро козлят замерли. Подойти ко мне, когда в моих руках их мамочка, они не решались.
– Пусти его, – вступился кто-то из толпы.
– Не-а, – усмехнулся я. – Представление только начинается. Я могу показывать то, что сделал с ней, хоть до морковкиного заговенья.
Когда Бугаю вернулись его же слова, он начал брыкаться.
– Тихо, тихо, милая, – острый конец вилки воткнулся в его шею, и цыплёнок замер. – Молодец. Послушная девочка.
Черт. Я снова это чувствовал. Все было, как тогда с Васей. Мое тело наполнялось какой-то дьявольской силой, и мне нравилось ей упиваться. Я не мог насытиться. Мне хотелось больше. Будто когда чья-то жизнь в моих руках, у меня повышается тонус…
– Странно, – я разочарованно поджал губы, – моя девочка пронзительно кричала, а ты почему-то молчишь. Не порядок, – на этих словах, я засадил импровизированное орудие на полсантиметра в мягкие ткани.
И, воу-ля, он уже кричит, как годовалый младенец.
– Перестань, – взмолился парень. – Остановись.
Я равнодушно замотал головой.
– Нет-нет. Она просила не так. Она говорила: «Не надо, Ваня…не надо». Давай, попробуй, у тебя получиться.
Он тяжело сглотнул.
– Не надо, Ваня, – проговорил он.
– Неубедительно. Попробуй ещё раз.
– Не надо, Ваня! – крикнул он и стыдливо опустил голову. – Не надо!
Дело сделано. Их мнимая решительность размазана по моей подошве.
– Умница, дочка, – я отпустил его голову и дал хорошего пенка. Летящего бугая встретили товарищи. Рукой он зажал рану на шее. Теперь он походил на мокрую крысу, которой отрубили хвост.
– Ну, – гаркнул я и направил вилку на толпу, – кто ещё хочет знать, что я сделал с ней? Ну, давайте! Кто следующий?
Недолго думая, парни начали расходиться. Шоу закончилось. А жаль, я только завелся.
Смутно помню, как я оказался в камере. Но отчетливо помню удары дубинок, которые продолжались около десяти минут. Большие дяди в форме решили воспитать непослушного мальчика.
Ха, вы опоздали, парни. Лет так на десять.
Меня они ничуть не напугали. Я очень давно перестал чувствовать боль. Я вообще перестал что-либо чувствовать. Меня больше волнует то, что мне придётся пролежать на шконке около недели – голову раздуло, как воздушный шарик. Я даже не пойму, какое сейчас время суток. Перед глазами темнота…но всему виной распухшие веки. Зато, есть время подумать.
Сегодня агрессия снова наполнила меня, хотя я думал, что с яростью покончено. По всей видимости, мой внутренний Зверь не погиб, а притаился засранец и ждёт нужного момента, чтобы вырваться наружу. Я помню, как завёл его. Это было много лет назад, когда по трагичной случайности, мне пришлось отбывать срок за убийство. Тогда этот лохматый зверёк попросился на ручки и я не смог отказать этому малышу. Мы быстро подружились. Он помогал мне справляться с однокамерниками, которые хотели нам навредить. Зверь накидывался на них и рвал в клочья. Наедался и калачиком спал у меня на груди. Я рос и он рос вместе со мной, пока не превратился в кровожадное животное. Необузданное и безжалостное. Вот тогда-то я потерял над ним контроль. Он вылезал наружу произвольно и делал грязные вещи.
Только Вася могла утихомирить его. Правда, лишь на время. Зверь робел, когда нежные руки чесали его брюшко. И млел, когда его гладили по головке. Но, хищника невозможно одомашнить, его истинная натура всегда будет преобладать над остальными чувствами. И когда ничего не подозревающая Вася отвлеклась, Зверь накинулся её и разорвал её тело на куски.
Она лежит на каменистом берегу, под мостом, и едва дышит.
– Что ты натворил? – спрашиваю я Зверя. – Что ты сделал?
Зверь молчит и часто дышит. Он насытился ею сполна.
Я смотрю на свои руки. Они трясутся. Лицо щиплет от царапин, которые так яро оставляла Василиса. Ох, она боролась до конца. Но Зверь сильнее. Я сам не в силах с ним совладать.
Мне хочется пожалеть её, прижать к груди, но она такая измученная, такая хрупкая, что мне страшно прикоснуться к ней. По всему ее телу – синяки. Часть ее пепельных волос касаются реки.
Я поднимаю подбородок к ночному небу. Возможно, пойдет дождь, и уровень реки поднимется. Аккуратно беру ее на руки и отношу подальше от линии берега. Она такая легкая. Невесомая.
– Все будет хорошо, – шепчу я, убрав несколько окровавленных прядей с ее лица.
Зверь разбил ей голову. Он ненавидел ее. Ненавидел за преданный щенячий взгляд. За ее жалобные просьбы: «Вернись, Ваня…Прекрати, Ваня…Пожалуйста, мне больно, Ваня…». Этими словами, она постоянно напоминала ему, какое он на самом деле чудовище.
В дали слышны звуки приближающейся колес. Пора сваливать. Моя машина хорошо спрятана, поэтому я не сразу вспомнил, где ее оставил.
Двери машины открыты нараспашку, поэтому я легко влетаю в салон и сажусь на водительское кресло.
– Теперь, ты доволен? – спрашиваю я Зверя, но тот лишь виновато скулит. Он оплошал. Сильно. Это лишь пес, озлобленный на весь мир.
Я не спешу включать зажигание – жду, когда проедет услышанная мной машина. Свет от фонарей попадает в салон, но я незаметен. Я и Зверь хорошо притаились.
Но проклятье, автомобиль тормозит у моста. Хотя, может это и к лучшему. Васе могут помочь. Ей нужна помощь. И не только медицинская…
Два нетрезвых парня выходят из машины. Они пьют. Курят. Я смотрят на шикарные виды, которые открываются с моста и даже не догадываются, что под их ногами лежит бездыханное тело.
Проходит минут тридцать и парни уезжают, так и заметив Васю.
И я не могу помочь ей… Если я вернусь, то есть вероятность, что Зверь закончит начатое. Я уезжаю. Несусь с бешеной скоростью. Перед глазами все расплывается. Я жму на газ, пока огни от придорожных фонарей не сливаются в одно сплошное пятно…
В сердце кольнуло, и я потянулся пальцами к груди. И пусть сейчас я ничего не вижу, но я знаю, чье имя там выбито. Оно жжет, горит, колет, режет, болит и в тоже время греет.
Интересно, могли ли мы быть вместе, будь я нормальным?
В будущем, возможно, у меня получиться исправить свою грубую ошибку, но пока, я слышу лишь Зверя, который мирно сопит под кроватью.
Глава№ 4.Вася
«Мне становится от людей больно
Подарите мне крылья вольные
Отпустите меня к нему, больно мне
Ничего вам не сделаю кроме…»
Рингтон будильника, напоминал мне звуки пожарной сирены, отчего мой сон моментально улетучился.
И зачем я поставила его на 7:30?
Сгорая от нетерпения, я протерла сонные глаза руками и приподнялась на локти. Что может быть лучше – проснуться рано утром в съемной квартире и насладиться лучами солнца, которые озарили всю комнату. Маленькую, но свою.
Я переехала сегодня ночью, убедив родителей, что это пойдет мне на пользу. Так оно и было. Здесь было легче дышать, а стены не давили на меня. И, если бы не мое положение, клянусь, я бы прыгала на мягком матрасе, пока не кончились мои силы.
Небольшая квартирка на окраине города, как убежище от нескончаемой жалости со стороны родителей и мрачных воспоминаний. Здесь довольно уютно. Обои выкрашены в приятный персиковый цвет, на огромном окне нет занавесок, поэтому квартира кажется очень светлой, крохотная кухонька с миниатюрным гарнитуром, волшебная душевая и кровать, большая и только для меня одной.
Мне хватило несколько часов, чтобы провести влажную уборку. Подмела линолеум и выкинула старые журналы, оставленные прошлыми жильцами. Напротив окна я поставила мольберт, про который совершенно забыла и принялась разбирать коробки с вещами. Их было около пяти. Большую часть вещей я оставила у родителей, взяла только все необходимое.
Шкаф наполнился стопками аккуратно сложённых вещей, и когда казалось, что с переездом покончено, на глаза мне попалась коробка, что была меньше остальных. Цветная и обильно перемотанная скотчем.
Не припомню, чтобы забирала что-то еще…
Жадно разодрав скотч, я вскрыла таинственный ларёк. В нем лежало несколько фоторамок и записка.
«Знай, ты не одна. Мы рядом. Мама».
Не трудно было догадаться, что этот сюрприз – проделки моих родителей. На первой фотографии, обрамленной цветным фарфором, во весь рот улыбались три человека. Моя семья. Это был мой десятый Новый год. На голове у папы шапка Деда Мороза, мама в шубе снегурочки, а я украсила платье всеми значками, которые нашла дома, посчитав, что выгляжу бесподобно. Да уж, я и не помню этого времени. На фото мои глаза сверкают. Я неподдельно рада. Я люблю жизнь и даже не догадываюсь, что меня ждет впереди.
– Очнись, глупая, – громко сказала я своему изображению. – Жизнь – это не новогодняя елка и не сладкая вата. Снимай мишуру и готовь патроны. Хватит лопать оливье, ты скоро сама в него превратишься. Очнись же, дуреха.
Как и предполагалось, десятилетняя Василиса мне не ответила, и тогда я достала следующую рамку. На этот раз из белого дерева. На фото я, совсем маленькая, стою на синем фоне и держу в руке искусственную, красную розу. В тот день, в детский сад «Солнышко» приехал фотограф и хорошенько поиздевался над малышами. Выражение моего лица грустное, белые колготки собрались на коленях, а огромные сиреневые банты, едва держаться на тонюсеньких хвостиках.
И когда я успела наесть такие щеки? Я что, не выплюнула конфеты перед съемкой?
А последнее фото украсили бабушка и дедушка. Фотографии несколько лет, но кажется, что это было совсем недавно. Они с двух сторон обнимают яблоню и смотрят друг другу в глаза. Романтика.
Сердце кольнуло болью. Невозможно подобрать слов, чтобы объяснить, как я по ним скучаю…
Да уж, дорогие, вам бы жить и жить…Боже, тот судьбоносный день погубил нас всех. Простите меня.
Вытерев рукой намокшие глаза, я украсила рамками прикроватную тумбочку.
Теперь, я точно не одна. Вы со мной.
К обеду, я налила большую кружку кофе с молоком и уселась за ноутбуком. Совершенно бессмысленно, я провела за ним несколько часов…
Роды смотреть онлайн
Больно ли рожать?
Как перестать бояться рожать?
Кошмары – как избавиться?
Рисунки акварель арт
Фильмы чтобы задуматься
Работа на дому
… работа на дому для тупых и ленивых НЕ AVON
Как быстро отрастить волосы
Что такое подагра?
Подагра фото
Как перестать бояться заболеть подагрой?
Как перестать бояться????
Котята видео
Можно ли беременным заводить животных?
Что будет если пылесос поднести к глазу?
Как выглядит рыба-капля
Смотреть сериалы онлайн
Сериалы в которых нет любви онлайн
Сериалы про роботов
Сериалы про роботов которые ничего не чувствуют и не любят
Сериалы про роботов которые напали на землю и не любят людей и самих себя
… сериал про камень…
Рисуем цветы акварелью урок
Акварель пионы
Акварель пионы мастер-класс как рисовать как будто ты профи видео
Воодушевленная мастер-классом по рисованию, я захлопнула ноутбук и уселась за мольберт. Сидеть на твёрдом табурете было не совсем удобно, но терпимо. А главное, меня никто не мог отвлечь. Только я, белый лист бумаги и море вдохновения.
Макнув кисть в розовую краску, я прикоснулась к белоснежному холсту, и после нескольких мазков, на пергаменте расцвёл нежный, воздушный пион. А потом ещё один. И ещё. Через несколько минут их количество переросло в пушистый, как сладкая вата, букет. И пусть это было довольно редко, сейчас я любовалась своим творением.
И почему я перестала рисовать? Искусство невероятно успокаивает…
Вымочив кисть на салфетке, я избавилась от насыщенного зеленого, отчего получила прозрачно-мятный и принялась создавать лепестки. Они получились хуже – казались плоскими и неестественными.
Если добавить чёрные, едва уловимые жилки, похожие на паучьи лапки, то лепесток оживёт…
Рука потянулась к отсеку с чёрной, как смоль, краской, а когда кисть полностью пропиталась ядовитой смесью, я почувствовала слабость и легкое головокружение.
У беременности слишком много нюансов…
И когда серый туман перед глазами рассеялся, кончиком кисти я дотронулась до холста. Колючая волна тока прошла по телу, будто мольберт находился под высочайшим напряжением. В глазах потемнело. И, беременность здесь не причём…
Я стою в центре клуба «Магнат», меня окружает множество шумных, выпивших людей и ослепляют огни цветомузыки, а громкие басы, адским молотом стучат в висках. В нос врезается сладкий запах алкоголя и ароматических сигарет. В этом душном помещении я единственная, кому не до веселья.
Я прикрываю рукой глаза, чтобы спрятаться от ярких вспышек. Люди вокруг меня кричат и требовательно машут руками. Напротив меня стоит мольберт, краски, кисти и небольшого формата ватман.
Что происходит?
Я растерянно оглядываюсь по сторонам, ища в толпе хоть одно знаемое лицо. Все тщетно. Вокруг меня одни незнакомцы.
Парни и девушки продолжают яростно жестикулировать, призывая меня выйти из оцепенения. Мое сердце, как маленькая пташка, отчаянно бьется о грудную клетку. Мне жутко дискомфортно.
Я не сразу понимаю, чего именно от меня хотят, но когда беру в руки кисть, все происходит само собой. Плавными движениями я вырисовываю очертание больших глаз. Чёрной краской добавляю густые брови, отчего взгляд становиться хмурым. Голубо-синие точки, предают глазам глубину и чарующий цвет, а чёрные зрачки – жизнь.
Люди восхищаются моим талантом, отчего во мне просыпается азарт. И гордость за саму себя. Моя осанка становиться увереннее. И пусть гордыня – один из грехов, это отступление от праведной жизни самое приятное.
Мне остаётся ещё несколько штрихов, но кто-то отвлекает меня. Он за моей спиной. Я чувствую его присутствие каждой клеточкой своего тела. Его горячее дыхание обжигает мою шею, а легкие прикосновения пальцев выводят из равновесия. Я утопаю в энергетике незнакомца, тело отказывается шевелиться, а ноги становятся ватными.
Кто же он?
Он пугает меня. Волнует. Чарует. Пленит. Я как восковая свеча плавлюсь от его естественного жара. Становиться трудно дышать. А когда тяжелая рука падает на мое плечо, я вздрагиваю. Грубые пальцы медленно продвигаются к шее и смыкаются на ней, но оставляют возможность вдыхать воздух.
Кожа покрывается мурашками, я затылком чувствую опасность. От ужаса сердце замирает. Мне знаком это животный страх. Только один человек вызывает у меня подобную реакцию.
Развернувшись, я встречаюсь с ним глазами. Холодный, леденящий взгляд противоречит пламени, которое исходит от него. Его губы сложены в хищную, едва уловимую улыбку, а на остром лице гуляют желваки. Он гипнотизирует меня, как голодный удав завораживает слабохарактерную белку. Ох, я знаю этого змея, знаю искусителя…
Ваня.
Из транса меня вывел пронзительный звонок в дверь. Кто-то настойчиво насиловал чёртову кнопку.
Кому и что надо?
Только сейчас я поняла, что воткнулась кистью в холст, просидев так несколько минут, отчего мои пионы облились чёрными слезами. Рисунок был испорчен старыми воспоминаниями. Впрочем, и не только он – от былого настроение не осталось ни следа.
Влетев в домашние тапки, я подбежала к двери и заглянула в глазок. И то, что я там увидела, повергло меня в шок.
Какого…?
Звонок повторился. Закусив губу, я медлила со своим решением – стоит ли открывать? Мои глаза забегали, а пальцы замерли на щеколде. Незваный гость уже услышал мои шевеления за дверью.
Хватит, Василиса. Перестань всего бояться.
Сделав глубокий вдох, я отворила железную дверь и состроила уверенное лицо.
– Ты что здесь делаешь, Марк? – грозно спросила я, слыша стук собственного сердца. И плевать, что я покажусь грубиянкой. Пусть даже не рассчитывает на мое гостеприимство.
– И тебе привет, Артёмова, – отозвался парень с безупречной укладкой и бархатным голосом. На нем было надето дорогое пальто, а на лице блестела идеально оформленная щетина. Он не сильно изменился. Разве что, навел лоска.
– Зачем ты здесь? – настойчиво спросила я, чувствуя, как холодный сквозняк обдувает ноги.
– Не такую встречу я себе представлял, после долгой разлуки, – ничуть не обидевшись, проговорил он. – Я войду?
Мои глаза превратились в щелки.
– Нет! – не скрывая язвы в голосе, ответила я и закрыла перед его лицом дверь.
Чертов Марк подставил ногу.
– Вижу, твой нрав никуда не делся, – он силой открыл дверь. – Что ж, я не удивлен, – он прошел в квартиру и закрыл за собой дверь.
Я была возмущена такой наглости. Кто-кто, а Марк походил на племенника английской королевы, которого с детства учат манерам, кормят улитками и говорят, что азартные игры – это показатель распущенности и скудного интеллекта.
– Я ненадолго, – невозмутимо предупредил парень.
Так странно видеть его у себя в квартире, учитывая, что я вообще забыла про его существование.
Скрестив руки на груди, я наблюдала, как Марк бесцеремонно вешает свое пальто, снимает замшевые ботинки и поправляет волосы, глядя в настенное зеркальце.
– И не смотри на меня так, Василиса, – сказал он, проходя в комнату. – Эта затея твоих родителей. Ты ведь удивленна, что я знаю твой новый адрес?
Проклятье, я убью их! О чем они только думали?
– Удивлена. Причем неприятно, – я прошла за ним. – И что же наказали тебе на этот раз?
– Попросили помочь.
Я проморгалась.
– Помочь? Вот как, – я достала из шкафа пакет с мусором и вручила ему в руки. – А посуду я помою сама. Так что, ты свободен. Всего хорошего.
Марк широко улыбнулся, демонстрируя белоснежную улыбку.
– Я предполагал, что будет сложно.
– Слишком тяжелый пакет? – я наигранно выставила губу. – Окей, я справлюсь сама. Ты можешь идти.
– Перестань строить из себя самоотверженную девицу, – он внимательно просматривал интерьер квартиры. – Тебе нравиться здесь?
Я забросила пакет обратно в урну.
– Нравилось, пока не пришел ты.
– Василиса, прекрати вести себя как ребенок.
– Ты вламываешься ко мне в дом, а потом указываешь, что мне делать. Какой реакции ты от меня ждешь?
Марк пожал плечами.
– Не знаю. Может быть, угостишь меня чаем?
– Я скорее сломаю себе руки, чем стану обслуживать тебя.
Марк устало покачал головой. Совсем как раньше. Это обычная его реакция на меня. Василиса споткнувшись, уронила на клавиатуру борщ – Марк трет переносицу. Василиса выкидывает дорогущий сыр с плесенью, решив, что он пропал – Марк прикладывает ладонь ко лбу. На Новый год, Василиса вызвала ремонтника, так как сломанный телевизор, показывал одно и тоже («Ирония судьбы» по всем каналам) – Марк оплатил вызов мастера и тяжело вздохнул.
Не понимаю, как мы вообще могли встречаться? Мы абсолютно разные.
– Интересно, – Марк дал оценку моей картине. – Ты, как всегда, рисуешь…
Я перегородила ему вид, пряча мольберт за спиной.
– Давай по делу, Марк, – сказала я резким тоном. – Зачем ты здесь?
– Я же сказал, хочу помочь.
Меня раздражала его мнимая самоуверенность. Мы оба знали, что его кишка более чем тонка. Я помню, как он легко бросил меня, когда об этом «попросили» два обозленных шакала. Он даже не попробовал побороться за меня, отдав на растерзание Ване и Рэю. Его слова – вода, причём мутная.
– Мне не нужна твоя помощь, Марк.
Его длинный палец задержался в воздухе.
– Ошибаешься, Василиса. Я тот, в ком ты нуждаешься. Мы не чужие друг другу люди. Я готов помочь с переездом. Что угодно, только попроси. В первую очередь, я уважаю твоих родителей и особенно рад выполнить их просьбу.
