Текст книги "Изменяющий судьбы (СИ)"

Автор книги: Kerr Riggert

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Может в кино, – теряя надежду на продолжении свидания, спросил я.

Девушка вздохнула и нехотя призналась:

– Я дома забыла кошелек.

В полный рост встала неприглядная ситуация со жмотом Ирукой, который водил Анко на свидания за ее же деньги.

– Ничего страшного, я заплачу за нас обоих, – после чего со смешком добавил. – Мои дела не настолько плохи, чтобы билет в кино разорил меня, – а на душе гадостно-гадостно из-за кретина, который жмотился лишнюю копеечку потратить не на себя.

Митараши с любопытством взглянула и закусила губу, явно умолчав какое-то замечание.

На площади перед кинотеатром было пусто, только пара нахохлившихся голубей торчала на отключенном на зиму фонтане. Под заиндевевшими по углам стеклами, как в причудливой раме, какой-то художник изобразил женщину в цветастом кимоно с кучей золотых висюлек в волосах и хмурого мужика в темно-зеленом доспехе, эдаком "привете" из европейского средневековья. К сожалению, выбора сегодня снова не было. Одна афиша, один фильм.

Хотя почему не было? Два варианта на выбор: хочешь смотри, а не хочешь – не смотри. Вообще это редкое явление в Конохе, когда афиш больше одной.

Привлеченные шумом мы обернулись. Прямо перед нами в фойе, разоблачили парочку подростков под хенге и не пустили их в зал.

– Мы уже взрослые! – возмущался мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Его подруга примерно такого же возраста молча стояла рядом, красная, как помидор. Они явно не ожидали, что кто-то будет проверять посетителей на использование хенге.

– Брысь, мелочь. На этот фильм только шиноби после пятнадцати лет пускают или в сопровождении взрослых, а гражданских – вообще после шестнадцати! Рано вам такое смотреть! – кассир скривился и приговаривая что-то вроде "кыш, кыш" указал подросткам на дверь.

~ Кишки выпускать в двенадцать лет не рано, а смотреть на постельные сцены – "Вы младше определенного возраста, и дальше в таком духе. Мы заботимся о нравственном облике молодежи".

Обычный консерватизм – сказал бы я, если бы не знал, что все не так просто. На основе наблюдений получалось примерно следующее:

Из-за того, что дети рано взрослели, они и вести себя старались не по возрасту, например, пили алкогольные напитки или лезли в заведения для старших и мешали тем отдыхать. Так что эти ограничения, напоминавшие дедовщину, еще и ограждали взрослых от назойливых деток, которые после первой крови начинали себя считать равными старшим товарищам.

Однако последние придерживались другого мнения и отстаивали свое право на комфортный отдых. Это было хоть и не совсем справедливо по отношению к детям и подросткам, но вполне понятно. Шиноби после работы за неправильное поведение могли и покалечить сгоряча. А гражданским было еще веселее – попробуй сделать замечание пацану или девчонке, у которых в голове пусто, а в крови играют гормоны, но которые могут без проблем избить любого не-шиноби. Если поставить себя на место какого-нибудь торговца или мастера-ремесленника, отца семейства и просто мужика в возрасте, и представить, как на глазах у всех тебя больно и позорно отметелит мелкий шкет за то, что ты ему сделал замечание... Брр!

Лучше уж строго соблюдать возрастной рейтинг и максимально разделяя аудиторию. Пусть это и не справедливо по отношению к юным шиноби.

Мы попали на премьеру, потому билеты остались только на балконы, Анко снова попыталась отговорить меня тратиться, но безуспешно.

– Пока сеанс еще не начался, – глянул я на часы и достал свиток, – ответь, только честно. Ты есть хочешь?

С тихим хлопком материализовались на бумаге два бутерброда, оставшиеся у меня после перекуса на задании.

– Ты тут есть собрался?!

– Так говоришь, будто я тут предложил стол накрыть, – смеясь, заметил я и совершенно серьезно добавил. – Нет. Но тут даже экран еще не включили, мы своим шуршанием никому не помешаем.

До начала сеанса было далеко, так что я решил развлечь Анко рассказом о Стране Волн. Больше мне и нечего было рассказать. Девушка быстро съела свою порцию, а я из-за болтовни только половину осилил. Жевать и говорить не особо удобно, да и тому же некрасиво.

– А потом Забуза, метнул свой меч! ... Ой, – осекся я, поняв, что кусок бутерброда на взмахе оторвался от булки и улетел вниз. Услышав матерный возглас, я, не поворачивая головы, быстро запихал остатки в рот и, давясь, проглотил.

– Не смотри в зал, – попросил я, кашлянув, утирая выступившие слезы. – Притворись, что мы ничего не видели.

Митараши ошарашено кивнула и прислушалась к кипишу в зале, под балконом уже кто-то возмущался, что дети края потеряли и ходят в кино с едой. По мнению какого-то мужика со следами сливочного масла на темных волосах, только дети могли притащить в кино бутерброды. Неожиданно другие зрители его поддержали и тоже начали высказываться. Того, кто бросил масло, то бишь меня, обозвали малолеткой и дегенератом. И ведь не будешь им объяснять, что не кинул, а только уронил.

Стало обидно:

– Ирука, двадцать три годика, – мрачно и недовольно представился я Анко. – Агу-агу.

Закрыв рот руками, Митараши довольно долго смеялась, а как иначе интерпретировать ее подрагивающие плечи и смех едва слышный из-под плотно сжатых ладошек.

Потом, она все же пояснила, что в кино не принято жевать на сеансе. А я припомнил, что не видел в фойе даже попкорна, только кассы и небольшую книжную лавку.

– Понятно, – смял салфетки и запечатал их обратно, – надо запомнить.

Гомон в зале утих только когда потух свет и то не сразу, потому что возбужденная толпа так и не нашла козла отпущения.

Где-то в середине довольно нудного фильма я заметил, что девушка откровенно скучает, чуть ли не засыпая у меня под боком. Она ерзала на кресле, стараясь поудобнее устроиться и при этом не помешать мне. Заметив это, я убрал руку с подлокотника и нагло, для первого-то нормального свидания, обнял Анко за плечо.

Неярким бликом от экрана осветилась ее улыбка. Анко практически легла мне на грудь, щекоча фиолетовым хвостиком щеку, и зажмурившись тихонько вздохнула. Этот момент был настолько уютным, будто мы уже давно встречаемся. А потом до меня дошло, что это только у меня одного сегодня первое свидание.

Анко вела себя расковано потому, что для нее я был тем самым Ирукой. Ее парнем, у которого чутка протекла крыша, но не незнакомцем.

Факт, упущенный мною ранее. А если быть честным с самим собой, то я этого старательно не замечал.

Мне не нужно завоевать светлоглазую бестию (свежи еще были воспоминания о забеге от нее по Конохе), за меня ее добился Ирука. Отношения с Анко, теперь казались чтением книги с эпилога, когда остальные Страницы выдраны с мясом. Я, конечно, буду читать следующий том, но самое начало мне не прочесть и многое в истории будет непонятно, пока сам не узнаю что к чему из следующей части.

– Ты ведешь себя, как раньше, – внезапно сказала она, водя пальцем по замку жилета, – как когда мы только начали встречаться. Ты часто улыбался, шутил и смеялся.

~ Прямо артист разговорного жанра! – хмыкнул едко, чувствуя отголоски ее теплого, как весеннее солнце счастья.

Так можно радоваться найденной на антресоли любимой игрушке, с которой связано немало приятных воспоминаний.

– Эй, а почему в прошедшем времени,– по-детски разобижено протянул и через силу притворился веселым. – Я еще живой.

В тот момент хотелось сказать: "Не сравнивай меня с ним", но пришлось спросить:

– Разве потом я вел себя иначе?

Ее рука замерла, а я почувствовал удивление напополам с неуверенностью.

– Не обижусь, – улыбнулся я, хотя она на меня не смотрела – правда. Мне интересно. Да и не думаю, что твой рассказ будет еще хуже чем то, что я узнал от Наруто.

Анко, к моему огорчению, отстранилась и села рядом:

– Расскажешь? – теребя край шарфа, негромко попросила девушка.

– А как же мой вопрос?

– Сначала ты, – уклончиво ответила она.

– Ну, ладно. Почему бы не рассказать, – пожал плечами.

Когда включился свет, я пересказывал случай из жизни Ируки-учителя-мучителя.

– Раньше ты иначе о работе говорил, – расправляя плащ, заметила Анко, – тебя раздражало все связанное с детьми.

– Иногда мне кажется, – собрался я перекинуть ногу через перила, – что раньше меня вообще всё раздражало.

– Ирука, – посмеиваясь, придержала меня куноичи, – в кино и театре так не делают.

– Дурные привычки заразительны, – буркнул тихо, как передвигаться по-людски я почти забыл, – и добавил после паузы. – А тут театр есть? Где?

Казалось, что то свидание было только вчера, но вроде бы только что начавшийся январь уже подходил к концу, а большая часть дат уже была перечеркнута крестом.

Захотелось взять все книжки, бумажки, свитки и выбросить в окно или разодрать в клочья, а потом поджечь. Преодолевая желание что-нибудь другое уничтожить, я сел на пол поближе к окну и подальше от ценной литературы, что бы успокоиться.

Я прекрасно понимал, что это состояние последствие перенасыщения информацией. Когда нужно все, а мозг просто не в состоянии уложить в черепушке все необходимое.

– Время, ау! Куда ты мчишься, с-с-волочь?! – несдержанно выдохнул, прервав медитацию.

В госпитале из меня пытались сделать хоть какого-то медика до лета. Или хотя бы псевдопарамедика. Такой объем было трудно усвоить, но Кито утверждал, что с моей памятью, умом и главное – способностью усваивать большие объемы информации, мне это под силу. Но программу мне составляли без учета тренировок с пацанами на полигоне Призраков. А там напрягать мозги приходилось ничуть не меньше.

Каким бы Учиха ни был талантливым, но ему тоже, как и Наруто, приходилось все объяснять и у него тоже возникали вопросы, и тоже, бывало, что-то не получалось.

И все бы ничего, но на половину его вопросов я ответить не мог. Он теорию на своем уровне базы Академии знал лучше меня. Точнее, я ее знал откровенно плохо. Потому что учился совсем по другим учебникам. А разбираться в той мешанине правды, полуправды и откровенного вранья, которой учили ребят в Академии, у меня не было никакого желания.

Выматывался я так, что постоянно хотел спать и временами с трудом соображал.

Иногда я даже на свиданиях втихаря пытался что-то заучивать, пока Анко не видела. Все же оставлять девушку совсем без внимания было нельзя, потому что размеров кредита доверия, обеспеченного Ирукой не знал. Да и не мог я в лоб сказать: У меня не хватает времени, и я хочу отменить наши встречи, которые у меня его отнимают. Это было бы свинством с моей стороны.

Но Митараши приятно удивила, сама предложив повременить со свиданиями, когда заметила у меня под столом карточки-шпаргалки. Было удивительно, что она никак не показала своего недовольства. Более того, Анко стала приходить в госпиталь и приносить мне бенто. Я тогда ей намекнул, что можно и попроще что-то делать, мне жаль было ее времени убитого на морковных осьминогов и рисовые шариков в виде зайчиков, а она смутилась и пролепетала что ей не трудно. Если бы было можно сдохнуть от умиления, я был бы уже трупом.

Митараши снова сидела со мной в одном из закутков коридора, пока я жевал, не навязчиво допытываясь: что я учу.

– Зачем? – спросил я ее тогда. – Ты же не ирьенин.

А она пояснила, что растолковывая кому-то гораздо легче понять и запомнить. Правда, Анко никогда по теме ничего не спрашивала, наверное, что бы с мысли не сбить. Золото, а не девушка!

Да к тому же с ее бенто, мне не нужно было готовить перекус на себя. Экономия времени не сильно большая, но все же экономия!

Как-то раз Митараши спросила, почему у меня всегда ни на что нет времени.

Я начал перечислять:

– Ну, наверное, больше всего времени сейчас у меня уходит на учебу. Хочу стать полевым ирьенином. Хотя бы B-ранга. Потом – задания. Нельзя без присмотра мелких оставлять. Да и без миссий никак нельзя. И мне и генинам надо на что-то жить. Это у Сакуры есть родители, которые ее содержат, а у Саске в семье – он сам себе добытчик. Потом – мои тренировки, как индивидуальные, так и с ребятами...

Прикусив от неожиданности кончик языка, я резко замолк с перекошенным лицом. Сам от себя не ожидал, что так легко сболтну лишнего.

– В чем дело, – спросила Анко. – Больно?

Я помотал головой и залечил язык. Пока проходила боль, решил, что оговорку без внимания оставлять не стоит.

Приготовившись и подобравшись, как перед прыжком в ледяную воду, я тихо сказал:

– Анко-чан, о том, что я тренирую Наруто и Саске никто не должен знать. Даже если спросят – ты не знала. Хорошо? – как можно более просительно и доверительно сказал я, заглядывая ей в глаза.

– Почему?– искреннее удивилась она, положив палочку с данго обратно на тарелку. – Ты же сам говорил, что ты ассистент сенсея седьмой команды. Ты просто делаешь свою работу...

Я недовольно поморщился, а девушка замолчала.

– Все не так! Я делаю свою работу, которую мне запретили выполнять, – выделил слово голосом.

– Как запретили? – захлопала ресницами Митараши.

Беспокойно оглядев комнату кафе, шепотом:

– Устно, а потом письменно. Прямым приказом. Сначала Какаши, а после и Сандайме.

– Но почему?! – шепотом возмутилась девушка.

– Не знаю. Никто не снизошел до объяснений.

Я даже практически не соврал. Объяснение Данзо не считается – он-то мне ничего не запрещал.

Немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

– Но я точно знаю другое. Если с детьми, упаси Ками-сама, что-то произойдет, крайним буду я, а никак не элитный джонин и сын Хатаке Сакумо, и, разумеется, не Третий.

Анко сидела с широко раскрытыми глазами. Кажется, что-то из того, что ей сказал, слегка потрясло привычную ей картину мира. Или не слегка.

Какое-то время мы просто молчали, а меня надирало пожаловаться. В итоге я не стерпел:

– Вот ты помнишь, что уже умела перед первой своей серьезной миссией? А теперь представь, что у тебя тогда были только академические дзютсу и, допустим, катон: шар огня. Ты даже по деревьям и воде ходить не умеешь. А против твоей команды кто-то вроде Забузы и его помощника-боевика уровня специального джонина.

Ошалелый и выразительный взгляд говорил сам за себя.

– Пока я Какаши не пнул, тот вообще ничего не делал. Даже, собака этакая, не научил ребят, как ходить по деревьям и воде. Да и потом только дал свиток с основами преобразования стихийной чакры и парой примитивных техник. Хатаке и сейчас на команду время не тратит. И еще, – замолкнув, подумал и удрученно покачал головой. – Это у меня больная тема. О которой я тебе ничего не говорил. Давай о чем-нибудь другом поболтаем?

Как обнаруживалось немного свободного времени, я просил Наруто позвать Саске на полигон. Оставив дубля наблюдать за ребятами, сам я ушел на полянку среди деревьев – тренировать свои собственные техники, просто чтобы не заснуть. Да и не хотел я, чтобы Саске скопировал шаринганом мой маленький арсенал.

– Закончили, – доложил мне дубль, – сюда идут. У них уже лучше получается.

Ничего не ответив, я развеял клона и, распечатав из свитка очки-маску, подождал, пока подойдут пацаны.

– Са-а-аске, – зевнул, прикрыв рот рукавом, – извините, не выспался. Нашел тут кое-что твое, – и протянул ему свой трофей, – я бы тебе ее раньше отдал, но не знал, что эта вещь из твоего клана.

Учиха недоуменно заморгал, силясь понять, что происходит, но очки-маску все же взял.

– Здесь, – указал я на значок в виде красно-белого веера.

– Откуда это у вас? – спросил он, с подозрением рассматривая меня.

– Эту вещь я нашел в вещах убитых нами шиноби из Деревни Дождя, – закрыл рот рукой, чтобы всласть зевнуть. – И уже в Конохе обнаружил клеймо твоего клана. Похоже, что нукенин из Дождя, владевший этой вещью, изнутри прикрыл его подкладкой. Думаю, что герб твоего клана его раздражал, – я устало усмехнулся. – Из-за лишней прокладки в маске было душновато.

Учиха покрутил очки и уже менее недоверчиво посмотрел на меня.

– Вряд ли удастся узнать, как к ним попал этот артефакт, но зато он теперь снова обрел законного владельца.

– Пф. Я не буду их носить.

~ Бэушными вещами брезгует, что ли?

– Очень зря, – весело фыркнул, – пусти чакру в пальцы и коснись их, – стекло стало матово-черным, хотя оно и до этого особо не бликовало. – Ты все еще думаешь, что они бесполезны? Противник не будет видеть, активен ли твой шаринган или нет, но самое главное – глаза будут защищены от механического воздействия: песка, пыли, мелких осколков, снега и града. А может, и от чего посерьезнее – стекло явно ударопрочное. Но если тебе эта маска не нравится, могу оставить ее себе, – сказал я, привстав и протянув руку.

Саске неосознанно отпрянул, прижимая к груди клановую вещицу.

– Я так и думал, – рассмеялся, открыто улыбнувшись, – носи на здоровье.

– Почему "на здоровье"? Я на голове их носить буду, – не понял меня Учиха.

– Это выражение такое, пожелание, чтобы предмет приносил пользу, – отмахнулся – Не бери в голову.

Видя, что и второй оборот речи разобрал только Узумаки, я вздохнув пояснил:

– Не бери в голову, значит – "забудь, это не так важно".

~ А ведь не так давно я объяснял тоже самое Наруто.

Когда мы собрались уходить, я попросил у Саске разрешения запечатать очки в одноразовую печать, пояснив, что будет лучше, если меня с возвращением артефакта клана Учиха никто не свяжет.

– Нашел в пыли под фундаментом, когда искал оторвавшуюся пуговицу. Или кунай отскочил и ты его искал. Или ты сам упал куда-то, куда давно не лазил. Придумай что-нибудь.

– Хорошо, Ирука-сенсей, – нахмурившись, кивнул брюнет. – Я запомню.

– Вот и славно, – потер виски пытаясь унять начинающуюся головную боль, – вот и славно. До встречи.

– Ирука-сенсей, – окликнул меня брюнет, когда одной ногой я уже был наружи барьера – я приду сюда завтра.

Покоробило то, что Саске не спрашивал – он ставил перед фактом.

– Погоди, – шагнув обратно, серьезно сказал мелкому Учихе. – Тренировать тебя и Наруто я могу только тут. И знать об этом никто не должен. Понятно?

– Но, как же... но я... а вы... – растерялся мальчик.

– Когда можно будет прийти, тебе скажет Наруто. Мы сами сюда не каждый день приходим, а одному тебе сюда не попасть.

– Но я же прошел?

Неосведомленность Учихи меня поражала.

– Только потому, что рядом был Наруто. А меня сопровождал его клон, – блондин поморщился, явно хотел было что-то сказать, но все-таки промолчал. – Грубо говоря, ключ – это он сам, – встав с корточек, положил руку на голову блондину.

– Понятно. До свидания, сенсей, – кивок-поклон в мою сторону, – Наруто.

А затем Саске вышел через "мыльную" пленку барьера. Брюнет постоял, потрогал барьер, явно пытаясь продавить его плечом, покусал задумчиво губу, попинывая преграду, но так ничего и не добившись ушел. Наруто рукой помахал, но Учиха его не заметил. Блондин даже покричал, но уходящий мальчик на той стороне его не услышал.

– А что, он нас не видит?

– Нет. Не видит и не слышит.

Хмуро кивнув своим мыслям, Узумаки серьезно насупился и сложил руки на груди:

– Ты зачем соврал? Я ведь могу и его тоже в барьер вписать!

– Рано, – тихо ответил, – Саске пока еще не доказал, что мы можем ему полностью доверять.

– Как ты такое можешь говорить?!

– Легко. Потому что Саске, как говорится, себе на уме. Я абсолютно его не знаю. А вдруг он сюда не один придет? Сейчас это только наш полигон, а станет – общим. А нам этого ненужно. Или, наоборот, Саске придет сюда один. И сломает себе что-нибудь или сознание потеряет во время тренировки, просто потратив слишком много чакры. Найти его сможем только мы. И будем в ответе за его смерть. А что, если он влезет в печать барьера ради интереса? "Доверяй, но проверяй" – так говорил один мудрый человек и этот совет не единожды помогал мне.

– И меня ты тоже проверял? – недоверчиво спросил Наруто.

– А смысл? – легко улыбнулся, взлохматив светлые волосы. – Ведь ты и без проверок показал, что тебе можно доверить и жизнь, и любые другие важные вещи. Ты прошел эту проверку и перевыполнил ее, – посмеиваясь, взлохматил желтый ежик. – Как всегда перевыполнил план.

– Это как понять?

– Я расскажу, но по дороге домой. Вон, Саске уже убежал.

В госпитале, как обычно меня загрузили по полной, так что сваливший куда-то Кито был мне в радость. Своим исчезновением он добавил к обеденному времени еще целых тридцать свободных минут! Потому как без него соваться к больным не было никакого смысла.

Блажено лыбясь, я чуть ли не урчал от удовольствия, когда пальчики Анко почесывали мой скальп. Растрепав мои волосы, она рассмеялась.

– Ты похож на взъерошенного воробья.

– Почему? – получилось как-то обиженно и по-детски, несмотря на улыбку. В общих чертах я представлял, что у меня творится на голове.

Несмотря на то, что отстригать крашенные волосы я не стал, а отросли они уже прилично, их длинны все равно не хватало что бы надежно стянуть их в хвост. Бросив попытки привести себя в порядок при помощи одних рук, я полез за расческой. Митараши выхватила щетку и жестом показала повернуться. Только не учла разницу в росте. Поэтому она скинула обувь и встала на скамью.

– Анко, а когда у тебя день рождения?

– Оно было два месяца назад, – больно дернула она спутавшиеся пряди, но тут же извинилась.

Сдержав шипение, все же поморщился:

– Прости, мне неоткуда было узнать, – осторожно улыбаясь в зеркало напротив. – А число?

– Двадцать четверное, – натянуто улыбнулась она, снова дернув. – Двадцать четвертое десятого месяца.

– Я обязательно запомню, – сказал, уже думая о том что можно подарить девушке, зная о ней так мало. К своему стыду я понял, что за все это время не удосужился спросить: какие цветы ей нравятся, какие цвета... что вообще кроме данго она любит. Но расспрашивать сейчас и раздражать ее еще больше – было просто глупо.

– Ирука, пойдем поможешь, – выглянул из-за угла Кито и мимолетно нахмурился. Завидовал он, потому что у него с Миюри общение так и не сдвинулось с мертвой точки, а у меня такая вот идиллия в суперкороткие сроки.

Идиллия-то идиллия, а вот дальше поцелуйчиков и обжимания по темным углам я не продвинулся. Дело было не в том, что Анко против, а в том, что графики у нас было сильно разные, а также в том, что после госпиталя и тренировок у меня едва хватало сил доползти до своей комнаты. Иногда я засыпал в гостиной, а утром на автомате, даже не просыпаясь, по будильнику делал клона и отправлял его на кухню. Казалось бы, клоны должны были быть такими же зомби, как и я, но нет. Утренние дубли были мерзопакостно бодры и веселы, в отличие от меня самого. Только отчего-то выглядели они как Иго-нукенин. Я подозревал, что это из-за того, что этот образ ассоциировался у меня со Страной Волн. Мне сейчас казалось, что там было гораздо легче, и нагрузка на мозги была меньше. Возможно, так оно и было. А может, это просто такой самообман.

Не сильно пихнув дубля под зад, я буркнул:

– Шкурку смени и дуй в магазин. И попроси понаряднее обернуть.

– Бу сделано, шеф. Одна нога тут, другая там!

Этим дублям можно было доверить что угодно: выполнят, но при этом – не переставая раздражающе лыбиться.

Передавшуюся от клона усталость я почти не ощутил, зато прибавилось немного чакры, а в руках была теперь не просто коробка с неизвестно чем, а подарок.

После чего я ее запечатал и опять поперся на занятия и на практику.

В какой-то момент меня, что называется, переклинило, и я стал сомневаться, где именно подарок. Было бы неудобно распечатывать перед Анко что попало, поэтому я стал искать, куда же я запечатал ее подарок.

– О, нашел! – стал аккуратно выводить бирку Анко. Собрался прилепить ее к банту на коробке...

И тут ее у меня начала отбирать Миюри. Коробку, не бирку.

Я от удивления потерял дар речи и только хлопал глазами.

– Ирука, ты такой милый! – настойчиво вытянула Акисато коробку. – Спасибо.

– Что значит "спасибо"?! Что значит "милый"?! – очнулся я шока и, выдернув подарок из рук ирьенинки, – кто вообще сказал, что это тебе?!

Миюри постояла как истукан секунд десять, а потом безобразно заревела, как это делают маленькие дети!

Из ординаторской в коридор меня за шиворот затащил взбешенный Кито, и, старательно удерживая неподвижное, как камень, лицо, процедил:

– Ирука, если ты решил пошутить, то шутка тупая! У Миюри сегодня день рождения, ты ее до слез довел!

Из-за дверей все еще был слышен вой со всхлипами.

– А чо!... что она схватила?! Не ей покупал! – заговариваясь, возмущался я, когда до меня наконец дошло, что мне только что сказали. – Как день рождения?

– А так! Говорили ведь... Ладно, все с тобой ясно... – вздохнув, махнул рукой ирьенин. Немного подумав, он спросил, уже начиная успокаиваться.

– А кому подарок? Анко?

После моих пояснений, Кито рассказал, что когда я распечатал коробку с бантом, то все посчитали, что это для Акисато и направили ее прямо ко мне. Будто в этот день ни у кого кроме Миюри не может быть праздника!

– Тут даже бирка есть, что это для Анко! – сунул картонку другу под нос.

Тот удивленно похлопал глазами, смутился, поправил мой воротник и кашлянул:

– Слушай, иди домой. Отдохни, – подумал, – сегодня. А лучше дня два-три.

А то ты сейчас настолько неадек... хмм... уставший, что я боюсь тебя не то что к пациентам – к другим учащимся подпускать.

– Кто бы говорил, – закатил глаза, – не разобрался и на меня гнать начал, – отмахнулся. – Но ты прав, мне действительно нужно передохнуть.

В ответ на это Кито только закатил глаза и покачал головой.

– Иди уже, отдыхай, жертва амнезии. Бирку он сделал...

Забрав коробку, я быстро запечатал ее и переодевшись навострил лыжи домой, но был остановлен окликом:

– Ирука! – крикнул Кито мне в след.

– Да?

– Отдых – это значит без изматывающих тренировок и миссий! Это еще когда высыпаешься. Возьми себе выходной, не порти нам статистику смертями пациентов!

И ведь сказал он это, гад, нарочито громко, чтобы другие услышали. Аж весельем потянуло откуда-то из-за дверей.

Я только вздохнул.

– Очень смешно! – и громко добавил. – Ты около реанимации свой пассаж повтори, пациенты будут в диком "восторге"!

Но устыдить его так и не удалось. Печаль...

Однако советом друга я воспользовался. И пару дней брал для команды только короткие миссии D-ранга, подзабив на тренировки и учебу. Освободившимся временем я решил воспользоваться на полную катушку: выспаться, отдохнуть и конечно уделить больше внимания своей девушке.

Но сначала я урвал немного времени, чтобы притормозить и подумать.

С момента попадания в этот чокнутый мир чем дальше, тем больше вымытываюсь.

Да я в жизни так не пахал, как в последние месяцы! Сначала это был страх, что я погибну в Стране Волн – свои шансы на выживание я оценивал невысоко, и ранить Забузу мне тогда удалось только чудом. Или, скорее, это были удача и отчаяние загнанной в угол крысы. Потом короткой передышкой была работа на Гато. А вернувшись в Коноху, я снова стал похож на белку в колесе. Зачем мне это надо? А затем, что я официально, по бумагам – специальный джонин. И пошлют меня однажды на миссию, где моих навыков, не дотягивающих сейчас даже до чуунинских, просто не хватит. И меня убьют. Вот и приходится изворачиваться и постоянно бояться, что я не успею вспомнить навыки Ируки или стать сильнее самостоятельно.

Записав в блокноте несколько идей о том, как стать сильнее в ближайшее время, я засобирался на встречу. Не хочу опоздать.

– Это мне? – пораженно замерла Анко с крышкой от коробки в руках.

– Тебе, – вытащил я палантин и обернул вокруг ее шеи и плеч. – Я хотел подарить что-то практичное, что можно каждый день носить.

В темно-оранжевом кашемире спряталась улыбка, но пылающие щеки все равно было видно.

– Тебе нравится?

– Да, очень!

– Я не знал, какой выбрать...

Сказать, что под бумагой еще бежевый и лиловый палантины, я уже не смог, сложно разговаривать, когда тебя целуют.

Что мне нравилось, так это то, что вещь не только закрывала грудь моей девушки от холода и ветра, но и от сальных взглядов.

Да-да, я уже считал Анко своей и несколько раз ловил себя на мысли, что жажду начистить рожу чересчур активно заглядывающимся на нее мужикам. А сейчас, когда на улице один из таких созерцателей с кислой миной прошел мимо, захотелось гаденько похихикать.

Заметив, что мы подошли к парку около моего дома, я решил пойти ва-банк:

– У тебя снова холодные руки. Может, зайдем ко мне погреться? Музыку послушаем, чай попьем. Я из Страны Волн патефон с пластинками привез, – хвастал я честно спертыми богатствами. – А еще здоровенную карту мира на шелке.

– Зайдем, – мило улыбнувшись, сказала Анко, прильнув к моему плечу.

Пока я отдыхал, Наруто все так же ходил на занятия к Каруйи и потому пересечься с Митараши у него бы не получилось. Все было прекрасно. Только я и Анко...

– Ирука-сан! – приземлился перед нами АНБУ в маске птицы.

– Слушаю вас, – мрачно сказал я, уже предчувствуя, что из-за этой "птички" мне сегодня ничего не обломится.

– Вас срочно хочет видеть Хокаге-сама!

~ Да чтоб вас, ироды, черти покусали!

– Ясно.

Попрощавшись с Анко, помчался по крышам в сторону резиденции. Я не Какаши, мне задерживаться нельзя.

К моему удивлению, в кабинете Хирузена были Саске и Наруто, а самого Хокаге не наблюдалось. Переговорив с пацанами, выяснил, что они тоже не понимают, зачем их позвали.

Не люблю неизвестность. Она заставляет меня думать о самом худшем.

И только когда к нам присоединилась Сакура, как из боковой двери вышел Сарутоби и какой-то мужчина в темно-синем, явно не дешевом, кимоно. Несмотря на некоторую полноту, незнакомец не выглядел безобидно, как хрестоматийный толстяк-добряк. Жесткий волевой взгляд зеленых глаз внимательно осмотрел нас, примечая только ему понятные детали.

Как было положено по правилам, я отрапортовал, что команда прибыла, Хирузен благосклонно кивнул.

– Томэо-сан, именно эта команда сопровождала вашего племянника. К сожалению, сейчас командир группы отсутствует, о чем я вам уже рассказал.

Указав на каждого, каге представил нас этому Томэо, а потом наоборот:

– Тора Томэо первый министр при дворе дайме, – торжественно сказал Хирузен.

Я приложил чудовищные усилия и все равно чудом удержался от того, чтобы не открыть рот от удивления. Ребятам мой подвиг повторить не удалось. Перед нами был, по сути дела, премьер-министр Страны Огня. Формально – третий человек в ней после Дайме и Хокаге. Как оно было на самом деле, я не знал.

Сановник сдержанно засмеялся, наблюдая за нашими обалдевшими лицами.

– Все нормально. Я привык к такой реакции.

Сарутоби тоже лукаво и добродушно улыбался. Хотя, судя по эмоциям, был сильно раздражен.

~ И все-таки дайте "Оскар" этому "доброму дедушке". А то он на Ди Каприо похож, столько ролей, а "Оскаров" – ни одного!

К моему шоку стали примешаться подозрения.

~ Не слишком ли ты благодушный, товарищ первый министр?

В моем прошлом богатые люди очень трепетно относились к родственникам и за них, даже если те были сами виноваты, вполне мог огрести потерпевший или просто посторонний.