Текст книги "Изменяющий судьбы (СИ)"
Автор книги: Kerr Riggert
Жанры:
Юмористическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– Добрый? – если бы вовремя не прикусил язык, добавил бы еще "что за бред?".
– Да! Даттебайо! Я это запомнил! Я не спал тогда на уроке! Просто я тогда обиделся и прикидывался, – смутившись, покрутил он пальцем на коленке. – Ты лучше Какаши-сенсея. Ты лучше всех!
Опешив и разинув рот, я смотрел на мальчишку, туго поскрипывая мозгами. И тут до меня дошло, почему он сказал именно это.
Ему ли не знать, как иногда хочется, чтобы тебя заметили, оценили твои старания и хоть за что-нибудь похвалили.
Я прикрыл глаза. Дышать стало легче, да и настроение стало лучше. Я не видел лица мальчика, но чувствовал, как он замер в ожидании ответа.
– Спасибо, Наруто, – в эти слова я вложил всю благодарность, которую испытывал к мальчику, у которого и без меня хватало проблем, а он на свои плечи взвалил еще и мои.
Открыв глаза, я тепло улыбнулся, взъерошив левой, сухой и не испачканной кровью с соплями, рукой и без того лохматого Узумаки. Облегченно выдохнув, он робко, а потом во все тридцать два улыбнулся мне в ответ.
– Знаешь, – вытирая руку об траву, – я не лучший пример для подражания. Сейчас так вообще... Я всего лишь чуунин, а тебе по силам стать не просто джонином, а каге. Зря ты Какаши принижаешь, он сильный и умелый шиноби, намного сильнее меня, а еще у него можно, эм... выцыганить, как же это... Выпросить! Выпросить что-то из тех 1000 с чем-то дзютсу, которые он спиздил... Которые он, – стал крутить руками, подбирая слова, – которые он выбил из врагов. Вот! Даттебайо!
– Что? – только и успел сказать мальчишка, прежде чем завалился на спину и расхохотался.
Пока Наруто катался по траве, я смылся к пруду и кое-как умылся.
В глади этой большой лужи отразилась опухшая морда с красным носом и глазами.
– Крысавец, блин, – тяжко вздохнул и навесил хенге, появляться в таком виде на улице мне не стоило.
Полигон давно остался за спиной, а ночной парк только показался из-за крыш.
Меньше года прошло, а неугомонный и вечно улыбающийся Наруто стал мне роднее кровных родственников.
~ Пусть не всегда его солнечная улыбка – это признак счастья, – думал я, глядя на идущего спиной вперед белобрысого мальчишку, который эмоционально рассказывал о своих приключениях в Академии, чтобы меня развеселить, – но зато он не унывает и не опускает руки... как иногда делал я... И чем грешил Умино Ирука.
Мы шли домой. Во всяком случае, мне так показалось.
– Ирука, – огляделся Наруто, – может, я домой пойду?
Осмотревшись, я обнаружил себя у арки недалеко от кладбища. Отсюда до монумента павшим – два шага шагнуть.
В ответ я замычал что-то невнятное.
– Тебе, наверное, неудобно будет с родителями говорить при мне, – по-птичьи наклонив голову, сказал Наруто.
– Нет, – быстро ответил, – то есть "нет, ты не помешаешь". И если честно, я вообще не понял, как мы здесь очутились. Мне казалось, что мы домой шли.
– Духи хотят с вами говорить, – проскрипел старческий голос.
Меня чуть кондратий не приобнял, а из густой тени с колен поднялась старушка и мило улыбаясь, подошла к нам. Наруто от испуга попытался за рукав меня утянуть куда-то, но я его остановил и поздоровался со старушкой.
Тихо ступая деревянными гета по каменной дорожке, она подслеповато щурилась, пытаясь заглянуть в лицо и так странно шевелила губами, будто жевала.
– Поможете старой женщине зажечь фонарь? – подняла она клюку, на ручке которой висел бумажный фонарик со свечой. – Осенью быстро темнеет, боюсь без огнива я его катоном сожгу, – коснувшись моего бока, бабуля чуть нахмурилась, но тут же снова заулыбалась. – Чуунин или джонин? – и не дав ответить сказала, – В былые времена я была красивой куноичи, а мой Кано... – она вздохнула,
– Если бы он был, как и я был чуунином, он бы не погиб в той войне...
Старушка замолкла лишь тогда, когда мы отдали ей фонарь и ушла в ночь, бормоча тихо и неразборчиво о былом.
– А я всегда думал, что она приведение, – в ответ на мой недоуменный взгляд блондин пояснил, нервно сглатывая. – Она всегда так тихо ходит, а фонарь зажигается сам собой.
Приобняв Наруто за шею рукой и смеясь, растрепал ему волосы.
– Трусишка, бабулька-то шиноби и катоном владеет. Слышал, что она сказала?
Вырвавшись из захвата, мальчишка лихо поправил хитай-атэ и с вызовом, но явно в шутку сказал:
– Сам такой! У тебя глаза большие и круглые стали, когда бабушка заговорила!
– Ладно-ладно, – признал я. – Давай к монументу подойдем, не зря же пришли, а потом домой, – и оглянувшись в след старой куноичи, задумчиво пробормотал. – Интересно, о какой именно войне она говорила?
Ночные, причудливые тени усиливали узнавание, будто я не место вспоминал, а какое-то событие. Остановившись около одного из надгробий, я заметил прозрачного Наруто. Но это был не клон. Этот Наруто был намного младше. Так странно было видеть одновременно маленького Узумаки и его же, но повзрослевшего. Призрачный Наруто смотрел себе под ноги, комкая в руках край простыни, одетой на манер плаща и что-то говорил, но ветер уносил слова. Из под края простыни, под сжимающими ее детскими пальцами выглядывала маска Лиса привязанная на пояс красным шнурком.
Настоящий блондин дернул меня за рукав.
– Погоди, – не отводя взгляда, присел на корточки около фантома, – я тебя слышу.
– А что ты рассматриваешь? Тут ничего нет... Ааа, – догадался мальчик, – ты опять воспоминания видишь?
– Да-да, – быстро ответил я, боясь "спугнуть" это странное состояние.
Заметив что-то прозрачно-синего цвета рядом с лицом, я обнаружил, что рядом стоит фантом Ируки. Тот замер в боевой стойке с кунаем в руках, точно хотел ударить мальчика. Меня снова накрыло чужими ощущениями. Даже через толщу лет я почувствовал ту бурю эмоций и выделявшуюся в ней ненависть, которую испытывал Умино, глядя на мальчика прячущего маску краем "плаща". Выражение лица Ируки легко расшифровывалось как "я тебя ненавижу и убил бы прямо тут". Младший Наруто, похоже, тоже это почувствовал, он эмоционально, но беззвучно для меня что-то сказал Ируке. В глазах у ребенка стояли слезы. Даже зная, что ничего плохого не произойдет, мне все равно было страшно за блондина. В конце концов, наорав на Узумаки, Ирука исчез, а следом за ним растворился и призрачный Наруто.
~ Какой же все-таки "хороший", "добрый человек" и "заботливый учитель" был тот, в кого я попал,– поморщившись, покачал головой. ~ Аж тошнит от этой мрази. Я многое могу понять, но то, что он только что чуть не убил ребенка... Нет! Этого я понять не могу.
Как раньше, я рассказал Наруто о том, что видел, немного сгладив "острые углы", а он кивнул и сказал:
– Раньше ты вообще ничего не слышал, когда воспоминания видел.
– А теперь не слышу, что эти фантомы говорят. Впрочем, лучше видеть одновременно и настоящее и беззвучные воспоминания, чем видеть только случившееся и в этот момент поцеловаться со стеной или столбом.
Один раз, засмотревшись в прошлое, я ударился плечом об забор и очухался только оказавшись на земле. Благо я свалился на безлюдной улочке, а не в центре, меня и так считают странным.
Молитвенно сложив руки, Наруто смотрел на строчку с фамилией Узумаки, а я в который раз поморщился от цинизма Третьего. Некоторые строчки были полностью забиты только фамилиями без имен, но от Ируки скрывать было нечего.
Умино Кохаку и Умино Майн. Морской янтарь и Морская Храбрая защитница. Отец и Мать. Не мои родители, но сердце сжималось все равно.
Для приличия я тоже сделал вид, что молюсь, а потому не сразу понял, что что-то изменилось. Прямо из воздуха появилось женское лицо.
Фантом Майн оказался так близко от моего носа, что я отшатнулся, но она тепло и ласково улыбнулась, несмотря на текущую по ее лицу кровь и поцеловала в лоб. Этот фантом был так реален, что я почувствовал тепло от капнувшей на щеку красной капли.
~ Она не моя мать, – задержав дыхание, мысленно тараторил я. – Она не моя мать. Она не моя мать. Она не моя мать!
Призрак исчез, никак не показав, что его моя "мантра" как-то задела, и я смог вздохнуть свободно.
– Идем? – смахнул Наруто с монумента сухой листок.
Сделав вид, что ничего не произошло, я кивнул:
– Да, конечно.
От кладбища к дому Наруто было добираться гораздо дольше, но уже через полчаса прыжков по крышам мы расстилали футоны, готовясь ко сну. Старый матрас, который облюбовало семейство пернатых "летающих крыс", мы выбросили на крышу, чтобы утром убрать куда-нибудь. Вслед за матрасом я хотел и гнездо с яйцами вышвырнуть, но мелкий у меня его отнял, поставил на балкон и сказал, что если я этот грязный комок веток выброшу, то он обидится. А чтобы голубь-папа и голубь-мама нашли своих птенцов, нарисовал стрелку на стене и приписал: "Голуби-детки".
У меня просто язык не повернулся после этого сказать, что ничего не выйдет, а яйца быстро стухнут или их сожрут кошки. Да к тому же птицы, учуяв чужой запах, редко остаются у своих гнезд, даже если там остались птенцы.
Когда лег, понял, что уснуть не получится и не только из-за мыслей о биджу, будущем, странных глюках и обо всем в целом. Между самодельным балконом и коридором гулял нехилый сквозняк, и пока я не завернулся в футон, как в кокон, даже зубами постучал пару раз. Заснул только ближе к утру, когда додумался заткнуть щели тряпками.
– Почувствуй себя бомжем... – зло буркнул я, подтянув ноги к груди, чтобы сохранить тепло. В палатке было теплее!
Мы когда возвращались в Коноху с караваном, последнюю половину пути, спали или под крышей, или в футоне и в палатках. Было комфортней, чем на полу в этой конуре. Как Наруто тут жил с шести до одиннадцати с половиной лет – совершенно непонятно. Пять с лишним лет на холодном чердаке. Брр!
Утро началось с громкого курлыканья со стороны балкона, скрипа досок и воя древнего, как лепешка мамонта, водопровода.
Наруто то ли умываться пошел, то ли воду набрать в чайник. Недовольно замычав, я закрыл голову одеялом, решив во что бы то ни стало поспать еще, благо после долгих миссий обычно давали отдохнуть.
– Выходной, выходной, – бурчал я, – спать, спать...
Казалось, стоило только задремать, как я услышал чьи-то голоса. Под входной дверью, ругались какие-то мужчины и шумели, сволочи, громче, чем голубиное семейство за тонкой дверью на балконе. А затем заскрежетал замок. Наш замок, а не соседей!
Спросонья я вытаращился и принялся хлопать по полу рукой в поисках оружия. Да только не клал я вчера кобуру для кунаев у футона, но привычкам плевать.
– Все что тут есть, бросайте в мешки, – указывал кому-то прокуренный хриплый голос, – и несите на помойку! Чтобы тут было чисто, как в храме перед праздником!
Из коридора на меня смотрела странная делегация. Впереди был мужик в простом коричневом кимоно без рисунка, рядом с ним – слегка полноватый тип в пыльном костюме, при галстуке и со здоровенным тюком на спине, а за ними двое с ворохом пустых черных пакетов в руках. Я так опешил, что даже не смог ничего сказать, просто тупо пялился, безостановочно смаргивая мутную пелену.
Холеная физиономия с глазами, как у бульдога, сморщилась, затем покраснела, а ее обладатель нагло и по-хозяйски зашел в комнату.
– Ты кто такой и какого, биджу тебя задери, тут забыл?! – начал возмущаться "коричневый", – ты не имеешь права здесь находиться! Выметайся! Пако, Рюнжи, выбросьте этого оборванца! И как только забрался сюда?!
– Что? Это я – нищий?! – откинул спутавшиеся волосы с лица, чтобы видеть нормально. – Ты на себя посмотри!
Бульдожья морда стала пунцовой.
– Чего встали?! – гаркнул он, пихая своих подчиненных в спины, – Гоните этого бездомного в шею!
– Мужик, ты совсем страх потерял?! – сатанея, прошипел я.
Ответом мне был матерный загиб с посылом и медленно, но угрожающе надвигающиеся грузчики.
– Я сейчас вам ноги-руки поотрезаю и приживлю в самых неожиданных местах! – пустил в руки мед чакру, придав ей форму изогнутых зеленых когтей, чтобы выглядело устрашающе.
Мужики побледнели с лица и попытались было смыться, но их остановил мой окрик.
– А ну стоять, инвалиды!
Тип в костюме тоже замер, его мешок скатился со спины на пол, будто давая своему хозяину отмашку, и тот тут же начал оправдываться.
– А я здесь вообще ни при чем! Мне сказали, что можно дешево и надолго снять комнату! Я только хотел снять жилье, я тут случайно. Извините, мне идти надо!
– Никуда вы пойдете, – перебил я. – Пока я не пойму, в чем здесь дело.
– Прошлый жилец не платил, я его выселил, – сложил "бульдог" руки на груди.
Истошный вопль водопровода прекратился и послышался скрип половиц.
– Вы кто?... – протиснувшийся из коридора в комнату взъерошенный Наруто удивленно осмотрелся, – Ой, Вакаба-сан, а что вы тут делаете?
– Ты его знаешь? – мрачно кивнул я в сторону сквернослова.
Мальчик кивнул, сняв с плеча полотенце и повязал его поверх трусов:
– Вакаба-сан следит за порядком в доме.
– Паршиво следит, – буркнул я, – Кто – понятно. Комендант. Теперь другой вопрос: Что Вакаба-с-сан, – прошипел я, – забыл здесь с этой компанией? Насколько я понял, один из вас новый постоялец, – и язвительно добавил, – несостоявшийся.
– Я не должен перед тобой отчитываться, я вообще не знаю, кто ты такой и что ты тут делаешь! Я комендант и имею право...
– Заткнуться! – злобно перебил я его, выпустив КИ. – Ты совсем тупой? Ты будешь отчитываться, – тоже перешел я на "ты", – потому что я чуунин Конохагуре и твои действия выглядят как преступление. Что здесь происходит? Отвечай! – нагло напирал я мужика. Тот было замялся, но быстро перешел в наступление.
– Я собирался выселять этого мерзавца-неплательщика – ткнул он пальцем в сторону Наруто, который вертел головой и трепал почти сухие волосы руками, чтобы быстрее высохли.
Не сообразил растерявшийся дурак-Вакаба, что я гость этого самого "неплательщика" и что не отношусь к нему как большинство. А большинство последнего конохского Узумаки тихо недолюбливало. Или не очень тихо.
– Вакаба-сан, я платил! – запоздало возмутился мальчик. Потом, смутившись, добавил, – ну, пока мы на миссию в Страну Волн не ушли.
– Вот! – торжественно воскликнул комендант и продолжил обвиняющее тыкать пальцем в Узумаки. – Он сам признался, что не платил!
Треснув коменданта по руке, я прошипел:
– Я тебе сейчас твою кривую ковырялку сломаю.
Тот начал вопить, как резаный, а ведь я ему еще ничего не сделал.
– Заткнись, – рявкнул я, убрав "когти" и схватив мужика за ворот кимоно. – И хватит нести ахинею. Мы, шиноби, постоянно на долговременные миссии ходим, и даже в самых паршивых общагах вроде этой не платить можем до полугода, в исключительных случаях даже дольше!
Наруто сделал вид, что он это помнил, Вакаба, посмотрев на мою от перекошенную от злости физиономию, стушевался и втянул башку в кимоно, как черепаха в панцирь. Я быстро допросил грузчиков и "купца", которого звали Кокэцу. И все встало на свои места в этом дрянном театре жулика-Вакабы.
Этот мошенник – комендант этой богами забытой общаги, решил подзаработать.
В основном сюда селили будущих бесклановых шиноби из низкоранговых классов Академии и нескольких учебных заведений похуже, готовивших рекрутов для Конохи.
И Вакаба периодически сдавал жильем постояльцам, так как пустых комнат всегда было больше, чем он записывал в отчетах. Поскольку комендант все же не полностью потерял осторожность, то работал он с одними и теми же грузчиками. Которые его теперь и сдали с потрохами.
Да, могло показаться, что жить в конуре, подобной той, а которой жил Наруто – не лучшая судьба, и что этим комендант делал услугу детям, потому что их поселили бы в нормальных домах... Но это не так. Потому что более-менее приличного жилья для студентов Академии было мало, а значит, что из-за этого жадного кретина каждый год Коноха не учила дополнительно от десяти до пятнадцати генинов. Как правило – сирот, которым некуда было больше податься.
Проблем у него, как правило, не возникало – в эту помойку селили тех, кто не мог за себя постоять, и за кого некому было заступиться.
Когда комендант понял, что его сдают с потрохами и нутром почувствовав, что ничего хорошего ему не светит, он затянул жалостливую песню про то, как ему не хватает денег на жизнь и стал меня убеждать, что "вот этого" – небрежно-презрительный жест в сторону Наруто он собирался выселить только потому, что он все равно там больше не живет.
Даже понимая, что убеждать в чем-то этого урода нет смысла, я все равно не выдержал и рыкнул.
– Какое твое собачье дело, живет или нет?! Записан? Платит? Значит живет! – тут я повернулся к Наруто и резко сменив тон, ласково улыбнувшись, сказал – Иди одевайся, и принеси мои кунаи. Хорошо?
– Хай, – помчался мальчик снимать одежду с балкона и забирать подсумки из-под кровати.
Кстати, развешивал белье на балконе тоже он. Я на эту хлипкую конструкцию выходить побоялся, хотя Наруто и утверждал, что все это крепкое и не упадет...
С ним, может, и не упадет, а вот если я встану – запросто! По мне, так балкон явно сделан тяп-ляп, держался на соплях и честном слове, да еще и перила ребенку по пояс. Нафиг-нафиг.
– А что с нами? – робко спросил торговец.
Не обращая внимания на Кокэцу, я ухмыляясь, дал задание вернувшемуся блондину:
– Попробуют сбежать, можешь потренироваться в стрельбе по двигающимся мишеням.
– Ага, – принял игру Наруто, скопировав мою ухмылку, чем вызвал у всех кроме несостоявшегося постояльца, дикий ужас. Тут к гадалке не ходи – эти трое местные.
Наскоро умывшись и переодевшись из домашних штанов и драной майки в форму, я достал расческу и хитай-атэ.
Когда я подошел на ходу затягивая хвост, вид у задержанных был на редкость унылый.
– А теперь, неуважаемые господа, – со злой ухмылкой сказал я, – нас ждет прогулка. Пытаться сбежать очень рекомендую, – но прежде чем они успели дернуться, рявкнул, – стоять! Ребенку тренироваться надо, – пригладил волосы на голове Узумаки, – потому если уж решите свалить, бегите не по прямой, а то неинтересно будет.
Даже смешно стало от их кисло-унылых рож.
Оставив клона сторожить дом, я, Наруто и компашка Вакабы вышли на улицу. Честно говоря, я бы был совсем не против живого тира, но не сложилось. Этим четверым хватило ума не пытаться сбежать.
– Прямо, – командовал я, – налево... Быстрее, ленивые задницы!
Наруто уже давно смеялся в голос от моих реплик. Он думал, что я шучу.
– Куда вы нас ведете? – возмутился комендант, справившись с ужасом на третьем или четвертом повороте. С этими товарищами я снова почувствовал себя в шкуре Иго-нукенина.
– В гости, – еще шире улыбнулся я. – шевелись бодрее, левой, правой, левой, правой!...
Загнав всех четверых в приемную, я подошел к окошку.
Приемная департамента пыток и расследований неуловимо напоминала полицейские участки из фильмов. Слева узкая и низкая скамья, явно сделанная не для удобства гостей, рядом лестница наверх. Около нее дверь в помещение дежурного, естественно, закрытая, как и положено по инструкции. Дежурный через решетки и толстое стекло мог видеть все, что происходит в помещении, но сам бы надежно защищен в случае нападения. Ему можно было передать что-то небольшое через вращающийся лоток. Рядом был пркреплен листок с инструкцией, где большими красными иероглифами было написано: Запечатывающие свитки не передавать! Позади дежурного, между стеллажами с какими-то коробками, находился вход в служебные помещения для персонала. Слева, за толстой металлической решеткой, от комнаты дежурного – широкая лестница, уходящая вниз. Сейчас она была не освещена и напоминала провал в глотку монстра. Не мудрствуя лукаво, помещение для арестованных прорубили прямо в толще камня.
– Вы что, теперь каждый день сюда ходить будете? – буркнул молодой следователь вместо приветствия, хмуро зыркнув на моих пленных. Ему явно было неуютно в этой застекленной клетке.
– А у вас что, проблемы с Рогу-саном? – вместо ответа ехидно поинтересовался я. Парень, имени которого я вчера так и не узнал, подтверждающее кивнул и начал что-то говорить, но я его не услышал. Тут он сообразил нажать на кнопку переговорника:
– Я сказал: Да, разыгрывает из себя замученного... хм, ладно, вас это не касается.
Потерев лоб, следак вздохнул и тоскливо, без выражения, пробубнил:
– Здравствуйте. Чем я вам могу помочь?... – но не смог удержать официального тона, – и какого биджу здесь эта делегация?!
– Вот этот мужчина, в коричневом кимоно, – мошенник, коррупционер, а может быть и шпион. С остальными ситуация похожая.
– Вы... Вы уверены? – скептически оглядев толпу, спросил стажер-следователь. – Может, расскажете, почему вы так думаете?
– Да и мне тоже будет интересно, – сказал вышедший из-за двери позади него Морино Ибики.
– Доброго дня, Морино-сан. Вакаба-сан, – указал я рукой, – комендант общежития для малообеспеченных студентов Академии. Он сдавал помещения посторонним людям, в том числе и не из Конохи, перед этим выселяя жильцов по надуманным предлогам, когда это ему удавалось, – доложил я суть дела.
– Ха, – с расслабленной усмехнулся молодой, – ну это никакой не шпионаж и вообще ерунда, не стоило их сюда тащить из-за...
– Замолкни, Иши, – вышел в предбанник Ибики, звонко хлопнув усиленной металлической пластиной дверью, – и проводи наших гостей в камеры.
– Э? – удивился было прерванный на полуслове стажер, но побросав бумажки, быстро выскочил с наручниками и, спеленав компанию, погнал всех в камеры.
Как только они вышли, Ибики покосился на блондина.
– Узумаки-кун, ты ведь дашь нам с Умино-саном поговорить наедине, – надавил он на мелкого, добавив толику КИ. В ответ мальчик только недовольно надулся и вопросительно посмотрел на меня, вызвав тень уважительной усмешки на лице главы департамента расследований.
Я вздохнул.
– Наруто, мы недолго, подожди под деревом, ладно?
Узумаки, кивнув, уперся двумя руками в тяжелую створку и выскользнул в образовавшуюся щель.
Несколько секунд поизучав меня взглядом, Ибики вкрадчиво начал:
– Вы ведь так же, как и я, считаете, что Вакаба-сан злонамеренно подрывает боеспособность Конохогакуре и потворствует шпионам? Именно так мне и следует записать ваши показания, ведь так?
Секунду подумав, я кивнул.
Эмоции Ибики контролировал хорошо и читались они несколько хуже, чем у других людей. Но его интерес был столь явно выражен, что я ни на секунду не усомнился, в том, что было нужно Морино.
– Да, именно так, – кивнул я еще раз. – Очередной постоялец мог оказаться кем угодно, как шпионом и диверсантом, так и просто торговцем наркотиками или психопатом-педофилом. И даже если Вакаба не виновен... – Ибики чуть поморщился.
– В том, что он виновен, сомнений нет, – тут же исправился я, – но даже в таком случае общежитие учащихся – это не гостиница для гостей Деревни.
– А ведь же из-за махинаций коменданта каждый год набирали на десять-двадцать меньше учащихся, – задумчиво сказал главный следователь Конохи, и пояснил – их просто некуда было селить. А это уже саботаж! И вы помогли его раскрыть. Поздравляю!
Пару секунд удивленно похлопав глазами, я кивнул.
– Конечно, туда селили сирот, притом не самых талантливых, но он нарушал законы деревни, и должен понести наказание – подытожил Морино. Мне сильно не понравился такой утилитарный подход к жизням детей
– Но все равно среди этих двух десятков мог оказаться какой-нибудь гений, который, увы, остался ремесленником, а не стал шиноби! – горячо возразил я и добавил. – Это неправильно, оценивать поломанные судьбы только тем, сколько пользы эти дети принесли бы Конохе!
Главный следователь только головой качнул и веско сказал:
– Это лишнее, Умино-сан. Вакаба – преступник и коррупционер.
При этом главный палач и следователь Конохи так выразительно на меня глянул, что у меня начисто отрезало желание спорить дальше.
~ А судя по твоему настрою – еще и враг народа, изменник родины, и шпион всех существующих разведок. В чем скоро и признается, предварительно злостно и цинично разбив себе лицо об столы, стулья, ступеньки и обувь охраны.
А спорить по поводу того, что жизни детей нельзя мерить только их потенциальной полезностью деревни я не стал. Не поймут.
По сути, Ибики всего лишь констатировал факт – в такие общаги действительно селили не самых перспективных учеников. А на правду глупо обижаться. А моя точка зрения едва ли встретит здесь у кого-то понимание. Коноха юбер аллес – то есть превыше всего, ага. Особенно, если тебе ранг и положение позволяют пожертвовать кем-то вместо себя или того, кто тебе дорог.
Повисло неудобное молчание и я, не придумав ничего умнее, спросил о том, то будет с Вакабой. Ибики понимающе ухмыльнулся и пообещал рассказать, чем кончится дело. Уходил я с навязчивой мыслью, что накосячил и что у Морино обо мне сложилось не самое лучшее впечатление.
– Не важно, – отмахнулся я от мыслей про репутацию и пошел снимать скучающего Наруто с дерева. – Мартышка-кун, слазь!
Прежде чем идти за Саске, нам пришлось зайти за конспектами и образцами докладов, хотя бы в виде черновиков. Воняло уже меньше чем раньше, но я все равно постарался надолго не задерживаться.
Время было невоенное, миссия – не срочная, поэтому нас не торопили с бумажками. Согласно принятому у шиноби распорядку, в случае отсутствия безотлагательных данных, жизненно важных для Деревни, командир группы при появлении в Конохе мог просто устно отчитаться у Хокаге или заполнить короткую форму у секретаря, и только после этого, в течении нескольких дней, предоставить полноценный доклад.
Конечно, если бы у командира группы или членов команды была какая-то срочная информация, то они могли попросить аудиенции у Хокаге, но для этого нужны были веские основания. Само же выполнение миссии засчитывалось только после сдачи докладов от всей команды. Естественно, недееспособных и мертвых это не касалось.
А вознаграждение выплачивалось в самую последнюю очередь, после оценки.
Теперь нам предстояло сделать доклад таким, чтобы нигде не наврать, но при этом не сказать ничего лишнего.
Саске пришел к памятнику Первому в парке заранее и сидел на лавочке с тонкой книжкой и явно скучая, перелистывая ее, поглядывая в пасмурное небо из-под крыши беседки. Сакуры, как ни странно, рядом не было. Рад за глазастого.
А то, что она не пришла, меня только порадовало. Раньше бы разозлило, но теперь... Не появилась она на назначенное мною время – что же, это ее проблемы. Ждать мы ее не будем. Отчет должен быть. Не будет – мне же будет проще от нее избавиться.
К сожалению написать бумажки на свежем воздухе в парке не получалось из-за накрапывающего дождика и прохладной погоды.
Укрывшись от редкого снега превращающегося в квашню под ногами под крышей, мы стали решать, куда податься.
Я не хотел звать Саске в гости к себе, чтобы не вызвать раздражения у Хирузена, ну и из-за вонючего холодильника, так что пришлось предлагать какую-то нейтральную территорию.
– Ичираку-рамен! – заявил Наруто, – Там тепло и сухо!
– Будут жирные пятна, – покачал я головой, – лучше библиотека. Хотя и там не слишком удобно – нельзя обсуждать подробностей миссий высокого ранга в публичных местах.
– И там нельзя шуметь, – лаконично добавил Учиха, покосившись на блондина.
– Саске-бака! Я не!... – возмущенно вскинулся Узумаки.
Учиха только самодовольно усмехнулся.
– Наруто, тихо, – прервал я блондина положив ему руку на голову, – Саске-кун прав, в библиотеке мы будем шуметь, потому что нам придется много говорить, – погасил зарождающийся конфликт.
– Но у нас холодильник воняет! Домой нельзя! – поежившись от ветра сказал Наруто, а Учиху будто по носу щелкнули, так он скривился.
Мы обсудили и отбросили еще несколько вариантов, после чего Саске раздраженно закатил глаза и предложил нам написать отчеты у него и не тратить наше время впустую. Впрочем, судя по эмоциям, подразумевал он только свое. Странновато было слышать от глазастика подобное щедрое предложение, но других вариантов, в самом деле, не было.
Пробежав по мокрым крышам, мы оказались у забора с выцветшими красными веерами. Кое-где краска осыпалась, ведь с момента печально знаменитой резни это место не видело даже косметического ремонта. Саске не подумал, а другим и не надо, пока забор не падает под ноги.
На воротах в квартал я заметил печати, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они не включены, да и сам брюнет ничего при входе не делал. Если бы над кварталом был фуин-купол, Учихе пришлось проделывать в нем брешь, чтобы держать ее собственной чакрой для нас, либо ждать, чтобы мы могли проти вместе с ним.
Из-за пасмурной погоды и слабого тумана улица казалась мрачными декорациями из какого-то японского ужастика. Тишину нарушали лишь наши шаги, да дробь мокрого снега по раскрытым зонтам.
Квартал Учих выглядел точь-в-точь как в том сне, только не было трупов, непонятных личностей и свежей крови, вместо нее были засохшие пятна на некогда белых оштукатуренных стенах. Самые большие дыры, словно гнилыми зубами оскалились потемневшими от времени и сырости досками.
Глядя на эти пустые дома, я прекрасно понимал, как в таком окружении мог вырасти "преданный" Конохе маленький Учиха. Тоска и безысходность не просто витали, они поселились в этих домах, глядя пустыми глазами через мутные стекла и густые ветки мертвых, обожженных деревьев.
Ни консервации с помощью фуин, ни... ничерта! Запустение.
– Только пауков с кулак размером не хватает, раскачивающихся на пыльной паутине, – пробормотал я сердито, – А, не, и такие есть...
Под крышей ветер весело раскачивал выцветший трупик длинноногого паучка в окружении усохших мух.
Среди этого запустения только один дом выглядел более или менее жилым – именно туда нас и повел Учиха. Конечно, было видно, что Саске живет тут один, но былые следы большой и дружной семьи все еще можно было заметить: массивный полированный стол, свитки с каллиграфией явно написанные не одним человеком и цветной абажур под потолком. Заметив, что я рассматриваю комнату, Саске вернулся и поспешно закрыл двери в зал, попросив идти за ним.
Вскоре мы оказались на небольшой кухне. Тут тоже был абажур из цветных лоскутов, схваченных между собой атласной или шелковой ленточкой.
Хозяин дома толком не дал оглядеться, сразу же предложил начать писать. Даже ничего не предложил пожевать или попить. Гостеприимство по-учихски.
Раздав ребятам конспекты и черновики, я стал самозабвенно творить доклад для Хокаге.
В отчетах я написал, что Хаку вышел на меня, когда уже я работал на Гато. Я старался писать без особых подробностей, чтобы потом было проще импровизировать, если меня решат допросить. Но я сильно надеялся, что до этого не дойдет.
Зато я обстоятельно описал: бой Какаши и Виктора, то, что я неоднократно напоминал одноглазому о Мечнике из Тумана, и то, что та компашка из лужи сказала, что Гато нанял Момочи. Посетовал, что после того как Хатаке поправился, он снова тренировался сам, а на детвору снова "забил", что едва не привело к гибели Харуно Сакуры. Подробно описал вероятные схемы сотрудничества с компанией Гато и возможности получения от нее денег Конохой и то, какая доля в Волнах отходит Туману. Не умолчал и о том, что если бы не я, то Момочи обобрал бы нас как липку и был таков. В общем, получилось сочинение на пяти листах о наших "приключения" и о том, как мы гостили на деревне у дедушки-архитектора.