Текст книги "Жизнь взаймы (СИ)"

Автор книги: K.E.N.A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Она так и замерла в этой неудобной позе, увидев, что детектив предостерегающе вскинул руку и, шикнув, резко остановился. Шаги Малдера тоже затихли. Пьюзи, потянувшись к кобуре, осторожно вытащил оружие. Скалли последовала его примеру, надеясь, что Малдер находится достаточно близко, чтобы заметить это и самому достать пистолет. Услышав позади тихий щелчок застежки на кобуре, она с облегчением выдохнула.

Когда они продвинулись вперед еще на десяток шагов, Скалли наконец рассмотрела то, что заставило Пьюзи насторожиться: в просвете между деревьями виднелись очертания небольшой хижины. Свет внутри не горел, из трубы не шел дым, и она готова была поклясться, что сама не увидела бы эту хибару, даже если бы прогуливалась в паре метров от нее, настолько та сливалась с окружающим ее лесом. Детектив тихо присвистнул. Да уж, тут едва ли помогли бы и вертолеты.

Дорога внезапно поднялась вверх, став значительно суше, и Скалли наконец смогла повернуться к Малдеру. Тот выглядел довольно жалко – вымокший до нитки, замерзший и уставший. Впрочем, сам Малдер, кажется не придавал этому большого значения. Его оживившийся взгляд был прикован к хижине.

Они по-прежнему были от нее достаточно далеко, но все равно соблюдали полную тишину. Знание местности давало преступнику немалое преимущество, а их, напротив, ставило в заведомо проигрышное положение. Малдер показал знаками: они со Скалли заходят спереди, а детектив – с тыла. Пьюзи кивнул и двинулся в обход, а Малдер, тем временем подобравшись поближе к Скалли, прошептал:

– Дадим ему фору. – Она кивнула. – Далеко не факт, что Рикелс там, но будем исходить из того, что он внутри.

Малдер окинул Скалли долгим взглядом, без слов прося быть осторожнее, и они, немного подождав, двинулись вперед.

Окна оказались завешаны каким-то старым тряпьем, и снаружи не проглядывалось никаких признаков жизни. Малдер без труда вышиб хлипкую дверь одним ударом. Осмотр занял не больше пары минут.

Никого.

Внутри хижина выглядела как типичный охотничий домик – крохотный, в меру обжитый. Однако вряд ли когда-то использовался в качестве постоянного жилья. Минимум посуды и еды, спартанского вида кровать, летний душ. Туалет, по-видимому, находился на улице. В служившем спальней закутке обнаружился лишь простейший запас мужской одежды, а в придачу к нему – плащ-палатка и незаряженное ружье. И ни единой личной вещи в поле зрения.

Скалли почувствовала, как от разочарования в буквальном смысле, словно не выдержав веса пистолета, опускаются руки. Усталость, которая до сих пор не ощущалась благодаря притоку адреналина, нахлынула на нее моментально, и она плюхнулась на кровать, отрешенно глядя на Малдера.

Тот стоял в центре комнаты, стиснув зубы и напряженно вглядываясь куда-то в стену.

Минута прошла в полной тишине.

– Надо идти, а то Пьюзи там сейчас околеет от холода, – невыразительным голосом сказал он, и Скалли послушно поднялась с кровати.

Пружины протяжно скрипнули – но не настолько громко, чтобы заглушить какой-то другой звук.

Агенты замерли и, пристально глядя друг на друга, как по команде взялись за оружие.

Звук повторился. Он шел откуда-то снизу и становился все выше, выше, выше…

Скалли метнулась за дверь, готовясь прикрывать Малдера.

Только сейчас она увидела крохотную ручку в полу. Тщательно выкрашенная тот в тон с прочими досками и умело упрятанная в вырезанное специально под нее отверстие, эта ручка вообще не бросалась в глаза.

Люк открылся, и наверху показался мужчина – щуплый, низенький, одетый нелепо, по-клерковски, – в брюки, рубашку и вязаную жилетку. Внешность его была бы вполне заурядной, если бы не большая бородавка на шее, неприятно толстые губы и бесцветные глаза.

– ФБР! На колени!

От неожиданности мужчина выронил из рук какую-то посуду, которая с грохотом разлетелась на куски.

«Отлично, теперь Пьюзи точно услышит», – подумала Скалли. И действительно – он ворвался в дом через заднюю дверь всего через пару секунд и тоже наставил на подозреваемого пистолет.

Мужчина поспешно рухнул на колени и заложил руки за голову, хотя таких приказов ему пока никто не отдавал.

– Эйдан Рикелс?

Тот кивнул и просипел:

– Не стреляйте.

Отстегнув наручники, Малдер опустил оружие и подошел к мужчине под аккомпанемент прав Миранды, которые уже зачитывал детектив Пьюзи. Скалли, немного расслабившись, чуть было не пропустила тот момент, когда Рикелс вдруг припал к земле и вытянувшись, как змея, выудил из какой-то ниши рядом с дверью пистолет. Она успела-таки прицелиться и готова была нажать на спусковой крючок, но ее совершенно сбил с толку затравленный взгляд Рикелса, направленный не на нее, не на Малдера, не на Пьюзи, а куда-то в сторону окна – единственного, на котором немного просвечивала штора.

Два выстрела, прозвучавших почти одновременно, разорвали тишину, и все, что успела увидеть Скалли, прежде чем произошло непоправимое, – заляпанный брызгами крови рукав собственной куртки.

========== Глава 15 ==========

Все дальнейшие события разворачивались, будто в замедленной съемке. Ее мозг судорожно работал в хаотичных попытках понять, что произошло, но при этом ей никак не удавалось оторвать взгляд от своего замызганного кровью рукава, словно именно он был ключом к отгадке.

«Малдер» – молнией промелькнуло у нее в мыслях, и Скалли резко вскинула голову, выискивая его глазами.

Целый и невредимый, он стоял напротив, все еще держа наручники в руках и, кажется, пребывал в таком же ступоре, что и она сама. Равно как и детектив Пьюзи – его замешательство было очевидным.

Скалли опустила голову и, увидев, как на мыски ее ботинок, едва живых после их марш-броска, стремительно надвигается ручеек вязкой, бурой крови, медленно проследила взглядом его путь до самых истоков.

В центре комнаты, растянувшись на полу лицом вниз, лежал их единственный подозреваемый – Эйдан Рикелс. Проверять пульс не имело смысла. Дымящаяся дыра у него на затылке и разлетевшиеся по стене ошметки мозгов говорили сами за себя.

Малдер вдруг сорвался с места и ринулся наружу, за дверь, а Скалли, обернувшись, увидела, что окно, в которое так пристально глядел Рикелс перед смертью, разбито вдребезги. «Почему же я не услышала, как сыплются осколки стекла?» – отрешенно подивилась она и, кое-как стряхнув с себя оцепенение, устремилась за напарником, а следом за ней очнулся и детектив Пьюзи.

– Скалли, сюда! – услышала она пронзительный крик Малдера, едва оказавшись снаружи. Присев на корточки, он уже склонился над лежащим на земле мужчиной, в котором она, подбежав поближе, мгновенно опознала Уайатта Беннетта.

Пулевое ранение в живот.

Скалли хотела крикнуть Пьюзи, чтобы тот вызывал вертолет, но услышала, что детектив уже достал рацию и что-то выкрикивал в нее, пытаясь пробиться через помехи.

В сложившейся ситуации она мало чем могла помочь Беннетту и, сделав все, что было в ее силах, прошептала:

– На руках до машины нам его не донести. Да и перевозка по такой дороге сомнительна. – Скалли выразительно посмотрела на Малдера. – У него полчаса, чтобы попасть на хирургический стол.

Малдер молча кивнул, и они синхронно обернулись к Пьюзи. Тот уныло покачал головой и поднял вверх два пальца.

Два часа. Они будут здесь в лучшем случае через два часа.

Беннетт, на какое-то время потерявший сознание, вдруг закашлялся, пытаясь что-то сказать, и Скалли поняла, что он пытается что-то сказать. Она мягко положила ладонь ему на щеку.

– Уайатт, не говорите ничего. У вас сильное кровотечение. Просто постарайтесь не отключаться. Держитесь. Все будет нормально, – соврала она.

И поняла по его глазам, что тот не поверил в ее ложь ни на секунду.

– Это был… он? – прохрипел Беннетт, и Скалли, растерявшись, подняла взгляд на напарника.

– Да, Уайатт. Это был он, – уверенно произнес Малдер, и Беннетт с блаженной улыбкой на лице закрыл глаза.

Он умер за час до прибытия вертолета.

***

Офицер Рид вызвался подбросить их от вертолетной площадки, и почти весь путь они провели в гнетущем молчании – изможденные, замерзшие, вымокшие, перепачканные грязью и кровью.

Пьюзи настоял на том, чтобы самому поговорить с Шейлой. Скалли, впрочем, и не спорила. У нее скручивало внутренности при одной мысли о такой беседе. Она понятия не имела, какие слова следует подобрать детективу, но в то же время понимала, что хороших вариантов здесь попросту нет. Может быть, нужно просто выложить все как есть, без жалости и ненужных соболезнований. Только Шейла может решить, хочет ли она жить дальше и если да, то как.

Хотя бы раз в жизни всем приходится принимать такое решение.

Переодевшись, они отправились в соседнее кафе, чувствуя отчаянное желание быть где-то на виду, среди других людей – живых и беззаботных.

– Как ты думаешь, он знал? – мрачный, низкий голос Малдера вырвал Скалли из задумчивости.

– Знал что?

– Что «Лорен» – на самом деле не Лорен.

– Какая теперь разница, Малдер?

– Просто хочу понять. Он следил за нами, чтобы мы привели его к Рикелсу. Знал, что сегодня убьет его. И либо погибнет сам, либо сядет в тюрьму до конца своей жизни. Но ради кого?

Скалли отвернулась к окну, вертя в руках чашку с кофе, к которому так и не прикоснулась.

– Прозвучит очень банально, если я предположу, что он не хотел знать?

Малдер понимающе кивнул.

– А Шейла?

Скалли пожала плечами.

– Я правда не знаю, Малдер. Не могу даже представить, на что была похожа их жизнь с того момента, как «Лорен» вернулась. Удавалось ли им говорить… хоть о чем-то?

Сотовый Малдера зазвонил, и он, поднеся его к уху, пару минут внимательно слушал и кивал, прежде чем нажать на кнопку отбоя и отложить телефон в сторону.

– Пьюзи?

– Да. Криминалисты осмотрели дом. Внизу оборудованный подвал с сейфовой дверью. Детская порнография. Снимки маленьких девочек. Полный набор. Они берут материал для экспертизы, но, думаю, можно не сомневаться, что это наш парень. Был.

– Чертовому ублюдку полагалось сгнить в тюрьме, – процедила Скалли.

– Он получил свое. В стиле древнегреческой трагедии, но получил.

– А как же Беннетт?

– Прозвучит очень банально, если я предположу, что он не хотел жить?

Скалли задумчиво провела пальцем по ободку чашки.

– Дело ведь не в том, что Рикелса убили, Малдер. А в том, что теперь мы никогда не узнаем, кем на самом деле была «Джейн». Как ты и предсказывал.

Он резко поднял голову и с минуту пристально смотрел на Скалли. Та, не отрывая взгляда от нетронутой чашки кофе, вздохнула и, внезапно поднявшись, выбралась из-за столика.

– Я немного прогуляюсь, ладно?

– Хорошо.

Скалли на секунду замерла на полпути и обернулась.

– Ты не против, если мы задержимся на пару дней? Я бы хотела пойти на похороны.

Малдер кивнул. Грустно улыбнувшись ему, она поправила воротник куртки и вышла наружу.

***

– Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла,

потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня. – Пастор опустил голову и замолчал.

«Аминь».

Похороны проходили на тихом кладбище за чертой города, где находилась фамильная могила Херстов – семьи Шейлы. Всего за неделю она увеличилась почти вдвое: к четырем уже стоявшим там памятникам добавилось три новых.

Лорен. Уайатт. И еще один, на котором Скалли не ожидала увидеть имени. Но оно было.

«Кора Беннетт».

Народу собралось немного: они с Малдером, Шейла, детектив Пьюзи, старшая сестра Лорен, Ким, пара каких-то женщин и Сильвия Нильсен. Последняя, стоя чуть поодаль, теребила рукав черной кофты (разумеется, расшитой блестками) и периодически утирала им слезы.

После церемонии она, невнимательно кивнув Скалли, оттащила Малдера в сторону – очевидно, чтобы сердечно попрощаться с ним. Скалли воспользовалась представившейся возможностью и подошла к Шейле.

Та выглядела безупречно – идеально уложенные волосы, высокие сапоги на шпильках и шерстяное черное платье до колен. Безупречно, но пугающе. Так оделась бы женщина, которая собиралась, предав родных земле, с изяществом Анны Карениной броситься под поезд.

– Мне очень жаль, Шейла.

Та скользнула по Скалли равнодушным взглядом, словно не смогла сразу вспомнить, кто перед ней.

– Простите, – добавила Скалли, сама не зная, зачем. Они выполняли свою работу, и им не за что было извиняться.

– Уайатт решился на это сам. – Шейла пожала плечами с преувеличенным спокойствием. – Все эти годы после исчезновения Лори он был сам не свой. Даже после ее возвращения. Как будто одновременно и верил, и не верил, что это она.

Скалли кивнула и посмотрела на могильный камень.

– Почему «Кора»?

– Это другое имя Персефоны. Вы ведь знаете миф о Персефоне?

– В общих чертах. – Скалли нахмурилась и неуверенно взглянула на Шейлу.

– Я преподавала литературу в колледже. – Она грустно улыбнулась – какой-то странной, блуждающей улыбкой. – Бог мертвых, Аид, похитил ее и унес в свое царство. Деметра, мать Персефоны, много лет искала ее по всему миру, и все это время земля была бесплодна. Персефона в отчаянии отказывалась от еды, и Аид все же отпустил ее обратно, но перед этим дал ей зерна граната. Она не выдержала и проглотила их. И оказалась обречена на возвращение в Царство мертвых. – Шейла сделала паузу. – Мне показалось, что это подходящее имя.

Они помолчали.

– Что вы будете делать дальше? – тихо спросила Скалли.

– Ким просит меня переехать к ней. Наверное, так и поступлю. – Шейла пожала плечами и вдруг, повернувшись к Скалли, посмотрела ей прямо в лицо. – Не переживайте за меня. Я знала, что рано или поздно это закончится. Хотя не думала, что вот так. В том, чтобы все время притворяться, нет ничего хорошего.

Скалли недоуменно вздернула брови.

– Что вы имеете в виду?

Шейла прищурилась и внимательно посмотрела на Скалли.

– Вы ведь все поняли еще в самом начале. Заезженное клише, но правдивое – материнское сердце не обманешь. Я знала, что это не она. И что я больше не увижу свою дочь. Нутром чуяла. И когда она вернулась… Я решила, что это дар судьбы. Второй шанс. Что я смогу хотя бы ей – этой чужой девочке – подарить тепло и любовь. Ведь она в них так нуждалась. – Ее губы предательски задрожали. – Не могла не нуждаться, раз пошла на такое.

– Но ведь… – Скалли пораженно замолчала на полуслове. – Вы ведь догадались, что она и Лорен были там… вместе? И ни о чем не спросили? Не пытались отыскать, помочь?

– Да поймите же, агент Скалли, я знала, что уже ничем не смогу помочь своей дочери. Потому что ее больше нет. И боялась потерять их обеих.

Их прервала одна из женщин, которая подошла к Шейле и, взяв ее руку в свою, что-то прошептала, но сорвалась на плач и не смогла договорить. Шейла с печальной улыбкой положила ей ладонь на плечо, а, когда женщина, промакивая слезы платком, отошла, продолжила:

– Знаете почему я сделала такой выбор? Лори бы обрадовалась, что ее место занял тот, кто в этом нуждался. Она была любящим, ласковым ребенком с огромным сердцем. И не хотела бы, чтобы мы страдали.

Скалли открыла рот, чтобы ответить, но была слишком изумлена, чтобы сформулировать нечто внятное. Ее собеседница, гордо выпрямившись, кивнула на прощание и направилась к машине.

– Шейла, постойте!

Она обернулась.

– Одна мысль не дает мне покоя – ДНК-анализ. Да, теоретически Рикелс мог это провернуть, но… – В этот момент Скалли догадалась по промелькнувшему на лице Шейлы выражению, что ей нет необходимости развивать свою мысль и дальше. Но все же договорила: – Слишком чисто и быстро сработано.

Шейла на секунду замешкалась, словно сомневаясь, отвечать или нет, но все же решилась:

– Добыть ланцет и пробирку было нетрудно. Я немного потренировалась на себе, чтобы набить руку. Ким даже не проснулась.

Они замолчали. На мгновение Скалли показалось, что мир вокруг них превратился в расплывчатое пятно – смазанная картинка, отдаленный гул голосов на заднем плане… А в центре – единственная константа – она и Шейла. И общая, понятная лишь им обеим тайна, повисшая между ними, словно висячий мост – связующая нить между двумя такими непохожими женщинами, стоящими на разных берегах одной реки.

***

– Воистину: любовь подчас принимает причудливые формы. – Малдер покачал головой, не отрывая глаз от дороги. Они решили добраться на машине до Карсона, где находился более крупный аэропорт, и вылететь домой оттуда.

Скалли бросила взгляд в боковое зеркало и с удовлетворением отметила, что вулкан Маунт-Худ становится все меньше и меньше. Словно в глубине души испытывала иррациональный страх, что эта громадина сдвинется с места и отправится за ними в погоню. Не пройдет и четверти часа, как он исчезнет из поля зрения и превратится в точку, маячащую где-то позади.

– Любовь? Или крайняя форма эгоизма? Или мазохизма? Я даже не знаю, как это назвать, Малдер. – Она раздраженно развела руками и пнула мыском ботинка валявшуюся под пассажирским сиденьем банку из-под колы.

– Скалли, мы ведь не будем сейчас пускаться в пространные философские рассуждения о том, что такое любовь?

– А у тебя есть мнение по этому вопросу, Малдер?

– Думаю, у меня есть некоторое… понимание, – ответил он повернул голову, услышав ее скептическое хмыканье. – Это приходит с возрастом.

Она посмотрела на Малдера с мягкой улыбкой, и он, на секунду отвлекшись от вождения, вдруг наклонился и чмокнул ее в щеку. Скалли шутливо оттолкнула его.

– Следи за дорогой.

Когда Малдер послушно взялся за руль обеими руками и обратил взгляд вперед, она отстегнула ремень и, поерзав в кресле, подобралась поближе к нему. И поцеловала – в то чувствительное местечко рядом с мочкой уха.

Усевшись обратно и вернув ремень безопасности на место, Скалли продолжила:

– Во всяком случае, я не так представляла себе материнскую любовь, Малдер. И никто ее так не представляет.

– А как же соломонова притча о двух матерях?

– Причем тут это?

– Притом, что это притча об истинной любви. И о том, что решения, продиктованные истинной любовью, не всегда очевидны. Шейла знала – или думала, что знала, что ее дочери больше нет, и хотела сделать счастливым другого ребенка.

– Или себя?

Он пожал плечами.

– Боюсь, этого не знает даже она сама, но я оптимист, Скалли. Предпочитаю думать, что ею руководили благие намерения.

Она отвернулась к окну и замолчала.

– О чем задумалась?

Вопрос прозвучал легко и беззаботно, но Скалли прекрасно расслышала скрытую тревогу и напряжение в голосе Малдера. Сколько должно пройти времени, чтобы они снова смогли затрагивать тему материнства объективно и спокойно?

Едва ли это когда-нибудь произойдет.

– Я задумалась о том, что сделала бы, если бы Эмили вдруг вернулась. Или кто-то, кто выдавал бы себя за нее.

Он не ответил и молча ждал, когда она заговорит снова, но наконец тишина стала невыносимой.

– И что же?

– Не знаю, Малдер. – Ее голос прозвучал глухо, бесцветно. – Не знаю.

В машине воцарилось молчание. Они переехали живописный мост через Колумбию и свернули с местного шоссе на автостраду. Пейзаж моментально изменился: могучие орегонские сосны остались где-то позади, и теперь перед глазами маячили лишь бесконечные заправки и кафе быстрого питания.

«Дом, милый дом», – подумал Малдер, осознав, что от этой унылой картины за окном на душе парадоксальным образом стало легче и веселее. До какой степени одиночества надо дойти в своем отшельничестве, чтобы сердце так сладко щемило при виде «Тако Белл» и «Тексако»?

Интересно, превратится ли для него «дом» в нечто большее? И более… нормальное? Теперь, когда они со Скалли вместе – в полном смысле этого слова?

Где они будут проводить время? У нее или у него? Или возьмут в привычку чередоваться?

Что станут делать, когда новизна секса немного развеется, и в их в жизни появятся вечера, когда им просто захочется лежать рядом, в обнимку, не снимая друг с друга одежды?

От этих мыслей – от предвкушения и в то же время – легкого страха перед неизведанным – по коже пробежал холодок.

Малдер взглянул на Скалли, которая все так же безучастно глядела в окно и, кажется, готова была вот-вот погрузиться в сон.

– У меня для тебя кое-что есть.

– Хм? – Она, мгновенно очнувшись, с интересом посмотрела на Малдера.

– Хотел отдать раньше, но не подворачивался подходящий момент.

Он выудил из кармана маленькую обитую бархатом коробочку.

– Малдер?

С удивлением услышав в ее голосе панические нотки, он перевел взгляд на Скалли. Сообразив, что за мысль пришла ей в голову, Малдер весело рассмеялся.

– Не могу сказать, что мне льстит твоя реакция, но, так и быть, пока не будем об этом.

Она примирительно улыбнулась и, аккуратно взяв у него из рук коробочку, открыла ее.

Внутри лежал золотой крестик. Точь-в-точь такой же, как тот, который она оставила в гробу Эмили, несмотря на то, что внутри лежал лишь песок.

– Это просто копия, но я подумал, что тебе, может быть, будет приятно носить хотя бы ее.

– Малдер… – Она теребила крестик в руках. – Он и вправду точно такой же. Как тебе удалось?

Он с хитрым видом постучал себе пальцем по виску.

– Эйдетическая память, Скалли.

– Как бы не так. Ты что, с моей мамой советовался?

– Конечно, нет. Только меня ей не хватало.

– Малдер?

– Просто принес ювелиру фотографию.

– Какую фотографию?

– Джона Леннона, Скалли. Твою, разумеется.

– Откуда у тебя моя фотография?

– Ты правда думаешь, что у меня нет ни одной твоей фотографии?

– У меня нет ни одной твоей фотографии.

– Мы это исправим.

Пауза.

– Нет, серьезно, Малдер. Какая такая фотография?

– Скалли, не могу поверить, что говорю это, но у тебя паранойя.

– Просто интересно.

– Я тебе ее покажу.

– Да уж сделай милость.

Тишина.

– Малдер?

– Да?

– Спасибо.

– Пожалуйста, Скалли.

Она снова наклонилась к Малдеру и, что-то прошептав ему на ухо, надела крестик на шею.

Удовлетворенно вздохнув, Скалли принялась сворачивать куртку валиком, чтобы использовать как подушку, но внезапно ее рука нащупала в кармане нечто твердое, цилиндрической формы.

Таблетки. Перед отъездом из дома она с предусмотрительностью заядлого наркомана запихала упаковки во все карманы и укромные уголки и теперь с удивлением обнаруживала их в самых неожиданных местах.

Скалли извлекла баночку из кармана и, с некоторым сожалением поглядев на нее в последний раз, приоткрыла окно и выкинула наружу. Ей не было никакой нужды смотреть на Малдера: она и так знала, что сейчас он улыбается. Скалли подложила под голову свернутую куртку и расслабленно выдохнула.

Теперь можно было спать спокойно. И открыть глаза уже в аэропорту Карсона, где все события последних дней покажутся не более чем сном. Все, кроме того, что произошло между ней и Малдером. Прежняя страница их отношений перевернута навсегда.

Впереди была совсем другая, новая жизнь.