Текст книги "Жизнь взаймы (СИ)"

Автор книги: K.E.N.A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Глава 1 ==========

Яркая белая вспышка.

Звенящая тишина.

Разрывающий барабанные перепонки оглушительный лязг.

Захлопнулась дверца машины?

Или крышка багажника?

Снова тишина. Боль, страх.

Потом – темнота. Кромешная, ослепляющая тьма. В ушах – монотонный звон.

Волна всепоглощающего, первобытного, панического ужаса поднимается изнутри и накрывает с головой.

Внезапно глаза обжигает пронзительный луч света.

Солнце.

И цифра – белая шестерка на ярко-зеленом фоне.

Снова тьма, но уже другая, не абсолютная. Где-то впереди – тени, отблески, потом вдруг – тусклый свет от раскачивающейся под потолком лампочки.

И человек.

Он стоит, отвернувшись к стене.

Его голова и плечи теряются во мраке.

Мужчина не двигается, но изображение скачет и трясется, словно старый диафильм в проекторе. Силуэт становится все больше и больше. Лицо по-прежнему скрыто. Только ослепительно белая рубашка выделяется на фоне темных стен.

Картинка вдруг застывает. Человек слегка наклоняет голову и начинает медленно поворачиваться.

Секунды тянутся как часы. Страх становится все явственнее, все отчетливее.

Еще мгновение – и он повернется окончательно.

Он увидит ее.

Уже почти…

Вспышка света.

Голубая толща воды прямо над ней. Рассеянный, колеблющийся свет солнца. Чье-то лицо там, наверху. Отчаянное желание вдохнуть.

Все обрывается.

Темнота.

***

«Протокол о закрытии дела номер CA-1991-3676544 об исчезновении Лорен Энн Беннетт (7 лет); род.: 7 марта 1984; родители: Уайатт и Шейла Л. Беннетт; проживавшая: 2465 Бруксайд-драйв, Худ-Ривер, штат Орегон.

Последний раз замечена 2 февраля 1991 года ок. 13:10 покидающей территорию начальной школы Вестсайд Элементари. (См. сопутствующие материалы.)

По делу допрошены: члены семьи Беннетт и их ближайшее окружение; сотрудники и учащиеся начальной школы Вестсайд Элементари; прежде судимые за преступления на сексуальной почве и связанные с насилием над несовершеннолетними, находившиеся в городе или его окрестностях. (Протоколы допросов прилагаются.)

Свидетели предполагаемого похищения: не обнаружены.

Улики, свидетельствующие о совершении убийства: не обнаружены.

Территория близлежащих лесных насаждений и водоемов осмотрена с привлечением воздушной полиции и водолазов. Также произведен поиск силами волонтеров.

Дело CA-1991-3676544 поручаю закрыть за сроком давности и в связи с отсутствием улик.

Лорен «Лори» Энн Беннетт признать пропавшей без вести.

13 апреля 1992

Подписано: Начальник полиции г. Худ-Ривер Уильям М. Хейз».

«До чего же, мать твою, своевременно», – думал Малдер, безучастно и обреченно наблюдая, как Скалли невозмутимо листает папку с делом. Тот редкий момент, когда даже Тумс пришелся бы более чем кстати. Или даже Фастер, черт его дери. Но нет, судьба сочла, что это было бы слишком просто.

«23 декабря 1997 года

Амалия Санчез, судмедэксперт. Офис коронера г. Худ-Ривер, штат Орегон

Заключение патологоанатома о вскрытии тела Джейн Доу № 4

Пол женский, белая, возраст 10-12 лет».

Скалли, послюнявив палец, перевернула страницу с протоколом вскрытия и поморщилась.

– У них там что, конкурс? – недовольно фыркнула она. – У кого отчет лаконичнее, тот и молодец?

– Может быть, Скалли. Эти патологоанатомы те еще затейники, сама знаешь.

«Пятерка с плюсом за попытку разрядить атмосферу».

Скалли промолчала и продолжила читать.

«Особые приметы: следы зажившего перелома ладьевидных костей обоих запястий;

Дополнительная информация: отсутствует;

Обстоятельства смерти: Смерть наступила незамедлительно в результате черепно-мозговой травмы – перелома свода черепа. Время нахождения тела в земле по степени разложения тканей соответствует приблизительно 2-3 годам».

– И?

– Лорен Беннетт неудачно пробежала эстафету на детском празднике, когда ей было пять лет. Выставила вперед руки, поскользнулась, упала и умудрилась переломать обе кисти одновременно. Что случается довольно редко, согласись.

– Так за чем же дело стало? – В голосе Скалли появилось нетерпение, явственно граничащее с раздражением.

– Читай дальше.

Она послушно перелистнула страницу.

Большая портретная фотография девочки-подростка. Изможденное худое лицо, прямые русые волосы до плеч и огромные серо-зеленые глаза – до странности пустые и невыразительные.

– На кого я смотрю?

– На Лори Беннетт. В возрасте 12 лет.

Скалли молча перевела взгляд на Малдера, ожидая объяснений.

– Фото сделано спустя два месяца после того, как она самостоятельно вернулась к своим родителям. Пешком. Буквально из ниоткуда. Измученная, истощенная, с полной амнезией. Но живая.

– Амнезией?

– Наступившей в результате физического увечья – вероятно, падения – и тяжелой психологической травмы. Таково было заключение врачей. Они же установили, что ее неоднократно насиловали. И держали в полной изоляции – об этом нам сообщает отчет психиатра.

Малдер произносил свою речь холодным, равнодушным голосом. Таким тоном о жертвах обычно говорят бывалые полицейские, сотрудники отдела убийств или особо тяжких – те, кому нарочитая пренебрежительность в отношении человеческой жизни необходима как воздух. В противном случае недолго тронуться умом. Малдер преследовал совсем другую цель, но почему-то обычно несвойственный ему цинизм все равно пробивался наружу. И он искренне ненавидел себя за это.

– Где она сейчас? – сдавленным голосом спросила Скалли.

– У себя дома. Не ходит в школу и не общается ни с кем, кроме родителей. И знать не знает, что предположительно именно ее тело только что случайно выкопали на свалке автомобилей на границе с Вашингтоном.

Скалли вздохнула и захлопнула папку.

– Такого рода двойной перелом – случай, конечно, не самый частый, но не исключительный.

– У полиции нет ни малейших соображений относительно того, кем еще может быть погибшая. Никаких сообщений о пропавших детях такого возраста в этом районе. Вообще ничего. И удивительное совпадение с единственной особой приметой Лори.

– Тогда почему просто не сделать анализ ДНК?

– Шейла и Уайатт Беннетт, родители Лорен, категорически отказываются давать на это согласие. Как и на любые разговоры со своей дочерью. Но самое интересное не в этом, Скалли, а в том, что один ДНК-анализ уже провели. Сразу же после того, как девочка вернулась. И он подтвердил, что это Лорен Беннетт.

Скалли встала и, скрестив руки на груди, подошла к шкафу и застыла, глядя в одну точку. В офисе повисла гнетущая тишина. От ужаса у Малдера похолодели руки. Либо она просто потерялась в своих мыслях, либо вот-вот заговорит и скажет что-нибудь, к чему он совершенно не готов, либо просто пойдет и выпрыгнет в окно…

Она откашлялась. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но будто бы передумала в последний момент и, равнодушно потерев указательным пальцем какую-то шероховатость на деревянной поверхности шкафа, заметила:

– Чисто теоретически вероятность того, что у двух посторонних людей совпадет ДНК, не нулевая.

– А какая? – Он, кажется, слишком громко выдохнул от облегчения. – Один к миллиону?

– Вообще-то к миллиарду. Даже у однояйцовых близнецов ДНК не совсем идентичны. Но – повторюсь – теоретически это не невозможно.

– Видимо, судья так и рассудила, потому что встала на сторону Беннеттов и велела полиции не соваться к ним до тех пор, пока не появится дополнительная информация. Поэтому… – Малдер встал. Всего за пару шагов он очутился около вешалки и потянулся за пальто. – Ни на какие анализы ДНК в ближайшее время рассчитывать не приходится. Но между тем одна из этих девочек не является Лорен Беннетт, а убийца разгуливает на свободе. Местный шериф, а еще больше – детектив, который вел дело об исчезновении, хотят, чтобы мы приехали и помогли им разобраться.

– Традиционный вопрос, Малдер: почему именно мы?

– У нас два тела на одного человека, Скалли. – Малдер невесело улыбнулся. – Чем не «секретный материал»?

***

Она просыпается ночью в холодном поту от приступа невыносимой боли внизу живота.

Мир стремительно сжимается, пока в нем не остается ничего, кроме ее стонов и разрывающих тело спазмов. В попытке встать она опирается на матрас, и ее рука ложится на мокрое пятно на простыне.

Кровь.

Целая лужа вязкой, горячей крови. Ее так много, что она не успевает впитаться в белье и матрас и липким густым слоем медленно растекается на поверхности.

Каким-то чудом ей все-таки удается встать. Но почти тут же ее ноги подкашиваются. Она падает на пол и ползет к двери. Ползет на боку, одной рукой обхватив свой огромный живот и пытаясь почувствовать хоть одно шевеление, которое подсказало бы ей, что ребенок все еще жив.

Ее пересохшие растрескавшиеся губы твердят лишь одно слово: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Собрав всю волю в кулак, она дотягивается кончиками пальцев до ручки двери и, открыв ее, проваливается в темноту.

Она приходит в себя в больнице. Пол, стены, потолок – абсолютно белые. Глаза режет яркий, безжалостный свет ламп. В коридоре пусто. Никого. Ни единой живой души.

Кроме нее. И медсестры, неспешно толкающей коляску.

Она смотрит вниз и видит, что за ней на белоснежном полу тянется ярко-красный след. Кровь. Много крови. Счет, должно быть, идет на минуты.

Она открывает рот, но не может ничего сказать. Ее голос тонет, бесследно исчезает в вязком, словно вата, воздухе. Поэтому она кричит, но даже тогда с ее губ слетает лишь едва различимый шепот.

– Почему… так медленно?

Медсестра молча вкатывает коляску в палату.

– Пожалуйста… Поторопитесь… Ребенок… Он еще не может… не должен родиться…

– Но ведь он уже родился, – с улыбкой отвечает медсестра и, наклонившись к ней, показывает куда-то пальцем.

Парализующий страх охватывает ее, но она все же поворачивает голову.

Эмили.

Одетая в длинную больничную рубашку, девочка сидит к ней спиной, болтая ногами. И наконец оборачивается.

Бледное лицо, остекленевшие глаза. Синие губы растягиваются в жуткой улыбке.

– Я ведь уже родилась, мама.

Она кричит – просто бесцельно истошно кричит, а Эмили продолжает улыбаться, пока ее тело не начинает постепенно растворяться в воздухе, как песочная фигурка на ветру.

Кажется, в комнате не осталось ничего, кроме них двоих. И ее страшного, дикого, животного крика.

– Скалли!

Медсестра смеется и зовет ее.

– Скалли! – повторяет она. Почему-то – голосом Малдера.

Она распахнула глаза.

– Мы приземляемся. Подними спинку кресла.

Малдер окинул ее странным оценивающим взглядом и, поправив очки, продолжил читать.

========== Глава 2 ==========

– Детектив… – Малдер, нахмурившись, еще раз сверился со своим блокнотом. – Пусси?

Встретивший их в полицейском участке Худ-Ривера чернокожий мужчина – лет шестидесяти, довольно высокого роста, с совершенно седыми волосами, резко контрастировавшими с его темной кожей, – страдальчески вздохнул.

– Пьюзи. Позвольте я опущу историю про появление лишней «эс». Буду премного благодарен, если все шутки по поводу моей фамилии прозвучат сейчас, чтобы впредь нам не пришлось к этому возвращаться.

– Как ни печально, детектив Пьюзи, но мы уже давно не в младшей школе. Скалли?

– Я тоже воздержусь.

– Ну и отлично. Зовите меня Фрэнком.

Малдер пожал руку детектива.

– Фокс Малдер. Зовите меня Малдером. Ради всего святого.

Фрэнк Пьюзи сочувственно кивнул в знак того, что понимает боль своего коллеги по несчастью, и повернулся к Скалли.

– Дана Скалли. – Она пожала морщинистую руку полицейского. – Зовите как пожелаете.

Детектив улыбнулся.

– Рад, что вы приехали. Вот уж не думал, что дело Беннетт снова вылезет спустя столько лет… Я, как говорится, уже слишком стар для этого дерьма. Обращайтесь за помощью в любой момент, но предупрежу вас сразу: к Беннеттам вам лучше не соваться.

– Они хотя бы в курсе, что произошло? – спросил Малдер.

Пьюзи пожал плечами.

– Не желают ничего слышать, даже не дали мне договорить. Можете себе представить, через что им пришлось пройти. Они не слишком-то доверяют полиции, и я их не виню. – Он тяжело вздохнул. – Мы действовали строго по протоколу, но… Должно быть, не стали копать так глубоко, как следовало бы. У нас тут совсем рядом национальный парк – вокруг вулкана. – Пьюзи махнул в сторону окна, и агенты одновременно перевели взгляд на нависшую над городом угрюмую гору Маунт-Худ. Ее снежный пик окутывали облака – бледно-розовые в лучах ненадолго пробившегося сквозь них заходящего солнца. – Туда и дети частенько забредают, и туристы теряются. Знаете, все эти заповедники для шерифов – а я тогда был помощником шерифа – та еще головная боль. Особенно здесь. Местность сложная – горы, леса, реки. Зимой еще и холодно – температура минусовая. Народ так и норовит там заблудиться, а ты потом бегай, ищи, договаривайся с рейнджерами, а те вечно вставляют палки в колеса… Пока выпросишь вертолет – на полголовы поседеешь. – Он с грустной улыбкой показал пальцем на свои полностью седые волосы. – В общем, признаюсь честно: возможность похищения я тогда всерьез не рассматривал.

– А потом, задним числом, у вас возникли какие-то новые соображения? – поинтересовалась Скалли.

– Нет. – Фрэнк Пьюзи пожал плечами. – Мы всех проверили, как положено. Дом перевернули вверх дном, школу тоже. Прочесали всю округу, всех местных отморозков как следует потрясли. Но я все равно не могу отделаться от ощущения, что мы что-то упустили. Надо было… мыслить шире. Очень жаль Шейлу и Уайатта. Как будто мало им горя. А ведь такие милые были люди.

– Были? – переспросил Малдер.

– Мы давно не общались. С тех самых пор, как Лори вернулась. Теперь они живут очень замкнуто.

– Расскажите про ее возвращение, – попросила Скалли.

Детектив вздохнул.

– Дело закрыли спустя год с небольшим. Я долго бился, чтобы поиски не останавливали, но – сами знаете – бюджет у нас не резиновый. А Шейла и Уайатт не отчаивались, продолжали обивать пороги. Все это скучная бюрократическая волокита, и деталей я не знаю. А спустя несколько лет она вернулась из небытия. Сама. До сих пор забыть не могу: днем мне звонят из госпиталя Святой Марии. Мол, так и так, у нас тут девчонка, пешком пришла. Ничего не помнит, только повторяет свое имя и зовет маму. Честно вам скажу: я чуть не обделался со страху, пока ехал к Беннеттам. Понятия не имел, чего от них ждать. Но они были в таком же шоке, как и я. Молча сели в машину, и мы отправились в больницу.

– Родители сразу ее узнали? – спросила Скалли.

– Да как ее узнаешь? Она пропала совсем ребенком, а вернулась подростком. Похожа, конечно, что и говорить. Худенькая, глаза зеленые, огромные. Шейла как вошла в палату, тут же разрыдалась. И девочка тоже. Они ее сразу приняли, агент Скалли, – добавил Пьюзи после небольшой паузы. – Может, мне и не стоило вас вызывать. – Он заметно помрачнел. – Может, зря я прошлое ворошу, пусть все остается как есть. Но эти переломы… просто покоя мне не дают, понимаете? Интуиция. Ну или называйте, как пожелаете.

Малдер собирался подбодрить детектива, заверив того, что в поиске убийцы «Джейн Доу № 4» ему так или иначе пригодится помощь, но в последний момент почему-то предпочел смолчать.

– Она хоть что-то смогла рассказать? – спросил он вместо этого.

– Нет, ничего конкретного. О похищении – вообще по нулям. Врачи говорили, что память со временем может вернуться, но шансов расспросить девочку больше не представилось: Шейла с Уайаттом довольно скоро закрыли ее дома и запретили к ней подходить. Журналисты их замучили. Они, думаю, вообще уехали бы ко всем чертям из Орегона, если бы не потратили все сбережения на юристов.

– А что насчет других воспоминаний? Какие-то события из детства? Родственники, школа, друзья? – продолжал допытываться Малдер.

– Про это мне ничего не известно, агенты. – Пьюзи развел руками. – Знаю только, что первые месяцы Лори, считай, вообще рта не раскрывала – молчала как рыба. Не думаю, что когда она наконец заговорила, родители бросились ее расспрашивать и проверять. Они с самого начала вокруг нее на цыпочках ходили, как будто она ваза династии Мин. И их можно понять, – поразмыслив, добавил детектив.

– У вас были какие-то сомнения, что это действительно Лорен? – спросила Скалли.

– Нет, конечно. – Пьюзи грустно усмехнулся. – Кому такое в голову придет?

– Я бы хотела провести повторное вскрытие, – сказала Скалли. – Если вы не против.

– Да там и вскрывать нечего, агент Скалли. Одни кости остались. Но я не против, конечно же. У нас один судмедэксперт на весь округ, и работы у нее по горло – каждый день не меньше десятка трупов. Могла что-нибудь и пропустить. Вас проводить до морга?

– Нет, спасибо, я доберусь. – Скалли, невнимательно кивнув детективу, быстро направилась к выходу.

– Возьмите мою машину! – крикнул Пьюзи вслед Скалли и, когда та обернулась, бросил ей ключи от своего «тауруса».

– А меня можете подкинуть до отеля, – заметил Малдер, провожая взглядом напарницу: махнув детективу рукой в знак благодарности, та торопливо скрылась за дверью. – Я не возражаю.

***

Пока детектив Пьюзи, тихо подпевая какому-то льющемуся из колонок магнитолы ретро, вел полицейский «шевроле» по улицам Худ-Ривера, Малдер с интересом смотрел в окно. Куда бы их со Скалли ни заносила служба, он всегда старался хотя бы в общих чертах понять, что представляет собой место их очередного расследования и что за люди его населяют. Все эти крохотные американские городки казались на одно лицо лишь поначалу.

Худ-Ривер, впрочем, не вполне вписывался в образ типичного маленького американского городка. Население действительно было небольшим – от силы семь тысяч человек, но зато город играл почетную роль столицы округа, носившего то же имя. В хорошую ясную погоду он, должно быть, выглядел очаровательно – точь-в-точь рисунок с живописной открытки – и привлекал немало туристов. Но сейчас никакого очарования не было и в помине. Столбик термометра застыл где-то около нуля, шел снег, периодически превращавшийся в дождь и обратно, а по улицам и дорогам разлилось море вязкой комкующейся грязи. Кое-где она растекалась лужами, в других местах успела застыть, превратившись в еле видную, а потому крайне опасную ледяную корку. Казалось, что абсолютно все вокруг выкрашено в одинаковый серый цвет – дома, дороги, машины, люди. И над этим серым грязным месивом нависал опутанный иссиня-черными тучами вулкан Маунт-Худ – темная, зловещая громада. Казалось, он в любую минуту готов рухнуть на город и придавить его своей устрашающей массой.

– У вас необычный карьерный путь, – прервал затянувшееся молчание Малдер. – Помощник шерифа, а теперь детектив?

Пьюзи понимающе кивнул, словно ожидал этого вопроса.

– Поначалу я метил в шерифы, но мой пыл быстро поугас. Честно говоря, агент Малдер, дело Беннетт сыграло в этом не последнюю роль. Когда его закрыли, я все взвесил и решил, что принесу больше пользы, если буду заниматься непосредственно полицейской работой, а не утопать в бумагах.

– Вы дружили с родителями Лори?

– Да как вам сказать? И да, и нет. Пока длились поиски, мы общались каждый день, иногда не по одному разу. Как-то моя жена даже звала их к нам на семейный обед, до того нам их было жалко. Знаете… – Он вздохнул. – Эта история меня многому научила. В том, что касается человеческой природы, я имею в виду. Когда Лори только пропала, к ним весь свет слетелся на помощь. Суеты было – мама не горюй. Но пары месяцев не прошло как все помощники словно испарились. Конечно же, у людей своя жизнь, свои заботы… Но через полгода им ведь даже звонить перестали.

Малдер кивнул.

– Человеку свойственно обходить стороной тех, кто в беде. Подсознательный страх, что это заразно.

– Это вы точно подметили. – Детектив Пьюзи закивал. – Было видно, что людям рядом с ними некомфортно. Глаза отводят, мычат что-то невнятное, не знают, что сказать. Короче говоря, никого в итоге не осталось. Ах, черт! – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Совсем забыл про эту мерзавку Сильвию. Вот уж кто им покоя не давал.

Малдер удивленно посмотрел на детектива.

– Кого бы я с радостью сажал за решетку без суда и следствия, агент Малдер, так это тех, кто наживается на чужом горе. Целителей всяких, колдунов, ну или как в этом случае – экстрасенсов.

– Беннетты обращались к экстрасенсу? – изумленно спросил Малдер.

– Да она небось сама к ним пришла. Это у них такой хитрый ход: мол, мне больше вашего надо, можете даже не платить. А потом – опаньки! – Пьюзи хлопнул рукой по рулю так громко и неожиданно, что Малдер вздрогнул. – И ты уже у них на крючке! Выкладываешь очередную круглую сумму за очередную порцию лапши на уши.

– Так и было в этом случае?

– Положа руку на сердце – точно не знаю. Я в чужие кошельки не лезу. Но наплела она им будь здоров. – Детектив покачал головой. – Шейла приходила ко мне, пересказывала эти, с позволения сказать, видения, просила что-то там расследовать.

– А вы, конечно же, не стали? – Это не прозвучало как вопрос. Скорее как осуждение.

Пьюзи удивленно посмотрел на собеседника.

– Агент Малдер, нам надо было черт знает сколько гектаров леса прочесать. И пару-тройку озер размером с Род-Айленд каждое. Другие, знаете ли, имелись заботы. Да и нечего там расследовать.

– В каком смысле?

– Если бы эти мошенники говорили хоть что-то конкретное, их слишком легко было бы прижучить. Поэтому дело ограничивается всякой абстрактной ерундой, которую каждый может сочинить.

– Какой именно?

– Подвал, мужчина в белой рубашке, багажник машины, шестерка на зеленом фоне и вода. Или что она там говорила? – Он недовольно наморщил брови. – Вид из-под воды. Как будто кого-то топили. В общем, набор банальностей. Готовый фильм про маньяка-похитителя.

– А мне показалось, что звучит довольно конкретно, – заметил Малдер.

Детектив даже отпустил руль ради того, чтобы разочарованно развести руками.

– Ну, если вам так кажется, можете сами с ней побеседовать. Облапошивать народ она вроде перестала, но до сих пор здесь живет. Работает в парикмахерской.

***

Амалия Санчез, старший патологоанатом округа Худ-Ривер, с большой готовностью уступила Скалли прозекторскую, и та, надев белый халат, очки и перчатки, собралась с духом и взялась за ручку холодильной камеры.

Жизнь, единственное предназначение которой – умереть.

Кучка костей, горстка песка.

«Но ведь ты нашла ее… И получила шанс ее полюбить…»

О, Малдер, если бы ты только смог понять…

Вздохнув, Скалли дернула за ручку и осталась наедине с безымянным телом.

***

Морг с бесконечно длинным рядом холодильных камер – не видно ни конца, ни края – почему-то расположен в комнате для допросов. Через стекло на нее смотрит целая группа мужчин в пиджаках. Скиннер, Керш, Уиллис, Уотерстоун, Блевинс и еще несколько человек, которых она не помнит. В самом центре с холодным, отстраненным лицом стоит, скрестив руки на груди, Малдер, а позади него – какой-то мужчина. Его силуэт сливается со стенами: на нем военная форма почти такого же – темно-синего – цвета. Приглядевшись, она различает черты его лица – это ее отец.

На столе для вскрытий лежит тело Роберты Сим.

Ледяными трясущимися руками она берет диктофон и начинает говорить, но голос срывается и дрожит. Она слышит себя словно бы со стороны – монотонное, бессмысленное мычание, в котором не разобрать ни слова. Мужчины то и дело перешептываются. Она не видит их, но чувствует каждой клеточкой своего тела, что они смеются над ней.

Скальпель ровным четким движением вспарывает тазовую полость.

Внутри что-то пульсирует, и от ужаса и изумления она роняет инструмент. Скальпель, словно в замедленной съемке, неторопливо переворачивается в воздухе и падает на пол с оглушающе громким звенящим стуком.

Все замирают.

И только внутри тела Роберты Сим что-то продолжает двигаться. Часто. Ритмично. Как будто там бьется сердце. Чье-то маленькое и быстрое сердце.

Она берет с лотка новый скальпель. На этот раз разрез неуверенный, кривой – даже студент-первокурсник сделал бы лучше. Ее лоб покрывается испариной, в горле встает ком, глаза жгут слезы обиды. Все кончено. Это провал. Крах.

Она вскрывает матку.

И снова слышит со стороны свой голос – странный, неестественно высокий. Но теперь может разобрать слова.

– Живой плод… Семнадцать-двадцать недель гестации…

Умом она понимает: что-то не так, это невозможно. Но глаза не обманывают ее. Она извлекает существо наружу, держа его в протянутой руке, словно какую-то драгоценность. Оно извивается на ее ладони, пытается толкаться ножками, вертит непропорционально большой головой, трет едва оформившиеся глаза своей крохотной ручкой.

По ее щекам текут слезы, и она не может говорить, замерев не то в ужасе, не то в восхищении.

И вдруг оно распахивает глаза – ярко-голубые огромные глаза – и открывает рот.

– Мамочка обещала, что анализов больше не будет, – говорит оно голосом Эмили и разражается громкими рыданиями.

От испуга и неожиданности она роняет ребенка на пол, и тот, кряхтя и плача, уползает под стол, волоча одну ногу и оставляя за собой дорожку крови. Она закрывает руками рот, чтобы не закричать, и смотрит за стекло.

Мужчины хлопают в ладоши и смеются.

Все, кроме Малдера. Он продолжает молча глядеть на нее, даже не пытаясь смахнуть бегущую по щеке слезу, и она не может понять, что видит в его глазах – жалость, сочувствие или разочарование.

***

– Малдер?

– Скалли, что у тебя?

– Кое-что есть. Сомневаюсь, что удар по голове стал причиной смерти. Он сразу вызвал у меня сомнения – принимая во внимание рост жертвы, слишком уж странное место для удара. Подозреваю, что это посмертное повреждение.

– Так как она погибла?

– На левой руке между костяшками пальцев застрял камушек. Небольшой. Я сама увидела его только со второго раза.

– Камушек?

– Гладкий, округлый. Такую форму он мог приобрести только в воде. Скорее всего, в момент смерти девочка сжимала в руках горстку гальки. Думаю, ее утопили, Малдер. В каком-то неглубоком водоеме. А закопали потом. – На другом конце провода воцарилась тишина. – Малдер?

– Скалли, нам надо кое с кем поговорить.

========== Глава 3 ==========

– Кто-нибудь додумался проверить ее на предмет причастности к похищению? – В голосе Скалли сквозил скепсис, к которому примешивалась какая-то странная усталость.

– Нет, ее тогда никто не воспринял всерьез, – ответил Малдер. – По словам детектива Пьюзи, у них и без того работы было по горло.

Агенты припарковались напротив парикмахерской «Локон» – дешевого непрезентабельного салона на самой окраине города. Заведения такого пошиба зачастую служили всего лишь благовидным прикрытием для дел куда более сомнительных, чем парикмахерское искусство. Вокруг ошивались праздношатающиеся лица неопределенного возраста, а улица была завалена мусором. У самого входа в парикмахерскую несколько женщин средних лет – с мрачными, побитыми жизнью лицами – курили, прислонившись к стене.

– Мы ищем Сильвию Нильсен, – обратился к ним Малдер, небрежно махнув значком.

Женщины смерили их угрюмыми взглядами, но ничего не ответили и продолжили молча дымить. В конце концов одна из них – полная негритянка, сжимавшая мундштук в толстых пальцах с длинными, покрытыми стразами ногтями-стилетами, – выпустила им в лицо струйку дыма, словно желая подчеркнуть, как мало пиетета испытывает к представителям власти, и кивнула в сторону ближайшего к двери рабочего места. Там, на видавшем виды обшарпанном кожаном кресле, сидела с журналом в руках худощавая блондинка лет сорока пяти. Она обернулась к агентам, только когда об их приходе оповестила висевшая над дверью «музыка ветра», и Скалли не смогла сдержать ухмылку. Примерно так она и представляла себе всех этих экстрасенсов в свободное от «службы» время, когда они возвращаются домой и окунаются в опостылевшую будничную рутину: в очередной раз подогревают ужин оболтусу-сыну и, с замиранием сердца ожидая прихода мужа, гадают, каким выдастся нынешний вечер. В лучшем случае супруг переоденется в старую майку и растянутые штаны и надолго засядет перед телевизором с бутылкой пива, а в худшем – примется лупить своих домочадцев почем зря. За черным балахоном, эффектным париком, накладными ресницами, красной помадой, жирной подводкой и таинственным голосом с придыханием скрываются вот такие заморенные, слегка пропитые, выглядящие на десять лет старше своего возраста женщины с выжженными краской волосами. Женщины, так и не нашедшие себе лучшего применения, чем наживаться на проблемах других. Различал их только уровень изобретательности, беспринципности и актерского мастерства.

– Мисс Нильсен? Агенты Малдер и Скалли, ФБР. – Скалли показала значок. Мы хотели бы поговорить с вами о Лорен Беннетт.

Реакция на это имя оказалась неожиданной для напарников. Женщина резко, словно у нее вдруг подкосились ноги, опустилась на стул, облокотилась на туалетный столик и спрятала лицо в ладонях. Прошло несколько секунд, прежде чем она все-таки собралась с духом, поднялась и посмотрела на них.

– Давайте поговорим у меня, – произнесла она низким прокуренным голосом. – Я скоро заканчиваю, еще минут десять осталось. Живу через дом отсюда, по правую сторону. Квартира тридцать шесть.

Переглянувшись, агенты кивнули и направились к выходу.

– Постойте! – окликнула их женщина, и они обернулись в дверях. – Ее нашли, да?

***

Квартира Сильвии Нильсен являла собой зрелище столь же убогое, как и место ее работы. Крохотная захламленная комната, пропахшая сигаретным дымом кухня с горой грязной посуды в раковине, разбросанная тут и там одежда вперемешку с пустыми коробками от китайской еды.

Хозяйка одним махом сгребла со старого ободранного дивана гору какого-то хлама и шмотья, чтобы освободить гостям место, но те предпочли постоять, а Скалли так и вовсе брезгливо отошла к окну.

– Я знала, что это не Лори. Я им говорила. Вы не против? – Сильвия поднесла ко рту сигарету и, не получив ответа, с наслаждением затянулась.

– И каким же образом вы это узнали? – спросила Скалли с плохо скрытым сомнением в голосе.

– Лори погибла. Я это видела. Ее утопили… Тот человек в белой рубашке. Мне так и не удалось разглядеть его лица. Каждый раз я видела одно и то же. Машина, шестерка на зеленом фоне, бетонные стены, мужчина, вода. Каждый раз. – Она говорила быстро, страстно, сбиваясь то на фальцет, то на хриплый шепот – сказывались долгие годы курения, и Скалли начала подозревать, что перед ними, возможно, и не циничная мошенница, а просто-напросто городская сумасшедшая с пристрастием к алкоголю. Она бросила быстрый взгляд на Малдера. За последние годы Скалли научилась моментально и без всяких слов считывать его настроение – по крайней мере в том, что касалось расследований. Навык, жизненно необходимый для любой крепко сработавшейся пары. Сейчас непроницаемое выражение его лица говорило ей, что Малдер пока не составил никакого мнения о своей собеседнице. Челюсть напряженно сжата – значит, ожидал подвоха, но в глазах светился неподдельный интерес – значит, заинтригован.