Текст книги "Финист. Старая сказка на новый лад (СИ)"
Автор книги: Katsurini
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
– Даш?
– Что?
– Может хватит?
Подняла взгляд, посмотрела на меня.
– Хватит смущаться. Будь собой! – мы прошли турникеты, я уже застегнулся, а Даша ещё нет.
– Не могу не смущаться, у меня сердце из груди выпрыгивает, послушай, – руку, которой я держал, поднесла к своей груди. И правда, сердце тук-тук-тук! Быстро-быстро стучит. А ещё моя рука находится на груди девушки. Ну и за что – мне это? Да, вот тебе и не бордовые розы. Так, мысли шальные прочь надо гнать. Помотал головой, словно скидывая с себя марево. Помогло.
– Успойся, я тебя не съем! Иди ко мне! – притянул к себе и обнял. А у самого тоже сердце тук-тук-тук и помимо сердца отдельная часть моего тела, которая сама мыслит и действует отдельно от меня. Хорошо, что успел застегнуться. Она отодвинулась немного и заглянула в глаза.
– Ты тоже волнуешься?
– Конечно, я ведь живой человек, тоже переживаю, понравлюсь ли тебе и прочее.
После этого она заметно расслабилась и наконец-то застегнулась. И мы начали болтать. Она уже смотрела и в глаза и вокруг, увлеченно что-то рассказывая. Мы забрались на подъёмник и поехали на гору. Было здорово! Хоть я и боялся доселе высоты, но видя, как загорелись её глаза я не мог думать ни о чём, кроме того, как же она прекрасна. Ветер дул холодный. Но её это явно не смущало. Она иногда закрывала глаза и просто наслаждалась ветром, как я понял.
– Слушай, Даш, а как ты относишься к магии?
– К магии? Смотря что ты подразумеваешь под этим словом.
– Ну, не знаю, какие-то паранормальные способности.
Она повернулась ко мне и заглянула мне в глаза.
– Сними очки!
– Что?
– Что слышал! Прости, может я немного груба.
Снял очки, она пристально посмотрела.
– У тебя цвет глаз поменялся.
– В смысле?
– Стал более насыщенным. Если раньше были глаза серо-голубые, то теперь темно-серо-синие.
Задумался. Если она права, значит, что-то поменялось за эти дни, пока мы не виделись. Кроме таинственных снов и того, что стал экспериментировать с магией ничего другого не было.
– Я тебе кое-что покажу, знаю, никому не скажешь.
Ветер ударил с новой силой, метя в лицо снег. Она закрыла глаза. На лице торжествовала улыбка. И я увидел, как ветер закружился вокруг нас. Снег начал кружить.
– Это делаешь ты? – она кивнула. – Здорово! Давно научилась?
Открыла глаза, улыбнулась, сердце растаяло от этой светящейся улыбки.
– Способности усилились после встречи с тобой, точнее не знаю, что послужило катализатором. Ты или гадание.
– Гадание?
– Да, мы когда приехали на ту дачу, то меня отправили гадать на суженого.
– Ты видела суженого?
– Ага!
– И кто он, ты его знаешь?
– Теперь знаю, – она улыбнулась. – Но тебе не скажу, много будешь знать, скоро состаришься!
И она спрыгнула с подъёмника, поскольку мы как раз прибыли на гору. Я за ней! Мы бегали, люди неправильно на нас смотрели, а мы вели себя, словно дети. И нам было весело.
– А теперь с горы!
– Там же в снегу утонем! На лыжах поедем?
– Не, пешком по лыжне! Ты опять в очках? Сними!
И она побежала! Очки я не снял. Внезапно сильный ветер подул в спину, а она бежала, а я за ней! За нами ехали лыжники и матерились, что мы мешаемся. А мы бежали и не проваливались. Ветер поменял направление, стал дуть в лицо. Снег залепил мне очки, пришлось их снять. Даша расставила руки в стороны, и я едва видел, как она касалась снега ногами. Потом сделал рывок и догнал её, а потом потащил вбок, под деревья.
– Хватит! – прислонил её к дереву.
– Что хватит? – она лукаво улыбалась.
– Не вздумай при людях летать! Хочешь, чтоб тебя спецслужбы загребли? Не отпущу! Ты моя! – наклонился и поцеловал, прижимая её к себе.
Вечером дома я хотел снять очки перед душем, и спохватился, что очков на мне нет. В принципе без очков можно обходиться. Посмотрел всё вокруг – видно нормально. После душа хотел надеть, а их нет. Проверил карманы – нету. Стал просто оглядываться, может тут обронил и меня осенило! Раньше не видел деталей мелких, а теперь вроде бы вижу. Нашёл мелкую газету, которую раньше надо было б читать в очках или без очков, но очень близко. Всё видно, увеличил расстояние – тоже видно. На стене у меня были буковки, как в кабинете окулиста. Отошёл подальше – вижу последнюю строчку. Странно. Подошёл к зеркалу – глаза синие. Раньше вроде бы серо-голубые были. Даша правда обратила внимание, что глаза потемнели, но чтоб настолько? Очки куда-то задевались. Значит, потерял. Жалко, это профессиональные очки, стоят целую кучу денег. Ну да ладно, раз они всё равно мне не нужны. С Дашей я понял одну вещь, она мне была рада, хотя поначалу смущалась. И я понял, что никуда её не отпущу, не отступлюсь.
Глава 4
Травинка
Всё лето мы с Финистом гуляли вместе вечерами. Иногда участвовали в общих гуляньях, но только там, где не нужно было выбирать другую пару. Пару раз ещё играли в “Коняшек”. И оба раза мы оказывались победителями. Финист ревностно относился к тому, что кто-то там со мной говорил из парней или другие парни подъезжали. Ещё разок сцепился с Рудаком. А начиналось так здорово. Мы с Финистом гуляли весь вечер, потом он попросил меня позволить ему расчесать мои волосы. Прикоснуться к чему-то сокровенному, как волосы девушки, мог только человек, которому я доверяла полностью. Это могли быть родители, сёстры, братья, муж. Но если по честному, то я никому из них не могла позволить трогать свои волосы. Дело даже не в доверии, а слишком таинственный был этот жест. Я доверить могла их только своей уже ушедшей маме. И вот появился человек, которому я доверяла как самой себе.
– Ну, пожалуйста, позволь мне расчесать тебя.
Тут поднимался вопрос доверия. Доверяю ли я ЕМУ. Конечно, доверяла. Я посмотрела в его очи. Какой же он красивый. Вот странно, но в темноте я видела его цвет глаз, ОН нежно так смотрел на меня. Я улыбнулась.
– Сокол мой, я люблю тебя, – чмокнула его в губы и побежала. – Догонишь, тогда позволю.
Я смеялась, а он стоял. Когда я обернулась, его уже не было за мной.
– Я тоже люблю тебя, Травиночка, – услышала я его нежный голос над ухом и поняла, что он обнимает меня.
– Но как? Как ты успел догнать да ещё и так, чтоб я не заметила?
– Я очень быстрый.
– Прямо как сокол, – вдохновенно сказала я. Недаром я его так прозвала.
– Ты видишь то, что не видят другие. Для тебя это очевидно, – сказал он, сажая меня к себе на колени и расплетая мою косу.
Мы были под яблоней. Яблоки уже почти поспели, готовые вот-вот сорваться с веток. А запахи какие витали в воздухе. Говорят эту яблоню посадил старый путешественник (тот, который своим путём шествует). Это было давно, когда меня ещё не было на свете. Его раз спросили, зачем садишь, ведь до плодов ты не доживёшь. На что он ответил, что может и не доживу, а может и больше не вернусь сюда никогда. Зато другие доживут и добрым словом помнить будут. Ветки были высоко, словно и не было на них тяжких плодов. Финист протянул руку вверх к одному красивому красному яблоку. Неожиданно яблоко оторвалось и упало прямо в его ладонь. Я встретилась с его взглядом, глаза превратились в узкие щёлочки. Он, улыбаясь, предложил мне яблоко. Я благодарно кивнула. Пополам бы поделить. Мои очи открылись от удивления. Яблоко развалилось на две ровные половинки. Я протянула ему одну.
– Это ты делаешь? – лишь нежная улыбка в ответ.
Мы съели по половинке. Потом я хотела выбросить огрызок, но он не дал. Взял свой и мой, затем отошёл от яблони шагов на двадцать, и стал руками выкапывать ямку. Что он делает? Хочет посадить новую яблоню? Но если он может не касаясь чего-то сорвать плод, а потом его разрезать, так почему не вырыть ямку?
– Не стоит тратить СИЛУ на это. Я с любовью посажу, приложу к этому свою душу и труд.
Недалеко тёк ручей. Его журчание было едва слышно. Я пошла на звук. Присела, набрала в пригоршню воды и осторожно ступая, стараясь не разлить ни капли, отправилась обратно. Любимый уже положил наши с ним огрызки в землю. Я вылила воду в ямку. Хватит или ещё принести?
– Достаточно.
Как он угадывает мои мысли? Или правда знает, о чём я думаю. В ответ кивок. Потом стал сгребать вырытую землю в ямку. А потом прошёл к ручью и принёс ещё пригоршню воды.
– Пожелай чего-то хорошего.
Я задумалась. Чего можно зёрнышку пожелать? Расти крепким и здоровым, дать вкусное и здоровье потомство. В общем, это как раз и пожелала будущему дереву от души.
Затем мы вернулись под яблоньку. Финист достал гребень: внизу обычный с зубьями, а сверху с четырьмя колечками под пальцы. Надел его на пальцы и стал расчёсывать мои волосы, постепенно поднимаясь всё выше и выше. Гребень был резной, украшенный рунами. Хотела спросить про руны, ведь их изучали те, кто занимался волшбой. Но все мысли тут же улетучились. Я расслабилась. Было так приятно, словно его энергия просачивалась в меня. Мурашки бегали по телу, сознание куда-то уплывало, поддаваясь наслаждению.
Когда я открыла глаза, не сразу поняла, где я. Я лежала, в тесноте. Повернула голову и увидела Финиста. Он ласково смотрел на меня.
– Ты проснулась, – улыбнулся он и стал вставать. – Мне пора. Прости, ты вчера уснула и так сладко спала, что я боялся тебя потревожить.
Он был одет. Я мельком бросила взгляд и поняла, что мы в моей горнице. Финист открыл окно и кувырком выпрыгнул за него. Опять красуется? Или это просто его стиль жизни? Я подбежала к окну, но там уже никого не было. Убежал. Я вздохнула. Интересно, это от того, что он сбежал или всё же от того, что переступил черту запретного, ведь спать до свадьбы вместе не полагалось. Хотя всё относительно, не полагалось лишаться девственности, всё остальное просто было неприличным. На утро я как обычно занялась домашними делами, точнее теми, что полагались на мою долю и долю моих сестёр. Поскольку считалось, что мы уже жили не в отчем доме, а доме брата, то и были содержанками, поэтому часть обязанностей были на нас. Ну а сёстры занимались только рукоделием, всем остальным занималась я. Дом был целиком на Карине, а скотина и огород на мне. Ещё к моим обязанностям относилось выпас коз и набор воды в колодце. Всё равно не мало, но по сравнению с тем, что я делала, пока сноха не появилась, это мало. Но я всё равно не скучала. Два часа на тренировки, два часа на выпас. А вечерами гуляла с Финистом. Вот и пошла я за водой на колодец. Иду обратно и вижу Финиста, дерущегося с тремя парнями. Вмешиваться не стоило, но чувство справедливости взяло верх.
– Вы чего, подурели совсем, трое на одного! – подбежала к любимому.
– Распутная девка! – бросил Рудак и плюнул наземь.
Финист сдвинул меня в сторону и налетел на Рыжего. Двое других вновь хотели помочь своему побратиму, да я перегородила им путь.
– Стоять! Не сметь вмешиваться! – я вложила в эти слова душу. Они замерли. Хотя даже просто загороди я любимого, не имели права больше его бить.
Исход драки был предсказуем, но я всё равно переживала за любимого. Завершилась потасовка победой Финиста.
– Что тут происходит? – спросила я.
– Этот козлина много болтает, видел, как я от тебя убегал.
– Забудьте всё, что видели и слышали за последние два дня! – вновь вложила душу в эти слова. – Через час идите по своим делам.
И я взяла вёдра и пошла.
Повернулась к Финисту:
– Пойдём.
Он послушно пошёл, при том, что я это просто обычно сказала. Привела его на участок возле дома, усадила на скамейку.
– Сиди, я сейчас.
– Травинка, оставь, я как-нибудь сам.
Я бросила колкий взгляд и пошла в дом. Взяла чистые узкие тряпки, горилку, мази от синяков и ран.
– Благодарствую, – сказала Финисту, обрабатывая ему раны.
– Не стоит. Я принимаю это на свой счёт. Обидели не тебя, а меня.
– Я тебя пугаю? – ведь уже сейчас приходится встревать во что-то, чтоб отстоять мою честь.
– Что ты, любовь моя, – он обнял меня и прижал голову к моему животу. Я стала гладить его по голове. Он словно замурлыкал от удовольствия.
– Рудак может подъезжать вновь.
– Прости, любимая, никудышний я защитник.
– Да ладно тебе прибедняться, ты Рудака запросто одолеешь. Ведь это ты и сделал. И я видела ваш бой тогда на сборах. Да и против этой кучки тоже. Я люблю тебя, и я горжусь тобой! Прости, что вмешалась.
– Ты нужна мне, ненаглядная моя, – он поднял очи. Я его продолжала гладить.
– У тебя такие СИНИЕ глаза. Ведь раньше они были голубыми.
– Да.
– А насыщенность откуда берётся?
– От духовного развития и от СИЛЫ.
Я задумалась. Значит, Финист очень духовно развит или полон СИЛЫ, почему тогда он не применил СИЛУ, когда на него напали?
– НЕЛЬЗЯ. Я мог их всех убить, – он вновь словно прочитал мои мысли. – СИЛУ либо на созидание можно тратить, либо на войну. В уличной драке лишь в безвыходном положении, защищая тебя или кого-то могу пользоваться, если будет угрожать вам что-то. Помнишь заповедь: “Не убей без необходимости”? Убить они б меня не убили, так что... я тоже не хотел кого-то убить.
– Ладно, поболтали и хватит, пора дела делать. Давай, до вечера!
– До вечера, любимая.
Я помахала ему и пошла в дом. Когда я вышла, его уже не было.
Время жатвы, когда пшеницу надо было вовремя убрать с полей, подходило к концу. Пшеницу вечером убрали, последние дни я видела ЕГО на нашем поле, помогал вовсю, причём с отцом непринуждённо общался, а потом шёл со мной гулять. Карина приносила несколько раз еду нам, даже сестёр выгнал отец на поле. Лишь хозяйка Карина была дома, на хозяйстве и главное, готовила для нас, поскольку ходить домой кушать было некогда, она приносила нам в поле обед. Когда мы освободились, пошли вместе ко мне домой. Я пригласила его в дом.
– Давай заходи на кипрей, с моими познакомишься.
Он усмехнулся и кивнул. Что же это значило?
– Здравия, хозяевам, – он низко поклонился, разулся и пошёл умываться и мыть руки. Не обращала раньше внимания, но если местные носили обувь лишь зимой, то Финист носил лапти. Не привык ходить босиком с натоптышами?
Карина освободила мне поле деятельности, ужин на поле она уже приносила, так что обычно после ужина мы пили чай и ложились спать. Хотя кто-то ложился, а кто-то шёл гулять. Сёстры прибежали домой переодеваться перед гулянками. Увидели Финиста, стали ему глазки строить.
Я пошла в летнюю кухню, нагребла в печи угольков и насыпала в топочную трубу самовара, вода была налита и нагрета, самовар ведь стоял на печи, точнее в специальной нише для него. Теперь нужно было ждать, пока он закипит.
Пока возилась на летней кухне, извелась вся. Ведь там Финист сидит в доме, с моими сёстрами. Они ведь уже ему при мне пытались его очаровать, что ж теперь там происходит?
Когда самовар начал петь, я поставила заварник сверху, чтоб он нагрелся. После насыпала кипрея в заварник, а также добавила сушенных листочков малины, несколько сушенных ягодок калины, земляники и малины, залила кипятком и поставила всё это настаиваться, накрыв бабой (тряпичной куколкой в длинной широкой сорочке). К тому времени подошли отец с братом. Я занесла в дом самовар. Сёстры уже переоделись и, хотя в последнее время сразу убегали после сенокоса на гулянки, тут вдруг пожаловали к столу. Мне было несколько неуютно. Словно оценивали моего любимого. Вообще мужчин чужих не принято было в дом приглашать до сватовства, но поскольку мы с Финистом гуляли вместе, я обязана была познакомить его с моими родителями. Он в свою очередь, будь он местным, тоже должен был пригласить к себе в дом. Карина выставила пироги и земляничное варенье на стол, которое, кстати, пару месяцев назад я сама варила. А вот с пирогами тоже свои заморочки. Вообще мы сладкое почти не едим, а тем более выпечку, да ещё и жаркое время лета – стоять у печи лишний раз не хочется. Суп не варят, а окрошку с квасом делают. А когда брат женился, первым делом попросил жену приготовить пироги. И ему они понравились, поэтому пока тепло и есть ягода, пироги у нас почти каждый день бывают, не смотря на жару. И вся наша семья на них налегает, а я вот лишь на некоторые, в зависимости от начинки. Люблю вишнёвую начинку да земляничную. Вот такая я привереда.
Все расселись, Финиста отец пересадил по свою правую руку, меня по левую. Рядом с НИМ сел Ратибор, рядом с ним Карина. Подле меня разместились Весняна и Любава. Они очей с него не сводили, пожирая очами и всячески стараясь обратить на себя внимание. А я бросала смущенные взгляды на любимого и опускала очи. На удивление разговор вели в основном отец с Финистом, да ещё так, словно были давно знакомы. Обсуждали в основном собранный урожай, какая будет зима и какое следующее лето. Отец интересовался ЕГО мнением и внимательно слушал ответы. Мне это льстило. Финист уплёл всё варенье, но даже не прикоснулся к пирогам. Вежливо извинившись перед Кариной, когда узнал, что пекла их не я. Не обиделась ли она? Но он тут же сказал ей несколько одобряющих слов об уюте, ведь она его в доме поддерживала, она покраснела и улыбнулась. Я чувствовала его внимание к себе и лишь изредка встречалась с ним взглядом. За столом не принято было говорить женщинам, исключением было, если только мужчина обращался к ней. Поэтому мы с сёстрами тихонько молчали. Когда самовар был пуст, Финист поблагодарил нас за гостеприимство и испросил разрешения у отца погулять со мной. Отец согласился, и мы ушли на прогулку.
Мы сидели на берегу того самого ручья. Тихо. Где-то слышно уханье совы, ведь лес недалеко. Журчание бегущей мимо нас воды, тихое такое, словно шепчущее и не желающее нам мешать. Месяц светит.
Поговаривают, что раньше нам светило три луны: Фатта, Леля и Месяц. Потом Лелю захватили тёмные силы. Боги уничтожили луну, но осколки упали на нашу землю. Возникли бедствия, всемирный потом, землетрясения и прочее. Тогда-то и погибла Даария. Потом люди вздумали играть со своими силами, боги вновь разгревались на них. Фатта тоже погибла. На этот раз природа поглотила Атлань, люди которой всё это устроили. Тогда-то и наступил ледниковый период. Нашим народам пришлось уходить в полуденные* (южные) земли. Вот и живём теперь в теплых землях, хотя льды уже давно ушли. Теперь вот лишь Месяц освещает нашу ночную жизнь.
– У тебя хороший отец и брат, жаль, что не могу того же сказать о твоих сёстрах, – прервал мои размышления Финист. – Они завидуют тебя, особенно Весняна. Она ведь старшая и имеет право первой выйти замуж – будь осторожна с ней. К тому же она тебя не любит, никаких сестринских чувств. Любава хоть и прислушивается к ней, но она тебя не обидит осознанно.
Всё это или почти всё я и сама знала. Вот только я всё же думала, что какие-то добрые чувства Весняна ко мне испытывает. Обидно.
– Ты это увидел по одному посещению моего дома?
– Да, больше пересекаться с ними не желательно. У тебя была замечательная мама, они её любили очень сильно. Но когда ты родилась, всё внимание было привязано к младенцу со стороны отца, и старшая любимица приревновала к тебе. И она тебя никогда не любила. Вначале ревновала к тебе отца, а потом и мать. Ведь последний год перед её уходом всё внимание принадлежало тебе. Возможно она и не пойдёт на причинение телесного вреда тебе, но гадость мне сделать может запросто. Точнее гадость тебе, чтоб сделать тебе больно.
Какое-то время мы молчали. Я обдумывала его слова. В принципе он подтверждал мои догадки. Он ещё и чувства может читать или это мыслями ограничивается?
А дальше – больше. У нас состоялся ещё странный разговор, словно он прощался.
– Можно тебя спросить?
– Конечно.
– Если б я ушёл на войну, ты б меня ждала?
– Конечно.
– А если б я не давал каких бы то ни было обещаний вернуться?
– В смысле?
– Ну, не обязывая тебя ни к чему, ты свободна и можешь выйти замуж за кого угодно?
– Не юли. Скажи прямо.
– Не могу.
– Ну вот, вновь загадки.
– Если б я мог сказать, я бы сказал.
– Прости. Я люблю тебя. Я … я не могу тебе пообещать ждать тебя, потому что не знаю, сдержу ли слово, вдруг от замужества будет зависеть судьба моих близких. Но я постараюсь дождаться тебя.
– Благодарю тебя за честный ответ. Я тоже люблю тебя. Сохранишь этот гребень?
В моих глазах стояли слёзы. Я молча кивнула и взяла его. Мы долго стояли просто в обнимку и любовались звёздами. И я знала, он прощался.
– Сегодня Месяц светит не особенно ярко. Не застилает свет звёзд. Давай, покажу. Вот видишь большой ковш – это Чертог Макоши.
– А Чертог Финиста тут виден?
– Нет, не видно его, он в полуденных местах иногда виден, – хотела уточнить. Ведь мы находимся в полуденных местах. – Нет, это на другом материке можно увидеть. До того, как Фатта и Леля погибли, эта земля по отношению к Яриле-солнцу находилась под другим углом. Тогда было видно, а сейчас нет.
– Твоё имя ведь не Финист.
– Да, малышка. Но это подсказка.
Больше я не стала ничего спрашивать. Мы проболтали до утра, он проводил меня к дому, нежно поцеловал и ушёл.
– Я буду ждать, – прошептала я вслед.
Вспомнилось гадание, удивительно, что после той ночи, я ни разу его не вспоминала. Но как встретила Финиста сразу поняла, что ОН – тот единственный мой, дарованный Макошью суженный. Конечно, в гадании был именно он, но пока я была с ним ни разу об этом не подумала.
Даша
Я открыла глаза, такая тоска была в сердце. Выходные кончились, надо идти на работу. Что ж я такая впечатлительная, всего лишь пару дней его не видела, родители приехали, я похвасталась, что устроилась на работу. А всё равно грустно. И чего я себя накручиваю, даже сны схожие снятся. Интересно всё же, Травинка и Финист – к чему это привязывается, просто такая фантазия у меня или что-то в этом есть? Прошлая жизнь?
Беру телефон, включаю Wi-Fi, ищу Финист. Вываливается куча всего, от названий кафе и прочего. Уточняю поиск: “Сказка про Финиста”. Уже лучше. Просматриваю сказку, про Марьюшку. Ничего схожего. Ищу дальше. Натыкаюсь на “Сказ про Финиста”. Читаю. Девушку звать Настенька. Это уже больше похоже на сон. Прерываюсь – будильник. Всё, некогда читать, пора собираться...
На работе поставили Скайп. И с кем мне общаться? Ага, понятно, по работе. Связываться с редакторами и сотрудниками с другими городами. А что – не тратиться на межгород, бесплатно по интернету болтать – выгодно. Начальство молодец!
День насыщенный, некогда передохнуть. Вечером ухожу с работы и радуюсь, что, наконец-то, от компьютера оторвалась. Вот тебе и любовь к компьютерам. Любимое занятие переходя в разряд работы, уже радость не приносит. Хотя я всё же пока в восторге, правда работа монотонна, но скучать не приходится. Захожу в метро. Жарко. Ну вот неужели в зимнее время года не могут отрегулировать кондиционирование. Ведь люди приходят в зимних куртках, шубах, и попадают в жару. И куда девать вещи, если раздеваться? Расстегиваюсь. Высчитываю, где надо становиться, чтоб экономить время. В субботу ходила на консультацию, в воскресенье делала контрольную, вроде и скучать некогда, а всё равно, тоскливо. Телефон звонит.
На определителе фотка Лёши. Покрасовался он чуток на камеру, выбрала наиболее подходящую, всё ж там фотка обрезается, а вот этот кадр мне особенно нравится. Тут он без очков, и волосы распустил. Волосы у него очень красивые, вьющиеся.
– Привет.
– Привет. Поздно ты, уже поезд подходит.
– Давай как приедешь, набери мне.
– Хорошо, пока буду идти от метро, наберу.
Кладу трубку, прячу телефон.
Толпа народа, и когда только успели набежать. Только ведь никого не было. Час-пик. Заталкивают меня в вагон и едем. Не контролирую ни телефон, ни сумку. Плохо. Хотя может лучше, что я в зимней одежде, прятать удобнее ценные вещи. Хотя если будут обшаривать в толпе, то и не заметишь. Пожалуй, дома сменю телефон на простенький, этот пусть валяется дома. А то карманники наверняка есть в вагоне. Станция, ещё одна, чуть можно вздохнуть. Прижимаю сумку к себе. Телефон прощупывается. Хорошо. Хорошо для меня, но плохо тоже для меня. Села, прижала к себе. Вижу девушку, ощущение, что она беременная. Встаю, уступаю место. Она благодарит, садится, гладит живот. Вот иногда чёткие ощущения чего-то, а иногда не могу угадать и всё. И отчего это зависит? Прибыла, поднимаясь по эскалатору задраиваю все люки. Жаль, что надела короткую куртку, не особо тепло, хотя с этим метро может и не зря.
Иду от метро. на душе словно кошки скребут. Прислушиваюсь к интуиции, она идти дальше не советует. А что делать? В обход не пройдешь, дорогу перерыли всю, даже движение закрыли. Другого пути нет. Идти домой надо. Иду. Всё больше убеждаюсь, что зря пошла. А что делать? Сворачиваю за угол, иду. Тишина, слово перед бурей. Иду, сжалась в комок.
– Эй, иди к нам! – мужской грубый голос. Молчу. Нельзя говорить. В пререкания с такими личностями лучше вообще не вступать. Некоторых наоборот раззадоривает отказ. Лучше вообще не общаться. Иду дальше. Хватают меня за руку. – Пойдём!
Сердце бешено колотится. Глаза закрыла. Только не смотреть. Паника захлёстывает целиком, но я пытаюсь бороться со страхом. Меня толкают и начинают задирать юбку. Вот кого-то даже не останавливает мороз. Внезапно в сознании всплывает образ падающего вниз сокола.
“Сокол!” – кричу мысленно. В тот же миг раздаются крики, матерщина, меня отпускают. Открываю глаза и бегу сломя голову. Уже жарко, вся в мыле. Расстегиваюсь. По дороге никто не встречается, выбегаю на оживлённую улицу, переход, через переход с толпой народа, поворачиваю на свою улицу, потом в свой двор. Забегаю в родной подъезд. Вбегаю по лестнице, доставая ключи, долго не могу попасть в замочную скважину, потом, наконец, открываю замок и пулей влетаю домой. Быстро замыкаю и, облокотившись, съезжаю по двери вниз. Слёзы текут по щекам. А в горле до сих пор комок. Что ж за жизнь такая?
Когда немного пришла в себя, разделась и полезла в душ. Стала с мылом и мочалкой отдраивать руку, за которую меня хватали, и мыть, и мыть, и мыть себя. Немного успокоилась. А ведь я была в куртке и варежках, контакта с моей кожей не было. Беру куртку, варежки, юбку, забрасываю всё в стирку. Хорошо, что одна цветовая гамма. И куртка – тоже хорошо, её можно стирать. Запустила стирку. Выхожу в кухню, ставлю чайник и понимаю, что руки дрожат. Вот тебе и успокоилась. Налила чай, сижу, держу горячую чашку и невидящим взором куда-то смотрю. Что же случилось? Судя по всему меня пытались обидеть, скорее всего изнасиловать. Точнее это бы удалось, если бы не что-то или кто-то. Судя по всему мои обидчики с кем-то стали драться, и мне удалось уйти. Даже не посмотрела, кто меня спас, кого благодарить. Что дальше? Что-то вертится на языке, не могу поймать мысль. Ладно, может сама вспомнится. Дальше...
Бессмысленно не выходить из дома. Я немного по-плутала по улице, прежде чем прийти домой, так что где я живу, они наверняка не знают. Но как мне идти на работу, пусть не завтра, а послезавтра, если дорога лежит через тот переулок. Обойти можно, но очень далеко. И маршрута я толком не знаю. Дворы близлежащие не сквозные. Попрошу папу подвезти на работу, хотя он не ездит так рано. Наверное, не буду просить. Так как мне попасть на работу – не знаю. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Если что – возьму такси. Дорого, но я могу себе позволить, правда надеюсь, что не долго буду пользоваться их услугами и обходной путь откроют. Надо теперь найти телефоны такси. Достала справочник и стала выписывать. Вспомнила про телефон, забивать стала в старенькую трубку номера телефонов, продублировав в новую. Так, в старую ещё надо перенести текущие номера из телефонной книги – мамин, папин, Лёшин, Надин и ещё с десятка два знакомых и друзей.
Резкая мелодия. Поначалу не понимаю, что за звук. То ли в дверь, то ли ещё куда. Похоже, я задремала. Потом понимаю, что это телефон.
– Да.
– Ты цела? – не совсем врубилась, кто звонит. Телефон, когда звонок поступает, высвечивает номер телефона зачем-то, а не имя из телефонной книги.
– Это кто?
– Лёша. Что с тобой? Даша!
Сознание вновь уплывает, а глаза застилают слёзы.
– Даша! Я приеду, скажи куда.
Я на автомате что-то говорю и перестаю что-либо чувствовать.
Звонок. Вновь не понимаю, кто, где и чего. Встаю, иду на звук. Домофон.
– Да.
– Это Лёша.
Открыла. Стою, прислонившись головой к стене. Звонок в дверь. Смотрю в глазок. Правда Лёша. Открываю. Зашёл, закрыл за собой дверь, подхватил меня. А я уплыла куда-то...
...Резкий запах. Фу, какая гадость! Даже мёртвого поднимет. Открываю глаза, пытаясь отмахнуться от запаха. Меня тошнит. Беру протянутый мне таз. Слёзы бегут по щекам и кажется я обмочилась. Голова трещит по швам. Падаю обратно на подушку. Глаза закрыты, не могу открыть, тошнота подступает.
– Лёша, – шёпотом говорю я.
– Даша, – он держит меня за руку. Чувствую тепло, которое просачивается в меня. – Спи.
Сознание начинает уплывать, но я не даю ему уплыть.
– Лёша, погоди, мне надо выговориться.
– Хорошо, тогда говори.
– Я шла домой, а потом... – не договорила, рыдания захлестнули меня. Он обнял меня.
– Всё хорошо, я с тобой, – голос такой нежный и успокаивающий. – Тебя больше никто не обидит.
Нежно гладит меня по голове.
– Ме...ня схватил кто-то за руку, – всхлипываю я, – а я ни слова не могла произнести. Даже глаз не могла открыть. А они... их было несколько.... задрали мне юбку. А я... даже закричать не смогла.
– Ты кричала, всё хорошо, ты умничка, всё уже хорошо, – а я завыла как волк, содрогаясь от рыданий. А потом я поняла, что всё и правда хорошо, ведь ничего не случилось. Кто бы ты ни был, благодарствую, спаситель мой.
– Лёша, там стирка, наверное, закончилась, надо бы развесить....
– Спи!
И я провалилась в сон...
...Проснулась от того, что ярко слишком было. Открываю глаза, солнышко светит прямо в глаза.
– Здравствуй, Солнышко! – шепчу я и улыбаюсь нашему светилу.
Ох... Странно, но чувство лёгкости, ничего не болит. Встаю. Что вчера было? Ничего не помню. Так, сегодня хоть какой день недели? Смотрю на часы – “tu” – значит, вторник. Ладно, выходной. Надо контрольные поделать. Иду в санузел, по нужде, потом умываться. Висят мои уличные вещи в ванной. Что я – испачкала их? Трогаю, уже всё высохло. Хорошая у нас система вентиляции и полотенцесушитель много тепла даёт. Правда, папе пришлось выпиливать в двери дырку, чтоб тяга была. Так, опять Остапа понесло. Я вроде вчера в этом ходила на работу. Не помню, что было потом. Умываюсь, причёсываюсь и иду в комнату. Достаю учебники, беру черновик и начинаю решать задачки. Всё же люблю математику. Хоть высшая мне и не нравится, но задачки – это наше всё. Главное, чтоб преподаватель был хороший. У нас в первом семестре попался зануда. Одна теория, а примеры скудные и простенькие. И как решать контрольные – не понятно. С трудом сдала на четвёрку. На троечку – без вопросов, разрешил даже любой литературой пользоваться. Хотя там надо было решить лишь 2 задачки. Но на более высшую оценку – изволь сам готовиться. Хорошо, билет попался из контрольной задачи да теория простенькая. А то бы пришлось на тройку соглашаться. А вот в этом семестре преподаватель изменился. Женщина от Бога – сплошная практика, может, правда, это на консультациях, но пока вот одна лишь была – сразу всё просто решается. Вернёмся к нашим баранам, т.е. задачам. Эта просто решается, а такую мы не решали. Обложилась книгами, и начинаю искать нужную тему. Голодный желудок громко урчит и его начинает сводить. Блин, забыла покушать. Надо идти, пока голова не начала болеть. У меня от голода обычно голова начинает болеть. Бросаю всё и иду на кухню. От мамы записка на холодильнике: “Мы тебя очень любим. Макароны по-флотски в холодильнике. Если что – звони”. Странно, обычно просто пишут, без всяких там нежностей. Ну да ладно, почерк точно мамин. Я вас тоже люблю, – мысленно посылаю маме чувство любви и папе тоже, сестрёнке. А ещё подумала, что и Лёшу люблю и послала ему заряд своих чувств. А потом подумала, правда люблю? Я же знакома с ним от силы недели полторы. В общем, не знаю, может быть... Кстати, что-то Нади давно не видно, вроде на 3 недели её клали в санаторий и уже они вышли(недели, в смысле) . Надо будет позвонить узнать. Пока кушаю, звоню ей, включаю громкую связь.
