Текст книги "Финист. Старая сказка на новый лад (СИ)"

Автор книги: Katsurini

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

    Пробудилась утром я, отворила окошко и увидала кровь. Его кровь. Ножи были воткнуты в окошко и поранили моего любимого. Не застыла кровь доселе. Прикоснулась к ней лицом, слезами смыла её, да слово молвила: "Здравия тебе, любимый. Дождись меня."

    Собрала котомку, засунула туда запасную сорочку, понёву надела, волосы повойником перевязала, гребень взяла, что любимый дал, пошла с батюшкой прощаться.

    – Живы будем, свидимся. Мне пора в путь мой.

    Обнял меня батюшка, помог мне харчи собрать, торбу дал мне – одну из диковинок, да до края деревни проводил.

    – Что они сделали?

    – Что сделали, уже не воротишь. Позаботься о Любаве, мне пора.

    – Погоди, – он протянул мне на цепочке камушек.

    – Что это?

    – Карта, – сжал её в ладошках. Вот тут есть шишечка, нажать её надобно. Нажми.

    Я нажала, да капелька крови выступила на моём пальчике. Отец подул на пальчик и ранка тут же затянулась.

     – Батюшка, а когда ты вернул свою силу?

     – Как встретился с твоим суженым да понял, что младшенькая тоже выросла. И что помимо него оберегать вас некому.

    Тут марево появилось, на нём горы и реки, долины и леса.

    – Я к тебе привязал карту, – кивнул на затянувшуюся ранку, – вот видишь, тут ты. Вот дорога, тебе на неё попасть надобно. Она через всю Сибирь идёт. Тебе идти по ней вот сюда, к горам Рипейским, к долине дивной, – показал несколько долин дивных. – тебе вот сюда надобно. Тут недалече от Пути Великого, но в горы идти придётся, вот тут ты, – показал на маленького человечка.

    Показал, как картою управлять.

    – А теперь возьми, – надел мне на шею камушек. – Ступай, да коли чего, за советом во сне приходи. Да, чуть не забыл. Вот тебе ещё диковинка, как спать захочешь, нажми вот тут.

    И прицепил камушек к предыдущему на цепочку.

    Я поблагодарила отца родимого и пошла искать дорогу в сапогах, которые отец дал на прощанье, ведь ещё холодно было, но в валенках уже жарко. Дома мы в лаптях ходили недалече. Но ведь лапти не вынесут дороги дальней. Тулуп свой тоже взяла, спать на нём всяко приятнее. Хотя отец и дал камешек. Неужто это про эту диковинку говорил, что дом переносной? Солнышко уже высоко встало. И я пошла навстречу новому дню, навстречу любимому. Ведь каждый шаг пусть медленно, но приближал к НЕМУ.

Часть 2 глава 7

     Травинка

    Путь предстоял дальний. Тоска грызла сердце. Лишь одно давало смысл жить и идти дальше – желание ЕГО вернуть. Я не надеялась вернуть его тело к себе, но так и быть, я пойду к нему. Ведь это как раз женское дело – следовать за своим мужем. А чары – дело уже десятое. Вначале найти ЕГО надобно. Если честно, не представляла себе путь не по нашей земле. Батюшка разное сказывал и про земли иные и солнышка разные. Некоторые кудесники могут просто сигануть, преодолев преграды. Но подвласно ли мне такое – не ведомо. Раньше, когда предки наши в Даарии жили, там врата межзвёздные были. А потом пришлось выключить их. Теперь вот путь к любимому только через колесницы небесные остался. Ничего, где наша не пропадала! Раскисать уже хватит! Итак, почти целое лето* грустила и ждала Пёрышко.

    Такие мысли бродили в моей голове пока я шла навстречу солнышку. Впереди путь шёл через Асгард, что на Ирии Тишайшем стоит – Иртыше. Град, самый большой на нашей земле – средоточие знаний. Если доселе я много читала, но странствовать не собиралась, то теперь выпала такая возможность поглядеть на другие места и другие Мiры. А ещё предстоял вопрос переправки на другую землю. Вряд ли купцы захотят задарма меня взять с собою, вот тут и понадобится что-то в мену. А что интересует купцов, когда они сами товар везде меняют? Тут и хлеба как раз пригодятся. Сокол всё предусмотрел, даже путь проложил мне. Нужно попасть к кузнецу, хотя не знаю, делает ли он “хлеба” для небесных колесниц.

    Солнышко уже светило мне в макушку, коли б не повойник, припекало бы. В самое пекло обычно дома сидим, а вот как уже не так жарко, тогда и можно на грядках или в поле сажать растения.

    Путь был не близкий. До большой дороги было идти несколько дней. Всё ж пригодились бы мне железные башмаки. Да только не в нашей деревне их можно было сделать. Ещё и не каждый мог себе позволить такую роскошь. А ещё поскольку диковинкой башмаки являлись, то делались лишь под заказ для очень важных людей. Сомневаюсь, что я таковой являюсь, но думать буду на месте. Если по-доброму не выйдет, применю дар.

    На ночлег я уже хотела в ближайшем лесу расположиться где-то на дереве, просто завернувшись в тулуп, когда вспомнила о подарке отца.

    Камушек пришлось снять. Нажала на шишечку, показался кусочек тончайшей ткани. Потянула за краешек и на землю упал целый большой свёрток. Там даже были рёбра жёсткости – удивительно. Оказалось несколько частей из которых предстояло собрать шатёр. Повертев в руках каждую деталь, поняв, что к чему, принялась собирать себе ночлег. Шатёр был маленьким на одного-двух человек. И хоть земля была ещё холодной, при закрытии входа в шатре было тепло.

    – Благодарствую, cоздатель сего чудного шатра! Благодарствую создатель карты! Благодарю, создатель торбы!

    Достала еду, покушала и легла спать. Притомилась сильно, очи сами собой закрылись.

    * * * * *

    Прошла седмица*, пока я вышла к тракту. Постоянно встречались люди. Но все шли в противоположном направлении. Приветствовали и шли дальше. И тут слышу сзади цокот копыт. Оборачиваюсь, а на меня мчится телега, заппяжённая гнедой лошадью.

    Быстро так мчится, что я даже из-под колёс не успеваю убраться. Но страха нет.

    – Тпру! – кричит дедок, но лошадь не реагирует.

    – Стой! – спокойно говорю я.

    Лошадка останавливается как вкопанная.

    – Прости, девонька! Взбесилась, старая.

    Обхожу лошадь, осматривая её бока, ноги. Потом возвращаюсь, прислоняюсь к её шее и шепчу ласковые слова.

    – Ты куда направляешься?

    Поднимаю взгляд на дедка. Ощущения хорошие.

    – В Асгард Ирийский, дедушка.

    – Садись, подвезу, – а я достаю из торбы яблоко и протягиваю лошади. Она радостно фыркает и берёт.

    Я забираюсь в телегу и благодарю дедушку. Какое-то время мы едем молча. Потом потихоньку начинает у меня спрашивать: кто я, откуда, куда путь держу? Я ему не говорю всего. Иду по делам в славный град.

    О себе тоже немного поведал дедушка. У него там сын живёт с семьёй. Вот старуха ушла на вечный покой, а дедку скучно стало, у младшего сына свои заботы, семья. Вот и решил дедок перед смертью мир повидать.

    Я какое-то время просто сидела в телеге, а потом стала уплывать в мир грёз. Снился любимый с Инарой. Они за столом сидели, да любимый молчал. Она что-то ему сказывала, а у него взгляд отрешённо-задумчивый.

    Любимый... Пытаюсь прикоснуть к такому родному лицу, трогаю его бородку. Он вздрагивает, потом закрывает голубые очи. Почему голубые, не синие?

    "Любимая, как же я скучаю. Да только не могу к тебе прикоснуться. Инара чары наложила. Прости."

    "Но ты ведь прилетал ко мне! И прикасался!"

    "Потому что пред тобой чары не действуют! Но сейчас ты не рядом. Так далеко твоя Сила не распостраняется. Только наша связь..."

    Очи застилает пелена.

    Меня кто-то толкал. Я нехотя разлепила очи. Потом долго ещё их протирала, чтобы увидеть Явь. Что-то сон не хотел уходить. Потом видение медленно и неуверенно стало пропадать. Скорее я не хотела отпускать моего любимого. Полностью проснувшись, увидела старичка, трясущего меня.

    – Девонька, просыпайся, – старичок меня трясёт. – Уже приехали.

    Поднимаю взор на него.

    – Тебе ведь некуда пойти, пойдём к моему сыну, переночуешь, – дедок так нежно на меня смотрел. – Всегда мечтал о дочке. Что ты одна путешествуешь, почему без мужа?

    А у меня слёзы вновь на очи наворачиваются. Пытаюсь не разреветься. Негоже плакать при чужих. Я сильная, всегда была сильной, как мама покинула нас. Я справлюсь. Сгоняю непрошенную водичку с глаз и улыбаюсь, мол, всё в порядке. Дедок проницательный, всё заметил.

    – Не грусти, я попрошу сына, он поможет, – и берёт меня под локоток, ведёт за собой в красивый, вычурный домик.

    Отец мой в свободное время занимался украшением дома, дерево вырезал, узоры всякие разные. Дом наш был красивей всех остальных в селе. Но этот дом, да и все остальные, куда долетал мой взор, – это не шло ни в какое сравнение с нашим селом.

    Узоры были не только вдоль стен, сами дома были фигурами разными. Тот напоминал лощадь, а этот орла, ещё был дом, словно огромная книга. Были дом-молот, дом-дерево, дома разных животных, птиц, и прочего. А ещё были капища, украшенные разными фигурами. Вот капища изображали божество, которому были построены. Всё это было разукрашено яркими красками. Красота была неописуемая. Сам град располагался по колу, в центре было какое-то святилище. Я открыла рот, не в силах оторваться от представившегося зрелища.

    Меня всё ж увели в дом, не давая и дальше любоваться видами. Я поклонилась Хозяину да хозяевам.

    – Здравствуйте, люди добрые.

    – Здравствуй, женчина(ударение на И, женчИна). Зачем пожаловала?

    – Пустите переночевать, прошу вас.

    – Проходи, руки мой да пожалуй к столу, – молвил бородатый темноволосый мужик, в вышитой символикой жреца рубахой.

    Хозяюшка хлопотала подле очага. Я прошла, помыла руки, умылась, вытерлась данным мне хозяюшкой рушником да присела, куда показали. Дом изнутри тоже был вычурно украшен, разными красками разрисован. Интересно, у них тут каждый сам созидатель собственного дома или приглашают плотников?

    Меня пригласили к столу. Мы откушали яства, которые хозяйка наготовила. Я таких даже и не ела никогда. Мы молча кушали, детишки пытались меня расспрашивать, но отец резко пресёк попытки, сказал, что я расскажу всё после ужина. И не отвертишься теперь.

     Но что странно, тут было уютно, и мне было хорошо, словно дома очутилась. Лица сияли улыбками, и так хотелось остаться тут, никуда не идти больше. Я отогнала эти мысли.

    После ужина поблагодарила, а меня попросили сказывать, зачем пожаловала.

    – Мне нужно к кузнецу-умельцу, семь железных хлебов да семь пар железных башмаков сделать.

    – Ты куда это собралась?

    – В чертог Финиста.

    – А скажи-ка, милая, зачем тебе на ворожью землю надобно?

    – Ворожью?

    – Да, закрыли путь к Финисту, – мне стало плохо. – Тихо-тихо, не переживай так. Всё поправимо. Если надобно, доберёшься. А хлеба да башмаки, это не к кузнецу надобно. Сходи к кудесникам, что поблизости от кузнеца живут. Они помогут. А теперь сказывай, кто муж твой.

    Я потупила взор, как его представить-то?

    – Он хранитель силы. Сокол он, – а хозяин побледнел.

    – Уж не Дубок ли? – кивнула. – Понятно. Ты иди, спать ложись, на печи.

    Отказалась я от такой почести. Не нужно мне всего этого. Легла на сундук да и заснула.

    Утром рано меня стянули с сундука и облепили со всех сторон. Насчитала я девятерых деток, мал мала меньше. А ведь молодые ещё хозяева. Лет так 30 от силы дать можно. Но ведь старшему уж за пятнадцать лет стукнуло. Вон уже какой детина здоровенный! Детки все в батюшку пошли, от матушки лишь небесный цвет очей достался им, а у батюшки серый был.

    Стали они пытать, что я видывала. Да только я вначале умылася, да вышла в сени, переплелася, повязала хустку на голову, вот тогда уж и пошла быль и небыль сказывать.

    Ну и сказывала я им про отчий дом, про село наше. Как живём, трудимся, какие песни поём, да сказки какие сказывают. Упросили они одну сказку поведать им. Рассказала я им про Финиста, что в сокола оборачивался да про девушку Марьюшку. Приукрасила места некоторые, да концовку счастливую придумала.

    – Ты ведь сказительница, – это хозяин окликнул меня. Непонимающе на него гляжу. О чём это он? – Иногда на торжищах сказки сказывала.

    – А ты кто?

    – Я хранитель знаний, Повелительница Слова! – и он мне поклонился. – Хорошо с детьми управляешься, будешь замечательной мамою.

    Я улыбнулась в ответ и сказала слово доброе:

    – Благодарствую, люди добрые. Пусть всегда у вас будет чего покушать, да лад да любовь и здоровья вам всем!

    Но меня не отпустили, сперва накормили, напоили, а потом и в путь проводили, показав куда идти надобно. И сказали, когда буду просить хлеба и башмаки сделать, чтоб сказала, чья жена я. Да харчей ещё дали мне, ведь мои уже закончились.

    Сказали приходить ещё, коли задержусь в их граде. Всегда с радостью приютят меня. Я не знала, как их отблагодарить. Да хозяин сказал, что того, что я пожелала – ни за какую мену не сыщешь.

    Я простилась и пошла в ту сторону, куда мне указали. Побродила по граду, нашла лавку с одежкой. Взяла рубаху мужскую да портки, ещё шапку. И взяла ещё девичий наряд – пригодится. Вышивка была лишь обережная – мне на руку. На вражей земле нельзя будет открывать, кто я. Расплатилася самоцветами.

    Зашла в капища, да требы не могла принести. Попросила у богов прощения. Требы готовились руками – печенье, пироги, обычно. Но где мне сейчас стряпать?

    Поклонилась всем богам, попросила помощи в предстоящем пути да защиты себе и любимому.

    Нашла кудесника. Попросила сделать нужное. Он просто глянул на меня да согласился.

    – Знаю, кто ты, сделаю для тебя и мужа твоего железные башмаки, – словно прочитав мои думы вымолвил кудесник.

    Я поблагодарила, спросила про хлеба. Направили к другому кудеснику.

    Тот окинул задумчивым взглядом.

    – Топливо, – чем топят печь? – Далеко тебе надобно?

    – В чертог Финиста.

    – Значит на большой небесной колеснице придётся добираться. Хотя как знать. Ведь путь закрыли. Железный хлеб, значит, сделаю железный, – бормотал он себе под нос. Я поблагодарила.

    Сказали приходить через седмицу*. Обошла остальные капища и вернулась к дому Хранителя знаний. Попросилась вновь на ночлег. Меня с радостью приняли. И радость была настоящей. Седмицу гуляла, глядела, как люди живут. Меня даже кудесники попросили вложить несколько слов в некоторые диковинки. А ещё видела маленькую небесную колесницу, предложили оживить её, ведь редко попадаются Повелители Слова. Обычно призывают некоторые души из Нави, которые ждут своего перерождения. А мне предлагали сотворить новую душу, специально для колесницы.

    И тогда я вспомнила наше с Соколом слияние, тогда родилось маленькое солнышко. И я его позвала. Удар сердца и рождение солнышка в нашем мiре, в сердце колесницы. Сила, что разливается вокруг, наше первое дитя!

    Оно нежно ластилось ко мне. А у меня были слёзы умиления.

    Все оставшиеся дни я не отходила от колесницы, передавая свою любовь, ласку, знания мироздания.

    – Прости, любимое солнышко, но мне пора за твоим батюшкой. Я тебя очень люблю. Прилетай как-нибудь позже в гости.

    Почувствовала в ответ такую любовь, что сердце защемило.

    Ушла, не оборачиваясь, чтоб дитя не видело моих слёз.

    Помимо диковинок мною заказанных, мне вручили две торбы. Одна безразмерная была, в неё все пары башмаков влезли, а не весила она ничего. Вторая была по размеру побольше первой. Тоже невесомая, но каждый "хлеб" помещался жестко в своё отделение и он не болтался по торбе. Хлеба хоть и были заключены в железный корпус, но были хрупкие и боялись ударов. Торба защищала от ударов, но всё равно беречь надо было. В случае чего, мне надлежало обратиться к любой Богине – хранительницы земли. А ещё попросили показать две моих торбы, из дома привезённые. Поколдовав над обеими, мне увеличили размер обоих и облегчили. Потом я пошла приобретать себе харчи в путь-дорогу. Торба теперь позволяла этим заняться.

    Переобулась я в первую пару башмаков, выбрала нужное направление на карте и сделала первый шаг. Перед глазами замелькали деревья, реки, сверилась с картой и поразилась: я преодолела целый дневной путь за один шаг. Я предполагала что-то в этом духе, но не настолько быстрое перемещение. Ещё несколько шагов...

    Я очутилась перед горами Рипейскими. В очах всё рябило. Сняла башмаки, переобулась в свои сапожки. Нужно было передохнуть. А ещё меня мутило от столь стремительной ходьбы. Прислонилась к горе, дыша полной грудью, закрыв очи.

    Не знаю, сколько так просидела, но когда очнулась, солнышко уже садилось. Вспомнила про наше с Соколом солнышко, закрыла очи, пытаясь вызвать образ любимого в памяти.

    "Любимая!"

    А я не смогла и слова вымолвить даже мысленно. Просто показала ему дитя наше.

    "Ты правильно всё сделала! Будут у нас ещё детки, в человеческом обличие!"

    "А это дитя?"

    "И с этим свидимся. Я попробую дотянуться до него и дать ему имя и всё, что смогу передать, передам. И ты можешь мысленно с ним общаться. Люблю тебя, люблю вас!"

    "Я первую пару башмаков почти износила."

    "Теперь ещё первый хлеб изгладать. Люблю тебя, Травиночка!"

    Вытерла слёзы, собралась мысленно, вновь надела башмаки и выбрала направление вверх и сделала шаг.

    Впереди открывался необыкновенный вид. Горы, такие прекрасные, освещённые последними лучами Ярилы-Солнышка, сияли золотистыми снегами, а внизу сверкала речка, выше которой была долина дивная. На неё садилась огромная небесная колесница, закрывающая пространство между горами. Неподалёку стояли ещё несколько таких колесниц. Хватит ли мне одного хлеба, чтоб расплатиться за перелёт?

    Сделала второй шаг, преодолев в том числе и речку, ступив на совершенно ровную долину. Теперь предстояло уничтожить первую пару башмаков. Их нельзя было передавать другим лицам, диковинки эти были под запретом для остальных людей, а тем более пусть и союзных, но купцов, которые летали по разным мiрам. Я сняла башмаки, переобулась и нажала шишечку самоуничтожения. Башмаки превратились в пыль. Теперь нужно было идти договариваться о перелёте.

     Даша

    Я лежала и вспоминала сон. А потом вдруг вспомнила, чем же мы вчера с Лёшей занимались и мысль, которая не давала мне покой. Взглянула на него, он уже не спал.

    – Ты, ты, ты обманул меня! – накинулась на него с мысленными кулаками.

    – Когда это? Не было такого, – и голос такой совершенно невозмутимый.

    – Ты навязал мне воспоминания как я с Димой спала!

    – Да? Не было такого!

    Я представила мысленно воспоминание.

    – Вот этого не было?

    – Было!

    – Я с ним спала? – совсем духом упала.

    – Ты со мной спала. Это вообще кто? Сокол! И что ты тут видишь? Что он встаёт голый с постели. И? Где обман? Всё ведь было! Да, я покопался в твоей заблокированной памяти, вообще ты про это и не вспомнила даже ещё. Так что считай, что вспомнила кусочек из того, что было! И чем недовольна?

    – Я была уверена в том, что отдалась по пьяни первому встречному! А я ведь хранила себя для тебя! И вообще, я не пью, и эта мысль почему-то тоже не возникла в моём сознании, хотя что-то было подозрительно в этом воспоминании.

    – Прости, но так было нужно. Ты была уверена в этом, поэтому это не была ложь, а воспоминания подтверждали, в них ведь не было тебя, ты ж видела всё своими глазами, а не со стороны!

    Я остывала. Он был прав. Действительно это было нужно. Инара ведь копалась в моих воспоминаниях, пытаясь что-то найти. Но кроме этих кадров, там больше ничего не было ни про Сокола, ни про кого другого.

    – Я, я... была не права. Прости! – смущённо опустила глаза, осознавая свои несправедливые наезды.

    Он обнял меня, потом приподнял подбородок и заглянул в глаза.

    – Ты ведь подарила мне себя, что мне ещё нужно, любимая? Я хочу лишь видеть твои счастливые глазки! – я улыбнулась.

    Ладно, какая разница, ведь правда, всё хорошо. Так чего переживать?

    Вся эта баталия была у нас в головах, потому как мои родичи ещё спали. Вообще частенько, как на юг ездим, отдыхаем тут и в дневное время, в смысле – сонный час. Просто тут днём вообще очень жарко, загорать тоже нельзя, нос не высунешь из дома. Вот и размаривает на сон. Вновь дежавю*.

     Мои ещё отдыхали. А мы вот с Лёшей старались не шуметь. Можно было и сигануть куда-то, например, обратно в Москву. Но там всё не то, наверняка и работёнка найдётся, или Инара дорогу перебежит. Не, незачем туда. Отдыхаем, так отдыхаем! Когда ещё такой шанс побывать на море выпадет, вдали от всех дел и проблем.

    * * * * *

    После пяти вечера по Москве, мы собрались тихонечко да сбежали из дома – ножками, без всякой магии. Незачем светить ни перед родственниками, ни перед кем другим.

    Пошли бродить по посёлку. Я нацепила соломенную шляпку на верёвочке, а Лёше пошли на рынок покупать головной убор. Вот, казалось бы, курортный город, ну, не город, а всего лишь посёлок, но не суть, а цены гораздо ниже московских на всё. Понятно, что местные не могут себе позволить наши зарплаты, но хоть тут москалей и много, но народ не особо цены накручивает. Совестливый, что ли? Вот и побродили по рынку, набрали метных фруктов. В основном сезон арбузов да дынь, ну и виноград уж пошёл и яблоки. Яблоки и виноград у нас свои были, а вот арбузы бабушка в этом году не сажала. Купили по одной бахче, да домой пошли, ножками. Занесли домой и уже пошли бродить улочками.

    – Знаешь, такое чувство, что я раньше здесь был.

    – Может отдыхал в детстве?

    – Ну да, но не только, – замер и пытается нащупать свои чувства. – Мне знакомо это место, – я не перебиваю, мне очень интересно узнать ещё одну историю из его жизни. – У меня тут бабушка с дедушкой жили. Потом когда бабушка умерла, мы продали домик да дедушку к себе забрали. Так что я тут и правда когда-то жил, на целое лето приезжал.

    Мы любовались местными видами да просто гуляли. Муженёк обнял меня сзади за талию и не выпускал из объятий, пока мы гуляли. Типа МОЁ, не трожь!

    – А ты думала? Я собственник! – смешно и до боли знакомо. – Знаешь, я сегодня видел твой сон. Прости, любимая.

    – За что?

    – За прошлую жизнь. Тебе тяжко пришлось. Для меня разлука как-то проще была, а тебе меня, по сути, спасать пришлось.

    А потом мы с ним забрались на высокий кряж. Всё ж Донецкая область не гористая местность, но там вот есть кряжи – возвышенности, холмы высокие, на которых города или посёлки стоят. Хотя тут Приазовская возвышенность. И смотришь с высоты такой на такое далёкое, но виднеющееся море. Красотища! Солнышко отражается от водички, озаряя её сиянием, превращая водную гладь в большое такое зеркало. А ещё не видно горизонта. Вода сливается с бескрайним небом, не отличаясь по цвету.

    Ветер трепал мои волосы, хотелось взлететь.

    – Полетаем?

    – А можно? – кивок в ответ.

    – Я всё сделаю.

    Ощутила полог невидимости вокруг. Гляжу по сторонам и вижу марево, что вокруг нас вибрирует. А ветерок всё набирает силу.

    Закрываю глаза, отдаваясь воздушному потоку, расслабляюсь, насколько возможно. И ощущаю, как ветер меня подхватывает. И я парю, словно пёрышко. Но как такое может быть? Ведь закон земного притяжения никто не отменял!

    “И что? Мы сами себе придумывает правила и законы, которые не можем нарушить своими предрассудками. Не потому, что не хотим, а потому что не верим в себя!”

    И я лечу вниз с этого уступа, потом плавно меняю направление, избегая удара о земь, и, подхватываемая ветром, взмываю обратно вверх.

    “Ты где?”

    “Везде.”

    И я парю, словно птица. Мимо проносятся крыши домов, люди, прогуливающиеся по узеньким улочкам. Волосы развеваются. Когда успелись распуститься?

    А потом лечу к берегу. Вода, бескрайнее море… Воздух приобретает солёный привкус. А я лечу.

    Не хочу быть одна. Хочу быть с любимым.

    “Да рядом я, не переживай.”

    Ощущаю прикосновение к своей ладони, он сцепляет наши пальцы, но я его по-прежнему не вижу. А потом ощущаю, что подо мной тоже он, что я прикасаюсь к его телу, что вторая рука тоже складывается в замок с его рукой. А потом меня поднимает резко вверх.

    – Полетаем? – и мы кружимся, поднимаясь вверх, быстро-быстро набирая высоту. Я любимого не вижу, но ощущаю.

    “Я ведь тебе буду обзор загораживать, вот я и сделался невидимым. Наслаждайся!”

    Бросаю взгляд вниз, обзор будто с высоты самолёта.

    “А теперь свободное падение сокола! – опускает наши руки вдоль тела, потом обнимает меня. – Складываем крылья.“

    И летим вниз. Быстро-быстро, дух прямо захватывает. Ветер скользит по телу, пытаясь изменить его, пройти сквозь него. Ощущаю, прилипшие к телу мокрые волосы. И падаем, водная гладь приближается очень быстро. С какой же скоростью летает сокол? Всё это длится всего несколько секунд, а эмоции какие только не сменяются. Очарование момента, счастье, вот это падение, даже какой-то страх перед приближающейся землёй или водой. Адреналин ударяет в голову!

    Лёша разводит руки в стороны и мы не падаем в море, а скользим над его поверхностью, парим на очередном воздушном потоке. Боги! Какое же это приключение! Эйфория! Понятное дело, что издревле все мечтали летать.

    “Ну что, ещё хочешь?”

    “Нет,“– понимаю, что эмоций хватает.

    “Тогда полетели к твоим да пойдём купаться!”

    Мы полетели к берегу. Лёша вновь исчез, а потом я поняла, что ощущаю рядом с собой не человека, а птицу. Сокола. Он взмахнул крыльями, набирая высоту, и я полетела вместе с ним, только разве что руками я не махала. Прилетели к бабушке, опустилась я на землю. Вдохнула полной грудью, а потом ощутила, что невидимость спала. Рядом со мной стоял Лёша и весь светился от счастья.

    “Это единственное, что не сгубило меня там, без тебя. Полёт соколом.”

    Я грустно вздохнула. Люблю тебя!

    Он расцвёл улыбкой.

    “Тебе понравилось?”

    – Очень! – мы зашли в дом. Надюшка уже что-то там готовила на газовой плите, а бабушка собиралась на пляж в комнате.

    – Ба, идём купаться!

    – Так, иди отсюда, мне надо переодеться! – бабушка сказала это одними губами, но я всё поняла. Бабушка у меня всегда смущается быть голой, даже среди других женщин. Вышла, опустила дверную занавеску, пошла в кухню, где уже Лёша мыл руки.

    – Ты нас покормишь, Надюш? – спросила я.

    Она окинула меня взглядом, заценила мои распущенные волосы.

    – Вы чем занимались? – а я лишь улыбалась и не могла убрать улыбку. – Понятно всё с вами! Покормлю.

    Лёша дождался, пока я тоже помою руки и сяду за стол, а потом стал сзади и заплетает косу. Я зажмурилась от удовольствия.

    “Вот и тебе я могла бы косу плести, если б волосы не отрезал.”

    “Ничего, не долго тебе осталось бездельничать, скоро отрастут!”

    Хихикнула.

    Надя стала разливать суп по тарелкам. Потом покушали все вместе, поболтали о пустяках.

    * * * * *

    На пляже было здорово! Бабушка осталась на берегу, а мы втроём купались. На этот раз любимый был в своём праве и от меня далеко не отходил. Зато глубины я боялась. А вот сестрёнка моя ходила в бассейн, для закалки, так сказать, и глубина её не страшила. А у меня в подростковом периоде был момент, когда я чуть не утонула, потому как плавать не умела. Потом плавать я научилась, как раз чтоб побороть свой страх. Но до конца так и не поборола. Вот могу ведь и лежать на воде, а всё равно боюсь глубины.

    Лёша предложил заплыв на глубину. А я боялась.

    "Но я ведь с тобой, чего боишься?"

    "Не хочу!"

    "Как хочешь, тогда я поплыву с Надей!"

    "Ну и плыви!"

    Я обиделась и поплыла к берегу. Бабушка собралась купаться, сняла свой халат. Решив к ней присоединиться, подхватила её под локоток и мы пошли. Ракушки доставляли бабушке боль. На берегу играли детишки, копали песочек и строили замок.

    – Можно у вас совочек попросить? – присела я к деткам на один уровень.

    Мама кивнула, и дочка согласно протянула мне.

    – Благодарю.

    Песок у кромки воды был мокрым, поскольку волны постоянно накатывали на берег. А там, где волны не доставали, там шёл ровный слой ракушек. Стала раскапывать дорожку, чтоб можно было пройти бабушке. Потом отдала девочке и протянула ей красивую раковину, судя по форме – когда-то это была устрица, она была больше, чем обычные ракушки, раза в три, бороздки шли не от середины к краю, а по кругу.

    – Эта раковина волшебная. Если заболеет кто – положи её под подушку на ночь, а на утро вытащи. Вот увидишь – человек поправится.

    – Спасибо, – сказала девочка беря ракушку, получив одобрение мамы.

    Я в ответ улыбнулась и пошла с бабушкой в воду.

    Потом мы искупались и вылезли на берег. А Лёши с Надей так и не было. Проследила воду до горизонта, увидев две приближающихся точки.

    "Где вы?"

    "Плывём к берегу!"

    Бабушка села на лежак, хоть лежаки были от пансионата.

    Вообще странно, но весь берег был по кусочку откусан санаториями, пансионатами и базами отдыха. Единственное, что радовало, простым смертным дозволялось заходить в любой пансионат и подходить к пляжу. КПП как такового не было, ну и на машине не въедишь, если не по путёвке. А вот прийти просто искупаться – запосто. Но был ещё и плюс в том, что пляжи были отданы в частные руки – было чисто. Можно было спокойно гулять по берегу босиком, боясь лишь порезаться о раздавленную ракушку.

    Отдыхающие без путёвок – мы – могли пользоваться прибрежной полосой, стелить подстилки свои, а вот лежаками пользоваться не разрешалось. Но мы всё равно пользовались, когда были свободные лежаки. Вот и сейчас я легла, подставляя тело сонечным лучам. Красотища!

    Бабушка присела рядом на соседний лежак.

    Меня накрыла чья-то тень. Даже сквозь опущенные веки это было видно. Я приоткрыла глаза, осматривая солнечную преграду. Это был парень, в одних плавках. И это был не Лёшик.

    – Пойдём, погуляем! – предложил мне парень руку.

    Я помотала головой.

    Бабушка переживала, я это видела. Неплохо бы успокоить её.

    – Ба, это мой знакомый. Нам надо поговорить, я скоро приду, – не люблю лгать, а что делать?

    – Пойдём, – я встала, игнорируя руку.

    Мы с парнем отошли на безопасное расстояние, что бабушка не могла нас видеть. Сердце стучало усиленно. Я могу взглянуть в глаза своему страху! Я могу победить этого парня просто используя слова! Пока попробую просто поговорить, авось отстанет.

    – Что вы хотели?

    – Ты красива, хочу тебя!

    Он попытался потянуть ко мне руку, но не сдвинулся с места. На ключице была рука, ЕГО рука! И судя по тому, как парень скривился, Лёшина рука причиняла ему немалую боль.

    Он разворачивается и кулаком бьёт в район лица, но его кулак ловится в полёте и сжимается, а потом нажим вперёд в сторону предплечья. Представляю, какая боль. Парень кривится, но свободной рукой пытается нанести второй удар. Лёша вновь ловит руку в полёте и повторяет приём. А потом нажим сильнее и парень падает на колени.