Текст книги "Финист. Старая сказка на новый лад (СИ)"

Автор книги: Katsurini

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

    – Я не знаю, отпустят ли меня на работе, – да и с мужем надо посоветоваться, добавила я про себя.

    – Я буду ждать, сообщи, когда приедешь.

    – Хорошо, люблю.

    Отбила.

    "Лёша!"

    Тут же явился.

    – Что?! Где?! – стал озираться по сторонам.

    – Поговорить надо. Тут такое дело. Бабушка звонила...

    И я ему рассказала. Он меня сможет телепортировать? А если я буду с Надей? Рискованно открыться перед ней? Жаль. Хотя не сможет, он ведь должен представлять, куда нужно. И тут фотографии не помогут. Он должен ощущать место. Вот если я там буду, то ко мне сможет. Это радует.

    В общем, он меня отпускает, потому как в любой момент сиганёт ко мне. А расстояние – не проблема, как он выяснил. Теперь предстояло отпроситься у начальства.

    Позвонила начальнику, он велел звонить моей напарнице-сменщице.

    Она оказалась не против.

    Кстати, за эти полгода, что я работаю (или сколько там прошло, сейчас середина августа, а я где-то в конце января устроилась), у меня раза 4 поменялись сменщицы. Как-то народ не задерживался. Все увольнялись по собственному желанию, чтоб не портить трудовую, но это на бумаге. Подозревала, что начальство что-то мутит. Часть зарплаты шла в чёрную, поэтому начнёшь возникать – получишь копейки. Вот только смысл в этой постоянной рокировке я не уловила. Ну да, было дело, девчонки плохо работали, иногда и косяки были. Но по-моему повод был надуманный, да и брали всех без испытательного срока. Я вот задержалась, надолго ли?

    В общем, купила электронные билеты на сегодня, поезд был около четырёх.

    – Ты меня на Курский вокзал доставишь?

    – Нет.

    – Почему?

    – А последствия? Чтоб сигануть мне нужно отвод глаз сделать – это минимум. Там всё закамерено, это два. Значит, нужно вырубать технику. А чем это грозит – можешь себе представить? Я понимаю, когда безвыходная ситуация.

    – А проводишь?

    – Тоже нет. По той же причине – камеры. А на людях светиться не стоит. Инара наверняка меня ищет, пытается через тебя это сделать. Поэтому вновь нет.

    Я грустно вздохнула. Опять разлучаться. – Я приду к тебе соколом в поезде, а на месте уж сигану. Не грусти, – обнял меня. – Обратно что-то может и придумаем.

    Я помотала головой, бронируя себе билеты в обратную сторону. Оплатила с карты зарплатной. Там уже и вовсе денег не осталось.

    Времени до поезда было мало. А ведь вещи не собраны, блин, ведь нет ещё и согласия родителей. Нотариус! А ведь ещё на вокзале билеты печатать.

    – Я займусь твоими родителями. А ты сестрой и вещами, документами. Едьте на вокзал.

    Я кивнула. Благодарю!

    А потом суматоха. Главное документы не забыть, деньги, вещи.

    Надя обиделась, что с ней не посоветовались. Очень она не хотела ехать к бабушке на огороде помогать.

    Зато море придало ей сил немного стиснуть зубы и собираться молча. Лёша организовал родителей. Хорошо, что сегодня выходной и они дома. А вот в воскресенье ещё и не каждый нотариус работает да ещё и очереди.

    У меня по-прежнему не было документа, когда поезд тронулся. Я переживала.

    Было уже семь вечера, когда услышала Лёшу.

    "Давай в туалет! Как там будешь, зови!"

    И как назло очередь в туалет.

    Потом я увидела сокола.

    "Плохо дело! Камеры!"

    "В туалете?"

    "Угумс!"

    Класс! Это ж кто такой умный!

    "Так, давай так. Ты идёшь, ложишься, накрываешься пододеяльником. Я попробую частичную телепортацию. Как мы в прошлый раз с судоку пробовали. "

    Не представляла физически, как он это провернёт в обратную сторону. Результат не оправдал ожиданий. Плохо.

    "Я проверю периметр."

    Ожидание длилось довольно долго. Я ходила вперёд-назад. Проводница стала интересоваться, в чём дело.

    – Не обращайте внимания!

    Она тут же переключилась на другие дела.

    "Я нашёл. Курилка. Видно там так задымлено, что ничего не видно, но камер нет. Свободна ближайшая к проводнице. Иди.

    И я пошла. А что было делать?

    Хорошо, что все остальные документы у меня с собой в маленькой такой сумочке для документов, засунутой под футболку и в штаны.

    Я сделала глубокий вдох и вошла, закрыв за собой дверь.

    За дымом и правда не было почти ничего видно. Людей тоже. Лёша появился, тут же сунул мне документы и исчез. Я уже задыхалась, но документы спрятала, потом быстро вышла и вдохнула.

    Немного успокоилась и пошла в наше купе(хотя мы ехали в плацкарте, всё равно ведь делился вагон на, так называемые, купе).

    Взяв телефон, врубила режим полёта, потому как постоянный поиск сети сильно тратит батарею. Лежала, читала на телефоне.

    Поезд мерно покачивался, убаюкивая. Надюшка уже давно спала. В принципе нужно было поужинать и уже ложиться спать. Я толкнула сестрёнку и предложила поесть. Она отмахнулась. Еду мы взяли только яблоки да пару помидоров, и колбаса с хлебом.

    Сделала чай и села есть помидор с бутербродом. Точнее нож мы не взяли, колбасу не порезали, пришлось грызть батон колбасы да буханку хлеба отламывать. Мыло тоже забыли. В туалете обмылок лежал, так что помыла руки. Но всё равно старалась руками еду не трогать, а через пакет. Потом Надя всё ж встала и присоединилась. Попили чаю, поболтали с соседями да разошлись по своим полкам. У нас обеих были верхние. Я вот не люблю нижние, захотел спать, а снизу кто-то тусуется и не даёт. А некоторые наоборот предпочитают лишь нижние, мол на верхних в любой момент не посидишь. Прибравшись, пошли спать. Свет погасили до таможни. В принципе, у Нади был уже свой паспорт, но всё равно таможенники прикопались. Потом ходили пограничники с собакой, шебуршили нашего соседа. Даже чемодан его проверяли. Потом ушли. Легли спать. Миграционные карты я уже заполнила, так что спала, пока не пришла вторая таможня. Растормошили всех, вновь проверили документы. Кого-то гоняли, кого-то трусили, кого-то ссадили с поезда. Потом вновь поехали, уже без происшествий.

    Когда поезд тронулся, я вздохнула с облегчением. Благодарю любимый за документы.

    "Спи уже, малышка, уже поздно."

    "Люблю тебя!"

    В ответ ощутила прикосновение к губам и увидела фантом.

    "А я больше!"

    Утром позавтракали яблоками, решив оставить колбасу на дорогу. Поезд был до Мариуполя, далее уже на маршрутном такси. На вокзале Лёша пришел соколом, потом нашёл безопасное место и сиганул.

    "Чтоб в следующий раз смог сразу сюда!"

    Мимолётное касание моих губ, пока Надя стояла в очереди на автобус, прощание.

    Доехали до бабушки без приключений. Вот там уже Лёша оторвался. Пришлось запереться в туалете. Поцелуи соскучившихся маньяков, прикосновения нежные, быстрые.

    Учащённое дыхание, раздевание. Прикосновения, ласки, поцелуи.

    Выходила я уже довольная жизнью.

    "Я наведу на себя морок, покупаемся вместе?"

    Да, с удовольствием.

    Потом копание картошки, пока совсем пекло не наступило. Обрывание фасоли, выкапывание лука. Лёша был на работе и это я потом вспомнила, что сегодня понедельник. Как же он отлучался? Мы, правда, недолго тут ласкались.

    Потом ещё убрали чеснок. Оставались яблоки и виноград. Он уже поспел, так что можно было есть прям с лозы.

    Потом переоделись и на пляж. Бабушка с нами не пошла. Поясница болела.

    -Ты здорова! – возразила я перед уходом.

    На пляже подошёл парень, загородил обзор.

    – Приветствую, девчонки!

    – Она замужем, а я ещё маленькая! – и что возразишь Надюшке?

    – Я ж не на свиданку зову, а покупаться! – настаивал Лёша.

    "Что у тебя за морок?"

    "Не скажу!"

    "Противный!"

    Мы всё ж пошли, но сестрёнка была явно в ударе, так что близко ко мне ухажёра не подпускала. Блюститель нравственности, никогда б не подумала!

    Зато я была с Лёшей, всего-то в пару метрах от него.

    Такими темпами я попала!

    Но ночью меня разбудил ласковый шёпот.

    "Я усыпил всех! Пойдём!"

    "Куда?"

    "Нагишом купаться!"

    Это было волнительно. Сердце выпрыгивало из груди только от одной мысли. Надеюсь, что нас никто не увидит.

    Я старалась не шуметь, выходя из комнаты. Лёша уже ждал меня, материальный, обнял, и мы очутились на пляже. На небе светила почти полная луна, точнее Месяц. Луна это ж не название, а всего лишь спутник, а вот Месяц – имя нашей луны. Красиво!

    "Лёш, я забыла! Прости!"

    "Что?"

    "С днём рождения!"

    Он улыбался, раздевая меня. На пляже было пусто и темно.

    "Я позаботился, нас не видят и не снимут!"

    Что ж ему подарить?

    "Пока пойдём купаться!"

    Сердце уходило куда-то в пятки. Не от страха, а от волнения. Всё ж купаться нагишом, как-то это… волнительно. Пусть никто и не видит, но всё равно, мы ж не на необитаемом острове. Вода щекотала меня и зазывала в свои объятия. Но больше всего я смущалась любимого. Пусть он и видел меня голой, но не на улице ж… под Месяцем. Поскорее спряталась в толщу воды, чтоб не быть такой обнажённой. Купание отвлекло меня от всех этих мыслей. Мы плыли, потом немного поплескались, потом Лёша оказался совсем рядом. Притянул меня к себе, мне не оставалось ничего другого, как обхватить его ногами. Это было романтично, возбуждающе. Тёплая вода, нежные поцелуи, объятия.

    "Хочу тебя!"

    Я отвечаю на поцелуи. Я тоже. Боги, ну сколько можно нас мучить! Можно?

    "Можно!" – слышится мелодичный голос.

    "Благодарю!"

    – Любимый, можно!

    – О, это лучший подарок!

    В воде он меня не оставил. Так и вышел, держа меня, ухватившуюся за его пояс бёдрами. Мы лежали на прохладном песке, когда любимый меня ласкал. Ласковый ветерок высушил моё тело и распущенные любимым волосы.

    На воде отражалась лунная дорожка, волн почти не было, но море слегка шумело. А я отдавалась своему суженому, мужу, любимому, моему Единственному!

    Когда я поняла, что доселе девственница, повозмущаться любимый не дал. Заглушил стон поцелуем, а потом было не до того.

    Мы любили друг друга всю ночь.

    – Я люблю тебя больше жизни, Дарёнка!

    – Алёшенька, любимый!

    Потом просто лежали, любуясь восходом. Красиво! Природа пела, пробуждаясь под тёплыми солнечными лучами. И я тоже пела, про себя.

    На пляже постепенно появлялись люди. Пусть они нас не видели, но мне они мешали. А любимому ещё и на работу было нужно.

    "Как я буду работать?!" – он смеялся.

    "А ты ничего не ощущаешь?"

    "Силу, много энергии и спать не хочется вовсе!"

    Я ощущала то же: безграничное счастье и силу, что наполняла меня.

    Перенёс меня домой к бабушке и "пошёл" на работу.

    Спать и правда не хотелось, хоть всю ночь и не спала. Стала готовить кушать, потом пошла собирать яблоки.

    Когда мои встали, я уже переделала кучу дел. А энергия била ключом. Куда ж мне её девать-то?

    "Расслабься."

    "Не могу, ноги бегают, руки сами хотят что-то делать!"

    "Спроси у бабушки."

    Не смогла сделать серьёзное выражение лица, улыбка была до ушей.

    – Ты чего такая счастливая?

    Я не ответила. А что мне было сказать? Что провела ночь с любимым на пляже?

    – Слушай, ты ведь в разлуке с ним, так какого фига ты тут лыбишься? Только не говори, что тот вчерашний парень запал тебе в сердце!

    – Не скажу!

    – Тогда что?

    – Лёша! Я с ним виделась!

    Сестра недоумённо смотрела, мол, не свихнулась ли ты, дорогая сестрица?

    – Где?

    – Во сне!

    Надюшка закатила глаза.

    – Правда?

    – Нет.

    – Тогда что?

    – Я была с Лёшей – это правда. А насчёт остального – ты ещё маленькая.

    Ну вот не умею я врать. Одно дело чужим ещё, когда от этого зависит что-то важное. А совсем другое – обманывать родных и близких.

    Потом мы прибрались на огороде. Собрали всю ботву. Бабушка предложила сжечь. Но я была против, доказывая, что перегной лучше пепла. А ещё проведя кампанию по неуборке листьев под деревьями. Они нужны, чтоб закрывать корни от переохлаждения зимой, а также для перегноя, чтоб все питательные вещества от листочков доставались родному дереву, а не были смещены в кучу и сожжены.

    Ох и спорили же мы с бабушкой, чуть ли не перья летели в разные стороны. Плюнув на всё, пошла переодеваться на пляж. Времени уже было много, и пусть с местным отличие составляло 2 часа, но солнышко-то находилось на одном меридиане с Москвой, а значит, правильное время было московским. Раз загорать можно до 11, значит я иду на пляж, пока не поздно, и пусть по местному всего 7 утра, у меня всего 1,5 часа на купание и загорание.

    Кто со мной? Никто! Ну и ладно!

    Я пошла сама. Сестрёнка насторожилась и побежала меня догонять.

    Настроение было испорчено. Ну вот скажите, почему некоторые люди такие упёртые, что не могут уступить? Почему им важно оставить последнее слово за собой? И ладно, если б это не было важно. Что мне стоит уступить? Я бы и уступила, если б не любовь ко всему живому. А природа ведь тоже живая. И как мне помочь, если другие пытаются разрушить?

    – Уступи, ты ведь всегда уступаешь! – Надюшка пыталась нас помирить. Да мы, вроде, и не ссорились.

    – В этот раз – нет. Я права и ты это знаешь.

    – А бабушка обидится.

    У меня кончалось терпение. Мне нужно слить куда-то переизбыток силы и раздражения.

    – Надюш, оставь меня, мне надо остыть.

    Она осталась позади, а я побежала сломя голову. Быстрее! Вещи бросила ещё около сестры.

    Прибежала на пляж и быстро в воду. Нырнула с головой, вынырнула. Нужно что-то пожелать безопасное!

    – Водичка, очистись! – вновь нырнула.

    Вот так бы и замерла в этой толще воды. Представляешь себя частичкой во вселенной, расслабление полное, никаких посторонних мыслей. Только ты и вода!

    А вода берёт тебя и выталкивает на поверхность. Момент утерян. Жаль.

    Набираю вновь воздух в лёгкие и ныряю. Расслабляюсь и вновь толчок, спина уже на воздухе. Переворачиваюсь на спину и лежу смотрю на солнце, которое ослепляет, на чаек, летающих на безоблачном голубом небе. Красотища!

    – Здравствуй, солнышко! Здравствуй небо голубое! Здравствуй, водичка! – всё время забываю здороваться. Но лучше поздно, чем никогда.

    Отворачиваюсь и гляжу в другую от солнышка сторону, чтоб не слепнуть. Наслаждаюсь моментом расслабленности, когда не нужно держать своё тело в какой-то позе, позволяя всем мышцам отдыхать, слыша урчание моря в ушах, звук разбивающихся о берег волн. Где-то на фоне ещё люди разговаривают, кричат детишки, но я отсекаю все эти звуки, хочу слышать только природу.

    Кто-то загораживает мне обзор, что-то говорит. А я смотрю в даль лазурную, стараясь и это отсечь.

    Меня поднимают и вытаскивают из воды, начинаю слабо возмущаться.

    – Дарёнка, приди в себя! – не могу понять, где я. Потом понимаю, что на пляже. Меня вытащили на лежак, под большой зонт. – Дарёнка!

    – Лёш, счас она получит по первое число, – меня начинает злобная сестрёнка трясти.

    Я, наконец, немного прихожу в себя.

    – Ну чего надо? Достали, дайте отдохнуть и расслабиться! – поднимаю взгляд на встревоженные лица. – Лёша?

    – Пошли домой! Странно, что ты не обгорела, два часа на солнце лежишь! Да ещё и в море!

    Я не могла сформулировать мысли. Что происходит? Мысли где-то далеко.

    – Даш, ты совсем того? – сестра крутит у виска.

     Меня крутят, кажется, потом словно подхватывают с двух сторон за руки...

     А мозг вроде бы воспринимает информацию, но не обрабатывает.

     Пришла я в себя окончательно только на подходе к дому.

    Доносился Надюшкин смех, Лёша рассказывал какую-то шутку.

    "Я тебя в открытом море выловил!" – донёсся голос любимого в моём сознании.

    "Что? Как я там очутилась?"

    "Дорасслаблялась. Больше так не делай! Хорошо, мне понадобилось с тобой связаться, ну я и стал тебя звать. А ты не отвечаешь! Пришлось телепортироваться к тебе. "

    "И как ты объяснил Наде своё появление?"

    "Сказал, что вчера вечером приехал. Мы с тобой ночью погуляли по набережной. А потом дела были."

    "А тебе на работу не надо?"

    "Я взял отпуск на 4 дня. Тебя ведь без присмотра оставлять нельзя. То в море уплываешь, то во что-то вляпаешься!"

     Я погрузилась в свои мысли, стараясь окончательно прийти в себя. Что на меня нашло? Я медитировала? Или что?

     “Скорее ты просто попыталась выключиться. Отрешиться от всего. Я бы даже и трансом это не назвал. Тебе жить надоело?”

     Странно, но, наверное, я просто не осознавала того, что подо мной дна нет. Я ведь боюсь глубины. Очередной страх, когда в детстве чуть не утонула. И вроде поборола его, научилась плавать. А всё равно, если не чувствую дна под ногами – такая паника наступает. И тут пришло чёткое осознание того, что я ведь могла утонуть! И меня начинает трясти. Чувство паники захлестывает с головой.

     Лёша разворачивает к себе, прижимает к груди.

     – Тихо, тихо, любимая. Всё уже хорошо, – не знаю, сколько мы так простояли, пока я окончательно успокоилась. Но в его объятиях так тепло, так хорошо. Столько спокойствия они дарят...

     Я подняла взгляд на любимого.

     "Ты у меня самый лучший," – и улыбка в ответ, нежная, заставляющая сердце таять от этой едва заметной ласки.

     Стала глядеть по сторонам.

     Мы уже подошли к бабушкиному дому. Надюшка уже, видно, побывала внутри и теперь вышла к нам.

    – Уже пришли, пойдём, я тебе всё покажу, – Надюшка взяла инициативу в свои руки.

    "Иди."

    "Нет, я ей нравлюсь, поэтому – нет, пока это не переросло в нечто большее."

    – Пойдём с бабушкой знакомиться, – встряла я, – и мириться.

    Я зашла первой в дом, вспомнился первый сон про Травинку. Приложила руку к сердцу и сделала земной поклон, прикоснувшись этой же рукой к полу.

    – Здравствуй, хозяин! – увидела, как кто-то юркнул в комнату. Интересненько.

    Бабушка возилась в доме.

    – Здравствуй, бабушка, – я подошла к ней и обняла. – Прости, я не хотела тебя обидеть.

    – И ты прости, дочка, я старая уже стала, и дело принципа уже оставить за собой слово. Ты права насчёт листьев.

    – Ба, ты здорова? – чтоб бабушка признала свою неправоту...

    – Знаешь, не чувствовала себя так хорошо уже давно. Говорят перед смертью перестаёт всё болеть. Мы сели на скамью возле стола. Правды в ногах ведь нет.

    – Так, ты это оставь. А что здорова, так ведь я сказала, что ты здорова.

    "Уведи Надюшку, мне надо поговорить."

    "Хорошо."

    – Слушай, ба, и не перебивай. Недавно у меня открылись способности.

    – Какие?

    – Повеление словом! А вот ещё буквально на днях стала видеть призраков, домового только что видела.

    – Домового? – кивнула. – Тут?

    – Ну как тебе доказать? Конечно, не всё, что я говорю, сбывается. Но если от души, то да. Поэтому я и убежала, чтоб не наговорить лишнего в пылу ссоры. Ты мне веришь?

    Бабушка кивнула.

    – Дак и я не лыком шита, – я обратила магический взгляд на неё. Правда, бабушка прямо светится да расточает энергию.

    – Слушай, да, правда, способности и у тебя есть. Но ты не закрываешься, а значит, приманка для вампиров. Я поговорю с Лёшей.

    – А Лёша – это...

    – Муж мой.

    – И почему я узнаю об этом последней?

    – Да повода поговорить не было. Точнее столько всего за раз навалилось, – ага, точно, вначале сглазить не хотела, потом вообще память отшибло, ещё Дима и вообще.

    Мы долго ещё сидели за столом и просто общались.

    – Так где твой Лёша?

    – Он приехал, Надя его повела показывать участок.

    – А твой муж знает про способности?

    – Да.

    – А ты бросила фразу про то, что у него спросишь. Он тоже способный?

    Не стоит бабушку обманывать. Но с другой стороны это ведь не только мой секрет.

    "Скажи, я не против."

    Я просто кивнула.

    – И что он может?

    – Закрыться тебе поможет.

    Бабушка видно поняла, что я не хочу это обсуждать.

    – Так, раз у нас гости, надо прибраться, – она подскочила и начала суетиться. В этом вся она, суета – её всё.

    Я стала готовить. Бабушка вообще у меня очень по-особому готовит картошку жаренную. С салом! Попросила её об этом, а на себя взяла уборку.

    Потом пришли экскурсовод с туристом. У Лёши был рюкзак. Когда уже успел?

    Состоялось знакомство, потом Лёша просто накрыл бабушку сеткой.

    "Вытекать сможет по её желанию теперь, но в безопасном количестве. И вампир не сможет подключиться."

    "Благодарю."

    это всё он сделал, пока бабушка накладывала кушать. Покушали. Мы все нахваливали бабушкину картошку. Потом Лёша захотел сонный час устроить.

    Я спросила у бабушки, куда Лёшу положить? А у бабушки была всего одна комната, зато большая. Ну и кухня и прихожая с печью. Раньше вот на печи готовили. Печь была не русская, а украинская, что ли, если такая есть. Она была низкая, по уровню стола, и являлась плитой с конфорками. Забавно. Зато зимой тепло было. Дымоход проходил через всю комнату, так что мало того, что через дверной проём заходил тёплый воздух(а двери только в сени были), так ещё и дымоход отдавал кучу тепла. Уж не знаю, почему такой домик маленький, точнее половина дома. Другая половина была соседская.

    – Дак клади на своей постели его, твой же муж.

    У нас в комнате была одна большая высокая кровать, раскладной диван(правда раскладывали его редко), а ещё можно было с кровати снять несколько матрасов и постелить на полу. Я как раз очень любила на полу спать, когда приезжала куча народа.

    Бабушка спала на кухне – там была ещё одна односпальная кровать.

    Так что показала Лёше кровать, потом он пошёл в летний душ на улице. Зимой пользовались душем на веранде, папа сделал котёл от печи, который согревал воду, а вот летом печь ведь не топили. Раньше была летняя кухня с печью. Сейчас довольствовались газом, а летняя кухня стала кладовкой.

    Живности у бабушки не было.

    Нашла чистые полотенца, понесла Лёше. Меня тут же заграбастали в объятия и принялись раздевать.

    – А не рано ли?

    – Как раз самое то! Тебе ведь после моря тоже стоит помыться, чтоб смыть солёную воду.

    С ним не поспоришь. Естественно, что одним мытьём всё не ограничилось.

    Лёша ушёл первым, потом и я подошла. Он уже спал.

    – Ты тоже спать? – поинтересовалась бабушка. Я подумала и кивнула. Пожалуй, прилягу рядом с любимым.

    Легла тихонечко с краю, меня тут же обняли. Вот странно, но в доме было прохладно, не смотря на сорокаградусную жару на улице.

    Я улыбалась. Вспомнила, что не досмотрела жизнь Травинки, кажется сны закончились тем, что Сокола забрала Инара.

     Травинка

    Возвращаюсь я из лесу домой. Хорошо, что за ночь дождик закончился и одежка моя просохла.

    Отец хотел взбучку мне устроить, но передумал, бросив взгляд в мою сторону. Что так плохо выгляжу? Подошла к зеркалу, и не узнала себя. Глаза впавшие, замученные, бледная как белила. А ещё совсем серебристые волосинки проскакивают. Отшатнулась от своего отражения.

    – Привет, сестрёнка! – вышла навстречу Весняна. Да так и села, лишь завидев меня. Хорошо поблизости сундук был, вот на него и села.

    – Ты как?

    – Жить буду. А ты какими судьбами?

    – Да вот, муж по делам мимо проезжал, предложил у моих погостить, пока на ярмарку поедет.

    Она заметно похорошела, волосы теперь прятала под кичкой двурогой. И наряд изменился. Если девица носила исподнюю до пят рубаху, а сверху запону или передник, то теперь у Весняны добавилась понёва распашная, оборачиваемая вокруг пояса, а вот поверх уже был или не был передник. У сестры его не было, ведь тут она уже была гостьей. Волосы прятались под кичку, зато красивые бусы, серьги дорогие были. А ещё сапожки. Она ходила у нас дома в сапогах! Я бросила беглый взгляд, недовольно фыркнула и только хотела покинуть горницу, как вышел отец.

    – Я еду на ярмарку, дочери мои любимые. Что вам привезти? Что хочешь, Весняна?

    – Ой, мне тоже подарок будет? – батюшка кивнул. – Тогда привези мне полушалок парчовый, расшитый золотыми нитками.

    Любава попросила то же самое.

    – А тебе, дочь моя меньшая, что привезти?

    – А мне батюшка ничего не нужно.

    – Ну так не могу же я тебя без подарка оставить?

    Мне ведь и правда ничто не нужно, мне бы сокола моего. И тут вспомнила:

    – Тогда батюшка найди мне Пёрышко Ясна Сокола из чертога Финиста.

    – Хорошо, Травиночка, поищу я пёрышко.

    Сёстры ТАК на меня посмотрели. Отец уехал. Сёстры стали допытываться у меня, что со мной стряслось. Не хотелось обманывать их.

    – Сокола я лишилась, – и слёзы на очи навернулись.

    Сёстры хотели утешить, а я выбежала из дома и ушла в огород. Не хотелось, чтоб меня жалели.

    С трудом помню те дни, что отца не было. Избегала я сестёр, сноху да брата. Сидела, вышивала себе понёву, волховыми знаками. Кичку не стала, а вот сорока подойдёт. Всё ж я теперь тоже замужняя. Так что есть, чем заняться. Козой тоже перестала заниматься, всё сидела, да в окошко глядела. Всё ж хорошо, что стекло придумали, ставни открыты и светло дома и не холодно. Печка уже зимняя топится, тепло и уютно. Темнеть стало рано, дело к зиме близится.

    Отец воротился внезапно, успел до первого снега. Я выбежала встречать, да отец помотал головой, что мол, не нашёл, что просила я. Но я всё равно была рада батюшке. Сидели мы долго, чай с пирогами пили да про диковинки разные слушали. Вот в каком-то селении есть кузнец, что так тонко куёт, что и кольчугу может такую тоненькую да невесомую, что и под одеждой её не заметно, даже девице, а защищает лучше, чем обычная. Стрела отскакивает.

    А в другом месте живёт человек, с каменьями умеющий обращаться. Он ещё и кудесник, может в самоцвет заключить образы. А ещё научились делать уменьшающиеся в размерах дома. Правда, не настоящие дома, а всего лишь тканные. Как у кочевых народов, только всё это настолько тонкое, что складывается в такой вот шарик размером с бусину. И ещё много интересного, что и вовсе волшебными вещи казалися. Как клубок путимерный, указывающий дорогу. Ведь и не только у нас водятся такие созидатели, но и в других землях. На торжище можно всякого увидать, дивного у нас, да за простые вещи выменять. На обычную пшеницу много можно получить, ведь это наша земля хлебородная, урожайная, не все могут себе позволить хлеб выращивать. Они вот и ваяют диковинки разные, да нужны ли они нам – диковинки те, яблочки наливные, что показывают на блюде места разные? А вот скатерть-самобранка может и пригодится. А ещё торбы разные, интересные, куда можно продукты класть и не портятся они. А ещё редко встречаются диковинки, которые сами что-то делают, землю пахать могут, или шить-вышивать. Правда, не настолько хорошо они дело делают, ручной труд гораздо красивее и разнообразнее. Потом разошлись мы по горницам.

    Весняна переночевала с мужем, да поехали они домой, покуда снег не выпал. А жили они от нас через две деревни.

    Потом стало тихо. Мы с сестрёнкой шили, пряли, вышивали. Любава в неделю* ходила на гулянки, а я отказывалась. Мне и дома хорошо, а сплетни слушать вовсе не хочется.

    Отец зашёл ко мне, да присел на лавку.

    – Доченька, прости, что не привёз пёрышко. Я объехал ещё два торжища да никто не слыхал про такое. Зато про чертог Финиста недоброе слыхивал. Не спокойно там. Говорят прямой путь закрыли вовсе туда. Лишь окольными путями ещё можно добраться.

    Я кивнула. Грустно.

    – Что стряслось у тебя, негоже молодой девице с сединою ходить. Повязала б кокошник тогда.

    – Тогда уж кичку.

    – Даже так, – кивнула. – Куда сокол твой делся?

    – Забрала его другая, – слёзы градом падают.

    Обнял батюшка.

    – Поплачь, любимая. Я найду пёрышко, обещаю.

    Так и зима пришла. Когда снег падал, вышла на крылечко да долго стояла любовалась падающими снежинками. Карина загнала меня обратно, пока не простудилася. Кто выхаживать будет? Она уж обременённая, не будет сидеть со мной ночами. А Дубка нет, странно, куда он пропал так внезапно, то чуть ли не сватался ко мне, а теперь пропал. Дубок, Финист, сколько имён не настоящих. Значит, нужно так. Видно и мне не стоит представляться своим именем. Неплохо бы придумать себе ещё одно имечко.

    Тут и день зимнего солнцестояния – Корочун – приближался. Свой день рождения отказалась я отмечать, но батюшка принёс мне самоцветы.

    – Зачем?

    – Пригодятся, как соберёшься в путь.

    Взяла, поблагодарила.

    Отец вновь поехал на торжище. На сей раз его долго не было, дольше прежнего.Воротился уж после святок. Любава предложила пойти развеяться, может в зверей нарядиться, всё ж Коляду отмечать. Но я отказалася, а потом согласилася. Ведь меня никто точно не увидит, не узнает. Нарядилися, да стали ходить по домам, народ пугать. А на меня вообще нашло, в роль вошла, так народ неподдельный страх выдавал. Правда после я желала им всего хорошего. Пришли мы после, да долго хохотали с Любавой, она всем рассказывала, как я людей пугала, будто и правда нечисть какая. Страху-то было! Вот немного развеялась.

    Потом и батюшка воротился. Не нашёл моего гостинца, зато дал ещё самоцветов.

    – Бери, хоть что-то.

    На Масленицу вновь на торжище родитель мой поехал. Весняна у нас вновь гостила. Всей деревней справляли Масленицу, не могла я уже сидеть в четырёх стенах, нужно было солнышку поклониться. Хороводы немного поводила да пела. А голос всё СИЛУ набирал. Я ощущала её, струящуюся через меня.

    Отец приехал к концу масляничной седьмицы*. Протянул мне ларец маленький, прижала его к сердцу, выбежала.

    Еле дождалась ночи.

    А ночью пошла в баню, распустила косу. Сняла пояс, передник, оставшись лишь в исподней сорочке. Разулась. Собралась с духом. Нужно придумать заклятие. А, была, не была!

    – Сокол мой Ясный, приди ко мне немедля!

    Стук в окошко, привстала на лавку, чтоб отворить его. Влетел сокол, ударился оземь, оборотился мужем моим.

    Бросилась к нему в объятия. А он меня гладит по голове одной рукой, а другой прижимает к себе так, что дышать невозможно.

    И пошевелиться боюсь, вдруг пропадёт.

    Отпустил потом хватку свою, сел на лавку, посадил на колени, рассказывает про житьё своё. А мне только бы слышать его, ощущать рядом. Волосы переплёл мне в две косы. Повойник надел.

    – Завтра вновь призови меня из дому.

    На рассвете вновь ударился оземь и улетел соколом.

    На другой день Весняна зачем-то ещё у нас осталась. Но я лишь ждала ночи. Дождалась, когда все легли спать и призвала любимого. Общались мы всю ночь. А утром вновь улетел. Ещё обещал третью ночь прилететь.

    А на третью ночь я уснула, ещё засветло. Хоть и ждала Сокола, а лишь слышала сквозь сон его слова: "Ты найдешь меня за Тридевять земель, в тринадесятом царстве. Семь башмаков железных износишь да семь хлебов железных изгладаешь!"