Текст книги "Необратимый процесс (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

И предсказуемо обнаруживает там кошмар, боль, и кровь.

– Армейские воспоминания? – предполагает Ви.

– Я… У тебя никогда не было ощущения, что ты забыла что-то важное? – Она неловко мотает головой. – Вот у меня вся память как будто… просеянная, – со злостью продолжает Джонни. – Иногда помню все, а в другой момент не могу вспомнить, как именно сдох. Там, на крыше…

– Четвертая корпоратская, ага…

– Да в том-то и дело, что я нихера не помню, чтобы там был ебучий «Милитех» или еще кто. Мы были там одни, Ви, я клянусь.

– Я тебе верю, – осторожно говорит она. – Правда, Джонни, верю. Но мы всегда искажаем события, разве нет?

– Не настолько же… А потом я вдруг понял, что не помню, как в армии был, – нервно выговаривает Джонни. – Но теперь, с рукой твоей, проняло. Как будто заново все. Пиздец сплошной.

Боится, как есть боится. Трясет его, как ненормального, потому что это воспоминание его вскрывает буквально. Хуже, чем те, в которых он умирает, раздираемый «Душегубом», и Ви совсем теряется. Придвигается ближе, рассеянно гладя его по спине, как дикого оскаленного пса, который может вгрызться в ладонь.

– Тише, просто… просто помни, что я рядом. Не важно, что было раньше в твоей ебаной армии, теперь все иначе. У нас же есть свобода – пока что. И мы можем драться насмерть, и только это имеет значение.

Ей все равно, что говорить; нужно нести любой бред, потому что слова – это главное. Уверенные, упрямые слова, пробивающиеся сквозь его кошмары, полупьяный бред, отчаянный и совсем не похожий на громкого и наглого Сильверхенда. Ви его чудом удерживает, ей еще кажется, что он исчезнет сейчас, сбежит попросту, но Джонни остается. Потому что война – это то, что неизменно его разбивает. Снова и снова крошит в мелкие осколки.

Если бы не война, не армия эта, в которую он сам радостно записался, Джонни бы никогда и не было. И Арасачья башня стояла бы, и не устраивали бы шествия и парады в честь тысяч погибших, жизни которых он унес – за что, казалось, не помнил и сам. Ви тоже иногда трудно держать свою память в узде. Она путается, перемешивается, подводит…

– Иногда я тоже думаю, что все это было не напрасно. Но в конечном итоге зло ведет к следующему злу, – ухмыляется Джонни. – Как думаешь, сколько человек выстроилось бы ко мне, чтобы убить за то, что я уничтожил их родных в той башне? Мне повезло вовремя сдохнуть, иначе всю жизнь оглядывался бы.

Проблема в том, что ни Ви, ни он сам не могут представить Джонни живым. Такие, как он, всегда погибают рано. Чтобы стать проклятием или святым для кого-то другого.

– На моем месте мог быть любой уебок из моего взвода, – признается Джонни. – Когда стало понятно, что корпы нас использовали, все мечтали их уничтожить. Считали, что те это заслужили. И я, знаешь ли, согласен.

Джонни Сильверхенд не из тех, кто станет раскаиваться из-за своих поступков, но он говорит как-то неуверенно, как будто и правда растерял половину воспоминаний. Остались только основы, скелет, остов выгоревший.

– Я слишком тесно связан со своим прошлым, Ви. У меня и будущего-то нет.

– Ничего, – обещает она. – Мы что-нибудь придумаем. Ты больше не в армии, ты сам можешь решать, что тебе делать.

– Сражаться до последнего, – медленно соглашается он. – Кое-какие привычки никогда не изменить.

========== 27. безумие ==========

Комментарий к 27. безумие

немного нарушаем расписание в честь дня рождения любимой игры ;)

– Ви, у тебя все нормально? – тянет Джуди, подозрительно прищурившись. – Ты с кем-то разговаривала… Мне так показалось.

– Да так, сама с собой, – лжет она, давя улыбку. – Помогает, если размышлять вслух. Я раньше… ну, с Джеки дела обсуждала, и теперь так удобно тоже, привыкла…

Вот уж не хочется Джеки в это впутывать, как будто это как-то осквернит память о нем – зато Джуди понятливо кивает и ненадолго отстает с неудобными расспросами. Возвращается в свою квартиру, чтобы закончить какую-то подработку с брейнами, а Ви остается и дальше мокнуть под дождем, философски выкуривая сигарету за сигаретой. Это напоминает ей тот день, когда они с Джудс приволокли сюда полумертвую Эвелин, а Ви вышла покурить. Впервые, сука, в жизни!

– После того, что вы там видели, немудрено закурить, – соглашается Джонни. И тут же добавляет: – Может, уже расскажешь ей про меня?

Джуди не знает, что именно записано на биочипе, что убивает Ви. Наверное, считает, что там какая-нибудь важная корпоратская документация, накрепко защищенная вирусами, на которые Ви и напоролась. Ви ежедневно врет ей – о том, что все в порядке и она не умрет, найдет выход, и о том, что ни с кем она не разговаривает.

Потому что перестать замечать Джонни Ви не может, а если пить таблетки, когда она ходит на свидания с Джуди, то можно запросто угробить организм от такого количества всякой наркоты. Но иногда Ви попросту забывается, не вспоминает, что рядом еще кто-то есть, когда ворчит на Джонни или говорит какие-то колкости – ну, или просто рассуждает об увиденном. Возможно, со стороны это и правда напоминает безумие.

Джонни несколько раз уже предупреждал ее, что может слышать мысли, но Ви все еще трудно научиться этой ебанутой телепатии. Приходится разделять мысли – те, которые требуется передать Джонни, и те, которые он ни в коем случае не должен услышать, и от этого у нее разрывается голова.

На улице ее болтовню с самой собой не замечают. Думают, наверно, она звонит кому-то – самое обычное дело, и лезть тут не стоит, а то можно огрести. Ви выглядит слишком нормальной и разумной для сумасшедшей, не бормочет себе под нос, захлебываясь словами, и не орет какую-нибудь религиозную чушь, как те шизики с поплавленными мозгами, что ей встречались. Так что можно даже сказать, что Ви адекватная.

Если не думать о том, что у нее в голове живет мертвый рокер-террорист, то все, конечно, нормально, ага.

– Она начнет считать, что у тебя кто-то на стороне, – насмехается Джонни, и по его виду понятно: он бы посмотрел на эти разборки в духе древних латиноамериканских сериалов.

– Или что у меня синдром Туретта. Что больше похоже на правду, если честно.

Не то чтобы Ви не доверяет Джуди. Просто это будет сложный разговор. Где-то в глубине души Ви боится, что ее просто прогонят, вышвырнут, потому что… она неправильная, сломанная буквально; у нее с головой беды такие, что лучше просто отойти подальше. Да и опасно с ней быть – сколько людей мечтает добраться до чипа, распилив ее тупую башку.

– Ты ее недооцениваешь, – хмыкает Джонни. – У нас примерно один вкус на женщин: мы выбираем ебанутых. Вспомни, как твоя Джуди пыталась замутить революцию. Идея была херовая, и вывезла она ее исключительно за твой счет, но сама подумай: разве такого человека отпугнуть голосами в голове?

– Может, я хочу дожить свою жизнь спокойно, – вздыхает Ви.

Она возвращается в квартиру, отряхивается, как мокрая собака. Джуди подсовывает ей кружку с каким-то кофезаменителем – бурда пахнет не слишком аппетитно, но Ви сейчас хочется больше согреться, чем почувствовать вкус, так что она проглатывает все большими глотками.

– Пойдем на рынок, там какой-то фестиваль намечается, – предлагает Джуди, подмигивая. – Заодно и перекусим.

Они обе стараются бодриться, не замечать всего кошмара, что случился с ними за последние дни. Ви улыбается и кивает – вечернее свидание в теплом блеске неона, почему бы и нет. Они собираются вместе, Джуди уютно устраивается на соседнем сидении ее автомобиля, и Ви правда старается вести очень аккуратно, чтобы ни в кого не вписаться и все не испортить. Музыка играет какое-то ненавязчивое техно, Джонни помалкивает, как и обычно в это время, позволяя им рассказывать друг другу про свои будни. Ви чуть ли не впервые встречает девушку, которая так внимательно слушает, как Ви кого-то пристрелила…

На рынке они долго бродят, пока не выбирают ларек с корейской едой. Корн-доги готовят прямо при них, но Джуди как будто отвлекается, смотрит на Ви долгим, задумчивым взглядом… У нее бывает такие – немного тоскливые, странные, пронимающие до мурашек.

– Что-то случилось? – осторожно спрашивает Ви, когда они сидят бок о бок и обкусывают корн-доги, пытаясь не разломать их.

– Нет, я просто… – Джуди вздыхает. – Надеюсь, что однажды ты сможешь рассказать мне все, что тебя тревожит. Я бы хотела тебя поддержать, ну, понимаешь… Ты заслужила это. И ты очень помогла мне во время всего этого… с Эвой. Но я даже не могу представить, что происходит.

– Прости, – вздыхает Ви. – Это очень сложно, и… это не только мои проблемы, есть еще человек.

Джуди прищуривается, и Ви почти слышит ехидный смех Сильверхенда – но это всего лишь шумит оживленная улица ночного Найт-Сити.

– Это связано с моим другом. Я бы и хотела вас познакомить, но это немного сложно провернуть. Может, однажды…

– И это как-то связано с тем, что ты иногда говоришь с пустотой? – проницательно переспрашивает Джуди. Наверное, за это Ви ее и любит – за то, что она отваживается прямо задавать вопросы и не позволяет держать себя за идиотку.

– Ага, с этим самым. Охуительная история, обязательно расскажу тебе потом…

– Я буду ждать.

У нее все еще слишком много тайн – и от этого неловко. Но Джуди понятливо кивает и улыбается, и Ви становится немного легче. Из нее не собираются клещами вытягивать информацию, как на каком-нибудь допросе, или клеймить чокнутой. Все хорошо. Это осознание накрывает ее блаженной волной, и Ви понимает, что на какое-то время застывает с глупой улыбкой, глядя на Джуди, – и замечает, только когда та тихо смеется.

========== 28. шепот ==========

– Ненавижу, – шепчет Ви, задыхаясь. – Ненавижу…

Ненавидит слабость, поселившуюся в теле, кошмарный мандраж, охватывающий все конечности – у нее даже стоять прямо не получается. Она неловко застывает у машины, радуясь хотя бы тому, что есть на что опереться – и что Панам и остальные из «Альдекальдо» не видят, как она позорно дрожит, пытаясь не съехать на пыльную землю. Как будто в нее ебанули электрической оглушающей гранатой.

Ви кое-как вползает в салон и не впиливается в стоящий поодаль фургон кочевников, только потому что Джонни ненадолго перехватывает ее руки и выруливает прочь. А может, это все мышечная память ее спасает. Как бы то ни было, Ви благополучно отъезжает от лагеря «Альдекальдо» и немного переводит дыхание, уткнувшись лбом в руль и шумно кашляя. Окна опущены до предела, но воздух в машине все равно невыносимо душный и спертый.

На соседнем сидении появляется Джонни, мрачно глядит на нее, недобро щерится. Но, вопреки обыкновению, не пытается тупо или пошло пошутить или брякнуть что-нибудь совсем не подходящее, а мрачно молчит, пожирая ее глазами. Ви толком не может языком ворочать, чтобы ему что-то сказать.

Дорогу до Найт-Сити они преодолевают молча, едва глядя друг на друга. Ви кажется, что она что-то сделала не так, хотя Джонни не из обидчивых – ему что ни скажи, он только поржет и огрызнется сотней более изобретательных оскорблений. Да и обычно до того они с ним сходились во мнениях: что насчет всяких мелких решений на заказах, что насчет людей, с которыми приходилось иметь дело. Не мог же он так обозлиться из-за того, что Ви помогла кочевникам отбить ебучего «Василиска»? Да, панцер должен был навевать Джонни не лучшие воспоминания, но не до такой же степени!

Но Ви такая же упрямая, так что она и слова не говорит. Оставляет машину внизу на парковке. На сон у нее – пара часов, а после пробуждения Ви чувствует себя еще хуже, чем было до этого. Может, не стоило и пытаться… К тому же, желудок сводит от голода, и Ви нехотя выползает из квартиры, едва не рассыпаясь по дороге, как зомби в детских мультиках.

Она сидит на лавочке, подобрав под себя ноги, и лениво ковыряется в коробочке с лапшой. От соуса горит горло, но такой любил брать Джеки, и это тоже – способ почтить его память. Притвориться, что все по-прежнему нормально…

– Ненавижу, – снова шепчет Ви, стискивая зубы.

– Да я тоже, блядь, не в восторге! – неожиданно с воплем на нее вываливается Сильверхенд. – Как будто я хочу, чтобы ты страдала! Сплю и вижу, сука!

Ви чуть не роняет еду, дико глядя на него. Разумеется, она не забыла о Джонни даже после почти целого дня молчания, но все равно выходит… неожиданно. Отчаянный вопль прямо над ухом – он беспомощно скалится, глядит на нее как-то странно. Медленно соображая – башка в последнее время не варит, – Ви рассматривает его внимательно.

– Ты что… подумал, что я это про тебя? – тупо уточняет она. – Что я тебя ненавижу?

Потому что – да, Джонни подумал. Она это понимает по тому, как придурок рябит синими глитчами, как бегают его темные глаза, а на хищном лице поселяется немного незнакомое выражение – растерянность, опаска…

– Ты дурак, что ли, – ворчит Ви. – Это было сраное риторическое восклицание, Джонни! Вот видишь, я тоже знаю дохуя умные слова, от тебя заразилась! Я просто… злилась на это все. На мир. На несправедливость. Но не на тебя!

Ви коротко выдыхает, лихорадочно думая, как бы ему доказать… Потому что Джонни вдруг кажется ей человеком, которому слишком часто говорили, что его ненавидят. И услышать такое от Ви, от самого близкого его человека…

– Прекрати меня жалеть! – рявкает он, а потом сухо смеется, откидываясь на спинку лавки. – А-а, блядь… Знаешь, что это такое, Ви? Раскаяние! – решительно обрубает Джонни, не успевает она сказать и слова. – Я не хочу тебя убивать, сука, да я первым бы пошел искать лекарство, существуй оно…

И вот так Ви понимает, что ненависть людей к наглому, бесшабашному и вечно влезающему в неприятности Джонни Сильверхенду была всегда абсолютно взаимной. В нем столько яда, что можно отравиться, только постояв рядом с минуту. Столько злости на мир – абсолютно задаром. И ей бы чувствовать себя особенной после таких слов…

Но Ви только пожимает плечами – так, чтобы ненароком коснуться его. Пусть и ненастоящего.

– Я не могу тебя ненавидеть, – терпеливо разжевывает Ви. – Это все равно что ненавидеть саму себя, свою суть…

– Ну, у меня-то такие фокусы отлично получаются.

Она усмехается. Не то, чем гордятся нормальные люди, но к ним с Джонни точно не подходит это определение. Ви замечает, как Сильверхенда понемногу отпускает, движения становятся привычными, немного развязными, расслабленными. Он уточняет что-то насчет «Альдекальдо» и ебанутых затей Панам, а Ви отвечает односложно, рассеянно глядя на свои руки.

Как-то трудно ненавидеть человека, за которого поклялась умереть, но она же лучше других знает, какие у Сильверхенда тараканы в голове. У него нет ничего; даже тела не осталось, только строчки кода. У него нет никого – и Ви единственная, кто считает его человеком. А если и она начнет его ненавидеть, что же ему тогда останется?

– Я слишком устала, – жалуется Ви, когда они бредут домой. – И иногда могу вообще не понимать, что за херню я несу. Перестань принимать все настолько близко к сердцу.

– Перестань извиняться… или я тебе всеку! – злится Джонни.

Ви трогательно улыбается: и как его, такого идиота, можно ненавидеть?

========== 29. безмолвие ==========

Комментарий к 29. безмолвие

у автора сейчас сессия, так что простите, что главы тормозят :(

Ви честно не помнит, когда последний раз так пугалась. Потому что бодрый голос Панам, которая координирует ее в очередном налете на «стилетов», вдруг ломается нервными электрическими помехами и пропадает совсем, как Ви ни орет в пустоту, пытаясь дозваться.

– Хорош истерить, мы можем ее отследить, – рявкнув, появляется на соседнем сидении Сильверхенд. – Ви, соберись, блядь! А то потом не соберут… Это ебучие Пустоши, тут постоянно барахлит связь, это еще не значит, что с ней что-то случилось!

И Ви правда нуждается в этом решительном, громком голосе, каким или орут его бешеные песни на рок-концертах, или кричат команды солдатам, идущим на смерть. Поэтому она выводит на дисплей данные с GPS, ковыряется какое-то время, настраивая технику, которая все-таки тормозит. Что и впрямь дает надежду, что это какой-то сбой.

А потом Ви на всех парах летит к тому месту, где датчик последний раз засек Панам – и очень боится не успеть, остаться слишком далеко, когда она так нужна. Безмолвие в приемнике пугает Ви больше всего, эта мутная неопределенность, выводящая ее из себя, и перед глазами тоже страшно темнеет, и она начинает задыхаться, но упрямо втапливает педаль газа в пол, до упора.

Она всегда была одна, с самого детства, не считая всяких приятелей и подельников, которые отваливались сами собой. Джеки – первый, кого Ви так близко подпустила, кто врос надежно, стал настоящей семьей… А потом у нее с корнем вырвали это теплое уютное чувство, выбили опору, разрушили все грохотом взрывов и автоматных очередей, одна из которых уничтожила все, что она любила. Но теперь у Ви есть друзья, настоящие, верные друзья, которым не наплевать, если она загнется от кровавого кашля и от вредоносной программы, кислотой разъедающей мозг. И она не готова терять еще кого-то, да еще так обыденно, посреди солнечного дня в Пустошах.

Она видит на горизонте машину Панам и резко дергается, останавливаясь. Вываливается наружу, забыв захлопнуть дверцу, и бежит к ней, на ходу выхватывая «Малориан» – Джонни беспокойной россыпью пикселей роится следом. Но Ви чуть не влетает в Панам, которая воюет с чем-то под капотом машины – тачка угрюмо рычит и огрызается, не поддаваясь на ее потуги. Ви тоже хочется заорать – и погромче.

– А-а, Ви, – ворчит Панам, отрываясь от своих кабелей, переплетающихся дикими змеями. – Тут что-то сдохло… И связь наебнулась, прости.

Все – как Джонни и говорил. От облегчения Ви хочется рухнуть рядом на пыльную землю – и, возможно, отключиться. Но она бешено оглядывается, сканирует горизонт.

– Никаких «стилетов» сегодня?

– Ага, похоже на то. Ложная тревога, – поясняет Панам раздраженно, но в то же время довольно. – Думаю, мы смогли неплохо их отпугнуть в прошлый раз. Да и они теперь знают, что у семьи есть «Василиск», зря не полезут.

Пока Панам чинит машину, Ви отходит покурить. Она-то не слишком хороша в технике, едет – и ладно, но то, с какой сноровкой Панам справляется со своей тачкой, подсказывает, что такое случается чаще, чем хотелось бы. Да машина того и гляди развалится, особенно турель – Ви уже успела это на себе испытать.

– Ну что, успокоилась? – ехидно возникает Сильверхенд.

– Завали ебало, Джонни. Если бы с ней что-то случилось, я не знаю, что б со мной было, – огрызается Ви, уже смутившаяся своего бешеного порыва. – Просто… я не так часто кого-то теряю, как ты мог заметить.

Она ожидает, что Джонни уйдет в молчанку, как и обычно, когда Ви старательно посылает ему сигналы о том, что не хочет сейчас болтать. Слишком она взвинчена, слишком ненавидит себя, свою зависимость от ставших вдруг такими близкими, неотделимыми людей…

– Я тоже, – неожиданно говорит он. – Мне тоже было тяжело. Я думаю… это тебя ебануло моими страхами, ну, с того раза, когда я пытался вытащить Альт из арасачьей башни. Тогда я не успел…

– Ты же не мог туда телепортироваться, – вздыхает Ви. – Я думаю, она тебя не винит.

– Она уже никого теперь не винит. Потому что она ебанутый искин с удаленной человечностью, – цинично парирует Джонни. – Но в тот момент, когда она умирала у меня на руках, я не знал, как все обернется. И все это было… таким настоящим.

Это одно из тех воспоминаний, что сохранились в его оцифрованном сознании такими яркими и настоящими, жалящими ядом. И Ви сейчас совсем не хочется вникать, какие из чувств принадлежат ей, а какие – полвека как мертвому рокеру, который конкретно так поехал по фазе, когда потерял кого-то важного. Конечно, Панам не из тех, кого Ви могла бы назвать любовью своей жизни, у них крепкая женская дружба, ничего лишнего (что, впрочем, не мешает Панам иногда нагло закидывать на нее ноги, когда они отдыхают), но Ви слишком вцепляется в людей, что ее окружают. Как ебучий репейник, который она отдирает от одежды, когда возвращается из особенно тяжелых рейдов в Пустоши.

– Разговоры с самой собой? – спрашивает Панам, подходя. Цепко оглядывается – как обычно, пытается угадать, где стоит Джонни. И в который раз промахивается.

Хозяйски отряхивая джинсы, Панам командует, что можно ехать обратно. Ее радары не уловили никакого присутствия «стилетов», да и приемник в машине Ви молчит, не выдает чужие переговоры, так что эта тишина успокаивает. Вообще-то Ви стоит вернуться в город и заняться своими делами: наконец-то внести плату за квартиру, разобраться с дельцем от Вакако и заглянуть к Джуди с каким-нибудь приятным подарком… но Ви все же следует за Панам к кочевничьему лагерю. Там можно рассчитывать на теплую компанию на вечер, какую-нибудь похлебку на ужин (Ви не хочет знать, из чего… или из кого ее готовят), а также на песни у костра, доносящиеся до самых звезд.

Пока машина медленно тащится, она чувствует со стороны Джонни что-то вроде скребущей ревности. От того ли, что Ви настолько предана Панам и всей остальной семье, что с ужасом представляет их смерти?..

За Джонни труднее переживать, потому что он, блядь, неживой уже. Но Ви с тоской думает о том, что будет с ним, если ей не повезет нарваться на вооруженный до зубов отряд «стилетов». Сдохнуть за компанию – такое себе.

– Лучше, чем в прошлый раз, – с коротким смешком говорит он. – Когда я подыхал в одиночестве, в ужасе. Может быть, это мой гребаный эгоизм, про который ты мне так втолковываешь, но… с тобой было бы легче.

– Спасибо, – вздыхает Ви. – Правда – спасибо.

Она ненавидит себя за то, что ничем не помогла Джеки, когда тот погиб у нее на глазах. Но – в каком-то смысле это и правда легче. Не погибнуть в удушающем безмолвии, когда не за кого цепляться.

И ей это, похоже, никогда уже не грозит.

========== 30. финал ==========

Вот, кажется, и все.

Ви чудится, что она проводит на этой крыше вечность. Что она попадает сюда снова и снова, куда бы ни пошла, как в ебучем дне сурка – они с Джонни смотрели старое кинцо и смеялись, а тут вон оно как, оказывается. Опять на краю, в голове совсем мутно, того и гляди – кувыркнешься вниз, и надо на что-то решаться, а все мысли идут со скрипом.

Откашливаясь, Ви вытирает окровавленную ладонь о темные джинсы. Обреченно откидывается на пластиковую спинку стула. Город шумит и грохочет, возится, как сонная огромная тварь, перебирает клешнями, перемигивается светящимися глазами, и на Ви вдруг накатывает острая волна отвращения – но это всего лишь снова лающий кашель.

«Арасака» ждет их, снова и снова, по кругу. Для Джонни это третий раз, для нее – первый, но все это не важно, потому что все пути ведут в ебучую «Арасаку». Чтобы или победить, или сдохнуть, все или ничего – вполне в их стиле. Нужно встать и решиться, едко усмехнуться, проверяя патроны в «Малориане», накинуть на плечи кожанку с рожей самурайского демона – и побыть героиней дня. Но Ви чувствует себя слишком разбитой и несчастной.

– Ви, нам надо что-то решать, мы не можем просидеть тут вечность… пока ты не истечешь кровью, – нервно говорит Джонни, стискивая зубы. Переживает тоже, тревожно оглядывается и, слава всем кибербогам, не отпускает ехидные комментарии. Просто молчит, дожидаясь ее решения.

Даже если Ви решит шмальнуть себе в голову, он сейчас, вопреки обыкновению, не будет спорить. Момент небывалого единения ощущается так остро и невыносимо, что Ви хочется плакать – и она правда чувствует горячие, как расплавленный воск, слезы на своих щеках.

Как же не хочется умирать.

– Если хочешь с кем-то попрощаться, звони сейчас, – предлагает Джонни.

– Ты настолько в нас не веришь? – сипло смеется Ви, утирая слезы. – Где твой боевой настрой, Сильверхенд?

– Я просто… это большой риск, Ви. И если у нас не получится…

От него, такого правильного и разумного, такого похожего на нее саму, делается еще хуже.

– Короче, че будем сиськи мять, звони давай, если есть кому, – уловив ее мысли, с показным цинизмом скалится Джонни, но глаза у него темные и тоскливые, и смотрит он на Ви так, как, наверное, родственники смотрят на смертельно больных, для которых не осталось надежды.

– Иди сюда, что ли, – жалобно просит Ви. – Боюсь, если я переползу к тебе, могу случайно наебнуться… и все это закончится еще печальнее.

Ему всегда нравится возникать на самом краю и играть со смертью, которую Джонни уже вроде как победил. Ценой жизни Ви. Пожимая плечами, он возникает рядом, тесно обнимает – усталый, лохматый, потерявший во всполохе синевы размалеванный бронежилет; Ви чувствует, как к плечу прижимаются холодные жетоны.

– Ну че, кому звонить будем? – ворчит он.

– Джуди, конечно… Было бы совсем нечестно вот так ее бросать, правда?

– Понимаю. Даже я к ней слегка привязался.

Ви тихо фыркает – привязался он, как же. Как только она рассказала Джудс, та все же смогла настроить свою стремную аппаратуру для записи брейданса и разделить зрение с Ви – и получить в комплекте ее наглую галлюцинацию. Обычно Джонни и Джуди ладили не лучше, чем кошка с собакой, оба эгоистично цепляющиеся за Ви с ее последними деньками, но в чем-то… пожалуй, у них воцарилось понимание. Они оба нуждались в Ви.

Попрощаться и правда нужно. Это будет правильно. Но как же не хочется…

Джуди отзывается сразу же – как будто чувствует.

– Хэй, Ви, как вы там? – с надеждой спрашивает. – Что-то случилось, ты давно не звонила…

– Джудс, я… – Ви разом забывает все слова, когда видит ее – даже неловко обрезанное лицо в окошке на внутреннем мониторе; Джуди в очередной раз засиживается допоздна за подработкой. – Я решила кое с чем разобраться.

– Дело… в нас? – быстро спрашивает та, щурится сердито.

– Нет-нет, Джуди, конечно нет! – Ви выпаливает это так быстро и горячо, что все-таки захлебывается кашлем. Взгляд Джуди, вплотную придвинувшейся к камере компьютера, из злого становится по-настоящему испуганным. – Дело во всем… во всем этом деле. Пора с ним разобраться. Не уверена, что смогу, но я постараюсь… Я очень постараюсь!

Джуди молчит, смотрит тяжело. Уже понимает, что это, возможно, прощание.

– Слушай, не знаю, что ты задумала, – дергается Джуди, – но я всегда тебя жду, Ви. Понимаешь? Береги себя, я…

– Я за ней прослежу, – выдавливает Ви со скрипом; голос Джонни звучит как ржавый металл – и совсем не похож на ее. В глазах темнеет, Ви чувствует, как из носа течет кровь. – Обязательно, блядь, прослежу. Я ее спасу, Джудс, будь уверена. И спасибо за все.

Он быстро вырубает звонок, как будто не хочет слышать ответ, желает запомнить Джуди такой – немного ошарашенной и отчаянной, переживающей за Ви больше, чем за кого-либо. Утирая кровь с лица, Ви почти не злится за эту краткую одержимость – Джонни снова оказывается рядом, неловко теснясь на одном стуле, утыкается ей в макушку.

– Хорошо, что позвонила, – шепчет он. – Мне в свое время было некому.

– Мне казалось, ты ее не любишь, – стыдливо признается Ви.

– Перестань. Я не могу ненавидеть ту, кого ты так обожаешь. Да и Джуди неплохая девчонка, если выбросить всю дурь из головы; тебе с ней повезло. Точнее, повезло бы, если бы встретились в другом времени, – горько заканчивает Джонни.

«Некому звонить», – эта фраза разъедает ее изнутри, и Ви снова немного задыхается. От того, сколько за этими словами отчаяния, глухого одиночества и ненависти к себе, что невыносимо отталкивает от себя каждого, кто пытается вести себя хоть немного по-человечески. И еще – от какой-то болезненной радости за саму Ви.

– Ты решила? – угрюмо спрашивает Джонни. – Пойдем к Бестии или к «Альдекальдо»? Учти, платить придется в любом случае – хорошо еще, если нашими жизнями…

– Ну, у меня до сих пор есть предложение Ханако…

– Бля, да перестань, – ухмыляется он, ненадолго отстраняясь из ее нервных объятий. – Ты ни за что не пойдешь на союз с ебучими корпоратами, Ви, я ж тебя знаю. Мы с тобой одной крови…

– Ага, но мне нравится тебя бесить, – устало поддевает она. – Я думаю, постой. Но почему-то мне кажется, что лучше бы я провела последние минуты жизни вот так. Ну давай, засмей меня за эту сентиментальную херню! – с вызовом заявляет Ви; улыбаясь, чувствует кровь на губах.

– Нужна поправка, Ви. Ты, я, гора трупов и подорванная башня «Арасаки». На меньшее я не согласен.

Ви тихо смеется – уже совсем безнадежно. Вот так, рядом, против всего мира, и правда очень-очень хорошо.

Но – что ж, уходить они будут с боем, как и всегда.

========== 31. свободный день ==========

Комментарий к 31. свободный день

буквально воспринимаем тему, о да, как небанально!

это постфинал Киберпанка, мое собственное ау, где Ви и Джонни живы и укатили с кочевниками (Сильверхенда вытащили из криокамеры в недрах «Микоши», а Ви теперь полностью киборг, хотя выглядит как человек – все благодаря секретным разработкам). почитать это длс можно тут: https://ficbook.net/readfic/10574000, но этот последний драбблик нормально воспринимается отдельно

а там, в аушке, все не настолько приторно (только в конце), зато стекла – все как я люблю ;)

спасибо всем, кто прошел этот долгий райтябрь с нами!

и кусочек дальнейших планов: я хочу написать вторую часть в «Дорогу отчаяния», небольшой мидик с кодовым названием «Black dog», и там будет еще больше интриг и странных теорий, так что всех заинтересованных буду рада видеть по ссылке выше :3

и счастливого всем нового года!

– Ви, мне скучно! – выдает Джонни. – Очень, сука, скучно!

Она его ненавидит. Ну так, немного. Больше любит, конечно.

Не отвлекаясь особенно, Ви продолжает сосредоточенно помешивать эту синтетическую бурду, которую некий обдолбанный безумец назвал кофе. Джонни шатается по комнате, натыкаясь на углы и патетично жалуясь на жизнь. Личный театр одного актера, блядь. Ви смаргивает сообщение от Джуди, прилетевшее на внутренний монитор. Подумав, набирает: «Все в порядке, кота покормили, Джонни заебал, люблю тебя».

Джонни Сильверхенд всегда просыпается первым, раньше даже кота, который любит бесоебить с утра, носясь по снятой в Альбукерке квартирке. Но Джонни, о, у него отдельный случай. Еще тогда, когда Ви только привыкала к гостю в голове, она вдруг с ужасом поняла, что Джонни ебаный жаворонок. В тот самый момент, когда Ви вдруг проснулась в восемь утра и почувствовала, что больше не хочет спать, она даже не осознавала, кто охуевает больше: она сама или ее организм, привыкший лениво пробуждаться пополудни, с легким похмельем и симпатичной девчонкой под боком.

Не особенно вникая в жалобы Джонни о том, что ему не удалось нарыть в Сети никакой стоящей современной литературы, Ви отпивает кофе. Тело киборга по-прежнему чувствует приятный жар, скользнувший по горлу при первом – самом важном – глотке, но неприятный тухлый привкус тоже остается при ней. Ви кривится. Джонни принимается пояснять за ебаный Ренессанс и книги какого-то Бокаччо. Возможно, поведение Ви – поведение не слишком-то хорошего друга, но она давно уяснила, что Джонни может болтать много – и ни о чем.