Текст книги "Необратимый процесс (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Выходя из магазина, Ви еще немного прихрамывает. Конечно, Вик вправил ей сломанный имплант в голени, но еще нужно время, чтобы расходиться. Ей не хочется особо спешить, но у Ви вечно ощущение, что времени не хватает, что ее срок заканчивается. Как будто на руке бегут, стремительно сокращаясь, минуты, страшный отсчет, как в тупом старом фильме, который они с Джонни недавно смотрели.

– Тебе бы умыться, Ви, – замечает он. Ви непонимающе глядит на него, и Джонни снисходительно поясняет: – У тебя все лицо в саже. Как вождь краснорожих, ебать их…

Ви рассеянно проводит по щеке, глядит на темную полосу. Сажа, пепел… Куда бы она ни шла – везде пепел устилает землю, и она ступает по нему, как по ковровой дорожке. И Ви почти устает от этого. Она хочет чего-то другого – что не рассыплется у нее в руках тяжелой маркой грязью, не осядет на коже, въедаясь вечным укором. Но рассыпается и сама Ви. Умирает на ходу, теряет части себя, обломки затуманенного разума.

Добрая вежливая Мисти просто забыла сказать ей, что она выглядит как мертвячка, выкопавшаяся из могилы. Которой Ви в целом и является.

– Ничего не может тебе повредить, ибо тебя – нет, – вдруг говорит Джонни. Он пропадает, чтобы невидимым демоном приникнуть к ней со спины, наклоняясь к самому уху, с удовольствием проговаривая чужие тяжелые слова. – Поэтому ты можешь стать, чем захочешь. Стань этим Звуком, откликнись на него. Эти миражи – ты сам!

– Что за бред ты несешь… – слабо бормочет Ви.

– Тот, кого нет, заключает в себе ничего и все.

Он цитирует ту книжку, которую Ви скачала у Мисти. Бессмысленные бредни… Но так удобно подходящие под их ситуацию, что Ви начинает сомневаться, уж не был ли автор этой писанины ебаным пророком… Но, конечно, это бред еще больший. Она же не особенная, просто девчонка со дна Найт-Сити.

– О, дорогая, ты особенная, – шипит Джонни. – Мы особенные. Ты права, это все словоблудие сплошное, разводилово для вдохновленных ебанатов! Но я знаю, что одним из последнего видел перед смертью. Чадившую башню блядской «Арасаки», пепел, который сыпался оттуда, как кровь из рваной раны.

Она почти видит нарисованную картинку, и у Ви перехватывает дыхание от ужаса и восхищения. От хищного безумного восторга, с которым Джонни подкидывает ей эти воспоминания. В башке у Ви бесплатный кинотеатр с кучей спецэффектов, только крутят там в основном ужасные фильмы про войну и терроризм.

И она умирает внутри, когда понимает, что ей это нравится.

– А-а, да кого ты стесняешься, мы одни в этой голове, – язвит Джонни.

У нее не остается ненависти и отчаяния, только убежденность, что надо переть вперед, чего бы это ни стоило. Даже если вокруг один пепел. И огонь. И кровь.

Нога ноет уже меньше, и Ви шагает чуть быстрее. Сейчас ей хочется оказаться дома, лечь на кровать, чтобы рядом рухнул Джонни и читал свою эзотерическую книжку, а кот клубком свернулся под боком, и еще бы выспаться как следует. Удивительно, как быстро ее амбиции скатились с желания прославиться на весь Найт-Сити до банального отдыха.

– Мне нравится твоя самокритичность, – ухмыляется Сильверхенд.

– Ты сегодня особенно радостный. Что случилось, кто-то умер?

Джонни производит впечатление человека, который смеется, когда другим больно.

Ну, или сейчас, когда Ви спотыкается на ровном месте и чуть не падает под ноги какому-то прохожему.

========== 23. посох ==========

Комментарий к 23. посох

тема очень фэнтезийная, поэтому тут внезапная аушка по ведьмаку (где все чуть лучше, чем в каноне киберпанка)

мой отпуск кончился, теперь части продолжат выходить раз в три дня ;)

Ви медленно поднимается на ноги и мрачно зыркает на притаившийся лесок. Пахнет гнилым болотцем, кислой дрянью, из-за которой свербит в носу, и это верный признак того, что там притаилась какая-то страхоебина. Пальцы сами нашаривают рукоять клинка, и Ви медленно ступает. Неловко поводит плечами. От самой деревеньки ей кажется, что за ней кто-то наблюдает, любопытный взгляд липнет к спине – но, может, это воображение разыгралось?

День смурной, суровый; в небе сереют тяжелые облака. Того и гляди начнет накрапывать дождик, а Ви забыла куртку с капюшоном в корчме – вместо этого на ней кожаная броня, легкая, хорошо подогнанная. Она крадется в лес, под сапогом противно чвякает мокрая почва, и Ви снова принюхивается, как охотничья гончая. Лес замирает, тихий, влажный, мерзкий. Она нервно оглядывается…

И тогда из-под ног вскидывается раздутая рыбья дрянь, верещит, разевая зубастую пасть, клацает, чуть не откусывая Ви половину ебала. Она отпрыгивает, едва не теряя равновесие, взмахивает мечом, ненадолго отпугивая нечисть серебряной сердцевиной клинка. Та горбится, неловкими скачками перепрыгивает. На спине топорщится костяной гребень. «Какая же мерзость, – оторопело думает Ви. – Какая же, блядь…» Тварь взмахивает лапой, но проблеск клинка жалит ее в бок.

Ви пытается довольно ухмыльнуться, видя, как нечисть ковыляет, зажимая рану.

А потом та плюет ей в лицо какой-то кислотой.

***

Ви кто-то тормошит – настойчиво, неотступно. Она сонно хмурится, ворчит. Боль приходит постепенно, накатывает волнами, и она отстраненно пытается вспомнить, что такое пила, чтобы проснуться с настолько жутким похмельем. И тут память приходит, вся сразу. Заказ, на который ее подбил солтыс за кружечкой какой-то сивухи, и короткие сборы – когда нужны деньги, выебываться не будешь, пойдешь за десяток оренов подыхать, – а потом и встречу с этой… хуйней на болоте.

– Бля, не дергайся, хуже будет, – предостерегает ее хриплый незнакомый голос.

Распахивая глаза, Ви видит человека, склонившегося над ней. Мужчина. Тощий, не сказать, чтобы очень красивый, но лицо хищное, глаза темные, чуть раскосые, волосы отливают насыщенной чернотой. «Откуда-то с юга», – определяет Ви.

Впрочем, что ей за дело, кто именно решил ее зарезать.

– Только тронь, сукин сын, я тебе глотку выгрызу! – злобно сипит Ви, пытаясь отползти от него подальше. Сапоги пропахивают влажную землю, но она едва ли на шажок отодвигается.

– Неблагодарная пизда, – закатывает глаза он. Двигается поразительно расслабленно. – Не похожа ты что-то на ведьмака, крошка. Так нахуя ты полезла на водную бабу?

Так вот как называется эта дрянь.

– Мне сказали, что тут утопцы! – обиженно выплевывает Ви. – А с утопцами я уже дралась, там дело-то плевое, блядь! Они тупые как деревяшка! А это…

Незнакомец понимающе кивает. Ви немного успокаивается – кажется, ее не собираются ни трахать (она бы не стала, серьезно, видок у нее сейчас, наверно…), ни убивать. В темных глазах сверкают насмешливые искорки.

Она старается немного отстраниться, осмотреться. Правило любого наемника: изучи обстановку, так проще выжить. А наемники бывают или умные, или мертвые. Теперь вместо ядреной кислоты несет паленым. Незнакомец поднимается, опираясь на посох – не просто палка, резной. Одет в легкий доспех, но почти все скрывает плащ. Левую руку не видно, держит чуть позади – может, там у него нож, а он боится, что Ви бросится?

– Ты чародей? – спрашивает она оторопело.

– Вроде того. Боевой маг, – скалится он. – Но и подлатать могу – благодаря мне тебя не перекосоебило.

Ви, вспоминая про плевок кислотой, морщится, трогает правую сторону лица, но натыкается только на несколько нестрашных шрамов и проплешину у виска – с этим, пожалуй, можно жить. Она смотрит исподлобья на чародея, раздумывая, как стоит его поблагодарить…

Уже понятно, что ублюдок украл ее награду.

– Поднимайся давай, надо отсюда убираться, – хмыкает он. – Пока еще что-нибудь не повылезло.

***

В деревню они возвращаются вместе. По пути Ви примечает, что чародей целеустремленно тащит за собой мешок, и догадывается, что там жуткий трофей. Если честно, она бы предпочла больше никогда не видеть рожу водной бабы. Но Ви не отлипает от чародея, следует за ним, когда тот решительно шагает к дому солтыса.

– Ты ебнутая или просто самонадеянная? – уточняет чародей у Ви. – Зачем к нечисти лезешь? Тебя сожрут и не подавятся.

– Я ж не на грифона иду, – фыркает она. – Я свой потолок знаю. Но ведьмаков не хватает, а утопцы людей жрут – что ж, я научилась их рубить. Это легкий способ заработать, а грабить на большой дороге я не хочу.

Он что-то ворчит себе под нос.

– И ты одна на такое подвязалась? Нужен кто-то, чтоб страховать. Даже ведьмаки иногда по двое работают!

– Был… был напарник, – сдавленно признается Ви. – Не повезло ему. Не хочу я про это говорить.

А и не надо – пришли они уже.

Когда солтыс появляется в дверях, он смотрит на чародея с каким-то нескрываемым презрением, но нехотя шатается ближе. Замечает Ви… А потом летит спиной в плетень, когда чародей с размаху награждает его ударом по мордасам этим своим посохом. Ви ожидала вспышки магии, всполохов огня, но это… однозначно любопытный способ использовать чародейскую палку.

– Ты, уебок, мою нечисть девчонке отдал! – рычит маг, наступая на испуганного мужика. Крики их привлекают внимание, народ высыпает на улицу, сталкиваясь, пытаясь рассмотреть получше, но в то же время не приближаться… Ви коротко выдыхает, хватаясь за меч, заступает за спину чародею. Как-никак, она ему жизнью обязана. А он все орет: – Так еще и на смерть эту дурищу отправил, а?! Утопцы, говоришь? А может, ты понадеялся на ее серость, чтоб заплатить поменьше?

Он с наслаждением добавляет мужику по почкам. А потом наклоняется, чтобы схватить его за одежду, вздернуть на ноги, и Ви краем глаза замечает мелькнувшую руку… И тихо ахает, напрочь забывая о толпе крестьян. Когтистая стальная лапища, которая отливает серебром. Немного неловкая, но опасная.

Чародей пинает солтысу под ноги мешок, из которого безжизненным чурбаном выкатывается башка нечисти – зыркает на собравшихся бельмами глаз… И этого оказывается достаточно, чтобы солтыс промямлил что-то насчет удвоенной награды.

Пока чародей пересчитывает деньги в кошельке, который ему притащила солтысова жена, Ви по-прежнему стоит у него за спиной, грозно поглядывая на крестьян. Иногда, когда ты вся в грязи и исцарапанная, это производит впечатление… Но потом чародей разворачивается и спокойно уходит куда-то в сторону корчмы – наверняка за лошадью. Не кажется он человеком, который надолго задержится в этой гнилой деревеньке.

Ви бежит за ним до корчмы, а там влетает в свою комнатушку, быстро сгребая все пожитки. Настигает чародея, когда тот уже разбирается с седельными сумками самой обычной пегой лошадки.

– Че тебе, денег? – недружелюбно ворчит чародей. – Ничего личного, но это изначально был мой заказ. Ты ее всего лишь подрезала, а милостыню я не подаю.

– Да нет, я просто… ты кто такой? – выпаливает Ви. Любопытство жжет ее изнутри. – Боевой маг в такой глуши? Охотишься на водных баб, серьезно? И что случилось с твоей рукой?

Он отворачивается, неловко треплет лошадь по холке – правой, живой, рукой.

– Содден случился, – неразборчиво бормочет он.

Ви хапает прогорклый воздух ртом:

– Что… тот самый? Первая Северная?

Она, хоть и выросла на бедняцких улочках Новиграда, слышала про решающую битву последней войны с Черными. Да ей с дворовыми мальчишками даже приходилось изображать то великое побоище, и Ви залезала куда повыше, размахивая руками и представляя, что она обрушивает на нильфгаардские войска огненный дождь… И разве думала она, что доведется встретится с участником этой битвы лицом к лицу?

– А там еще одна голова? – иронично спрашивает Ви, кивая на одну из сумок.

К ее удивлению, чародей вытаскивает лютню – не самую плохую, что Ви видела в своей жизни, хотя и видно, что лет ей немало. Струны немного отливают серебром – напоминая о его руке. Невольно коснувшись струн, Ви бросает короткий взгляд на чародея и, встречая его молчаливое согласие, проводит по ним, извлекая нежный звук.

– Лютня из Дол Блатанна, – подсказывает чародей, и в его грубоватом голосе слышится какая-то небывалая бережность. Ви задумчиво смотрит на него, гадая, сколько граней у этого человека.

– Значит, песенками тоже зарабатываешь?

– Зарабатываю – чем придется. Обычно никто не жалуется, – он неприлично ухмыляется. – А музыка – это для души.

Чародей достает какую-то фляжку, отпивает, протягивает Ви… Но она только трясет головой – почему-то пить из рук мага кажется не слишком умной идеей. Тот понимающе пожимает плечами. Почему-то сейчас, повседневно роющийся в сумках, чародей не кажется таким могущественным и опасным, смешливо наблюдает за Ви искоса.

Разговор как-то не клеится, но Ви не хочет уходить. Во-первых, она ему должна – собственную жизнь, а для нее это много значит. Во-вторых, денег у нее по-прежнему нет, жрать хочется, а заработка в ближайшее время не предвидится.

– Куда теперь собираешься? – спрашивает она как бы невзначай, но замечает, что чародей смотрит на нее с коварной усмешкой. – Ладно, не нужен тебе попутчик, так и скажи, чего лыбишься-то, – с полпинка раздражается Ви.

– Как тебя звать-то?

– Ви. Валерия, – представляется она. – Только не Лерка, а то дам по зубам.

Наверное, это глупо – так угрожать чародею, пережившему мясорубку Соддена. Но его это, кажется, развлекает.

– Янек Сребропалый, – церемонно представляется он. Имя наверняка поддельное, слишком… обычное, что ли, но тут у Ви что-то щелкает в голове:

– Подожди-ка, это ты подорвал ту башню в Новиграде? Ну, когда Ублюдка еще убивали? Охуеть! И в Спалле… с какими-то бандитами… Я же слышала!

– Ага, это все я, – самодовольно говорит он. – Сейчас еду в Оксенфурт, если тебе интересно.

– И там опять будет что-то взрываться?

– Поглядим по ходу, может, Бестия что подкинет, – хозяйски кивает чародей. – Хочешь присоединиться?

Это звучит, как безумное опасное приключение – но разве Ви не любила ввязываться в такие? Вся ее идея пойти подрабатывать истребителем нечисти была такой… и она едва бесславно не закончилась в каком-то глухом веленском лесу, когда она должна была стать закуской для водной бабы. Ничего хуже с ней уже не произойдет. К тому же, она давненько не бывала в городах.

– Надеюсь, это не значит, что ты влюбилась в меня с первого взгляда? – невинно спрашивает этот проклятый Янек, когда они выезжают вместе из деревни.

– Иди нахуй, – с чувством говорит ему Ви.

Он смеется запрокидывая голову к небу.

Может быть, что-то начинается.

Комментарий к 23. посох

по лору Ведьмака Содденская битва была одной из самых ужасных, в ней участвовали Северные чародеи, которые или полегли там (почти все), или были жутко искалечены. некоторых незаслуженно считали погибшими, потому что опознать останки было невозможно, поэтому, например, чудом выжившую магичку Трисс называют Четырнадцатой с Холма, ей там, на Содденском холме, уже успели высечь надгробие с остальными магами, когда вдруг оказалось, что она жива… так что я подумала, что “мертвому” Джонни это тоже подходит. ну, и вы знаете. война.

========== 24. друг ==========

У Ви никогда не было много друзей.

Если совсем начистоту, следовало бы опустить слово «много» и сразу рубить правду-матку – друзей у нее не было. А как же, блядь, еще, когда ты живешь в Хейвуде, где каждый хочет тебя наебать? Полагаться на друзей – все равно что повесить на себя огромную мишень, мол, стреляйте сюда из самого крупного калибра, я наивная идиотка. Можете забрать все мои деньги, кстати.

Поэтому Джеки сразу стал кем-то… уникальным. Очень дорогим. Ви поначалу тоже недоверчиво глядела и ждала, когда ж вылезет какой-нибудь подвох, но все было обманчиво хорошо. Джеки рос в другом мире, у него была любящая семья, а не отец, которому поебать на все, кроме эдди, чистой прибыли, как у самой Ви. Поэтому-то Джеки сразу начал считать ее кем-то вроде мелкой сестренки.

Это было даже лучше, чем дружба – семья, настоящая, без всяких подозрений, свойственных любым отношениям в Найт-Сити. Когда не надо все время оглядываться и ждать нож в спину, а можно просто… быть собой. Наслаждаться жизнью и знать, что у тебя есть тот, кто поддержит любую безумную затею, подхватит, поможет, даже если позвонить глубокой ночью. Вечное доверие.

А потом всего этого не стало. После одного блядского выстрела. Ви даже не заметила, который подбил Джеки, хотя она почти уверена была, что отомстила за друга: из отеля они вырывались с боем, вырезая на своем пути всех охранников. О, она пролила бы еще больше крови, разорвала их всех голыми руками… Но это не могло вернуть Джеки.

Джеки больше нет, а Ви заново учится доверять.

Дружить с мертвым рокером – звучит как херовая затея. Особенно – если все это выглядит так, будто он приставил револьвер к твоему виску и хрипло отсчитывает оставшееся время. Но Ви осознает, что Джонни, при всей его сволочности и выебистости, не горит желанием выгрызать ей мозг.

Сначала она привыкает – к нему, к вечным приступам. Потом медленно проникается чем-то вроде сочувствия, чем дальше Ви проскальзывает в пестрые рассыпчатые воспоминания. Может быть, они искаженные, дополненные Джонни, но там столько горького отчаяния и одиночества, несмотря на все эти выступления и толпы фанатов и фанаток, готовых запрыгнуть к нему в постель по щелчку пальцев, что Ви становится очень его жаль.

Они учатся работать вместе, притираются друг к другу на заданиях, которые Ви берет, чтобы не подохнуть с голоду. Джонни понемногу разбирается в хитросплетениях Сети. Захватывает все больше, уже может контролировать ее тело – но чаще для того, чтобы спасти Ви жизнь, когда та слишком подставляется.

Это и близко не похоже на то, что у нее было с Джеки, но Ви не улавливает момент, когда извечные шутеечки с Виком и Мисти про воображаемых друзей становятся чем-то большим. Чем-то настоящим, необходимым ей.

– Расскажи мне про своего Джеки, – ворчливо просит Джонни как-то раз, когда они бездельничают после очередного выполненного заказа.

Развалившись на диване, Ви переключает телевизор в надежде выцепить что-то интересное, но там сплошь киберпсихи, маньяки и охуевшие корпораты. Ей лень шевелиться, а на спине подживают глубокие царапины – Ви сегодня чуть не нашинковали.

– Чего это ты вдруг? – спрашивает она, оглядываясь на Джонни. Облокачивается на него немного, чувствуя воображаемую опору как настоящую.

Они мало говорят о прошлом Ви – там нет ничего интересного. Она не сражалась на войне, не организовывала одну из самых известных рок-групп в Найт-Сити и уж точно не взрывала «Арасаку» – пока что…

– Ты часто о нем думаешь, – вздыхает Джонни. – Ты скучаешь, Ви. Я подумал, возможно, если ты поговоришь, станет лучше.

Должно быть, ему надоели тоскливые мысли, которые крутятся у Ви в голове – еще бы, ему же от них никуда не деться, а Джеки чужой и непонятный, может, даже глупый в своем стремлении остаться в истории, став величайшим наемником.

– Ты тогда расскажи про того парня, что спас тебе жизнь на войне, – ухмыльнувшись, говорит Ви и поддевает пальцами цепочку. Жетоны бряцают у нее на шее. Жетоны человека, который когда-то умер, чтобы жил Роберт Линдер. Ви, вероятно, сдохнет во славу Джонни Сильверхенда.

Его лицо мрачнеет; в отблесках экрана Ви чудится злобный оскал, но неожиданно тихо и спокойно Джонни говорит:

– Ничего особенного не случилось тогда. Он просто был хорошим парнем. Райли Ходжес. Тоже, как и я, откуда-то с юга. И тоже доброволец, но он прошел подготовку, вроде как спецкурсы… – Джонни рассеянно пожимает плечами, и взгляд его затуманивается. – В общем, когда нас по-быстрому натаскивали, Райли был в числе первых – и мне немного помогал, советовал там всякое. У меня никогда не было старшего брата, но… в какой-то момент мне казалось, что вот оно.

Ви устраивается у него на плече. Наверное, на самом деле она ложится щекой на подушку, прислушиваясь к голосу, которого нет в реальности, но все это уже не важно, а Ви позволяет галлюцинациям захватить ее.

– Чаще всего не везет именно хорошим людям, – усмехается Джонни. – Судьба – бессердечная сука.

– Что-то не замечала в тебе такого фатализма, – ворчит Ви.

– Сложно как-то спорить со случайным выстрелом, не находишь? Это не то, что мы можем изменить, – огрызается он по привычке, но совсем не злым голосом. – У меня мало друзей, ты знаешь. И со всеми я часто вел себя как мудак. Может быть… не хотел, чтобы они умирали за меня. А кому в здравом уме придет такая идея, если он проведет со мной хотя бы денек, а?

– Какая радость, что у меня проблемы с башкой, – хмыкает Ви.

Она почти засыпает, убаюканная рассказом Джонни – и, совсем немного, обезболивающими. У нее так и не получается ничего рассказать про Джеки, но ей снится сон – красочный, яркий, совсем ненастоящий. Есть такой особый вид снов, когда ты понимаешь, что это всего лишь видение – и Ви хотелось бы остаться тут подольше. Смеяться с Джеки, строить планы на жизнь, ввязываться в приключения. И рядом откуда-то берется Джонни – такой же ехидный и резкий, но живой.

Она чувствует, что Сильверхенд наблюдает. Внимательно, немного тоскливо.

И Ви и правда умерла бы за них обоих.

========== 25. инструмент ==========

Ви осторожно трогает струны. Руки у нее грубые, привычные к оружию, поэтому она немного боится дернуть сильнее, словно вырвет все к чертям, растерзает одним прикосновением – неудивительно, она же губит людей этими вот пальцами, когда дергает за спусковой крючок или зло и уверенно смыкает их на рукояти катаны… Джонни наблюдает за ней с усмешкой.

Ви походит на их кота – тот с той же осторожностью изучает новые предметы, которые появляются в квартире. Так же подозрительно он обнюхивал специально купленную для него мягкую лежанку спокойного синего цвета. А теперь, маленький гоблин, спит там калачиком и только перебирает передними лапами в призрачной охоте. Но Ви что-то сомневается, что сумеет в той же мере привыкнуть к сложному инструменту.

– Знаешь, больше в моем стиле размозжить кому-то голову этой штуковиной, – поморщившись, выдает Ви.

– Кто сказал, что гитара – не ударный инструмент? – шкодливо ухмыляется Джонни, мурлычет какой-то навязчивый мотив.

Гитарой она обязана Керри. Тот даже кинул несколько кропотливо записанных видеоуроков, во время которых слышно, как Кер неловко шутит и ворчит. Выглядит не сильно сложно, особенно когда он так все разжевывает, но Ви боится подобраться к гитаре. Во-первых, она неебаться ценная, подарок самого Керри Евродина. Во-вторых, рядом стоит второй «самурай» и совершенно нагло пялится на нее – и ударить в грязь лицом перед Сильверхендом…

– Давай купим какую-нибудь дешевенькую гитарку, чтобы ты на ней тренировалась, – предлагает Джонни, уследив за ее мыслями.

Но Ви понимает, что у нее никогда не дойдут руки. Она уверенно уцепится за эту отговорку, чтобы никогда в жизни не притрагиваться к музыкальному инструменту, раз за разом откладывая это дело в долгий ящик. Она-то себя знает. Конечно, Джонни продолжит пилить ее напоминаниями, но Ви уже немного научилась его игнорировать.

Когда ты такая охуенно крутая наемница, сложно признать, что ты чего-то совершенно не умеешь. А учиться заново – всегда долго, муторно и унизительно, и Ви как-то морально не готова раз за разом совершать ошибки. А еще она помнит, с каким презрением Джонни отзывается о большинстве мелодий, что они слышат, и Ви как-то не по себе – что если она тоже не способна… играть? Только создавать что-то унылое, вторичное, заучивать лады. Даже если отработаешь до автоматизма, настоящее чувство не появится. Все это будет бессмысленно.

– Пиздец, – заключает Джонни, искоса лишь взглянув на ее мысли. – Ви, ты слишком сложная, просто попробуй! Давай вместе попробуем, бля, я же не собираюсь тебя гнобить за каждый похеренный аккорд, ты эту гитару впервые держишь!

– Кто ж тебя знает, – ворчит Ви, вспоминая его ревнивое отношение к музыке.

Она неохотно подбирает гитару на колени, садится поудобнее. Тело будто само подсказывает позу, а по рукам бегут приятные мурашки – Сильверхенд до одури рад чувствовать инструмент, даже если между ним и гитарой есть… посредник. Но он не перехватывает управление, а только замирает где-то у сердца в сладком предвкушении.

Конечно, у Ви не получается так ловко перебирать пальцами, как у Керри на видео. Она путается, сбивается, замечает, что руки начинают немного уставать от непривычки, но Ви все же пытается. Снова и снова, с тупой злостью замечая, что с каждым новым разом гитара отзывается все визгливее и неприятнее…

– Ну, хватит, перестань, – останавливает ее Джонни и тут же с затаенным нетерпением спрашивает: – Можно я?

Ви приучает его спрашивать, если это не что-то срочное – например, когда нужно выдернуть ее с линии огня. Теперь Джонни знает: отвоюет себе руку без спросу – останется без сигарет до конца недели. Ви-то соберется и перетерпит, а он живет исключительно на никотине.

И ее последних мозговых клетках, да-да.

Но Ви все же позволяет, прикрывает глаза – чтобы случайно не поехать крышей, когда увидит, что руки ее самовольно играют на гитаре с невесть откуда взявшимися умением и уверенностью.

– Я в детстве мечтал купить гитару, – неожиданно рассказывает Джонни; его голос звучит в голове, где-то у задней стенки черепа. Ви вслушивается в переливы музыки – непривычно спокойные, нежные. – Мать говорила, лучше куртку, ботинки купить, а я готов был ходить оборванцем – но зато с гитарой! Все бы за нее отдал. Играл в карты, лом сдавал, в общем, по эдди собирал, чтобы купить какую-то подержанную… Но не так уж она была плоха. Я все время над ней сидел…

– Так ты, выходит, с детства мечтал стать музыкантом?

– Не знаю, наверное… В какой-то момент другого выбора у меня не осталось. Чем еще мне было заниматься? Пытаться сдохнуть, работая наемником? Уж не в укор тебе… а впрочем, в укор, ты, Ви, только из-за такой херни встряла в это дело и теперь загибаешься. Но я не о том…

Его болтовня странно успокаивает. Ви с легкостью может представить Джонни разным – взъерошенным сердитым мальчишкой, заучивавшим аккорды, потом – испуганным ребенком на войне, где уже не оставалось времени для песен, а была только вечная мясорубка боя, всполохи огня, ядреный наркотик, туманящий голову… А потом и правда осталась только музыка – или петь, или идти на улицу и орать, как умалишенный пророк.

– Это похоже на магию, – вздыхает Ви. – Как будто ты думаешь, испытываешь… эмоции, а музыка просто рождается из сердца. Или какая-нибудь другая поэтическая херня. А мне как будто не о чем рассказать. У меня ничего нет, просто… впустую потраченная жизнь, которая стремительно заканчивается.

Откладывая гитару, Ви вздыхает. Быстро отправляет Керри сообщение, мол, отличный инструмент, я попыталась, у меня хуево получается, а теперь мне тоскливо, что повеситься хочется… Разумеется, вторую половину она стирает, а к Керу отправляется что-то до ужаса оптимистичное.

– Не думай, что у Керри была какая-то трагичная предыстория, – усмехнувшись, подсказывает Джонни. – Он тебе рассказывал там, как трудился на последнем издыхании…

– Дело не в предыстории. Мне как будто… нечего рассказать. А повторять за другими – это же годится только для практики.

– Иногда музыка нужна просто для наслаждения, вот что я пытаюсь донести, – ворчит Джонни. – Ладно, не важно. Попробуем в следующий раз.

Ви не сомневается, что в ближайшее время Джонни от инструмента не отлипнет, наслаждаясь возможностью бренчать на настоящей, всамделишней гитаре. А у нее еще есть какое-то время для тренировок.

И время, чтобы подумать, о чем она вообще может рассказать.

========== 26. армия ==========

Ви перевязывает руку неловко, прижимая висящий хвост бинта. Максдоки кончились, и, чтобы добраться до Виктора, ей все же придется как-то закрыть рваную рану. Кровотечение кое-как успокаивается, но Ви все равно как-то неловко из-за жгучего чувства в предплечье…

– Дай я, – не вытерпев, требует Джонни.

Он-то с одной рукой управляется куда ловчее, быстро перевязывает, затягивая некрепко, чтобы ничего не пережать, но надежно. Ви бурчит что-то вроде благодарности – если его слишком баловать, совсем обнаглеет, так что нечего тут… Она устало вздыхает. Раз уж рана обработана и перевязана, тащиться к Вику как-то неохота, но Ви все же собирается.

– Я смотрю, ты прекрасно справляешься с одной рукой, – фыркает она, чтобы как-то отвлечься.

– Железка не сразу прижилась. Армейские импланты вообще не сильно качественные, – говорит Джонни. – Есть же вероятность, что их обладатель через часок-другой откинется или сдохнет от вражеской пальбы, так зачем тратить ресурсы?

– Звучит очень по-корпоратски, – признает Ви.

Возможно, ошметки воспоминаний Джонни передаются сейчас ей, особенно яркие, прям полноцветные. Конечно, у нее рука не отваливается, нихуя подобного, Ви в полном порядке (если не считать, что она не спала несколько дней). Она отодвигает смутные встревоженные видения, добирается до Виктора – это отличный повод поболтать с Мисти о высоком и затариться лекарствами и обезболом, потому что в наемничьем поприще сейчас особенно жаркий сезон. Что ни заказ – то перестрелка или резня какая. Вик, пожалуй, даже удивляется, что она пришла не за теми чудо-таблетками, что выключают Сильверхенда ненадолго, а за банальными максдоками. Но продает, конечно, и отстегивает неплохую скидку.

Ви почти забывает про руку, так, старается не двигать ей лишний раз, чтобы не тревожить рану. Даже если она почти затянулась, ощущение не из приятных. Наполовину фантомное – от Джонни.

Когда Ви все же добирается до кровати, на Найт-Сити опускается темнота. Мир проваливается, она соскальзывает в сон, но потом что-то дергает Ви из мути. Ощущение такое, будто ей проломили голову. Будто мир горит, полыхает. Она с трудом находит себя в собственной постели, чувствует, что рядом привалился Сильверхенд – просто лежит, уткнувшись ей в макушку, и слабо стонет-скрипит что-то.

Да Ви толком не понимает, сон это или явь. Джонни давно уже стал слишком ощутимым; ее нервная система – сплошная коррозия металла. Расплавленная, как дека слишком неудачливого нетраннера, нарвавшегося на «обнулятор».

– Я-то думала, это демон сонного паралича или вроде того, – вздыхает Ви.

Джонни на шутку не реагирует, и это уже повод забеспокоиться. Почти не двигается, и Ви как-то стремно проверять у него пульс – да и какой смысл это делать, если рука ненастоящая. А еще придурок слишком близко – если она сделает что не так, на горле сомкнется металлическая ладонь, и это будет уже по-настоящему.

– Да ты ебнулась, что ли, – дергается Джонни. – Если бы я хотел тебя убить, давно бы уже…

Он многозначительно замолкает. Изображение подергивается синими помехами, и Ви ненадолго слепит глаза – конечно, в уютной темноте ее квартирки… Она устало качает головой. Старается понять, о чем Сильверхенд думает, и это не так сложно. Голова-то у них одна, вот и получается, что Ви как будто пытается заметить то, что у нее назад задвинуто.