Текст книги "Эннера"

Автор книги: Карин Кармон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Глава 6

Бэар встретил дождливым вечером.

В квартире по-прежнему не было электричества. Может, даже к лучшему. Темнота не мешала. Магнитные поля электроприборов– вот что по-настоящему сводило с ума, а пока они молчат– жить можно.

Все-таки хорошо, что Мира предпочла Тмиор. Вряд ли сейчас он смог бы обеспечить ей хотя бы подобие нормальной жизни. Для начала неплохо самому научиться существовать в Бэаре. Например, как-то выйти завтра на работу.

Если добраться до офиса совсем не проблема, то все остальное представлялось с трудом. Слушания, клиенты, присяжные… Он ведь теперь сам определит точнее любого навороченного детектора, кто врёт, а кто невиновен. И вне связи с результатом легко может заставить принять именно свою версию. Так что работать будет, как минимум, увлекательно. И, скорее всего, очень выгодно. Он ведь собирался стать хорошим… Нет, хорошим уже был. Собирался стать одним из лучших. С разбуженными Плешью умениями превратиться в самого лучшего– не проблема.

И все же предстоящая новая жизнь пугала больше, чем радовала. Несмотря на обретенную силу, несмотря на все преимущества и выгоду, которые легко можно получить. Конечно, в своем обычном прошлом ему частенько хотелось сделать что-то, чтобы раз и… Одним щелчком пальцев. Захотеть и вот оно, перед тобой. Или ты перед ним. Да и чего скрывать… Желание влезть в головы остальных и прочитать их мысли, узнать о самом сокровенном посещало тоже довольно часто и казалось удобным решением для многих повседневных проблем.

Адан Свир никогда не был идеальным, никогда не пытался им быть. Жил, как умел. Стремился жить так, как хотел. Независимо, обеспеченно. По возможности долго и счастливо. В общем, так, как у большинства подразумевается под словом «хорошо».

И ведь почти получалось. Пусть и был не совсем обычным, со спящими генами черт его разберет какой древней и могущественной расы, но в остальном– простой, заурядный. На «ты» с Бэаром. Говорят, в незнании счастье. Что-то в этом определенно есть, потому что-то, что стало вдруг доступным, никак не вписывалось в его мир. Вместо ожидаемой легкости бытия все только усложнилось. И сильно. Даже последние слова Таль перед тем, как он исчез из Актариона, уже не казались пафосной угрозой, а вполне себе возможным сценарием его будущего.

Стоя у окна и глядя на бесконечный поток машин, Адан вдруг с удивлением осознал, что несколько часов не курил и даже не вспомнил о сигаретах. Да и ел он в последний раз… вчера днем. В офисе, точно. А пил… ещё раньше. И между тем не чувствовал ни голода, ни жажды. Это, еще одно свидетельство новой жизни, тоже наводило на разные мысли. Но думать не хотелось. Ни о чём… Ни размышлять, ни анализировать. Хотя бы какое-то время. Хотя бы ни в этот вечер.

Адан знал только один способ этого добиться.

Нащупав в темноте первую попавшуюся бутылку, он подошел к дивану, потом все же вернулся обратно к бару за стаканом. На ощупь откупорил пробку, налил и выпил залпом. По вкусу– ром. Отлично, значит, вот что станет сегодняшним антидепресантом.

Темнота помогала не думать о времени. Выпитый алкоголь– обо всем остальном. Хотя получилось далеко не сразу, как будто пил не чистый ром, мягкий и жгучий, а хлебал из стакана обычную воду. Даже после половины бутылки эффект опьянения никак не ощущался. Потом, видимо, то ли сумел расслабиться, то ли алкоголь наконец-то проявил свои лучшие качества. И на мир стало смотреть проще.

Неожиданная гостья в его квартире ступала почти бесшумно, но Адан все равно услышал. Или почувствовал, потому что, не глядя и не видя, знал, кто это.

Роми неторопливо опустилась на ковер у кресла напротив Адана.

– Поделишься? – протянула едва различимый в темноте стакан.

– С радостью. Хорошо, что ты пришла, не придется пить одному, – рассмеялся Адан. Налил ей остатки рома, попытался вернуть пустую бутылку на стол, но, видимо, промахнулся, потому что та с грохотом упала на пол, чудом не разбившись. Отлично, значит, он уже пьян. – Ой, тут совсем чуть… Но бар там, – он указал в противоположный конец комнаты. – Весь в твоем распоряжении. Как и я. Надеюсь, ты не в халатике.

– Нет, я не в халатике, – он услышал улыбку в ее голосе. Темнота не мешала, но превращала атради в тень. Звякнул о стол стакан. Стукнулись друг о друга бутылки, и в обеих руках Роми что-то появилось. – Я рада, что мой приход тебе по душе, – она протянула одну из бутылок ему. – Или ты хотел коктейль?

– Без разницы, – Адан забрал предложенную выпивку. – Главное, чтобы в итоге помогало избавляться от привычки просчитывать возможные ситуации на десять ходов вперед. Потому что, как выясняется, теперь вариантов слишком много. Я совсем запутался, – он усмехнулся, посмотрел на девушку:– А ты по делу или так… просто?

– Я… – она сделала пробный глоток того, что выбрала в качестве отравы себе. – Я не знаю, если честно. Смотря, что считать делом.

– Давай, вообще, не будем никак считать, – предложил Адан. – Вкусно?

– Сейчас главное, не чтобы вкусно, а эффективно. Верно? Но вообще– да. Вкусно.

Адан отпил из горла, причмокнул, облизывая губы. Ему досталась ягодная настойка, ароматная и хмельная.

– Хороший выбор. Рука и, правда, легкая, не обманула, – он откинулся назад, уперся спиной в диван. – Значит, тебе тоже хочется разучиться на время думать?

– Мне тоже хочется… Знаешь, наверное, догадываешься, – Роми усмехнулась. – У нас все время тишь да гладь. Можно не думать. Многие и не думают. А как надо… так тяжело. Мозг, наверное, атрофируется. Вместе с чувствами.

– Ты не похожа на атрофированную, – он хмыкнул. – Я бы даже сказал, что с мозгами у тебя все в полном порядке. И чувствами тоже, даже слишком! А вообще… – Адан заговорщицки понизил голос. – На твоем бы месте я не переживал. У них все равно ничего не получится…

– У них?

– Молодец, я почти поверил, – хихикнул Адан, делая еще пару глотков.

– Ты думаешь, я… тут… – она отхлебнула из своей бутылки. – Нет. Я не потому… Почему все решили, что я и Ллэр… А! – кажется, Роми махнула рукой. – К чертям…

– Я не думаю и думать не собираюсь, – он пошевелился, удобнее устраиваясь на полу. Взмахнул в воздухе бутылкой. – Поддерживаю! К чертям!

– Дзынь, – сказала Роми и негромко рассмеялась, снова звякнули бокалы, будто в глубине дома кто-то соединил их в тосте. Некоторое время они пили молча. Потом она спросила:– Ты живешь один?

– Да, всегда. Родители умерли, когда я был совсем крохой. Братьев и сестер нет, а девушки… Они были приходящими, Таль тоже. Так проще, – он ухмыльнулся, вспомнив, как эта девица сбросила халатик в беседке в качестве наглядной иллюстрации сделанному предложению. Да уж, проще… С Таль ничего не просто, не было и не будет. Только сейчас он о ней думать не станет. Сейчас у него в гостях симпатичная и бессмертная Ромиль. – Слушай, а можно вопрос? Личный…

– Конечно, – просто согласилась она.

– Обещаешь не наброситься на меня? – пошутил Адан. Ответа не дожидался. Если набросится, предупреждать заранее не будет. И справиться с ней он сумеет. – Ты хотя бы приблизительно помнишь, сколько у тебя было любовников?

– Эээ… Неожиданно, – Роми опять засмеялась. – Ответ– нет. Это, по-твоему, плохо?

– Это нормально, раз уж судьба запихнула тебя в чертовски привлекательное тело на века вечные. И, кстати, характеризует тебя, как вполне нормальную. Не атрофированную ни разу. Потому что если бы к такому телу прилагался один Ллэр, я был бы как минимум разочарован… – он резко замолчал, рассмеялся. – Черт… Я опять анализирую. Знаешь способ, как с этим бороться?

Она встала, перебралась от кресла к дивану и села теперь рядом с Аданом. Протянула бутылку, предлагая единственный сейчас способ перестать анализировать: пить дальше.

– Ллэр намного младше меня. Он знает своих родителей. У него было детство и юность. У меня– нет. Или я не помню… Это странно, знаешь ли. Но уже давно меня не тревожит.

– Наверное, это тоже нормально. Все странное рано или поздно становится нормальным. Как мы с тобой, мы ведь тоже странные, – перехватив ее удивленный взгляд, Адан улыбнулся. – Помнишь, вчера, почти в это же время, ты предлагала мне коктейли в Плеши, а я отказывался и хотел уйти? А сейчас ты пришла ко мне домой, я уже не отказываюсь, потому что мы решили вместе напиться. Ну, а если вспомнить, что пару раз за последние сутки мы чуть друг друга не убили, то… это ведь странно, что мы сидим тут вдвоем в кромешной тьме и пьем, потому что не хотим думать? – он подмигнул. – Но это нормально. Даже отлично.

– Чертовски замечательно! – она хмыкнула. – Плешь… Это было только вчера… Примерно сутки по времени большинства миров. Мне нравится такой ритм. Нравится смена декораций, даже угроза… Нет, угроза, конечно, не так нравится, но после всех лет очень тяжело поверить в ее реальность… – она помолчала. Потом пробормотала:– Я могла погибнуть. Надо же… Какое… странное чувство.

Кажется, до нее только сейчас дошло.

Адан улыбнулся. Алкоголь приятно обволакивал вены, расслаблял. Хотя почему-то не покидало ощущение, что он по-прежнему трезвый. Будто стоит сделать над собой усилие, заставить выйти из оцепенения, и сразу спадет хмельная пелена с глаз. Но выходить не спешил, поэтому отпил еще. Рассуждать и анализировать уже не хотелось, зато потянуло пофилософствовать:

– В вечности есть что-то парадоксальное. Она и манит, и отталкивает. Печально, наверное, наблюдать, как вокруг все дорогое и привычное умирает, рождается и снова умирает. А ты остаешься… Среди своих еще хуже. Скука. Наверное, время от времени требуется нервная встряска. Не такая, конечно, как на поле… – Адан сделал несколько глотков, посмотрел на Роми. – Слушай, но раз ты вчера чуть не погибла, значит, не очень-то вечная. В смысле, это твой выбор– жить. Или умереть.

– Я по-другому воспринимаю то, что ты называешь «жить», и у меня не хватит слов, чтобы объяснить. Мы просто есть. У нас нет целей в жизни, нет смысла. Точнее, они появляются, достигаются, забываются… Или не появляются… Большинство из нас даже не заметят разницу. Потому что для нас все это вопрос мгновений. Можно веселиться, пьянствовать до потери пульса изо дня в день, притворяться, играть в богов и королей, менять себя, устраивать революции, разрушать, созидать, изобретать, воровать, летать к звездам и охотиться на доисторических животных. Что угодно, но в конечном счете для нас это все миг длиною в века. Понимаешь?

Он мотнул головой. Представить такое не получалось.

– То, что произошло вчера ночью, как ты опустошил меня. Почти убил… Я никогда о подобном не слышала. И я не в обиде на тебя за это. О, ни капельки не в обиде! – она улыбнулась. – Понять, что ты уязвим. Это… Да, я могу прекратить свое существование. Но это потребует небывалого мужества и терпения. И еще большей уверенности в своем решении. Потому что для этого нам надо полностью себя истощить энергетически, пробыть в Песочнице так долго, что просто умрем от голода. Или покончим с собой. А наше мировосприятие… оно просто не допустит такого. Ллэр говорит, мы скучные, скучающие и равнодушные, но мы все равно не думаем о том, как все это прекратить. Когда столько живешь, само понятие времени, вечности теряют какой-либо смысл. Нет такого «столько живешь», нет начала и конца, нет ничего, то есть, действительно, ничего. И в то же время– есть всё. Бесконечная череда сегодня. У нас существуют легенды, что когда-то было по-другому. И сам факт их наличия, сам факт размышлений на этот счет, вопросов, поисков, философствований подтверждает, что когда-то БЫЛО что-то. Иначе бы мы просто отрицали все это, мы бы были меньше людьми. Ведь из ничего не может зародиться такое. Согласен?

– Не знаю, – он пожал плечами. – Может быть, ваши вопросы возникают только потому, что вы невольно сравниваете себя с людьми? Или потому что часть вас когда-то ими была. Например, я… Я ведь тоже не человек, как оказалось. Но я родился, вырос, живу в Бэаре. Я привык к этой жизни, не хочу ее менять. Хочу оставаться человеком, чья бы кровь ни текла в моих жилах. И знаешь, та теория Ллэра, что когда-то доа провели мегаэксперимент, чтобы получить бессмертие… Мне странно думать, что кто-то сознательно хотел такого. Тем более, мои древние предки. Какой-нибудь мой пра-пра-пра-доа родственник, – он рассмеялся.

– Разве мы бы сравнивали себя с людьми, если бы у нас изначально не было чего-то общего? Мы ничего не знаем о том, кто мы и откуда. Но не могли же мы вот так вот просто всегда быть? Ничего не уметь толком, все эти психокинетические фокусы– всего лишь фокусы… В нас заложен этот вопрос. Только нам стало все равно. Многим всегда и будет. Но есть такие, как Ллэр. Ему очень быстро стало не все равно. Очень быстро надоело просто быть и быть всегда. А теперь он уж точно не успокоится, раз уж нашел твою Таль. Никто нигде никогда не встречал людей, которые бы раскрыли секрет, как сделать из простого человека– атради, или доа, или просто одаренного чем-то необычным.

– А что он ищет? Ответы на вопросы? Лекарство от вечности?

– Все сразу! Говорит, что бессмертие– противоестественно, что нас таких, какие мы получились, не должно было быть. И раз это эксперимент, то его можно обратить.

– А ты ему помогаешь, потому что когда-то превратила в такого? Или, наоборот, пытаешься остановить?

– Я… – она задумалась, потом сделала несколько глотков, словно это могло помочь найти ответ. Кажется, Роми сама не уверена, зачем во все это лезет. – Мешать точно не собираюсь. Ну найдет он своё лекарство… Он же не станет всех насильно им пичкать. Я даже не уверена, что найдя, он на себе его опробует. Потому что ему важен сам факт возможности выбора. Но… за мной долг другому человеку, который уже выбрал. Я дважды пыталась исправить его жизнь, и в итоге… ничего хорошего из этого не вышло.

– Расскажешь? – спросил Адан, но, заметив или, вернее, почувствовав её неуверенность, добавил:– Если хочешь, конечно. Мне кажется, я мог бы помочь. По крайней мере, если сейчас кто-то и может что-то выбить из Таль, это я.

– Ты мог бы помочь, наверное… Но я так мало понимаю, что именно нужно выбить из Таль, что без Ллэра и его правильных вопросов все это будет без толку. Не я копала годами, не я пыталась понять, как все работает. Я всегда думала, что у него это пройдет, – Роми помолчала. – Знаешь, Алэй… Он бы умер, не дожив до тридцати, если бы не оказался особым. Как Мира… Ну, не как Мира, потому что он все же атради, но у них, оказывается, много общего. Ему и было почти тридцать, когда он оказался в Плеши. Для него она, конечно, предстала не баром. Тёмный, мрачный огромный зал, как в древнем замке, с высокими потолками, тяжелыми люстрами, с которых свисала жуткого вида паутина… Рваными гобеленами, – она усмехнулась, – и одним единственным окном, в потолке. Прямо над покрытым пылью троном… Он решил, что умер, и это– загробное царство. А я– Встречающий. Некий ангел смерти. И знаешь… он не боялся. Не сожалел… даже обрадовался, что за гранью– не пустота.

Она говорила, а его воображение, сдобренное хорошей порцией алкоголя, живо рисовало картины того, о чем слышал. Правда, настоящих замков до Тмиора ему видеть не приходилось, зато теперь легко представлялось место, в котором оказался этот самый Алэй. И судя по голосу Роми, он один из «тех», кого вечная рыжая прекрасно помнила в своем прошлом.

– А как ты узнаешь, что кто-то оказался в Плеши? – спросил Адан.

– Мы… это… – она вдруг рассмеялась. – Черт, на пьяную голову прозвучит совершенно по-идиотски. Мы по очереди присматриваем за ней. Три полных дня я, три– кто-то еще… Из Старших. То есть из тех, кто был всегда, а не как Ллэр. Есть приспособления… камни, они как бы улавливают колебания и сообщают, что кто-то оказался в Плеши. Я свои переделала в серёжки.

– Непрактично! Что будет, если потеряешь? Представляешь, – он захохотал, – по твоей вине кто-нибудь останется бродить и будет три дня искать несуществующую дверь, как я!

– Следующая смена найдет, или не следующая…, но какая-нибудь всё-таки найдет, наверное, – она хихикнула, отхлебнула из бутылки. – Знаешь, а это на самом деле не смешно!

И снова засмеялась.

Адан с улыбкой смотрел на неё. Не верилось, что перед ним та же девушка, которая с перекошенным от злости лицом яростно металась по песку несколько часов назад. И эта, сидящая сейчас рядом, нравилась определенно больше. Её уже не хотелось швырнуть на скалы и, схватив за горло, подчинять силой.

– Между прочим, у меня закончилось, – он помахал в воздухе пустой бутылкой, подмигнул. – Удиви меня.

Роми забрала её у него, отставила в сторону, и свою тоже. Потом прищурилась и удивила: потянулась вперед, мягко поцеловала и тут же отстранилась.

– С тобой легко… – села на своё место, как ни в чем ни бывало протянула ему новую бутылку. – Надеюсь, запасы у тебя, действительно, хорошие. А то такими темпами скоро придется таскать из какого-нибудь магазина.

– Можем вернуться в мою Плешь, с баром, – расхохотался Адан. Такая Ромиль нравилась ему ещё больше.

– Потом. Возможно. Если здесь совсем туго будет, – Роми тряхнула головой. Кажется, хмель изрядно добрался и до неё. – Я не люблю Плешь. Вы делаете из неё картинку, мы же видели ее такой, какая она есть на самом деле. Вязкий туман. Ни верха, ни низа, ни неба, ни земли. Не тепло, но и не холодно. Такое… полное отсутствие…

– Не жалуйся! Туман не туман, но твоя смена раз в… год? Сколько вас там… – Адан попытался вспомнить количество атради, вычесть из него тех, кто мог быть превращен в вечных, но уперся в летоисчисление Тмиора. Вряд ли там, как в Бэаре, дни складывались в недели, месяцы, года. – Не важно, – он снова засмеялся. – Вот походила бы, как я, каждый день на работу. Уж лучше в туман!

– На работу я тоже ходила, когда… – она нахмурилась. – Когда-то. И это не сравнить, согласна. Потому как ходила просто так… играла в другую жизнь, но это еще скучнее.

– Ты… на работу?! И кем же? – Адан сделал глоток из новой бутылки. Содержимое оказалось шипучим вином, принесённым когда-то Таль на очередное свидание. Символично. И странно. Ведь вроде бы недавно всё было, но что помешало тогда опустошить бутылку– уже не помнит. Зато сейчас с радостью готов с ней разделаться. Чего добру зря пропадать.

– Да кем только ни… В магазине помню, в конторе какой-то… Стол, стул, телефон… Пробовала, короче, на вкус… развлекалась. Там мир такой был, до Бэара с Актарионом– еще развиваться и развиваться. Несколько тамошних лет пожила. Потом на меня коситься стали. Самостоятельная девушка, мужика нет, семьи нет… Тогда я вышла замуж, – её бутылки пустели не так быстро, но всё-таки она догоняла Адана. – Но из этого тоже ничего не вышло.

– Неужели, замуж за местного? Смертного? – хихикнул Адан. – Надеюсь, он хотя бы не узнал, какая ты древняя старушка?

– Я– псих, но не настолько, – она снова приложилась к бутылке. – Конечно, он ничего не знал. И способностей у него не было. В том мире, вообще, кажется, с этим делом туго. Но что мы все про меня да про меня! Твоя очередь!

– Спрашивай.

Она прищурилась, несколько секунд помолчала, спросила серьезно:

– Почему так проще? Одному, когда приходящие… Твоя жизнь не должна была растянуться на века, когда успеешь попробовать всё…

– Я… – Адан замолчал. Собрался расписать все прелести свободных и независимых будней карьериста и бабника, может быть, даже рассказать про Бэар, в котором уже давно никто не женился и не выходил замуж, а поэтому выбранный им путь мало чем отличался от образа жизни остальных бэарцев, но передумал. – Я не хочу пробовать всё, – ответил он. – Мне вполне хватает того, что предлагает судьба. И знаешь, – Адан многозначительно ухмыльнулся, встречаясь взглядом с Роми, – мне грех жаловаться.

Наверное, целую минуту Роми пристально смотрела на него, улыбаясь одними глазами. Потом она повозилась, устраиваясь поудобнее, уставилась на окно.

– Тогда… – бутылка в руке Роми изменилась: пустая отправилась под стол, из новой, полной с хлопком вылетела пробка, но вино брызгать во все стороны не спешило. – Тогда расскажи мне о Таль, – Роми бросила быстрый взгляд на Адана. – Но не о том, что она сделала с Мирой.

– Неужели, о том, что она делала со мной? – захохотал он.

– Некоторые подробности можно опустить, – она тоже рассмеялась.

– Ладно, – Адан задумался, пытаясь сообразить, что можно говорить одной девушке, рассказывая о другой, а какие подробности упоминать не стоит. Задача не из лёгких, потому что ни Роми ни Таль никак не вписывались в определение заурядных девиц из тех, с кем сводила судьба. Потом махнул рукой, всё равно в его состоянии думать стало уже слишком сложно. – Таль… чертовски умна, красива, сексуальна и упряма. В начале нашего знакомства она восхищала меня. Я не влюбился, нет… Но сильно увлёкся, потерял голову, – Адан сделал глоток вина, улыбнулся. – С ней было легко, приятно и удобно, если ты понимаешь, о чём я… Ну ещё бы не было, – хмыкнул Адан, покрутил в руках бутылку. – Легко угодить, когда заранее чувствуешь все желания. Только я теперь это знаю, а тогда это поражало… – он многозначительно замолчал.

– Она копалась в твоей голове?

– Могу поклясться, что Таль оттуда не вылезала, – Адан взглянул на Роми. – И это первое, что она попробовала сделать сегодня, когда мы встретились. Сразу же. Впрочем, я тоже, но потом… Никак не могу привыкнуть к тому, что теперь умею.

– Получилось?

– У неё, кажется, нет, у меня… Наверное, могло бы получиться, но я не стал давить. Таль права, я не знаю своей силы. И меры… – он вздохнул, некоторое время молчал, глядя на горлышко бутылки, потом снова улыбнулся:– Она это поняла, поэтому отвечала охотно и довольно подробно. Раскаянием там, конечно, не пахнет. Но вообще, знаешь… Я думал, испугается, когда меня увидит. Когда поймет, что натворила, а Таль обрадовалась, представляешь? Может, и не врёт. Может, правда, любит.

– Хочешь сказать, она объяснила всё тем, что любит тебя?

Адан рассмеялся, покачал головой.

– Таль? Нет, ты что! Она никогда, ни разу за наше знакомство не говорила, что меня любит. Даже в шутку, – он отпил ещё вина. Помолчал. – Даже, если любит, не скажет. Есть в ней такое… превосходство. Или презрение… Нет, не презрение. Высокомерие! Хотя нет, не высокомерие… Наверное, правильней сказать гордость, самолюбие. Не знаю. Только оно не задевает, а… возбуждает, – парень чуть склонил голову набок, разглядывая Роми. – В этом вы с ней похожи.

Роми удивленно вскинула брови.

– Ты сравнивал меня с Таль?..

– Вот– вот… Об этом я и говорю, – он покачал головой, усмехаясь. Добродушно передразнил, подражая ее голосу:– Ты сравнивал меня с Таль!

Роми растерялась. Несколько секунд смотрела на Адана, хмурилась– алкоголь определённо мешал каким-то мыслительным процессам в её голове. Потом пожала плечами, видимо, в ответ на свои какие-то выводы, хмыкнула.

– Не делай так, пожалуйста. Хотя бы сейчас.

– Прости. Не буду.

– Спасибо. Просто… это звучит как-то… – кажется, её передернуло. – Может быть, сейчас вино, конечно, виновато. Но когда Мира в первый раз заговорила так… не то, чтобы я испугалась, но с вами, доа, ни фига не понятно, и это… очень непривычно.

– Про непривычно ты в точку.

Она засмеялась.

– А у тебя хорошо тут пьется, ты знаешь? Душевно так.

– Ну хоть что-то… – вздохнул он, делая ещё один глоток. Как бы пьян не был, стоило Роми упомянуть Миру, как хмельная эйфория померкла. И снова появилась уверенность, что это, как игра. На самом деле, он не пьян, просто удаётся удачно притворяться, обманывая даже себя.

– Я сказала что-то не то?

– Да нет… Просто напомнила о том, что я пытался забыть хотя бы на время. И, наверное, зря пытался, – Адан усмехнулся, встречаясь взглядом с Роми. – Просто… Доа и все остальное. Если тебе непривычно и непонятно, ты представь, каково мне… нам. Мире, наверное, еще и страшно вдобавок. И все это так… не просто… – он тряхнул головой. Помолчал, потом залпом допил остатки вина и поднялся. Протянул руку:– Хочешь пойти со мной?

Роми вложила свою ладонь в его, встала:

– Это берем? – почему-то шёпотом спросила, чуть встряхнув бутылкой.

– Берём, – улыбнулся Адан. – И это тоже. На всякий случай, – в правой руке появилась еще одна бутылка, судя по форме и цвету– водка. Левой он притянул Роми к себе, осторожно обнял и меньше чем через секунду отпустил уже на скале. Той самой, где непонятно каким образом оказался сутки тому назад. Той самой, куда утром перенес Роми с пляжа. Той самой, где неожиданно захотелось оказаться именно сейчас. Может быть, чтобы еще раз увидеть, пережить и поверить. – Познакомься, это, – Адан кивнул на огромный сиреневый диск, – Луна доа. Одна, зато какая! – восхищенно добавил, чувствуя, как быстрее в жилах потекла кровь. Или это ему просто казалось, что немудрено после выпитого алкоголя в таком-то количестве. Еще вчера от одной бутылки рома его развезло бы, надолго лишив способности соображать и просто двигаться. Сегодня…

Сегодня плоскую вершину скалы заливал фиолетовый свет. Яркая, сверкающая не слабее солнца, гигантская луна уже не просто казалась особенной. Она действительно была такой. Особенной. Манящей, нереальной. Или он теперь иначе смотрел, иначе чувствовал. Словно до нее можно достать рукой, будто небо, всегда выглядевшее тяжелым, темным, низким, сегодня лишь далекий купол из искрящихся звезд.

Кожа словно отражала лунное сияние, светилась, переливаясь серебряным и фиолетовым. Роми же наоборот– будто поглощала весь свет. Её кожа оставалась матовой и была сейчас темнее, чем раньше. Даже волосы из рыжих стали тёмно-вишневыми и словно длиннее.

Оказалось, на ней чёрное короткое платье, не обтягивающее, но тем не менее, больше открывающее, чем закрывающее. Оказалось– она босиком.

Роми шумно вдохнула. Выдохнула. Поставила свою бутылку на скалу. Раскинула руки в сторону, покружилась, как ребенок, на месте. Смеясь.

– Луна доа… Еще волшебнее вашего солнца.

– Что я тебе говорил?! – радостно воскликнул Адан. – Вчера, когда пришел в себя здесь, это было невероятно! Но я слишком плохо соображал, ничего не понял. А сейчас это… это… по-другому… – он ошеломленно замолчал, поставил бутылку на камень и тоже раскинул руки в стороны. Зажмурился.

Не хватало слов, чтобы даже приблизительно передать охвативший восторг. Так бывало только в детстве, очень давно. А сейчас забытое чувство вернулось, или это он вернулся туда, в своё прошлое, или ещё дальше… В прошлое предков, напоминание о которых бежало, искрясь и наполняя силой, по его венам.

Перерождение, чтобы снова быть настоящим и свободным.

А еще понимание– вся его прежняя жизнь была однообразна и бессмысленна. Сколько бы он ни старался что-то в ней изменить, к чему бы ни стремился, какие бы цели ни придумывал и ни достигал, суть не менялась. Каждый прожитый день не приносил ничего, кроме суеты.

Фальшивое счастье, обманчивые надежды, иллюзия существования. Он двигался по инерции вперёд. Искал, находил, терял и снова искал смысл бытия. Потом почти поверил, что просто жить, день за днем– это и есть главное предназначение. И даже по-своему стал счастливым, хотя иногда накатывала непонятная грусть, и казалось, будто все вокруг– пустота, самообман.

Адан открыл глаза, шумно вдохнул. Горьковатый, необыкновенно свежий воздух, шелест моря снизу, потрясающе красивая Роми в свете Луны– всё вместе наполняло непередаваемой легкостью. Казалось, нет ничего, что бы захотел и не смог. Словно все, что было до этого, вся его жизнь, мечты, проблемы– уже не важно. Миг, песчинка времени, а впереди– пьянящая свобода.

Роми что-то выкрикнула. Небу и звездам, Вселенной или никому. Самой себе. Он не разобрал, что. А может быть, у возгласа не было никакого смысла. Просто эмоции зашкаливали, и хотелось кричать, и смеяться, и кружиться, и сделать еще какую-нибудь глупость.

– Как думаешь, ваше море, или что оно там– оно какое? – спросила Роми.

Адан прищурился, улыбнулся. Мгновение, и он уже рядом с ней, ещё одно– руки крепко сжимают податливое и сильное тело атради. А потом мимолётное падение, чтобы зависнуть вместе над самой водой.

– Проверь, – предложил Адан, позволяя ей кое-как освободить одну руку, протянуть к почти зеркальной глади. Вода не шелохнулась.

– Плавать умеешь?

– Надеюсь, – рассмеялся он. Хотел отпустить Роми и упасть следом, но передумал. Вернул обоих обратно на скалу. – Раздевайся, – предложил Адан, растегивая рубашку. – Или придется тебя раздеть, но тогда я уже ни за что не ручаюсь.

Роми неторопливо стянула платье через голову, осталась в чёрном, кружевном белье. Стала еще соблазнительней, желанней, чем в легком халатике на террасе замка.

– Ты же понимаешь, что это не просто… заставить себя не хотеть, – он шагнул к ней. – И глупо. И невозможно… – ладони скользнули вниз по её рукам, с силой сжали пальцы. И почувствовали ответное пожатие.

Роми подалась вперед, почти прикоснулась к его губам, шепнула:

– И совершенно не обязательно…

– Я не хочу, чтобы ты меня забыла, – еле слышно пробормотал Адан, прижимая к себе. – Потому что я тебя уже вряд ли забуду. И это будет, как минимум, нечестно, – он сильнее обнял Роми, а затем прыгнул вместе с ней в воду, продолжая сжимать в объятиях.

Снова короткий миг, сумасшедшая свобода, как тогда, выпрыгнув с потерявшего управление кабриолета. Только вместо страха– счастье. Вместо покорной готовности умереть– нестерпимое желание жить. Вместо жидкой вонючей грязи– прохладная ласковая колыбель настоящего моря.

Какие-то секунды они продолжали опускаться вниз уже в воде. Ещё столько же понадобилось, чтобы вынырнуть и отдышаться. Адан снова привлёк Роми к себе, прошептал, целуя солёные губы:

– Я хочу тебя… Хочу запомнить… Позволишь?

– Поверь, я не забуду, – глядя ему в глаза, отозвалась она, вернула поцелуй. Требуя большего, обвила его шею руками.

Море Бэара готово было сыграть свою роль. Точно так же, как до мгновение назад воздух, сейчас вода держала их, не давая погрузиться глубже, чем нужно. Чем того хотелось. Он слышал, как стучит её сердце. Быстро, бешено, сбивчиво… Чувствовал, как кожа Роми раскаляется под его прикосновениями, понимал, что у неё кружится голова, потому что ей вдруг, неожиданно, начинает не хватать воздуха, как и ему.

А потом…

Роми чуть отстранилась. Голубые глаза казались сейчас бездонными, огромными. Невероятными. Она смотрела на него чуть изумлённо и в то же время… Не возбуждение и не желание не давало теперь спокойно вдохнуть. В её глазах вспыхнул страх. Вспыхнул и передался ему.

– Адан…

Вода вокруг стремительно становилась холоднее.

Он понял. Сразу. Но все равно слишком поздно. Сил хватило только, чтобы успеть вернуться на скалу, бережно опустить задыхавшуюся Роми на камень. Подняться на ноги он уже не смог. Мысли путались. В горло мертвой хваткой вцепились чьи-то невидимые холодные пальцы.