Текст книги "Там, куда тебя не звали (СИ)"

Автор книги: Kara_Mei

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Бросаю нервный взгляд на книгу. В этот момент можно заложить свои пожелания в существо.

Кошка. И пусть глаза будут зелёные.

Дымка вдруг сжимается в пульсирующий клубок, а в следующее мгновение падает, разливаясь о стол, и исчезает.

И что это за хрень только что была?

«Призовите вашего фамильяра»

– Ладно, фамильяр, я хочу, чтобы ты появился.

Осторожно оглядываюсь по сторонам.

Ни-че-го. Абсолютно. Ну, собственно, чего и следовало ожидать. В конце концов, уже не маленький, чтобы верить в счастливые сказки. Ну какой у меня может быть фамильяр, самому ли не смешно? Со мной вон даже тараканы не живут, а тут душа, готовая всегда быть рядом, быть другом и всячески помогать.

И всё же где-то внутри противно колет разочарование. Очередная глупая надежда.

Из задумчивого созерцания чёрных стеллажей наконец выводит нервное клокотание пустого разогретого котла. Пора возвращаться в реальность.

***

– Какой занятный эксперимент. И как успехи? – красные глаза напротив не мигая следят за каждым движением.

– Провальный. Мой господин, вы сами видели.

– Действительно, прискорбно. – Чуть шипящий голос звучит так тихо и при этом явственно, что непонятно, раздаётся он прямо в голове, или же Тёмный лорд просто беседует. – А как поживает та милая дама в розовом?

По непонятной причине что-то в этой «даме в розовом» Тёмному лорду определённо импонирует. То ли то, как она методично тиранит всех жителей Хогвартса, то ли ещё какие-то личностные качества. И тем не менее, кажется, этот год оказался самым сложным для всех. Где взять силы на то, чтобы дожить до июля, совершенно не понятно. Неожиданно, видимо, на фоне полного нервного истощения, вспомнившийся летний эксперимент, как и полгода назад, не даёт никакого результата. Только разве что Волан_де_Морт и Дамблдор теперь в курсе.

***

Звук шагов эхом прокатывается по пустому тёмному коридору. От обострившейся в последнее время мигрени хочется забиться в самый тёмный угол и притвориться мёртвым, но с Альбусом такой номер вряд ли пройдёт. А тем временем окружающий мир уверенно несётся в непроглядную задницу. Такое чувство, словно сидишь в террариуме со змеями и пытаешься как-то с ними договориться принять себя за своего, при этом не владея парселтангом.

Эх, фамильяр, и где ты? Сейчас бы твоя помощь определённо пригодилась.

Надо как-то вытащить младшего Малфоя из той задницы, в которую его загнал Тёмный лорд. Непреложный обет, будь он неладен. Так ещё и сопляк отпирается и всячески пытается делать вид, что у него всё получается. Малолетний идиот. А ещё Поттер…

Но додумать свою мысль я не успеваю, потому-то за стеной раздаётся какой-то жуткий грохот. Тихо ругнувшись под нос, подлетаю к ближайшей двери.

– Алохомора!

Замок вспыхивает. В груди начинает вскипать бешенство.

Поттер.

Малолетнее чудовище, как обычно, в сопровождении Уизли и Грейнджер. То, что эти трое постоянно во что-то влипают, кажется, уже не удивляет. От бешенства начинает потряхивать.

Опять они за своё?!

Поттер же блеет что-то нечленораздельное, продолжая тыкать палочкой куда-то в сторону.

Сердце падает, кажется, пропуская несколько ударов. В голове начинает плыть. Весь мир вмиг сжимается до неё. Медленно она поднимает взгляд, от которого перехватывает дыхание, а ноги вдруг становятся ватными.

Лили…

Поперёк груди словно ударяет ржавым серпом.

Лили…

Ком застревает в горле, не давая говорить.

Лили…

Броситься ей в ноги и умолять, умолять простить за всё, за то, что не сумел, не уберёг…

– Профессор Снейп, что у вас тут происходит? – кажется, словно на меня выливают ведро ледяной воды. Нервно дергаюсь, оборачиваясь к невесть откуда взявшемуся директору.

Альбус, там Лили…

Девушка бросает суровый взгляд из-под сведённых бровей.

Кто это, черт возьми?

Сердце снова начинает бешено колотиться, отдавая шумом в висках.

***

– Интересная девушка, не так ли? И ты совсем не знаешь, откуда она тут взялась?

Бросаю на директора недовольный взгляд.

– Надо быть абсолютно слепым, чтобы не заметить отсутствие у неё метки. И магии в ней совершенно не чувствуется.

– Но я же спросил не об этом. – Дамблдор хитро улыбается, бросая взгляд поверх очков.

– Откуда я могу это знать, я её вижу впервые в жизни.

В голове начинает неприятно печь. Чёртов старик, неужели он до сих пор не понял, что его легилименция уж очень ощутима?

***

От быстрого листания страниц воздух над столом тут же наполняется трухой и пылью. Если эта маггловская девица действительно каким-то непостижимым образом оказалась фамильяром, она тут проживёт недолго. Горько усмехаюсь.

Бред. Как вообще маггл может быть фамильяром? Ага, вот оно.

Откладываю в сторону книгу.

Ладно, если эта бредятина с фамильяром сработала, кто знает, может, и это зачаровывание окажется рабочим. А то девочка и неделю не продержится педагогом. Ещё и так удачно Альбус подкинул ей чуть ли не через день седьмой курс Слизерина, которые себя тут вообще царями и богами считают и сожрут эту малолетку с потрохами.

Выуживаю из-под стола клетку с весничкой. Всё лучше, чем ничего. Если получится связать этих двоих, с птицы проклятье снять проще, чем с девицы. Ну и пусть эта малявка ей путь показывает, раз наша госпожа маггловед в трёх соснах путается. Пусть приглядывает за ней, что ли.

***

– Северус, мне срочно нужно с тобой поговорить! – раздаётся знакомый голос из камина.

Хочется чем-то швырнуть в зелёное пламя, но даже думать о необходимости шевельнуться больно.

– Римус, какого дементора тебе от меня нужно?

Видимо, решив, что начало года было слишком спокойным, проблемы решили начать закручиваться сейчас снежным комом. Причём со всех сторон: Драко продолжает упорно скалиться и отбрыкиваться, Тёмный лорд подливает масло в огонь, а Альбус… Альбус явно заинтересовался Рунцис. А та, на радость директору, пропуская мимо ушей все колкие замечания и попытку довести до слёз, чуть ли не поселилась под дверью, задалбывая расспросами о своей птице. К слову, птица сработала, как и задумывалось, собрав на себя насланное на профессора-малолетку проклятие. Причём задолбала эта малолетка настолько, что вместо первоначальной идеи умертвить пичугу, чтоб не мучилась, пришлось её лечить. Перевернуть библиотеку Малфоев и родить противоядие.

– Снейп, ты должен это увидеть сам, буду тебя ждать.

***

Морозный ветер приятно пощипывает кожу. Кажется, здесь, за пределами замка, даже дышится свободнее. Возвращаться в своё уютное подземелье почему-то совершенно не хочется, ведь возвращение ознаменует начало мозгового штурма: девчонка похоже что действительно фамильяр. Никакого другого объяснения тому, что Римус в полнолуние остался человеком, упорно не находится. Только эта Рунцис, околачивающаяся всё время около кабинета, пока зелье готовилось. Правда, звучит всё это на гране бреда. Неужели это действительно вот так работает? Это же… не знаю, это сильнее, чем Тёмный лорд, можно стать…

Раньше, чем я успеваю понять, что произошло, прямо над ухом раздаётся пронзительный писк, а в волосы влетает бог знает откуда появившаяся птица.

Какого…

Кася, как навала её Рунцис, вьётся кругами, заходясь истошным визгом и, по всей видимости, требуя куда-то идти.

Снег под ногами жалобно хрустит, а танцующий рядом шарик света отражается от корки наста мелкими бликами. Птица продолжает виться, но хотя бы не орёт, а потом вдруг исчезает за каким-то сугробом.

Сердце ухает, ругательство застревает в горле, а от адреналина начинает бешено колотится сердце.

Рунцис, которая должна в это время мирно бродить по замку, каким-то немыслимым образом оказывается здесь, на берегу реки, да ещё и больше мёртвой, чем живой. Как-то, создавая птицу я совершенно не продумал варианты физических методов воздействия.

Мозг вскипает в судорожной попытке решить проблему. Трансгрессировать в замок при всем желании не получится, никто не сможет это сделать, кроме Дамблдора. На мгновение в груди вскипает бешенство: и кроме Дамблдора и профессоров-магов, никто не может покинуть ночью пределы замка, а значит…

Взмахом палочки расчищаю поляну от снега и зажигаю костёр. Рванув этот полуживой сугроб, выясняю, что девушка, мокрая с ног до головы, почти не дышит.

– Дементор тебя побери, Рунцис! – рявкаю, тряханув псевдофамильяра за плечи, в глупой надежде на то, что от этого она очнётся. Чуда, ожидаемо, не происходит, и девица мешком оседает в руках.

Надо срочно её отогреть.

Нервно озираюсь по сторонам, перебирая возможные варианты. А вариантов практически и нет. На ней нельзя использовать магию, потому что от обычного зелья, после которого должно быть лёгкое чувство дурмана, эта малявка уплыла в обморок. До Хогвартса тащить её пешком не вариант, да и времени нет, судя по синим губам, ещё чуть-чуть – и она попросту помрёт.

От всплывшей когда-то фразы Эванс о том, что греться лучше о кого-то тёплого, брошенной давным-давно и совершенно по другому поводу, на мгновение бросает в жар. Но ведь действительно, когда во времена Гриндевальда ставили эксперименты на магглах, было какое-то исследование, что лучше всего согреть замёрзшего человека может не магия, не костёр и не баня, а именно другой человек.

Кожа к коже.

Но от вида покрывшихся инеем ресниц и скрюченных холодом пальцев мысли о самокопании и самобичевании решительно отбрасываются на потом.

Пусть потом говорит про старого извращенца и ещё что-нибудь, но это лучше, чем очередной труп.

***

– Фамильяр, я хочу, чтоб ты появился… лась, – тихо бурчу себе под нос, гипнотизируя мелко остеклённое окно. В конце концов, если эта девица действительно фамильяр, она придёт.

План оказался до глупого прост: создать максимально невыгодные условия для появления и позвать. По крайней мере, если верить книге, она должна появиться в любом случае. И то, что Рунцис будет просто так гулять ночью по замку после четырёх пар на арене и вчерашнего ночного дежурства, очень сомнительно, а значит, есть шанс, что эксперимент пройдёт при идеальных условиях.

Но в коридоре стоит звенящая тишина.

А, ну всё это…

Наконец отхожу от окна. В конце концов, впереди ещё целая ночь дежурства на грани нервного истощения. Зажигать свет как-то совершенно нет желания, поэтому я уже успеваю сделать уверенный шаг в темноту поворота.

Твою мать!

Падение навзничь останавливаю в последний момент, благо волшебная палочка была в руках. В лицо лезут пахнущие каким-то карамельным шампунем космы.

– Рунцис!

***

Закрыв глаза, прислушиваюсь к тишине. Вот бы все ночи в замке были настолько умиротворёнными. За окном медленно танцуют снежинки. Наверное, это последний снег в этом учебном году. В астрономической башне гуляет ветер, наметая белые разводы на полу. Прекрасная ночь.

Облокотившись на холодную металлическую ограду, рассеянно оглядываю такой приевшийся за эти годы пейзаж. Замри, умри и вновь воскресни, а эти горы так и будут стоять величественно и непреклонно.

Через тишину до слуха вдруг доносятся какие-то обрывки фраз, видимо, принесённые ветром. Въевшиеся за годы рефлексы заставляют обернуться на звук, насторожиться и, перестав дышать, вслушаться в странное звучание голоса. Песня. Рунцис поёт.

– Коли в жизни далёкой другой

Князь серебряный был бы мне мил,

Он ходил бы студёной рекой,

На уздечке бы солнце водил,

На узде золотой…

Внутри захлёстывает какое-то абсолютно детское любопытство. Быстрыми шагами подлетаю к лестнице. Хочется услышать полностью. Пролёт, из первого оконного проема вдруг вылетает Кася. Птица зависает на уровне глаз, быстро хлопая крылышками, а потом опускается на каменный подоконник. Замираю рядом с Касей.

– Так гряди из-за гор, из-за гневного моря,

И у этого мира её забирай, и навеки её

Забирай! Забирай! Пропади оно пропадом!

Звенит на ветрах из травы тетива —

Забирай! Забирай!

Крылья вспыхнули золотом,

Да остались в крови рукава…

Девушка кружит по внутреннему дворику, взметая длинной юбкой хлопья снега. Звонкий голос разливается по холодному замку, болезненно отдавая куда-то под рёбра. Дышать становится тяжелее. Словно и не маггл, а какая-нибудь сказочная сирин. В каждом движении, в каждом слове и интонации чувствуется какая-то странная девичья душевная боль. Вдруг пляска заканчивается, и девушка замирает перед одной из украшающих фонтан статуй.

– А за морем на чёрной скале

Змей серебряный кольца плетет.

Самоцветы горят в серебре,

Змей крылатый желанную ждет,

Он свою наречённую ждет.

Обречённую ждет.

Обречённая – наречённая, – хмыкаю, закрывая глаза.

От песни почему-то по спине пробегают мурашки.

– Кто летит за пургой из обители молний,

Тот единственный в силах шагнуть через край.

Так гряди из-за гор, из-за синего моря,

И у этого мира меня – забирай эту ложь,

Горе, нежить и небыль,

Я – стеклянный сосуд со свечою внутри;

Мы отвержены – что ж, упади же из неба

И у этого мира меня забери!

Какая-то странная сила бьет под дых. Пальцы больно обдирает шершавый камень кладки. Охватывает дикое, почти животное желание откликнуться на призыв.

– И навеки меня забери!

Слышишь, в небо меня забери!

С трудом задавливаю стремление броситься вниз, схватить это рыжее безумие, сжать до боли и забрать. Всё равно куда и непонятно зачем, лишь бы оказаться рядом.

Вздыхаю обжигающий воздух через до боли сжатые зубы. От вдруг раздавшегося голоса Альбуса вздрагиваю, снова открывая глаза.

А ему-то что тут понадобилось?

– Саша! Саша, ты не я, слышишь?! Не я, ты слышишь? Ну?

Комната пляшет перед глазами, словно в калейдоскопе. К горлу моментально подкатывает тошнота, а от вдруг возникшей невозможности нормально вдохнуть захожусь кашлем.

– Саша? – Я замечаю наклонившегося ко мне Северуса. На моё неопределённое движение головой мужчина тяжело вздыхает. Осознание произошедшего бьёт в основание черепа вместе с прилившей кровью. Начинает больно пульсировать в шее и закладывать уши.

Я только что прожила куски жизни Северуса!

От закружившихся в памяти воспоминаний снова подкатывает тошнота, а на глаза наворачиваются слёзы.

Северус реагирует молниеносно. Моё лицо вдруг оказывается крепко зажато в ладонях, и маг заставляет посмотреть себе в глаза. На мгновение взгляд мужчины становится менее осмысленным, а в следующую секунду Снейп притягивает меня к себе, крепко обнимая за плечи и гладя по спине. Закусываю губу в попытке не расплакаться. Кажется, словно душу вывернули наизнанку и выскоблили железным скребком.

– Все хорошо, – раздаётся тихий шёпот над ухом, и я, снова хлюпнув носом, всё-таки заливаюсь слезами.

Человек, за которого так больно, ещё и успокаивает меня. Какое же я всё-таки ничтожество.

Комментарий к Глава 2. ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ В ДЕЙСТВИИ

Буду рада отзывам🌺

========== Глава 3. СВОЯ НОША НЕ ТЯНЕТ ==========

Мерное биение сердца под ухом приятно баюкает. И странно, и страшно. В голове стоит гудящая напряжением пустота, но тёплые руки, гладящие по спине, не дают провалиться в полное беспамятство.

От себя не убежишь.

И зычно хлюпнув носом, я всё-таки мягко выбираюсь из объятий, попутно растирая по щекам слезы и сопли рукавом мантии. Северус молча следит за моими тщетными попытками собрать себя в кучку. Распускаю волосы, видимо, наспех собранные магом, в надежде, что так я выгляжу не настолько плохо. Наконец, выпутавшись из закрученных складок мантии и юбки, я устраиваюсь по-турецки. Все скопившиеся вопросы вдруг рассыпаются, и в голове снова наступает противная пустота. Моргнув, смахиваю очередную слезинку и отворачиваюсь к окну, чтобы снова не разрыдаться. За мелкими квадратиками стекла клубятся розово-лиловые барашки облаков на контрастном иссиня-чёрном фоне грозового неба.

– Я… я не знаю, что сказать. Я совершенно ничего не понимаю. – Чуть взмахиваю рукой в полном бессилии, еле слышно сипя. – Почему ты не рассказал раньше?

– Потому что мне противна твоя жалость, – разрезает тишину бархатистый ледяной голос Северуса, отчего я снова оборачиваюсь к магу. Снейп сидит на кровати вполоборота с прямой спиной, глядя на меня не то со злостью, не то с вызовом. – И если бы не твоя вдруг невесть откуда взявшаяся способность влезать в мою голову, то увидела бы ты только со стороны процесс создания заговора и зелья для призвания фамильяра. Не питай иллюзий, будто я собирался перед тобой исповедоваться.

И вот сейчас я безошибочно угадываю обвинительные нотки в мою сторону.

– Как будто я это специально сделала! – тут же реагирую в ответ, от обиды поджав губы и дёрнув носом. Из-за попытки говорить громче снова начинают ныть связки. Северус бросает на меня хмурый взгляд, но спорить не решается.

В конце концов, наверное, действительно не очень приятно, когда какая-то малознакомая личность шастает в твоей голове, высматривая твою жизнь.

– Прости, я правда не хотела, – тихо буркаю я, бросая виноватый взгляд на мага, и тут же начинаю с задумчивым видом разглядывать собственные руки.

От вида разодранного заусенца морщусь, вдруг ощущая, как пощипывает ранка.

– Ты не виновата, по всей видимости, Тёмный лорд рассчитывал на что-то подобное, – со вздохом отзывается Северус куда мягче, чем раньше.

– В смысле рассчитывал? – Снова вскидываю голову, от чего прядь волос падает на глаза. Снейп как-то нехорошо улыбается.

– А ты думаешь, можно просто так орать и угрожать Тёмному лорду? – Бровь мага медленно ползёт вверх. – Заявить о том, что знаешь о крестражах, проигнорировать империус, словно какой-то дракон, а потом, несмотря на истерику, так и не открыть своего сознания.

– Что? Империус? – И я начинаю тупо хлопать глазами, словно заправская сова. Ой, видимо, не без участия его зельеварского темнейшества я была вынуждена ускоренным курсом ознакомиться со всей теоретической частью защиты от тёмных искусств, правда, мало что из всего объёма информации поняв, но, по всей видимости, многое запомнив. Империус, как круциатус и авада кедавра, – одно из трёх «непростительных» заклинаний, после которого накладывающему светит прямая дорога в тот самый Азкабан. При этом империус полностью подчиняет волю того, на кого его наложили…

Сев только ядовито хмыкает.

– Империус, именно, которым лучших магов подчиняют пачками. И сознание ты не открыла ни при дружеской беседе, ни при панике от мучений Драко, ни когда ты… – Сев запнулся, – ни когда ты проживала обрывки моей жизни.

От услышанного начинает пробивать лёгкая дрожь.

– И что теперь будет? – как-то слишком жалобно мяукаю я, медленно осознавая всю ту кучу дерьма, в которую я играючи вогнала нас обоих. В том, что Северус теперь будет отхватывать за компанию, я почему-то уже сомневаться перестала.

Выражение лица Снейпа становится совсем неопределимым.

– Теперь, скорее всего, Тёмный лорд будет пытаться выяснить, что ты такое. И твоя осведомлённость о крестражах без внимания не останется.

И я со свистом вдыхаю.

Класс. Мы трупы.

Маг грустно улыбается, уловив моё настроение.

– Просто постарайся думать перед тем, как что-то ляпнуть.

– Подожди, а почему он не смог прочитать мои мысли? Ты-то ведь можешь…

– Могу, но насколько я понял, я – единственный, кто может это сделать. Даже Дамблдор, будучи великим волшебником, не смог воздействовать на тебя легилименцией. Видимо, это и подразумевалось в книге под расплывчатой формулировкой о возможности абсолютного доверии мага к фамильяру.

– Но… – Я рассеянно оглядываюсь по сторонам. – Как я могу быть каким-то фамильяром, я же человек, ну то есть маггл…

– Если честно, я в этом понимаю не больше тебя. Скорее всего, тут что-то, связанное с изначальной магией. Видишь ли, душа любого живого существа, мага, маггла, единорога или полевой мышки, по сути магия, волшебство, о котором просто немногие задумываются. И, видимо, каким-то неведомым образом есть возможность вмешиваться и в этот процесс. Насколько мне известно, сейчас, после того, как несколько крестражей оказалось уничтожено, Тёмный лорд готов зацепиться за любую возможность обладания альтернативным источником бессмертия, но не хочет рисковать остатками собственной души, совершая необдуманные действия.

Я могу только рассеянно покачать в ответ головой. Бред какой-то. Я и магическое существо, да не просто какая-то вобла чародейская, а дух-спутник мага, если верить тому, что рассказывала Полумна… Перевожу тупой взгляд на Северуса.

И вот этот человек, оказывается, принимал непосредственное участие в качестве третьего, независимого лица в моём рождении? Фу, как звучит отвратительно.

Но тем не менее, и зелёные глаза, и внешнее сходство с призраком из Снейповского прошлого даже не думают опровергать бредовость утверждения. Но если всё это является результатом пожелания Северуса, то где вообще заканчиваются мои собственные желания и начинается отражение желания мага? Такое вообще возможно?

Северус молча следит за мной, видимо, ожидая умозаключения обо всём происходящем.

– Всегда, дружок, прежде чем лезть куда-нибудь, подумай сначала, хорошенько подумай: «А как я оттуда вылезу?» – рассеянно бормочу под нос цитату из радиопостановки «Алисы в стране чудес». – Получается, пока Том не знает, что можно ожидать от… – я запинаюсь, бросая на Северуса внимательный взгляд, – от нас, есть надежда ещё чуточку пожить?

Маг только как-то криво и горько усмехается в ответ, а в следующую секунду комната вдруг наполняется странным шипящим звуком. Из медленно приоткрывающейся двери появляется широкая змеиная бошка. Северус моментально оказывается на ногах.

– Нам пора.

***

– Что ты читаешь? – от раздавшегося неподалёку мужского голоса вздрагиваю. Правда, уже не столько от страха, сколько от неожиданности. За переживаниями об увлекательнейших приключениях Муми-тролля и компании я благополучно абстрагировалась от окружающего хаоса.

Том, к моему неудовольствию, хоть и вполне ожидаемо, не забыл о необходимости за мной приглядывать. А поскольку приглядывающая Нагайна оказалась как-то неотделима от Реддла, то теперь почти всё свободное ото сна время я оказалась вынужденной проводить в обществе Тёмного лорда и его змеи. Первый день было настолько страшно, что я боялась даже лишний раз вздохнуть. Том, выведенный из шаткого душевного равновесия, спокойствия тоже не добавил. А потом, дня через три, выстроилось примерное понимание иерархической лестницы, и укоренилось осознание того, что пока я не отсвечиваю, внимания на меня тоже не обращают. Собственно, поэтому, накопав книг в хозяйской библиотеке, я с преувеличенным усилием стала «не отсвечивать». Таким образом сейчас я оказалась в фривольнейшей позе развалившейся поперёк большого кресла со сборником Туве Янсон в руках и передавившей ноги змеёй на коленях. Про то, что Нагайна ядовитая, я тоже благополучно забыла, читай: смирилась, через первые часов двенадцать её общества. В какой-то момент даже стало казаться, что рептилия эта не просто верная спутница его темнейшества, но и обладает собственной хорошо работающей головой.

– Сборник Туве Янсон, Муми-тролль и комета. – Опускаю вниз книгу, не без доли любопытства глядя на замершего за столом вполоборота Тома Реддла. Спустя три дня молчания голос всё-таки соблаговолил вернуться. Мужчина с самого утра занимался разбором каких-то бумажек, проигнорировал обед и только сейчас, на пятом часу пополудни, видимо, вспомнил о моем существовании. Разбуженная Нагайна что-то, как мне показалось, недовольно прошипев, перекатила упругое тельце, устраивая голову мне под рукавом. Идиллия – хоть картины пиши.

– И что пишут в маггловских книжках? – С долей презрения в голосе Том щурится в мою сторону. Начинает закрадываться мысль о том, что у Реддла есть некие проблемы со зрением в светлое время суток.

– …А мне кажется, это оттого, что мы лучше знаем комету. Мы первые узнали о том, что она летит к Земле. Мы видели, как она росла из малюсенькой точки… Наверное, она страшно одинока. Представьте, как одиноко себя чувствуют те, кого все боятся… – без задней мысли начинаю я с того момента, на котором остановилась, с запозданием осознавая, что я только что прочитала. Реддл бросает на меня какой-то совершенно неразличимый взгляд. Змея под моей рукой как-то странно, мелко подёргивается.

– Ты находишь меня одиноким человеком? – Реддл медленно выплывает из-за стола, подходя ближе и нависая сверху.

– Ну… – Бросаю нервный взгляд на змею, вспомнив о её ядовитости и беспрекословном подчинении Тому, и при этом тут же услышав в голове шипение Снейпа о том, чтобы я постаралась не врать его темнейшеству. – Мне кажется, рядом с вами мало людей, испытывающих к вам только светлое чувство дружбы…

– Дружба! – ядовито выплевывает Том, да так, что я снова вздрагиваю. Маг вытаскивает волшебную палочку словно из воздуха и начинает вертеть её в руках. – Любовь, надежда – пороки, неизменно приводящие человека к гибели! Ничто не способно сгубить человека так быстро, как его узы!

– Но ведь… – тут же придумываю возмущённую тираду о том, что именно благодаря любви, дружбе и прочим светлым чувствам мы остаёмся людьми, но Том направляет в мою сторону палочку, и мне приходится прикусить язык.

– Ведь что? Ведь это так прекрасно – со всеми дружить и всех любить? И сдохнуть где-нибудь в сточной канаве из-за предательства? Запомни, девочка, ты ничего в этой жизни не видела! По тому, что я вижу и слышу, ты – всего лишь маленький избалованный ребёнок, живущий в своём розовом мирке. Только оборвав все эти навязанные обществом узы, можно быть по-настоящему свободным и великим! – Реддл нависает скалой, приставив к моей шее палочку. Зрачки красных глаз вытянулись в две тонкие линии и, кажется, видят каждое движение мышц на моём лице. Перестаю дышать.

Боги, ну говорили же мне не вступать в споры!

Правда, уже в следующую секунду Том берёт себя в руки и, выпрямляясь, делает шаг назад.

– Для общения с тобой необходима масса самообладания. И откуда только такую Северус умудрился вытащить.

Начинает бить крупная дрожь, и я неожиданно для самой себя издаю нервный смешок. Так страшно, что уже даже смешно. Кажется, вся нервная система просто умерла, работая последние две недели на износ ежедневно. И самое прискорбное в этом всём оказалось то, что Северуса, рядом с которым чувствуется хоть какое-то спокойствие, я не видела с того самого судьбоносного эксперимента.

***

Чёрный свод балдахина кажется настолько чёрным, что при доле воображения он начинает напоминать бескрайний простор космоса. Наверное, время уже перевалило за полночь, но сон упорно не идёт. С самого утра, с того момента, как на мою кровать уже с привычным шипением влезла Нагайна, в воздухе ощущается какое-то напряжение, и вот сейчас оно, пожалуй, достигло своего апогея. Все маги, которых я умудрилась встретить днём, были дёрганные, молчаливые и всем своим видом показывали, что всё-таки они что-то затеяли. Правда, вот что именно, я так и не смогла выяснить. Хотя выяснять, честно говоря, было особо не у кого. С аудиенции у Реддла народ обычно вылетает пулей. Тома действительно боятся, причём до чёртиков, все обитатели поместья, пожалуй что только за исключением некой Беллатриссы. Нет, женщина его, конечно, тоже боится, но во всем её поведении прослеживается и явная нотка маниакальной одержимости тёмным магом. Как бы я ни старалась, но ни Драко, ни Люциуса я так найти и не смогла. Почему-то что-то в этой белобрысой семейке вызвало во мне странное чувство приятия. А может, это просто отпечаток отношения к Малфоям Северуса, в конце концов, я так и не смогла узнать, где заканчивается его полёт фантазии и начинаются мои собственные эмоции. Это ведь, наверное, тоже можно менять?

И я в очередной раз поворачиваюсь на бок, найдя взглядом дверь. Из-под нижней щели виднеется тонкая полоска света. Тяну носом воздух.

Ну нет, ну… ну нет же!

Начинаю мысленно убеждать себя в глупости предприятия, но любопытство берет вверх. В конце концов, все куда-то разбежались ещё часов в шесть вечера, поэтому почти треть дня пришлось сидеть в комнате, и вот сейчас сиделка кончилась. В конце концов, ну что со мной случится в пустом замке? Схожу в библиотеку, книжку какую-нибудь возьму умную, а то мой выбор его темнейшество явно не оценил и, по всей видимости, ещё устроил Малфоям головомойку за ненадлежащий уровень литературы.

И вынырнув из-под одеяла, я накидываю на плечи покрывало с оборчатым краем на манер мантии. В замке постоянно что-то драят и моют десятки эльфов, поэтому вот уже пару дней я начала шастать босиком. С разрешения Реддла, которое он дал на удивление быстро, смерив меня непонимающим взглядом и поинтересовавшись, зачем я пристаю с глупыми вопросами.

И вот теперь, волоча за собой расшитый хвост, тихо шлёпая босыми стопами по отполированному тёплому мрамору, я пускаюсь в путь. Дверь ожидаемо оказывается открытой, и я выныриваю в коридор. Правда, к моему удивлению, освещённым оказывается он единственный. Медленно, всё равно стараясь не шуметь, добредаю до центральной лестницы и замираю, превратившись в слух. Откуда-то из мрачного коридора, находящегося на этаж ниже, раздаются вопли, крики и вообще бог знает что. Видимо, на мою комнату наложено что-то, что не даёт проникать шуму.

Вот что-то мне всё происходящее не нравится.

И я начинаю силиться выловить хоть один знакомый голос.

Хоть бы услышать Северуса – тут же проносится в голове, от чего я закусываю губу, пытаясь отогнать порыв. Но как бы я ни брыкалась, приходится признаться в том, что за эти несколько недель я успела безумно соскучиться.

Выдыхаю, пытаясь унять вдруг заколотившееся сердце, и на подгибающихся ногах направляюсь вперёд.

В конце концов, вдруг что-то плохое случилось, а меня нет рядом?

Почему-то убеждённость в том, что рядом я быть просто обязана, появляется в голове некой константой. Женщина я, в конце-то концов, или где? Почти жена декабриста. Правда, тут всё держится скорее на моих соплях и необъяснимой инициативе.

Приближаясь к помещению, понимаю, что там идёт какой-то капитальный разбор полётов. Чей-то истошный вопль боли заставляет меня вздрогнуть и шарахнуться к стене.

Неужели опять показательное выступление с круциатусом?

Сердце ухает, противно сжимаясь.

Лишь бы не Северус…

Но фантазия услужливо предлагает вариант того, как под бешеным взглядом Реддла Северус корчится от боли, окружённый замершими не то в ужасе, не то в упоении остальными Пожирателями.

По щекам тут же начинают литься слезы. На подкашивающихся от ужаса ногах, еле двигаясь, продолжаю свой путь в сторону закрытых дверей. Начинает колотить то ли от холода, то ли от нервов, и я дёрганным движением посильнее кутаюсь в покрывало.

До двери остаётся всего каких-то метра три, как вдруг деревянные створки с шумом распахиваются. Шарахаюсь в сторону, инстинктивно вжимаясь в стену. Из помещения вылетает чёрная туча и, оказавшись в коридоре, предварительно сметя оказавшуюся на пути вазу, стоящую напротив дверей, видение с тихим хлопком исчезает. Следом из помещения начинают выходить ещё какие-то люди. Все они, как один, в длинных чёрных плащах, правда, вот головы капюшонами закрыты далеко не у всех. Что-то обсуждая, маги проходят мимо меня, словно меня не замечая. Только в одной фигуре, бросившей на меня быстрый взгляд, я с трудом узнаю сильно встревоженного Драко. Кажется, за то время, что мы не виделись, он ещё больше похудел. И чем меньше народа становится в коридоре, тем сильнее начинает подмывать чувство паники.