Текст книги "Ярче солнца (СИ)"

Автор книги: Kaoru13th

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Нет, – сказал Ганнибал.

– Тогда спасибо, – отметил я, отпивая кофе.

– Люблю тебя, – ни с того ни с сего сказал вдруг Ганнибал.

И замолчал, может быть, ожидая, что я тоже сию секунду скажу то же самое, а я, в свою очередь, слегка обжегши язык горяченным кофе, вовсе не думал, что кого-то люблю и говорить этого не собирался. Но, понимая, что деваться некуда, я слегка остудил язык, и, делая вид, что мне всё ещё больно, промямлил:

– И я тебя.

Ганнибал удовлетворился и этим. Проходя мимо, он потрепал меня по волосам, а я принял это, как должное. Как пёс. Который, к слову сказать, сидел себе в коридоре и терпеливо ждал, пока кто-нибудь соизволит вывести его на прогулку.

Вскоре Чилтон поднял своего преступного подельника, с которым вчера они мне устроили театр теней, а я, дабы не встречаться с этим вызывающим огромное смущение незнакомым человеком, быстро смылся на улицу с Уинстоном, планируя допить свой кофе, когда мы с псом вернёмся, а эти двое – свалят из нашего дома. Мой расчёт вполне удался – их обуви в прихожей уже не было, когда я пришёл.

– Я проголодался, – сообщил я Ганнибалу, который чем-то занимался в ванной комнате с открытой дверью – вероятно, каким-то общественно-полезным делом, вещи, может, высохшие собирал? У меня была стойкая привычка всякие небольшие штуки вроде постиранных под краном носовых платков или маек прилеплять сушиться на предметы в ванной, для чего господин Лектер, устав сдирать мои носки с раковин и шкафов, организовал на стене небольшую сушилку, а после и сам стал иногда ею пользоваться – перенял привычку.

– Проголодался? – повторил за мной Ганнибал. – Я тебе предлагал четверть часа назад испечь сырники? Ты что мне сказал?

– Я тогда не хотел! – заныл я.

– Не хотел… Теперь жди. Я занят.

– Подожду, – сказал я, сев на софу, стоящую у кухонного стола. – Времени-то ещё… – я зевнул. – Но я жду! И голодный! – напомнил я.

– Сделай тосты и поешь, – отозвался Лектер.

– У тебя вкуснее получаются! – проорал я, обнаруживая на локте большой синяк инопланетного происхождения и принимаясь его разглядывать с удивлённым лицом. – Ганнибал!

– Что?

– Ты не помнишь, я ударялся где-нибудь недавно?

– Вчера немного ударился.

– Да? Где? Я не по… – я прервал сам себя, фыркнув. – Вот… бл… Смешно очень!

Ганнибал, погасив в ванной свет, пришёл ко мне на кухню.

– Весьма забавно, – сказал он, остановившись на секунду и соображая, куда в первую очередь кидаться и что в нашей кухне следует жарить. – Узнал много интересного о твоём ко мне доверии. Ты вчера едва ли меня не бросил, а я даже в этом не участвовал. Хорошо, быстро разобрались, а то бы…

– Ты представляешь, в каком я был ужасе?! – живо разозлился я, слушая его речи. – Я там чуть не преставился, не зная, что и думать…

– В ужасе?.. – спокойно и тихо спросил Ганнибал.

– Конечно, блин! – подтвердил я. – Да я убить был готов! Кого не знаю. Но был!

– В другой раз, что бы там ни было, никого не убивай! – предостерёг Ганнибал.

– Ладно уж… – смилостивился я.

– Если когда-нибудь я решу заняться с кем-нибудь сексом в этой гостиной, – сказал Лектер, – ты будешь безусловно предупреждён об этом заранее. Минимум за пару месяцев.

– Если мы разойдёмся, ты два месяца будешь сохранять траур по нашим отношениям? – спросил я.

– Или по тебе, – коварно улыбнулся Ганнибал. – С вареньем, маслом или сиропом сырники будешь кушать?

– Два месяца? А почему такой срок? – не на шутку заинтересовался я.

– Святые, – выдохнул Лектер. – Мы будем вместе и ты меня переживёшь, не буду я ничего хранить и тебе не следует. Масло, сироп, варенье.

– Варенье, – ответил я, наконец. – А какое?

– Сливовое.

– Тогда масло.

– Тогда масло, хорошо… С одной стороны, конечно, неприятно осознавать, как легко бы ты мог послать меня к чёрту.

– Милый… – виновато проговорил я.

Честно сказать, за время наших с ним отношений я много раз хотел и мог послать этого напыщенного типа к чёрту, и в ряде случаев лишь нечаянное стечение обстоятельств удерживало меня от этого шага… Но он-то об этом не знал. И я чувствовал за все те разы вину прямо сейчас!

Тем более, что моё к нему отношение со временем изменилось, и я решительно осознал, что потерять его было бы для меня очень скверно, поскольку даже если он и не лучший из всех людей на свете, при всех его недостатках, он обладает и внушительными… Внушительными упругими достоинствами. Характера. Достоинствами характера. Так что временами мне с ним бывало очень хорошо и почти волшебно. Настолько, что это заставляло забыть о тех временах, что были не очень-то хороши.

Ганнибал же продолжал свои рассуждения:

– Но, если посмотреть с другой стороны… – сказал он, собираясь противопоставить что-то тому, что вчера я чуть было его не бросил за откровенное «ни за что».

«Что же может быть с другой?» – подумал я.

– …ты ещё и собственник ужасный, – закончил он предложение. – Это ещё хуже. Эгоист и собственник. Но, чтобы ты точно меня сейчас понял, мне это очень нравится. Я не должен был признаваться тебе в этом, дорогой, но я боюсь, что сам ты не поймёшь, если я не поясню.

– Комплимент на комплименте… – пробубнил я.

– А ещё сырничек на сырничке, мон шер, с маслом, – он поставил передо мной тарелку.

– Когда ты… так успел? – опешил я, сообразив, что с момента моей просьбы прошло минуты две.

– Я вчера… Короче, я просто у тебя немного колдую.

– Ты моё сокровище, милый, – проворковал я. – А ты будешь?..

– Ещё бы, – откидывая полу халата и являя миру свои пусть тёмные, пусть шёлковые, но крайне полосатые пижамные штаны, сказал Ганнибал. – Двигайся.

Я пододвинулся, освобождая ему место на софе рядом с собой.

***

Я вышел из здания университета с серо-асфальтовым от усталости лицом, пытаясь не уронить в лужу свой дипломат, штук двадцать книжек формата А4 и очень большую, свёрнутую в толстый плотный рулон карту, и сделал попытку взглянуть на небо, чтобы выяснить, угрожающие тучи ли на небе или же просто облака, никому ничем не угрожающие, но, пока я выяснял это, ручка дипломата предательски выскользнула из моих пальцев и он шмякнулся прямо в лужу.

– Я подниму, – услышал я где-то очень рядом, и доблестный спаситель университетских преподавателей, доктор Ганнибал кинулся к моему дипломату, подхватывая его из лужи. – Давай мне вещи, – велел он.

– Я… Это…

– Давай-давай, всё мне отдавай, – тоном просьбы проговорил Лектер, отбирая поклажу из моих рук и подходя к автомобилю. – Можешь подушки с заднего сиденья убрать?

– Да, да, конечно… – кидаясь на заднее сиденье машины и сгребая в кучу валявшиеся там подушки, оттеснил их к противоположной дверце.

Когда я вылез, Ганнибал аккуратно сложил на сиденье все мои вещички и захлопнул дверцу.

– Ты давно ел? – спросил Ганнибал, дёргая непослушный ремень безопасности, сидя рядом со мной.

– В обед.

– Держи, – он протянул мне бумажный пакет, сам потянувшись к ключу зажигания.

– Святотатство Пресвятого Ганнибала, – открыв пакет, сказал я. – Китайская еда в коробочке.

– Бон аппети, – отозвался Лектер.

– Спасибо, – открывая коробку и надламывая палочки, сказал я. – Это просто… – я почесал нос. – Я не знаю, как это можно выразить. Ты меня убиваешь. Вот насколько я сейчас доволен.

– Не слишком искусно сказано, – оценил Ганнибал. – Но всё равно приятно. И я тебя не убиваю! – отметил он, подняв палец. – Тебя убивает любовь к фастфуду.

– Да разве же это любовь, – набивая рот жареным в острой подливе говяжьим мясом, – Интривка.

– Фи-фи-фка, – передразнил Лектер, окатив меня презрительным взглядом.

Я же только самозабвенно улыбнулся с полным ртом и продолжил ужинать. Немного прожевав лапшу и мясо, я спросил:

– Мы же быстро управимся, а?

– Эм. Посмотрим, – пожал доктор плечами. – Я впервые планирую собственную свадьбу. Извини. Неопытный.

Я хохотнул, подцепляя лапшу палочками.

– Ну-ну, – сказал я и заглотил новую порцию еды.

Мы благополучно добрались до нашего агентства, где Лектер ходил по комнатам, как королева бала, изящно попивая из чашечки кофе, пока мы обсуждали, как и что у нас там будет, кто какую булавку где приколет и какого та будет цвета. Я, со стаканом колы со льдом, улиткой ползал за ним.

Вообще-то мне всё это очень даже нравилось. Так забавно было, что я вдруг должен решать всякое про салфетки и цвет скатертей, и это всё правда зависело от меня. Скажи я доктору, чего хочу или чего не хочу, он бы меня послушал… потому что свадьба была наша: и его, и моя. Я могу сказать: хочу огромный дирижабль, и они с нашим начальником по свадьбе (распорядителем) внесут это в список, станут обсуждать и, возможно, придумают, как это сделать. Захватывающе, не правда ли?

Однако, когда я всерьёз стал подумывать о том, чего бы мне привнести в бракосочетание интересненького, мы дружно столкнулись лбами на персиковой почве.

– …если использовать персиковый цвет и, думаю, можно использовать сами фрукты, скажем, как украшение торта или…

– Нет, постойте, – взмахнул я рукой. – Извините, но нет.

– Что нет, Уилл? – спросил Лектер, прихлёбывая свой кофе.

– Я не люблю ни цвет, ни персики.

– Но, если…

– У меня аллергия, и я просто не люблю всё персиковое, – сказал я.

– Грэм, послушай, – обратился ко мне Ганнибал. – Мы договаривались насчёт узоров на бокалах и, если ты помнишь, к ним как раз идут персиковые салфетки.

– Пусть будут не персиковые, – предложил я.

– Мы же это уже решили, – устало выдохнул Лектер.

– Ну тогда делайте, как хотите… – отстраняясь от любых решений, поднял я руки. – Делайте, как лучше. Какие скажете, такие и будут.

– Если тебе не нравится, значит не будут.

– Мне всё нравится, – отмахнулся я.

Лектер ухватился за мою коленку, наклоняясь ко мне со своего круглого пуфа, на котором он сидел.

– Можете на минуту нас оставить? – спросил он распорядителя.

Тот кивнул и молча вышел.

– Что? – посмотрел я на Ганнибала. – Я тебе правду сказал: мне понравится, что ты выберешь.

– Ну не надо, пожалуйста, – попросил он, поглаживая меня по ноге. – Я хочу, чтобы ты говорил честно, чего хочешь.

– Да я… всё-равно ничего не понимаю в организации свадеб…

– Зато я кое-что понимаю в организации тебя, – Ганнибал наклонился ко мне и чмокнул меня в губы. – Ты должен участвовать наравне со мной.

– Почему…

– Должен, – смотря на меня и не моргая, повторил Лектер. Он вдохнул, и лицо его изменилось, – Потому, что тебе нравится, – шепнул он в сторону и, не дав мне оправдаться, продолжил. – Представь, если бы мы, как и хотели, заключили договор и ничего не решали сами.

– Как много бы у нас освободилось свободного времени! – воскликнул я.

– А потом бы нам всё засыпали персиками, торт был бы из персиков, жаркое из персиков, вместо гостей посадили бы персики и сшили обоим персиковые костюмы. И нас бы женил персик.

– Я сейчас представил его, как человека с мошонкой вместо лица, – высказал я вслух.

– Молодец, – похвалил Лектер. – Мне об этом только говорить было не обязательно.

Я немного устыдился своего просторечия, но понял, что всё-таки, в проблеме мы по большей части разобрались: никаких на свадьбе персиков, и я официально важный и нужный член свадебного совета. Тьфу ты. Член! Ну, хотя…

Расхаживая поздним вечером по дому, мы всё никак не могли успокоиться и напропалую продолжали обсуждение торжества.

– Обязательно звать Фредерика? – щурясь, спросил я.

– Да, он мой друг, почему не позвать?

– Вы странные друзья, – заметил я. – Половина твоих лучших шуток – тонкие сарказмы в его адрес.

– Друзья разные бывают, – сказал Лектер. – Ты не хочешь, чтобы он приходил?..

– Нет… Просто он кажется мне странным, – признался я. – Ничего кроме. Просто… Я просто думал, что вы не то, чтобы друзья… Но, раз ты говоришь, что он твой друг, тогда конечно. Без вопросов. Я буду рад.

– Точно?..

– Да, определённо буду рад, если тебе будет весело, – улыбнулся я.

Лектер с достоинством кивнул, откидывая со лба чёлку.

– А ты кого планируешь позвать? – спросил он.

– Кого мне звать-то, …споди… – проговорил я. – Кроуфорда, разве.

– А эти… В лаборатории ты у них чай пьёшь…

– Точно! – спохватился я. – Сладкая парочка Твикс. Их позову, если пойдут.

– Я планирую ещё Блум… – произнёс Лектер, не придавая этому особого значения и просто перечисляя.

– Алану?.. – выпадая из благостного настроения в растерянное, переспросил я. – А не ты мне разве рассказывал, что у вас какой-то там роман был…

– Это было очень давно, – отрицательно покачал головой Лектер.

– Я бы не хотел, чтобы она приходила, – судорожно облизывая губы, сказал я.

– Уилл… – стараясь меня успокоить, улыбнулся Лектер. – Я уж и не помню, что там было да когда… Это когда я ещё преподавал.

– Я бы не хотел, чтобы она приходила, – ещё более холодным тоном сказал я. – Я… Я против, чтобы она приходила.

– Брось, у неё счастливая семейная жизнь с одной дамой… Как-то… Верген, Берген… Верджер, кажется, её фамилия. Так или иначе – ей сейчас не до меня. Они придут, тихонько поедят торт и уйдут.

– Их не будет на нашей свадьбе, – бескомпромиссно сказал я.

– Почему? – спросил Лектер.

Я молчал, но разные не нужные слова так и рвались из моего горла, и я не смог абсолютно скрыть эти порывы. Мне ничего не хотелось говорить, но почему-то я вот-вот готов был заикнуться.

– Говори, – велел Лектер.

– Мы… – проскрипел я, как ржавая дверная петля. – Я и Блум – мы работали вместе…

Лектер безнадёжно вздохнул – он уже примерно понял, что мы там с ней наработали в своё время, но из уважения ко мне молчал и слушал моё мямленье.

– Я… Она-а… – я нервно почесал лоб. – Мы, типа… Ну. Встречались.

– То есть, и у тебя с ней был роман?.. – спросил Лектер.

– Выходит, – усмехнулся я, как слабоумный гусак.

– Долго вы пробыли вместе?.. – осторожно спросил Ганнибал.

– Один… – я сделал попытку стереть с лица смущение прямо ладонью, – день.

Лектер тут же подобрался ко мне, укутывая в объятья и зашептал на ухо:

– Ты ж мой герой… любовник…

Я покраснел и готов был немного пообижаться, но он поцеловал мой нос, потом стал целовать ещё какие-то части лица, в конце-концов, добрался до губ, и я чего-то не стал уже затевать всю эту волынку с обидами, просто коротко поцеловал его в ответ.

– Она уж и лица-то твоего не помнит, – не унимался мой дорогой сарказм-мастер.

Мне стало ещё обиднее за свою мужскую честь и достоинство, и только поэтому я ляпнул:

– А это не всё!

– Интересно. В автобусе потом ещё разок встретились?..

– Марго Верджер была от меня беременна, – залепил я Лектеру, чтоб было в иной раз неповадно.

Он, в самом деле, залепился, замолчав и задумавшись.

– И что же стало с её беременностью? – спросил Ганнибал, собрав мысли воедино.

Я помолчал, теребя рукав водолазки.

– Ничего не стало, – насколько мог безразлично дёрнул я плечами, – Не вышло у нас…

– Вот как, – упавшим голосом проговорил Ганнибал.

– И это тоже было очень давно, – горько улыбнулся я, стараясь всё поправить. – Как будто это происходило не со мной, а с кем-то, кто сидел в моей голове лет десять назад. Даже, знаешь… пусть они приходят. Мне, кажется, было важно только, что ты можешь всё это узнать не от меня и подумать не весть бог что. Но, поскольку я уже всё тебе рассказал, то… вот. Зато теперь мне совершенно наплевать, кто придёт, а кто – нет, – я сдавленно выдохнул. – Прости, я что-то не то устроил из разговора… Ты не обязан был это выслушивать, конечно… Прости ещё раз.

– Мы можем просто не говорить об этом, – произнёс Лектер.

– Да, – обрадованно согласился я. – Потом, может быть. Ещё лет через десять!

– Уилл, – негромко произнёс Ганнибал. – Не бойся.

– Кто тебе сказал, что я боюсь? – сразу приходя в себя после этой фразы, усмехнулся я. – Я вообще ничего не боюсь. Вернёмся к списку. Фредерик Чилтон плюс один, Кроуфорд с женой, Прайс с Зеллером, половина твоего шахматного клуба…

– Не половина! Только треть, – слегка улыбнулся доктор.

– Треть твоего клуба, три психотерапевта, двадцать капуцинов, сорок благодарных пациентов и один маленький дикобраз.

– Ты бредишь или просто хочешь спать? – спросил Лектер.

– А ты сам как думаешь? – показав ему в улыбке бОльшую часть своих зубов, поинтересовался я.

– Иди, моя детка, чисти зубы и натягивай пижамку…

– Я б что-нибудь ещё понатягивал перед сном, – покачал я бровью.

Лектер поглядел на меня, кривя губы в мона-лизовой улыбке, и сказал:

– Как такому откажешь.

========== 8. Джаст факин мэрид, бич. ==========

Наверное, бывают такие свадьбы, которые хочется вычеркнуть из памяти и никогда о них не вспоминать. Не стану хвастаться, что наша была наихудшей – определённо дно бракосочетания ещё очень глубоко по сравнению с нашим, но мне определённо хватило этого уровня, чтобы пару раз подумать о самоубийстве.

Подготовка мероприятия была долгой, хотя и не слишком обременительной.

Ганнибал был всем на свете доволен, почти не спорил и производил впечатление абсолютно счастливого человека, что, возможно, должно было меня насторожить, но, глядя на него, такого солнечного, я и представить не мог, что это состояние каким-то волшебным и неведомым мне образом может перемениться.

Когда наступил этот день, готово было буквально всё: приглашения были разосланы и получены, зал убран наилучшим образом, еда подготовлена отменная… Всё с самого утра шло ровно и точно так, как и было запланировано. Теоретически, такой ход событий обязан был посеять семя тревоги в моём сердце, но в этот – единственный из разов – никакой тревоги не было и это было похоже на пощёчину интуиции.

Ганнибал, хоть и беспокоился немного, всё же делал это больше для вида, а я, видя его это кокетливое волнение, был искренне очарован его величественным благодушием и, конечно, мне нравилось то, как он, в моменты наших кратких встреч в течение утра, с улыбкой поглядывал на меня.

Я окончательно выдохнул, когда мы с ним обменялись клятвами, кольцами и мне было позволено прилюдно поцеловать своего нового документально заверенного близкого родственника в губы, и все вокруг были счастливы, и всё вокруг было счастливо вместе с нами и за нас.

Именно под этим счастливым кайфом, глубоко внутри лелея мысль всё привести в гармонию и помня, что во всём – во всём признался своему лекарю душ, я решил – а была не была – примириться с Аланой Блум. Единственно для того примириться, чтобы не оставляя никаких недомолвок смочь полностью вступить в избранную мной семейную жизнь с Ганнибалом Лектером и забыть о том, что бывало со мной раньше раз и навсегда.

Так возвышенно думал я, стоя рядом с Блум, специально для этого короткого разговора выведя её из общего зала и для убедительности взяв за руку. Она мне кивала, твёрдо убеждая, что всё давно в прошлом, что она не держит на меня зла, желает мне счастья и только поэтому прямо сейчас поцелует меня в щёку от великой радости, счастья, что я наконец-то навсегда от неё отвалю и уеду в закат с новым мужем…

Который именно в эту секунду и распахнул дверь и увидел следующее: я, полчаса уже как его муж, стою в крохотной комнатке в горе из воздушных шариков лилового цвета (после того, как я отказался от гадкого персикового), нежненько держу свою бывшую любовь всей жизни за руку, а она неторопливо целует меня. Он не заметил тогда, что только в щёку, но очень заметил, что целует.

Такого оглушительного хлопка дверью я не слышал никогда в жизни…

Секундой позже мне пришло в голову, что, вероятно, поживи я с Лектером чуть подольше – я услышал бы хлопки и погромче, но пока что по уровню ярости этот грохот был самым оглушительным. Алана впала в шок и непонимание, несмотря на то, что и сама так-то встречалась с этим парнем, способным нечаянно вывернуть косяк из стены, но, чуть очнувшись, она порекомендовала мне пойти и сейчас же разыскать Ганнибала от греха подальше. Я, побаиваясь появления трупов на свадьбе, согласился с её правотой и отправился на поиски.

Когда я, наконец, понял, что этот психолог-хуёлог счёл адекватным решением просто свалить с собственной свадьбы, я на пару минут впал в объяснимый гневный ступор, выйдя из которого я выдернул из толпы гостей Фредерика Чилтона и, пользуясь тем, что никто ничего пока не заподозрил, отправил его пулей лететь и искать Лектера, если он ему в самом деле друг, сказать очень убедительно, чтобы он возвращался, скотина такая, и что у него косоглазие, а я ни в чём не виноват.

Конечно, на самом деле я сказал ему передать не это, а что-то вроде «скажи ему, что он ошибся, а я безумно его люблю!», но всё-таки Чилтон, смекнув, что без него мы не разберёмся, живо ускакал на поиски дружка и ненадолго я смог выдохнуть, развлекая многочисленных гостей, как нанятый специально для этой цели аниматор. Чилтон позвонил мне минут через двадцать, сообщил, что Ганнибал вернулся домой и что назад идти отказался наотрез, сам он едет к нему, но, кажется, дело дрянь и Лектер из дома больше ни за что не выйдет. Я совершил ритуальный фейспалм, но попросил Чилтона всё же позвонить мне, как приедет к нам домой, чтобы он всё-таки попытался донести до моего доктора всю нелепость произошедшего и тот прекратил страдать ерундой и вернулся.

Чилтон мне не перезвонил, а только отправил сообщение, что Лектер отказался ехать. Что мне оставалось делать? В теории, церемонию можно было считать свершившейся, поэтому я, выдумав грандиозно правдоподобную версию лжи насчёт внезапного недомогания любимого мужа попросил у всех прощения и распустил вечеринку. Торт так и остался работникам заведения, в котором мы проводили свадьбу. Надеюсь, хоть они остались счастливы…

Так как Лектер оказался более, чем я предполагал поражён увиденным, то я как можно скорее отправился домой сам, надеясь, что (как это часто бывает) эти два учёных болвана не успели раздуть из маленькой мушки рукопожатия огромного слона преступной измены. Как я понял, стоило мне войти в гостиную, они успели раздуть динозавра…

Ганнибал сидел на диване в позе лотоса, что-то монотонно хлебал из кружки, в то время как назойливый Чилтон крутился вокруг него, то и дело подсаживаясь на подлокотник. Они о чём-то разговаривали, но, когда я вошёл, замолкли. Лектер на меня не смотрел. Но, когда я на правах парня, любовника, мужа (да кого угодно!) хотел подойти к нему, чтобы всё объяснить, на моём пути возник Чилтон. Обалдев от его наглости, я даже приостановился.

– Почему бы тебе не переночевать где-нибудь в другом месте? – спросил Чилтон негромко, подозрительно глядя на меня.

– Что?.. – округлились у меня глаза от шока.

– Я говорю: пожалуйста, переночуй сегодня в гостинице, – взяв меня за рукав и уводя куда-то к выходу, не смутившись продолжал Чилтон.

– Ещё чего! – выдернув у него свою руку. – Это, блин, мой дом на минуточку. Я буду ночевать здесь, в своей собственной спальне!

Сделав это, как я считал, полностью оправданное всеми законам логики заявление, я хотел, было, добраться до скрючившегося на диване Ганнибала, когда вновь жуткий лик Чилтона возник перед моими глазами.

– Он не хочет тебя видеть, – предупредил Фредди.

– Отошёл, – велел я.

– Он не хочет тебя видеть, – схватил он меня за плечи.

– Вот пусть он мне сам об этом скажет! – громко выпалил я.

– Я не хочу тебя видеть, – раздалось с дивана и Лектер посмотрел на меня.

Услышав это, я слегка потерял уверенность в правильности собственных действий, хотя всё ещё был возмущён и непоколебим в решении спать здесь, дома.

– Да вы что… с ума оба посходили? – растерянно поинтересовался я.

Мне никто не ответил. Ганнибал просто равнодушно продолжил пить то, что было у него в кружке, а Чилтон, хоть уже, кажется, и сочувствовал мне, не мог отвечать за Ганнибала. Всё, что он мог: пожал плечами, мол, держись, мужик, я сам не знаю, что у него на уме, но держись. На это мгновение я даже почувствовал с ним какое-то родство: наверное, ему тоже от Лектера такой херни нехило доставалось…

Однако же, в тот момент мне показалось, что я не могу и не хочу разрешать сложившуюся ситуацию, корень которой и выеденного яйца не стоит, поэтому я, подумав о том, что Чилтон у нас дома – явление временное, сказал следующее:

– Ладно, не хотите – как хотите. Спать я буду дома, а поговорим завтра. Спокойной ночи.

После этого я ушёл в спальню, разделся, погасил свет и лёг спать, надеясь, что Лектер, усидевшись на диване вусмерть, придёт, потирая спинку, на кровать, где я смогу схватить его, всё выяснить, а, если будет упираться, то сперва возбудить, трахнуть, а после этого всё выяснить, но он, разумеется, так и не пришёл.

«Ничего, – думал я, проснувшись утром один. – Он не сможет не спать на кровати вечно!»

Потом я вышел в идеально вылизанную гостиную и меня охватило какое-то странное чувство, будто Лектера в ней и вовсе не было. В идиотическом порыве внезапно охватившего меня испуга, я вбежал в гардеробную, зажигая в ней свет, и упал на стену, тяжело дыша: все щегольские костюмчики Ганнибала висели на местах, все галстуки лежали в своих отделениях шкафа, все туфельки стояли носок к носку в полках. И мой пиджак, и его шерстяные носочки, и наши общие носовые платки… с тех пор, как Лектер решил, что мне тоже нужны платки… Я успокоился, погасил в гардеробной свет и, ворча, как и положено с утра любому нормальному человеку, пошёл завтракать. Лектера в доме не было, но и чёрт бы с ним – подумал я – никуда он не денется.

Я спокойно позавтракал, уехал на работу и там, пнув под зад заменяющего преподавателя, призванного на пост в связи с моим предполагаемым послесвадебным отгулом, к негодованию собственных студентов принялся учить их уму разуму. Так ничему их и не научив, я провёл положенные на день занятия, после чего преспокойно свернул вещички в дипломат и укатил домой.

Дома я прошёл прямиком в гардеробную – никаких изменений. Я расслабился совершенно и, включив в гостиной телек, развалился по дивану в ожидании Лектера. Ощущая некоторую нервозность, я не удержался от звонку Чилтону, но тот оказался вполне спокоен, отвечая на мой вопрос:

– Он что, не на работе? – спросил Чилтон.

– А, – оглянувшись на чириканье ключей в замочной скважине, произнёс я. – Он уже домой заходит. Всё нормально, отбой.

– Да не за что, – вздохнул Чилтон и повесил трубку.

Поборов стремление кинуться к Лектеру ещё у порога, я затаился у диванной спинки, смотря на то, как доктор вошёл, как закрыл дверь и, волоча в руке большой бумажный пакет, прошёл мимо меня на кухню. Я проводил его хитрым взглядом.

– Привет, – негромко, пробуя устойчивость почвы, подал голос я.

Ганнибал стрельнул в меня взглядом, кивнул и продолжил ставить в холодильник скоропортящиеся продукты.

– Ты поговоришь со мной? – спросил я вкрадчиво.

– Сейчас некогда, – ответил Лектер будничным тоном, без какого-то бы оттенка угрозы или недовольства, и я сделал вывод, что мы как минимум не играем с ним в молчанку.

– Что вчера было? – спросил я, будто не слышал его слов.

Но на это Лектер не отреагировал вообще никак. Даже не вздохнул. Расставил всё в холодильнике, отставил пакет на стол и направился в гардеробную.

– Ганнибал?.. – позвал я ему вслед.

Ничего.

«Ну ладно, – подумал я. – Он со мной говорит. Может быть, надо просто не поднимать эту тему и всё? Хотя я, конечно, и натерпелся из-за его выходки… Но ладно, постараюсь выкинуть это из головы, если так надо».

Лишь с высоты обретённого позже опыта я могу теперь воскликнуть: «О Всемилостивый Господь, почему ты не вложил в мою дурную голову понимания, насколько сильно я заблуждался, думая так!», но тогда мне было не на что опереться и я, как слепой котёнок, просто тыкался куда попало, пытаясь отыскать носом края коробки под названием «Лектер»…

Итак, опрометчиво решив, будто у нас с Лектером всё в порядке и былые обиды забыты, я вернулся обратно к просмотру телевизора, преспокойно поджидая, когда Ганнибал приготовит ужин. Сомнений в мою душу не закралось даже тогда, когда я с удовольствием этого ужина наелся, и когда Ганнибал ел за столом напротив, с интересом читая при этом какую-то книгу и от того не беседуя со мной.

Сомнение закралось позже. Когда Ганнибал куда-то подевался из мест, характерных для его обитания, после чего я нашёл его – внезапно – в подвале, сидящим в пластиковом кресле под лампой и читающего под монотонную возню включенной сушилки для белья.

– Ты чего тут?.. – с улыбкой спросил я, осторожно спускаясь к нему по лестнице.

Он поднял своё чётко очерченное скулами лицо и тоже слегка улыбнулся, жутковато в свете одной яркой лампы, но это была одна из его фирменных улыбок и мне она неизменно нравилась, как и остальные.

– Да так, – сказал он просто.

– Милый… – начал я, присаживаясь на стоящую в безмолвии стиральную машину.

– Бельё высушилось, – заметил Ганнибал, поднимаясь на ноги и откладывая книгу.

– Я хотел просто сказать… – бормотал я, пока он, вооружившись огромной ёмкостью, открывал дверцу сушилки, нырнув на корточки вниз.

– Держи, это твоё, – всучил он мне одну из моих рубашек.

– …сказать, что если тебе вчера показалось, то ничего такого там не было, – настойчиво поговорил я, схватив рубашку. – Просто, чтобы ты знал. Это был дружеский жест.

Вытряхнув из сушилки всё бельё, Ганнибал, держа корзину с ним в руках, ногой прикрыл дверцу, после чего поднялся на ноги.

– У нас всё в порядке?.. – спросил я.

– Да. Майка твоя, – разбирая вещи дальше, сказал он, вешая мне на плечо майку.

– Можно, я обниму тебя?..

И вот попытавшись обнять его, я, наконец, и начал догадываться, что ни черта-то у нас не в порядке. С края сушилки упала корзина. Не успел я повиниться в неуклюжести, как Лектер без единого слова юркнул на пол, собрал с пола только что высохшее после стирки бельё, закинул с порцией средства для стирки в стиральную машинку и включил её, чтобы перестирать всё заново.

Он взял свою книгу и сел обратно в кресло.

– Милый… – тихонько начал я. – Ты придёшь в спальню?

Ганнибал спокойно посмотрел на меня и, оставив меня в неловкости, открыл книгу и начал читать.

– Милый… – упавшим голосом пробубнил я.

– Скорее всего, – пообещал Лектер, переворачивая страницу. – Пожалуйста, иди.

Я поднялся наверх по лестнице один в большой дом, а он там так и остался. В спальню он не пришёл и где спал – не понятно.

Сейчас я могу сказать, что продолжался этот накатывающий волнами дурдом несколько дней. Тогда же он продолжался из часа в час, из минуты в минуту, из секунды в секунды. Мне никто ничего не говорил, я ничем не мог ни на что повлиять; я мог его обнимать, целовать, бить, трахать, отрезать ему пальцы, жечь его книги, делать всё что угодно – это его никак не задевало. Он ни на что не реагировал по-настоящему, и такое тотальное равнодушие понемногу начинало пугать. Это была изощрённая сперва почти неощутимая пытка, из которой я совершенно не видел выхода, как бы ни хотел я его найти.