Текст книги "Ярче солнца (СИ)"

Автор книги: Kaoru13th

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== 1. Отношения. ==========

Наши с Ганнибалом отношения развивались вполне последовательно и логично.

Мы познакомились на вечеринке у общих друзей. Он подошёл к компашке из трёх человек, в которой находился я, в своём за три версты гейском свитерке с красиво запотевшим бокалом пива, больше похожего на шампанское, и с места в карьер принялся учить нас всех, как правильно жарить мясо на барбекю. Сперва я посчитал его помпезным выскочкой, но, увидев, что он и впрямь отлично управляется с мясом, отметил это про себя, однако знакомиться всё ещё не имел особого желания. Он обратился ко мне, попросил поставить на стол его стакан с пивом и, когда благодарил, улыбнулся. Его свитер – мои кудри. «Возможно всё-таки стоило в этом месяце заглянуть к парикмахеру», – подумал я.

Так или иначе, мы познакомились. Я сидел неподалёку от него, слушал его шутки, волей-неволей немного косил глазами в его сторону.

Позже мы столкнулись в коридоре дома: я заходил за вещами, он шёл из кухни. Он спросил о чём-то, я даже не расслышал о чём, но остановился. Мы немного поговорили. Когда я сказал, что мне уже пора, он, делая вид, будто ему неловко, спросил, не хочу ли я как-нибудь выпить с ним кофе. Я ответил, что с удовольствием, и тоже немного смутился, как и должен был. Мы потупили с ним с минуту, пытаясь решить, кто кому лучше даст свой номер, в итоге обменялись номерами на равных условиях, вдобавок рассмешив друг друга, что было очень даже приятным началом.

Он вызвонил меня спустя день, мы договорились встретиться.

Мы пили кофе, и это было что-то вроде свидания, единственное, что меня пугало: не окажется ли этот парень, одевающийся так, будто только что сошёл со страниц дамского каталога одежды (серьёзно, никто из моих знакомых никогда не додумался бы так одеться) на самом деле обыкновенным эстетствующим скучающим женатиком? Случается. Вроде смотришь на парня: завсегдатай гей-тусовки, а потом вдруг выясняется, что ничего подобного, просто такой образ жизни. Вот я и побаивался говорить о свиданиях, хотя, казалось бы, с какой целью ещё нам было пить кофе в компании друг друга? Подружиться? Наверное, мы могли бы стать друзьями при определённых обстоятельствах… Но таких обстоятельств не было. Я хотел от него большего, как минимум, чтобы он ароматизировал постельное бельё на моей кровати своим дорого пахнущим парфюмом.

Мне нравилось, как он пахнет, и я поймал себя на мысли, что хотел бы разложить пахнущие им вещи у себя по комнате. Его рубашки, свитера, галстуки, расчёску, полотенце, книги, зажимы для галстуков, часы. Странно звучит, наверное. Иногда приходит в голову такая ерунда. Чувствуешь аромат чьих-нибудь духов, и хочется унести человека с собой в кармане, чтобы можно было вынуть его и понюхать в макушку, когда нужно, а потом спрятать обратно.

Поначалу я сомневался, не обманываю ли я себя на его счёт и на счёт его целей. Я сидел, побаивался, задавал наводящие вопросы до тех пор, пока он пару раз не обронил фразы вроде «…подарок моего бывшего бойфренда» и «ты будешь смеяться, но у меня фетиш на парней в кухонных передниках». Последнее он сказал, покусывая ноготь, а после долго извинялся за то, что вообще такое ляпнул. Я его успокоил. Мне нравился ход его мыслей.

Но мы расстались, невинно пожав ручки. Он мог позвать меня куда-нибудь, но не позвал. Я тоже мог предложить что-нибудь, кроме кофе, но не предложил. Но вместо этого мы договорились встретиться снова, сразу назначили день и время. Как будто у нас не было телефонов. И мы оба пришли. Я опоздал на несколько минут, но пришёл. Он встретил меня с букетом цветов. На этот раз я был правда смущён. Уже очень. Так у нас всё и началось. Вечером, добравшись до моего дома, он, наконец, оставил след парфюма в моей постели.

Всё само собой сложилось не совсем так, как я планировал, но, когда я уж было отчаялся, Лектер сумел найти нужные пару слов. Спасибо ему – я больше не чувствовал себя скверным любовником. Он вёл себя немного формально, как должен вести себя джентльмен, но я успел оценить его чувственность, отблесками которой был присыпан перечень «обязательной программы».

Первая ночь с ним, этим парнем, была прекрасной. Ничто не способно было её испортить, даже лёгкое чувство вины, которое я испытывал от своей неловкости. Прекрасно было в первую очередь то, что он оказался внезапно очень приятным сам по себе. Цвет ауры совпал или ещё какие социотипы… Не знаю.

Он был приятным на вкус, источал приятный запах и был очень тёплым. Как чашка кофе в прохладный осенний день, как согревающий плед, как кот, свернувшийся клубком на коленках, как душ после морозного дня.

Вероятно, такое случается время от времени с каждым, и вот случилось со мной.

Мне хотелось возвращаться к его телу, хотелось тратить на него энергию, на поцелуи, на то, чтобы вызвать в нём ответное желание делать всё это со мной. Чтобы он позволил ощущать это тепло. Хотя его ноги!.. Когда он только улёгся в кровать… они у него были холодные! Но, с другой стороны, это было поправимо. Может быть, не в первый же раз (не к чему мне было вызывать подозрения насчёт необычных пристрастий), но я знал, что смогу согреть все те его части, которые будут в этом нуждаться.

После первой секс-ночёвки несколько дней мы раздумывали каждый о своём. Раздумывали, раздумывали, потом я приехал к нему домой, и дальше уже была любовь. Звонки, подарки, стыдливые улыбки при посторонних, бурные ночи с разговорами, поездки на выходные, да даже просто сидение рядом на диване – всё было наполнено высшим смыслом. Я долго отказывался говорить, что люблю его, потом зачем-то сказал совершенно невпопад, едва ли не напугав нас обоих. Закончилось всё объятиями в коридоре и вынужденными поцелуями. Всё-таки нельзя было это оставить просто так.

Друзья шутили, что как бы такими темпами он не съел меня к рождеству. Я говорил: пусть ест. А он добавлял, что я ещё недостаточно мясистый для этого и обещал к рождеству как следует меня откормить.

У меня и так была собака, но зачем-то мы завели ещё и кота. Просила душа? Кот жил у него, но назывался официально «нашим». Я называл кота «Том», он – «Томас Британский», хотя ничего британского в этой наглой сытой морде не было ни на грамм.

Со временем начались разговоры о том, чтобы съехаться. Я не хотел переезжать к нему, а он не спешил переезжать ко мне… В конце концов, первым сдался я, признавая удобство совместного проживания.

Ему пришлось смириться с моей собакой и тем, что ему придётся периодически её выгуливать, нравится ему это или нет. Я расстался со своим привычным домом, но обрёл право быть рядом с ним и наслаждаться его теплом каждую ночь вне зависимости от того, чем мы в течение ночи занимались – спали, валялись в обнимку перед ноутбуком, смотря фильм, или бурно выясняли местонахождение эрогенных зон друг друга. В общем-то, мне всё нравилось. И продолжало нравиться, когда страсти улеглись и начались те самые «отношения», о которых говорят, что «их нужно строить».

Мы перестали неизменно в хорошем настроении вспархивать с постели каждое утро, готовить друг другу ранние завтраки, заменяя утренний приём пищи обычными яичницами или хлопьями с молоком, научились шастать по дому в трусах (как бы он ни задирал нос со своим щегольством и модничаньем, и он время от времени предпочитал наведываться на кухню задумчивыми ночами в одних трусах. А то и вовсе без них), научились признавать, что оба иногда устаём на работе, что время от времени нам лень мыть посуду, что не всегда, если один из нас решил устроить генеральную уборку, другой обязательно это поддержит, а не захочет проваляться на диване с книжкой в свой единственный выходной день.

Мы, бывало, ссорились, обычно по глупым причинам, дулись друг на друга, могли не разговаривать пару часов. А потом, успокоившись, понемногу начинали говорить, пока, наконец, не забывали о своих обидах. Иногда, когда виноват был он, он приходил, садился рядом и, виновато посидев, утыкался мне в плечо. Несмотря на его внушительные размеры, это выходило у него чертовски мило. Раздражение проходило, когда он так делал. Я глубоко выдыхал и тогда уже мог обнять его.

Странно, но всё то, с чем у нас были проблемы, мне легко было перечислить. Но почему мы, тем не менее, оставались вместе, я точно сказать не мог. Я не был уверен, что мне действительно необходим кто-то второй. До его появления я прекрасно справлялся со своими делами в одиночку. Я не мог с уверенностью сказать, что он любовь всей моей жизни. Конечно, я говорил ему, что люблю его, но говорил я это в первую очередь затем, чтобы сделать ему приятное и дать понять, что рядом с ним мне комфортно. Хотя, может быть, это и есть любовь?

Я ведь решил быть с ним, пусть даже не всё меня устраивает. Я согласился жить вместе. Я добровольно ввязался во всё это и пока у меня не возникало желания вывязаться обратно. Иногда целый вечер мне приходилось выслушивать колкие упрёки о том, что я всё делаю не так. Мешаю ему работать, неправильно завариваю чай, неверно ставлю ударение в слове… Я мечтал о ночи, когда, может быть, наступит долгожданный мир. А мир так и не наступал, и засыпали мы оба такими же раздражёнными, какими и ходили весь этот день.

А утром он вдруг просыпался, улыбаясь ярче солнца, и я уже не помнил о том, что было накануне, и меня снова ласкали, осыпали комплиментами, заботились обо мне, бежали вперёд меня гулять с собакой, готовить мне завтрак, варить кофе и спрашивали, не подкинуть ли меня до работы.

Интересно, а что имел в виду он, когда говорил, что любит меня?

Комментарий к 1. Отношения.

90% – концентрированная милота, 10% – вазелин.

========== 2. Парк. ==========

Мы сидели с ним на траве в парке. Он читал, опираясь спиной на дерево, я в полудрёме лежал в его объятьях. День был жарким и свежим. Пахло травой. Я приоткрыл глаза и увидел, как мне на колено приземлились пара стрекоз.

– Стрекозы трахаются, – проговорил я. – Странная у них форма…

Ганнибал остановился в чтении, взглянул на стрекоз.

– Фаллический символ, – вырвалась у него ассоциация.

– У тебя всё – фаллический символ, – вползая повыше, заметил я. – О, Господи! – воскликнул я, обернувшись на дерево и желая подразнить Ганнибала. – Там ещё! Столько деревьев! Смотри, и травинка… Погляди, она такая продолговатая. О чём ты подумал, а? А это что у нас? – уходя в крайнюю степень издевательства и демонстрируя свой собственный средний палец. – Не может быть! – тыкая пальцем ему в лицо, воскликнул я.

– Перестань, – с досадой в голосе попросил он, убирая мою руку от лица.

– А это? – я ухватил его между ног, – Ого! Настоящий фаллос! Кошмар!

– Уилл, – немного сердясь, но улыбаясь, одёрнул он, убирая мои вездесущие руки. – Сорока болтливая, – заявил он, и добавил мягким тоном. – Дурак.

– Дурак или дурачок? – уточнил я, отклонившись к нему.

– Дурачок, – поправился он, наклоняясь и сладко целуя меня в щёку.

Я был удовлетворён и вновь спокойно улёгся.

– Что читаешь? – спросил я, полежав молча.

– Книгу, – сказал он, стискивая меня сильнее, перелистывая страницу.

– Что за книга?

Я взял его книжку за край и он позволил мне посмотреть обложку.

– Краткая история времени, – прочёл я. – Хокинг. О. Я бы перечитал.

– Дочитаю и отдам тебе, – пообещал он.

– Окей, – отозвался я, выворачиваясь и подбираясь к его шее.

Какое-то время я развлекался тем, что мягко целовал его в шею, в конце концов он не выдержал, откладывая книгу и снимая очки, складывая их поверх книги, и крепко-крепко меня обнял.

– Сладкий мой, – пробормотал он, теребя меня по волосам на затылке.

Обычно мне не нравилось, когда меня называли сладким, но на этот раз я лишь блаженно мякнул, слегка потягиваясь, и обхватил его рукой за шею.

========== 3. Забыл. ==========

Я сидел в спальне, уткнувшись в планшет, когда лежащий на столе неподалёку мобильный зазвонил. Дотянувшись до стола, я нажал на кнопку ответа и приложил телефон к уху.

– Грэм.

– Кхм, – кашлянули мне в ответ.

– Ганнибал? – удивился я, отстраняя от себя телефон и глядя на имя абонента, – Ты разве не дома?

– Грэм, будьте так любезны принести мне рулон туалетной бумаги из упаковки, которую я попросил вас отнести в туалет два часа назад.

Услышав это, я понял, что слегка покраснел.

– Извини, – робко проговорил я.

– Просто принеси бумагу сюда, – велел Лектер.

Отключив мобильный, я метнулся к пакету, стоящему в кухне, выуживая из него упаковку с рулонами, после чего пришёл с ней к туалету.

– Ганнибал, – позвал я. – А как мне её тебе отдать?

– Я открою дверь, ты поставишь и закроешь.

– Окей, – согласился я. – Прости, что забыл принести…

– Давай ты попросишь прощения, когда я выйду из туалета?

– Хорошо, – невольно улыбнулся я, сунув упаковку в щель между дверью и стеной и закрывая дверь обратно.

========== 4. Тоже. ==========

В ванной шумела вода. Я натирал тело мыльной мочалкой, думая о всякой ерунде. Флакон с гелем для душа был серого цвета, но пах цитрусовыми; это сочетание казалось мне странным. Было бы логичнее, если бы гель был с каким-нибудь свежим ментоловым ароматом. Впрочем, цитрусовые меня тоже устраивали. Намылившись полностью, я встал под воду, смывая пену с тела.

Закончив с ритуалом очищения кожи, я потянулся за шампунем. Их было два: мой – какой-то мужской неприлично большого размера, купленный мной в торговом центре со скидкой, и шампунь Ганнибала – маленький, в прозрачной стеклянной ёмкости без рисунков, только с какой-то этикеткой, на которой даже не был указан состав, только название, количество и клеймо производителя.

«Если я возьму его шампунь, даже под слоем моего бальзама для волос Ганнибал непременно это учует», – подумал я. Я улыбнулся и взял его шампунь, открывая его и выливая немного себе на ладонь. Его шампунь почти не мылился, но я брал его не в первый раз и был к этому готов: в составе этого ведьминого варева отсутствовали какие-то синтетические добавки, благодаря которым обычные средства обычно дают обильную пену. Но это варево прекрасно отмывало волосы и без пены, и мне нравилось его действие на мои волосы. Поэтому иногда я пользовался им вместо своего шампуня.

Оставив шампунь ненадолго на волосах, я взял с полки свою зубную щётку и вынул из стакана тюбик пасты. Я начал чистить зубы и в процессе задумался о проблемах мироздания, так что закончил я, когда вкус пасты во рту уже практически не чувствовался. Очнувшись от размышлений, я сполоснул щётку, убрал её на место, прополоскал рот и заодно смыл с волос шампунь. Пригладив волосы назад и отплёвываясь от воды, я взял бальзам для волос, нанёс его и задумался о том, чем бы мне заняться, пока он впитывается. Мысль о самоудовлетворении я сейчас же отогнал: поскольку завтра выходной, не исключено, что мне ещё обломится перед сном от владельца странного шампуня. Так ничего и не придумав, я привалился к прохладной стене, позволяя струям воды греть моё плечо, и закрыл глаза, выдохнув.

Спустя несколько минут я смыл бальзам с волос, для верности потерев кожу на плечах, груди, бёдрах, после чего выключил воду, ещё раз пригладил волосы, выжимая излишки воды и вылез на свет божий за полотенцем. Быстро обтерев кожу, я накинул полотенце на голову и принялся энергично лохматить им волосы. Более-менее вытеревшись, я сдёрнул с крючка для полотенец предварительно нацепленные на него трусы цвета робких сумерек, надел и, развесив полотенце сушиться, вышел из ванной, выключая в ней свет.

В коридоре около ванной я взял со стеллажа фен, размотал шнур, втыкая вилку в розетку. Я не стал включать самый мощный режим, чтобы сильно не шуметь, поэтому волосы сушил немного дольше, чем обычно.

Когда я вошёл в спальню, Ганнибал лежал под одеялом, натянув одеяло до груди и заложив руки под голову. Обычно в это время он что-то читал, но, видимо, ему это надоело и он решил дать отдохнуть спине. Раскрытая книга лежала на прикроватной тумбочке под ярким светом лампы вверх обложкой, очки для чтения лежали там же.

Пройдя к постели, я откинул одеяло со своей половины и лёг на спину, блаженно выдыхая.

Ганнибал повернулся на бок, подсовывая руку под свою подушку. Я повернул голову в его сторону. Единственным источником света в комнате была лампа за его спиной, поэтому его лицо выглядело тёмным, как и глаза – чернели чернотой, хоть днём выглядели едва ли не медовыми.

А ещё его глаза самую малость косили, так что его взгляд казался до умопомрачения томным; ловя этот взгляд, я то и дело ощущал неконтролируемые спазмы сладости в теле и мне хотелось отдаваться тому, кто так на меня смотрит. Это была могущественная сила побеждающей меня эротики. Густые волны горячего предвкушения, захлёстывающие изнутри и стекающие по горлу.

Прекратив меня разглядывать, он приподнялся, дотягиваясь до моих губ и целуя. Пододвигаясь и притягивая меня за талию, заставив тоже лечь на бок, он вжался в мои бёдра своими, оставляя непочтительно мало пространства для всего того, чему посчастливилось между ними оказаться. Мне очень сильно захотелось сейчас же снять свои домашние трусы цвета робких сумерек и вышвырнуть их с кровати к чёртовой матери.

Я приобнял его за плечо, и он наклонился к моей шее, обдавая её своим дыханием, касаясь чёлкой плеча, прикасаясь к коже губами, целуя и снова горячо выдыхая. Его рука сжала мою ягодицу, цепко прихватывая меня за эту мягкую часть тела, затем, слегка измяв её сквозь ткань трусов, нырнула под них сбоку, сначала вновь сжимая, отпуская и постепенно подбираясь кончиками пальцев к моему горячему анусу. Почувствовав это, я ощутил прилив возбуждения и, приподняв голову Ганнибала, сам подставился под его губы, начиная активно его целовать. Он ответил с аналогичным рвением, и вместе с глубоким поцелуем, мягко и плавно вогнал в меня концы среднего и безымянного пальцев, оттягивая сумеречную ткань моего белья большим и указательным. Я испытал одновременно дискомфорт и восторг. Проникновение сухих пальцев в не слишком влажное отверстие было слегка неприятным, но до безумия желанным актом. Некоторое время мы продолжали целоваться, но, в конце концов, я вынужден был это остановить, едва заметно отстраняя его, чтобы он перестал.

– Ты не мог бы, – проговорил я, – чем-нибудь смазать?

– Извини, – тепло усмехнулся он. – Слишком хотелось.

Я выдохнул с усмешкой и потёрся носом о его нос.

– Мне тоже, – признался я. – Но уже больно. Найди смазку. Я буду рад новой встрече с её участием.

Он постарался вытащить из меня пальцы медленно и как можно менее травматично, но это было ещё более неприятно, и я шёпотом попросил его просто их выдернуть и не обижаться, если вдруг я после этого нечаянно рефлекторно ему влеплю. Я сдержался, только лишь сжавшись и стиснув его шею.

– Можно мне немного римминга? – поинтересовался я, соприкасаясь ладонью с его, переплетая наши пальцы и, подтянув к губам, поцеловал его запястье.

– Боже… – сладко с умилением в голосе выдохнул он, – …нужно.

Я лёг на подушку локтем, поворачиваясь лицом вниз, он поднялся выше, нависая надо мной. Проведя руками от моих плеч по спине, обводя прикосновениями талию и, наконец, снова коснулся моих ягодиц. На этот раз бельё с меня он предпочёл стянуть окончательно. Я был этому более чем рад, вылезая из свободного покроя трусов и представая перед своим парнем в существенно более сексуальном образе: голым.

Ганнибал наклонился ко мне, стоящему на коленях, оставляя поцелуй где-то в районе окончания позвоночника, подсовывая руку под моё тело и поглаживая мой ещё немного мягкий член. Не переставая теребить мои возбуждающиеся части тела, он обхватил меня за часть мягкого места, наклоняясь ниже и, слегка оттягивая ягодицу в сторону, наконец коснулся моего ануса кончиком своего влажного языка. Почувствовав прикосновение, я невольно напрягся, резко вжимая в себя всё, что там вообще можно вжать.

Ганнибал помедлил полсекунды, отпуская на волю мой пенис и, расположившись как-то немного иначе, взялся и второй рукой за мою только этого и ждущую попу. Он облизал меня между ягодиц снова, более настойчиво, и я смог немного расслабиться. Я расслаблялся всё сильнее и сильнее, вместе с тем, как и он принимался всё более самозабвенно меня вылизывать. Вскоре он счёл уместным войти в меня языком. Сперва несильно, будто случайно, потом глубже, пока не осмелел окончательно, углубляясь настолько, насколько хватало длины его умелого языка.

Я умирал от восторга, тихонько сопя в подушку. Мой член давным-давно уже встал и яички набухли, пребывая в полной боеготовности, но я ничего не хотел с этим делать и желал только, чтобы мой доктор не переставал делать то, что он делает.

Он поцеловал меня между ягодиц, не то планируя немного передохнуть, не то закончить с вылизыванием. Я протянул назад руку, чуть приподнимаясь и выгибаясь в позвоночнике, и, обхватив его за шею, притянул обратно, прижимая его губы к разгорячённому ласками месту. Не пытаясь со мной спорить, он послушно продолжил меня ублажать, решив, видимо, что моё удовольствие в данном случае важнее. Не знаю, на самом деле, что он там решил, но за то, что он делал и как он это делал, я его бесконечно и безусловно обожал.

В какой-то момент я почувствовал, что я либо сойду с ума от удовольствия, либо нечаянно кончу не вовремя, если всё так и продолжится. Откинув лихую мысль о том, чтобы послать всё к чертям и преспокойно сойти с ума, я обернулся к нему и голосом, не слишком похожим на мой повседневный, пробормотал:

– Член…

Он прекратил меня вылизывать и приподнялся.

– Я хочу твой член… – повторил я.

Вытерев припухшие губы, мой доктор привстал, становясь на колени.

После этого он отымел меня уже членом, но это не было так интересно, хотя он и кончил в меня без презерватива и из меня ещё какое-то время сочилось его интеллигентное семя, пока я не стёр его салфеткой из ящика тумбочки. Сам я кончил чуть позже, уже пропитанный его тёплой спермой, и после этого я почувствовал себя грязным. Влажным, хлюпающим и клейким. И это мне понравилось. В этом было ещё какое-то отзывающееся эхом тягучее удовольствие. Однако потом, как я и говорил, я вытер всю клейкость салфетками, напялил обратно трусы и занял своё законное место под одеялом рядом с Ганнибалом. Я не мог спокойно смотреть на его покрасневшие от упорного труда губы и настоял на том, чтобы он поскорее погасил лампу и мы легли спать.

Я закатился к нему под бочок, складывая на груди руки и укладывая физиономию над его ключицами.

– Уилл, – услышал я.

– М? – не открывая глаз, мыкнул я.

– Я люблю тебя.

– Мгм, – согласно протянул я, помолчал, и сказал почти в полудрёме, – Тоже тебя люблю.

========== 5. Пиджак. ==========

Однажды мы с моим доктором как чинная семейная пара собрались в гости к его друзьям.

– Ты собрался идти в этом пиджаке? – в высшей мере удивляясь этому, спросил Лектер, окидывая меня своим высокомерным взором.

– Ну да. А что такое? – осматривая пиджак и не понимая, что с ним не так. – Я в нём на работу хожу.

– Сними, я тебя умоляю, – Ганнибал возвёл глаза к потолку.

– Почему? – не понял я. – Хороший же пиджак…

– Может быть, – бросил Лектер. – В лесу трупы закапывать.

– Эй! – с усмешкой осадил его я.

– Не «эй», а переодень его на что-нибудь более адекватное, – сказал Ганнибал.

– И на что, например? – поинтересовался я с лёгким сарказмом.

В ответ на мой вопрос Ганнибал сходил к шкафу и принёс мне мой синий свитер с полосами.

– Я не стану его надевать, – сообщил я.

– Не позорь меня и переоденься, Уилл, – строго глядя на меня, велел доктор.

– Я куда больше опозорюсь в этом свитере! – заявил я.

– Это ещё почему?

– Он гейский! – вырвалось у меня.

– И какая разница? – изумился Ганнибал. – Он тебе идёт!

– Пиджак куда лучше, – решил я, откладывая свитер на спинку дивана.

– Или ты снимешь этот пиджак или мы никуда не пойдём, – постановил Ганнибал.

– Значит, не пойдём, – пожал я плечами.

Услышав это, Лектер приостановился, готовый в любую секунду разразиться обвинительной тирадой, но вместо этого резко развернулся и ушёл из комнаты, хлопнув на прощанье дверью.

«Ну вот, отстоял свою точку зрения, называется», – потирая в замешательстве лоб, подумал я.

Я пришёл к нему, рассержено сидящему в спальне на кровати, сложив руки на груди.

– Ну так… – негромко проговорил я, входя, – …нам не пора уже выходить? ..

– Я никуда не собираюсь, – грубо буркнул он, смотря в противоположную от меня сторону.

– Милый… – жалким голосом начал я.

– Ты испортил мне настроение. Я никуда не хочу идти.

Я с сожалением вздохнул. Потоптавшись у двери, я принял решение всё же подойти к нему, пусть даже в пух и прах разобиженному, и сделать попытку помириться. Хотя бы сделать попытку.

Подойдя к кровати, я сел в метре от него. Он всё ещё отказывался на меня смотреть. Я снова вздохнул, стащил с плеч пиджак и положил его на кровать позади себя, пытаясь продемонстрировать, что сделаю так, как он хочет.

– Прости меня.

Он хмуро уставился в стену.

– Пожалуйста, – добавил я проникновенно.

Ганнибал не ответил, но, судя по его взгляду, немного смягчился.

– Надену, что скажешь, – произнёс я, осторожно пододвигаясь к нему. – Не сердись на меня. Пожалуйста, не сердись.

– Почему тебе было сразу не сказать так? – с упрёком спросил он, позволяя себя обнять.

Я в ответ печально приподнял брови. Он взглянул на мою нерешительность с высоты своей всепрощающей правоты и, слегка прижав меня к себе, уткнулся носом в мои волосы.

– Настроение коту под хвост, – проговорил он.

– Прости, – повторил я, как заевшая пластинка.

– Всё твой дурацкий пиджак…

– Он не дурацкий, – вновь чувствуя раздражение, оспорил я.

Он рассержено посмотрел на меня, готовый снова оттолкнуть.

– Ладно, дурацкий, – недовольно согласился я.

– И ты наденешь серый клетчатый шарф, – сказал он уверенным тоном.

– Нет.

– Да, – многообещающе сообщил Лектер.

– Хорошо, – ещё более недовольно ответил я. – Может быть, мне вообще выбросить все свои вещи и надевать только то, что ты для меня выберешь?

– Отличная идея, – оценил Ганнибал.

– Да что ты! Серьёзно? – усмехнулся я.

– Не начинай, – попросил он.

– Ещё я и начинаю?

– Уилл…

– Может, татуировку на лбу набить «личный раб Ганнибала Лектера»?

– Перестань.

– Перестать что? Думать? Дышать?

– Заткнись, – приказал доктор, пытаясь меня поцеловать.

– Так вот что! Хочешь, чтобы я заткнулся и…

– Заткнись, – повторил он, закидывая ногу мне на колени и обнимая меня руками и ногами.

Это было до омерзения тепло и мило. Я скептически покривил губы. А потом обхватил его рукой и обнял, утыкаясь ему в плечо.

– Это мои друзья, – проговорил он. – Потерпи один раз.

– Ладно, – невесело, но смиренно отозвался я. – Везёт тебе, что у меня нет друзей и я не могу в отместку привести тебя в грязный бар, чтобы нажраться там палёного алкоголя и болеть потом с похмелья, надеясь на скорую смерть.

– Если хочешь, отведи меня потом в грязный бар, – улыбнулся он. – В грязный-прегрязный.

– Я подумаю над этим, – пообещал я.

========== 6. Испания. ==========

Мы – я и Ганнибал – проводили наше короткое лето на вилле в Испании.

Говоря по правде, наш маленький одноэтажный домишко назвать виллой можно было лишь с большой натяжкой, однако вся окружающая обстановка, чудесная природа, напоенная сочным ароматным воздухом, заставляли забыть о скромности нашего жилища и, может быть, даже напротив – позволяли полностью насладиться простой и незамысловатой загородной жизнью.

Наше временное пристанище располагалось недалеко от скалистого берега моря, в редких местах переходящего в покрытые галькой пляжи. Сразу за полосой серо-бурого камня, кое-где стелясь по, казалось бы, безжизненным откосам, поднималась яркая зелень.

Посреди этой зелени, отгороженный от морской дали одной лишь дорогой, и стоял наш домик, белея среди деревьев и вьющихся до самой крыши плющей. К дому вела полустёртая тропинка, выложенная едва выступающим из земли светлым камнем. По обе стороны от неё возвышались высокие стебли растений, усыпанных ярко-малиновыми пышными цветами, которые в изобилии росли здесь повсюду; я видел такие и в небольшом городке, в который вела дорога, проходящая мимо нашего дома.

В тот день над морем витала томная дымка. Жарко светило высокое солнце. Голубое море сияло золотом.

Я сидел за столом на кухне в нашем домике, время от времени через распахнутое огромное окно с тонкими белыми ставнями поглядывая на далёкую линию горизонта, сливающуюся с морской гладью. Казалось бы, место это было раем на земле и в этом раю не было места ни печалям, ни разочарованиям, однако, неизвестно от чего, мне было немного тоскливо, чего я ни в коем случае не хотел демонстрировать своему мужчине, в этот самый миг стоявшему у плиты и увлечённому приготовлением обеда. Я не хотел его огорчать. Но, чтобы хоть как-то дать ему понять, что отличаюсь от остальной кухонной мебели, я задумчиво и отстранённо произнёс:

– Зачем мы живём?..

И я замолчал, погружённый в размышления. Ганнибал, занятый готовкой, тем не менее, отозвался на мои слова.

– Мы – люди? – спросил он.

– Мы, в смысле, ты или я… – уточнил я.

Лектер, спустя немного времени, обернулся на меня, убирая волосы со лба костяшкой пальца. Не знаю, что я хотел услышать и хотел ли вообще, но, когда Ганнибал приостановился в своих делах, вытирая руки, я немного удивился.

Он подошёл к одному из шкафов, открыл дверцу, достал какой-то большой белый бумажный свёрток и, раскрывая его на ходу, подошёл к столу. Он положил его на стол, отгибая слой бумаги и повернул ко мне, слегка встряхнув. На бумажный край высыпались тёмные ягоды, оставляющие красно-лиловые следы. Одну из ягод он взял себе, отправил её в рот, после чего так же молча удалился обратно, возвращаясь к готовке.

Я посмотрел на его спину, потом на ягоды, взял одну из них и, последовав его примеру, тоже съел.

– Что это? – спросил я.

– Помнишь, я готовил пирог на рождество… Ты ещё спрашивал, откуда такой терпкий вкус. Вот от этой ягоды. Попробуй.

– Не очень нравится, – признался я.

– Надо привыкнуть. Съешь ещё немного, тогда поймёшь.

Я пожал плечами и решил последовать его совету. В самом деле, съев несколько, я почувствовал, что хотел бы съесть ещё.

– Сейчас ты скажешь, что мы живём ради простых удовольствий. Типа ягоды, рождества…

– Не-ет, – сказал он.

– А что же тогда? – увлекаясь и продолжая таскать из свёртка ягодки одна за одной, поинтересовался я. – Что ты ответишь?

– Я не отвечу, – улыбнулся он.

Я усмехнулся и закинул в рот целую гость ягод, уже с удовольствием их смакуя. Взяв немного про запас, я поднялся и прошёлся до столика, водрузив на который разделочную доску, Ганнибал что-то старательно измельчал большим ножом.