Текст книги "Ярче солнца (СИ)"

Автор книги: Kaoru13th

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Кисло, – сообщил я. – Во рту вяжет.

Ганнибал кивнул, подтверждая, что так оно быть и должно. Он ссыпал измельчённую приправу в сковороду с высокими стенками и принялся помешивать содержимое деревянной лопаткой. Доев прихваченные ягоды, я обтёр руку о висящее рядом полотенце и, обойдя своего повара со спины, мягко его обнял, стараясь не мешать.

– Что будет сегодня на обед? – спросил я, прижимаясь на мгновение губами к его шее. – Это мясо или рыба?

– Пангасиус, – ответил он обстоятельно, переворачивая кусочки в светлом соусе.

– А он мясо? Или рыба? – так и не понял я.

– Ты не чувствуешь запах? – снисходительно улыбнулся Лектер. – Рыба. Пангасиус это рыба.

– Теперь чувствую, – удовлетворённо согласился я.

– Иногда мне кажется, что всё это временно, – произнёс Ганнибал.

Несмотря на теплоту воздуха и даже жар, поднимающийся от плиты, от сказанной фразы ощутимо повеяло неуютным холодом.

– Ты это о чём? – спросил я.

– Что я – это временно. Ты не теряешь надежду дождаться своего принца на белом коне.

Услышав такое, я нестерпимо захотел тут же как-нибудь глупо пошутить на этот счёт, да так, чтобы ему стало обидно за свои слова. Но я прекрасно знал, что так я сделаю куда хуже и сам после буду жалеть о своём поступке. С трудом, но я удержался от колкой остроты на счёт коней и принцев, также отмёл и следующее пришедшее мне на ум – весело и необидно отшутиться, не сообщая ничего конкретного и серьёзного. И, только сдержав все свои легкомысленные порывы, я спокойно ответил:

– Я с тобой, – произнёс я, хоть все мои внутренности и ныли о нелепости подобной болтовни.

Но я велел внутренностям заткнуться и стиснул Ганнибала в объятьях чуть-чуть крепче.

– Мне нужен ты, – продолжил я, чтобы его успокоить. – Именно поэтому я здесь.

Разумеется, всё это было очевидно. Но против этих доводов трудно было спорить, даже такому хитрецу как Лектер.

Обычно после подобных слов я уже не мог ничем себя сдержать и принимался шутить напропалую, чтобы хоть отчасти усмирить восставшее против высокопарных словечек и плачущее от жгучего стыда чувство собственного достоинства. Но на этот раз я в прямом смысле прикусил язык. Запретил себе говорить что угодно. Никаких слов. Пусть думает, что я серьёзно. Только лишь бы прекратил обижаться. Лишь бы прекратил.

Ганнибал молча осознал мои слова, проверяя готовность блюда уголком своей деревянной лопатки. Он отложил её на кухонный столик. И, поворачиваясь ко мне, на ощупь выключил кухонную плиту.

Он чуть наклонился. Наши губы соприкоснулись. Мы стали целоваться.

Всё, что я сделал, было верно. Не исключено, что из возможных решений это единственное было верным. В глубине души я возликовал, но внешне продолжил оставаться серьёзным.

Ганнибал позволил мне поцеловать его шею. Не один раз, и я понемногу увлёкся, чувствуя, как он отзывается на прикосновения моих губ. Он запустил пальцы в мои волосы, ласково их поглаживая. И, в перерывах между поцелуями, я ласково шепнул:

– Вы готовы к соитию, доктор?..

Он потянул носом, внезапно шумно, словно собирался плакать.

– Что такое? – слегка очнувшись от дурмана близости.

– Кажется, насморк, – осторожно прикасаясь кончику носа, произнёс он.

– Насморк? В такую погоду? – удивился я.

Но слёз в его глазах не было и в помине, а нос, тем не менее, тёк, как полагается, так что, несмотря на странность, я вынужден был согласиться с постановкой диагноза.

– Я подожду тебя здесь? – осторожно спросил я, когда он отправился за салфетками.

– Честно говоря, мне давно уже нужно в уборную, – стыдливо признался он. – И, пожалуйста, переставишь пангасиуса на холодную конфорку?

– Да… – немного растерянно сказал я.

– И накрой крышкой, пожалуйста, – выходя из кухни, попросил он.

– Хорошо, – согласился я.

Спустя несколько минут он вернулся в кухню с салфеткой в руках. Я успел немного обрадоваться, но ненадолго – он целенаправленно подошёл к полке, на которой оставил накануне одну из своих книг.

– Ганнибал…

Он без каких-либо более намёков коротко приобнял меня.

– Я собирался почитать немного, – сказал он. – Так что я буду в спальне.

– А что насчёт обеда? – спросил я.

– Он готов, – согласился Лектер. – Если хочешь, поешь, конечно. В холодильнике отваренная брокколи, сыр. Если не хочешь рыбу, поешь ветчины.

– А ты?

– Я позже поем, – с лёгкой улыбкой сказал он, выпуская мою руку. – Приятного аппетита.

Он ушёл в спальню, оставив меня одного наедине с пангасиусом и отварной брокколи в холодильнике, и я ощутил лёгкое чувство досады. Впору было рассердиться на самого себя за неуёмную болтливость, но это навряд ли могло уже чем-то помочь.

Я вздохнул, подошёл к плите и поднял крышку со сковороды. Вдохнув аромат этой неизвестной мне рыбы, утопающей в сливках, и, пользуясь тем, что Ганнибал меня не видит, я зачерпнул соус пальцем, отправляя его у рот. Разумеется, было вкусно, как, впрочем, и всегда. Я закрыл крышку обратно и, раз уж ни обеда, ни соития не предвиделось, решил прогуляться в город.

Гулял я недолго. Я прошёлся по городскому рынку, по небольшой площади с пёстрой цветочной клумбой и, заглянув напоследок в цветочную лавку, отправился обратно к нашему домику у моря. Из города я прихватил небольшой подарок для своего изменчивого, как ветер мая, любовника.

Когда я вернулся, в домике было тихо. Кухонное окно по-прежнему было распахнуто, сковорода всё так же стояла на плите. Может быть, Лектер уснул, читая?

Я разыскал на кухне бутылку из-под вина из зелёного стекла и, немного наполнив её водой, опустил в неё принесённую из города пышную бордово-красную розу, которую купил у цветочницы. Выглядела роза восхитительно, но не настолько, чтобы запросто купить прощение Ганнибала. Но я лелеял скромную надежду, что сам жест и простота упаковки сумеют донести до него то, что я в действительности хочу сказать ему.

Сбрызнув лепестки розы каплями воды, я подхватил вазу-бутылку и направился к спальне, стараясь ступать осторожно, чтобы не разбудить его, если он спит.

Ганнибал не спал. Сидя на кровати и опираясь затылком на подушку в изголовье, он спокойно читал свою книгу.

Незамеченный им, я прошёл в приоткрытую дверь и с тихим стуком поставил розу в бутылке на прикроватную тумбочку. Боковым зрением Лектер заметил движение и искоса взглянул на розу.

– Ходил в город? – спросил он.

Я покивал.

Ганнибал слегка повернул голову в сторону тумбочки, поглядев на цветок.

– Очень красиво, – оценил он, после чего перелистнул страницу и вновь вернулся к чтению.

Я поник духом.

– Тебе не нравится? – спросил я.

– Я же сказал: очень красиво, – с улыбкой, сделав ударение на слове «очень», сказал он, взглянув на меня.

– Заберу себе, раз тебе не нравится, – в шутку фыркнул я, поднимая цветок.

– Ну хорошо, забирай, если хочешь, – ещё шире улыбнувшись, согласился он, проглаживая разворот станиц ладонью.

Постояв как дурак, я поставил бутылку обратно. Я сунул руки в карманы, не зная, как быть дальше. Ганнибал продолжал читать, словно меня не было в комнате.

Устав стоять, я опустился на кровать, забираясь выше и усаживаясь рядом с Ганнибалом, принимаясь наблюдать за его лицом. В конце концов, он не выдержал и посмотрел на меня. Я постарался придать лицу как можно больше трогательного чувства вины. Его это умилило, и он, наклонившись ко мне, тепло поцеловал меня в лоб, после чего захлопнул, наконец, свою умную докторскую книжонку и, жестом попросив меня положить её на тумбочку, сполз по спинке вниз, укладывая подушку и устраиваясь на ней. Я вовремя успел закинуть руку под его голову и он с удовольствием устроился на ней, прижимаясь ко мне и закрывая глаза.

Полежав без движения несколько мгновений, я приблизился к нему, осторожно приподнимая его подбородок, чтобы поцеловать, но он увернулся от поцелуя, убирая мои пальцы, съёживаясь и пряча лицо. Не отчаиваясь, я сделал попытку дотронуться до его щеки. Устав бороться с моими приставаниями, Ганнибал перевернулся на другой бок, совершенно отворачиваясь от меня и, прикрыв губы рукой, сладко зевнул.

Устал, – подумал я, опав всем телом и понимая, что у меня нет никакого права на домогательства после того, как он полтора часа простоял у плиты, чтобы приготовить для меня эту несчастную рыбную мякоть на обед.

Увы, мне спать не хотелось совершенно. Поэтому я предпочёл вытянуть руку из-под его шеи, позволить ему спокойно поспать и отдохнуть как следует. Может быть и правда, всё дело в этом. В усталости.

Вновь оставшись один на один с самим собой в окружении земного рая, я, не желая находиться в притихшем доме, решил отправиться к морю.

Пройдя вдоль береговой линии, я спустился на пологий склон. Выходя из дома, я думал, что хочу немного поплавать в прохладной воде, но, оказавшись у кромки воды, почему-то передумал. Я брёл вдоль линии прибоя, слушая крики чаек, смотрел то в воду, то на густые заросли на берегу. Таким образом, я пришёл к скалистому выступу, взобравшись на который, уселся в позу лотоса и долго сидел, наблюдая за мелкой рябью на поверхности моря.

Скалу заливало яркое солнце, и мне стало жарко. Я снял футболку и положил её на плечи.

Лёгкий ветер развевал мои волосы, пахло морской водой, но запах этот был приятным и свежим.

Не знаю, как долго продолжалась бы моя медитация, если бы звук тихо скрежещущей под ногами гальки вдалеке не вывел меня из оцепенения. Я обернулся и увидел Ганнибала, который шёл в мою сторону. И то ли его появление придало мне сил исполнить планы, то ли я поспешил, потому что не хотел его видеть, но в эту же секунду я сорвался с места, стряхивая с себя брюки, швыряя их, футболку и обувь на камень, после чего поднялся, вытянулся и, оттолкнувшись от края утёса, нырнул глубоко-глубоко в бирюзово-голубую толщу морских вод, запоздало соображая, что, не зная дна, мог запросто пробить себе голову о подводные камни после такого прыжка.

Но этого не случилось. Я просто очутился в воде, на глубине, в мире, пронизанном солнечными нитями. Без звуков, которые я мог бы услышать, без слов, которые мог бы сказать. Я пребывал там в полном покое в своё удовольствие до тех пор, пока не начал кончаться воздух, и только тогда я заставил себя подняться на поверхность.

Я вынырнул, жадно вдыхая воздух, и резким движением убрал с лица мокрые волосы. Прямо передо мной был утёс, на котором я только что сидел, а за ним – камни. Ганнибала нигде не было. Только что он шёл, быстро приближаясь ко мне, как вдруг исчез. Я повертел головой по сторонам. И, не успел я как следует вникнуть в произошедшее, как из-под воды, как затаившийся крокодил, появился он, резко хватая меня за ноги и опрокидывая обратно в воду.

Я выплыл почти сразу, как только сумел перевернуться, но наглотался воды и ртом, и носом, чихая и кашляя, но улыбаясь и чуть ли не смеясь. Лектер, держась рукой за край камня у берега, тоже улыбался.

Я хотел, было, обрушить на него гневное обвинение в том, что он чуть не утопил меня, но вместо этого я в пару энергичных гребков подплыл к нему, обхватил его мокрыми солёными руками и поцеловал.

Мы целовались сладко, несмотря на всю морскую соль на губах.

– Пришёл поплавать? – спросил я во время передышки.

– Не плавать я сюда пришёл, – сказал Лектер.

Я слегка дотронулся до него коленом под водой и мне совершенно стало ясно, о чём он.

– Ну, а я хотел бы поплавать, – сообщил я, вытягивая сцепленные руки над его плечами.

Я кивнул в сторону торчащего метрах в ста от берега скалистого островка. Он дёрнулся, но я удержал его на месте, притягивая к губам и ещё раз целуя. И пока целовал, утянул его под воду, расцепляя руки и кидаясь плыть к каменному острову. По пути я оглянулся: Ганнибал, недовольный моей маленькой подлостью, вынырнул следом и сию же минуту принялся сокращать разрыв между нами. Я понял, что теряю единственное преимущество и сосредоточился на плавании, стараясь поскорее развить скорость. Возможно, Ганнибал мне поддался, но до островка мы добрались практически одновременно, чуть не устроив драку за право коснуться камня первым. Драка плавно переросла в поцелуй, и после этого Ганнибал поднялся на один из склонов островка, позволяя мне любоваться его наготой.

Вынырнув из воды как русалка только наполовину, я делал ему минет. Это было до одури нелепо, но на этот раз меня не смущала нелепость. Я слушал его дыхание, повиновался его рукам и ориентировался только на его желания в стремлении получить долгожданное прощение за всё, что сказал или подумал не так. Он благосклонно позволял мне это прощение отрабатывать.

В конце концов, он кончил, устало расслабляясь. А я подумал: как же он теперь поплывёт обратно, утомившийся после моих стараний? Впрочем, если что – я буду рядом.

Поцеловав меня, он нырнул обратно в воду. И то, как он плыл обратно, ясно дало мне понять, что волновался я зря. А вот о чём действительно стоило волноваться, так это о сохранности нашей одежды, брошенной на берегу без присмотра. Ещё издалека я заметил на берегу невесть откуда взявшихся мальчишек, неизвестно для каких целей, возможно просто шутки ради, решивших прихватить наши с Лектером вещи.

– Эй! – остановившись и барахтаясь в воде, недовольно крикнул я стайке воришек. – А ну кыш!

Увидев и услышав меня, сорванцы похватали одежду и, сверкая пятками, под смех и радостные вопли припустили в сторону дороги.

– Эй! – возмущённо выкрикнул я, вновь принимаясь плыть к берегу.

Ганнибал, казалось, молча смирился с потерей и спокойно плыл вперёд.

Подплыв к берегу, мы твёрдо осознали, что потерянные вещи уже не спасти. И ладно я – я был в плавках – но что было делать Ганнибалу? Пока я терялся в догадках, мой доктор, вздохнув, вышел на берег как был – ни в чём. И не он, а я отчего-то засмущался и почувствовал, как у меня начинают гореть уши.

– Я схожу на виллу и принесу тебе во что одеться, – выходя из воды следом, предложил я.

– Думаешь, так не дойду? – спросил Лектер, приглаживая и выжимая волосы.

– Дойдёшь, но… – я смущённо улыбнулся.

И в этот момент я заметил свои брюки, валяющийся рядом. Видимо, зацепились за острый камень и мальчишки не стали за ними возвращаться.

– Вот, – поднимая брюки, обрадовался я и встряхнул их.

– Да, так лучше, – согласился Ганнибал, принимая брюки из моих рук.

Я любезно подставил локоть и, придерживаясь за него, Ганнибал влез в мою одежду и мы оба не смогли удержаться от усмешки: на бёдрах брюки слегка болтались, но это было полбеды, а вот то, что они были ощутимо ему коротки, делало моего доктора похожим на одетого с чужого плеча бездомного.

– Впрочем, нам недалеко идти, – справедливо заметил Ганнибал.

– Сядь, я подверну, – покачивая головой, сказал я.

Ганнибал уселся на камень и, хоть он и мог сделать это сам, доверил мне подвернуть брюки. Подвёрнутые до колен брюки волшебным образом перестали быть смешными и превратились в обыкновенные короткие летние штаны.

– Спасибо, – чмокнув меня в висок, поблагодарил Лектер.

Ничего не отвечая, я удовлетворённо кивнул. Он взял меня за руку и мы направились наверх, к дороге, чтобы не лазать по острым прибрежным камням без обуви.

В итоге, пережив небольшое приключение, всё же побив ноги и немного поджарившись на солнце, мы добрались до нашего домика. Я уступил душ Лектеру, а сам, тем временем, растянулся в тени веранды прямо на полу, разглядывая каменистую полуразрушенную изгородь, увитую плющом, которая отгораживала не то дом от сада, не то, напротив, сад от дома.

У меня слегка ныли плечи, но я чувствовал, как от недавних воспоминаний внутри грудной клетки и там, ниже, где и положено, скапливается сладкое удовольствие. Спустя некоторое время, Ганнибал, облачённый в чистую светлую одежду, вышел на веранду. Я приподнялся, и он кивнул в сторону ванной, продолжая монотонно втирать в руки какой-то крем. Я живо подскочил. Проходя мимо него я приостановился, а он, глядя на меня, с кивком приподнял брови. Молчаливый и довольный, я прошёл мимо него, ничего не говоря и уходя в душ.

После мы ели рыбу и брокколи, которые разогрел Ганнибал. На улице в ту пору унималась жара, время шло к вечеру.

– Хочешь, откроем вино? – спросил Ганнибал.

Я кивнул, сидя за столом, подпирая голову рукой и глядя на то, как он моет посуду.

– Хорошо, – согласился он.

Я встал из-за стола, подошёл к окну, прикрывая его и зацепляя коротким крючком, чтобы в кухню не пробралась местная живность. Мне хотелось подойти и приобнять Лектера, но я решил не мешать и озаботился поисками штопора и бокалов.

Вино мы пили на веранде, спустив ноги со ступенек крыльца. В зарослях плюща и в малиновых цветах изредка трещали кузнечики, с каждой минутой вечера становясь всё настойчивее в своей болтовне.

– Обед был очень вкусным, – сказал я. – Вернее, ужин.

Ганнибал улыбнулся и сделал глоток вина.

– Скучаешь, наверное, по консервированной фасоли и тостам с арахисовым маслом? – спросил он.

– Определённо нет, – криво ухмыльнувшись, поморщился я. – Я обожаю брокколи!

– Да уж, – безнадёжно покачал головой Ганнибал, не веря этому.

Он отпил ещё вина и, поколебавшись, сел ко мне поближе и, взяв за руку, положил мне голову на плечо. Я со спокойным удовлетворением приобнял его.

– Я знаю, ты не хотел ехать, – произнёс тихо Лектер.

– Теперь-то уж что?.. – рассуждая, пробормотал я. – Как будто у меня был выбор…

То, что сказал лишнее я понял слишком поздно. Когда ничего уже нельзя было исправить. Я замер, ощутив, как Ганнибал в моих объятьях вдруг напрягся, стал внезапно колючим, не моим. Но пока он не двигался.

– Здесь хорошо, – произнёс я, бездарно теряя последнюю возможность поправиться.

– Хорошо, – утыкаясь мне в плечо подбородком, сказал Лектер. – Да. Но, наверное, пора бы спать. Сегодня я устал…

И он будто бы нехотя высвободился из объятий, залпом прикончил вино и поднялся на ноги. Я наблюдал за его бегством с судорожными мыслями о том, что же делать.

– Ты погасишь свет, когда пойдёшь… – попросил Ганнибал, уже почти покинув веранду.

– Милый… – позвал я. – Останься, пока не взойдёт луна.

И я оглянулся на него, посмотрев прямо. Не знаю, что это было, но я был твёрдо уверен, что это мой последний шанс его остановить.

– Я хочу полюбоваться ею с тобой, – добавил я.

Ганнибал замер на месте, несколько мгновений он не мог принять решение, но, так и не переступив порог, вернулся, сел, взял бутылку с вином, вновь наполнил свой бокал, и, как ни в чём ни бывало, улёгся снова на моё плечо. Я бережно обнял его, как самое драгоценное сокровище, чуть заметно подрагивая от счастливого напряжения.

– Ты моя… – шепнул я в исступлённом приступе нежности.

– Твоя – что? – спросил он.

Я имел в виду – радость или прелесть, но всё это было так банально, что на секунду я растерялся, не зная что ответить. Но случай сам пришёл мне на помочь. И, лелея надежду не прослыть дурачком, я сказал:

– Луна.

Он приподнялся с моего плеча, глядя мне в глаза. Мне показалось, в его глазах было удивление и, возможно, сомнение.

– Ты… – зашептал я, но он мгновенно прижал кончики пальцев к моим губам, заставив замолкнуть.

Не успел я испугаться, что снова попал впросак со своими словесами, как Ганнибал отставил вино в сторону и впился в мои губы поцелуем. Боже мой, он луна, подумать только!.. Я целовал его и отчётливо понимал, что это закончится кое-чем получше поцелуев.

– Ты лучше, ты ярче, чем луна, – бормотал я, влезая под его одежду ладонью.

– Я знаю, – выдыхал он, вновь принимаясь целовать.

Вскоре он потянул меня в спальню.

– Но мы хотели посмотреть… – пробубнил я, поднимаясь за ним следом.

– Мы выйдем ещё, ночью, – пообещал он, повисая у меня на шее и не переставая целовать. – Может быть…

И он уволок меня в кровать, где нас обоих целиком накрыло кромешное полнолуние.

Уже стемнело, когда я потный и вконец уставший свалился на спину, уставившись в потолок, всё ещё продолжая тяжело дышать. Кошмар. Полная луна. Полная луна блестела в окне спальни сквозь белёсые занавески.

Он придавил мою руку и лежал на ней, повернувшись ко мне своим костлявым позвоночником и так же, как и я, пытался отдышаться. Когда я уже успокоился и почти обсох, подлец доктор укусил меня за палец, да так больно, что я подскочил на кровати, резко выдёргивая из-под него травмированную конечность.

– Ау! – вякнул я. – За что?!

– Я подумал, она затекла, – со смехом попытался оправдаться Лектер.

Это было до безумия странно – мой до трагичности апатичный скептик Ганнибал хохотал со мной в постели над тем, что укусил меня за палец.

– Я бы сказал, если бы затекла! – напав на него, разразился я.

– Прости, – отстраняясь от меня, прошептал он.

Я живо сообразил, что хватит о моей руке, пора вспомнить о мистере Луна. Вместо дальнейших возмущений, я осторожно протянул руку к его лицу и поправил его волосы. Он лишь прикрыл глаза. Он ничему не противился, что бы я не сделал. Осмелев, я обхватил его за талию, подтягивая к себе.

– Ты потрясающий, – проговорил я и, проявляя верх наглости, сахарно-медово поцеловал кончик его острого носа.

– Я знаю, – с улыбкой отозвался он.

Не сумев совладать с эмоциями, я обхватил его, как только мог крепко и вжался носом в его шею. Я боялся, что на этот раз уж он меня стукнет, но он только коротко мыкнул и остался в моей железной хватке, как будто всегда так делал.

– Будем спать? – спросил он шёпотом, высвобождая руку. – Или не будем? – и он обхватил меня с силой за ягодицу.

Чёрт знает почему, я заскулил, как голодная псина – до того это было приятно.

– Пойдём луну смотреть, – пропищал я.

– Да к чёрту луну, – сваливая меня на спину и обхватывая руками мою голову, сказал он, снова начиная меня целовать.

Когда он сполз к моей шее, я задрожал от вожделения, как будто не трахался только что, как сумасшедший.

– Ганнибал… – зашептал я.

– М?.. – награждая мою кожу засосами, отозвался он.

– О боже… – забыв, чего было надобно, застонал я.

Он усмехнулся, не прекращая своего коварного занятия.

И только когда вся моя шея оказалась разукрашенной синяками в два слоя, он успокоился на её счёт. Но только насчёт шеи. Опознав мой член вновь твёрдым, он взобрался на меня сверху, и мне показалось, что я, кажется, сплю. В реальности это было попросту невозможно. Чтобы он был сверху, чтобы так меня ласкал, чтобы впустил внутрь и сам занялся всем. И эта до тошноты одуряющая пошлость, когда он резко поднимался надо мной. А потом он вдруг потребовал:

– Назови меня как-нибудь… мерзко… – выдохнул он, привставая. – Швалью, шлюхой…

– Но…

– Шлюхой… Назови меня шлюхой сейчас же!.. – настаивал он.

– Ш…

– Уилл!

– Ты шлюха… Ты… О господи, да! Чёртова шлюшка… – бормотал я, борясь с собой, – Тварь… Сучка…

– Ещё… ещё!

– Грёбаная шлюха! – громче выдал я, – Шлюха! Похотливая сука! Мразь… Шваль… подстилка! Чёртова потаскуха!

– О… да! – подрагивая от предвкушения, простонал он. – Я твоя подстилка… Трахай меня, о, да… Да…

– Дрянь… Ебливая… Развратная… дрянь… Ох…

И больше я не смог вымолвить ни слова, чувствуя, как оргазм пронизывает всё моё тело. Я выгнулся, со стоном кончая и чувствуя не просто вспышку, а медленное, будто размазанное во времени удовольствие, тянущее между ног, в животе, в горле, даже в суставах пальцев и челюсти. Мне не хотелось вздыхать, не хотелось наполнять лёгкие кислородом, я боялся, что как только сделаю это, ощущение удовольствия сейчас же покинет меня.

Опомниться мне помогла звонкая пощёчина от Лектера – он не церемонясь саданул мне по лицу, чуть не свернув нос, однако это заставило меня закашляться и, наконец, вздохнуть. Удовольствие меркло. Щека горела от удара.

Мой маленький нежный скептик, обласканный в пылу вожделения последними словами, без сил уткнулся мне в шею. Последнее, на что его хватило – это выпустить моё сокровенное на волю. После этого все силы разом покинули его тело. Он свалился на меня, как только смог, и лежал теперь, совершенно беспомощный и горячий. Сердце его колотилось, как у маленькой птички. В венах стучала кровь.

– Уилл… – обретя способность тихо, но не слишком связно говорить, пробормотал он.

– М… – мыкнул я.

– То, что ты… Сейчас… говорил…

– Потом… – шепнул я вяло и медленно. – Сейчас ужас как хорошо…

Лектер чуть слышно усмехнулся, с трудом подтягивая ладонь и укладывая на неё голову.

Мы проснулись незадолго до полудня в ворохе из простыней.

Как только Лектер не сбежал затемно в душ – ума не приложу. Обычно он поступал именно так. Но этим новым необыкновенным утром я нашёл его спящим на краешке кровати, укрытым только на бедрах комком ткани.

Я справедливо решил, что лучше мне от греха подальше не будить это лихо, но в этот миг лихо проснулось само. И не спокойно и мягко, а резко, рывком. Вздрогнуло и распахнуло глаза. Я затаился. Ганнибал первым делом завёл руку за спину ощупывая кровать и, натыкаясь на мои рёбра, смягчил прикосновение, поворачиваясь ко мне.

Его взгляд был колким – словно он и не спал вовсе. Я не знал, что это мне несёт, но был почти уверен, что ничего хорошего. Однако, я ошибался.

Твёрдо убедившись в моём присутствии рядом, Ганнибал сбросил напряжение и зевнул, приваливаясь ко мне спинкой. Вот дела, – с удивлением подумал я.

Полежав немного, Ганнибал потёр лицо руками. После этого он вновь повернулся и посмотрел на меня. На этот раз он уже выглядел сонным, каким и должен был, учитывая, сколько мы спали ночью и как именно.

Убрав рукой волосы с лица и пригладив их назад, он повернулся ко мне всем телом и уложил головушку на мои ключицы, располагая руку рядом на моей груди.

– Доброе утро, – хрипло произнёс я, кашлянув.

Ганнибал ничего не ответил, снова зевнул и закинул локоть поверх моей груди.

– Птицы поют, – закрыв глаза, пробубнил добрый нынче доктор.

Я помолчал, не зная, что ответить.

– Ещё поспим? – спросил я тихонько.

– Поздно вставать – вредно, – ответил он.

– Вставать никогда не поздно, – проговорил я.

Он полежал чуть-чуть. Протянул руку, проводя ею по простыне вдоль моего тела.

Честное слово, я прямо не знал, что с ним таким следует делать. И, видимо, упустил момент, когда следовал что-то делать, поскольку не успел я и глазом моргнуть, как он скрылся под моей простынёй, верно истолковав мои отчасти пространные слова про стояние.

Я лишь изумлённо распахнул глаза, почувствовав его губы и язык там, где меньше всего ожидал их почувствовать, а в следующее мгновение я уже блаженно пялился в дощатый потолок, преспокойно ожидая, когда доктор со мной закончит.

Он управился быстро, заставив меня испытать и оргазм, и шок от несоответствия с обычной реальностью. Конечно, Ганнибал, бывало, делал мне минет. Пару раз, попервости…, но чтобы та-ак! Не то, что я бы разочаровался в отношениях и не выжил бы без такого решения проблемы, но жить с таким решением было куда приятнее.

Лектер вынырнул из-под простыни не слишком воодушевлённый, хотя и не разочарованный. Он вытер губы, резво, слегка потянувшись, поднялся с кровати и ушёл в душ.

– Пойдёшь со мной? – спросил он внезапно, вернувшись к дверям спальни.

– А можно?.. – оживился я.

– Время сэкономим, – пожал он плечами.

Я отшвырнул простынку, сейчас же отправляясь в душ экономить время.

После душа мы принялись бороться с последствиями вчерашнего. Вино, простоявшее всю ночь на веранде и облюбованное группой пьяных муравьёв, я безжалостно выплеснул в цветник. С бутылочной пробки муравьёв я сдул, после чего принёс бутылку с бокалами на кухню, где Ганнибал, облачённый в элегантные белые шорты, утилизировал прокисшие за ночь остатки пангасиуса, забытые на плите.

– Что ты сегодня хочешь на обед? – спросил Ганнибал.

Я, отмывая бокалы, с глупой улыбкой пожал пару раз плечами.

– Хочешь пиццы? – спросил Лектер.

Забыв за время отношений с Лектером такое ностальгическое слово как «пицца», я опасливо покивал.

– Мы пойдём в город, – сказал Ганнибал, не замечая противоречивых изменений в моём лице. – Возьмём там байк. Я отвезу тебя в один городок, и там накормлю тебя отменной пиццей.

– Серьёзно? – на всякий случай переспросил я.

– Абсолютно, – подтвердил Лектер, открывая холодильник. – Позавтракаем омлетом.

– Эм…

– Что?

– С ветчиной?

– Хочешь, так с ветчиной, – с усмешкой сказал Ганнибал. – Тосты тебе сделать?

– Да, – как призрак самого счастья, пробормотал я.

– А кофе?.. И кофе тебе приготовлю. Чего я спрашиваю, в самом деле.

И, выглядя очень деловым, Ганнибал занялся приготовлением завтрака, в то время мне пришлось тихо удалиться в спальню, чтобы собрать и засунуть в стирку всё без остатка постельное бельё, пострадавшее за ночь от ожесточённых нападок.

Ганнибал накормил меня и омлетом, и пиццей, как и обещал, и, хоть я и был уже вполне доволен жизнью, всё же я с нетерпением ждал вечера. Я был почти уверен, что на этот раз у доктора разболится голова или ни с того ни с сего воспалится жила хитро-мудрости.

– Ты ещё не начал думать, что живём мы, чтобы есть? – спросил меня, до отвала наевшегося шикарнейшей пиццы, Лектер по пути из города.

– Нет, – чуть икнув и прикрывая рот рукой. – Но уже близок к этому.

Ганнибал удовлетворённо растянул губы в улыбке, после чего подал мне свою руку.

– Что? – не понял я.

Он отрицательно помотал головой, сунув руку в карман брюк. Сообразив, что к чему, я всё понял, хоть и как обычно с некоторым опозданием. Но в отличие от прошлых разов я на свой страх и риск взял его за руку, вытаскивая её из кармана и обхватывая своей. Лектер чертовски удивился этой моей инициативе, но ничего не сказал и продолжал держать меня за руку до самого дома.

Когда наступил вечер, я ждал, что Лектер вновь предложит выпить вина, заморочится с какими-нибудь закусками…

– Уилл! – услышал я зов со стороны крыльца.

– Да? – появился я на пороге.

Лектер не спеша полировал ногти.

– Идём плавать?

Ганнибал посмотрел на меня, щурясь в лучах заходящего солнца своими очаровательными морщинками в уголках глаз. Он скрестил руки на коленях и ожидал моего приговора.

Там же холодно, – хотел сказать я. – Солнце скоро сядет. Мы подхватим простуду.

Пока обдумывал это, он, весь бронзово-солнечный, сидел на крыльце, повернувшись в мою сторону, и ждал, что я скажу.

– Хотя, да, – по-своему истолковав моё молчание, согласился он. – Ты прав… – проговорил он, грузно поднимаясь на ноги.

– Идём! – прервал я его.

– Правда? – вздрогнул он, как будто бы даже от внезапного удовольствия.

– Конечно, – сдержанно улыбаясь, сказал я.

Доктор Лектер перепрыгнул через ступеньку, махом влетая на веранду.

– Будешь меня лечить, если простужусь? – спросил он.

– Ты скажешь как лечить, а я – буду, – развёл я руками.

Он горячо поцеловал мою щёку, пока проскакивал мимо, а я, заласканный им, с достоинством постоял чуть-чуть на веранде, после чего чинно удалился переодеваться.

Мы не простудились. Мы взяли с собой тёплые вещи и еду. Мы любовались лунным светом, отражённым в морской волне. Я кутал его в тёплый плед, сушил полотенцем его волосы.