Текст книги "Десять затяжек (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Но это уже прошлое – после первой рюмочки славного джина в голове мгновенно прояснилось, мир стал казаться более светлым, а проблемы решились какими-то глупыми успокоительными словами. Настроение поменяло свой знак с минуса на плюс, и окружающее заиграло новыми красками; Чес ощутил себя так, как никогда за последний год не ощущал – было хорошо, тепло во всём теле, да и джин уже перестал с непривычки казаться противным и горьким, даже хотелось выпить его весь и за один заход. Некоторое время Креймера останавливали воспоминания прежних буйных лет, из-за которых он вляпался в сомнительные мероприятия, но вот уже была мягкосердечно разрешена ему вторая рюмка, а через минут двадцать – и третья… Чес, кинув блуждающий взгляд на ополовиненную бутылку, звонко икнул и повертел мутную рюмку в руках, чуть не разбив её, однако поймав коленями. В голове уже приятно шумело, тепло в теле превратилось в жгучий жар, будто бы в необъяснимую энергию, которую хотелось куда-то растратить, а на столе давно появились всё те же, неизменные пачка с сигаретами и зажигалка. Было острое желание закурить, но что-то его уже опьяневшую голову всё-таки останавливало… чувство долга? привязанность к привычному? что-то иное? Чесу было не до этого, однако факт оставался фактом: курить в одиночку он отказывался. Соображал он мало, по большей части неправильно и скомкано, всё в каком-то иллюзорном, перевёрнутом виде. Он был готов сейчас на самые отчаянные поступки, но только не на «закурить». Хотя это как посмотреть… если уж слишком сильно на него повлиять, то возможным становилось и это.
Креймер чувствовал какое-то неудовлетворение внутри себя; ему впервые в жизни захотелось поиметь какую-нибудь шлюшку с третьим размером груди и аппетитными бёдрами прямо здесь, на столе, при всех. Ну, или растратить свою пылающую энергию другим способом, однако никакого иного, кроме секса, в мире придумано не было. В особенности для пьяных, коим раздумывать трудно, а следовать примитивным желаниям – легко. Однако никого подходящего рядом не было, а умениями пик-апа Чес не обладал, поэтому и приходилось ему, стиснув зубы от злости, заливать в себя оставшийся джин. Его мысли были частью светлы, а мир представлялся сказкой, правда, с каплей горечи, но всё же сказкой; вскоре сказка наступила уже не в его мыслях, а в реальности – будто по какому-то мановению волшебной палочки в поле зрения вдоволь напившегося Креймера появилась сексапильная красотка. Рассмотреть её хорошенько не удалось, она лишь лёгкой рысцой пробежала через зал к другой двери служебного помещения; Чес сумел заметить лишь её гибкий стан, прекрасные формы и шикарные волосы, завязанные в конский хвост и несущиеся за ней шлейфом. Судя по всему, она – стриптизёрша; он определил это, ясное дело, не по названию двери, за которой она скрылась и куда имели доступ только рабочие клуба, а по её каким-то мелким, но слишком соблазнительным движениям – как она легко ставила ножку, как плавно наклонилась, забрав со стола что-то, как повела своей головкой в сторону что-то крикнувшего ей бармена… Как только она убежала, Креймер ясно понял для себя, что безумно хочет её, хотя и не видел её толком.
Джин сделал своё, это уж точно: всё было будто бы в каком тумане, подсветка начала кружиться, но не в реале, а в его голове. Было настолько хорошо, что от понимания этого становилось дурно. Чес чувствовал, что готов покорять горы, несмотря на свою малую выносливость, готов кататься на американских горках (которых он, к слову, боялся до жути и обходил за километр) и готов всё-таки соблазнить ту красотку, хотя в жизни отличался сильной робостью по отношению к девушкам. Он ощущал в себе до этого невиданные силы и считал, что, имея только их, сможет сделать абсолютно всё; а какие-то ошибки прошлых лет успешно забылись и остались занавешенными новыми чувствами и эмоциями. Креймер уже хотел было встать и идти начать делать хоть что-нибудь, как чудо резко произошло перед его глазами: та самая девушка выпорхнула из комнатки, причём не в переносном значении слова, а практически в буквальном – наряд на ней показался икающему и с глупым выражением сидящему Чесу похожим на бабочку. Но и это было не всё – сегодняшние чудеса продолжались. Он даже удовлетворённо подумал: «А после алкоголя живётся счастливее!», хотя думать тогда особо не мог, а уж вспоминать сделанные выводы во время такого состояния – и подавно. Девушка свернула к его столику и, повернув зачем-то голову в сторону барной стойки на пару секунд, смелее продолжила свой путь, хотя до этого робостью явно не отличалась. Она шла дерзко, покачивая бёдрами и пошло улыбаясь. С её приближением Чес мог разглядеть её лучше, но не разглядел из-за того, что глаза отказывались фокусироваться на чём-либо определённом, а будто хотели обхватить сразу всё и понемножку. Достижением Креймера было хотя бы то, что он перестал икать; а глупое выражение лица и безумно блуждающие глаза с вполне себе понятным желанием никто не отменял.
Девушка оказалась совсем рядом с его столиком и с размаху приземлилась на стул, закинув ногу на ногу и хитро облизнувшись. Чес затаил дыхание, ожидая чего-то, хотя знал, что заговорить первому следовало бы ему. Девушка была действительно красивая, по крайней мере, так разглядел Креймер: узкий лоб, тонкие светлые брови, заострённый носик с пирсингом, пухлые, ярко-красные губы, немного подпудренные впалые щёки, острые скулы, придающие лицу холодность и сексуальность, серо-голубые большие, может быть, выразительные, но никак не умные глазки с пушистыми ресницами, волосы золотисто-блондинистые, забраны в высокий конский хвост до пояса, разноцветные длинные серёжки в виде перьев в ушах, сверкающее, но дешёвое колье на шее, все тонкие кисти в толстых и тонких разномастных браслетах, на ногтях какой-то хитромудрый маникюр, который Чес не смог разглядеть; пальчики изящны, собственно, как и её обладательница – девушка имела отличную фигуру: грудь туго стягивал кислотно-зелёный топик с какой-то надписью, на худом плечике виднелась татуировка в виде пирожного, далее на ней были, как успел заметить Креймер, латексные тёмные брюки с тяжёлым огромным поясом; на ногах, естественно, острые, все в стразах шпильки. В общем вид девушки был привлекателен, лицо имело даже какую-то загадочность, а правильно накрашенные глаза так вообще сбили бы всякого наповал. Чес и сам не понял, как глупо и криво улыбнулся, когда красные губы слегка тронулись в усмешке.
Он успел рассмотреть её хорошенько в те десять секунд, пока она не заговорила с ним, слегка поддавшись вперёд и положив локти на стол.
– Скучаешь, да? Здесь с утра действительно не с кем повеселиться. Почему ты не приходил ночью? И вообще я тебя впервые вижу… новенький, да? – голосок нежный, обволакивающий, глаза смотрят приторно-ласково, а сладкий запах духов делает своё главное дело, и вот уже Креймер навряд ли сможет выбраться из её плена.
– Я давно знал про этот клуб, – начал он, чувствуя в себе развязность и спокойствие. – Но почему-то не приходилось сюда заглядывать. Если бы я раньше знал, что здесь водятся такие красотки, то незамедлительно бы пошёл сюда… – Креймер сам себя не узнавал, дивясь каждому своему слову, причём чувствовал внутри себя такое, будто это было нормально и вполне естественно для него. Это успокаивало его, а вскоре и удивление насчёт своего поведения улетучилось; по-хорошему он назавтра это уж и не вспомнит, это и сейчас было отдалённо понятно.
– Оу, это уже намёк… – девушка облизнулась, но после быстро и ловко сменила тему, протянув ему свою ручку. – Я Роксана.
Он сжал её мягкую ладошку в своей, улыбнувшись и произнеся:
– Чес. Какое красивое и необычное имя, можно я буду называть тебя Рокси? – Он наклонился к ней ближе и не отпускал руку, вскоре поднёс её к лицу и, как-то лукаво глянув на девушку, легонько поцеловал. Та хмыкнула, удовлетворённо улыбнулась, даже как-то разомлела и смягчилась, но ручку свою резво вырвала, ответив:
– Можно-можно. Только осторожно, – она тихо рассмеялась, Креймер рассмеялся вслед за ней. – И не всё сразу, мой мальчик, – с напускной серьёзностью добавила она, излишне нежно коснувшись ноготком его носа. Тот остепенился на минуту, но лишь на минуту.
– Ты такая строгая, Рокси. Не хочешь ли выпить? – Чес повертел в руках рюмочку.
– Хочешь сразу напоить порядочную девушку и воспользоваться ею? – дразняще весело и игриво пролепетала она и вновь рассмеялась; Креймер усмехнулся также. Потом Роксана с излишней насупленностью опустила голову на ладонь и произнесла с тем видом, с которым девушки обыкновенно начинают рассказывать нечто сокровенное незнакомым людям, при этом успевая кокетничать: взгляд её будто бы погрустнел и опустился вниз, губки поджались.
– А знаешь, я становлюсь такой откровенной, когда напиваюсь, потому и боюсь пить больше одной… люди потом этим так пользуются… – с тяжким вздохом произнесла она и грустно прикрыла глаза. Он без раздумий бросился её утешать, взяв её руку в свою и нежно поглаживая.
– Ну-ну, брось грустить, Рокси. Ты же такая красивая, зачем тебе грустить и бояться? – Чес улыбнулся и прижал её руку к своей груди. – Притом же мне ты можешь верить – вот увидишь, во мне нет ни капли лжи или притворства, – она тут же оживилась и как-то пошло улыбнулась в ответ, кивнув головкой и теперь позволив себе переплести свои пальцы с пальцами Креймера.
– Я тебе уже и сейчас верю, Чес… Что там у тебя, джин? – хищно спросила она, уже с задней стороны определив напиток. Глаза её загорелись тем особым вожделенным блеском, а губы слегка приоткрылись в предвкушении. Чес отпустил её руку, слегка погладив пальцами до локтя, и не спеша ответил:
– Да, джин. Любишь? – Рокси уже перехватила из его рук рюмку и задорно ответила:
– Если из твоего стаканчика – то да, – Креймер, как мог на свой сильно помутневший рассудок, оценил по достоинству эти слова и ухмыльнулся. Девушка заправски открыла бутылку, налила себе целую рюмочку, даже с «шапкой» и залпом выпила. Чес присвистнул.
– Ого, такая хрупкая девушка, а так резво пьёт! Я удивлён! – Рокси приняла соблазнительную позу и томно проговорила:
– Я ещё и не то умею, милый Чесси… – И Чеса на секунду передёрнуло, будто вспомнилось что-то весьма родное сердцу, но искажённому до неприличных высот; что-то, что звучало из других уст пускай и насмешливо и грубо, зато в чём-то приятно, а не так, как сейчас – пошло и развязно. Его неприятно передёрнуло, кажется, изменения в нём заметила Роксана и тут же поспешно спросила, погладив его по щеке:
– Что с тобой? Ты стал таким бледным…
– Нет, ничего, – Креймер приуныл ненадолго – веселящая сила алкоголя взяла вверх, потому он и в следующее мгновение перехватил руку девушки, легко коснувшись её губами. – Ты говорила, что можешь ещё и не то? Ну, начнём с приличного: ты куришь? – весёлость возвратилась на его лицо, улыбка вновь засверкала беззаботностью, а глаза залоснились озорным блеском. Рокси хмыкнула, усмехнулась, но руки не отняла.
– Курю конечно. Нынче жизнь такая нервная – не курить грешно. Я так люблю расслабляться. Реально помогает, – Чес покачал головой и ухмыльнулся. – А ты куришь?
– Да, – просто ответил Креймер, почесав за затылком. – Недавно, правда, но очень активно. А как давно ты начала курить?
– Лет с пятнадцати или даже с четырнадцати. Но это уже поздно – мои подружки и с двенадцати начинали. И не только курить… – Рокси многозначительно на него глянула, наконец вернув себе руку и скрестив их на груди.
– Хм… – Креймер ощутил на своих губах лукавую улыбку. – А ну-ка закури. Мне хочется кое-что сделать…
Роксана удивлённо поглядела на него, кокетливо повела головкой и достала из кармашка дешёвую (Чес уже знал толк в этом) пачку с сигаретами и зажигалку. Чиркнув огоньком, девушка поднесла его к концу сигаретки и в следующую секунду сладко задымила. Он вновь позавидовал наслаждению, с которым она курила; ему ещё казалось, что он курит надрывно и тяжко, будто это какая его обязанность. А может, это сейчас и действительно так… Но Чес ни о чём не задумывался – лишь достал свою сигарету и положил в рот.
– Какие дорогие… ты богатенький мальчик! Но чего ты хочешь?.. – девушка выдохнула облачко дыма и пристально глянула на него. Креймер усмехнулся, слегка нагнувшись к ней, и взял её за подбородок, притянув к себе. Рокси издала удивлённый возглас, но позволила Чесу делать всё, что он пожелает. И тот пользовался этим вовсю; как и когда-то это делал с ним кто-то другой, он коснулся концом своей сигареты её и стал ждать несколько секунд, пытаясь отыскать в них ту самую особенность, как и в прошлый раз. Хищные глаза девушки смотрели на него, её грудь упруго вздымалась, чем-то вкусным запахло ещё сильнее, как сильнее и стало желание трахнуть эту девицу у самого Креймера; но того самого чувства, какого-то особенного и нежного, в душе отнюдь не возникло – лишь от пародии на него стало как-то тошно и противно. Чес отстранился от Рокси – его сигарета затлела, – но вдыхать дым не стал. Будто медным ковшом его ударило или холодной водой окатило, однако вдруг стало жутко и неприятно от понимания, что курить он будет так, без Джона, не как привычно, что испортит десятую затяжку этой порочной девушкой и гадким клубом. Да и не было того приятного оцепенения в теле, когда и секунды растягивались в неизвестно что, и хотелось навсегда запомнить те ощущения!.. Ровно ничего, никакого удовольствия, хотя перед ним и была абсолютно сексуальная девушка, которую редкий парень не захотел бы поиметь.
Креймер ещё не вдыхал, будто глубоко задумавшись, хотя кислород постепенно кончался, а разумно мыслить в таком запущенном состоянии он явно не мог. Он чувствовал, что готов даже задохнуться, но не вдыхать дым десятой затяжки, проведённой не с Джоном. Это казалось ему чем-то похожим на предательство, как бы глупо это ни звучало. Рокси с каждой секундой изумлённее смотрела на него, ожидая его следующих действий. Чес разрывался между несколькими вариантами того, что бы сделать, но, в силу какой-то оставшейся капельки разумности и памяти в его пьяной голове, он мигом выбросил сигарету куда-то в сторону и, резко встав, обошёл стол; оказавшись над Роксаной, он резко выхватил сигарету и у неё изо рта и тоже выбросил, в следующее же мгновение припав губами к её пухлым и мягким губкам. Девушка издала что-то наподобие сладкого мычания и податливо двинулась вперёд. Креймер целовал её, схватив за плечи и грубо сжав их, и практически насиловал её рот своим языком (никогда не ожидал от себя такого). Только лишь на секунду он отстранился от неё, но и только лишь затем, чтобы сказать:
– Ты сама знаешь, чего я хочу, детка. – И Рокси успела лишь хищно облизнуться перед тем, как губы Чеса вновь накрыли её собственные. Он и кусал их, и пытался проникнуть глубже, и не позволял девушке делать лишний глоток воздуха, словно мучая её и находя в этом удовольствие. Та лишь мелко вздрагивала, позволяя Креймеру распоряжаться ею, как он пожелает. Собственно, это было её жизненным кредо, хотя Чес и не догадывался. Да тот вообще теперь думал явно не о том: его переполняло неимоверное желание. И он знал, что, не достигнув задуманного им, не уйдёт сегодня отсюда. Где-то внизу живота начала бешено пульсировать кровь, той нескончаемой энергии стало теперь в два раза больше, а девушка в его руках, кажется, вовремя начинала млеть и становиться мягкой, словно ручной. В тот момент он отдал себя полностью на попечение своих диких желаний.
– Пойдём же, скорее!.. – нарочито сдавленно прошептала она, оторвавшись от его губ и томно заглядывая в его глаза. Чес кивнул, мало чего соображая; Рокси же взяла эту часть дела на себя, легко вскочив со стула и взяв его за руку. Она поволокла его сквозь гряды столов и стульев; Креймер не понимал, что на них смотрят удивлённо и немного насмешливо, а также не заметил той ядовитой улыбки, которою одарила его спутница бармена за стойкой; он лишь видел её прекрасное свежее личико, колыхающуюся грудь, манящие губы и явно лишние обтягивающие латексные штаны. Рокси куда-то вела его, и он подчинялся, позволив ей отвести его на лестницу, а после в какой-то коридор, потом слегка грязная, порядочно обшарпанная дверь и следом – небольшая комнатушка, залитая серым светом из окна и неопрятно убранная. Креймеру не было нужды её рассматривать, он лишь оглянул её мельком единственно для того чтобы отыскать в ней кровать. А найдя эту горизонтальную, наскоро заправленную желтоватыми покрывалами поверхность, Чес уже не мог остановиться.
Загадочность Роксаны пропала в следующую же секунду, когда Чес рьяно начал сдирать с неё лёгкую одёжку. Но, будучи ещё наполовину раздетой, девушка, когда Креймер нагнулся, чтобы поцеловать её, положила на его губы палец и тихо проговорила:
– Не так быстро, парень… Ты же не хочешь оставить такую красивую девушку, как я, без должного ей награждения? Я заберу лишь вот это и возьму, сколько нужно, хорошо? – её тоненькая ручка ловко забралась в его карман, по пути как бы невзначай задев горящий огнём орган, и вытащила маленький кошелёк, положив его потом на тумбочку рядом. – А я сделаю так, чтобы тебе было хорошо и ничего не горело. Ты можешь верить мне: в постели я профессионал.
Чес вообще не понял, о чём говорила сейчас Рокси, а лишь безумным согласным взглядом отреагировал на её последние слова. Он вновь накинулся на неё, стягивая последние остатки одежды как с себя, так и с неё. Всё, что было дальше, представлялось ему смутным, хотя и приятным сном; как они только не барахтались на этой утлой кроватке, пару раз даже свалились с неё. Хохот, страстный шёпот, ласковые, хотя в чём-то ненатуральные прикосновения заставляли Креймера задумываться, почему же он раньше не видел всего этого в своей жизни, почему болтался, как какой-нибудь отход, в грубости и сарказме, с какой-то едва заметной надеждой внутри себя, которой, впрочем, так и не удалось сбыться. Эта праздность, что сейчас так рьяно поглощала его, была спасительным кругом; Чес не догадался, что скорее обманчивым, а не спасительным был этот круг, но да разве это те мысли, когда между ног пристроилась сексуальная блондинка и явно не на пару минут?
Креймер откидывал голову, закусывал губу и даже впал в будто бы какое меланхоличное состояние, когда явь смешивалась со сном, а из-за ударившего алкоголя в голову нельзя было точно понять, что есть что. Его мотало из стороны в сторону, хотелось лезть на стену от того, как было приятно; ему казалось, что скоро он сойдёт с ума. Ну, или попросту кончит. Однако на пару мгновений Чес будто бы окунулся в свой какой-то похожий на реальность сон и с удивлением заметил, что блондинка стала принимать столь знакомые, но никак не вспоминающиеся черты лица. Точнее, их не хотелось вспоминать в такое время, а это две разные вещи. Однако он, почувствовав, что может совладать со сном, быстро-быстро рассеял их, вновь наслаждаясь сосредоточенным личиком девушки. Он просто понял, что сейчас не место глупым воспоминаниям о ком-то. А особенно в таком виде – от этого становилось жгуче стыдно, как никогда.
Если честно, Креймер не помнил в точности происходящее, лишь запомнил, что его нехило так унесло в далёкие дали, ибо кричал он что-то глупое и вообще смешное. Единственное ощущение, которое запомнилось на несколько часов вперёд, это то, что было до безумия, до зависти, до пульсирования крови в голове приятно. Правда, всё время что-то мешало полностью расслабиться – в основном, какие-то дурацкие мысли, из-за которых вдруг становилось будто стыдно и даже неприятно. Но Чес их откидывал, хотя и с трудом, потому что понимал: сейчас ему время дано для другого.
Так и прошёл час или полтора, а может, больше; Креймер ощутил в себе небывалые силы, поэтому не отставал от яростно стонавшей девушки. Уж какие они выкрутасы совершали, он точно бы потом описать не смог и на себя бы не подумал, что он это делал. Это было самое лучшее и доброе утро из всех предыдущих; Чес, наконец почувствовав усталость, как только оторвался от Рокси, уже тоже вяло постанывающей, сразу заснул и больше ничего не помнил. Только помнил, что облегчение и тепло вспышкой пронеслись по всему его телу, а девушка, присвистнув, задрала ноги кверху и жадно хватала ртом воздух. После этого снилось ему что-то мутное и непонятное, сильно напомнившее ему какой-то момент из прошлого. Впрочем, это всё было уже не так важно…
========== Затяжка 9,5 (часть 2). ==========
Пробуждение, а особенно после пьянки, когда было хорошо и благостно, бывает не слишком добрым и желанным. Придя в сознание, Чес ещё долгое время не мог открыть свои слипшиеся глаза; когда смог это сделать, с удивлением посмотрел вокруг себя, обнаружил, что его любовница так же легко и ловко исчезла, как и появилась, и, откинув тяжёлую голову на подушку, жалобно простонал: он ничего, кроме приятного конца и расплывчатых черт девушки, не помнил. Ему казалось, что дел натворил он самых ужасных и преступных – только сейчас до Креймера дошло, что он переспал с какой-то шлюхой из-за отчаяния, навалившегося на него после встречи с Джоном. Это всё казалось ему глупо, неразумно и совсем по-ребячески; взрослые люди так навряд ли поступают. Стало стыдно, ещё хуже, чем было в какой-то момент секса; он, вскочив с кровати, нашёл взглядом свою одежду разбросанной по полу и одеялу, коим его заботливо укрыла Рокси. Это для нас она Роксана – Чес же не помнил её имени, хоть убей; да даже лицо было будто в тумане, а остался в памяти лишь её светлый конский хвост.
Креймер усиленно тёр виски и собирал волосы в кулаки, грубо сжимая их и чуть ли не вырывая. Ему хотелось вспомнить, что было: может, это случившееся не так ужасно и всё не зашло дальше обыкновенных ласк?.. Но нет, он, хотя ничего и не вспомнил, убедился по собственным ощущениям, что хорошенько развлёкся с девушкой, как нужно. Только легче от этого отнюдь не становилось – наоборот, стало тошно, а ощущение внутри оставалось такое, будто он кого предал. Голова не то чтобы раскалывалась, а давно уж раскололась на две большие части, собрать которые нужно, но никак нельзя; Чес тихонько взвыл от боли, от того, что его жутко мутило (хотя такое вполне нормально для похмелья), вновь принял горизонтальное положение, проклял себя и свою… как бы мягче это обозвать – крайнюю неразумность. Хотя Чес назвал это по-другому: кретинизмом. Он накрылся с головой подушкой и издал что-то похожее на стон – стон этот напоминал обыкновенное восклицание пьяницы во время похмелья, который в сотый раз божился, что не притронется к бутылке ни разу, а на следующий же день уже напивался вдребезги. Креймеру было ужасно как физически, так и морально; всё же он решил для себя, что спонтанный секс удовольствия не приносит никакого. Зато потом совесть ноет. Правда, из-за чего? Он хотел думать, что всё-таки из-за его прирождённой порядочности, но не знал, что дело не только в ней.
Полежав минут пять под подушкой, Чес вскоре вскочил и бросился куда-то опрометью – к горлу подступила какая-то дрянь, живот просто выворачивало от нестерпимой боли. Он едва отыскал дряхлую, с облезлой краской дверь, за которой был треснутый и заплесневелый унитаз, и наконец смог освободить рот от неприятной жижи; тошнило его ещё минут десять. Сидя на коленках на каком-то осыпавшемся, кафельном полу, Креймер, голый, продрогший, с грязным ртом и худым мертвенно-бледным лицом, тысячу раз проклял себя и свою затею, которые привели его, как он сам выражался, к такому жалкому состоянию. Чес ненавидел себя в тот момент так, как только может человек ненавидеть что-либо. Развернувшись и усевшись на ледяной кафель разогретой в кровати пятой точкой, он запрокинул голову на ободок унитаза и глянул наверх, на серый, бывший когда-то белым потолок с трещинами и островками желтоватой плесени. Голая лампочка мерно покачивалась на ветру; кто-то открыл все окна настежь, поэтому комната сплошь состояла из прохладных потоков воздуха. Сквозняк стелился и по полу в туалете, доставая его; но тот уже не обращал внимания ни на что, прикрыв глаза и ещё приходя в себя. Голова мало того, что болела, так ещё и кружилась: но это ничего, считал Чес, по сравнению с тем, что клокотало в его душе.
Гнев. Не злость, но ещё и не ярость, а именно гнев. Гнев к самому себе. Креймер глубоко сожалел, что прикоснулся к девушке, но причину не нашёл, хотя и пытался смутно её для себя придумать. И дело было явно не в его принципах, не позволявших связываться с шлюхами, и не в излишней порядочности, а в чём-то явно другом.
Как бы ни было его нынешнее состояние после похмелья отвратительно и жалко, Чес готов был напиться ещё раз – только теперь уже с горя и в одиночку. Ему хотелось помучить себя, вновь заставить себя страдать от нестерпимой головной боли и ураганов в животе. Он считал, что виновен в чём-то, но в чём и почему – вопросы, так и оставшиеся тайной. Думая об этом хладнокровно и в другой раз, Креймер бы, может, и понял, что такое состояние вполне приемлемо и нормально после выпивки и развлекалова, но только не сейчас – сейчас ему казалось, что он совершил самое низкое преступление. Даже курение виделось теперь ему не таким уж и страшным, как-то, что произошло. Там, хотя бы, причина была героическая, даже рыцарская, а здесь… Он рьяно ненавидел себя в тот момент и если бы было такое возможно, то покинул бы своё тело на пару часов, чтобы прийти в себя. Но оставалось Чесу довольствоваться лишь глупым лежанием на полу в каком-то отвратном туалете…
Пришёл в себя он довольно скоро, встал, пошатываясь, и огляделся, заметив, что кроме побитого унитаза, была ещё здесь и узкая душевая кабинка, у которой одна стенка куда-то делась, а по второй уже пошла глубокая трещина. Креймер поспешно забрался под душ и включил прохладную воду, решив взбодрить себя; это пошло на пользу, потому как мысли стали чуть яснее, и даже начали вспоминаться некоторые нюансы сегодняшнего дня… Нет, не те, что произошли прямо в этой комнате, а немного другие, ещё слишком ранние. Чес вышел из ванной мокрым – полотенца нигде не было – и присел на край кровати, начиная тихо собирать свои вещи с пола. Благо, что почти всё было в нормальном состоянии, лишь футболка слегка разорвалась на рукаве, но это, кажется, незаметно. Он бросил взгляд на комнату, медленно натягивая на себя трусы: помещение было похоже на номер в хостеле, только в слишком убогом и дешёвом хостеле, ибо всё здесь дышало смрадной трухлявостью и однообразием. Комнатка была сама по себе маленькая, а тёмные громоздкие шкафы и комоды делали из неё вообще какую-то крохотную норку. Чес тускло и без интереса проводил своими усталыми глазами с предмета на предмет, постепенно одеваясь, а в мыслях будто что-то силясь вспомнить. Ему казалось, что ближе к вечеру у него что-то намечалось… Кинув взгляд за окно, он оторопел, увидав темнеющие тучи над городом и серый, уже как будто вечерний свет. Надевая футболку и лёгкий джемпер, Креймер уловил взглядом коричневые часы с чёрным циферблатом и белыми стрелками прямо над дверью; время было полвосьмого. Что-то вдруг стукнуло в его голове, и он с неприятным холодком по коже вспомнил, что в восемь Джон приглашал его к себе… Если начать бежать прямо сейчас, то можно успеть оказаться там кое-как к восьми. Чес присвистнул, выдохнул, запустил ладони в волосы, немного оправил их, сделал зачем-то пять кругов по комнате и наконец отыскал мутное зеркало, в котором увидел себя в версии мертвеца: и синяки под глазами, и волосы никак не укладывались и не расчёсывались, и губы какие-то потрескавшиеся и синие, и глаза не чище самого стекла, в которое он смотрел. Плюс ко всему прочему от него разило алкоголем и теперь неприятным ему самому приторным запахом духов. Да и походка была нетвёрдая, к тому же мысли прояснились не до конца – поспать бы ему ещё часика четыре, несмотря на то, что позади него где-то около десяти часов сна. И всё бы пришло на круги своя. Но – нельзя; это Креймер отчего-то чувствовал. Нельзя опаздывать. И этот вывод шёл не из тех размышлений, что Джон не любил опозданий, а из чего-то явно другого. Из какого-то глупого предчувствия.
Чес, конечно, заметил, что кошелёк, добрая половина его сигарет и славная зажигалка пропали безвозвратно, но времени (да и желания) сокрушаться над этим не было. Он припомнил, что денег у него было, слава богу, не так много, но и не так мало, чтобы простить себе такую распущенность; но он уже устал ругать свою грешную личность, поэтому решил, что будет корить себя за это когда-нибудь позже. Креймер, выбегая из душного зала, уловил на себе ядовитый и дико насмешливый взгляд бармена, который показался ему в два раза хуже разгневанного взгляда Константина. В голове всё скрипело и жужжало, каждая мысль отзывалась каким-то скрежетом и болью. Чес не мог, но бежал, иногда его заносило в другую сторону, но он предостерегающе хватался рукой за стену или за столб. Так и прошли для него впопыхах следующие тридцать минут.
Вот уже Чес, тяжко дыша и жуя мятную жвачку от неприятного запаха, свернул на знакомую улицу. Даже собственный дом не казался ему таким родным, как этот – хоть и обставленный рядом однотипными домишками, но всё же одинокий; как и его владелец. Креймер любил и эту улицу, и эту квартиру, и всё в ней… но до конца ли всё? Этого он не знал, уже подбегая к двери и увидев часы на противоположной стороне улицы, на которых было пять минут девятого. Чес вздрогнул. «Господи, уже пять минут девятого!..» – не без ужаса пронеслось у него в голове, и он ощутил на своей шкуре, что значит «кровь застыла в жилах». Несколько раз он лихорадочно нажимал на звонок, пока за дверью не раздался привычный, почему-то успокоивший его, но всё же раздражённый голос Джона:
– Да хватит трезвонить, дурак!
Пока тот открывал дверь, Креймер понял, что расчувствовался от этих слов. Ему казалось, из-за всех его приключений сегодня, что прошло не полдня, а вечность – столько, думалось ему, не видел он Константина. Чес не знал, откуда у него такое желание, но он очень хотел увидеть сейчас Джона – от его пускай грубого, но такого родного лица всегда веяло чем-то тёплым. Точнее, не совсем всегда, но сейчас он не мог думать иначе. Он бы в сию секунду по-хорошему и обнял напарника, но побоялся, ибо чего-чего, а такие нежности могут стоить ему жизни.
Когда дверь начала приоткрываться, Креймер услыхал гулкие, нетерпеливые стуки своего сердца, ощутил, как в голову ударило что-то такое пьянящее, хотя алкогольный эффект должен был давно пройти. Дверь наконец открылась, и слегка недовольная мина Джона встретила его. Чес чувствовал, как подкосились ноги, и просто ввалился в прихожую, слегка оперевшись о него и проговорив каким-то жалким и дрогнувшим голосом:
