Текст книги "Десять затяжек (СИ)"

Автор книги: Julia Shtal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Ты разучился водить, Чес Креймер. Думаю, мне стоит нанять другого водителя, – тот привычно проглотил эти слова, отчего-то зная, что Константин никогда в жизни не поменяет себе таксиста. Во-первых, он слишком ленив для этого, а во-вторых, с таким-то характером, как у него, он навряд ли с кем сойдётся. Чес и сам не знал, как всё это время терпел его. Хотя иногда напарник и говорил сарказмами, но Креймер понимал, что никогда бы не ушёл от него. Что-то всё-таки было между ними, какая-то связь. То самое, что заставило его самого пойти на курение. Но лучше уж не копать, что это такое, иначе можно погрязнуть в таком ужасе!.. Джон усмехнулся и вдруг неожиданно похлопал его по плечу. Чес от неожиданности вновь вздрогнул, но, кажется, понял, что он хотел сказать этим. «Успокойся, ты же знаешь – я шучу!» – в идеале это звучало как-то так. Должно было быть, но не факт.

И вообще, какое-то странное сегодня отношение у Константина к нему, думал Креймер, выруливая уже на знакомую улицу. Хотя он и зарёкся не думать более ни о чём, кроме дороги, во время езды, но мелкие мыслишки всё равно как-то пробирались… Появилась надежда. Надежда на то, что Джон всё же таков, каким является в его представлениях, а не такой, какой видется всем. Конечно, детские мечты и наивные размышления, но Креймер не мог перестать надеяться на лучшее. Это из него было не выкорчевать.

Чес остановился рядом с домом Константина и обернулся к нему.

– Я же приезжаю потом в пять?

– Нет, ты выходишь сейчас и со мной и идёшь в дом, – Креймер удивлённо похлопал глазами, развернулся к рулю и обескураженно проговорил:

– Странный ты человек – всегда меняешь планы. В итоге я никогда не приготовлю ужин и вновь займусь обедом? – говорил он, припарковываясь ближе к дому на свободное место, коих сейчас было очень много.

– Почему же? Вот эту твою инициативу я никогда не отменю, а даже наоборот буду поощрять: можешь мне приготовить ещё и ужин, – ехидно сказал Джон, выходя из машины. Чес закатил глаза, вытащил ключ и тоже выскочил из машины вслед за ним.

– И всё-таки, Джон, почему у тебя нет девушки? Она бы тебе и готовила, и жил бы ты в порядке, а не так, как сейчас… Конечно, в прошлый раз я что смог, то сделал, но всё же там требуется женская рука и генеральная уборка, – тараторил Креймер, ожидая, пока тот откроет дверь. Вновь испепеляющий взгляд прожёг его полностью и уничтожил даже задатки маленького несогласия. Когда дверь открылась, Джон ещё долго не спешил входить, как, собственно, и Чес. Потом, развернувшись, он подошёл к нему ближе и в итоге заставил вжаться в стенку. Нависая сверху и по-прежнему сурово глядя на него, Константин, положив руку рядом с его головой, нагнулся слишком близко к нему и прошептал почти в самое лицо, а может быть, и в губы – тогда Креймеру было явно не до этого.

– Потому что мне никто не нужен, Чес, если ты вдруг не знал. Мне не нужны ни друзья, ни любовь, ни девушки, ни деньги, ни чьё-либо сочувствие или понимание… мне нужен выход, цель. Более от этой жизни я уже ничего не хочу, – лишь одно спокойствие в голосе – это было всегда удивительно для Чеса. Во всё это время он просто смотрел на него и силился найти признаки лжи на его лице, но каждый раз сталкивался с каменным, бесстрастным выражением, которое навряд ли могло врать… Эти слова, конечно, были для Креймера не новостью, но, будто заржавевший молоток, вновь сильно ударили по его надеждам. Джон мгновение ещё смотрел ему в глаза, а после отстранился и пошёл в дом. Чес, вздохнув, поплёлся за ним.

– Приготовь что-нибудь, неважно что. Я уставший и жутко голодный, – коротко бросил Константин и плюхнулся на стул в кухне. Отыскав сигареты и зажигалку, он сладко закурил – Чес, проходя на кухню, лишь поморщился, вспоминая свои вчерашние ощущения. И как Джон мог делать такое блаженное лицо на вдохе? Вчера хотя бы не закашляться от курения было достижением, не то что выражение лица! Да и не понимал Креймер, что может быть такого крутого в курении. Ничего ровным счётом – это как бесполезная трата денег на уничтожение своего здоровья вкупе с билетом в один конец. По крайней мере, так казалось ему сейчас. Дым медленно заполонял комнату, пока Чес думал, что бы ему приготовить. В итоге остановился на пасте, хотя и не знал, любит ли её напарник.

– Джон, а ты…

– Я же ясно сказал: готовь что угодно. Я съем всё, – угрюмо промолвил Константин и вновь с облегчением заглотнул в себя дым. Креймер снова скривился и отвернулся скорее, решив приступить как можно скорее к готовке. Он слыхал, что курение будто бы снимало стресс, но на самом деле давало лишь иллюзию того. Да вот вроде и лицо Джона становилось с каждой минутой расслабленнее. Наверное, это какой-то чисто психологический фактор. Иного объяснения Чес не находил.

Готовка – процесс увлекательный, особенно если есть, о чём подумать. А уж у Чеса тем для размышлений – тьма тьмущая. Например, нарезая лук и морковь, он задумался над сказанным Джоном вчера и сегодня: всё это, в принципе, было нормально и вполне в его характере. Однако что-то, какая-то едва различимая черта, маленькая особенность, совсем крохотная мелочь, сквозила там, заставляя отчего-то цепляться за надежду и отбрасывать образ прежнего Константина в сторону. Хотелось думать, что он иной, чем представляется всем остальным. Но это, понятное дело, совсем, наверное, и невозможно…

На самом деле, кроме этого, Чес думал с ужасом лишь о будущей затяжке, а об остальном, в общем-то, даже и не задумывался, ведь всегда считал самокопание и самоанализ ненужными элементами, потому что, роясь в себе, можно наткнуться на такие дебри, что жить, кажется, было бы намного легче без них. Именно поэтому, немножко поныв о скорой надобности покурить и пожаловавшись на то, что задуманный им план пока мало походит на реальность, Креймер отстранился от всего этого и жарил пасту уже с ветром и мимолётными, секундными мыслями в голове. Джон же сидел и курил; не само курение, а дым был вкусным и в чём-то действительно сладковато-горьким, Чесу, по крайней мере, нравился его вкус и запах. Но вот когда эта самая вкуснота проходит через глотку и пробирается в лёгкие!.. Хоть на стенку лезь! И Чес действительно чуть ли не полез, но едва себя сдержал, а на деле же было так противно и тошнотворно, что раз по сто проносились в голове мысли о том, чтобы сейчас же бросить это дело. Но единственная важная цель – доверие и даже дружба Константина – ещё останавливала его. Хотя со стороны, знал сам Креймер, все, кому расскажи об его плане, уж давно крутили бы пальцем у виска, называя его полоумным и сумасшедшим. Он знал. Но шёл. Ибо так интереснее, верно? Ему нужно было хоть какое-нибудь оправдание…

Незаметно-незаметно, а время шло, и вот уже на столе перед Джоном стояла тарелка с аппетитно выглядящей пастой. Чес и сам ума не прикладывал, откуда у него вдруг такие умения в кулинарии, но, оказывается, он умел готовить резво и вкусно. Константин, попробовав немного, изумился и даже похвалил Креймера за еду. Тот вдруг в один момент почувствовал себя счастливым, а недавний разговор будто и забылся. Главное – то, что происходит сейчас, а прошлое на то и прошлое, чтобы быть где-то позади и вспоминаться исключительно редко – считал Чес. И, возможно, в его мнении была доля правды…

После обеда Джон предложил ему выкурить по одной. Креймеру, естественно, нужно было согласиться на это очередное мучение, да ещё и с улыбкой – иначе вопросов не миновать. Он достал свои вчера купленные сигареты и зажигалку и, перед тем глянув на Константина и поняв, что тот пристально наблюдает за ним, решил таки спросить, делая вид, что вытаскивает сигарету:

– Можно же закурить здесь, верно? – Джон лишь только усмехнулся. Это наверняка был глупый вопрос. Чес улыбнулся и нехотя положил сигарету в рот, потом чиркнул зажигалкой, и вот он уже по капельке вдыхал ядовитый дым; морщился, кривился, проклинал всё и вся, но вдыхал. Когда он сделал пару вдохов, Джон будто бы удовлетворился и закурил также. Было менее неприятно, чем вчера, ведь «почва» была явно подготовлена, но всё равно это занятие ещё казалось Креймеру отвратительным, да и лёгкие будто вновь подёрнулись свинцом и со скрипом раздвигались, пропуская дым, а голова слегка заныла. Чес вдыхал медленно, как и говорил Константин, вальяжно откинувшись на спинку стула и сквозь свой дым лениво поглядывая на Джона. Но это снаружи был пафос, внутри его выворачивало от своего собственного вида. Однако винить кого-то, кроме себя, в данной ситуации более чем глупо – это Креймер знал и так.

Дым обоих сплетался между собой, сливался в единое целое и таким вот облаком доходил до потолка, лишь там насильно распадаясь и расползаясь. В комнате стояла тишина, слышны были только вдохи и выдохи обоих курильщиков; откровенно говоря, Чесу нравилось даже такое молчание и безмолвное провожание глазами дыма у друг друга, чем пустые фразы ни о чём. Собственно, с Джоном говорить такими было просто невозможно – уж не такой он человек, что теперь поделать. Однако если бы был другим – навряд ли бы стал так симпатичен Креймеру. Это Чес понимал, сейчас отчего-то улыбнувшись, хотя улыбаться вовсе не хотелось, когда через тебя каждую минуту проходит терпкий и горячий дым. Чес даже не хотел задумываться сейчас о степени ужаса и омерзительности курения, а также о масштабных ударов по его здоровью из-за этого. В его случае об этом стоит думать слегка поверхностно и больше размышлять над тем, как бы приблизиться к Джону, несмотря на абсурдность и невозможность идеи. Но мыслей об этом почему-то так и не было – всё хотелось рассчитывать на судьбу, от которой, по большому счёту, пользы как от рваных носков.

– Затягиваешься уже как заправский курильщик, Чес, – насмешливо вдруг прервал молчание Константин, стряхивая пепел. Креймер проследил за его движением взглядом и тут же спохватился сделать то же самое: на конце сигареты скопилось уже много серого тлеющего вещества. Потом вновь вдохнул, нутром ощутил, как эта гадость оседает на его лёгких, и слегка хрипя заговорил:

– Тебе кажется, Джон. Я ещё курю как школьник, – обрадованный возможностью заговорить, он будто со смаком резво вдохнул в себя дым.

– И школьники порой курят лучше тебя… – тихо заметил Джон, недовольно взглянув на его слишком резкий вдох и последующее покашливание. Чес усмехнулся после.

– Значит, я хуже школьника, – он беззаботно пожал плечами и улыбнулся. Если честно, Креймер любил улыбаться, что бы ни происходило, и многие говорили, что его улыбка привлекательна и даже мила. Об этом её владелец судить не решался, поэтому счёл, что для каждого она будет своей. «Интересно, а какая она для Джона?» – на секунду промелькнуло в голове. Тем временем Джон смотрел на него так пристально, как повадился смотреть в последнее время: это не отталкивало, это не было неприятно, но и хорошее там упорно отсутствовало, это уж точно. Казалось, Константин хотел докопаться до чего-то истинно верного в его душе. Но вот до чего? И можно ли на это повесить ярлык «истинно верного», если и сам Чес порой понять не мог, где в нём самом правда, а где ложь?

– Знаешь, школьники разные бывают. Тут смотря какого… Ты, например, в сравнении с тем, что было вчера, сегодня вообще куришь практически первоклассно. Наверное, ты был прав – этому всё же учат, – заключил весьма неожиданно Константин, прищурившись и вновь со смаком затянувшись. Креймер лишь улыбчиво хмыкнул с таким самоуверенным видом, будто хотел сказать, что всегда знал то, что сейчас только что дошло до Джона.

– Но… – вдруг начал он, слегка поддавшись вперёд и внимательно смотря на собеседника, – это не значит, что я до конца понял суть этого дурацкого обучения. Всё равно для меня это звучит как бред! Нет, ну вот правда: если бы ты мне не готовил, чёрта с два я согласился бы на это! Так, сегодня, я надеюсь, наше последнее занятие, – язвительная интонация опять просквозила в голосе.

– Хочешь скорее отвязаться от меня, Джон? – полушутливо, полусерьёзно спросил Чес, загадочно улыбаясь и перенося ещё один обзор его лёгких сигаретным дымом. Константин, отчего-то улыбаясь, заново стряхнул пепел, и какой-то огонёк пробежал в его глазах.

– А ты будто и навязываешься, да, Чес? – Креймер тихо рассмеялся и последовал его примеру – также двумя пальцами стряхнул пепел, однако, как только увидел осуждающий взгляд Джона, сразу понял, что сделал что-то не так.

– Ну же, не смотри так, Джон, лучше сейчас покажи, как надо, – мягко и тихо попросил Креймер, чуть наклонившись вперёд и заглядывая в его тёмно-серые, слегка мутные от дыма глаза. Константин хмыкнул, будто заметив в его образе что-то необычное, и ответил:

– Так уж и быть, покажу это на тебе, ибо со стороны иногда может быть ни черта непонятно, – Джон грубо дотронулся до его руки, где была сигарета, однако Чес, как-то хитро перед этим на него глянув, сию секунду резко перехватил его за кисть своей другой рукой и, крепко сжав пальцы и ещё больше наклонившись, быстро прошептал:

– Показывай лучше, Джон… я так старался и готовил вкусную пасту для тебя, а ты даже не хочешь нормально показать. Я же ничего не пойму… – ещё тише и с ещё более издевательским выражением произнёс он; вид же у Константина был такой, что сейчас или секундой позже кто-то должен был, казалось, получить по морде, но, будто на мгновение задумавшись, он остепенился и сдержанно сказал:

– Значит, хочешь всё по полной программе? Ну, так я тебе это устрою! – по хитрому взгляду Чес понял, что ничего хорошего ожидать явно не стоит и что его почему-то никуда не пропадающий максимализм нашёл ответную реакцию в Константине. Опять-таки, почему?.. Тот резко встал с места и зашёл ему за спину; Креймер уже тысячу раз пожалел, что не удержал свой крайне распущенный язык. Наклонившись практически вплотную, Джон заставил пригнуться его если не своим телом, то своей уничтожающей всё к чертям собачьим аурой. Чес едва ли не касался грудью стола, а его ладонь вновь накрыли чужие пальцы. «Да уж… быть под самим Джоном Константином весьма неприятно. Теперь я понимаю, почему у него нет девушки…» – пытался ещё отшучиваться про себя таксист, хотя понимал, что сейчас явно не до шуток. Он тем временем сильно сжал его руку в своей и, подобравшись к уху, нарочно жарко и насмешливо шептал:

– Значит, ничего не знаешь? Так позволь послушать… – вторая его рука плавно переместилась на плечо и слегка больновато сжала его. – Чтобы стряхнуть пепел с сигареты, для начала нужно зажать её вот так, – Чес судорожно сглотнул, чувствуя, как пальцы Константина специально нежно и издевательски прошли по коже на тыльной стороне ладони и наконец дошли до его ослабших пальцев, ловко сжав их так, чтобы сигарета оказалась между ними. Потом Джон переместился на другое ухо, которое было со стороны «проводящегося обучения»; вторая рука, лежавшая во всё это время стокилограммовой гирей на плече Креймера, легко переместилась ему на шею, теперь будто контролируя все его отклонения в сторону. Вот тут-то он и понял, что попался…

– Ты всё понял, мой ученик Чес?.. – уже не просто жарко, а реально горячо и с несвойственным ему жутковатым заигрыванием спросил Константин, нарочно касаясь губами кожи на ухе; Чес сильно вздрогнул и зажмурил глаза: было жутко стыдно, он впервые ощутил на себе, что значат простые и приевшиеся всем слова «хочу провалиться сквозь пол». Точнее, желание сделать это. То было поистине смущающее и много безвыходное состояние, когда уже и ядро Земли показалось бы прохладным местечком, а Ад – вообще раем по сравнению с происходящим. Да, было острое желание упасть туда, да хоть разбиться – лишь бы не видеть, не чувствовать, не слышать того, что сотворял с ним Джон.

– Молчишь?.. Кажется, ты не понял… – голова Чеса зажалась будто в тиски, а шёпот на ухо превратился в просто безумное касание губ к его коже. Креймер ощутил, что в чём-то это всё-таки было приятно: что-то наподобие разряда прошлось по всему его телу. Однако он всё же собрал остатки разума в себе и поспешил ответить, ибо подумал, что такими темпами его сегодня могут запросто изнасиловать…

– Да понял я, Джон! Прекрати, пожалуйста, так шептать. Я из-за этого ничего не слышу и… – «И это действует на меня крайне…» – даже в своих мыслях Чес не смог договорить и даже постеснялся додумать, как это на него влияет. Однако мурашки по коже говорили за него всё сами… А Константин явно злорадствовал, усмехнувшись и немного отстранившись от него.

– Неужели сдаёшься? – Креймер отчаянно помотал головой. – О, ну тогда продолжаем. Далее ты аккуратно, вот этим пальцем, делаешь лёгкое движение и… – легче было увидеть в действительности, как это, чем описать на словах. Чес, кроме специально задуманного издевательства Константина, наконец смог понять, как стряхивать быстро и ловко. Похоже, зря он затеял такую пафосную прелюдию столь мелким, бесхитростным и секундным движениям. Пепел был удачно стряхнут, а щёки Чеса оказались также вовремя красны и вообще выдавали всё смущение, которое было и которого не было. По идее, на этом «обучение» должно было закончиться, но отчего-то Креймеру жутко не хотелось, чтобы что-то менялось – хоть близкое присутствие Джона и было тяжким, но одновременно оно было… да чего уж скрывать, приятным оно было! Это он для себя ещё смутно уяснил, но уже отдалённо ощущал. Константин решил же сделать последний мазок в довершении своей картины «До чёртиков смущённый Чес и сигарета» и не менее пошло спросил:

– Ты точно понял всё, что хотел? – Чес быстро-быстро закивал головой, хотя прохладная рука на шее слегка мешала это делать. – Ну смотри мне, а то опять будешь жаловаться, что меня накормил, а свои «уроки» не получил, – Креймеру показалось, или Джон действительно немного помедлил перед тем, как отстраниться? Скорее всего, показалось. Ибо для того, чтобы быть правдой, второй вариант должен был до этого подкрепляться какими-нибудь доказательствами; в случае его беспочвенности верить было очень бесполезно. Константин отошёл от него и уселся на своё прежнее место, прожигая его внимательным взглядом, да с таким видом, будто бы он не просто смотрел, а любовался проделанной работой. Чес, как уже упоминалось сто раз, бесконечно долго ругал себя за то, что вообще ввязался в такое дело. Нельзя затевать игру, заранее не зная, выиграешь ты или нет. Если инициатор ты, все тузы должны быть давно в твоём кармане, потому что ты – создатель. Хотя часто в игре, где один знает её досконально, а второй – новичок, выигрывает последний… а почему так, никто и не поймёт! Однако в данном случае объяснение было – потому что этим самым новичком был Джон Константин, повелитель тьмы. А уж ему лучше сдаться побеждённым, чем вытаскивать того самого бесполезного туза и пытаться что-то сделать с ним.

Сидел Чес последующие минуты сконфуженный и смущённый; воспоминания о том, что Джон был так близко, хотя и не вызывали бурю эмоций, но какой-то неприличный, горячий интерес – точно. Константин улыбался своей самой противной ехидной улыбкой и закурил ещё одну сигарету. В его взгляде появился доселе невиданный задорный огонёк. Креймер, чтобы не показаться совсем уж глупым и обескураженным, спросил, хочет ли Джон чаю; тот, глядя на него насмешливо и вместе с тем пристально и серьёзно, будто бы сначала и не услыхал его, а потом медленно кивнул, стряхнув пепел и откинувшись на спинку. Парень поспешно вскочил с места и бросился к чайнику, незаметно там потрогав себя за щёки – жутко горячие. И вроде бы, ничего особенного не произошло, а ощущения были какими-то странными. «Такое чувство, будто морально изнасиловали», – усмехнулся про себя Чес и, пока заваривал чай, как-то немного отошёл от произошедшего и этих нудных мыслей, которые ещё больше вгоняли его в дикое смущение. А свои щёки он готов был вырвать и променять на другие. Вот честно. А то эти слишком не подходили его характеру…

Однако продолжать молчать и делать сконфуженный вид означало объявить о своём проигрыше в этой немой, однодневной (или бесконечной?) войне. Поэтому Креймер, поставив чашку с чаем перед Джоном и всё ещё замечая на его лице насмешливо-издевательский хитрый взгляд, спросил:

– Ты же пьёшь с сахаром?

– Да… с сахаром, – сдерживая улыбку и не спуская с него взгляда, проговорил Константин, и Чес одним движением переместил сахарницу с кухонного столика на обычный, а потом сел напротив.

– Вот если бы ты так жёстко объяснял всегда, я бы ещё вчера закурил как… да хоть как школьник! Хотя бы… – «Вот это я сболтнул!.. кроме щёк, мне нужно, кажется, обрезать ещё и язык. И тогда переговариваться со мной можно будет только телепатически», – сокрушённо думал Чес, желая прислонить руку ко лбу от своих же собственных слов.

– Серьёзно? – Константин готов был залиться смехом, хотя Креймер никогда в жизни не видел его смеющимся. Он сам вздохнул, прикрыв глаза.

– Ладно, твоя взяла…

– Ты о чём? – Чес чуть даже не поперхнулся и тут же глянул на Джона: не шутит ли он? Однако его лицо вмиг стало серьёзно и задумчиво, ни единый мускул не выдавал признака лжи.

– Ну, ты выиграл… – начал было он, хотя чувствовал тонну неуверенности в своих словах.

– Я не понимаю, что такое ты говоришь, – спокойно и с прежним равнодушием произнёс Константин, склонив голову на бок и с долей удивления посмотрев на собеседника. Чес в свою очередь удивился не меньше его, а после, подумав и решив, что это исключительно он напридумывал всякие войны и игры, а также проигравших и победителей, вздохнул, опустил голову на руки, покачал ею и вновь взглянул на него, уже улыбаясь.

– Ладно, Джон, проехали, – и он затушил окурок в пепельнице в знак того, что этот разговор прекратился. Константин пожал плечами и сделал то же. Несколько минут они ещё посидели в полной тишине, прихлёбывая чайком, а после первым молчание нарушил Чес:

– Значит, сегодня последний раз?.. – Джон лишь повёл бровью – как-то подозрительно быстро смог он вернуться к прежнему пофигизму.

– Что именно в последний раз?

– А что, разве у нас много вариантов? – с явной горечью в голосе и усмешкой спросил Чес, выпивая из чашки и как-то особенно тепло смотря на собеседника. – Я про «занятия», – он сделал похожую интонацию на последнем слове, какие обычно делал сам Константин, и улыбнулся.

– А, это. – небрежно вспомнил Джон, отставляя чашку в сторону и остановив на ней взгляд. – Да, можешь не приходить и не готовить. Я думаю, что уже достаточно показал тебе. Чему тут ещё учиться? На самом деле всё это постигают самостоятельно, я уж не стал говорить тебе в самом начале, как это глупо. Но согласился, – вдруг продолжил он, прямо глянув на Чеса, – потому что мне стало интересно, к чему это приведёт. Скажи честно, чего ты от меня хочешь.

Вопрос в лоб, причём не завуалированный, а конкретный, вконец добил его, однако даже сейчас так просто сдаваться он не собирался. Сохраняя внешнее спокойствие, он положил руки перед собой и также серьёзно глянул на Константина, словно собирался сказать нечто важное, но выдал следующее:

– Джон, почему ты думаешь… А впрочем, ты же сам говорил, что тебе это не интересно, – решил подколоть Чес, улыбнувшись и окинув озорным взглядом собеседника. Тот бы и побагровел, как это сделал бы любой нормальный человек, но не мог – звание повелителя тьмы не позволяло так просто играть по правилам какого-то мальчишки. Он лишь властно усмехнулся, как обыкновенно усмехаются, зная что-нибудь наперёд, и поддался вперёд, приняв похожую позу.

– Умно… впрочем, ты не единственный, кому удалось слегка раскрыть меня, – «Слегка» выделено специально – для пущего величия. – Но и это на то и слегка, что я разрешил узнать тебе только то, что нужно, и…

– То есть ты уже соглашаешься с тем, что побеждён? С тем, что хоть немного, но разгадан? – импульсивно перебил Креймер, заглядывая в тёмные глаза и ища там правду. А правды там и не было… точнее, была лишь какая-то несвойственная человеку пустота, но что она могла дать? У Джона лишь на мгновение промелькнуло что-то наподобие… наподобие страха? Чес не знал, как описать эту жалкую, милую эмоцию. Хотя, может, её и описывать-то незачем, ибо она могла промелькнуть лишь только в его сознании, но никак не на лице у Константина.

Он, взяв его весьма грубо за подбородок, с каплей злости прошептал:

– Ты задаёшь слишком много вопросов, мальчишка! – грубая хватка, прямо до боли, показалась Креймеру отчего-то даже приятной… «Господи, да что со мной сегодня такое?» – хотелось встряхнуть головой, чтобы отмести всякие непривычные мысли, но из-за сильных пальцев на подбородке это не получилось. Взгляд – вновь прожигающий, самый «любимый» для Чеса. Надо было что-то мямлить в ответ. Да, именно мямлить, иначе он скорее умрёт от руки Константина, чем от курения.

– Ладно-ладно, Джон, чего ты? Не горячись! Я же так, всегда глупости говорю… – нелепо улыбаясь и беспечно махая руками в знак примирения, наивно проговорил Чес. Тот, ещё секунд пять посмотрев ему в глаза и будто в чём-то убедившись, отпустил его; Креймер ощутил, что синяки на подбородке должны остаться.

– Крепкая хватка, Джон! – улыбнулся он, потирая кожу. Константин усмехнулся и вроде бы даже успокоился, хотя это было мало видно внешне. После он откинулся на спинку и закурил вновь; дым полился привычной струйкой до потолка.

– Что, не составишь компанию? – вдруг спросил Джон, как-то безэмоционально на него поглядывая. Чес покачал головой. – Ну и зря. Тебе уже должно быть всё равно, сколько затяжек в день ты сделал: хоть десять, хоть одну. Ибо если ты хоть раз попробовал вдохнуть сигаретный дым, то считай, что заражён этой болезнью навечно. И если уж твоя смерть записана на такое-то число энного года, будь уверен, что она наступит именно тогда и не раньше и не позже, так что уже нет смысла дозировать количество выкуренных сигарет.

– А какое самое большое число сигарет ты выкурил за день? – поинтересовался Креймер, оперевшись о стол. Константин задумался, стряхивая пепел.

– Если честно, не помню. Но иногда и десять бывало, это уж точно, – Чес, видимо, был в таком изумлении, что Джон усмехнулся. – Ты чего такие глаза вылупил? Разве удивлён? Сам когда-нибудь потом поймёшь меня… если доживёшь.

– Да, юмор у тебя исключительно чёрный и исключительно отсутствует, – Чес усмехнулся, сгребая пачку с сигаретами и зажигалку в кучу, а потом переложил эту кучу себе в карман. Константин стучал пальцами свободной руки по столу, безмолвно наблюдая за ним.

– Ладно, пойду я, а то мне кажется, что нам находиться рядом слишком долго и слишком часто нельзя, – Креймер говорил это в шутку, даже не замечая, что это были истинные слова его сердца, смачно политые горечью и пропитанные внутри правдой. Он встал, беззаботно улыбнулся и хотел было развернуться, но договорил: – Значит, я теперь просвещённый, Джон-сенсей?

И «Джон-сенсей» не мог не улыбнуться. Улыбнуться, а не усмехнуться – чувствуете разницу? Такой слегка тепловатой улыбки Чес не видал никогда. Так что-то всё-таки произошло, да? Хотелось бы верить. И Чес знал, что это не напрасно. Ведь в прошлом и эта улыбка была из разряда фантастики… значит, надежды изредка остаются не просто мечтами.

– Иди уже, просвещённый, – мягко, но с прежней издёвкой в голосе бросил Константин. – И кстати, в скором времени дел у меня должно поприбавиться, поэтому…

– Без проблем, Джон. Звони в любое время, – Креймер ощущал закрадывающуюся тихую грусть в сердце; она начинала тихонько поднывать. Он ещё не понимал, что печаль сквозила и в его голосе тоже…

– Знаешь, хотя это и было очень странно, но мне определённо понравилось. Эти занятия, – пояснил Джон, сложив ладони вместе и приставив их к лицу. – Глупо, конечно: кому скажи, засмеют, но если об этом знают только непосредственно участники – получается довольно милое времяпрепровождение. Но ведь всякое дело не бесконечно. Поэтому и сегодня нашим занятиям пришёл конец. Однако… – он сделал специальную паузу, уперев взгляд в пол.

– Однако?.. – поторопил его Чес, чувствуя свой собственный сильно охрипший и слабый голос; тем временем он сам стоял около выхода из кухни.

– Однако, так уж и быть, приходи завтра. А то твоя грусть в голосе тронет за живое кого угодно. Да и, кажется, завтра намечается что-то интересное, – как бы невзначай и не придавая особого значения сказанному, тихо проговорил Константин, смотря на Креймера.

«Кажется, намечается что-то интересное? Да нет, кажется, Джон Константин начинает искать оправдания!». Всякая его мысль сумбурна, заключил тогда же Чес, поэтому уныло откинул и её.

– Хорошо… подкинули работёнки? – спросил Креймер, уже полуразвернувшись к выходу. Джон хмыкнул и устало кивнул.

– Ладно, иди, Чес Креймер. Завтра будет затяжка, но уже не учебная, – он встал и направился к какому-то шкафчику.

– Третья?.. – вдруг вырвалось у Чеса, хотя мгновенно он понял, насколько это безумно звучит. Константин развернулся на секунду к нему и хитро усмехнулся, чем заставил румянец вновь напасть на его щёки.

– Господи, ты считаешь это? Забудь! Это всё глупости. Приходи ко мне завтра, потому что курить одному, когда есть знакомый курильщик – грех и грех похуже самого курения. Да и жутко скучно. В общем, ты понял, – Чес кивнул и отправился в прихожую один – если бы Джон стал его ещё и провожать, он бы не задумываясь странно посмотрел на него, ибо это было настолько не в его характере, что… а впрочем, Чес не нашёл сравнения. Уже около входной двери он услыхал позади себя (неизвестно, на каком расстоянии, но точно не в пределах прихожей): – И всё-таки это было забавно. Хотя мне до сих пор непонятны твои мотивы, но… если мне понравилось, значит, всё в порядке.

Чес улыбнулся, открыл дверь и вышел на улицу, негромко сказав: – До следующей затяжки, Джон.

А она непременно будет. Кажется, это уже становится традицией. Только плохой, но это уже никого не волнует. А Константин услышал его тихие слова точно – в этом Креймер был уверен так же, как и в своей безграничной безбашенности.

Комментарий к Затяжка 2 (учебная).

========== Затяжка 3 (неучебная). ==========

Медленно, но верно мы с тобой становимся ближе.

«Шоколадный космос» ©.

Следующий день оказался каким-то мутным и слишком быстрым. Может, оттого, что затяжка должна была быть уже «неучебной»? Возможно. По крайней мере, у Чеса не было иных объяснений. В принципе, и день-то нельзя уж на полном серьёзе назвать странным – всё только в представлении Креймера, – однако будто бы сама атмосфера кардинально поменялась.

Ничего особо интересного сегодня не произошло: Джон вызвал его во второй половине дня, где-то после обеда, и они поехали по какому-то адресу, улица которого находилась за много-много километров от его дома, практически на другом конце города. Когда они приехали, Константин привычно выбежал из машины и направился к типичной многоэтажки в типичном спальном районе. Чес опять безучастно прождал часа два, хотя раза три порывался выйти и даже выходил, но не смог отыскать нужную квартиру, в которой изгоняли демонов. В итоге он угрюмо заполз в машину и, как-то быстро глянув на небо, увидал самое обыкновенное явление – падающее зеркало. Только в отличие от первого раза, сегодня он смог ловко, быстро и вовремя отъехать; зеркало оглушающе звонко разбилось позади машины, и осколки, наверное, всё-таки немного поцарапали багажник, прикинул Креймер по звукам. Ну, это были пустяки – в прошлый раз вообще вся машина всмятку, да практически вместе с ним. Как он жив тогда остался, сам не знал. Однако падение зеркала говорило о многом: Джону сегодня попался слегка трудный клиент, но он успешно разобрался с делом, будто бы кинув стекло в знак окончания работы. Только вот Креймеру от этого было не совсем комфортно; согласитесь, немного страшновато, когда к тебе на крышу прилетает такое массивное «сообщение».