Текст книги "Десять затяжек (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
– Пока, Джон. И… будь осторожен. Если ты, конечно, понимаешь, о чём я, – Креймер быстро глянул на Константина – ни один мускул не дрогнул на его лице, он лишь равнодушно хмыкнул и сказал перед выходом «Прощай!». Как только дверь за ними захлопнулась и оказалась позади, Чес глубоко вдохнул свежий воздух и помотал головой, отрезвляясь от душного смрада, господствующего в магазине. Заметив это явное облегчение по его лицу, Константин, сунув ему пакет в руки, тихо проговорил:
– А всё же я думаю, что тебе не стоит начинать курить, а лучше сразу сказать, чего ты хочешь на самом деле… – парень не мог позволить так дерзко и резко бомбить корабль своей надежды из самолётов допытывания до правды Джона, потому и перебил сразу же:
– Не говори глупостей! Я действительно хочу курить, – Константин неожиданно остановился и пристально посмотрел на него; Чес развернулся к нему. – Я просто хочу начать это дело и нет у меня больше никаких тайных причин или целей, с которыми бы я затевал это!
Креймер, конечно, иногда врал в прошлом, но Джону – никогда. А сейчас парнишка наврал, наверное, с три короба. А может, и четыре, и пять, и шесть; короче, наврал хорошенько на всю свою оставшуюся жизнь. Так жёстко и много он никогда не говаривал лживых слов! Джон, вздохнув, покачал головой и, развернувшись, пошёл дальше.
– Ладно, будем считать, что я тебе верю. Только предупреждаю сразу: не жди, что этим сможешь добиться от меня каких-то там откровений, рассказов и прочего! Не надейся, что я тебе стану другом… – он серьёзно посмотрел на него, а Чесу оставалось лишь беспечно кивнуть головой, улыбнуться и добавить беззаботное «Конечно же!». Всё это было, естественно, жутко напускным и – снова – лживым. «Конечно же», он не будет ни на что не надеяться. «Конечно же», он улыбнётся вновь мило, даже искренно, но всё же вымученно. «Конечно же» звучит так просто и понятно для Джона, а для него равносильно взрыву миллионов звёзд – только если это сильнее либо наравне. И, наконец, «Конечно же» явно не равно тому счастью, которое наивно вырисовывал на холстах своей мечты красками воображения и надежды Чес. Эта фраза будто немой крик его безысходного состояния. Но немой, потому что Креймер не привык отчаиваться, заглатывая боль поглубже в себя, и, сквозь рвотные рефлексы, улыбался как ни в чём ни бывало обидчику, даже не считая его таковым. Ибо обидчиком был чаще всего Джон Константин. А разве он мог брать на себя это позорное звание? Для Чеса – естественно нет.
– А кто это был? – вдруг вспомнил Креймер, решив поскорее перевести тему – так забывалась и боль. Точнее, она ещё долгие месяцы продолжала ныть где-то под сердцем, но парень старался её не замечать и жить будто бы в своё удовольствие.
– Джордж. Ты разве не слышал? – Джон высокомерно повёл бровью и усмехнулся. Чес тут же его перебил:
– Да нет, это я знаю, я про другое спрашиваю: откуда вы знакомы? – вот они уже свернули туда, откуда открывался вид на базар.
– Если говорить грубо, то с того самого времени, как я впервые взял сигарету в рот. Точнее, когда впервые зашёл туда. Но на самом деле чуть раньше… – Креймер, ясное дело, ни черта не удовлетворился и лишь обескураженно и слегка разочарованно произнёс «Ясно». То самое «Ясно», которое кажется коротким и нейтральным, но на самом деле содержит в себе много незаконченности. Но Чес привык говорить так и много скрывать вообще в общении с Джоном, так что это уже не казалось ему сверхъестественным. Он уж давно понял, каков в глазах Константина, и усиленно пытался это мнение изменить. Вопрос в другом: удастся ли?
– Не пойдём ко мне домой, а отправимся в парк. Да вот хотя бы в этот! – Мужчина коротко кивнул в сторону огромных ворот. – У меня сегодня куча важных дел есть кроме тебя. Так что сядем, я быстро покажу, а потом убегаю.
– Может, довезти? – не задумываясь, спросил парень. Джон помотал головой.
– Нет, не нужно. И… вот ещё что: я до сих пор не понимаю, что значит обучить курить. У меня это не укладывается в голове. Но раз уж я согласился, а ты выполнил моё условие, то и я обязан что-то сделать. Однако я не буду тратить времени больше, чем ты тратишь на меня, ибо…
– Ибо ты очень занят и у тебя есть куча дел, кроме меня. Это я знаю, Джон, – нетерпеливо перебил Креймер, за что получил не совсем приятный для него тяжёлый взгляд.
– Не совсем это, но пускай для тебя это будет так… – тихо и будто совершенно не по-константиновски проговорил тот. Чес как-то пропустил эти слова мимо ушей, полностью отвлёкшись на парк впереди. Наконец они зашли в него, там было всё так, как и обычно бывает в парках: зелёные милые деревьица, небольшие рощи, три озера, широкие долины, тенистые аллеи и аттракционы. Повелитель тьмы сказал что-то про то, что им нужно уйти в самое отдалённое и безлюдное место здесь, потому что ему не хотелось, чтобы эти их занятия (было произнесено не без усмешки) увидел кто-нибудь. К счастью, отыскалось хорошенькое местечко в теньке, на довольно большом расстоянии от главной аллеи, да ещё и с озером впереди. Кроме них там была какая-то парочка, но и она находилась почти что на другом конце озера, так что можно было с уверенностью сказать, что здесь никого нет. Креймеру было, в принципе, всё равно, он лишь волновался за Джона и его недолюбливание людных мест. Но вот они уселись на лавочке; Чес, доставая из пакета пачку с сигаретами и зажигалку, впервые почувствовал себя неловко, а вот отчего – чёрт его знает! Но было будто бы стыдно за всё: и за эту ситуацию, и за его глупое предложение, и за не менее глупо проведённое время (пускай оно ещё только впереди). Но уж и воротиться назад было нельзя, да и навряд ли хотелось (даже после тех слов Константина), поэтому парнишка, вытащив всё необходимое, мельком глянул на собеседника, а тот, в свою очередь, оказывается, смотрел на него. Но, быстро перенеся взгляд на выложенные предметы, Джон вдруг будто оживился и заговорил:
– Так, надеюсь, ты не думаешь, что я буду аккуратно обходить тебя со спины и нежно засовывать сигарету в рот? – при этих словах Креймер неосознанно смутился. – Делай всё сам, а я посмотрю и проверю. И вот ещё: старайся вдыхать медленнее. В первый раз все стараются торопливо вдохнуть в себя дым, это неправильно. Куда лучше сделать это медленно. Притом же, куришь ты практически впервые, не считая твоего прошлого неудачного раза, – Чес кивнул и стал неуклюже раскрывать пачку, потом достал одну тонкую, с какой-то красивой канвой сигарету и положил её в рот. Он ощущал себя белой вороной с этой сигаретой во рту, ведь знал, что она вовсе не шла его статусу. Вот Константину – пожалуйста. Курящим Джон выглядел этаким солидным мизантропом. А вот он сам, думал парень, выглядит так не лучше, чем какой-нибудь промоутер на улице, в свободную минутку закинувшийся сигареткой. Да если ещё нахлобучить кепку, которую он сегодня забыл!.. Получалось забавное, но вместе с тем и печальное зрелище.
Джон же, увидав, как тот положил сигарету в рот, едва сдержал смех, позволил себе лишь сдержанно ухмыльнуться и сказал: – Переверни, Чес.
А Чес, чувствуя, что румянец на его щеках сейчас похлеще всех румян, вместе взятых, у девушек его города, в ту же секунду перевернул сигарету и полез за зажигалкой.
– Если бы я мог, то убежал бы поскорее из парка, пока ты его не сжёг. Но, увы, не могу, – Креймер теперь жалел, что, в порыве лжи, сказал про этот чёртов штраф и штаны, которые, по его словам, он счастливо прожёг упавшим окурком. Ну, что ж, зато теперь у Константина будет повод лишний раз улыбнуться, что тоже, в общем-то, не так плохо.
– Так, дай её на секундочку, кое-что покажу. Конечно, глупо такому учить, это знают даже дети… вон, у любого шестиклассника спроси, он тебе мастер-класс покажет. Но раз уж обещал, разжую всё по кусочкам, мой «милый ученик», – всё такой же насмешливый, даже скорее ядовитый упор на последнее словосочетание. Чес уже успел сто раз пожалеть о задуманном: кажется, здоровье он попортит немало, а вот своей истинной цели так и не достигнет, ибо где в этой спешке уделить время хоть на пару слов, отличных от темы курения? Конечно, всё ещё впереди, конечно, затяжек там будет до черта (если он сам доживёт до них), но порой настрой зависит лишь только от начала, а нынешнее начало заставляло остро чувствовать безвыходность положения. Но Креймер что? Правильно, никогда не унывал и никому этого не советовал.
Тем временем парень передал зажигалку Константину, и тот, прикрыв её ладошкой от ветра, первый опробовал, пару раз чиркнув ею.
– Ну, ты понял: прикрывать надо так. Искренне надеюсь, – говорил он, передавая зажигалку, – что ценник на ней немного подуспокоил твои дрожащие руки, ибо тебе её потом никто не починит.
– Вот поэтому я и не хотел брать всё это: оно жутко дорогое и им неловко пользоваться, – насуплено промямлил Чес, принимая зажигалку из его рук и на секунду соприкоснувшись с его холодной ладонью. «Почему такая холодная?» – пронеслось на заднем плане мыслей у Креймера в голове, однако вскоре забылось.
– Зато совесть будет мучить, если вдруг потеряешь или разобьёшь. А это тоже не есть плохо. Иногда… – Джон хмыкнул, будто на мгновение задумавшись о чём-то и уставившись на свои руки, согнутые в кулаки перед ним. Парень мельком посмотрел на него, пока позволяла ситуация: тот сидел, ссутулившись, широко расставив ноги и опустив голову – такая поза говорила, что он сильно задумался о чём-либо. Но вдруг очнувшись, Джон кинул на него быстрый взгляд и тут же приказал:
– Давай уже, начинай! Мы тут не на лебедей пришли смотреть, – а в озере рядом плавали действительно красивые лебеди (хотя когда эти птицы были некрасивыми?): кристально-белые, грациозные, с ярко-оранжевыми клювами, не какие-то там задрипанные или грязные. Чес на секунду перевёл глаза с Константина на этих птиц, плавающих неподалёку: на них можно было смотреть, кажется, целую вечность. Но неприятно ощущаемый, давящий взгляд Джона заставил таки наконец поднести зажигалку к концу сигареты. Креймер ощущал, что не то чтобы переступал через себя, а будто переезжал, да ещё и на каком-то танке! Что уж и говорить, ему, человеку, ненавидевшему курение и вообще все вредные привычки, было мало сказать сложно – практически нереально взять и так просто закурить. Да, Чес был малость самолюбив, да и кому на его месте захотелось бы портить здоровье, но он прекрасно понимал возникнувшую ситуацию, когда сдаться означало навсегда выйти из игры и уж больше не иметь к ней доступа. Всё было решено ещё с самого первого слова, с, кажется «Знаешь, Джон…» и так далее. Уже тогда нельзя было разворачиваться и говорить, что вышла какая-то ошибка. «Сейчас или никогда» – было девизом вчера. И парень выбрал «сейчас», хотя знал многие преимущества «никогда»: и сохранённое здоровье с нервами, и отсутствие переступания через себя, а также возможность не слышать многих колких фразочек Константина. Хотя был один огромный минус – как бы он потом не пожалел об утраченной возможности. Ибо пока неизвестно, во что это всё выльется. Может, и не выльется, но хотя бы, чувствовал сам Чес, он уже не будет изнемогать об упущенных возможностях. А состояние душевное порой бывает важнее состояния физического…
Всё это сумбурным вихрем пронеслось в голове Креймера, пока он приспосабливал зажигалку в ладони; Константин, судя по ощущениям, не отрываясь смотрел на него, словно старался что-то понять. Чес тогда и не знал, что жертвовать целым здоровьем, которое, увы, купить нельзя, ради какого-то человека означает, что человек вовсе не какой-то, а очень даже определённый. Но какое именно определение сюда шло, парень не смог бы сказать даже в том случае, если бы понимал всё вышесказанное. А впрочем, в топку эти нудные размышления; Креймер довольно ловко (совсем вразрез с заявленной неуклюжестью) чиркнул зажигалкой и, прикрывая ладошкой, как показывал Джон, поднёс затеплившийся огонёк к концу сигареты. Та жадно поглотила его, и краешек, на секунду ставший красным, вдруг потух и зачадил сизым дымом. Чес ещё не вдыхал, напряжённо поглядывая на сигарету, и, наверное, никогда бы не вдохнул, если бы не Джон:
– Эй, давай вдыхай уже! А то так мы можем просидеть до вечера, если ты будешь делать вдохи раз в пять минут, – Креймер не посмел задерживать самого повелителя тьмы, потому и резко, полной грудью вдохнул, совсем позабыв про наставления; как итог – он, успев всё-таки вытащить сигарету, ибо кругленькая циферка под пачкой была ещё свежа в его памяти, дико закашлялся, чувствуя, как тысячи ножей едкого дыма колют, режут, тыкают ему в его бедные лёгкие. Было ощущение, будто он загрязнился, только с той разницей, что не снаружи, а внутри. Чес согнулся, содрогаясь от кашля и не видя перед собой ничего из-за выступивших на глазах слёз от дыма; это было похоже на то, когда разводишь костёр – правда, в том случае это было даже приятно; сейчас же казалось, будто костёр внутри него и нехило там разгорелся. Было больно, неприятно и стыдно. Стыдно особенно – перед самим Константином, который, кроме как того, что возился с ним, словно с ребёнком малым, так теперь видел его таким – раскрасневшимся и с позорными слезами на глазах, пускай даже от дыма, но это всё равно не оправдывало его положения.
– О, вот они, новички! – со вздохом сказал Джон и встал со скамьи, куда-то отправившись. Чес сидел, согнувшись в три погибели, и даже не мог поднять головы – в лёгких была нестерпимая боль, пожар, нет, дым, ведь это действительно хуже. Хотелось вытащить эти самые лёгкие, на пару минут окунуть хотя бы в это вот озеро, хорошенько прополоскать и вернуть обратно уже чистыми. Было желание освежить их хоть чем-нибудь: парень старался глотать воздух, но из-за частого кашля сбивался и не мог сделать этого нормально. Меньше чем через минуту вернулся Константин, и на колени Креймера, уже прощающегося с жизнью, опустилась маленькая бутылочка воды.
– На, держи! Толку от воды практически никакой, зато психологически будто бы удовлетворишься, – Джон, кажется, сел рядом. – Ох, чувствуя я, зря ты это затеял. Ещё есть возможность отказаться…
– Нет!.. – сдавленным, хриплым шёпотом сказал Чес, отвернувшись и открывая бутылку. За один присест он выпил её всю и после начал утирать слёзы рукавом. Джон откинулся на скамье, свободно расположившись и подняв голову вверх. Со стороны ещё раздавался удушливый кашель Креймера, однако он ничем не мог ему помочь.
– Вдыхай глубже. Почему ты так чувствителен к этому? Лично я пару раз кашлянул и преспокойно продолжил курить, когда взял сигарету первый раз. Всё у тебя как не у людей! – равнодушно заключил Константин, тяжко вздохнув.
– Это точно… – спёртым голосом только и смог сказать Чес, усмехнувшись уголком губ и вновь закашлявшись. Но кашель постепенно становился слабее, отпускал парнишку, и вот уже он, с побагровевшим лицом, устало откинулся, как и Джон, назад, тяжело и часто дыша. Мужчина кинул на него быстрый взгляд и вновь отвернулся, скептически покачав головой.
– Может, оставишь эту идею? – в ответ полетело хриплое «Ни за что!». «Ещё чего – вздумал меня сбивать! Ни за какие блага, Джон, слышишь?!» – со злостью думал Креймер и вдруг резко сел, взяв со скамьи оставленную сигарету – она ещё не потухла, лишь потихоньку тлела. Он быстро положил её в рот и медленно начал вдыхать, так, как и сказал Константин. Боль не уменьшилась, даже наоборот, плюс к этому стало подташнивать, но что-то в неспешном вдыхании всё-таки было полезное… если в этом деле вообще что-нибудь могло быть полезным. Грудь, казалось, готова была лопнуть от скопившегося там разгорячённого, расплавленного свинца, лёгкие каждый последующий вдох растягивались будто бы нехотя, с адской болью, а дым жаркой змейкой царапал всё, что можно, в горле. Чес кашлял ещё не один десяток раз, но не так сильно и долго, как впервые. Он морщился, кривился, проклинал всё и вся, но заставлял себя вдыхать этот чёртов дым. Креймер краем глаза видел, что Джон неотрывно смотрел на него, будто подмечая все детали. Но парню было уже жутко наплевать, главное, казалось ему, не сдохнуть вот от этого вдоха или от следующего. Боль в лёгких не унималась, свинец не торопился вычищаться; Чес чувствовал эту грязь в себе, этот грех. Кажется, за это Константин был обречён на Ад?
– Ну что, юный курильщик, уже попривык? – Чес кивнул, повернувшись в его сторону, вытащив сигарету и выпустив облако дыма. – Выглядишь по-взрослому. Будто бы. Разрешите закурить вместе с вами? – как обычно язвительно спросил он и, не дождавшись ответа, достал свои атрибуты. Вскоре повисло молчание, разбавляемое нечастыми вдохами-выдохами и редкими покашливаниями Креймера. Тот чувствовал себя, если честно, ужасно и угнетенно, но ни разу не пожаловался на судьбу или на свой безумный план – раз уж взялся, нужно довести до конца, пускай и конец ещё невидим. Он знал, что уже начинает давать обратный отсчёт своей короткой жизни, но пусть уж короткой, да яркой, чем длинной, но бесцветной.
Чес начал перебирать в памяти все симптомы и признаки курильщика, с ужасом примеряя их на себя: проблемы с лёгкими (вплоть до рака), жёлтые зубы, серый цвет лица, выпадающие волосы. Однако ничто из перечисленного (кроме болезней лёгких) он не находил в Джоне – может, только лицо не слишком здорового цвета, но в остальном… Хотелось ему верить, что и он не растеряет свои микроскопические плюсы во внешности. Хотя у него же всё не как у людей!..
– Как скоро я умру, Джон? – шутливо, но всё ещё сипло спросил Креймер, бросил мелкий взгляд на Константина. Тот выдохнул белёсый дым и покачал головой.
– Быстрее будет спрыгнуть с крыши. И лучше сейчас. А вообще умереть для нас с тобой теперь не самое страшное… – Джон усмехнулся, стряхнув пепел. Парень вопросительно на него посмотрел.
– А что страшнее? Разве ли не смерть? – Чеса передёрнуло – воспоминания от прошлого приключения, в которое он лишь чудом остался жив, уже большей частью тела оказавшись на другом свете, были ещё очень свежи.
– То, что после неё. Тогда смерть покажется нам детской забавой. Ты же знал, на что себя обрекаешь, когда шёл на это, – Джон слегка повернулся к нему и кивнул на сигарету. – И, кстати, стряхни пепел, только… О Господи, Чес! Прежде чем стряхивать, нужно убедиться, что поверхностью, принимающей пепел, являются не твои штаны, – Креймер виновато улыбнулся и поспешно стряхнул пепел с джинс – он, как всегда, был неаккуратен. Тему про Ад и все смертные грехи и наказания за них он решил умять, ибо думать о таком, когда сам грех тебе неприятен (не говоря уж о его последствиях), просто… грех, не иначе!
– И стряхивать нужно вот так, этими пальцами, а не всеми руками, как ты пытался, – Константин показал и, глянув, как Креймер повторил за ним, тяжко вздохнул. – Да-а… откуда ж ты такой взялся, ничего не знающий?
– Зачем мне знать то, что мне было раньше ненужно? Я редко интересовался вредными привычками, – осторожно сказал Чес, проговаривая слова медленно, боясь на какой-нибудь фразочке спалиться. Джон хмыкнул и, выпрямившись, вдохнул дым в себя так сладко, что парнишка позавидовал чёрной завистью, как это у него так получается. Ему же ещё каждый вдох казался каторгой неземной и отдавался болевым эхо в груди и, кажется, во всём теле. А ещё он чувствовал, будто по его венам и артериям течёт не кровь, а дым, только слегка жидкий, но всё такой же едкий и смертельный. И голова к тому же начала кружиться – видимо, в конце давался бонус такой. Короче, состояние было хуже некуда.
Креймер очнулся от ощущения по-прежнему невыносимого взгляда на себе – Константин во все эти минуты не спускал с него глаз. Парень вопросительно уставился на него; а тяжкий взгляд вдруг вовсе и не показался таким, наоборот, стал осторожным и даже слегка любопытствующим. Джон впервые смотрел на него так ясно, так откровенно.
– Чес… – и Чес вздрогнул – всегда его имя как-то странно звучало из уст Константина, особенно когда тот говорил почти шёпотом, – Чес, скажи, почему?
Креймер прекрасно понял, о чём он. «Почему я курю здесь, сейчас, с тобой, Джон? Это ты хочешь знать? Узнал бы, на месте придушил, это точно. Ты не из таких, которые гоняются за дружбой и признанием. Именно поэтому я…»
– А впрочем, чёрт с тобой! Мне это неинтересно. Пойдём уже отсюда. Для первого раза хватит, – вдохнув и выдохнув в последний раз, Джон встал и выбросил окурок в мусорное ведро подле скамьи. – И на будущее, а то вдруг спалишь лёгкие: кури не более десяти минут. А теперь идём!
Чес вскочил с места, но тут же понял, что зря сделал это так резко – голова моментально закружилась, так что пришлось на секунду опереться о скамейку. Потом стало слегка лучше, но всё ещё по страшному мутило; Креймер выбросил пустую бутылку воды и окурок. Свой первый окурок, решивший за него всё.
Они довольно медленно вышли из парка (видимо, Джон понимал Чеса и на некоторое время отбросил маску эгоизма). Как только ворота оказались за их спинами, Креймер ещё хрипло спросил:
– Получается, это была наша первая затяжка? – Константин посмотрел на него слишком удивлённо для столь простого вопроса и кивнул.
– Получается. Мне идти в ту сторону, так что бывай. Сегодня лучше не кури, – сухо произнёс он и развернулся было, как оклик парня заставил его на мгновение притормозить.
– Спасибо, Джон! Завтра когда прийти? – Константин обернулся, посмотрел каким-то странным, может быть, даже сочувствующим взглядом (или Чесу как всегда показалось?) и, бросив коротко «В пять», развернулся и пошёл своей дорогой. Взгляд будто говорил (и это опять с вероятностью сто процентов могло показаться парню) «И он говорит мне за это спасибо!» Однако в чём-то, кроме состояния физического, Чес чувствовал себя капельку счастливее. Капельку. Но счастливее. А это уже в его случае большой прогресс.
Завтра в пять – тоже важная встреча. Как и десятки других. И Чес искренне надеется, что встречи не закончатся бесплодной болезнью лёгких. Однако это лишь надежды, и уж каждому из нас решать, какими они будут.
Комментарий к Затяжка 1 (учебная).
========== Затяжка 2 (учебная). ==========
Для безумных поступков есть свое, подходящее время.
Дидье Хувенагель ©.
Желания поспать и ответить на входящий звонок, особенно когда там значилось имя Джона, на равных боролись в Чесе, когда тот, лёжа на спине, жалостливо думал «Почему именно в семь?». Вчера из-за плохого самочувствия заснуть удалось не сразу, а лишь в час или два ночи. Сегодня Креймер намеревался спать весь день, вплоть до трёх дня, а потом отправиться к Константину за очередной затяжкой и готовкой ужина. Но, как это и происходило обычно в его жизни, всё получалось совсем не так, как он хотел. Наконец желание ответить Джону выиграло, и он устало сполз с дивана, стараясь достичь сейчас, казалось, недосягаемой трубки. Но вот цель была достигнута, и он, нащупав ладонью мобильник на столе, стянул его к себе, вниз и, в положении ноги на кровати, а остальное туловище – на полу, ответил на звонок.
– Алло, Джон… – тускло, хрипло и весьма сонно произнёс он. В трубке слышалась громкая возня.
– Ты ещё спишь? Как можно спать в такое время? – удивлённо и бодро спросил Константин, чем-то шурша. – Послушай, у меня есть срочное дело… ну, сам понимаешь. Отвези меня кое-куда.
– Буду через полчаса… – зевнув, ответил Чес и поскорее сбросил звонок. Потом, откинув телефон в сторону, распластался на полу и уныло подумал «Ко мне только потребительское отношение…» Однако ныть, в особенности на полу, было дело серьёзным и опасным: в его положении было не сложно заснуть. Ведь любая горизонтальная поверхность воспринимается им сейчас как потенциальная постель… да что уж и говорить, Креймер чувствовал, что был готов заснуть даже в вертикальном положении. Он не понял, как, каким образом и вообще он ли это смог сделать, но через двадцать минут он уж сидел в салоне машины и даже заводил её. А ещё для него осталось загадкой то, как он смог доехать до Джона живым и даже невредимым, ибо глаза слипались по-жуткому. Тормознув около, наверное, дома Константина, Чес протяжно зевнул и глянул на себя в зеркало, чтобы посмотреть, не примет ли его Константин за какого-нибудь демона; как оказалось, нет – кроме как бледности лица и затуманенности очей, более признаков не выспавшегося человека в его внешности не было, хотя Креймер ожидал увидеть минимум панду. Чес, уже начавший клевать носом, очнулся от громкого хлопка двери и резко обернулся назад. Джон, весь такой бодрый и готовый, кажется, свершать подвиги, заговорил быстро, резво и также скоро сунул ему какую-то бумажку под нос.
– Так, езжай по вот этому адресу… – в его руках уже оказалась бумажка, испещрённая мелким почерком. Вот это было незадачей для Чеса, ибо понять было довольно сложно, что значат все эти расплывающиеся перед глазами циферки и буковки. А когда они стали складываться в слова, появилась проблема вторая – как отыскать в ворохах своей памяти местонахождение этой улицы и дома. На это ушло около пяти минут, четыре из которых Чес старался скрыть за медленным вождением автомобиля.
Но, когда он понял, где примерно это находится, то разогнал машину, силясь не подводить Джона. Дороги были в это время суток частью свободные, а частью – нет, но Чес на то и был Чесом, чтобы строить пути объезда пробок без навигатора и карты. Глаза слипались лишь немного, в этом спасибо стаканчику кофе, стоявшему рядом – оказывается, где-то по дороге к напарнику он купил его. Конечно, Креймер понимал, какой опасности подвергал Джона, выезжая в таком состоянии, но считал, что глупее было бы жалостливо сказать «Прости, Джон, я не выспался», чем вдвоём попасть в аварию. О, Чес сейчас мог нести ахинею и жутко ошибаться, но тогда ему казалось это единственным выходом. Да и сон уже практически совсем сошёл с него, к тому же, он чувствовал, что мог довезти напарника без всяких происшествий – всё же недосып это не такая слабость, которую можно простить. По пути они ни разу не переговорились, а Креймер был и рад, потому как не хотел, чтобы Константин услыхал его отвратительный голос. А после вчерашнего он действительно стал таким…
Наконец, минут через пятнадцать, Чес остановил машину рядом с нужным домом. Джон поспешно выпрыгнул из салона и побежал в сторону приземистого, старого домишки рядом. Креймер устало проводил его глазами, для себя решив, что этому человеку нужна была лишь работа для полного счастья или хотя бы для его заменителя. Ну, и ещё сигареты. Чес нащупал в кармане свои, слабо усмехнувшись и вновь быстро о чём-то подумав, хотя на его воспалённый разум это было сложно. Он честно прождал аж целые десять минут в сознательном состоянии, но после его срубило быстро и чётко, как будто бы по щелчку. И вот руль казался уже не твёрдым и неприятным, а мягким и как будто подушкой, и здравые мысли куда-то улетучивались, давая место ветреной сонливости в голове, и внешний шум будто сам от него абстрагировался, скрывшись за плотной пеленой… Чес сладко зевнул и подумал, что, раз он не играет никакой важной роли здесь, для Джона и его дела, то можно и на пять минут вздремнуть. Да и казалось, что эти пять минут решат всё: и тугую головную боль, и свинцовую тяжесть в лёгких, и горечь во рту, и дым вместо крови – по всему телу. Креймер буквально через минуту провалился в сон, уже ничего не слыша и не понимая.
Разбудили его отчаянная тряска за плечо и слова «Проснись, Чес!». И Чес нехотя приоткрыл глаза, неодобрительно уставившись на Константина. Тот немного удивлённо поглядывал на него, а после произнёс:
– Не выспался, что ли? Всё, можем ехать домой, – Креймер было удивился, почему так быстро, а когда увидел, что на часах было уже за полдень, всё прекрасно понял. «Господи, неужели я проспал четыре часа?» – изумлялся он, выезжая от дома.
– Что так долго? – спросил он Джона. Тот усмехнулся.
– Ты, по-моему, и не заметил этого… да проблемка возникла. Демон попался крепкий, – он покачал головой. – Да потом пришлось ещё с некоторыми последствиями разбираться… вот долго и вышло.
Чес промямлил что-то типа «Ясно» и вздохнул. Самочувствие стало намного лучше, даже спать перестало хотеться. Он подумал, что, наверное, пропустил много интересного, однако выспался. Обычно он умудрялся пройти незамеченным туда, где работал Джон, и наблюдал, как там всё происходило, ведь порой можно было увидеть весьма захватывающие зрелища. Но сегодня, видимо, не тот день…
– Ну что, юный курильщик, сегодня по затяжечке? – Чес неприятно вздрогнул – вчерашние воспоминания были слишком свежи, но насилу заставил себя улыбнуться и кивнул. – Только я думаю, что сегодняшний раз будет последним… в смысле, в плане обучения, как ты это называешь…
Креймер удивлённо поглядел в зеркало на Джона: тот прямо и ясно смотрел на него. Это было плохо – Чес вовсе не хотел подрывать своё здоровье из-за каких-то двух затяжек вместе с Константином и пару раз приготовлений еды в его доме. Он явно рассчитывал на большее, хотя в его случае даже согласие Джона надо было считать манной небесной, но всё же… но всё же Креймер был тоже человеком, и ему всегда хотелось больше того, что он имел сейчас. Поэтому-то Чес резко и оживился.
– Почему так? Я же ещё ни черта не научился, Джон. Что такое ты говоришь? – как можно более наивнее воскликнул Креймер, нажимая на поворотник и ожидая зелёного света. Мимо его машины неспешно потянулись разномастные пешеходы.
– Ну, я думаю, что сегодня посмотрю, как хорошо ты усвоил вчерашнее. Скажу ещё пару секретиков, и на том закончим. Наверное, ученик должен превзойти учителя, – как всегда равнодушно произнёс Константин, разглядывая магазины на той стороне улицы. Чес вздрогнул сильнее, понимая, что теряет долгожданную возможность; она ускальзывает из его рук прямо сейчас, «онлайн». Однако, подумал он на секундочку, сильно возражать сейчас не имеет смысла – это будет слишком подозрительно, особенно если учесть, что Джон уж давно его в чём-то хочет уличить. Только вот в чём?.. Креймер вздохнул: это было что-то такое вне его понимания.
– Как скажешь, Джон… – он ответил тихо и будто бы покорно.
– Да и, наверное, ты не в восторге от готовки еды в чужом доме…
– Почему это сам Джон Константин вдруг решил позаботиться о его скромном водителе Чесе Креймере? – насмешливо спросил он, кинув быстрый взгляд в его сторону и нажав поскорее на газ. Он подумал, что тот просто проигнорирует этот вопрос либо уничтожит его взглядом, но тот неожиданно прямо и чётко ответил:
– Потому что я, кажется, уже во второй раз подвергаю тебя смерти, закуривая с тобой и давая какие-то нелепые советы. Это слишком. Мне от первого-то тошно… знал бы как, – тихо добавил в конце и опустил голову на стекло. Слова тут же пробрались сквозь кожу Чеса и прошлись мурашками по ней. А потом – ровно к сердцу. Будто кольнуло. Креймер едва справился с рулём, в последний момент услыхав тревожные гудки машины впереди себя и ловко вывернув на свою полосу. Оказывается, выехал на встречку. Ещё бы мгновение, и уже не было бы ни Чеса, ни Джона. Теперь Креймер решил, что будет думать только о дороге. Позади послышалось глухое хмыканье.
