Текст книги "Месть Фарката Бона (СИ)"

Автор книги: jozy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Ну, вот что с тобой делать, мирэ мой? – Хедике неуверенно сглотнул и почти ласково погладил влажные волосы склонившегося над тазом Фарката. – Ты же понимать должен, что рознь сеешь решением своим, или по малолетству не смекаешь?

– А, значит, и ты заметил? – Тот хмельно захихикал, но тут же снова схватился за скрутившее болью чрево.

– Да сэйр Гайяр позеленел аж, злой, аки дикий вепрь, со двора ускакал – люба ему девица.

– Почем сам-то о том знаешь, Мирза наболтала, или, может, еще за свою неслучившуюся женитьбу обидно? – поинтересовался Бон, пить совсем не умевший и к крепкому, окромя эля, не привыкший, отчего и страдал в ночи от последствий бурной пирушки в честь объединения со старыми друзьями и войском.

– Да я ж и не успел лойдову дочку ни разу увидать, что мне жалеть-то – прошлая жизнь… – Мерейю отошел, чтобы принести королю чистое исподнее.

– Ну и не твоя забота! – Фаркат поднял руки, позволяя тому сменить пропитанную потом камизу.

– Да, сир. – Хедике помог своему господину справиться с завязками и петлями. Бон был еще пьян и хмур:

– У меня дело другое для тебя есть. Особое, слушай…

Когда заутрело и рыцарские песни, потеряв задор, стали звучать менее дружно да связно, в трапезную замка спустился принаряженный, но все еще бледный Фаркат Бон:

– Подвинься, архонт, – он толкнул в бок развалившегося на лавке Брая Тинери, – дай королю зад пристроить.

– Уже прибыли? – Тот поднял голову со скрещенных на столе рук и, потянувшись, приложил к виску серебряный кубок. – Что, сразу брачный пир затеваешь? Не к добру… Ты молодой, мог бы с женитьбой и обождать, а соратника такого потерять рискуешь. Хоть понимаешь это?

Ольхормер в ответ вздохнул – голова болела не только у бывалого воина:

– Не ори! И, верь мне, так надо. Я еще тут ворона Гайярова без спросу взял. – Бон страдальчески скривился, пытаясь улыбнуться. – Послал.

– Зачем? То есть куда? – Брай нахмурился. – И так война на пороге. Не пойдут вольные фьефы под твою руку, мирэ. А заморские бароны уж точно…

– Еще как пойдут. Все мира хотят! Ну а на любое, даже доброе правление, сам знаешь, всегда найдутся двое недовольных и пять несогласных. Я науку царствовать с малолетства от первого лица учил; да еще и глайморы … помогли; было время поумнеть, – сказал спокойно молодой король. – А что до тебя касаемо, будешь мне служить?

– Куда я денусь, меня Килла со свету сживет, коли тебя не сберегу.

– Вот и обождем, когда она с Имнейкой и Иржиком прибудет. Выехали уже, небось. Будут через шесть коло, а то и раньше, если поторопятся. – Бон поглядел на все еще буянящего Лангина. – Похмелиться, как посоветуешь?

– Так ты Дарнейле, что ли, ворона слал? – Лицо Брая было просветлело, но – как быват в ненастье, вдруг яркий луч в разрыве облаков блеснет – чело его тут же снова потемнело. – Знаю, что ты обидчика ее у себя пригрел! Как им встреча та будет-то, не ведаешь? Благо, в Захруте меня не случилось – положил бы молодчика одним ударом меча! – Он зло рубанул душный воздух рукой. – Эх ты, Бон! Хитер! Кабы не слово – не было бы меня рядом с тобой боле, лукавый мирэ!

– Не горячись, друг! – Фаркат придержал командора за рукав. Тот уже с лавки сорваться снаряжался, разозлился очень за честь попранную, местью не уваженную, за Гийома и за любезную свою. Да еще и хмель его зело ярил.

– Полно, не други мы с тобой с сего раза!

– Отбыл Хедике на восходе с миссией важной, и надолго – народ мастеровой и ремесленников, новых поселенцев в Ольхормер приглашать. Править страной и управлять истинно – дело разное. Государству народ нужен – земли, что дарую без налогов и оброков, заселять. Торговлю вести. Не видать ему суженую твою, даже если на расстояние шага подойдут – не узнают друг друга… Я ворожбу крепкую положил. И не тот человек уже Мерейю стал… Она простила, и ты забудь! Счастья твоего не было бы, коли беда ране не стряслась. Ну, веришь мне?

Красный от гнева геризого не успел ему ответить – в этот момент высокие двери пиршественной залы со стуком отворились, и в ставший нестерпимо ярким проем чеканным шагом вошел Лон Астар Гайярский, как пламенем зло метя за собою пол алым плащом:

– Мой король, по твоему приказанию привез я лойда Виннепа с дочерьми и супругой. Могу считать службу оконченной?

Бражники, кто не спал, приветствовали капитана нестройными возгласами.

– Останься здесь! – приказал Фаркат, не глядя на своего второго обиженного друга. И вышел, высоко подбородок задрав, в сопредельный покой, где ожидало перепуганное семейство лойда Уорсса. А губы, побледневшие до синевы (и уж не от браги!), у самого-то дрожали…

– Господа! – ласково ответил на поклоны подданных король. – Двор мой прошу считать вашим домом. Вам, сэйро Веннеп, службу пора принимать, а мне с дочкой вашей милой дозвольте тут с глазу на глаз побеседовать. – А как отослал мановением монаршей длани пребывающего в аду между страхом и высокими надеждами отца, сразу девицу за локоток хапнул и в балконную нишу поволок.

А пока те шептались, в трапезной бушевал Гийом:

– Я этого шельмеца в душу впустил, как брата меньшого пествовал. А оно вона что! Клятвы, честь, дружество – рухнул наш мир, и нету теперь возврата, Брай! Да и белое черным встало, служили мы, оказывается, и того страшней, ведьмам злым, нежитям. А…

Архонт вдруг повернулся к своему верному капитану:

– А ведь кот наш помереть надумал! Боится, что время его изошло, ведь не таков он, как все мы… Древен, точно легенда, да разве его поймешь за шуточками его, нравом, вроде, легким да дурашествами? Что ж не видел я того по сей миг? Он же в прапращуры предкам нашим самым старшим годится.

– Что? – Астар опустился в стоящее подле пиршественного стола кресло. Да так прямо рухнул, что, шпорой зацепив, дорогой плащ напополам распорол и наручиями железными о кувшин драгоценный лязгнул.

У Брая аж зубы от того звука зашлись, и в пот ударило:

– Прикинь сам, без сердца, на шестьсот лет из жизни мальца выморозило, что лягушку во льду. Вон Ронха стоит – никогда лета не быват. Пес знает, что там в глыбах холодных творится. А тут ворожба, коя целые земли вокруг оси крутит. Море-то уже никак не стылое! И в Ольхормере вон – деревья выросли, зелень прочая – за тень по фаррону прет…

– Что ты говоришь?! – хрипнул рыцарь Гийом.

– Ноне, едва чары спали – может, и жизнь Фаркатки отойдет… Вот и торопится теперь… Может, трону наследника желает оставить? – заговорил тихо Тинери, чуть не на ухо соратнику своему, другу, почитай, с младенчества. – Нам, брат мой, так получается, до дум его не дотянуться, а помочь и плечо подставить…

– Мы обязаны! – подхватил тот. – Помочь нашему коту! – И, взглянув исподлобья, кулаком в латной рукавице братину, помятую им же, добил. – Может, он – последний мирэ с магией! А я тут ради женского бела личика, обиду держа, едва было монарха и друга не подвел.

– Или самый первый! Наш король должен продолжить род! – припечатал Командор. – Идем!

– Идем! – откликнулся, когда двери за их спинами закрылись, внезапно проснувшийся Кейо Рейдент. И, тряхнув спутанными волосами, поплелся за командирами.

В длинной колонной зале (не поймешь, то ли приемная, рассчитанная на целую очередь придворных, которые будут тут коротать время до назначенных аудиенций, то ли просто так – галерея под будущую коллекцию) сквозняком слегка качало лазоревые, в цвет неба, шторы, и с балкона слышался мелодичный, нежный, как колокольчик, смех лойды Гиты Стафаны. Сердце Астара взныло раненым зверем, но с шага он не сбился.

– Мой мирэ? – Капитан решительно отодвинул тонкую ткань и вошел прежде Тинери. – Прошу простить мою дерзость и позволить отбыть в Воксхолл, к войску, или в ссылку, если мой повелитель прикажет…

– А вот и вы, господа! – Фаркат улыбнулся… по-кошачьи. – Прикажет-прикажет, не сомневайся, а теперь послушайте. Оба: лойд, а ныне барон, Уорсский согласился в ответ на мое ходатайство отдать тебе свою старшую дочь и наследницу – Гиту, ныне мною нарекаемую Хрустальной Капелью, в законные супруги… – Он вдруг сбился с высокопарного тона, и засмеялся, мгновенно став самим собой: – Поднимись с колен, Гийом, ты вообще охрен… Опомнись! Невеста согласна, что за драмы? Брай, будь добр, прикажи пригласить родителей баронессы, надо провести помолвку…

– Сир, на горизонте торговая флотилия! – отстранив замешкавшегося дворецкого и слегка путаясь в оборванном плаще Гийома Гайярского, на открытую площадку ввалился похмельный разведчик. – Порт, пристани не готовы, и…

– Почем знаешь, что купцы? – живо потеряв интерес к ритуалу, спросил Бон.

– Ну, во-первых… – начал было Лангин.

– Веннеп, – Король кивнул вошедшему следом за тем, а вернее сказать, ожидавшему где-то неподалеку, новоиспеченному барону, – по прибытии Матери месм, госпожи Гейсарней, состоится двойная свадьба.

– О, мой король! – Уорсс попялся тоже бухнуться на колени. – Мы с женой так счастливы и благодарны!

– Да, прекрасно. – Фаркат благосклонно, но торопливо кивнул всем присутствующим. Коих откуда-то набралось числом до тридцати! – Брай, Астар, вы со мной? У нас неотложные дела. Кейо, веди!

Хрустальная Капель, лойд Веннеп, лон Гийом Гайярский, пьяный Лангин http://www.pichome.ru/xtC

*

Ты царь: живи один. Дорогою свободной

Иди, куда влечет тебя свободный ум,

Усовершенствуя плоды любимых дум,

Не требуя наград за подвиг благородный.

========== Конец – сказки венец! ==========

Всё рассказанное мною, други дорогие и сподружницы, – чистая правда! Жалко, что слушатели мои в «Зеленом Дроке» сплошь неграмотные, вряд ли оценить смогут тонкое искусство; так что карту дедовскую я и искать не стану, толку-то? Да и многое изменилось в очертаниях наших мест. Истинно говорят – ось сдвинулась: благодатные погоды стоят, растаяло ледяное поле Ронхи, новые дороги открылись, реки наполнились – след рыбка покрупней завелась, горы безопасны стали – орденцы справно с лихими людишками разобрались; и народец строиться начал. Вон только булыги и таскают! Кругом цветут луга да сады… Так закончилось темное царство фейери и началась хорошая жизнь…

– Мальчик, – тихий девичий голосок мячиками эха отскочил от высокого свода. – Ой, темно-то как! Ты кота тут не видел, черненького такого, не пробегал, а? – Рутка мелкими шажками, чуть с опаской приблизилась к сидящей на широких каменных перилах фигуре.

– Не… не заметил, – хрипло откашлявшись, ответил юноша. Лица видно не было, так – светлое пятно только, но волосы, вроде, черные.

– Жалко, а я ему потрошок у госпожи Голуньи, главной поварихи, выпросила. Она суровая очень, здешний порядок ругмя ругает – к свадьбам готовиться чтоб ей не мешали, всех гонит! – Одетая в новый, накрахмаленный чепец (эх, жалко прошв шелковых в сумраке не видно!) и красную бархатную котту, маленькая гмыженка устроилась на нижней ступеньке лестницы и, набрав в грудь побольше воздуха, принялась рассказывать все, что накопилось за неделю вынужденного молчания, когда путешествовала она в первый раз в жизни в обществе строгих взрослых волшебниц и угрюмых молчаливых эфетов.

– Замок такой огромный – что твоя твердыня Астарлингов, даже нашей Обители поболе будет… – восторженно продолжила она, но, почувствовав, что почти проговорилась, хитро', как ей показалось, поменяла тему: – Я вот намедни его заметила, котика, когда обоз разгружали в нижнем дворе. Он на стрельчатом окне сидел, и так мне понравился – жуть! Шерстка длинная, да худой очень, то – правда. Может, хоть птичку какую поймал бы, бедненький... А ты, что – плачешь? – От странного звука, что донесся сверху, Рутта вздрогнула, но смело подвинулась поближе, да все равно ничего не рассмотрела.

– Нет, поперхнулся просто. Ты с месмами приехала? – спросил ее почти призрачный собеседник.

– Ой! – Болтушка прикрыла рот ладошкой. Но решилась:

– Мы тут в гостях, а я гуляю, потому что тетка Уклюта меня из покоев погнала – сынок к ей приехал, верзила Борк, его мессир Брай рыцарем сделал по жениной просьбе, а это сестрица моя – дама знатная, замужняя, чего хочешь у него попросить может. Во какая она! И я – не простая служанка, а камерис… ца, так и знай! У меня и убор есть, я его на праздник надену, рукава длинные и рубашка из батисту! – отстояв свой статус, Рутка успокоилась и спросила:

– Ты сам-то при кухне служишь?

– Да, вроде так. – Похоже, парень улыбался. – А лет тебе сколько, придворная дама?

– Тринадцать, через десять теней четырнадцать сровняется! Не дразнись, меня ужо Атакса противный извел – все мышью белобрысой дразнит, говорит, щеки у меня толстые, да коса худая… А тебе сколько коло, тоже, небось, охальник? Рутта Монья – я, пока второго имени нету. А тебя как звать, сиде?

– Семнадцать. На левоны (1)… Может, и поживу еще… – немного невпопад ответил тот тихо. – А я уж думал, кончилось мое время, а тут вон как… – И вдруг рассмеялся. – И глазищи у тебя как крыжовник – так?! Рутта, значит! А на правом локотке у тебя два пятна родимых, как звездочки… Верно?

– Почем знаешь?! – та вскочила, плошку с жирной печенкой на пол роняя. – И что врешь! Как ты догадался – сумрак ведь? И одежа на мне, бесстыдник! Подсмотрел либо?

– А коты в темноте видят. – Парень лихо гикнул, ветром съехал по балюстраде и прямо через голову испуганной девчонке перескочил, высоко зависнув в прыжке. – Или меня не зовут Фаркат Бон – будет, будет и у тебя котик, клянусь! Знаешь, милая, у каждой женщины, тем более ведьмы, должен быть свой кот, – сказал он, и, поймав за подол кинувшуюся было бежать месмочку, к себе обернул и пальчики ее перепачканные поцеловал. – Верно?

– А?.. – спросила будущая королева Ольхормера, Рутта Нейя Павликанская, возрожденная Звезда Севера…

(1) – август по-нашему.

Кто она? http://www.pichome.ru/x6z

КОНЕЦ