Текст книги "Месть Фарката Бона (СИ)"

Автор книги: jozy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Либо ты мои последние слова позабыл, кобелина?

– Х-р-р-р. – Тот покачал головой из стороны в сторону – говорить-то не мог…

– А теперь слушай меня, красавец-удалец, насильник-убивец. – Фаркат безбоязненно спустился в подвал (наверху лестницы стоял, поигрывая мечом, Гийом Гайярский) и присел на корточки рядом с лежащим на мешке с рожью Мерейю. Одет тот был в дорогой камзол, да незашнурованный и без пояса. Волоса нечесаны, и рукава камизы несвежие… Видать, в чём из отцовского дому гнали, в том и остался.

– Да. – Дернулся Хедике, оперся на стенку, взгляда не поднял.

– Хочу, чтоб ты понял – это малая вира тебе за мертвую девочку, что в лесу воксхоллском оставил. Пусть она тебе, гаду, вечно снится!..

Мерейю, казалось, и не дышал, пытался телом своим видным да статным в незаметный комок сжаться и даже, вроде, действительно уменьшился рядом с совсем некрупным Боном.

– Тьфу… – Фаркату стало вовсе досадливо. – Тварь трусливая! Пока в Захруте сидишь – живи… С Луткой, если не прогонит. А Барата тоже ты убил?

– Нет, клянусь! – Мерейю даже осмелел, в глаза своему непонятному мстителю глянул, головой затряс. – Страшное что-то забрало… темное.

– А, значит, видел. – Фаркат хмыкнул. – Это я был… Бу! – Потом посерьезнел и сказал, ставя ногу на первую ступеньку лестницы и вынимая из скобы принесенный с собой факел: – Помни, перстенек-то у меня, забалуешь – я в камне увижу…

– Выходит, забыл! Сбежать вздумал! Не впрок тебе пошел урок… Зло, оно такое – живучее… – Бон вдруг почувствовал, что как-то тиско ему и гадко сделалось, уйти сильно захотелось. Такова природа человека… и всё, что задумал, что лелеял тайно, показалось такой насмешкой, делом ненужным… далеким.

Совсем уж собрался махнуть Гиойму, как через плечо только промельк движения Мерейиного не зрением, даже, а, вроде, затылком, что ли, ухватил – тот, беззвучно шевеля губами, пальцем показывал себе на шею. И в свете ударившей молнии Фаркат Бон увидел, как там, поверх лохмотьев разорванной веревкой кожи, серпом блеснул рабский ошейник…

(1)– переделок – межпогодье, циклон.

(2)– плоскогорье

(3)– мера длины, расстояние приблизительно равное 100 км.

========== Отъезд ==========

– Вот что-то в этой грозе неправильное есть… – Зула, тащившего в дом по расквасившейся жирной земле тяжелое бессознательное тело, слегка морозило от похмелья.

– Давай, башку ему о дверь не раскрои. – Фаркат, чтобы не мешаться, хмуро шел рядом. – Да, уезжать нам надо, печенкой чую! – согласился он.

Однако, что делать со спасенным негодяем, решить никак не мог, поэтому, сдав того на попечение опытных в лечении ран и увечий воинов, сам отправился в птичник. Там, в тепле и сытном запахе сонных кур, выдув несколько свежих, прямо из-под несушек, яиц, Бон крепко задумался, уже не обращая внимания на стучащий по крыше дождь…

На утре ненастье, вроде, притихло – так, побрызгивало временами, но хмурое небо было укутано плотными перинами туч, беременными новыми ливнями.

– Гийом, – вошедший в комнату Фаркат окликнул друга, который с озабоченным лицом склонился над мечущимся в горячке Хедике. – Если не выдержит дорогу, придется оставить его тут, да?

– Мы сворачиваемся, – неожиданно невозмутимо ответил тот. – У тебя вся туника в крови. Голодный? – Рыцарь устало опустился на лавку.

– Я там гнезда чуток поразорял. Сыт. – Бон сразу как-то успокоился и сел рядом. – Что скажешь? – кивнул на раненого.

– Котом был, котом и остался, – пошутил Лон Гайяр и посерьезнел. – Били сильно, но выяснять я бы не стал, не те люди тут на границе. Четыре квода, конечно, немало, но класть своих людей ради раба?! Лучше говори, что нас в такой час гонит? Хотя я уже приказал – отряд будет на конях через…

– Выступаем в Оломейскую Обитель, командир? – в комнату без стука вошел сэйр Палама, Начальный разведки армии Великой матери, с двумя воинами, которым указал на больного. – Мессир Ольхормер, – обратился он к Фаркату. – Карета ждет, дитё накормлено и спит.

– Ну вот всё и решилось. – Тот встал, поплотнее запахнул измятый камзол. – Я еду один, а вы дождитесь Брая с войском на заставе.

– Куда это ты намылился? – почти заорал Гийом.

– Домой, – ответил Бон.

========== За перевал ==========

Астар-лон Гайярский, уважая клятву, данную месмам во служении, порядок и свои рыцарские обеты, никогда вслух не бранился, но, пока задержавший выезд до самого вечера Фаркат, собираясь в дорогу, метался по двору и по комнатам, нарушал свой обычай не единожды…

– Ты же па… Песий сын, в седле как го… мотаешься! – пытался урезонить он глупого приятеля.

– Ничего-ничего, я сапоги сниму да когти выпущу, так и удержусь за бочка. Лошадки-то мохнатые! – отвечал, по-кошачьи лыбясь Бон; глаза у него были какие-то… непонятные.

– Что я Браю скажу, бл… Ху… Га… гаденыш, коль сожрет тебя кто за перевалом, а?

– Да я сам кого хош сожру! Вон и ножичек у меня имеется, – храбрился пересмешник. – Скажешь, что долг велит – месть свою не закончил я, скажешь. Да не боись, вернусь, соскучиться не успеете!

– Ах ты, ёб... Ку… (1) Куда несет тебя? Где искать в случае чего?!

– Куда послал – там и искать, – отрезал Фаркат.

Гийом плюнул, выругался на весь двор и даже помогать в сборах дураку не стал.

Так что выехать удалось только к вечеру – то заполошный Кот на последней минуте вдруг вспоминал о седельных подушках, еще несколько теней назад уложенных на палати в сенном сарае, то терял в бестолковой беготне суму с серебряными гулонами и охранной грамотой, а то чуть вообще с лестницы не сверзся, споткнувшись о подаренный мессиром Гайярским меч… Эфеты, застоявшись в безделии, спешились и с удовольствием наблюдали за приготовлениями, втихую ставя на спор пару монет – хорошо знали характер неугомонного Бона! Даже возок, нагруженный снедью, отвели со двора, чтобы харчи без навеса не грелись… Да, забыл сказать – солнце к полудню прогнало непогодицу и знатно жарило; Зул лон Аркай тоже сильно расстроился (полюбили рыцари шельмеца!) и, вернувшись с младенцем в покои, даже разговаривать с «предателем» не стал, только хмуро глядел на метания покидающего компанию Бона.

Да тут еще непредвиденное случилось…

Вроде уж и тронулись потихонечку, дозор вперед по большаку с телегами ушел, как с последней спрыгнул, и, несмотря на немощь, быстро кинулся к стремени Фарката давешний самоубивец:

– Возьми с собой, сэйро! Я тебе честно служить стану!

А тот странно, задумчиво так в глаза ему посмотрел и кивнул.

Опять заминка вышла, пока лошадь порожнюю седлали…

Уехали наконец. Солнце уже садилось, и на развилке двух дорог, будто чуя, что прощаются они навсегда, рыцарь Гийом Астар лон-Гайяр придержал коня, с тяжелым сердцем поглядев через плечо, как фигуры двух всадников растворились в багровом мареве заката.

(1)– Мессир Гайяр – старый солдат и не знает слов любви, но знает много обиходных, необходимых в нелегком военном быту и поэтому выразительных...

========== На перепутье ==========

Хедике закашлялся и проснулся, лихорадочно хватаясь за горло.

– Сильно болит? – спросил Фаркат. Он устроил себе из кожаных бурдюков и сёдел подобие кресла и, скрестив ноги, задумчиво ворошил угли прогорающего костра.

– Странно, всё тело ноет и колет одинаково, так что даже и как-то всё равно, что ли… – Мерейю повернулся на спину и все-таки застонал от резкого движения. – Почему ты меня спас? – И добавил: – Господин.

– Нет, ну нашел время спрашивать! – Бон был серьезен и даже мрачен. – Неважно это. Главное другое – это уже не ты, не тот ты, что был. Понимаешь? И я тебе не господин… Пока, по крайней мере.

– Можно спрошу? – бывший купец, бывший злодей, бывший покойник будто и вправду понимал, о чем говорит этот странный, так влекущий его к себе человек.

– Валяй. Смогу – отвечу, – сказал тот и посмотрел на небо. – Светает. Только много не болтай, мне надо подумать. Лучше бы спал, завтра тяжелый переход, нам весь день верхами…

– Говорят, за этими горами – смерть. Мы зачем туда идем? – похожее на отчаяние любопытство толкало Мерейю задавать не те вопросы. – И еще, скажи, а…

– Разве ты всё еще можешь бояться? – Бон невесело улыбнулся. – Да, за перевалом смерть, но ни тебя, ни меня это не коснется. У нас другие дела… поважнее будут.

Мать восприемница, задыхаясь от крутого подъема, спешила на верхнюю площадку столовой башни, где ее ждали сестра-казначейша Мотир-Ома и Берба Лукия Софра – хранительница снеди и подворий.

– Удалось тебе не попасться с Дарами? – Обе мошенницы кинулись навстречу, заламывая руки. – Если только Госпожа Никтогия…

– Нашей Владычице не до того было – новую любимицу, зазнайку приезжую, обихаживала. – Астокля привалилась к перилам, утерла пот. – То ли, наоборот, соперницу в девчонке почуяла старая святоша, то ли… – она осеклась, поймав голодные до сплетни взгляды своих вынужденных товарок. – Короче, не до нас; что ополовиненные Дары доселе приносились – не открылось. Ступайте себе. И успокойтесь.

– Говорят, Архонт выехал с войском, даже тени дома не побыл. Не отдохнул, бедненький, всё верхом-верхом, икры сильные натрудил, и, небось, седалище себе с бубенчиками намял… намаялся в смысле. Красавчик… – Хихикнула дородная седеющая Берба и закраснелась, как молоденькая.

– Ага… – Не попавшись на воровстве, почтенные месмы расслабились и стали болтливы. – Я бы его хоть сама в воднице попарила – тож хорош! Да и Лангин, неплох, что-то я его не видала, никак в дальнем гарнизоне остался, вот от кого любая бы понесла… А Синел Маркоди, рыжий который…

– Бубенчики мужески, – прервала глупый разговор сестра Симмерай, – вам, сестры мои, по возрасту без надобности, а эфеты равно пустые полюбовники… нам не впрок. Опомнитесь ужо!

– Ну не затяжелеть так и слаще – вволю кукулю покатать, – не удержалась распалившаяся сестра Ома, но, поймав угрозу на челе старшей, потупилась. – Простите.

– И то, – засобирались сплетницы. – Геминов сезон (1), пора сеять. Хорошо, что Сыны явились, помощь будет…

И так, болтая, поклонились Восприемнице и стали спускаться по крутой винтовой лестнице. А ту, кроме злости и досады, да неотпускающего нездоровья, волновало только одно – какие новости принес ворон?

Рассвет случился тихий, розово-кремовый… А Фаркат всё сидел у потухшего кострища; за темные часы даже и не задремал, скорее, грезил наяву. Встревоженный только однажды внезапно низко пролетевшей… прямо над головой птичьей тенью, он как бы очнулся от раздумий.

– Ну вот всё и решилось. Я решил, осталось дойти… – прошептал просто так, чтобы звуком собственного голоса себя подбодрить, как эхом повторяя сказанное другу при расставании. – Интересно, кого за мной ты послал, Гийом? – произнес громче. – Не поверю, что так отпустил… Ау, давай покажись, втроем веселей! Рейдент, ты, небось, сам вызвался и за мной подался?

Но пустынное предгорье молчало, полнилось только тьмой, неохотно отползающей от восходящего дневного светила в пещеры и провалы, будто шуршащей по рыжим камням. Воздух был сух и, казалось, звенел, закручиваясь в спирали… День обещал быть очень жарким.

– Ладно, подождем, поиграй в шпиона пока. Смотри только, мы пойдем тайным путем. Я тут каждую тропинку помню.

Однако Фаркат врал – храбрился, покрасневшими от бессонья глазами стараясь разглядеть ведущую через хаос скал дорогу.

Собрать нехитрый скарб было недолго, и он не стал будить своего попутчика, управился сам; а потом уселся, подобрав под себя ноги, на почти круглый валун и повернулся лицом к востоку и сказал:

– Ну здравствуй, папа.

(1) – месяц июнь

========== Предательство ==========

Дарнейла словно заледенела. «Что же я наделала?! – в панике, но как-то медленно, будто издалека, отголоском чужого голоса пришла мысль. – Теперь Браю придется его убить…»

Вслед за Владычицей она прошла на антресоли, откуда открывался вид на крытый внутренний двор обители, и там внизу уже сновали собирающиеся по приказу матери месм эфеты. Бедной девушке все никак не удавалось поймать взгляд Тинери – длинные белые волны конских волос, венчавшие шишак его серебряного шлема, подхваченные сквозняком от распахнутых для проезда конницы ворот, то и дело закрывали ему лицо… Но вдруг он на мгновение поднял голову, чтобы тут же склонить ее перед Оломейской волшебницей. Веки Брая показались Дарнейле красными, а взгляд пустым…

– Ступайте и выполните свой долг! – раздался низкий властный голос месмы Никтогии. – Закон един, и он незыблем. Во имя сохранения Силы, что мы передаем своим дочерям.

– Гоулмир, гоулмир инг брадт (1)… – нестройно прозвучала старинная клятва воинов. Что значили слова давно забытого языка, пожалуй, не знали не только они сами или насельницы Обители Дум, но и нынешняя настоятельница – только читала неясные разрозненные упоминания об этом заклятии в тех древних летописях, которые уже шесть веков велись поколениями здешних волшебниц. С таким кличем шли в походы мести рыцари их земли.

– Олуэмор! – почти прокричала положенный отклик мать Анарда Никтогия. – В баронство Квитарст путь ваш лежит. Имя – Фаркат Бон! По слову Дарнейлы Киллы Гейсарнейской, да не будет крови отца у новорожденной месмы, сестры Имнеи Целаты!

– Так! – вой двадцати глоток был ей ответом.

– В стремя! – скомандовал геризого.

Лязгнули цепи, опуская внешние ворота. И отсалютовавшие обнаженными мечами рыцари, растянувшись поодиночке, стали покидать двор… Когда переходили узкий подвесной мост, построенный так из-за оборонительных соображений, их трепещущие на усилившемся ветру алые плащи сливались в одну линию… И так напоминали вышедшей вместе с Настоятельницей на привратную башню бедной предательнице Килле жуткую кровавую рану.

Ехали молча. Хоть кводы архонт взял свежие, воины внезапным походом тяготились, рассчитывая весенние праздники провести в лагере в относительном спокое; да и до страды оставались считанные тени! Значит, напрасно радовались возвращению командира… А еще – никто из удаленных сынов месм (а именно такое клеймо – лон – каждый из слуг Обители носил пожизненно!) с радостью не воспринимал карательные миссии, попросту убийство, пусть и ради каких-то там недоступных мужчинам, страшных законов волшбы. Не честь это!

– Командир. – К Браю, который, вперив взгляд в дорогу, ехал впереди войска, приблизился его старый друг, капитан Иммер Рейдент. И тихо спросил, наклоняясь так, чтобы никому не было слышно: – Мы и вправду Кота… того? Ну мальчишка же совсем… Что там твоя с ума сошла?

– Моя… – Архонт блеснул взором, как лезвием полоснул. – Как раз умней нас всех будет-то! Вот ты не думал, Рей, если так легко саму Владычицу обмануть – может, и наших… – он так выделил «ш», ну чисто змеем зашипел, – отцов из мести какой месмы или по ошибке положили, а?

– Да почем ты знаешь, что то не Фаркатка надеял? – Пожилой капитан выглядел растерянным. – А вообще…

– Не забывай, закона и присяги нашей никто не отменял! – строго сказал Брай. – Мы люди-то военные. – И вдруг подмигнул. – Гийом весточку прислал, нету уже в Захруте Бона, да и девственник баламут наш трепливый – доподлинно знаю. Но вот куда этого окаянного котищу понесло?! Узнаю – высеку, неделю сидеть не сможет, Астарлинговыми рогами клянусь!

– А я добавлю! – Лон-Иммер раскатисто засмеялся. Было видно, что с его души свалился камень. – Он меня еще в скорпенки (2) обдул, наглец! – Отъехав в конец колонны, он скомандовал: – Подтянись! Впереди река. Обоз переправлять. Сувей, Апенак – в аръергард!

(1) Гоулмир, гоулмир инг брадт... – Олуэмор! – Перевод раскроет сюжет, поэтому будет только в следующей главе.

(2) скорпенки – простенькая азартная игра типа "в очко"

========== Омен ==========

Харчевня «Борзый хряк» находилась всего в двух фарронах от выезда из баронства Квитарст, прямо посередь распаханной чин по чину нейтральной полосы; и так как самой заставы за негустым леском видно не было, местный люд, особо не задумываясь, шастал через весьма условную границу туда-сюда без всякой платы. Порой – по делу, козу там или заблудившего телка поймать, а порой – чтобы попросту выпить дешевой беспошлинной жамки.

На мелких нарушителей никто из служивых внимания не обращал.

Но на конный отряд, на рысях пересекший кордон, пятерым горе-стражникам, отвыкшим от военной, да и всякой другой дисциплины, не обратить внимания просто не было возможности!

– Гених, Щур, тащите эту… цепь заградительную, колья ставь! Эх, поздно! – Заспанный капитан только всплеснул руками. – Прорвались, супостаты! Чуть не растоптали! – сообщил он обиженно закрывавшим оба светила тучкам, и, поднимаясь из придорожной пыли, потер ударенный бок, заодно проверяя, не пострадали ли красивые галуны на его новых штанах.

– Так это орденцы, – на выручку опрокинутому строем эфетов начальству, не торопясь и позевывая, поспешил, впрочем, ступая медленно и осторожно, как молодка на сносях, не совсем трезвый сарджент. – Да разве их удержишь! Орлы! То есть даже вам, сэйр, это было трудно, я говорю!

Только архонтовы воины успели спешиться – во двор упомянутого «Хряка» навстречу им вывалили братья-рыцари, оглашая окрестности не особенно пристойными, но сердечными приветствиями.

– Вот, забери своего почтаря… И здравствуй! – Брай Тинери, улыбаясь, передал черную носатую птицу другу лону Гайярскому. – Вовремя, как всегда. Благодарю за службу. Зул с тобой, капитан? Хороши ли тут дела с нашим мальчи…

– Идем в комнаты. – Гийом кивнул и, немного помрачнев, прищурился, разглядывая незнакомые лица пришедших с магистром солдат. – У тебя новобранцы в кводах, не ровен час… А наш разговор лучше никому не слышать. Но всё в порядке, вроде…

– Вот! – Аркай с гордостью подбросил на согнутом локте ладного смеющегося младенца. – Подрос сынок-то? А? – спросил он у пораженного Брая, который так и бухнулся на табурет, лязгнув доспехами.

– Поверить не могу, – пробормотал тот. – Только пять седьмиц меня не было… меньше даже; да что ж они так скоро растут-то?!

– Господа… – призвал к вниманию мужчин Гийом, – наиграетесь еще, тут штука посерьезней! Ты должен знать, геризого: когда Фаркат с этим Мерейю отбыли, я видел, как взошла звезда.

– Опять кровит? – Бон обернулся к своему спутнику. – Можем отдохнуть.

Хедике, упрямо тащивший тяжелые сумы, отрицательно помотал головой:

– Укрытия от этого проклятого ветра все равно нет. Сколько еще до дольмена?

– Так и горы Проклятые… Я плохо помню это место, – честно признался Фаркат. – Но привал нужен. Думаю, Рейдент вот-вот нас догонит. Обождем тут. Помощь лучшего следопыта армии нам не помешает. – И, сбросив бурдюк с водой, он вольно’ растянулся прямо на камнях. – Садись, да и есть пора.

Третий день пути по голым скалам Дувайн-Голла дался Мерейю особенно трудно. Не только недавние увечья и побои все еще отзывались в натруженном нелегким путешествием теле, но разбитые вдрызг об острый щебень, плохо пригнанные по ноге планкесты, в спешке отданные ему солдатом из отряда рыцаря Гайяра, попросту развалились, а приспособленные в качестве обуви куски кожи, которые Бон срезал с конской упряжи, стирали в кровь ступни и пальцы.

Заночевать решили тут же, только с тропы сошли. Фаркат разложил костер из сухих прошлогодних трав… И к утру на его все еще текущий к небесам тонкий дымок вышел посланный лоном Паламой молодой Рейдент.

– Привет, Кейо! – Бон открыл один глаз. – Так и знал, что это ты. Что нового?

– Мессир очень тобой недово… – начал тот.

– К фейерии в жопу Гийома. Карта у тебя есть? – Фаркат приподнялся на одном локте, запутавшись рукой в одеяле, закрученном вокруг своего тощего тела плотным коконом. – Это пусть рыцари (и то пока!) своими игрушками забавляются. Привыкли, понимаешь: присяга, приказы… старшинство. Кстати, как там отец? – перепрыгнул он вдруг на другую тему.

– Нормально, выехали уже, небось. – Кейо покрутил головой, разминая натруженную шею, сел рядом. – Астар ворона послал.

– Так ты не сразу за мной пошел? – спросил Бон. – Иммер вместе с Браем прибудет? А то он мне еще золотой должен… Ты в небе эту штуку заметил? – Кот снова перескочил, перебивая сам себя.

Его собеседник невозмутимо кивнул:

– Конечно.

Проснувшийся Хедике слушал разговор, который, не таясь, вели, как он понял, приятели, и совершенно ничего не понимал:

– Иммер – это же знаменитый ветеран лон Рейдент, вы о нем говорили? – ошалело пробормотал он, глядя на совсем молодого парня.

– Погоди-погоди, я щас! – Фаркат вдруг взвился как ужаленный и резвым козликом скаканул за уступ скалы…

– Что случилось? – Мерейю тоже вскочил.

– А ты еще не привык? – невозмутимо сказал шпион, доставая из сумки огниво. – Уссался, поди, повелитель наш премудрый… И да, отец это мой. Но ты называй меня как все – Лангин.

– Как же так?! – изумился Хедике. – Лоны же… – он смолк, испугавшись, что может оскорбить хмурого и очень опасного на вид воина. Но не утерпел:

– Или вы с сэйром Боном шутите так? Всем же известно, что у рыцарей детей не бывает!

– Вот и хорошо, что всем. – Вернувшийся со своей… внезапной прогулки Бон улыбался от уха до уха. – Всем, да не всё! – выделил он голосом. – Давайте завтракать, а то совсем живот подвело.

А за его плечом медленно, крадясь из-за лежащего ниже горизонта, вставала, лишь единожды сверкнув, пронзенная, как кинжалом, лучом восходящего солнца зеленая звезда… Нейя Павликана.

Глава опубликована: 25.03.2016

Редактировать текст главы

Показать комментарии (будут показаны последние 10 из 1164 комментариев)

========== В прежние дни ==========

Не запутались ли вы, ребятки, то есть судари и сударыни, благосклонные слушатели моих побасенок? Коли кто еще не заскучал и на боковую не отправился, думаю, историю эту заковыристую да замудренную надо чуточки пояснить. Нечестно, вроде, немного получается – может, не все вы знаете то, что местные наши с малолетства от своих бабок и дедов слышали… хотя наверняка те и сами позабыли чего важного.

Народ ведь как живет – некоторые за суетой своей ежедневной и головы поднять не могут, где уж тут к старинным легендам прислушиваться да в небо смотреть; и дракон пролетит – не заметят. Ну эт я загнул, нету у нас драконов… к сожалению. Зато было, как особо памятливые старожилы бают, кой-что другое…

Легенда о фейери

Как называлась та страна, уже никто и не скажет, ибо давно нет там исконных обитателей, но вот, если старую карту, что от предков дальких мне по наследству досталась, найду – покажу обязательно, где примерно жил с незапамятных времен этот гордый волшебный народ. Приписывают ли им всякие чудеса или взаправду умели они дива дивные и необычности творить, сейчас сказать затруднительно… Но недобрыми их чудеса были, простых людей глайморы (так они сами себя звали) совсем за людей не считали и даже порой устраивали на них охоты самые настоящие, как дичь какую под острые стрелы свои по лесам загоняли. А потехи ради могли и хутор или даже целую деревню магическим огнем спалить!

Правили в их родах только женщины, властительницы грозные, что ни детей, коих-то рождалось немного, ни мужей, из воинов своего же семени выбранных, себе равными не числили; уж очень своими умениями колдовскими и силой кичились (про красоту не скажу – не ведаю). Поэтому ли и еще как, но стало их племя еще на заре наших времен угасать.

Тогда и обратили верховные жрицы глайморов взор свой нечистый на соседние земли – стали девушек молоденьких к себе в воспитанницы заманивать. Да только тех, у кого характер и здоровье крепкие были, чтобы, значит, многолетнее ученичество их нелегкое выдержать могли.

А кому судьба была в волшебных чертогах выжить и в людный мир воротиться, сами начали к рукам человеческие поселения прибирать. Только не у всех то получалось…

Это сейчас на всех наших землях только один барон – смех да и только! – и тот особой властью не владеет. А ранее правили лойды, военные вожди племен – дуктеры, и короли, звали которых мирэ. Сильные были короли, сказывают, но воевали друг с другом, аки лютые звери.

Так вот, а причина-то вражде той была скрытая: девы, воспитанные жрицами племени ведьминского, ворожбою или по приказу наставниц своих, что без жалости на страдания народа холодными глазами смотрели, в жены себя лойдам наладили. Красивые да умелые были первые месмы. В постели супругами своими верховодили; от умения их и ласк ярых, те совсем головы теряли. А бабам лукавым, коварным и того мало – не токмо власти желали, но и богатства земель и уделы меж собой делить взалкали.

Запылали войны по всем концам страны. Сто пятьдесят пять коло (1) бились государи, уже и внуки сынов сменили, и правнуки первых недругов под мечами рождались – никто никого одолеть не мог.

Глайморы злокозненные про учениц своих забыли, только вот дара долгой жизни отнять у тех назад не могли; несчастиям людей радовались, им, фейери, нелюдям нечестивым, самая услада в сражениях да забава блазила, всё стравливали тайно рыцарей друг с другом и на крови пировали!

А где война – там глад и мор. Стал народ роптать, за все беды свои любую мал-мала волшебницу деревенскую, иной раз и бабку-повивальщицу убогую винить. Кто даже без Силы был – в колодцах топили, на площадях огнем жгли… Бедняжек на вилы подымали на глазах дочерей их малых… Совсем обезумел люд от ненависти.

А настоящие месмы – скрываться, уж давненько не до венцов царских им стало, коих их прабабки возжелали.

И случилось, что принес ветер из южной стороны беду новую – болезнь неведомую, чумы страшнее. Полегли в одночасье лойды благородные с чадами и домочадцами. Осиротела земля, так бы народ наш и сгинул, некому бы стало песни слагать, в полях робить, детей родить. Да поднялась юная месма Нейя Павликана и начала в дома моровые входить, полумертвых своей силой лечить. На ноги подымать… Сама же целительница волшебство не от глайморов получила, а рождена была уже с даром, за труд ничего у мирэ тогдашнего Ингбранта не взяла -королевского роду бывши. Только простить-пощадить сестер-месм упросила.

И даровал молодой король на радостях, ибо женою месму Павликанскую в свой дом ввел, замок Оломей с землями, в долине озером окруженный. На своем боевом мече Олуэморе поклявшись в неправе навек над девами теми руку монаршую воздеть!..

Было бы хорошо, да неладно стало. Настоятельницей обители выбрали бывшую верную ученицу фейери – Кублу Монату. Старше всех была месма, хорошо-о-о злую науку бессмертных глаймор познала, потому затаилась на время… Даже восприемницей дитю королевскому стала…

Но притихшая на теплом камушке, солнышком Модениным согретая, змея завсегда к рывку готова, и яду своего не теряет…

Да вы спите никак, любезные мои… Пойду-ка я карту обещанную поищу, чтобы в следующий вечерок конец легенды вам слушать веселей было.

(1) Коловорот двух светил Модены и Морены, обозначает как день, так и год

========== Ищите и обрящете ==========

Утром подгулявших собут… сотрапезниц разбудил колокол, сзывающий месм к утренней службе. Дарнейла с непоняток и глаз продрать не успела, а выспавшаяся на непривычной пуховой постели Крозенца, со стыда головы не поднимая, принесла ей умывальный набор, горячей воды и сразу засуетилась Имнейю кормить да обихаживать.

Не в том дело, что устав обители суров был – молитв или канонов не случалось, а вот наказания водились, и строгие. Каждая сестра свое задание знала, старшие младшим на день обычно учение задавали или работы, коли те еще посвящения не заслужили. По рангам неукоснительно полагали: Дарнейле назначили двух временных послушниц – рыжую престарелую месму Уклюту и смешливую тринадцатилетнюю Рутку. Те одели и причесали важную гостью.

– А погулять мне нельзя ли по замку? – спросила Гейсарнейская владычица, смекнув, что она теперь, вроде как, госпожа. – Или библиотека только у Матери-настоятельницы имеется? Уж больно любопытно на древности какие взглянуть, сказывали, чудес в Обители Дум немерено.

– Да! Знатные у нас аркады для размышлений, ветром теплым там дышать на утре хорошо, – с удовольствием затрещала малолетняя послушница. – Читальня и палаты тихих раздумий. Сады с мостиками для прогулок, залы для лечебной ворожбы и травен – целые пять покоев проходных. Да еще подземные пещеры имеются, запретные... А для ночных наук есть Северная башня. Только вот мне туда ходу нету. – Вздохнула Рутта Монья.

– А что так? – будто небрежно поинтересовалась Килла, пока молчаливая Уклюта ей косы на здешний лад с жемчугами плела.

– Родом не вышла, – вдруг буркнула та, – даже имени не дали, так с урожденным и бегает. Она и летать никогда не сподобится да на серьезное ведоство негодна.

– А сколько ж имен положено? – Месму давно эта неразбериха мучила. Ведь и эфеты разные по званию были.

– Материнское, то есть урожденное; тайное – ежели дар имеется; и владетельное – когда власть наставница добровольно над землей дает, – как по писанному оттарабанила старшая, гордящаяся своим рождением от колдуньи Уклюта Мавей. – Нечто вам сие не ведомо, госпожа?

– Ведомо, это я так. – Кивнула ей в зеркале Дарнейла. – Жалко, что не всем дано…

– А вдруг меня сестра какая в учение возьмет! – Не унывала маленькая гмыженка, одним ухом прислушиваясь к разговору и споро при том на стол накрывая. – Или я, может, еще… Дар, например, у меня откроется, как пророчицы говорить стану из-под земли гулким голосом: «У-у-у!»… Ой! – перепугала дурочка сама себя, и кувшин узорный об пол грякнула.

– Ступай, только полы подтирать и годна, – без гнева отослала ее Уклюта. – Я сама госпожу Гейсарней по Обители провожу.

Так и жилось Дарнейле Килле в замке – несложно и праздно.

Прошло семь коло, когда Мать месм ее снова к себе в комнаты позвала. Да разговор всё, вроде, ни о чем был: по нраву ли еда, как почивается, всего ли довольно, как дочь растет?.. Всё отдохнуть уговаривала, будто немощной или больной месма из Воксхолла была.

– Ну и хорошо, что ладно всё – значит, решила остаться, милая. В ученье сама тебя возьму. Пора тебе, дитя, принимать обет. Нынче же! – Внезапно как из ватного сна услышала Дарнейла строгий голос Анарды Никтогии.

– Не готова я, Повелительница! – покаянно и скромно возразила гейсарнейская гостья – и как очнуться-то ей удалось, так сердце у горла то трепетало, то молотом бухало! – Позвольте еще седьмицу попривыкнуть, красиво у вас и славно, но домом обитель мне еще не стала.

– Разумно. – Оломей повернулась спиной от свету, но на лице ее Дарнейла успела увидать странную волну – будто вода по чертам волшебницы прошла, вид страшного, старческого, древнего и, вроде, даже… неживого лица являя. – Не думай, что я сержусь, – снова ласково сказала настоятельница. Но Килла поняла, что именно так и было – не понравилось Великой месме, что её чары не подействовали.

«Друзей надо тут было искать! Защитники мои далеко, да казармы не пусты! Что ж это я как спала, глупая! Всё гуляла да дивилась на чудеса и прелести здешние! Сего дня и берусь!» – обругала она себя, когда госпожа настоятельница, рукою махнув, отпустила ее. Но даже в мыслях имени Брая Килла не помянула. Крепок получился заговор-то, надежно укрыл все воспоминания зачарованный малахитовый кладенец. И, вроде как, чужую ворожбу (даже сильную таку!) отводил…