Текст книги "Черное зеркало (СИ)"

Автор книги: J.C.Elliot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

========== Сказ о дьяволе ==========

Мой старый друг, мой верный Дьявол,

Пропел мне песенку одну:

– Всю ночь моряк в пучине плавал,

А на заре пошёл ко дну.

– Николай Гумилёв, «Умный дьявол», 1906

Как говорил один старый ублюдок, приметивший однажды на улицах Оксенфурта ободранную девчонку среди сотни других, столь же обделенных судьбой: главное в нашем деле – это хорошая наводка.

Хорошая наводка, острый нож и тихая ночь. Из трех ингредиентов удачной вылазки мне не доставало лишь одного.

Виной тому была на редкость безродная и холодная осень. Осень для вора – что штиль для варяга. Зимой знать уезжает в Туссент, летом на Скеллиге, а стража их расслабляется в отсутствие привычного кнута.

Патрули вокруг усадеб редеют; те, что еще рутинно обходят периметр, становятся все пьянее, и мне все легче найти лазейку – одинокого бедолагу, которого поставили охранять запасной вход, слишком пьяного даже для того, чтобы поссать ровно. Пьян летом от жары и скуки, зимой от голода и злости. Была бы брага, за поводом не постоит.

Но не осенью. Осенью дворяне сидят, как сычи, под надежным укрытием высоких стен. Только и остается пить в «Алхимии», одну за другой, играть в гвинт, собирать по крупицам слухи: у кого завелась пара лишних монет и кто решил отправиться в дальний вояж.

Ад и черти, контингент в моей любимой корчме становился все хуже и хуже, особенно с тех пор, как это место облюбовали «кабаны» со своим атаманом. Особенно мне не внушал доверия тот тип в углу – вылитый черт! Лицо одутловатое, хищное, глаза черные, как угли, так пристально наблюдает за окружающими, как будто те ему еще с прошлой осени денег должны. Либо торгаш, либо чиновник – третьего не дано. Посмотрел в мою сторону? Да нет, померещилось.

Впрочем, нет, я наговариваю – лицо все-таки необычное. Знакомая новиградская belle de nuit, фанатично приверженная своей профессии, называла таких мужчин харизмати-и-ичными – именно так, манерно, растягивая слова, как лакрицу. У местных дворян тягучий выговор – а какая куртизанка не пытается походить на дворянку?

Не померещилось. Почему он так пристально на меня смотрит? Меня трудно спутать с девушкой легкого поведения – они предпочитают показывать товар лицом, а не прятаться под тяжелым капюшоном. Быть может, старый знакомый, но память меня подводит? Мужчина и правда показался мне смутно знакомым, будто бы расплывчатая фигура на фоне знаменитой картины.

Незнакомец тепло улыбнулся, перехватив мой взгляд. Медленно расплылся в добродушной улыбке – время словно замедлило свой бег. Как жутковато тихо сегодня в обычно шумной «Алхимии» – ни одной пьяной перепалки, даже Радовида никто не упомянул бранным словом.

– Больно смотреть, как вы битый час пьете эту кислятину. Не желаете отведать действительно хорошего вина?

Голос незнакомца был бархатистым, благородным, но без каких-либо отличительных признаков – ни выговора, ни акцента. Он смутно напомнил мне кого-то бесконечно далекого и забытого, но щедрого родственника. Умение расположить к себе одной фразой укрепило мои догадки о его профессии.

– Почему бы и нет? – меня саму удивила несвойственная мне приветливость. Но мой напиток был кислым, ночь скучна, а публика посредственна. У меня всегда слабость к загадкам, а так любезно предложивший мне вина мужчина был воплощением загадочности.

Вино принесли во мгновение ока. Обычно так проворно обслуживали только постоянных посетителей, но незнакомца я видела в «Алхимии» впервые.

– Гюнтер о’Дим, торговец зеркалами, – наконец представился он.

Торговец зеркалами? Какая без надобности узкая специализация – у нас не Туссент, тут бы хоть что-нибудь продать.

– Милена Филипек, перебиваюсь случайными заработками.

В здешних краях каждая вторая Милена, каждая третья Филипек, а стабильным доходом могли похвастаться очень немногие.

Гюнтер о’Дим радушно улыбнулся, и в его лице на мгновение мелькнуло что-то хищное – так выглядит опытный делец, учуявший хорошую сделку.

– Мне вас рекомендовали как Никс.

Никс? Этим прозвищем я не пользовалась с тех пор, как… как резко решила сменить профессию. Не так много осталось тех, что знали меня под этим псевдонимом.

Но мне было отрадно слышать, что интерес незнакомца деловой, а не личный – мои карманы изрядно прохудились. Никс так Никс.

– Если вам меня рекомендовали под этим именем, могу предположить, что у вас для меня есть дело.

– Небольшая работа, но достаточно деликатного характера, – задумчиво ответил торговец. – Требует некоторых особенных знаний.

Ума не приложу, из каких секретных погребов корчмы достали это вино, но именно так я представляла на вкус знаменитый «Сангреаль» – сладкое, но не приторное, фруктовое, но не забродивший компот.

Особенных знаний, вот как. Кто его на меня навел? Эта утечка информации была прискорбной – времена неспокойные, в Оксенфурте за одно упоминание об оккультных науках приглашали погреться на костре.

Торговец наклонился ко мне и доверительно, почти интимно, прошептал:

– Я, госпожа Филипек, коллекционирую необычные работы.

Я приготовилась удивиться, что же это могло быть – автопортреты Ван Рога? Ведьмачьи штучки?

– Работы в области демонологии, черной магии. Дилетант, конечно, – скромно улыбнулся он. – Но тем не менее, большой ценитель. А вы, как я слышал, – он внимательно посмотрел на меня. – Не дилетант.

Как пить дать старые друзья порекомендовали, замерзнуть им во льду пятого круга ада! Как черная жижа: только вздохнешь, так сразу затягивает обратно.

А этот глупец, куда он лезет…

– В демонологии не бывает недилетантов, господин о’Дим. Будь ты трижды хорош и пьешь на брудершафт c Бельфегором – бездна у тебя за спиной. Всегда. Так чем я могу вам помочь?

– Вы когда-нибудь слышали об Ольгерде фон Эвереке?

– Об атамане? Конечно, слышала. И видела – здесь же, в «Алхимии». Но мы не знакомы лично – по-моему, к счастью.

– И что же о нем говорят?

Протяжный и низкий ветер сильнее задул за ставнями.

– Что о нем говорят… – я на секунду задумалась, пытаясь выудить что-то стоящее из вереницы сплетен и слухов. – Говорят… Да ничего хорошего о нем не говорят. Вроде как дворянин, а на деле обыкновенный бандит. Разбойничает со своей сворой, для них он как Лебеда во плоти. Кабаны, точно. Так зовутся. Элитные наемники.

Видела я Ольгерда фон Эверека действительно лишь пару раз. Образ смутно маячил у меня перед глазами – чистая реданская кровь дворянского разлива. Жесткие, но красивые черты. Одет всегда вычурно, в дорого расшитый кунтуш с пурпурными отворотами. Но самая отменная вещь у него – это карабела. Изящное, легкое оружие, заботливо укутанное в раскрашенные ножны.

– Так что у вас за дело к атаману?

Испытывающий взгляд торговца словно пронизывал меня насквозь. Кого же… кого же он мне напоминал? У меня уже вертелось на языке, где я его видела, но любая попытка вспомнить вызывала отчаянную мигрень.

– Быть может, вам известно, что у фон Эверека обширная коллекция манускри… редких работ. Не доступных к продаже.

Атаман-чернокнижник? Я смутно припоминала какие-то невнятные слухи, что последний из рода фон Эвереков то ли брата, то ли жену, то ли обоих принес в жертву дьяволу, чтобы стать непобедимым в бою.

Я не придала значения, ведь злословие мелкой оксенфуртской буржуазии неподражаемо – одному дворянину, приказавшему снести ветхую церквушку, сразу же приписали чуть ли не поедание младенцев. Я не сомневалась, что стоило кому-то узнать о нахождении у Фон Эверека черных книг, так он бы тут же унаследовал грехи всего княжества за последнее столетие. За богатство и власть людская молва четвертует без суда и следствия.

Будь оно и так, пусть и коллекционирует атаман манускрипты – какое до этого дело торговцу? Неужели попросит эту злосчастную «Liber Al vel Vegis», которую так вожделеет каждый начинающий оккультист? Если так, то мне даже не нужно будет красть у Фон Эверека, чтобы ее заполучить. С этой дьяволопоклоннической манией среди воспитанниц Аретузы любой толковый букинист хранит эту книгу у себя в закромах, подальше от охотников на ведьм.

О’Дим тихо, но очень четко произнес то единственное название, которое я меньше всего ожидала услышать.

– Мне нужен Кодекс Гигас.

Вот же дьявол! Легендарный Кодекс? Этот манускрипт не из нашего мира… Был принесен к нам какой-то бестией после сопряжения сфер. Я видела море подделок, так много, что перестала верить в существование оригинала. Неужели фон Эверек достал такое сокровище… Сокровище, поиску которого орден посвятил себя целиком. Что он, разбойник, будет с ним делать?

А торговцу он зачем понадобился? Решил смастерить зеркало Челлини? Оно бы ему не помешало. Впрочем…

– Что я могу сказать, господин о’Дим, – пожала я плечами. – Как и все в этом мире, это вопрос цены. Если атаман действительно разбирается в подобных работах, думаю, он хранит ее за семью печатями, а не почитывает одинокими вечерами перед камином. Я не стану рисковать своей шкурой и ссориться с одним из самых опасных людей Редании за гроши.

Если атаман действительно каким-то неведомым образом завладел Кодексом, то я с удовольствием помогу манускрипту сменить владельца. За разумную цену, конечно. Редко когда выпадает такой удобный случай и заработать, и прикоснуться к сокровенным знаниям.

– Если это вопрос цены, – тихо сказал о’Дим, – то мы с тобой обязательно договоримся.

Сколько бы я попросила за эту авантюру? Не меньше пяти тысяч крон. Я мысленно увеличила сумму вдвое, чтобы оставить пространство для торга. Но не успела я открыть рот, как господин о’Дим назвал сумму, за которую…

За которую и душу продать можно.

…Он слышал зов, когда он плавал:

«О, верь мне, я не обману»…

Но помни, – молвил умный Дьявол, —

Он на заре пошел ко дну».

========== Дикая охота ==========

Утром меня как обухом по голове ударило похмелье после вечерней эйфории, которая охватила меня при мысли, насколько тяжела будет в моей руке груда золота. В своем неуемном энтузиазме я обещала торговцу зеркалами – на всё про всё у меня уйдет три дня.

Три дня. Три дня на то, чтобы узнать, как и где живет самый опасный из разбойников по эту сторону Понтара, на то, чтобы узнать, где он хранит знаменитый манускрипт и на то, чтобы его украсть.

Как меня мог настолько подвести здравый смысл? Но, к сожалению, это тот единственный случай, когда слово вора – его честь.

Сбор информации о будущей жертве ограбления – балансировка на лезвии ножа. Стоит разузнать чуть меньше – останешься с пустыми руками. Стоит разузнать чуть больше – местные амбалы доступно объяснят тебе, почему любопытство погубило кошку.

Один вопрос интересовал меня больше других – для чего разбойнику черные книги?

Темные аллеи Оксенфуртской академии – одно из немногих мест, где встреча с дамой, чье лицо скрывала плотная ткань, будет почти однозначно расценена, как романтическая. Это мне на руку – особенно, когда на рандеву приходит одиозно придурковатого вида студент Оксенфуртской академии.

Болуслав, к его чести сказать, гораздо смышленее, чем казался на вид, иначе не был бы любимым учеником профессора Шезлока. Но ко мне его привела скорее продажность, чем смышленость.

– Принес?

– Нет, не принес, – увидев разочарование на моем лице, Болуслав поспешно добавил. – Но я все узнал, как ты и просила.

– И что же ты узнал?

– Атаман много раз бывал у профессора. Говорят, скупил все книги академии по черной магии, без разбору, за любые деньги. Я тут записал, что именно: Codex Seraphinianus, манускрипт Войнича, «Памфлет о Божественной Крови» Иреникуса…

Удивительно разношерстная подборка.

– Манускрипт Войнича – по гербологии.

– Да-а-а? – разочарованно протянул Болуслав. – А я и не знал.

Что-то подсказывает мне, что и атаману это было неведомо. Бросив быстрый взгляд на список, я поняла, что его написал человек, охваченный отчаянием, – подборка книг была похожа на сумбурную попытку найти что-либо, что в представлении обывателя связано с потусторонним миром и его обитателями.

И, судя по сведениям о’Дима, он все-таки нашел ту самую книгу, после которой можно было прекратить поиски. Но манускрипт должен был оказаться для него бесполезной писаниной – вряд ли фон Эверек смог бы его расшифровать.

Значит, я могу не опасаться хитроумных ловушек, расставленных черным магом. Такой список магом мог бы быть составлен только в предсмертной лихорадке. Я с облегчением вручила Болуславу заслуженный флакон с кровью суккуба. Он жадно взял пузырь и расплылся в улыбке, явно предвкушая сладостную ночь с девушкой, ранее холодной к нему.

– А поможет? – вдруг перепугался он.

– Болуслав, – устало протянула я. – Если тебе не поможет этот флакон, то ничто уже не сможет помочь.

А есть ли женщина у атамана? Холостых грабить тяжелее, они более непредсказуемы, ведомые желанием уйти из дома в поисках приключений и внезапно вернуться с добычей. В окрестностях Оксенфурта есть только один человек, осведомленный, как мне показалось, о всех половых актах в радиусе сотен верст – распорядительница дома удовольствий у южных ворот.

К моей удаче она мне сильно задолжала – мои знания помогали ее воспитанницам избежать интересного положения. Перспектива лишиться языка за сплетни о клиентах была все же привлекательнее перспективы сгореть на костре за попытку помешать промыслу Великого Огня и избавиться от случайного ребенка. Стоило мне упомянуть фон Эверека и его банду, как она сразу кивнула.

– Конечно знаю, Миленочка. Разбойники охочи до женской ласки, а мы рады помочь им расслабиться, – исполненная чувством важности своей профессии, она продолжила. – Я девочек своих часто отправляю к атаману на усадьбу – по две, по три. Я очень довольна – возвращаются румяные, накормленные, их там никто не обижает. Чаевые дают такие, что они у меня на неделю отгул берут. Такими клиентами только и живы еще.

– Девочки для солдат или для атамана?

Мой вопрос повис в воздухе, как на зло услышанный всеми скучающими обитательницами дома.

– Какая ты сегодня любопытная, – хитро улыбнулась она. – Ты с девчонками, конечно, сама поговори, но насколько мне известно, скорее все же, для солдат.

– Почему, у атамана есть женщина?

– Ой, нет, – она заливается чистым смехом. – Ему женщины мгновенно надоедают, – и шепотом добавляет: – Девочек он попробовал, но только один раз. Те довольные были, аж зарделись, когда рассказывали: вино, камин зажженный. Умеет красиво жить, зараза!

И интересно, судя по букинистическим увлечениям.

– Но после – все, как камень. Поговаривают, ему так скучно, что только нечто необычное способно его развлечь.

Одна из девочек, с исключительно невычурным для жрицы любви именем – Олина, как раз закончила партию в гвинт. От неё мне нужно было только одно – понять, как мне лучше всего было попасть в усадьбу атамана. Говорила она настолько неохотно, что распорядительнице пришлось прикрикнуть на нее и напомнить, кто помог ей прошлой весной.

Усадьба находилась к северу от Бруевича, классическая постройка в старореданском стиле. Проводили девушек всегда через парадный вход, но прислуга пользовалось черным, который располагался в северо-восточной части здания.

В основном «кабаны» проводили время в зале снизу, но когда Ольгерд позвал Олину к себе, она заприметила и просторную спальню, и кабинет. Особенно восхищенно она вспоминала изумительной красоты комнату, где он хранил дорогущие скульптуры и картины.

– А книги? Ты видела, где он держит книги?

Олина посмотрела на меня с искренним изумлением:

– Вы, бабы ученые, всегда такие смешные вопросы задаете! Но книги у него были повсюду: на полу, на столах, на подоконниках.

Я надеюсь, что он прибрался. Меня совершенно не соблазняла перспектива бегать из комнаты в комнату по грудам книг.

А где проводят время атаман и его «кабаны», я знала и без дополнительных расспросов.

Я заранее договорилась с Маргошей, хозяйкой заведения, что займу самый неприметный угол. Там я и пыталась слиться со стеной, когда в таверну вошел фон Эверек со своей бандой.

После всех моих изысканий увидеть атамана было немного неловко. Я разузнала об этом человеке больше, чем о своем последнем любовнике.

Ольгерд фон Эверек вошел первым. Своей прямой осанкой и плавными движениями он моментально приковывал к себе всеобщее внимание. «Кабаны» распределились по таверне, занимая все, на чем можно было сидеть или на что облокотиться. Ольгерд занял место вдалеке от меня, я смогла разглядеть только серповидный шрам на его голове. И чем его так крепко приложили?

«И тут ведьмак, представляешь, спрашивает, дескать, где я могу найти Ольгерда фон Эверека?» – громко, трубно вещал кабан рядом со мной. – «И мы ему, этому ублюдку белобрысому, говорим: это ж я Ольгерд фон Эверек! Нет, я!» – его собеседник залился громким хохотом.

«Так что, прикончит мутант теперь жабу?», – не ослышалась ли я? Жабу? Не припоминаю такого монстра в бестиарии. – «Черта лысого он убьет. Лежит небось уже с разорванным брюхом в канализации. Жабу хер убьешь!» – важно подытожил он.

Сюрреализм этого диалога вогнал меня в легкий ступор. У атамана какие-то личные предубеждения против бесхвостых земноводных? Причуды богатых мира сего становились более замысловатыми.

А в другом конце таверны намечалась драка. Правда, скорее шутливая, вызванная непримиримыми различиями в мировоззрении туссентского рыцаря и кого-то из кабанов. Я уже было потеряла интерес к перепалке, когда раздался глубокий гул: «Атаман! Атаман! Атаман!». Кабаны просили своего вожака сразиться за их честь. Продемонстрировать всю мощь горячей реданской крови.

Ольгерду не хотелось, это было видно невооруженным взглядом. Но видимо его все-таки подкупило слепое обожание свиты, и он согласился. Атаман и рыцарь вышли на площадь перед таверной – завсегдатаи дружной вереницей последовали за ними, я в том числе. Намечалось зрелище, но меня больше интересовала возможность проверить пресловутую неуязвимость в бою.

Туссентский рыцарь едва успел начать пафосную речь о ничтожестве варварских обычаев, по сравнению с просвещённым путем рыцарей, но был грубо прерван улюлюканьем толпы.

Карабела со свистом разрезала воздух.

Ольгерд был неуловим, стремительно кружась вокруг противника. Полностью уследить за движениями атамана было почти невозможно – он внезапно появлялся то за спиной, то перед глазами рыцаря, не оставляя ему ни малейшего шанса на блокировку удара. Кругом раздавался лишь лязг мечей да восторженные крики публики.

Столь проворные и четкие движения вызвали у меня некоторые подозрения. Что-то мне подсказывает, что у Радовида они бы тоже вызвали исследовательский интерес, атаман. Он истинный ценитель таких «талантов».

Несмотря на то, что исход боя был очевиден с самого начала, рыцарю все-таки удалось пустить Ольгерду кровь.

Если ты продал жену и брата за неуязвимость, Ольгерд, то где-то тебя явно обманули.

А самую последнюю и ценную информацию мне предоставила Маргоша:

– Завтра, – поведала она, закатывая глаза. – К нам приезжает Цираночка. Оправилась от ран, вернула голос, она теперь поет даже прекраснее, чем раньше. Атаман уже выбрал для себя столик поближе к сцене.

А это значит, что провидение мне улыбнулось и фон Эверека завтра вечером не будет дома. Самое время для непрошенных гостей.

***

– Экстракт яры, – тихо постучалась я в дверь хижины полурослику. – Дьявол, Дариуш, открывай, срочно!

Пробираться через грязь и густую растительность к одинокой хижине в лесу было сущей пыткой.

– Кого черти принесли?! – злобно рявкнул лучший в окрестностях гербалист, протирая заспанные глаза. – Убью!

Разглядев меня, он скривил лицо, будто бы залпом выпил чарку уксуса. Несносный у него характер, но зато найдет нужные травы даже посреди ледяной пустоши. Я выжидательно посмотрела на него – мы договаривались, что к вечеру нужный мне препарат будет готов.

– Роксана, пойми меня правильно, но за твои-то копейки, в такой собачий холод милддлемист искать…

Дьявол, только не это! Я не полезу в усадьбу без этого масла!

– Скоро у меня появятся деньги, Дариуш, но оно мне нужно сейчас.

– Деньги у нее появятся! – загоготал полурослик. – Я тебя сколько знаю, все одно от тебя слышу – деньги будут! Когда у тебя заваляется пара звонких монет, уж и меня в живых не будет, и моих детей!

Я попыталась изобразить свой самый жалостливый взгляд. В который раз разыгрываем одну и ту же сцену – бедная воровка и великодушный благодетель. Полурослик задумчиво почесал подбородок, тяжело вздохнул.

– Ладно, непутевая, держи свое масло. Вот скажи мне – красивая ты ведь девка, так что ж шляешься-то без конца?

Дариуш протянул мне приятно искрящийся светло-желтый пузырек. Я бережно убрала его в котомку.

– Помни: парализует он минут на тридцать, не больше, но обездвиживает будь здоров! Убивать все равно надо, но с ним, даже если не заденешь жизненно важные органы, бедолага будет лежать тихо, пока не истечет кровью. Поняла?

–Твоя должница, Дариуш.

– По гроб! Бывай, Роксана.

Как говорил один мой знакомый сапожник: «Я, сука, уже есть».

У меня множество имен, и одному дьяволу известно, какое из них действительно мое. Свою собственную биографию я узнала из сплетен: если в них есть хоть толика правды, то в младенчестве меня выкинули на улицу, не удостоив даже имени.

Я проштудировала огромное количество литературы, чтобы понять этот бессмысленный и жестокий поступок. Ритуал продажи первенца дьяволу не предполагает убийства. Достаточно просто выкинуть младенца на произвол судьбы, назвав его имя той темной силе, с которой совершалась сделка, тем самым лишив дитя защиты всех благоволящих сил. Выживет младенец или нет – это не столь важно: душа его после смерти все равно попадает в преисподнюю в отсутствие других заступников.

Говорят, что этот быстрый и удобный способ обогащения люди, некогда давшие мне жизнь, выбрали, еще когда я была в утробе матери. Судьба и имя первенца взамен на роскошный дом с белокаменной мансардой, недалеко от Вызимы, и возможность лично пожать руку Борсоди. Говорят, что на этой белокаменной мансарде, посреди неправильно начертанной дрожащей рукой пентаграммы и повесился ее владелец недолгим спустя. Говорят, говорят, говорят – правда давно уже поросла мхом и потеряла всякую ценность.

Добрые и не очень люди помогли мне выжить. Все они называли меня по-разному. Какие-то имена прижились. Милена, например. Что-то я использовала только при сделках с торговцами черного рынка. Некоторые имена так и остались одноразовыми.

Но это все в прошлом – если завтра все пойдет по плану, мои карманы будут рваться под тяжестью золотых монет.

Если все пойдет по плану.

Комментарий к Дикая охота

Большое спасибо колоссальной работе моей беты Kaisle, которая сотворила чудеса с этим фиком

Ну, кто вспомнил этого красавца?

https://static.giantbomb.com/uploads/original/9/90483/1428323-wallpaper_baldurs_gate_2_03_1600.jpg

Ah, the Child of Bhaal has awoken. It is time for more… experiments.

========== Страшная сказка ==========

Познания в демонологии обладают одним малоприятным побочным эффектом – замечаешь гораздо больше темных предзнаменований, чем хотелось бы. Что еще сквернее – начинаешь в них верить.

«Щедро одарит и сребром и златом

Только не даром так добр он к людям

Время придет по счетам платить будешь

Сокровища враз тебе станут постылы

Навек в кандалы тебя заключит он»

Что делают дети в столь поздний час на перекрестке? Почему они выбрали именно этот, по которому иду я?

И почему в каждом фольклоре, от Зеррикании до Ковира, обязательно есть хоть одна детская песня, от которой у меня волосы встают дыбом?

Вопросы, на которые у меня нет ответов.

Тяжелое чувство появилось у меня в груди при виде усадьбы атамана. Я натянула на себя маску, закрывающую всю нижнюю часть лица. Я не хочу, чтобы улицы города украсил мой, искаженный чьим-то видением, портрет, если придется бежать.

Северо-западный вход охраняли два угрюмых кабана. Они были явно не в духе, недовольные тем, что их лидер и соратники уехали слушать знаменитую Цираночку, а их самих поставили сторожить дверь, до которой, кроме повара и обслуги, уже много лет никто не дотрагивался.

Не могу не разделить их тоску. Пустить робкую слезу под «Путь пальцем проложи, средь шрамов, ран суровых…» было бы и для меня куда лучшим времяпрепровождением.

Мой нож уже обильно смазан маслом, которое щедро отлил мне Дариуш. Очень жаль, что оно испарится за полчаса, а за столь короткий отрезок времени я не управлюсь. Из-за этой досадной кратковременности паралитической смеси мне не осталось ничего иного, кроме как покуситься на жизни ничего не подозревающих кабанов.

Главная задача – молниеносно нанести хотя бы легкую рану, что поможет в дальнейшем избежать неравной схватки. Масло дало мне невероятное преимущество, позволив безо всяких проблем добить даже самую живучую цель.

Я выдыхаю. Пять, четыре, три, два…

Нож глубоко и плавно входит в спину первого кабана, и его тело лихорадочно содрогнулось в предсмертной агонии. Второй мгновенно среагировал, выхватив саблю из ножен – мне пришлось укрыться от удара обмякшим телом его погибшего товарища, дабы не получить порцию холодного металла в брюхо. Пытаясь в последний момент сменить направление замаха, он потерял равновесие, позволив мне пригнуться и нанести ему лёгкий порез.

Второй кабан рухнул наземь, как подкошенный. Слава Лебеде, лицом вниз. Мне бы очень не хотелось видеть его открытые и еще слишком живые глаза.

Следовало бы оттащить трупы в укромное место, но мне не справиться с тушами, превышающими мой вес вдвое. Надеюсь, концерт Цираночки продлится хотя бы до полуночи.

Немногочисленная прислуга уже спала, а я медленно и осторожно прокралась наверх по деревянной лестнице. Аккуратно, чтобы не привлечь ничье внимание скрипом старых половиц.

Все, как и рассказывала Олина – справа кабинет и спальня, слева комната, в дверном проеме которой я увидела потрясающее полотно Фон Штюка – благородная дама, гордо, слегка высокомерно смотрящая на созерцателя. Тонкую шею обвивала огромная змея. «Грех».

Если у меня останется время, заберу с собой сувенир на память. Вырезать из рамы нужно будет крайне осторожно, чтобы не испортить такой выдающийся предмет искусства. Прелесть моей профессии заключалась в случайных дополнительных заработках.

Сначала кабинет: бардак невероятный; воплощение истинного Хаоса напомнило мне, почему я никогда не хотела жить с мужчиной под одной крышей. Атаман с большим трудом оторвал себя от изучения всего, что когда-либо было написано людьми и другими способными писать расами.

Хорошо, допустим, Кодекс Гигас его мало заинтересовал. Реальные тексты этого манускрипта скрыты иллюзиями, которые может снять только тот, кто знает к ним ключ. Я могу представить, как Эверек раздраженно отбросил монотонное описание метафизических размышлений монахов, ругаясь, что отдал за такую чушь бешеные деньги. Быть может, какая-нибудь из более усердных служанок положила его на полку, пытаясь хотя бы немного усмирить возрастающую энтропию. Я посмотрела на шкаф, уставленный книгами.

В нем находилось все что угодно: от дешевых эротических романов до трактатов по коневодству, кроме того, что мне было нужно. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что ни одна из этих книг не покрыта шифровальными иллюзиями, а значит, не представляла никакой ценности. Обыск второго шкафа также не увенчался успехом.

На долю секунду показалось, что я услышала низкий голос атамана. Чем только черти не шутят?

А черти и не шутили.

Голос раздался еще раз, раздраженный и глухой:

«Я буду в своем кабинете. Скажи ребятам, чтобы меня сегодня не беспокоили ни под каким предлогом».

Мой род занятий требовал стальных нервов, но в этот момент они меня критически подвели.

До окна я не добегу и тем более не выпрыгну раньше, чем атаман войдет в кабинет. Вероятность того, что Ольгерд идет именно сюда, ужасающе велика. Лихорадочное перебирание возможных ходов оставило меня с мыслью, что вариантов у меня нет. Я замерла в нише стены, пытаясь успокоиться.

Одна надежда, что он меня не услышит.

Атаман с силой распахнул дверь кабинета. Я не могла видеть его лица, но раздражение ощутимыми волнами прошло по кабинету. Несколько минут он стоял, скрестив руки на груди и высоко подняв голову.

Самых мучительно-долгих минут в моей жизни. Пожалуйста, атаман, отдохни после тяжелого дня в своей опочивальне. Только, ради Лебеды, не садись за рабочий стол.

Атаман проигнорировал мои беззвучные мольбы и, к моему ужасу, взял книгу «Заклятья и обряды Офири». Трехтомник, и первой частью которого можно кого-нибудь убить, если приложить к этому чуть больше усилий.

Моя ситуация была донельзя проста. Я не смогу замедлять бешеный стук своего сердца достаточно долго; в определенный момент опытный солдат уловит чужое присутствие. Отговорок у меня будет немного – я выгляжу, как воровка, и прячусь в месте, где будет прятаться только воровка, а у черного входа лежат два трупа.

Убьет, а если судить по его репутации, еще и собакам скормит. Не хочу пойти на корм собакам.

Я крепко сжала в руке нож, чувствуя, как увлажняется от пота ладонь. Мое единственное преимущество – возможность нанести удар первой. В открытой схватке с атаманом у меня не было ни единого шанса.

Одно мгновение, чтобы выскочить из ниши в стене. В это самое мгновение атаман с его нечеловеческой реакцией уже успевает полуобернуться и потянуться к карабеле. Но этого мгновения хватило, чтобы одним движением полоснуть его по горлу.

Четкий порез от уха до уха задел яремную вену, и все перед моими глазами тотчас окрасилось в багряный цвет. Агония не должна продлится больше пары мгновений, а если и продлится, масло оставит его обездвиженным.

Атаман судорожно схватился за шею, пытаясь закрыть рукой зияющую рану. Я придержала его стремительно теряющее силы тело, чтобы глухой удар об пол не услышали головорезы. Кожа у него горячая, даже раскаленная. Я стыдливо отвернулась, чтобы избежать последнего взгляда зеленых глаз.

– Спи спокойно, атаман. Мне жаль, что так вышло, – прошептала я последнее, что Ольгерд фон Эверек услышал в своей жизни.

Я положила его обмякшее тело на пол в искренней надежде, что кровь не протечет сквозь половицы на головы «кабанов».

Чертовски неудачно вышло, но ничего не попишешь. Издержки профессии – не ходило еще по земле вора с чистыми руками.

Мой взгляд упал на лучшую вещь в арсенале атамана – блестящую карабелу из редчайшей стали. Мне к пророку Лебеде путь от рождения закрыт, потому я аккуратно сняла ножны и надела на себя. Даже продавать не стану, оставлю на память о столь бесславно погибшем атамане.

Теперь у меня есть время. Раздраженного главаря банды, запершегося в своем кабинете никто беспокоить не будет, а через черный вход никто кроме прислуги не ходит: я могу спокойно предаваться мукам совести и мирно обыскивать его вещи.