Текст книги "40 часов в Аду (СИ)"

Автор книги: Jane Люта SkyWalker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Но больше она всё же боялась. Паники, которая охватит её после того, как он даст отпор. Всплывший из глубины сознания жертвенный инстинкт упрашивал её отступить, поддаться сильному полу, который в случае чего мог ответить с присущей им яростью и обратить ситуацию в свою пользу. Она всю жизнь стремилась бороться против несправедливости, прекратить тиранию и бессознательное использование ради прихоти, но сущность всегда подводила её, заставляла свернуться в клубок, закрыть лицо, перенося тяжести и лишения.

Холодные и сухие руки Харона нежно взялись за запястье Йеремы и окольцевали его железом, спустя секунду – наручник обхватил и другую кисть, издав характерный щелчок. Прислонившись к её левому уху, мужчина прошептал почти сочувственно:

– Прости, но так мне будет удобнее.

Йерема, стараясь не подавать виду, закрыла глаза и заплакала, опустив голову; к большому сожалению, не было возможности смахнуть слёзы из-за натирающих запястья наручников.

Заражение человеческого организма, не сдерживаемого более иммунитетом, произошло в мгновение ока. Трансформация в мешок из мяса и костей, озабоченный лишь одним чистым инстинктом, – утолять голод, нападая на других – вынудила доктора Хамэ, ставшего первым обращённым в Веваке, подчиниться и действовать. Привлечённые на недавний выстрел люди идеально сгодились для его жертв.

– Вам удалось узнать об иммунном ответе доноров на инфекцию? Вы проводили опыты? – громко спросил убийца, глядя на лаборанта как на подчинённого. Сикорек болезненно простонал, прижимая запятнанное багрянцем полотенце к своей ране, прежде чем неохотно ответить:

– Немного. Гипотеза сыра и мало обоснована фактами, но учёные – да простят их боги – предположили, что этот загадочный штамм вируса с Баноя цепляется за мембраны эритроцитов, агглютиногены или резус-фактор, – он прогнусавил и покашлял, прочищая горло, – как известно, отсутствующие в первой отрицательной группе. Однако более правдоподобна версия о том, что у доноров, судя по всему, повреждён или мутировал какой-то ген в ДНК, закодировавший белок-рецептор так, чтобы не образовывать связь c вирусом и тем самым даруя им «приятный бонус», сопротивление патологическим прионам. – Помычав, он продолжил, очевидно желая скорее отвлечься от болезненных ощущений: – Но медицина осведомлена об обратной стороне этого бонуса: подверженность другим инфекциям. По аналогии с серповидно-клеточной анемией, которая сама по себе серьёзное заболевание, но тем не менее обладает устойчивостью к малярии, – студентом-отличником гордо блеснул знаниями Сикорек. Харон в то же время внимательно изучал колбы и пробирки с надписями, не стесняясь вертеть их в руках: ответ его интересовал от слова никак, вполне вероятно, он просто проверял осведомлённость парнишки и в случае чего – убрал бы как свидетеля. – Возможно, эти прионы с большим трудом реплицируются в кровяных тельцах первой группы и поражают носителя постепенно, но проведённые учёными исследования подтвердили неутешительное свойство – такая прионная болезнь вряд ли излечима, но ещё и очень опасна для окружающих: у девушки… – Сикорек уставился на неё; – обнаружены патогены второй стадии ВИЧ и Куру, – он неожиданно закончил и ослабил нажим некогда стерильного полотенца, что принесла ему Йерема. – Если бы мы продвинулись дальше в этой проблеме, учитывая, что имеем образцы так называемых «иммунных», то учёные планировали провести испытания вакцины на мне. У меня первая положительная, – подытожил он.

Очередной блеск в гадких серо-голубых, мёртвых глазах, привлёк отчаявшуюся Йерему. Блеск идеи, которая точно ей не понравится.

– Любопытно. Следовательно, тут у нас «иммунный» и потрясающая возможность испытать на нём действие… как вы осмелились выразиться? «Загадочного штамма вируса с Баноя»? – Харон зло усмехнулся, спрятал оружие в кобуру и поднял перед собой два шприца, наполненных несколькими кубиками алой и желтоватой жидкости. Скривил засохшие губы. – Но сперва разберёмся с тобой, мёртвый обманщик. Допустим, я введу образец поближе к мозгу, тогда прионная хворь быстрее реанимирует его. Как тебя там, доктор Реза? – Перевёл он взгляд холодных глаз вниз. – Извини, инъекции делать не мастак.

Мужчина, с которого мысленно сдирала шкуру Йерема, присел рядом с убитым доктором и просунул иглу шприца по самую канюлю в шею, выдавив через поршень содержимое. Оправдания его поступкам не было, он слепо повиновался засевшему глубоко внутри и взявшему его под управление инстинкту изуверскому, чудовищному. Девушка была уверена, что он заслуживал новых эпитетов, потому как существующих, которые она знала, оказалось недостаточно для описания его сущности. В её племени про таких говорили: «одержим злыми духами», но она всё больше склонялась к тому, что он и есть воплощение всех духов зла, которые не стесняются света белого и разгуливают днём.

– Второй – для тебя, мой дорогой «подопытный». Сделаем всё символично: тебе достанется образец «м.38.0-» Сэмюэла Битти. По секрету тебе скажу: он тоже чернокожий. – Укол подопытный почти не почувствовал, да и силы покидали его, чтобы оказать любое сопротивление тому, смешно и горько думать, человеку, который доказал как в одиночку можно нарушить работу целого предприятия с привлечением множества жертв. Сикорек повздыхал с надеждой на быструю реакцию властей и получение медицинской помощи. По всей видимости, даже хорошо, что он не подозревал о том насколько короток и мучителен продромальный период{?}[Период заболевания, протекающий между инкубационным периодом и болезнью. Симптомы дают понять пациенту и врачу о начале болезни до появления клинических признаков (греч. πρόδρομος – бегущий впереди, предвестник).] у новоявленного заболевания. – Пусть их злые двойники разгуливают тут. Это даст мне больше преимуществ перед…

Вдалеке раздались выстрелы и к ним на этаж высыпали несколько людей и обращённых. За широким матовым стеклом был едва различим проигрыш живых.

– Пора. – Харон спешно вернулся к столу с пробирками и в темпе принялся набирать кровь в новые стерильные шприцы. Свой образец он разбил о половую плитку и для верности раздавил ногой: профессиональная необходимость, выраженная в сокрытии своей личности, хотя бы на время. Напоследок, захватив удобный металлический футляр под забранные инструменты и спрятав их в широкий карман тёмно-синих брюк, он быстро нырнул в коридор и осмотрелся: пока всё было спокойно. Он склонился над остывшим телом охранника. – Я же обещал, что ты будешь полезным, – с издёвкой произнёс преступник и опустошил шприц ему в шею. – Идём, моя милая, иначе не сможем выбраться, – обратился через плечо к девушке, стоящей в дверях.

Удобно расположив нож на рукояти пистолета, он взял Йерему за предплечье и поспешно отправился к ближайшей лестнице. Но не вовремя встретилось сопротивление в виде вываливающихся с верхнего пролёта, обезумевших от страха пациентов больницы, преследуемых своими убийцами – новосозданными доктором Хамэ пожирателями человечины. Количество противников намного превышало скромный дуэт, и это вынудило топать в обратном направлении. Беспрестанно теребя запястье, Йерема добилась того, чтобы на пол соскользнуло племенное украшение – связанный матерью браслетик, который послужит знаком для её друзей.

Тем временем, опасное заболевание – Куру с сочетанием ВИЧ – и безагглютиногенная{?}[Или безантигенная, в составе эритроцитов которой есть склеиваемые вещества белковой природы. Антигены вызывают иммунологическую реакцию организма для выработки антител.] кровь сражались, сливаясь воедино, внутри двух мёртвых организмов (пока третий горел в лихорадке), за победное право оживить их в беспокойстве и голоде, либо умиротворённо упокоить. Еле подрагивающие пальцы говорили о преимуществе первого варианта.

Зефир на улице властвовал повсеместно. Громовержец Зевс метал ослепительные молнии и грозно стучал по небу, распространяя оглушительный гром. Улицы и закоулки травянистого Вевака поразила чума: земля в криках содрогалась от безжалостных убийств и наплыва обезумевших. Гея{?}[Также Хтония – древнегреческая богиня Земли, мать всего живущего и растущего на ней, а также – неба, моря, титанов и гигантов (др.-греч. Γῆ, Γᾶ, Γαῖα – Земля).], должно быть, пребывала в ярости. Местные прозвали бы данные явления муссоном и эпидемией, но в представлениях Харона описание творящегося было гораздо поэтичнее.

Телефон в кармане зазвонил внезапно, и для ответа пришлось остановиться.

– Харон! Приближающуюся к берегам Вевака лодку в данный момент задержали военные. Проверка ничего не выявит, но я хотел предупредить вас о том, что придётся ещё подождать.

Мужчина, эмоции на лице которого было сложно прочитать из-за привычно натянутой маски мнимого спокойствия, глубоко вдохнул.

– Ладно. Я подожду. Они смогут отследить моё перемещение по берегу? Я направлюсь на запад по пляжу и возьму телефон с собой.

– Да. Конечно. Надолго они не задержатся. Вы справились со своей текущей задачей? – завуалированно поинтересовался связной.

– Да, – также ёмко ответил Харон, совладав с порывом сообщить, как же было волнительно и тяжко. В определённых ситуациях. Но гордость и самообладание сделали его голос твёрдым: – Конец связи.

Йерема медленно пятилась назад, но разговор на незнакомом ей языке прекратился неожиданно быстро, и обернувшийся Кевин приметил действия девушки.

– Если предпримешь попытки дословно: сбежать, кричать о помощи, ударить меня или выхватить оружие, я выстрелю в любого ближайшего живого, – выделил он важно интонацией, – человека. И не только оборву жизнь «невинного», но и привлеку внимание к нему заражённых особей, – и, словно бы этого жуткого обещания было недостаточно, добавил: – Он будет умирать неспешно и крайне болезненно. Взвесь свои шансы перед тем, как мы отплывём отсюда.

Пойманная за хитрым умыслом девушка ненадолго задумалась, бегая взглядом по телу садиста, и остановилась на его лице: спокойном и серьёзном, терпеливо ожидающим ответа.

– Проклинать мне тебя можно?

– Да, моя дорогая, это разрешается. – Приветливая улыбка на лице человека, навечно заклеймённом ею демоном, воспринялась с неприязнью. – Наделённая всеми дарами… Причина бед, источник страданий, очаровательная и сообразительная. Исключительная. Ты прямо создана для нового мира, который я сотворю, – пространную реплику девушка не замечала или старательно пыталась, так как считала, что мысли маньяков вроде него – хаотичны и поверхностны, а значит, не несли в себе здравый смысл.

Их путь пролегал через наиболее безопасные участки и вёл к живописному песочно-каменистому пляжу; держался с виду странный дуэт «врача» в кандалах и вооружённого пистолетом «охранника» вдали от скоплений превращённых или обращающихся людей. Йерему в данном случае это устраивало, особенно учитывая, что Харон не имел достаточно опыта в противодействии их атакам, равно как она. Близ моря ветер бушевал неистовее: срывал пальмовые листы тростниковых домов, резал растения и катал разноцветные рыночные брезенты и пляжные принадлежности. Не обращали внимание на это, по всей видимости, только заражённые бешенством, охотно реагирующие на контрастирующий тандем. Харон целенаправленно метил ножом в горло: он прекрасно понимал, что травмы мозга могут оказаться летальными и старался сохранить «нежизнь» бродячих. Каждый мог сыграть решающую роль в его заранее продуманном сценарии.

Ветер чуть стих, но по-прежнему хлестал лица преступника и его заложницы, мешая обзору и морозя подкожное нутро. Заплетённые в толстые локоны волосы девушки жалостливо осунулись вокруг чистого лица, с которого стёрся племенной раскрас. С очередным свистящим порывом, превращающим мелкий дождик в жалящий душ Шарко, Кевин выбросил на влажный песок очки, что он носил в меньшей степени для внешнего вида и в большей – для защиты глаз от компьютерного излучения: сейчас они сильно мешали обзору. Его внимание следом притянул задравшийся вверх подмокший халат на пленённой спутнице. С нежностью, внешне представленной кривой ухмылкой, он обратился:

– Постой-ка, позволь привести твою одежду в порядок, хотя бы как-то защитить от холода.

Кевин опустился на колено и издевательски медленно принялся вдевать каждую пуговицу в своё отверстие, превращая банальное занятие в пытку для и так прошедшей через многое девушки. Когда же он будто невзначай коснулся бёдер, Йерема сжала зубы. Пусть каждый лапающий и пользующийся ею настаивал на том, что этот акт добровольный, после группового изнасилования в родном племени в наказание за её «злые деяния» она зареклась иметь дела и верить любым мужчинам. Даже собственному отцу, обрёкшему её на такое. Но этот гадёныш, как ранее сказал, защитился, ввёл лекарство, которое излечит заражённые клетки сразу, стоит им попасть в его организм. Неуязвимый для неё, отвратительный и властный мужчина. Попытки сопротивляться вынудят его убивать других людей, на что она никогда в здравом уме не согласится. Теперь же рядом с ним она отдавала предпочтение смерти, лишь бы не участвовать в его кровопролитных планах.

– Как хотела бы я видеть одно из трёх: чтобы не было тебя в живых, или другой бы потакал твоим прихотям, а не я, или же чтобы лучший разум был у тебя! Знай, ты погубишь огромное число невинных людей, и этот грех ляжет на тебя тяжелейшей ношей. Будет саднить и болеть, – каждую возможность, обёрнутую проклятием, Йерема растирала меж зубов как песок, и оттого морщилась. – Ни один из твоих богов не простит тебя, и умрёшь ты самой страшной смертью.

– Как это было… эмоционально. – Харон отпрянул от неё и застыл, в мыслях своих желая к ней прикоснуться и утешить. – Пандора, дорогая…

– И хватит глупых прозвищ, – распорядилась на полном серьёзе, отвергая своё должное подчиняться положение.

– Хорошо. Справедливо, – неожиданно мягко согласился он. – Мне следует считаться с тобой. Пойми, я меняю общество. И понимаю рамки разграничения на плохих и хороших. Точнее сказать, в моём представлении нет хороших. Моя задача – постепенно убить всех, кто причастен к этому техногенному миру, который изо дня в день душит всех людей налогами, телесными наказаниями, неоднозначно трактуемыми правилами, жёстким распорядком дня, собственностью, арендой, ограниченными акциями… Список можно продолжать до бесконечности, и это поражает меня. – Дождь утих, словно вслушиваясь в проникновенную речь. – Мне удивительно, насколько люди многих государств погрязли в мнимой свободе, откровенно ненужных безделушках из всемирной паутины, малополезной обществу работе и загрязнении окружающей среды. – Он невесело посмеялся, вдохнул поглубже. – Я хочу вернуть то время, когда Благожелательные Боги покровительствовали людям, большим почётом пользовались герои и мудрецы, семейные ценности выносились на первый план, а в бессовестных поступках никого нельзя было уличить. Время, где трудились для всеобщего процветания, где покой и уют не требовалось покупать за «грязные» деньги, добытые обманом или ещё чем похуже. Счастливое время… – мечтательно задумавшись, Кевин взял Йерему за предплечье и поплёлся вперёд, вдоль по дождливому берегу.

– Ты понимаешь, что твои мечтания несбыточны? Ты сильно преувеличиваешь.

– Да, понимаю, но это не мешает мне приближаться к созданному идеалу. Все мы живём с мечтой в сердце, – убийца стал вдруг нехарактерно приветливым и нежным. – Я не рассказывал тебе о том, как когда-то такая же девушка изменила мир? О появлении Пандоры. Не хочешь послушать? – С утихшей злобой Йерема едва уловимо качнула головой, позволив мужчине продолжить. – Давно, людской род ночью и днём, не переставая губил себя в печали и изнурительном труде. Зло распространялось, оно царило повсюду, поглощая мимолётное добро. Дети не чтили родителей, друг становился не верен другу, гости не сыскивали радушия, не было любви между братьями и сёстрами. Не соблюдали люди клятв, не ценили правды и добра, друг у друга разрушали города. Всюду властвовало насилие. – Девушка задумалась, не так уж различно положение дел тогда и сейчас, но не взялась судить когда было хуже. – Высоко ставили лишь гордость да силу. Богини Совесть и Правосудие покинули людей: взлетели они на высокий Олимп к бессмертным богам, а людям остались только тяжкие беды, и не было у них защиты от зла.

Всё нечестивей становились люди, по этому случаю решил великий тучегонитель Зевс наказать их род. Он послал на землю небывалой силы, всёпотопляемый ливень. Вода в морях и реках подымалась всё выше и выше, под стихией скрылись города и деревни со своими домами и храмами, не видно было уже и башен, метящих высоко в небо шпилями. – Кевин с наслаждением оглядел округу и задержался на зданиях делового района, подчеркнув соответствие погоды со сказанным. – Но уцелели люди после страшного бедствия, более того, Прометей{?}[Один из титанов в древнегреческой мифологии, защитник людей от произвола богов. Двоюродный брат Зевса (др.-греч. Προμηθεύς – радетель, предвидящий).] похитил для смертных божественный огонь, сжалился над ними и научил их искусствам и ремёслам, дал знания.

За подобное своеволие разгневанные боги послали на землю необычное зло. Они повелели славному богу-кузнецу Гефесту смешать землю и воду и сделать из этой смеси прекрасную девушку, которая обладала бы силой людей, нежным голосом и взглядом очей, подобным бессмертным богиням. Дочери и сыновья Зевса отдали ей прекрасные одежды и украшения, наградили неотразимой прелестью, хитрым умом и изворотливостью. Оживили её боги. Назвали Пандорой, так как от всех получила она дары. – Мужчина, любящий древнюю историю, мягко остановил попутчицу и сосредоточенно взглянул в её миндалевидные глаза с застывшими слезами. Она сощурилась. – И Громовержец, прежде наделив творение неуёмным любопытством, послал на провинившуюся землю прямо к несмышлёному брату Прометея, отличившемуся своей дерзостью. Она должна была принести людям гибель, выпустив на поверхность все беды и болезни, спрятанные в «ларце несчастий» или, как его называли раньше, πίθος… Как никто другая на свете ты подходишь этому описанию. И πίθος – сама ты, твоя природа окажет мне колоссальную помощь в искоренении всех червоточин и несовершенств мира. – Йерема смутилась настойчивым комплиментам. Но и не могла не оценить притягательный смысл истории. – Потому как сейчас псевдонаучными и техническими достижениями искореняются мораль, честь и вера. Многие миллионы людей, представляющие просвещённое общество, на самом деле душевно гниют, продолжая тешить себя праведными мыслями и не замечать фальши.

Закончив пересказывать давно известный эпос, Харон наметил очередную жертву для своих «бесчеловечных экспериментов» и в итоге избавился от прямоугольного футляра со всеми образцами крови иммунных. Вакцины-катализатора стало на порядок меньше после безрассудной выходки Уайта, и ещё примерно на столько же – после личных опытов. С оптимистической точки зрения, она всё ещё оставалась, как и оставался шанс внедрять её в будущие планы.

– Ты с помощью меня истребляешь невинных людей, как можешь ты находить оправдания своих гнусных деяний?

– Могу! Йерема, ты ошибаешься, потому как чрезвычайно необходим пример, катастрофа, которая покажет серьёзность моих намерений. Мне нужно толкнуть людей к действиям, показать насколько быстро обернётся против них природа, если не уважать и не почитать её. Если они не уживутся друг с другом и продолжат строить отношения, основанные на деньгах. Мои взгляды радикальны, но мною движет благая идея, мечта. И это далеко не возведение воздушных замков. – Легкомысленно хмыкнул и махнул рукой. – Мои поступки не раз находили отклик борцов с несправедливостью системы. Возможно, ты слышала о гражданской войне в Никарагуа, после которой к власти пришли те, кто искоренил бедняцкие районы и уравнял права всех слоёв населения? Или Кашмирский переворот, в котором я помог людям Инда{?}[Так древние греки называли индийцев (греч. Ἰνδοί).] расправиться с несправедливостью законной власти и убить превышающих полномочия органы правопорядка? Косвенно, с расстояния, разумеется. В моей карьере десятки таких операций. И я не отступлю от своих решений. Я уверен в том, что есть люди, заслуживающие наказания, – в горячих речах мужчины напористости было больше, чем у всех мелькавших по телевизору политиков. Что пугало сильнее – искренности тоже. – Которые причинили боль тебе, безумство которых изменило твою жизнь, подавило тебя, уничтожило. Обещаю, что изменю это. Для тебя. Для всех. Навсегда.

Пандора всерьёз задумалась, виновато опустила взгляд, размеренно повздыхала. Теплящееся маленькое желание быть спасённой выветривалось с леденящими порывами муссона, беспрестанно меняющего своё направление. Серо-голубые глаза мужчины, в которые она всматривалась, были доброжелательно убедительны.

​

Комментарий к Несущий смерть

https://sun9-63.userapi.com/c855328/v855328292/123bb5/l54jBN22kA8.jpg

========== Место происшествия ==========

Уличная свежесть на нижний этаж не поступала, и затхлая вонь недавних насильственных смертей пропитала коридор. В некоторой мере можно сказать, что я привык к зловонию. Не только из-за Баноя. В те далёкие времена, когда расписание тренировок и игр были чаще походов в туалет, в раздевалках и на стадионе поселялась вонь, от которой новички падали в обморок. Я серьёзно: если на одной площадке собирались до пятидесяти игроков, бегающих, сталкивающихся, дерущихся, здешним воздухом лучше не дышать. К запаху пота, пропитавшего одежду, крови и мужской выносливости, выливающейся стремительными толчками за края, неженкам лучше не дышать.

В некогда чистом белом полу больничного этажа ныне не видно отражения, а всё из-за багровых разводов и алых клякс. Картины внезапной и неумолимой разрухи. Кровь и мусор пятнают атмосферу былой стерильности. Но среди беспорядка привлекает внимание одна маленькая вещица, потерянная или оставленная нарочно – надорванный рукодельный браслетик, бусины из ореха и ракушек которого в беспорядке рассыпаны по полу. Подобранное украшение вмиг узнаёт Парна и сосредоточенно сжимает в руке. «Йерема оставила знак, что она ещё жива», – читается в её взгляде. «Она ещё у того мерзавца», – безошибочно можно продолжить мысль.

Контрастный дуэт друзей незаметно и неспешно отдаляется вперёд по коридору, пока я глупо пытаюсь предпринять хоть ничтожную попытку успокоить Парну и поддержать. Однако внезапно раздавшийся испуганный крик портит момент, и мы рвёмся узнать причину. Тело бывшего охранника вблизи оказывается довольно жутковатым, если не сказать зловещим, «существом». Раздувшимся, распластавшимся в крови, с порванной одеждой по швам. Оно тянет на себя ногу Сэма, тот теряет равновесие и звонко ударяется головой при падении. Затем существо наползает на друга, постепенно закрывая его массивное тело своим.

– Помогите мне, чёрт возьми!

– Я пьитаюсь! Но онё… онё!..

Не реагирует. Очередная потеха над человеческим организмом в исполнении вируса бешенства предстаёт нашему взору. Крупные блёклые оранжевые и бежевые пузыри покрывают его «спину», могучие руки-отростки медленно двигаются вверх по телу Сэма, кричащего не своим от страха голосом. Мисс Мэй суматошно пинает и пытается одёрнуть чудовищного заражённого, но сама визжит и отстраняется, как только её кожа соприкасается с выделяющимся «соком» из припухлостей. Судя по всему, у него по сосудам течёт не совсем обычная кровь, а какое-то подобие кислоты. Три очка[1] у чудовища. Если существо умеет плеваться, нас, а тем более Сэма, ждут крупные неприятности. Как бы сейчас пригодилась громоздкая вешалка из отеля! Но её мы оставили где-то на входе в больницу: с ней было бы трудно перемещаться в неширокой приёмной.

Тактика отсутствует: растерянность и непонимание что нужно сделать, граничащие с паникой. Только общая решимость объединяет нас: спасти друга. Внешнее воздействие не оказывает на существо влияния, но оно и не отвечает, что играет на руку. Пока есть время, его нужно использовать и найти слабое место. Только вот где искать? Я хватаю лавочку, но та прикручена к полу. 6:0 в пользу безмозглого создания.

– Я не сброшу его сам! Оно очень тяжёлое, ребят! Спасите! – паника в голосе для Сэма неестественна: всё-таки здоровяк чаще сам вытаскивал напарников из различных передряг.

Парна стремительно работает своим лезвием, – гораздо более серьёзным, чем ножи для масла – нанося удары, но, тем не менее, порезы оставляют неглубокие раны и вроде даже неспешно заживают. У твари ко всему прочему есть и крепкий панцирь! 9:0. Стрелять – не выход: пуля имеет все шансы срикошетить от чудовища или – ещё страшнее – случайно задеть Сэма! Если уж острое холодное оружие не помогает, то дубинку использовать совершенно бессмысленно! Мне нужно подумать, заражённому вселяющему ужас существу – нет: оно уже залезает на грудь Сэма и раскрывает, разрывая кожу, пасть для укуса. С выгнутых зубов течёт белёсая слюна, приземляясь на чёрную куртку.

– Вот дерьмо! Неужели…

– Отвернись!

Парна Джексон ловко оказывается перед мордой чудовища и приседает на одно колено, выстрелив в голодно раскрытую пасть несколько раз. Пули залетают по прямой в горло и обосновываются внутри, повредив жизненно важные для твари органы: она ослабляет хватку и размякает, что позволяет нашему другу отбросить её. Сэм лежит несколько секунд на грязном полу с выпученными глазами и шумно выдыхает.

– Что это был за мудозвон?! – восклицает он с примесью страха в голосе, когда мы с облегчением улыбаемся. – Помните ублюдка Райдера? Или самоубийц? Они смотрелись так же мерзко, как и этот зомби-мутант!

Определённо, схожесть присутствует, но характер атаки принципиально различен по сравнению с любым встреченным нами монстром. Что за игру затеял этот добрый-затем-злой-Кевин? Неужели его рук дело?

– Поднимайся, – протягиваю Сэму мозолистую ладонь; – и смотри под ноги в следующий раз, – ответно бросаю колкую фразу, на которую он слегка показывает зубы под пухлыми чёрными губами, несмотря на видимую охватившую его боль. Кажется, кислота обожгла его горло и грудь, но только поверхностно. Отлично, ведь ран нам и так хватает, а получать опасные или смертельные – совсем нежелательно.

– Пойду-ка найду себе льда. Приложу к ране, что ли: горит сильно, – кряхтя делится Сэм. – Да ладно вам, не смотрите на меня так. На мне ведь всё заживает как на собаке. – И скрывается за дверью холодильной комнаты.

Девушки тем временем заходят в помещения лаборатории, ныне напоминающей место жуткого происшествия. К сожалению, так и есть, ведь здесь появлялся спасший нас сбежавший заключённый. Интуиция вкупе с логикой усердно твердят об этом, – элементарно некому больше! – хотя весомых доказательств нет. Во всяком случае вскоре мы их найдём, так как в дальнем конце помещения сидит с ранением в плече и часто дышит больничный сотрудник; на его молодом лице, покрытом испариной, трясутся губы. Потерпевший. Живой свидетель.

– Они ушли, просто ушли, – шумно выдыхает он, изливая наружу быструю речь рывками, – он убилвсех и забрал её, сволочь!.. Заразил всех и убежал!.. Мне так горячо, так больно!

Девушки с испугом переглядываются. Мы слушали оставленные по всему острову аудиозаписи Роджера Говарда – журналиста с Баноя, ведшего собственное расследование, но эпидемия прервала его. Он перенёс тяжёлые испытания, кочевал от одной группы уцелевших к другой, но, в конце концов, жестокая судьба поставила точку в его приключениях. Вирус. Его укусили. В последних записях он говорил о жуткой боли и галлюцинациях. Бедный парень. Этот – передо мной – тоже.

– Надё помочь йему! Здесь рьядом кушетька, давай отнесём его! – взволнованно советует подруга, имеющая познания в медицине поглубже любого из нас, если не всех вместе. Парна в решительности кивает – и они подхватывают громко стонущего бедолагу под плечи и заносят в подсобное помещение, над дверным проёмом которой отсутствует табличка.

– Горечь, одна сплошная горечь и разрывающая боль. Больно, больно дышать!

– Надё извлечь пулю, иначе он умрёть. Он весь горит и потеряль мнёго крови.

– Мы поможем тебе, слышишь, потерпи и сосредоточься на моих вопросах!

– Я сбегаю за иньструментами и антисептиками. Лекарства тут вряд ли есть, а ти пока сними с него одежду.

– Дьявол, всё горит! Уберите её из меня! Уберите! – за частым дыханием и криками, у стороннего наблюдателя вызывающих лишь страх, следует изумлённая фраза: – Тот… убийца. Он вроде что-то сделал со мной.

С непритворной оторопью я стою в дверях и смотрю за деятельностью девушек, пока самоотверженная китаянка не подходит и мягко не отталкивает в сторону.

– Найди морфин и биньты, онь долго не продержится, ему нюжно помочь! – взволнованно молит она, и к такому «повороту» я оказываюсь готов.

Будучи человеком достаточно околачивающимся в подобных учреждениях, в больницах то есть, я совершенно не интересовался лечебным процессом и медикаментами. Лежал со скукой в глазах и постоянно спал, выписываемые докторами лекарства благополучно забывал после рекомендованного курса. Идиотничал как мог, элементарно не способен был остановить кровотечение или понять, какую таблетку принять при головокружении. Техас разбаловал меня: рядом всегда сновали медики, думали и делали за тебя, так что печься о чём-то никогда не приходилось. Как слава быстро в людей тупоголовых превращала. Наказала меня жизнь.

– Могу я узнать, в каких ёмкостях он содержится или где мне это искать? – Мисс Мэй по-доброму улыбается мне. Думает, я придурок, никак иначе.

– Поищи в окьруге в медициньских шкафах. Этё дольжны быть небольшие ампулы. – Показывает двумя пальцами испачканной алым руки. – Название поможеть тибе отличить его от осьтальных.

Весьма доходчиво, спасибо. Выдвигаюсь к коридору, но не решаюсь ответить вербально, подставляя под удар неподкованного в медицине себя, чтобы не выслушать ещё унизительных нотаций и пояснений. За спиной доносятся всплески яростных криков из глубин лаборатории и звон стеклянного инвентаря, бережно переставляемого утончённой медсестрой Мэй.

Парень, по моим скромным раздумываниям, выступающий лабораторным помощником, страдает в полную силу. Неужели куру настолько болезненная? Понятно тогда, по какой причине в городе Морсби мы часто слышали тонкие крики страдальцев. Их не жрали – они изменялись… От моей расторопности, как и на Баное, снова зависит чья-то жизнь. Почему на меня всё время вешают поручения в духе «возвращайся скорее с неким предметом?» Потому что я бывший спортсмен? Ключевое слово «бывший», друзья мои и приятели. В конце концов, я приехал на остров расслабляться, чёрт побери эту эпидемию!